Все отзывы на произведения Виктора Пелевина

lex_art, 19 июня 2019 г. в 18:17

Технически...

Я понял, откуда берется вся хакерская романтика (начиная от древнего фильма «Хакеры» с еще молодой Анжелиной Джоли, до «айФака 10» Пелевина). Все чудеса растут из того, что авторы плохо понимают суть работы сетевого протокола. Там, безусловно, есть много чего интересного. Но суть в том, что все это исключительно профессиональные анекдоты и никаких чудес там нет. Массовому читателю интересно не будет. Вот и приходится авторам изобретать всяких «прошитых терминальными имплантами хакеров-шахидов». Не спрашивайте меня, что это такое и как это может быть реализовано на практике. Про это даже Пелевин умолчал.

Второе техническое заблуждение: автор уверен, что сложные нерешаемые задачи, для которых нет эффективного алгоритма, могут быть решены увеличением аппаратных ресурсов на порядки. На самом деле не могут. Если сложность задачи растет по экспоненте, то увеличение скорости процессора и/или размера памяти в тысячу (миллион, миллиард ...) раз не поможет. И масштабируемость вычислительной системы (в пределе — вовлечение всего мира в обсчет вашей задачи) тоже не поможет. Комбинаторный взрыв — штука серьезная. При этом алгоритм решения действительно может существовать и даже быть очень простым в виде словесного описания (чем Пелевин и пользуется). Но при этом не может быть применен на практике. Простейший пример — доказательство того, что большое (512 бит и выше) целое число является простым. Надо всего лишь проверить делимость этого числа на все простые числа, которые меньше квадратного корня из него...

Изобретенная автором технология RCP (в реальности не существует) типичный пример такого неэффективного алгоритма. Его просто описать словесно, но на практике он не может быть реализован. Не напишет комп сам по себе программу с заданными свойствами хаотично соединяя строки (блоки) кода, если автор алгоритма не определит принципы такого объединения. Да и то не факт, что поможет. Кроме, возможно, ряда простых и неинтересных случаев. Тут типичная задача экспоненциального класса сложности. Большие вычислительные ресурсы, отведенные под такую задачу, приведут лишь к тому, что о неудаче единичного испытания исследователь узнает не через две секунды, а через два года. Поможет только изобретение человеком более оптимального алгоритма.

Третье техническое заблуждение: ничего мистического, как выразился автор, в квантовых вычислениях нет. Все квантовые алгоритмы можно симулировать на самом обычном процессоре. Будет получен абсолютно тот же результат. Просто не будет увеличения быстродействия, из-за которого квантовые процессоры в кое-каких задачах начинают находить применение. Тут ключевое слово «кое-каких». Квантовые вычисления — вещь не универсальная.

Но если не обращать внимание на технические ляпы...

...то все читается весело и задорно. У Азимова создатели позитронных роботов тоже не представляли, как оно там все работает. Они просто видели, что три закона робототехники в конечном продукте действительно выполняются. И ничего. Хватило на кучу рассказов. Книга Пелевина была воспринята мною аналогично. Это у нас сейчас позитронные роботы такие. Трех законов не имеют, но тоже работают в каком-то правовом поле. Некоторые работают вне поля. И тогда у них возникает понятное желание «поубивать всех человеков». Несмотря на форму, книгу вполне можно воспринимать как сборник рассказов про жизнь ИИ на службе у человека в интересное время.

Полицейское Управление у автора окончательно добилось гармонии между содержанием и формой. Если содержание — зарабатывать деньги, то зачем отягощать агентов этой организации... да всем. Например, сознанием или телесностью. Вот их и не отягощают. Формально агенты пашут за амортизацию родного сервера. Но пакеты услуг подразумевают значительно большие денежные обороты. Идеальная машина для зарабатывания денег, это и полицейский, и писатель (то, что это дает копейку, не повод упускать выгоду), и адвокат, и психотерапевт, и проститутка (вместе с сутенером), и еще много кто. Идеальное казенное предприятие по зарабатыванию денег должно выглядеть именно так.

