История моих взаимоотношений с книгой “Заклятие дома с химерами” началась в интернетах с признаков сугубо поверхностных. Увидев чудную мрачноватую обложку с авторским рисунком, я был объят соблазном. Как школьник. Затем — по инерции: оформил заказ на доставку, и — каюсь: даже не читал аннотацию. Книгопечатный вариант лежал у моих рук. Что я мог сказать в тот момент? С украшением полки книга справится славно. Остаётся дело за малым: писательские навыки и таланты автора. Я взялся за чтение. И худшие прогнозы (а других у меня, увы, не было) не оправдались.

»- Вы здесь, тётушка Розамуть? Вы здесь? Я вам кое-что принёс, кое-что такое, что вы будете очень рады увидеть. Где вы? Или, точнее, что вы? Я не припоминаю, чтобы вы были подушкой. Нет, вы никогда не были подушкой».

Слог у Эдварда Кэри прелестный. Броско, остроумно, лаконично, механика диалогов лицеприятна, качество юмора фирменное, — молодой британский автор пишет не просто так. Он играет со словами, как с предметами, не скатываясь в словесную белиберду и оставаясь при этом на должном уровне абсурда и ярких разрывов логики. Я хочу сказать, что книга воспринимается легко, и за событиями следить — одно удовольствие, несмотря на нетипичный (для современной массовой литературы) подход к форме написания и изображения.

И главное: внутренняя логика созданного мира закономерно отсвечивается в слове, а это серьезный плюс. Переводчик, видать, тоже большой молодец.

«Тут вещь такая: я против тех вещей, что мне противны. С людьми хуже: как бы я к ним ни относился, я сам отношусь к ним».

Как вы думаете, какую цель ставил перед собой автор: оживить предметы или опредметить людей? И то, и другое? Перемешать их в зубодробительном свалочном миксе? А может, дело в другом, и вышеназванное автор использовал только лишь в качестве сюжетной мотивации? Как бы там ни было, Дом на Свалке (или “дом с химерами”) — место, где человек и вещь сливаются воедино. В прямом ли, переносном ли смысле — это уже мелочи. Персонаж здесь описывается с точки зрения затычки для ванны, а затычка, не умолкая, твердит своё имя. Пытается до кого-нибудь докричаться. Получается? Возможно, это один из главных вопросов книги.

Но мне бы не хотелось так уж углубляться в смысловые дебри. У книги есть безусловные достоинства, и лучше акцентироваться на них.

«Я стал немного смелее (мне пятнадцать с половиной, и у меня есть брюки)»

Антураж. Разумеется, в качестве сравнения приходит в голову Мервин Пик — и его замок Горменгаст. А вообще, можно вспомнить любые семейные романы и саги. Это вам и “Замок Броуди”, и Форсайты, а если хотите — даже Будденброки (я не хочу вот). Повторюсь, это антуражное сравнение, не ругайтесь.

В “Заклятии дома с химерами” есть некий дом (ха-ха), расположенный в самом сердце гигантской свалки. В доме — замкнутом социуме Семьи Айрмонгер — царят свои законы и правила. Необычные, где-то жестокие, где-то загадочные, а где-то банально смешные. В данных условиях и создается история двух главных героев: четырнадцатилетнего Клода (у которого пока еще нет брюк) — представителя семейства Верховных Айрмонгеров, и рыжеволосой Люси — “недо-Айрмонгер”, попавшей на работу служанкой. Ну и всё, собственно. Мне понравилось в одной из рецензий сравнение с Тимом Бёртоном. Да, что-то такое есть.

P.S.: я слышал, книга как будто входит в состав трилогии, и финал её, действительно, во многом открыт. Мне кажется, это существенный минус. Ну что за мода выпускать по несколько книг, вместо того, чтобы вмещать всё в одну? Ну да ладно.

“Кафе утраченной молодости” – роман осязаемых образов. Глубоко чувственное произведение, в котором неочевидные детали способны призвать дождь – прямо в комнате, над головой завороженного читателя. Здесь не будет “порывов ветра”, здесь будет ветер – без кавычек и метафор. Весенний либо морозный, но точно обосновавшийся на ваших щеках.

Уже читаете? Вам не кажется, что вокруг изменился запах? Кажется, я впервые увидел Сену, читая одну из глав романа. И улицы Парижа стали знакомыми – тягостно, меланхолически близкими. Я не был во Франции. Но мне довелось побывать на Елисейских полях Модиано – заслуженного лаурета Нобелевской премии, на полях, рожденных его виртуозными чувствами ассоциации; и на “нейтральных районах” Ролана – человека, который, вроде бы, живет только в книге.

Это грустный роман. Ключевое его слово, наверное, – “ностальгия”. Непрерывная нить тоски, отражающаяся в каждом окне только что пройденного дома – старинного или современного, но заселенного одинокими людьми. Красиво, бережно описанные люди, тонкие персонажи и безумные поступки; здесь не будет академической психологии, не будет метафизических заигрываний с философией, не будет никакой аналитики. Но их место будет занято чем-то поэтическим, не менее реалистичным, и от этого – столь трогающим.

Безусловное достоинство романа – композиция. Он состоит из нескольких глав, каждая из которых написана от лица отдельного персонажа; все остальные упоминаются вскользь, и «главный» каждый раз становится эпизодическим – даже не второстепенным, а спонтанным – как обычный человек, увиденный вами когда-то в метро или проскочивший на дорожном переходе.

И здесь есть главный герой – тот, о котором говорят остальные. Нет, не Париж (хотя в этом утверждении тоже есть смысл). Молодая девушка с прозвищем Луки. Понять её характер и её мотивацию – значит понять смысл романа. Но я не советую заходить слишком далеко.

Прекрасная книга.

Имя этого автора как-то частенько встречается последнее время. Прям говорят и говорят. Популярен он. Почти как Кинг, наверное. Хотя я не в курсе, мне как-то плевать, – может, и совсем не как Кинг. У меня даже смутное подозрение, что он популярен среди тех же читателей, что и «король ужасов» (да, я намеренно и с нехорошим смыслом взял словосочетание в кавычки). По понятной одной-простой причине. По причине: хрен знает почему он популярен. «Яркие задумки», «кинематографичность», да-да, всё это я слышал; но мы ж хардкорщики, которым нужна литература. А развлекательная литература — она тоже может быть с большой буквы. Увы, не в этом случае. Хотя, опять же, че «увы»? Какая разница?

