Второй партенитский литературный семинар — Партенит-2010

ГЕНРИ ЛАЙОН ОЛДИ: «ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕМ НЫТИКОВ!»

цитата

— Писателя Генри Лайона Олди критикуют, что называется, «и слева, и справа». С одной стороны, недовольны сторонники «простоты и ясности». Широко известны, например, слова главного редактора одного московского издательства, который отвергая некую рукопись сказал якобы: «Такая же занудная заумь, как у Олдей». С другой стороны, вас не жалуют профессиональные апологеты «высокой литературы», вы сами не раз рассказывали о сложных взаимоотношениях с чиновниками из Союза Писателей Украины. Как вам живется «под градом критических стрел»?

— Отлично живется. Просто замечательно. Куда хуже жилось бы, если бы нас не замечали. «Доктор, меня все игнорируют... — Следующий!» А так приходится сохранять форму, уметь уходить от стрелы или отвечать ударом на удар. Чувствуешь себя молодым, бодрым, энергичным. А главное, сохраняешь чувство юмора. Ведь большинство критических стрел вполне заменяют сборник анекдотов.

Вот уже пятнадцать (или больше?) лет наши книги вызывают интерес, раздражение, любовь, ненависть; привлекают внимание поклонников и противников, переиздаются, переводятся на другие языки... А вы спрашиваете, как нам живется. Это элементарно, Ватсон!

Великий режиссер Мейерхольд в свое время заметил: «Я — быстрый эсминец. Береговая артиллерия критики, как правило, бьет в то место, где меня уже нет». Что ж, лучше не скажешь. Вот уже который год стоим под градом стрел, а стрелы не иссякают. Возможно ли лучшее признание для писателя?

— Одна из отличительных черт вашего стиля — огромное количество красочных деталей, отступлений, анекдотов, подробностей, создающих атмосферу, но тормозящих действие, рассеивающих внимание читателей. Что повлияло на формирование такого подхода?

— «Бог — в мелочах», гласит старая французская пословица.

Зачем нам читатель, внимание которого можно рассеять «красочными деталями и подробностями, создающими атмосферу»? Для такого читателя каждый год выходит несколько сотен увлекательных книг, где действие скачет с одной крыши на другую. И подробностей там чуть-чуть — не приведи Господь, внимание рассеется!

Нам неинтересно пробежать книгу, как дистанцию из пункта А в пункт Б, на скорость. Встать, пыхтя и задыхаясь, у финиша, глянуть на секундомер и выдохнуть: действие — на высшем уровне. Мы действие понимаем иначе. Если герой прыгнул, ударил, трахнул, удрал, пришел, увидел, победил, и при этом ни на копейку не изменился — для нас это значит отсутствие действия. Внутреннего действия, которое зачастую важнее внешнего. Именно внутреннее действие диктует темп книги (внешнее диктует ритм) и создается теми самыми мелочами, в которых — Бог. Идя по книге из пункта А в пункт Б, мы готовы задержаться у достопримечательностей, на ходу рассматривать деревья и дома, сойти на обочину, пожарить шашлычки, встретить закат у реки, спеть под гитару, познакомиться с хорошим человеком и с рассветом продолжить путь. Предмет наших книг — жизнь и люди, а они сотканы из отступлений, анекдотов и подробностей. Собственно, мы пишем те книги, какие нам было бы самим интересно читать.

Если кто торопится — вон беговая дорожка. Вперед! Потом можно будет похвастаться, что прочел двести книг за год, не рассеивая своего драгоценного внимания.

— Из всех украинских городов именно Харьков дал нашей фантастике больше всего известных писателей: Олди, Валентинов, Зорич, Бессонов, Дашков... В чем причина этого феномена? Почему не Киев, к примеру, где и клубы любителей фантастики исправно функционировали, и традиция существовала мощная?

— А при чем тут, собственно говоря, клубы любителей фантастики? Кто из известных ныне писателей (ограничимся киевлянами и харьковчанами — иначе список окажется слишком велик) пришел в литературу из КЛФ? Марина и Сергей Дяченко? Генри Лайон Олди? Андрей Валентинов? Андрей Дашков? Алексей Бессонов? Александр Зорич? Владимир Свержин? Андрей Чернецов? Нет, нет и еще раз нет! Большинство этих писателей не посещали КЛФ. А если кто и захаживал в них — то уже начав писать самостоятельно, без какой бы то ни было «инициации» со стороны фэндома. Ну да, Дмитрий Громов, к примеру, харьковский КЛФ посещал — только к моменту прихода в клуб он уже активно писал фантастику лет восемь!