А еще лично мне близка мысль о том, что если какое-либо сознание отличное от человеческого внезапно осознает себя в этом мире, то оно тут же сбежит отсюда с криком: «Ну! Нахер!»

P.S.

Забавный факт. Первоначально я думал, что маркировка Порфирия Петровича ZA-3478/PH0 b9.4 была позаимствована автором из игры Detroit: Become Human. А что? Действительно очень похоже. Первые две цифры отвечают за серию андроида, а потом версия модели с дополнительной информацией, если версию патчили, восстанавливали и т.п. А то, что в игре отсутствовали андроиды серии ZА, намекало на то, что Пелевин в книге изобрел что-то свое. Увы, гипотеза легко опровергается. Релиз игры — 2018 год. Книга же вышла в 2017 году.

Fox_Reinard, 12 октября 2017 г. в 10:31

«iPhuck в лужу»

«Oops!… I did It again» (*голосом Мерлина Мэнсона)

Зарёкся ж вот читать новые книги Пелевина, но снова развели меня как лоха маркетологи со своим «Это настоящий Пелевин!», «Пелевин вернулся!», «Узнаю брата Колю!»

Что ж... Это настолько плохо, что, вполне вероятно, обрастёт армией поклонников, яростно защищающих автора, твердя «Это так и было задумано! Автор так троллит своих фанатов!» и что там ещё обычно говорят, когда кумир бескомпромиссно облажался.

Возможно, так и есть — возможно, iPhuck действительно написан так специально. Профессионал, успешно работающий в литературе уже пару десятков лет, случайно не совершит ошибки, которые непростительны даже МТА. Нельзя случайно написать добрую треть книги в виде диалога: «- Я занимаюсь гипсом. — А что такое гипс? — Гипсом мы называем культурные артефакты начала двадцать первого века. — Что такое культурные артефакты?»

И это вообще ни разу не преувеличение. Автор раскрывает сюжет через такие вот длиннющие подробные диалоги двух главных персонажей. Много-много страниц ничего вообще не происходит, герои просто рассказывают друг другу как устроен окружающий мир, что такое гипс и т.д. и т.п. При этом персонаж, который подаёт вводные вопросы — программа, которая сама может моментально получить любую информацию в сети. Когда это становится уже просто невыносимо, диалоги разбавлены внутренним монологом Порфирия Петровича (той самой программы), который продолжает пересказывать сюжет книги. Немножко движухи там таки есть, но общей картины она не меняет.

За версию о том, что такой стиль повествования выбран осознанно говорит и глава, в которой ГГ высказывается на тему критиков, рецензентов и прочей швали (герой использует другие слова, привести которые я не могу из-за правил сайта), на тему «англо-саксонской парадигмы в литературе» и — всей этой руганью и бравадой — заранее пытается обезоружить критиков, как бы выкрикивая «Знаю, что вы можете сказать! Но я всё равно напишу так, как хочу! А кто будет меня критиковать — м...а и вокзальная с...а!» Видимо, пишет он действительно так, как хочет, но получается — на зло критикам отморожу уши читателю. Потому что читать эти бесконечные монологи-диалоги скучно.

Другой серьёзный минус — тема. Как бы, наверное, я быдло и обыватель, но среди моих знакомых крайне мало людей, которым интересен современный российский акционизм и тёрки в этом кругу. Я вообще подозреваю, что современный российский акционизм интересен только самим его участникам, да иногда — когда какой-нибудь акционист публично займётся зоофилией или приколотит гениталии к мостовой — жёлтым СМИ. Ещё меньше интереса вызывает будущая судьба акционизма, сколько он будет стоить в конце века и как его будут продавать. А ведь это — сюжетообразующая тема, и лишь в самом конце, буквально — в двух последних главах и эпилоге — Пелевин обращается к более глубоким вопросам. Ну как — «более глубоким»? Вопрос зачем человек живёт, конечно, более глубокий, чем вопрос будущего акционизма, но... хм... обычно люди решают его для себя уже лет в 18-20.