Знаете, что меня бесило в этой книге («Американские боги») больше всего? Меня бесило, что в ней сливается в унитаз яркая, добротная идея. Я с восхищенными глазами читаю аннотацию, открываю книгу, загораюсь предстоящим многообразием и эпичностью, и тут здравствуйте. Содержание следующее: боги различных народностей «переехали» в Америку. Блестяще! Как здорово, ведь в мире – столь разные боги! Только представьте: древнегреческий Зевс беседует и с Одином, между ними, возможно, разгорается конфликт, на помощь одному приходит Ра, на помощь другому – одно из воплощений Вишну, и понеслась. Философия или битва, вопросы бытия и психология бога или закрученная история с неожиданными переплетениями. Вот это круто! Это я понимаю.

И, знаете, боги были. Но! Только их внешность. Или даже так: их имена. Но за именами скрывался Чейз. Пожалуй, именно Чейз. Автор американских книг с погонями и расследованиями. А точнее, персонажи его книг. Или фильмов в жанре нуар. Криминальные единицы, вышибалы, которые говорят: «Эй, парень! Ты знаешь: смысл жизни — говно. Виски и тёлки, запомни мои слова». Гейманские «боги» говорят так. Славянские боги, индийские, — неважно. Они все говорят на одном языке. А язык – да не даст соврать мне кто-нибудь там! – это первоочередная характеристика народности. Я говорю не о языке «русском, американском, латыни» – нет, я говорю о подаче. О той смысловой парадигме, культурном мире, скрывающимся за любым языком. И если есть «бог», который народность эту олицетворяет, то извольте – он должен соответствовать. А нам тут Чернобог, живущий с «утренней, вечерней и полуночной Зорьками» рассказывает, как любит «вышибать мозги». Вышибать мозги! Что?!

Подобных претензий много, но это ладно. Мол, людям в метро не хочется, чтоб усложнялось всё. Подавай как-нибудь проще, чтоб всё одинаково. Хорошо! Но ведь там скука! Скукотища! Где «неожиданные повороты», где накал страстей, эмоций, где яркие персонажи? Где это всё? Где хоть что-нибудь за что можно зацепиться, кроме аннотации? Где, в конце концов, стилистика? Образность?

Кстати, я за «...богов» этих брался дважды. Первый раз почитал там че-то, затем зарекся – еще в университете обучаясь. Даже тогда подумал: ну их, обойдусь. А недавно: может, повзрослел там, от снобизма избавился. Или, наоборот, отупел. Ну много комбинаций. Ан-нет. Ну удалось как-то.

А знаете, ведь грань между фантастическим произведением с претензией на глубину и глубоким произведением с элементами научной фантастики — очень, просто непозволительно тонка! Порой возьмешь с полки любимый с детства сборник фантастических рассказов (таких раньше издавали ого-го!), да как раскроешь его! А там... А там уже как-то... Как-то не так. Прошло, растворилось, перестало. Бластеры и «ах, как придумал, ну что за фантазия у человека» — больше не оказывают должного воздействия, после чтения этих книг больше не хочется открыть шкаф в комнате родителей и постучать в заднюю стенку, требуя, чтобы там возник проход. И смотришь затем с грустью на эту потертую обложку, на чудесные названия, и кажется, что путешествия во времени — абсолютно в прямом смысле — остались в прошлом. Нам теперь, понимаешь, подавай что-нибудь эдакое, да чтоб со стилем! Проникновение в суть бытия, эй, где это всё? Нет? Скучно... Хоть порой и удается расслабиться под бесконечные похождения столь знакомых однообразных героев, но такова ли цель?

И вот тут в руки обязательно должно попасться нечто подобное. Некий Сигизмунд Кржижановский, о котором в жизни слыхом не слыхивал, всплывает из омута и подкидывает тебе «Воспоминания о будущем». Читаешь: наш, отечественный Борхес. Да ладно? А почему мне ничего не известно? А потому. Потому что Борхес должен жить где-нибудь в Аргентине. Нам не надо Борхеса. Читаешь дальше: путешествия во времени. И что-нибудь еще. Стоп, да я ж вроде бы всех знаменитых отечественных фантастов знаю. Что-то здесь не так...

Ехал я тогда в поезде. Ростов-Москва, перед этим Донецк, но это неважно. Спать хотелось — жуть. Думаю, на ночь глядя почитаю — так ведь все мы делаем, да? Скептически открыв маленький, давным-давно скачанный файлик, прочитываю первую строчку. И время растворяется. Что-что, спросите? Я не знаю. Его уносит проводник, его выкидывает в форточку ворчливый сосед — я не знаю. Может, кто-нибудь подсыпал мне в чай машину времени? Да ну, глупости. Но я определенно не заснул. Я прочитал книгу до конца. Можно было бы, конечно, спросить у Макса Штерера, но дела-то ему — до какого-то лохматого дуралея в красной пижаме и с котом на руках. Макс занят великими делами, трудясь в дореволюционной каморке и с трудом обращая внимание на окружающих его людей.

Проезжая затем по московским улицам, я не мог избавиться от ощущения, что где-нибудь, за одним из тех вот предрассветных окон, в которых уже горит свет, живет гений. Что-то себе изобретает, крутит какие-то гайки, голодает, сходит с ума; а однажды явится на встречу литераторов и расскажет, что наконец-то цель его жизни достигнута: он побывал в будущем. «И, кстати, извините, ребят, но... В данный момент машина сломана. Когда ее починю? Не уверен, починю ли ее вообще. Вам будет удобней считать меня сумасшедшим».

Так вот и скажет.

Я благодарен Кржижановскому за его машину. За подлинную самобытность русской литературы, за экзотический удивительный слог и, конечно же, за фантастику, которую нельзя называть литературной. Это настоящая магия обыденной жизни — о людях, способных перевернуть весь мир, ради того, чтобы оправдать услышанную когда-то в детстве сказку о Тике и Туке.

Прекрасная книга. Открытия продолжаются.

О, ну, отлично. Вампиры, бессмертные существа, прожившие не одну сотню лет, страдают и не могут найти покоя от, извините, вопросов следующего толка: «А есть ли дьявол?», «Если его нет, тогда кто нас создал?», «А что есть зло?», «Я думаю зло — это то-то», «А я думаю, зло — это то-то», «Нет, зло — это вообще». А потом они говорят: «Я люблю тебя, но это не та любовь...» И вот они рассуждают о том, какая там любовь, затем какая там любовь, а затем — какая там. Абсолютная прелесть.

