Лакские сказки (лаки — это народность Дагестана): красочные, живые, сочные… но при этом — привязаны к «здесь и сейчас», к сугубо земной жизни. При всей их красоте — никакой ненужной «поэтичности» и пр. «чудесатости».

Лаки (или лакцы): фото из Википедии

1.

«Свила куропатка среди трав на горном лугу гнездо и вывела птенцов. Такие пёстренькие, такие красивые детки вывелись! Да вот беда: повадилась к гнезду змея. Рыщет вокруг в траве, на птенцов поглядывает… Лишилась бедная куропатка покоя.
Пошла она с жалобой к соседке-сороке — та жила в роще поблизости.
— Сорока, сорока! Что делать? Съест моих птенчиков ненасытная змея! Выручай меня, ты птица бывалая, умная.
(…) Полетела сорока к лисе.
— Нет ли в твоём мешке с хитростями средства от змей?—спросила она.
Долго рылась лисица в своём большом мешке с хитростями, наконец нашла.
— Есть!—сказала она.— Есть подходящая хитрость. Лети поскорее к ворону. Ворон всё может! Если он согласится, пусть украдёт золотой башмачок Изагуры и сбросит на камень, под которым живёт змея.
Так и сделали. Когда Изагура, отдыхавшая на балконе, сняла свои расшитые жемчугом и самоцветами золотые башмачки, ворон налетел, схватил один башмачок и поднялся с ним в небо.

(девушка и ворон: м.б., не совсем в тему — но лучше картинки не нашлось ;))

Стража во дворце подняла тревогу: «Драгоценный башмачок украден! Ловите вора!» Только ворон-вор был уже далеко. Кто бы смог его поймать?!
Полетел ворон к тому камню, под которым жила змея, и бросил башмачок на землю.
А стража с крыши дворца следила за ним и побежала скорее туда. Но тем временем, пока стража бежала, лисица (она затаилась поблизости) взяла башмачок и утащила к себе в нору.
Что тут было! Все камни вокруг перевернула стража. Но золотой башмачок так и не отыскался. Зато под одним камнем нашли свернувшуюся в клубок змею и отрубили ей голову.
Говорят, к тому камню и поныне люди ходят, старики ходят, дети ходят, ищут драгоценный клад. А вдруг да блеснёт счастливцу золотой башмачок Изагуры?
Ну, башмачок пускай в норе лежит! А куропатка спокойно вырастила своих птенцов. Спасибо лисе с её мешком хитростей».

***

Вроде бы, самая обычная сказка про животных (конкретно — про хитрую лису. Таких сказок много у всех народов). Но тогда при чем тут какая-то Изагура, дворец и стража? Уж они-то в животный эпос совсем не вписываются — такие герои больше характерны для классической волшебной сказки.
Кто вообще такая эта Изагура: царевна? Фея? Богатырша, вроде молдавской Иляны Косынзяны (судя по тому, что ей служит стража, так и есть)?
Сказка не объясняет. Изагура — это Изагура, и всё. Nuff said. (Кстати, судя по тому, что другие прекрасные дамы в сказке не появляются, она как бы не единственная женщина в этом мире (а стража — как бы не единственные живущие там люди!). Во всяк. случае, про зверей тут сказано гораздо больше; «тема людей не раскрыта»).
Короче, оч-чень любопытное сочетание совершенно неподходящих друг другу мотивов.

2.

«В давние-далёкие времена, когда и прапрадеда моего ещё на свете не было, жила, говорят, в стране Закрамане, в городе Хамадане, бедная-пребедная, но весёлая, умная девушка-сирота Аймисей. Она собирала по дорогам навоз для кизяка, продавала людям и на эти гроши кормилась. Милостыню ни у кого не просила.