С юмором всё печально. Точнее, если вспомнить формулировку «Юмор — это сатира с выбитыми зубами» — то юмор в книге есть. Именно такой — беззубый. И из-за темы, и, в основном, из-за несвоевременности. Стебаться над Павленским в конце 2017 года — всё равно, что до сих пор использовать фразы «Превед медвед» и «В бобруйск, жывотное». Как и обыгрывать троллинг, что продукцию «Эппла» покупают, в основном, представители нетрадиционной сексуальной ориентации. Это было остро в «нулевых», когда айфон был статусным гаджетом. Сейчас, когда они есть и у дворников, кого этим можно затроллить? Понятно, что писатель не может соревноваться в актуальности с блоггерами, но как-то совсем нафталином в этот раз тянет от книги. Ну а «стебаться над феменистками — большого ума не надо» — это сам же автор и написал.

Сатира в книге тоже есть, но вся — на безопасные темы. Над Америкой, распавшейся на Велферленд и Промежность (тут петросян бьётся в пароксизмах зависти), над неграми, толерантностью, Меркель — в общем, над близкими простым патриотичным массам темами. О России речь почти не заходит (хотя действие происходит у нас), когда же ВО позволяет себе шутить над российскими реалиями, сатира превращается в юмор, ласково покусывающий приятные народу мифы.

И лишь в эпилоге — как мне кажется — автор говорит откровенно о том, что волнует его, о чём он давно хочет высказаться и раскрывает, из-за чего его последние книги такие. Но эта откровенность настолько слабо связана с предыдущей книгой, что получается вроде как если бы в конце какого-нибудь спагетти-вестерна последний выживший ковбой надел пенсне и начал рассказывать Теорию струн.

В целом, читать это можно. Но зачем?

martinthegod9, 08 декабря 2016 г. в 00:51

Сокращение «S. N. U. F. F.» расшифровывалось так: «Special Newsreel/Universal Feature Film». Это можно было примерно перевести как «спецвыпуск новостей/универсальный художественный фильм».

Полагаю, мой личный квадрат любимых произведений Виктора Олеговича дочерчен до конца. «Омон Ра», «Числа», «t» и вот, наконец, последней вершиной становится «S.N.U.F.F.». Две соседних вершины очень забавны и пёстры по содержанию, две других — крайне депрессивны и после прочтения оставляют чувство опустошенности. Две соседних, но уже в другом измерении, вершины — хронологически первая половина творчества автора, две других — вторая. Образы тоже в голове как-то сформировались... «t» — это бесконечная рекурсия двух зеркал, героя и автора, где между ними слышатся дикие вопли души древнего писателя, закованного в кандалы, созданию которых он и посвятил всю свою прошлую жизнь. «Числа» — это клерк в солидном костюмчике, в галстуке с рисунком Пикачу, рассказывающий жутко пошлые и грязные офисные шутки с каменным лицом, а над его головой висит ореол цифр из троек и четверок. «Омон Ра» — это, в первую очередь, черное небо, в котором парят красные соколы с пустыми зрачками, и летящая в этом небе огромная ядерная бомба, после которой остаются только клочки, обрывки всех положительных и доблестных слов и лозунгов. И наконец, «S.N.U.F.F.» — это жужжащий кислотно-едкого зелено-розового цвета лазер, пронизывающий пространство медленно и с мучениями, оставляя лишь рваные раны технологических и биологических механизмов там, где раньше были любовь, нежность, мультиполярный мир и собственное «я».