О вопросах добра/зла, бога/дьявола можно было бы им, думаю, почитать труды некоего Ницше (глядишь, хоть какой-то просвет появился бы и они перестали бы походить на тугоумных детей, которым забыли рассказать, что надо бы развивать своё мышление, а не топтаться годами на одном месте, на одних и тех же терминах). Впрочем, что ж это я о нем? Он-то всего лишь смертный, куда ему до таких глобальных истин...

Пусть с ними, с этими вашими философиями. Будем считать, что эта составляющая в романе провалилась.

С психологичностью чуть да получше. Характеры в романе довольно сочные. Герои, если и переживают на уровне: «откуда берутся дети?», то переживают искренне, их чувства сильны и описаны весьма показательно и ярко.

Нет, серьезно, со стилистикой у Энн Райс всё в порядке. Думаю, она сама бы весьма тащилась, если бы ее куснул вампир (и не надо мне говорить о «выводах» в конце романа). Ибо ее восторг от ночи, неожиданной осязаемый, ее проникновенный слог, исполненный будто бы детской игрой в вампиров, когда всё не по-настоящему, но так хочется в это верить. Да, со своей стороны она постаралась. Да и читать интересно, хотя, начиная со второй половины, искусственные метания Луи порядком надоедают. А еще и противоречат порой друг другу.

Структура романа. Интервью... Попытка сделать так, будто древний вампир предается воспоминаниям. Идея хороша, да, плюсую.

Пожалуй, это лучше, чем всякие там «Новолуния», «Саги» или как еще. Но дальше читать книги из данного цикла я, разумеется, не буду. Уж слишком натянутые здесь плюсы — хоть я и пытался их натянуть. Так что, если и подытожить, то читать «Интервью с вампиром» не помешает тем лишь людям, кому несколько недостает такой себе ночной мистической романтики. А так...

... а почему бы и нет? Мечта, выросшая из идеального мира, сталкивается с гнетущей обыденностью.

Париж, о котором грезил Кореньков, строился в его снах, но его никогда не существовало в действительности... Да и к счастью.

У каждого должен быть свой Париж.

Так обычно неудачно шутят: на вопрос, о чем такое-то произведение, отвечают по его названию.

В данном же случае — ну не могу я придумать какое-то иное описание! Ну о метели рассказ, ну и всё! Едет себе барин, и попадает его повозка в страшную вьюгу. Больше там ничего нет. Как-то вот...

А вот, как вы считаете, нормально это — говорить о том, что произведение плохое, потому что главный герой пьет водку на лестничной площадке со своими учениками?

Потому что он использует анти-педагогические методы в воспитании как учащихся, так и собственной дочери? «Географ глобус пропил» — ужасен, потому что, видите ли, поведение Виктора Служкина идет вразрез с пониманием норм поведения некоторых читателей.

Как это нечестно — игнорировать суть произведения, зацикливаясь на его интерпретации со своей точки зрения. Это ведь самое настоящее уподобление Розе Борисовне, заучу школы. Конечно: она, вроде как, всё говорит правильно; но ей недостает одного — понимания души.

А ведь роман этот — о душе. О любви как принципе жизни. О жизни, в которой есть любовь.

Кроме этого, роман искрометный, легкий и простодушный; где-то красивый, где-то — по-бытовому обыденный. Алексей Иванов не пытается вживить в своего героя каноны «общепризнанной морали». Он делает его живым, уникальным человеком. Со своим стилем жизни; со своим стилем общения; со своими достоинствами и недостатками, которые он прекрасно осознает.

Великолепный роман. «Учитель Онидзука» по-русски. :)

Пляж — замкнутый социум, в котором, вроде бы, всё здорово, но...

Новички, попавшие на пляж и принимающие условия нового мира.

Море и марихуана, палатки и «Геймбой». Дружба, ненависть и ЖИЗНЬ живых людей со своими недостатками, взглядами и поведением.

Читатель буквально знакомится с новыми личностями, делает какие-то свои выводы.

А если по техническим составляющим? Ляхко:

- Сюжет. Увлекательное повествование, в котором нет ничего лишнего. Диалоги и события — всё развивается органично, с правильной скоростью, и скучать не приходится.

- Лаконичный язык. И, несмотря на это, довольно привлекательный.

- Поэтическая реальность. Фактически, ощущение того, что всё происходящее происходило на самом деле, — имеет место.

- Психологизм, выписанный с довольно необычной стороны.

И, главное, читать «Пляж» интересно.

Да и каких-то очевидных недостатком я назвать не возьмусь.

P.S. Хм, «на любителя», говорите? Уж если этот роман — на любителя, то даже не знаю, существуют ли более-менее универсальные произведения... Нет, ну в самом деле. Я понимаю, если по отношению к Кафке... Ну, да ладно.

Чего угодно можно ожидать от этой книги! Увесистый том, масса отзывов различной окраски, такое себе любопытное описание... И всё ожидается, ожидается по ходу чтения... Всякое... Например? Это не сложно:

- Детектив. Ибо главный герой попадает в Тайное сыскное агентство. А это — загадки, тайны и расследования! Это закрученные дела и не менее заверченные способы для расследования — мы ведь мире магии!..

- Экшн. Вы только посмотрите на персонажей, которые окружают Макса. Ведь все как на подбор — каждый со своими уникальными магическими особенностями — даже комиксовостью попахивает! Лонли-Локли, страшный человек, который устраняет ненужные жизни. И спокойный, как удавка. Сэр Мелифаро — казанова-неудачник. Джуффин, о котором только всегда и говорится, что он «захохотал». Леди Меламори — такая себе барышня, куда ж без них. И всем им, по сюжету, не менее 400 лет. Отаке! Мудрецы, по идее.

- Любовные похождения. Раз есть леди Меламори, то должна быть и такого плана интрига! Проникновение в чувство, столкновение различных мировоззрений — земного и Еховского. И т.д. и т.п.

- Тонкая словесная игра. Автор-то ведь — филолог! Конструкции стилистические — а ну-ка, подавайте!

- Что-нибудь еще. Например, более-менее обоснованная и логичная система причинно-следственных связей.

А на самом-то деле — ничего этого нет. По крайней мере, в той форме, в которой хотелось бы. И смысл читать? Вот и я думаю — зачем я прочитал целый том и остался доволен?.. Наверное... Наверное... Ох, не знаю!

Может, разобраться? Что же есть в этой книге? Загадка...

Ага, я понял! Наверное, коли книга повествует о безоговорочном лентяе, то и читать ее должны исключительно лентяи. О том, как покушать в сказочном мире, полюбоваться, поспать, делать всё, что хочется, и чтобы всё всегда было хорошо. Да. Вот такое!