Лакская девушка

Продала однажды Аймисей мешок навоза, возвращалась домой, увидела на дереве у дороги спелые груши. Очень захотелось ей груш!
Забралась сирота на самую верхушку, сидит, грушами лакомится. А мимо шла ведьма-людоедка. Увидела Аймисей, остановилась и грубым голосом крикнула:
— Кинь и мне грушу!
Девушка выбрала самую спелую и бросила вниз. Ведьме груша по вкусу пришлась.
— Кидай ещё! Кидай!—приставала ведьма до тех пор, пока не сорвала Аймисей последнюю грушу.
Тогда ведьма сильно тряхнула дерево — и Аймисей свалилась в корзину, которая висела у людоедки за спиной.
Заторопилась ведьма домой. Прибежала к своим воротам и закричала грубым голосом:
— Ахражат! Ххаджа! Маллажай! Распахните ворота!
Выбежали три ведьмины дочки, распахнули ворота».

***

Ну как, вспомнили, что это и откуда? Конечно: «Будешь ты у меня Ивашкой… под простоквашкой!» :-D По идее, дальше надо было бы ожидать, что ведьма попытается бросить Аймисей в печь, но вместо этого угодит в огонь сама. Или — её дочки угодят.
Ан не тут-то было.

«Сунули в рот ведьме ком халвы. Больше всего на свете людоедка, оказывается, любила халву. Когда её кормили халвой, она людей не ела»

…благодаря чему Аймисей и спаслась. Дочки ведьмы неожиданно оказываются добрыми.
(Кстати, то, что вместо мальчишки-ловкача в сказке — девочка, притом честная (хитрость в итоге проявила совсем не она), это тоже… «неканонично». Зато сказка больше запоминается — именно потому, что нарушает традицию).
Или вот — другой известный сюжет, «Морской царь и Василиса Премудрая»:

3.

«Пошёл юноша к морскому царю.
— Я не против, чтоб ты стал моим зятем,— молвил царь.— Надо только испытать,ловок ли ты и смекалист ли. На первый раз даю тебе такую работу: за одну ночь вспаши поле, посей на нём пшеницу и собери с него урожай.
Опечалился юноша. Ну как за одну ночь пшеницу вырастить? Пошёл к прекрасной Пери.
— Не горюй!—успокоила его девушка. — Мы, все сестры, тебе поможем.
Утром проснулся юноша. Лежит он на краю пшеничного поля: хлеб сжат и в копны уложен. Пошёл к морскому царю, доложил: так, мол, и так. Твой приказ выполнен!
Царь остался доволен. Похвалил юношу:
— Молодец! А теперь, копны не разбирая, зерно вымолоти и в закрома засыпь.
Тут юноша сам смекнул, что ответить.
— Дай мне,— говорит,— тридцать тысяч мышей. Они всё до зёрнышка выберут и ни одного снопа с места не сдвинут.
Ответ понравился царю.
— Хорошо!—воскликнул он.— А теперь последняя задача! За ночь развесь на кровле моего дворца тридцать тысяч колокольчиков. Пусть утром их звон меня разбудит!
— Я развешу колокольчики,— пообещал юноша.— Дай мне только в помощь тридцать тысяч ласточек».

Юноша и прекрасная Пери

Тоже неожиданно, правда? В русской сказке Иван НИ-ЧЕ-ГО не делает сам. Все трудные задачи за него исполняет невеста (Василиса). А тут он именно что своим умом побеждает царя.

И заметьте: никакого «в тридевятом царстве, в тридесятом государстве» — совершенно конкретный, т. ск., адрес (даже «прописка») у сказочных героев! В стране Закрамане, в городе Хамадане… Даже если мы и не знаем, где этот город — поверить в него легче, чем в «kingdom of Faraway».

…Всё это, как по мне, доказывает, что сказка — живой организм (а отнюдь не скопление раз и навсегда «застывших в мраморе» древних мифологических мотивов). Каждый, кто её рассказывает — имеет право привносить что-то такое… своё. Чего до сих пор не было. И старые, набившие оскомину сюжеты в итоге начинают жить новой жизнью.
Конечно, это не значит, что не надо выискивать мифологические мотивы, копаться в истоках сказки, и т.п. И то, и то интересно. И «разлагать на составные части», и читать сказку как цельный\неделимый «органон».
Я считаю, «все по-своему правы»: и Пропп, и профессор Толкин.