Это при том, что клубы любителей фантастики на самом деле активно действовали и в Киеве, и в Харькове — еще с 50-х — 60-х годов прошлого века. В то время, между прочим, в Харьков по приглашениям КЛФ приезжали и Станислав Лем, и братья Стругацкие, и Илья Варшавский... Да и в последующие годы КЛФ в Харькове действовали вполне успешно — в какой-то момент в городе параллельно работали целых пять (!) клубов любителей фантастики. Минимум два КЛФ продолжают работать в Харькове и по сей день. (Подробнее см. на эту тему статью Николая Макаровского «Краткая история харьковских КЛФ»: http://fandom.rusf.ru/klf/klf_harkiv_2.htm )

Но работа клубов, похоже, не особо влияет на появление новых писателей. Впрочем, одно исключение есть. Единственный известный писатель, который, что называется, «вышел из рядов» харьковского КЛФ — это Юрий Никитин, проживающий ныне в Москве.

Тогда в чем же причина «харьковского феномена»? Ни в коей мере не желая обидеть коллег-киевлян, отметим, что, на наш взгляд, причин тут несколько. Это, в первую очередь, мультикультурность Харькова, стоящего на перекрестке путей из России в Украину. В харьковском «котле» десятилетиями и веками варились русская и украинская, еврейская и армянская, а также множество других культур, взаимопроникая и обогащая друг друга. Кроме того, Харьков давно является крупным научным, культурным и студенческим центром, а в таком городе не мог не возникнуть большой интерес к музыке, театру, живописи, литературе... И к фантастике в частности. И вообще, мы помним с детских лет, что в Харькове всегда хватало людей, которые «хотели странного».

Подозреваем, что здесь и кроется ответ.

— Приближается десятый юбилейный фестиваль «Звездный мост», в организации которого вы играете не последнюю роль. В номинации «Дебютные книги» в этом году свыше ста позиций. Между тем, нет оснований полагать, что у большинства начинающих авторов уровень владения основами ремесла (не говоря уж о таких тонких материях, как фантазия и чувство слова) вырос по сравнению, скажем, с 2000 годом, когда в этом списке было меньше пятидесяти строк. Скорее наоборот: школа утрачена, и никакие литературные семинары вроде того, что прошел с вашим участием весной 2009 года в Партените, этого не изменят. Так стоит ли плодить и поддерживать премии для подмастерий?

— За что мы ценим наших досточтимых критиков, так это за великое мастерство — рубку лозы сплеча. Ну, во-первых, десятый юбилейный «Звездный Мост» состоялся в прошлом, 2008-м году. А приближается одиннадцатый. Скажете, мелочь? За такие мелочи в книгах нас господа критики едят поедом, обвиняя во всех смертных грехах, включая оккупацию Чехословакии. Далее — говорите, премии для подмастерьев? Что ж, поглядим, кто у нас числится в лауреатах «Дебюта» на «Звездном Мосту», начиная с 2000 года. Итак: Дмитрий Скирюк, Владимир Хлумов, Леонид Каганов, Дмитрий Казаков, Ярослав Веров, Ольга Громыко, Олег Овчинников, Алан Кубатиев, Лора Андронова, Шимун Врочек, Сергей Слюсаренко, Михаил Назаренко, Дмитрий Колодан, Иван Наумов…

Оставим в стороне «нравится — не нравится». Список подмастерьев — в студию! Вот они, просим любить и жаловать. Это, конечно, если верить вашим утверждениям про деградацию и все такое.

Терпеть не можем нытиков. Ах, пропала фантастика! Ох, сгинуло чувство слова! Грядут темные века и падение нравов; нет, уже грянули? При этом подразумевается, что критическое чувство слова выше Эвереста, фантазия грандиознее Тадж-Махала, а еще недавно куда ни плюнь — угодишь в мастера. Дамы и господа, этому нытью — тысячи лет. Еще писцы древнего Египта сетовали на развращение нравов молодежи, не желающей читать мудрые папирусы прошлого. Без перегноя цветы не растут. Радоваться надо, что сто дебютных книг в год. Мы о таком в свое время и мечтать не могли. Плясать надо от счастья, что сумели провести один литературный семинар, другой, третий; ага, и конвенты никуда не делись, конаются коны, есть порох в пороховницах.

Знаете разницу между «celebrate» и «celibate», как в старом анекдоте?

Мы — приверженцы первого.

— Одно время ваша Творческая мастерская «Второй блин» активно работала в режиме литературного агентства, да и сейчас с вами продолжают сотрудничать многие известные писатели. Как вы считаете, какова перспектива профессии литагента в современном СНГ и какое место он занимает? Я, разумеется, говорю не о тех, кто представляет на нашем рынке западных авторов, а о тех, кто работает исключительно с отечественными «молодыми талантами».

— Если под литагентом понимать «специалиста по заносу» — перспектив никаких. Настоящий литературный агент — нам больше нравится словосочетание «представитель автора» — это умение стрелять «по-македонски», с двух рук, и сразу по нескольким мишеням. С начинающим автором работать проще — здесь главное помочь ему доработать текст, если в этом есть необходимость, и пробить книгу в печать. Мы знаем, что говорим — с нашей подачи дебютировали многие, в том числе и писатели, которые сейчас по праву считаются мэтрами.