P.S. Безусловно, ругать произведение можно как угодно. Уж для опытного читателя — целое поле для сарказмов и критики. Но «Чужак» — это нечто, что и ругать-то жалко. Что-то есть в нем такое доброе, светлое и крайне легкое. Сложно сформулировать. Да и пусть с ним.

Вот правильно ведь! С такими «критиками» сталкиваешься постоянно. Вопят о «реалистичности» и «правдоподобности», игнорируют внутренние законы и логику художественного мира, даже не пытаются понять авторский посыл, а литературный образ, вместо наглядности и показательности, становится для них объектом надругательства. Я как-то раз видел отзыв к кинофильму «Тот самый Мюнхгаузен», в котором «великий критик» обсуждал несостоятельность гл. героя как личности по той простой причине, что он — барон, ничего делать не умеет и страдает ерундой. Ну что вот сказать? :) Да и на фантлабе, к сожалению, частенько... Ну, ладно.

Так и в этом рассказе. Произведения Шукшина, вообще, — маленькие шедевры наблюдательности и, к слову говоря, той самой заядлой реалистичности.

Вижу, среди некоторых читателей сложилось впечатление следующего толка: например, Желтков — «не мужик», раз не смог подойти к женщине и познакомиться, проявить характер, заявить о себе и т.д.; что его любовь — не подлинная любовь (как минимум, потому, что Желтков — лишь «однажды» увидел героиню), а жалкое чувство жалкого человека. И, наконец, что любовь-то, на самом-то деле — между главной героиней и ее законным супругом.

Что ж, позволю себе наглость для кое-каких разъяснений:

- Простой чиновник, не имеющий дворянского происхождения, мало-мальски хорошего состояния — подойти с целью знакомства к замужней женщине с благородным происхождением? Увольте, вы издеваетесь? Вы хоть представляете, что это было за время, какие царили нравы? Сейчас это — проще. И то. В любом случае, это был — нонсенс. Табу. Как минимум, вспомните «Бесприданницу» Островского. Что вышло из союза образованной, благородной женщины и человека из совершенно иного слоя общества (пример, конечно, недостаточно верен и не полностью относится к делу, но кое-что из него стоит почерпнуть)?.

- Разве автор призывает действовать подобно Желткову? Навязывает быть подобным ему? Да и вообще, разве основа произведения — нравственность и нормативность? А цель — в отображении норм поведения? Опять же — нет. Цель, та, которая очевидная (не понимаю, как для кого-то может быть иначе) — показать контраст, разницу, между чувством реальным, искренним, и чувством намеренным, продиктованным условиями жизни. Всё остальное — художественный образ, прием, при помощи которого этот контраст более ярок!

- С какой стати вы считаете, что, однажды увидев человека, нельзя полюбить его всем сердцем? Ваши предрассудки, ваш опыт? А вы уверены, что этот опыт распространяется и должен распространяться на всех людей? Допустить, хотя бы ради следования авторскому замыслу, возможность истинной любви с первого взгляда — нет?

- Желтков сильная личность, так как он не отступается от своей любви. Он бережет ее, не навязывая себя как социального человека другому человеку, противоположному по этому самому социальному статусу. Это называется жертвой. Слышали о таком?

Любовь в произведении есть. И автор, что бы вы ни говорили, показал ее красиво. Отличное произведение.

Постарался понять, в чем есть первоочередная, главная точка на которой строится повествование. Модус или, если хотите, «сердце» — основная черта. И это, как мне показалось (смею утверждать, небеспочвенно) — вовсе не какой-нибудь там строго выверенный мир антиутопического общества. Не попытка показать даже, «как было бы плохо, если бы...» А психология индивидуума, закинутого талантливой рукою писателя в этот мир. Его — мир — мы видим каким? — пронизанным чувственным восприятием персонажа; на протяжении романа не было дано ни единой объективной оценки либо комментария. Отсюда следует глубочайшая искренность, и далее — шокирующее правдоподобие. Повторюсь еще раз: правдоподобие не государственной системы, суть которой отодвинута на второй план — она важна, но акцент — на другом — а психолого-поведенческие характеристики человека, причины и обоснования его мыслей, противоречия и столкновения воззрений; фактически, мы наблюдаем за постепенным раскрытием двух различных миров: внешнего мира и внутреннего. Антиутопия как таковая здесь — с двух сторон. Роман крайне многогранен.

Но есть небольшой минус. Стилистика вызывает одобрение лишь как объект эстетического изучения. Как нечто гротескное, новое, красивое, необычное. Но при этом теряется главное — стопроцентное погружение, чуткое слежение за новыми мыслями и словами. С каждой перевернутой страницей чувствуется потеря чего-то важного, причем не по вине меня как невнимательного читателя и не, допустим, шума вокруг меня; нет, причиною тому — преподнесение текста. Экзотическое, но не всенародное.

Как бы там ни было, хотя бы для испытания самое себя. И как читателя, и как личности.

Upd: в некоторых отзывах обнаружил недовольства по поводу «неправдоподобия созданного мира», «примитивности» и даже (!!!) — «наивности». Что ж, это — к тому самому испытанию себя как читателя. Просто вопиющая неспособность понять замысел автора. Садясь за книгу с преждевременно выбранными тезисами, условиями и даже правилами, вы рискуете, банально, не получить удовольствия от чтения, а там — и потерять, возможно, для себя нечто важное. Антиутопия — далеко не столь узкий жанр, чтобы в нем просто-напросто придумать и подробно «прописать» мир анти-идеального общества. Всё гораздо масштабней, серьезней и, что в первую очередь, — глубже. Проникновение в человеческую природу — это писательская задача высшей пробы. В данном случае, по крайней мере. Про «наивность» — я вообще молчу. Просто никакие комментарии в голову не приходят. Читайте книги — что еще сказать?

Прошу прощения, если кого-то обидел.

Одно из тех произведений, в которых главной идее нельзя дать однозначную формулировку. Нечто, прячущееся за словами. За счет чего может возникнуть банальное: «Каждый понимает по-своему». Однако процесс этого понимания в данном случае не является стандартным, к рассказу необходим специфический подход, в котором роль играют не столько отголоски чувственного опыта, сколько само по себе эстетическое и подсознательное восприятие. Не скажу, однако, что он такой себе выдающийся, мозг он не взрывает, не переворачивает ничего внутри, да и особенного послевкусия и воспоминания не оставляет (по крайней мере, у меня), но что-то в нем есть, и читать его однозначно стоит.

