Рассказы-тесты — не очень частые гости на читательских полках. В принципе, чуть ли не в каждом литературном опусе есть элемент теста – читатель волен соглашаться/не соглашаться с автором по тому или иному вопросу. Но в рассказах-тестах автор буквально подступает с штык-пером к вашему горлу и вопрошает: за Луну или за Солнце, за орла или решку, демократию или диктатуру? И вы очень четко видите грань, которая их (орла/решку) разделяет. Не всем нравится штык у горла, но удачное сочетание вопроса и ответа может претендовать на шедевр.

Вопрос первого теста я напомню: «Готовы ли вы смириться с тем, что в вашей стране казнят людей, по сути, от вашего имени?» Большинство, в отличие от автора, оказалось не против, и рассказ не прошел дальше второго тура. На мой взгляд, кстати, он был неплох: вопрос стоял честно и жестко, не отвертеться, с красивой метафорой в финале.

В «Должнике» дилемма звучит так: «Принимаете ли вы то, что христианский бог иногда прощает убийц, маньяков и т.п.?» Сюжетной основой служит легенда об Агасфере, домысленная автором. Агасферы сменяют друг друга, как агенты 007 в Голливудских постановках. После прощения проклятие переходит на очередного А., убившего своего предшественника. Идея с переходом проклятия интересна, хотя и не особенно нова в литературе, взять тех же Стругацких. Доведение ее но непрерывного конвейера можно считать удачным авторским вкладом в разработку темы.

Думаю, автор рассчитывал, что в этот раз он угадал с вопросом и ответом – и рассказ действительно прошел дальше предшественника. Одно но. Автор сжульничал. Упростил задачу. Его бог самолично стоит за этим конвейером, а А.-детальки лишены всякой свободы воли. Трах-бабах-тарабах стопицот раз – получи индульгенцию без всякой духовной работы, раскаяния. Это не тот бог, которого почитаем мы, православные (и не только) христиане. Это как монетка с двумя орлами. Коньяк, который вы «давно ли бросили пить с утра?»

А в рассказах-тестах главное – честность и острота. Нельзя просто спеть «Голосуй Да-Да-Нет-Да, вот такая ерунда». Надо прыгать выше головы.

Резюме: плутовской тест. Схватят за руку – не прокатит. Хотите поиграть? Играйте честной монетой. На пределе. Борьба с собой не менее страшна, чем трах-бабах-тарабах, даже самый бессмысленный и беспощадный.

Признаюсь сразу – я не читал первого рассказа цикла. По скупым отзывам можно только догадываться о жизни готичного модника в цилиндре и пенсне, эдакого Дж. Деппа в роли Дракулы с фотокамерой наперевес. Еще — о некоей детективной интриге с элементами мистики и романтической испанке на заднем плане. И ради чего автор отказался от такого, совершенно выигрышного набора, оставив от него только страсть к фотографии? Ради какого приключения?

Замечу, он меняет все, что можно было изменить. Вместо Деппа перед читателем предстает слесарь на пенсии, вместо жгучей красотки – усталая разведенка за сорок. Кроме того, автор сводит практически до нуля весь нереалистический элемент. Роль странного объектива, катализатора процесса смены приоритетов «работа — личная жизнь, семья» вполне могло сыграть какое-нибудь фото со старой, отчего-то не проявленной пленки.

Процесс показан несколькими широкими мазками: простое любопытство – интерес к прошлому – воспоминания о лучших моментах – поиск главного – осознание упущенного. Сюжет почти классический. В таких историях выигрышно смотрится стилизация под классиков, чуть архаичный художественный язык. Тургеневский, Бунинский, Купринский. И тут автору не откажешь в желании соответствовать. Порой он переусердствует – и части сложных предложений складками тяжелых портьер наслаиваются друг на друга – но, в целом, это явный шаг вперед по отношению к канцеляриту «Обыкновенной истории».

Интересно, что главный щелчок происходит в момент наивысшего творческого взлета ГГ, после того, как он прикладывает массу усилий, продавая чуть не все свое имущество ради чудо-объектива. Трудно спорить – это очень поэтично. Герой преодолевает трудности на пути, который ведет совсем не туда, куда ему (герою – и читателю!) представляется вначале. Поэтично, но не очень обоснованно. Ведь столько возможностей впереди. Юный читатель (сокр. ЮЧ) может подумать: «Еще один чудак пропал из-за бабы». Что сказать. Финал мне нравится, но ведь и я – не ЮЧ. И я уже слышал, помните: Wenn du lange in einen Abgrund blickst, blickt der Abgrund auch in dich hinein.

Резюме: крепкий почти-non-fiction для тех, кому за. «Дожать» язык и сместить центр тяжести с создания байонетного перехода на экскурсы в прошлое. Какие-то из них должны приходить исподволь, раньше финального потока. Возможно, и некоторые приятные приколы типа «не хочешь узнать, дорогая, кто убил Кеннеди» бы не помешали.

Супергеройские комиксы. То, что навыки героев различны, большой роли не играет. Главное – их колорит и сочность картинки. Автор, видимо, со мной в корне не согласен, и решил:

а) двинуться в сторону рассмотрения психологии супергероев;

б) взять количеством картинок, а не их качеством.

Чего только не заставляет автор делать своего нового героя: пить дешевый портвейн, рвать несчастных собачек, погружаться в философию чань, раздавать награбленное всяким Дэннитрехам. А, главное, — переживать при всем при этом. Но психология, пусть даже неглубокая, дезинтегрирует героя в глазах его почитателя. Не говоря уж о том, что не удается выписать красиво каждую картинку. «Король-то голый», — восклицают придворные в какой-то момент, и пиши пропало. Аларм: работы по изучению телекинеза не тайна за семью печатями, еще в СССР велись в ИРЭ – погуглите хотя бы Кулагину.