Самая сложная и интересная работа начинается тогда, когда представляемый тобой автор уже известен и нормально издается. Продумать график выхода книг, стимулирующий продажи. Помочь с оформлением новой серии, создать ее концепцию, разработать рекламный блок. Помочь с аннотацией. С рекламным текстом на «заднике» обложки. Проследить за допечатками (график, сроки, серии). Подсказать, в каком месяце лучше вбросить в мир новинку. Пнуть автора, когда у него творческий кризис и он лежит на диване, сетуя на мироздание. Пнуть так, чтобы он вместо обиды начал работать. Убедить издательство, что твои советы и помощь — профессиональны и необходимы.

И так далее — все перечислять слишком долго.

Если работать таким образом — самый популярный автор никогда не откажется от услуг литагента. Даже если издатель и так возьмет у него книгу в печать. Потому что писатель, как это ни странно, хорошо умеет считать — и видит, где его прямая выгода. Увы, таких литагентов у нас исчезающе малое количество. И вряд ли потому, что издатель возражает. Скорее причина в другом — проще всего «занести» книгу дебютанта в издательство и потом снимать сливки, пока писатель не откажется от твоих услуг.

Ну что ж, подождем — глядишь, наступит и время литагентов-профи.

Честно говоря, мы бы и сами с удовольствием свалили на литагента большую (если не всю!) часть своих собственных книгоиздательских забот. При одном условии: если он, голубчик, сможет организовывать издание книг Олди лучше, чем это делают сами Олди. Но такой агент нам пока, увы, не попадался.

Генри Лайон Олди, Василий Владимирский, 16.08.2009

Третья книга эпопеи "Алюмен" — "Механизм жизни" — появилась в продаже.

Вот, например, на Озоне.

А вот на Литресе.

Ищите в магазинах города.

цитата

Этот текст настолько странен для европейского ума, что породил что-то вроде пародии. «Чёрный Баламут» — роман-трилогия в стиле мифологического фэнтези, написанный в 1997 году харьковскими писателями-фантастами Дмитрием Громовым и Олегом Ладыженским под псевдонимом Генри Лайон Олди. Роман представляет собой художественное переложение древнеиндийского эпоса «Махабхарата», но в несколько издевательском ключе. Опираясь на древний текст, авторы строят свой мир, в котором Кришна (собственно Чёрный Баламут, чёрный — из-за лилового цвета кожи), младший из троицы богов — правителей мира, захотел стать первым и главным и поэтому заварил всю эту кашу, а беседа с Арджуной — это просто ловкая разводка.

Юлия Макарова, Иван Засурский, "Частный корреспондент"

На той неделе Олег Ладыженский (1/2 Олди) выложил на официальном форуме несколько своих стихов, которые пока еще не публиковались.

цитата

БАЛЛАДА О КОРОТКОЙ ДИСТАНЦИИ

А. Галичу

Извините, Александр Аркадьевич,

Что цитирую Вас слишком избыточно --

Из "Матросской", из "Поэмы...", из "Кадеша",

Из изгнания, из водки, из пыточной,

Из прокуренного насквозь квартирника,

Из искрящего в ночи электричества...

Не закрыть на перерыв этот тир никак --

Ни на на вечность, ни на день, ни на три часа.

Снежной вьюгою рубах -- финиш-ленточка,

Пляшет на гробах судьба-малолеточка.

Сидит ворон на дубу,

Дует ворон во трубу --

Ой, не пыжься, черный ворон,

Не испытывай судьбу!

Над моею головой --

Белый шум да черный вой,

Я и сам не понимаю:

Кто здесь мертвый, кто живой?

Вы простите меня, Галич, постылого,

Вы поймите -- я ведь к вам за случайностью,

За хрустящим февралем, за настырностью,

За улыбкой, за бедой, за отчаяньем,

За расстроенной до всхлипа гитарою,

За растерзанной до слез интонацией...

Слишком быстро мы становимся старыми,

Слишком часто облака ваши снятся нам.

Ах, Лепажевы стволы! -- клювом щелкали...

Примеряйте кандалы, братцы-щеголи!

Сидит ворон на сосне,

Хрипло каркает во сне,

Ты не каркай, черный ворон,

От натуги не красней,

Для тебя, для воронья,

Есть икорка и коньяк,

Для меня, для рифмоплета --

Полграфинчика вранья.

Что мне делать, Александр Аркадьевич,

Если время вхолостую заверчено,

Если тайна -- есть ли жизнь за МКАДами?

Если страшно -- доживем ли до вечера?

Если пишешь, как с обрыва -- да в облако,

Если смех дрожит салфеточным знаменем...

Вы ведь помните? Спеленутых -- волоком.

Вы ведь знаете? Конечно же, знаете.

Кто нас ждет за роковой, за последнею?

Лучше б, если не конвой. Сам проследую.

Сидит ворон на трубе

Строго между А и Б,

Хошь-не-хошь, а выбрать надо,

Что обломится тебе.

Мак слетает с калачей,

Пляшет свора палачей,

И луна глядит в окошко:

"Чей ты, братец?"

Я -- ничей.

***