Понравилась попытка автора вникнуть в психологию, избавившись от устоявшихся клише различного рода, за счет чего показать образы органичными и натуральными.

С другой стороны, эта реалистичность вызывает некоторые вопросы. Неужели, если «жизненное», то прям, куда ни посмотри, то каждом шагу изнасилования, грязь и т.д.? Я не говорю об этом как о недостатке книги, в некоторых эпизодах всё выглядит правильно и логично. Но частенько создается впечатление, что автор намеренно, словно следуя некой установке, вписывает что-то вот такое, лишь бы оно было. Не для органики, не для выражения идеи. А просто так. Подобное же замечание я бы сделал чересчур «мягкому» писателю, который даже в необходимых грубости моментах всё делает «эстетично» и «без матерщины». Для меня главное, чтобы не было ничего лишнего. К сожалению, в «Ночном смотрящем» подобного хватает в избытке.

Также бросилось в глаза периодическое неумение донести мысль. Причем даже не какую-нибудь, философскую, а банально: «Вася пошел гулять». Такие элементарные вещи порой закручены-заверчены, где-то — прерваны, что фразы приходится перечитывать. И не надо всё списывать на стиль. Скорее, это простая недоработка. Может, лень. Или убежденность в том, что писать надо именно так. Не знаю.

Но безусловные достоинства у книги есть. Прежде всего, это одухотворенность персонажей, воодушевленность и искренность в изображении художественного мира, а также, хоть и редкая, но крайне яркая детализация эмоций и чувств. Некоторые моменты пропитаны убежденностью в их реальности, за счет чего возникает доверие автору — он писал не потому что так захотелось; свою книгу он прожил. А это многого стоит.

Единственная история в первом сборнике, имеющая яркий метафорический образ. Что ж! За это — единственно — и ставлю баллы. Сама задумка: город, воплощенный в гиганте из тысяч людей — хорошо. Даже, наверное, ярко. Если бы идею сего гиганта подкинуть мастеру художественности, получилось бы что-нибудь весьма привлекательное. А так: «окровавленные руки лежали рядом с окровавленными ногами, и всё это было очень окровавлено». Детализации нет в принципе. Как и в остальных рассказах — сугубо общие, обыкновенные слова, примитивные фразы, ничего такого, благодаря чему можно было бы с уверенностью сказать, что перед нами — литературное произведение. Идеи одного образа вовсе — ох, как! — недостаточно, чтобы носить это высокое звание. Хотя разочарования нет. Чего-то там этакого не ждал, иначе бы влепил кол.

Какое-никакое облегчение после откровенно слитого эпилога. Рассказ вызвал во мне главное, то, собственно, чего я от него и ожидал, — чувство напряжения, в некоторых моментах — даже соучастия. Не страшно, но как-то... живо, что ли? некоторые эпизоды при, опять же, примитивненьком стиле, выбраны, что называется, — в точку. Для понимания отчаянной ситуации.

Ни о чем. Абсолютно ни о чем. Написанная детским языком страшилка о мертвецах. Жалкая попытка создания какой-то атмосферы, тональности. Повторяющиеся одни и те же банальные слова не позволяют прийти к хотя бы мало-мальски чувствующемуся проникновению в нить повествования. А ведь каким я бы хотел видеть пролог? Открытием, вратами в мир крови, о котором говорится в заглавии, безжалостному, но уникальному. Жаль! Оценку поставил авансом.

Крайняя разнообразность на единицу текста, но утомляющее однообразие по структуре. Ближе к концу я перешел на чтение по-диагонали, хотя финал впечатлил.

Особенность произведения не в философии, а в созданном событийном ряде, на основе которого — в следующую очередь — можно строить философские измышления. На протяжении текста по сути не было высказано ни единой идеи, идеи же не проскальзывались и не читались сквозь текст. Всякие намеки — умозрительны. Это совершенно нетипичный для европейской литературы художественный способ передачи информации, к нему следует приспособиться.

Достоинства же вполне очевидны: насыщенность, аура и литературное изящество. Кроме того, доводящиеся до абсурда чувства и состояния героев. И, конечно, Мир Макондо — таковой воспринимается чуть более, чем вымышленный.

Сам по себе рассказ ничем не примечателен. Фигура гордого, но уже старого и бедного человека, находится в центре, вместе — его жена, такая же больная и нуждающаяся. Нам, вероятно, автор хотел сказать о непоколебимости человеческой души и бла-бла, но получилось совершенно неубедительно.

Главное достоинство заключается в том, что автор — очень тонкий стилист; повесть по всем параметрам спасает умение в краткой форме описать не только обстановку, интерьер и сугубо материальные факторы, но, также — глубокую атмосферу и настроение. Я бы оценивал рассказ как картину — старенькая супружеская чета с высоко поднятыми головами, рядом — чайник, кофе, петух, за окном — дождь, и больше ничего не надо, сюжет здесь необязателен. А так...

Как человек, не заставший эпоху и всех тонкостей не понимающий, я остался под впечатлением от сугубо текстового уровня, уровня юмора и такой себе иронической улыбки, которая пронзает всё произведение — от начала и до конца. Алкоголизм — вещь, хоть и страшная, но, здесь же — страшно интересная, особенно когда сквозь пьяный угар персонаж пытается понять суть бытия.

Для меня главным достоинством романа стало то, что я дышал вместе с ним. А места действий представлялись мне реальными. Насыщенный и, в то же время, сохраняющий некую единую линию мысли и атмосферы.

Кое с чем можно было бы поспорить.

Кое-что вызвало отторжение.

В целом же — самые благоприятные впечатления.

Жизнь и театр, человек и актер, слово и молчание. Играя на уровне абсурда неопределенным, Горин выстраивает безумный мир, на который можно посмотреть с разных сторон и, принимая идеи, прежде всего, как-то подсознательно, сделать еще один шаг к пониманию бытия.

Роман о том, что может являться для человека целью, куда ведут выбираемые им пути, что управляет событиями и существуют ли в этом мире случайности. Кроме того, это роман об «одном из лучших людей»...

Мы привыкли к тому, чтобы описывать человека по чертам характера: доверчивый, невоспитанный и т.д., тогда как это — лишь результат, отсвет его внутреннего мира, его глубинного мировоззрения. Когда со всех сторон сыплются советы, вроде: «будь грубее», «отвечай тем-то на то-то», начинается попытка не изменить человека, а заставить его идти против своей природы.

Конечным итогом должно быть полное изменение личности, видимое далеко не так уж ярко, а со временем; трансформация же поверхностных черточек приводит к тому, о чем и говорится в замечательном рассказе Григория Горина, написанного свежим, искрометным языком.