Думаю, автор во втором произведении хотел тонко посмеяться над штампованными героями, если не над жанром в целом. Действительно, он дает целый ряд отсылов к известным героям. Малореализуемое желание. То есть, попробовать можно, но смеяться вместе с автором будут немногие. Тонко – это не для комиксов. Кто способен оценить шутку, их не смотрит. Нужно немного толще. Например, как Ф. де Брока в «Великолепном» смеется над Бобом Синклером. Удачных примеров немало. Из новенького – «Зеленый шершень». Наконец, если речь идет о политическом памфлете – «Человек Грызлов». Впрочем, смена гладкого, красочного языка на рубленые плакатные фразы показалась мне хорошей находкой (только желательно вычитать текст и устранить ошибки).

Резюме: попытка юмора. Как улучшить? Толще острить.

Можно, конечно, сказать, что все три вещи — боевички с вариантами «ловли на живца». Но футурологический компонент везде разный, а это именно то, на чем, как на фундаменте, строится весь сюжет Пути комиссара. И именно та «фишка», которая должна торить путь (экскюзе муа за каламбур) к сердцам читателей.

Не скажу что вселенная «Пути» уникальна. Таковых немало. Их главный признак – мощная имперская поступь. Железные когорты печатают шаг под марш Джона Уильямса. И, как водится, человек-человеку друг, товарищ и волк. Короче, дарк космоопера, в данном случае – ред космоопера. Ну, вроде, обязательная программа выполнена: признаки налицо. Комиссары в пыльных шлемах черной броне. Внешний и внутренний враг. Проверки с подставами. Правоверный финал.

Сразу скажу, чего мне не хватило. Всего понемногу. Мощи поступи. Можно было бы показать парад, сжигание вражеских штандартов, что добавило бы атмосферности. Два первых рассказа цикла в этом смысле вышли более рельефными, запоминающимися. Где картинки сурового быта СЛ, хоть c Moskovskaya vodka и боевыми медведями? Переживания ГГ показались мне не то чтобы неубедительными, а недостаточно острыми. Он ведь не философ, а солдат. Помимо боя в начале, не помешала бы пара флешбэков, где провокатор с ГГ вместе дрались, бегали по девчонкам и т.п.

Финал оправдывает ожидания. Герой принимает бремя ответственности, ломает хребет ренегату и получает заветный конверт. Обыденно – это плюс. Но после прочтения такое ощущение, что он впервые ведет себя не как студент, а как нормальный Сын Ленина, член имперского сообщества. Любой комсорг факультета 30-летней давности съел бы этого студента с потрохами. Да и проверке-то далеко до Inner Party style. Для какого другого жанра было бы неплохо, но здесь волки должны быть волками, и выть по-волчьи. Неужели там, у них, в 7-й ударной недобор в комиссары?

Резюме: тоталитарный трэш, основным недостатком которого является недостаточная (экск.м. еще раз)крутость. То есть, у читателя во время прочтения не должно возникать сомнения в авторских намерениях. А тут они (сомнения, ес-сно) таки присутствуют. Вдруг это действительно история духовного развития героя, моралистический роман для юношества?

Объединены жанром (постмодернизм), имеющим весьма отдаленное родство с фантастикой/фэнтези, а также, отчасти, местом действия. Помнится так, что я делал отзыв на первый рассказ цикла. Хвалил за грамотное, неразъемное сплетение реального и мистического, выраженную гипертекстуальность, некоторые запоминающиеся образы, открытость финала. Ругал за недостаток «сумасшедшинки» и наличие пафоса, некой морали в концовке. Автор не покачал! Сохранил все то, за что его хвалили, и учел ошибки.

Как в хорошей лавке, тут есть все, что нужно для изголодавшегося интеллектуала. И священные скарабеи, и акунинские Маша с Пьером, и норны в вуалях, и почти люмьеровское прибытие поезда, и черные скатерти, на которых можно черкнуть руны времени… Единственный прокол – комменты со звездочками в теле рассказа. Лишнее. Пусть изголодавшиеся сами ищут, за тем и пришли. Комментировать лучше в конце. Да и точными цитатами сыпать не обязательно, можно вольно перелагать (см. последний абзац). Фантазии вдоволь: Викар расхаживает с копьем в пузе, ведет беседы со светящимся Пьером – зер гут.

Хорош переливающийся символ бесконечности/бессмертия – собрат юнговского Уробороса, Мидгардсорм, схвативший мир своими стальными рельсами. Новенькие. Микроскоп. Игра слов: Старый/Новый – этот/тот Свет. Борьба старого и нового несколько напрягает, но в ней нет особого смысла: миры как волны – интерферируют, но не взаимодействуют. Интересная мораль, и передана она в форме, с которой можно мириться, если не принимать.

С темой все в порядке. Герой меняется, и ему дают шанс.

Минус: финал с петлей предсказуем, но он настолько метафоричен (искупление, использование того самого шанса, опять же сама петля в Майринковско-Борхесовском смысле), что это можно автору простить.

Резюме: хороший джоб над ошибками. Основной недостаток определяется жанром цикла: невозможность сопереживания герою. Пожалуй, он бы мог несколько заретуширован, сделай автор текст чуть менее аллюзийно/цитатно «плотным», чтобы не создавать у читателя чувства неполноценности. Дружественный читатель более расположен к героям. Но все это – дело вкуса.