На примере персонажа, чей успех, да и в принципе — вся жизнь, — были построены благодаря авторитету отца, мы пытаемся выяснить, что есть человек реальный, что — человек социальный, и кем, собственно, из этих двоих мы живем.

...Так и получается: вся жизнь умещается на одной странице, а мы пытаемся растянуть ее многообразие при помощи погони за открывалкой для пива.

Все, наверное, слышали о существовании «Евангелия от Иуды», в котором говорится о том, что Иисус сам попросил предать его. Результат предательства очевиден: Христос воскрес, его божественность, грубо говоря, доказана фактом. Такое логичное и выверенное обоснование «предательства».

У Андреева иначе.

У Андреева Иуда тоже — не классический предатель. И, самое интересное, Андреев не любил христианства; он писал не о Боге: повесть «Иуда Искариот» — о бесконечной любви, и о том, что во имя этой любви человек обязан идти на всё.

Главное и доминирующее явление повести — чувство; и невозможно на сто процентов сформулировать мотивацию Иуды. Он жаждал царства любви, царства признания божества. Его ждало разочарование. Но кто понял его, кто «не обманул бедного Иуду», кто почувствовал и чувствует среди тех, кто говорит и даже вопит, и даже ругается о своей вере, то же, что чувствовал Иуда Искариот, «предатель»?

Совершенно потрясающая вещь.

Читатель должен аккуратно браться за чтение данного произведения. Кому-то оно покажется «переписыванием Евангелия», кому-то — «сюжетом про гения против стада быдла», где-то было про Дисней, кому-то — еще чего. Всё что угодно, лишь бы не расслабиться и не вычленить из текста то, что необходимо. Зачем придираться к формальным признакам?

Почему никто не вопит, что нет неожиданной развязки? Не вижу возмущений по поводу того, что интриг недостаточно.

Эта сказка имеет сюжет по той простой причине, что таким образом легче воспринимаются идеи автора. Ну написал бы он очередную книгу по эзотерике. Затерялся б! Никто б и читать не стал! А художественная форма, причем с довольно ярким языком, лишенным излишеств, открывает понимание другим образом. Не с другой стороны даже. Именно другим образом.

Это не стандартная сказка. Вообще не пойму, откуда здесь слово «сказка» взялось. Оттуда, что про животных? Интересно... Притча — уже ближе. Я не говорю про авторский стиль; здесь интересен метод. Интересное учение, обернутое в умилительную обертку; чувствуется самобытность писателя.

Прежде чем атаковать автора следует понять его. А дальше уже думать: что не понравилось, почему и так далее. Люди же любят придираться.

С жанром детективного триллера в литературе я знаком плохо. Собственно, «Пурпурные реки» — мой дебют. Вначале смотрел фильм, затем решил, что стоило бы прочитать... Что сказать? Если и читать это произведение, то обращать внимание только лишь на сюжет как таковой. А лучше — представлять всё это как фильм, ибо художественного мира «Пурпурные реки» не имеет никакого.

Язык автора ограничивается постоянными ненужными сравнениями, причем сравнительный ряд всегда состоит из трех элементов, что к концу книги начинает немного раздражать. Каких-то чувственных, философских, социальных и прочих откровений здесь нет. А что я, собственно, должен был ожидать от триллера? Много требую... Да, там у автора были попытки привести какую-то любовную линию... Даже две... Нет, даже три... В общем, французы! Произведение, где вне событий, связанных с убийствами, нет ничего, появляется, однако, место для отношений между мужчиной и женщиной. Куда там! Нелепо оно получилось...

Также напрягает постоянная оценка автора к происходящему. Скажем, то, что убийство ужасно, нам повторяют превеликое множество раз, пока не появляется следующее убийство. Нет, ну если человеку выкололи глаза, то я ж и так понимаю, что это ужасно! Зачем мне это повторять? Нет же. Разжевать всё надо...

Но сюжет замечателен, здесь уж что сказать? Закрутил Гранже историю, продумал, здесь я нудеть не буду... В фильме урезали многие события, многие связующие звенья. За счет чего, конечно, сделали его более атмосферным и колоритным. Но развязка безумно интересна, даже несмотря на столько недостатков.

Большое впечатления произвели лишь финальные страницы. И, прежде всего, образ Моцарта. Вещи, о которых он говорил, не лишены глубокой интеллектуальной основы, однако они понятны, не перемудрены и, действительно, отражают некую суть, выход из сложившегося положения. Вся остальная часть произведения... Уж не знаю. Возможно, сейчас не тот период моей жизни, когда стоило за него браться. Все эти трактаты, все эти повторяющиеся утверждения, безумно умные, но настолько тягомотные, этакие тягучие. Впрочем, я нашел для себя оправдание: роман ведь крайне интеллектуален, до безумия продуман и выверен непосредственно разумом. По этому принципу он и построен. В нем просто нет художественности, которая была бы способна придать простоты. Ведь всё, что было призвано в качестве литературного оформления, являлось лишь связующим звеном между размышлениями и другими размышлениями. Скажем, тот же «Замок» Кафки воспринимается совершенно иначе, несмотря на то, что там точно так же много монологов и мало действия. Не в действии дело, а в подаче. «Степной волк» для меня — философский трактат; для трактатов я недостаточно усидчив.

Я люблю литературу.

Абсурд в «Замке» держится, по большей части, на отношении людей и на их понимании, собственно, Замка и чиновников, в нем обитающих. Первые страницы нам преподносятся как нечто совершенно неестественное, но, по мере прочтения, проникаешься мировоззрением деревенских жителей, и всё становится почти логичным. Но не до такой степени, чтобы сказать: да, такое вполне могло произойти. Но в мире — маловероятно. А в душе человека?

Кафка, безусловно, один из слонов, на которых держится многослойная планета модернизма. Но, как по мне, он более доступен, чем, например, Джойс, более интересен, специфичен и, насколько это модное слово подходит к данному отзыву, атмосферен. Его творчество походит на некое экзотическое — крайне редкое, но, хоть и немного чуждое, тем не менее, интригующее и, где-то в глубине — даже близкое. А в модернизме только так — чуждое вполне может оказаться близким. Однозначного понимания не дождется никто.

Воспринимать действия К., его похождения, события можно с разных точек зрения. Он обладает интересным характером, хотя часто мы ждем от него совершенно другого поведения. И, что еще важно, мы можем наблюдать тонкую психологическую игру — в пределах созданного Кафкой мира также действует и своя психология, на основе которой воспринимается привычная, наша. Но психология — это ведь поверхностный элемент!

Собственно, впечатление роман (к сожалению, не оконченный) произвел на меня колоссальное. Умных-то слов о нем можно сказать множество, но стоит ли? Уж не знаю — как по мне, Кафку только читать и стоит, и, если уж анализировать, то не прямо, разумом, а как-то подсознательно, прежде всего просто наслаждаясь чтением.

Тема безумия обыгрывалась не одним русским классиком. Не скажу, что у Гаршина получилось лучше всех. Но красный цветок и для меня на мгновение стал источником зла — автор сумел раскрыть помешательство, даже обосновать его. Многогранный, хоть и короткий, хоть и сам по себе безумный, этот рассказ по-настоящему талантлив. Написан, в смысле, талантливо...

Шедевр! Андреевская тьма в этом рассказе разрушена в пух и прах тем, что способно улыбнуть даже самого черствого и потерянного для мира человека. И... Нет, нет, шедевр, определенно.

Рассказ мне понравился. Интересно взять, и просто прочитать. Если надо — подумать. Начало интригует, концовка не разочаровывает...

А аннотация убила. Я больше не буду заходить на страницу произведения до того, как прочитать его. Как хорошо, что с «Теорией обучения» я именно так и поступил.

Прежде всего, очень красивый рассказ-притча. Ну, о художественных способностях Лавкрафта сомневаться и не приходится.

Другое дело — что же заключено в этой истории? Чуть выше, в примечании к рассказу, высказана версия «известного критика и биографа Лавкрафта». Я не собираюсь ее оспаривать, но в моем личном представлении идея рассказа заключается вовсе не в том, что Страна Фантазии — это достижении какой-то там Нирваны. Ибо это — страна ФАНТАЗИИ, ибо ФАНТАЗИЕЙ жил главный герой, и в конце концов он понял, что надо плыть дальше. Он прошел разные пути, он останавливался у разных берегов своего сознания, и долгие годы прожил в состоянии, отделенном от реальности.

Его следующей целью была Страна Надежды. Результат?

В общем, не зацикливайся, о, хранитель Маяка, на отдельных островах, ибо все они таят в себе бесконечные тайны и радости, а Белый корабль можно вызвать всегда как мнимого помощника в достижении своих мечтаний. Но что же все-таки приводит человека в черный омут, и что же все-таки за таинственная птица?..

Рассказ можно анализировать и перечитывать множество раз. Каждая строчка заключает в себе интересные образы, и трактовать идейные посылы можно совершенно с разных сторон. Кому как ближе в данный момент, в данном состоянии их души, в том, на какой из берегов высадил читателя таинственный Белый корабль и завела таинственная, мистическая птица.

Это история о двух молодых судьбах, слившихся воедино. История не о любви, а о дружбе. Той самой дружбе, о которой говорят, что она настоящая.

Кашка — маленький мальчик, замкнутый в таком же маленьком мире. Его душа жаждет приключений, но жизнь складывается так, что ему даже не с кем поделиться своими идеями...

Эпизоды истории Кашки показывают, насколько он нуждается в друге. Альпинист местный забияка, и простые люди, проезжающие мимо на поезде и никогда больше не возвращающиеся — все эти персонажи, мелькающие и исчезающие, являются ключевыми элементами для понимания внутренней жизни Кашки.

А история Володи — это история мальчика, полного сил и сугубо мальчишеских амбиций. Он наверное, нуждался в чем-то большем. Понять, в чем именно — значит попытаться осознать чувства.

Невольно вспомнилась трилогия Льва Толстого «Детство, Отрочество, Юность». Детские впечатления, переходный возраст, ложные идеалы, первые чувства. Здесь тоже всё это есть. Пусть не с таким тонким психологизмом. Но, как мне кажется, с более тонкой духовной основой. С этим огнем, полыхающем в душах маленьких мальчиков. Мы не можем на примере героев судить о детях в целом, но мы можем говорить о том, что же такое свет, который мы можем принять вместе с человеком, который просто-напросто «следует попятам».

И не могу не упомянуть шарм пионерских лагерей. Повесть, к тому же, очень летняя, хоть многие из сцен (не без идеи) и промокли от дождя.

[i]Костер — как живой, он похож на жар-птицу,

Она мне сегодня, наверное, приснится...[/i] (с) Оруженосец Кашка.

Очень интересно воспринимать этот рассказ с точки зрения «Трансерфингов реальности» и прочих современных учений о безграничных возможностях человеческого сознания и человеческой души.

Действительно — ничего ведь сверхъестественного «чудовище» не совершило. Чего тут некоторые ругают автора за нереальность и «суперменость»? В нас заложена очень мощная сила, вопрос в том, сумеет ли человечество со временем ее раскрыть...

Путь развития внутренней силы и путь развития науки в рассказе делятся на две категорично разные, не соприкасающиеся. Но, думается мне, нельзя так уж. Во всем может быть компромисс, и наука может идти по правильному пути, и вполне способствовать самореализации человека.

Но это не умиляет в моих глазах всех достоинств рассказа. Очень чуткий и бережный показ совершенно различных по своим особенностям рас.

Больше всего тронула вера, оптимизм, с которым автор подошел к финальной стадии (четвертого воскрешенного) человека.

Градация эпохи, развития нашей расы — прекрасно! Композиция — на высоте. Язык — чуть хуже.

А вообще, конечно, сильно.

Роман написан двумя людьми: врачом и журналистом. И это чувствуется.

От врача, ученого, образованнейшего человека мы встречаем целую кипу научных описаний, объяснений и обоснований. Порой — даже слишком их много, особенно там, где не следовало бы. Скажем, процесс взлета самолета — непосредственного сюжетного значения не имеет, а на целую страницу...

А от журналиста мы видим строгое, лаконичное описание действия. Минимум философии и художественности, максимум объективности.

Вообще, увлекательно, особенно начиная со второй четверти. Потихоньку втягиваешься... Продумано всё четко, не придерешься, последствия катастрофы ощущаешь почти всем телом.

Не стоит зацикливаться на одной теме преступления и алиби.

Взгляните немного глубже.

Эти минуты нужны были ей не для того, чтобы

Если отбросить детские впечатления и не обращать внимания на графу «жанр», можно хорошенько задуматься над данным произведением.

Мне на ум приходят три бесспорные, но полярно противоположные стороны:

- Рикки-Тикки-Тави — герой, освободитель. Он убивает убийц, он убивает потомство убийц, потому что потомство также вырастет и станет убийцей. Он защищает семейство людей от страшной змеиной опасности.

- Рикки-Тикки-Тави — убийца. Не бейте! Убийца — тот, кто убивает, верно? Рикки-Тикки — вовсе не герой. Его глаза наливаются кровью, он горделив, а по отношению к товарищам — груб. А убивает-то он, в первую очередь, не потому, что хочет защитить! А потому что чувствует зов природы... Его отношениее к змеиным детенышам поразило.

- Рикки-Тикки-Тави — мангуст. Ведь это история про животных и об их естественном поведении в лоне матушки природы. Конечно, он убивал змей — мангусты так и делают в реальной жизни (я, конечно, могу ошибаться — сужу только по словам Киплинга и некоторым фотографиям, виденным мною в интернете).

Итак, кем же видеть этого несносного зверька, любящего быстро бегать и прыгать?

Право, не знаю.

Ирония жизни!

Милый, очень легкий рассказ. Как бабочка. Порхает, а душа улыбается.

Первым делом рассказ напомнил знаменитую индийскую притчу о том, как человек пришел к Будде и попросил продемонстрировать волшебство. Тогда только он станет последователем... Будда показал волшебство. «Теперь я буду твоим учеником» — сказал человек. «Теперь ты мне больше не нужен» — ответил Будда.

Рассказ Борхеса — это не проста притча; это — литературная притча. Разница в том, что смысл укладывается не в одну лишь идею. У Борхеса добавляются красивые образы, красивые слова... И идея вбирает в себя гораздо больше, чем ключевое «верить и не требовать доказательств».

Детская душа — такая чистая! Она рвется ко всему лучшему, что есть в нашем мире, в нашей жизни... К сожалению, общество ограждает детство от этих стремлений.

Андреев искусно показал разницу. Какую разницу? Наверное, каждый должен понять это для себя. И для своих детей.

Трогательный рассказ. Удивительно, что эта трогательность раскрывается через грубые образы, буйную и пьяную жизнь...

В судьбе любого человека есть путь к свету — его выбор, принять этот свет или нет. Человеческие отношения весьма необычны; и в данном рассказе: Баргамот ненавидел Гараську, но сумел, причем из-за собственного стыда, рассмотреть в нем что-то... человечное, искреннее...

Действительно, с Диккенсом мало общего — какой-то рождественской или праздничной атмосферы я не почувствовал, хотя Андрееву видней... Скорее всего, всё кроется в недостаточном становлении его как писателя. «Дневник сатаны» еще впереди.

Обвинение в большом (и не совсем присущем автору) объеме, в скудном словарном запасе и т.д., объясняется, скорее всего, неспособностью самих читателей проникнуться идеей и задумкой, войти в положение, и, как самое банальное, осознать, что чтение ведется не оригинала, а перевода. Хотя перевод — довод не главный...

Поверхностное, быстрое чтение, и это естественно для творений такого уровня, не оставляет ничего, кроме недовольства, надуманных оплошностей автора и всего прочего. Неподготовленный читатель вот так прошелся глазами, отложил книгу и забыл ее, не преминув, однако, покритиковать.

Но именно сие произведение, если по воле автора следовать тропой «достоверных» и «реальных» мыслей, произошедших с героем «взаправду», заставляет на время погружения в созданный литературный мир, иначе смотреть на наш, родной мир. Иначе смотреть на судьбу человечества и на человечество как таковое. Лавкрафт делает такие слова, как масштаб, вселенная, вечность, центральными, и их суть он передает виртуозно.

Если не фанатеть «Мифами Ктулху», подобные ощущения быстро проходят. Но в памяти остаются. И вопросы в голове остаются.

А если каждое мгновение вспоминать, что лежишь на своем диване, а в руках — не более, чем бумага, тогда конечно...

Интеллектуальный роман Павла Крусанова рассчитан определенно не для широкого круга. Он будет интересен людям, предпочитающим вдумываться в каждую фразу, ищущим многогранность... А многогранность-то есть! Только высмотреть эти грани неподготовленным и невооруженным глазом практически невозможно.

Язык автора, безусловно, живой и более чем живой. Так писать может далеко не каждый. Эта игра со словами, эта сплошная витиеватость и красивые художества — всё написано на высочайшем уровне, талантливо и изысканно.

Главный плюс романа — в стиле.

Идея идет следом. Общество потребления и рабы СМИ. Всё это крайне интересно, особенно с точки зрения главных героев, стремящихся к раю на земле либо вне земли...

К превеликому сожалению, минус есть и он весьма категоричен. Я вновь вернусь к началу своего отзыва. Итак, автор, может, призывает, может, и нет, читателей к обретению собственного я, жизни, индивидуальности и всего подобного. Но ощущение такое, что достойны этих знаний лишь литературоведы, критики и прочие мыслители. Как быть простому люду? Сто раз перечитывать каждую страницу? Красивый язык вовсе не обязательно предполагает недоступность...

Также минус в создании художественного мира. Мне почему-то вспомнился «Портрет Дориана Грея», в котором мира как такового и нет. По сути — сплошные диалоги. А как насчет того, чтобы проникнуться? Оскара Уайльда попробуй не простить — идея его романа полностью оправдывается манерой. Но в случае с «... языком»... Обрывистые события, приводящие к одному и тому же — поводу для закрученных и заверченных бесед.

Тем не менее, это читать стоит. Хотя бы для того, чтобы повысить планку... В общем, какую-нибудь планку точно повысить.

Кстати, аннотации не верьте. Никакой запутанности в истории нет...

Мрачный, окутанный сетями пессимизма рассказ. Впечатления неоднозначные, но чувство несправедливости, переходящее в вопиющее отчаяние главного героя описано мастерски.

Майринк — истинный гений... Когда я только прочитал «Ангела...», я больше никак не мог бы прокомментировать сие великое творение. Неделю, а то и больше, я находился в состоянии ступора, я не мог воспринимать действительность так, как я воспринимал ее до того, как взял в руки эту книгу.

«Ангел западного окна» содержит в себе целую вселенную, целый мир чувств, гениальных мыслей, законов мироздания.

В ней читатель найдет что-нибудь своё, личное, а после каждого нового прочтения откроется очередная дверь в познание мира высших загадок и тайн, мира алхимии и вечной жизни, души и Бога, мир сознания истинного гения, мир Густава Майринка.

Умом экспрессионизм не понять. Его следует читать, читать, читать... Много раз, пока самими чувствами, самой душой, глубиной мировосприятия и книгоощущения не придет осознание, и тогда откроется вся многогранность написанного шедевра.