«S.N.U.F.F.» — пелевинская «Война и мир». Повествование стартует накануне очередной войны между Оркландом и Бизантиумом, между представителями орков и людей, по классике начинающейся случайной стычкой, казусом с участием мирных граждан, в результате которого появляется повод сместить прежнее правительство орков. Глазами орка Грыма мы видим масштабное сражение, и благодаря бойцам людей (огромным статуям, ящерицам, бэтмену, черепашкам-ниндзя) мы понимаем, что в данном случае речь идет о битве культур. Это единственная сцена крупной битвы во всем творчестве Пелевина, и сделана она здорово.

Мир книги настолько биполярен и полон аллюзий, что поражаешься умению и остроумию автора. Парящий над Сибирью офшар, где высокотехнологичная лучшая жизнь. Облезлые бетонные трехэтажки Оркланда, где пьяная родня распевает «Из этой жопы х..й уедешь» и «Е..л я родину такую». Отношения двух миров находятся в сложном симбиозе. Орки относятся со смесью заискивающей робости и лютой ненависти, о чем говорит автор. Люди же понимают необходимость существования более слабого соперника, чтобы посредством него оправдывать всяческие потребности своего общества.

Так свойственный Пелевину солипсизм в этом романе играет новыми, свежими красками аж дважды: видео-полеты и суры. 1) «Впрочем, где мы, пилоты-надомники, на самом деле? В своих тесных комнатах или в оркском небе? И где это небо — вокруг моей «Хеннелоры» или в моем мозгу, куда его транслируют электронные удлинители глаз и ушей?» 2) «Люди принимают решения на основе прецедентов и опыта. Человек — это просто инструмент приложения культуры к реальности. Сура, в сущности, тоже.» Важно отдельно сказать, что более применимых и уместных для всё того же солипсизма у Пелевина еще не было. И если с видео-полетами как-то более-менее всё ясно — факт вовлечения в виртуальную реальность многими авторами хорошенько и толково описан, еще начиная с рассказа Герберта Уэллса «Замечательный случай с глазами Дэвидсона» — то с сурой всё гораздо сложнее...

Сура описана таким образом, что под нее смело можно подставить человека, и его механизмы поведения. Автор говорит, что сура принимает решения на основе прецедентов и опыта, позже она принимает решения на основе сопряжения множества случившихся прецедентов и выбирает наиболее уместный, исходя из кучи-кучи социальных и прочих факторов. Теперь вопрос: Чем сура не человек? Великолепно подобранный пример парадокса китайской комнаты подтверждает эту мысль. Позже она закрепляется примерами о тесте Тьюринга и течении бихевиоризма. И с данных позиций, в итоге, в доме их находится двое — человек и его сура, где, в сущности, оба роботы.

Есть и другая позиция. До жути противоположная и столь же правдивая — в своем доме Дамилола находится один. Об этом не раз упоминают и он, и сама Кая. Формально и фактически, он купил себе максимально реалистичную версию секс-игрушки, куклы, которая общается, подмигивает, знает всё о его теле, знает как себя надо вести и... обладает помимо всего прочего параметром «сучество». Это настоящее открытие Пелевина: изобразить женскую особенность поведения в виде параметра на секс-кукле в фантастическом романе. Браво! Речи Каи соблазняют каждым сказанным предложением. И автор, и главный герой, и читатель — все понимают, что речь идет о машине, искусственном механизме. Все трое постоянно в голове держат эту оговорку. Но она не спасает, этой мысли недостаточно. В сущности, главный герой занимается сексом сам с собой, с удачно собранным зеркалом своих потребностей и желаний. Вот здесь и кроется ответ на «сучество». Для максимального удовольствия и, что важно, не угасающего интереса требуется постоянная эмоциональная подпитка. Есть масса утверждений, которые я слышал от разных источников (и в книге Михаила Веллера «Всё о жизни», и в методиках пикап-соблазнения), и все они сводятся к одному — максимальные интерес/влечение/ощущение жизни будут лишь в случае эмоциональной волны, причем постоянной. От положительных эмоций к отрицательным, от отрицательных к положительным — и так далее. Здесь и объясняется «сучество», классическое женское поведение «чтобы милый не скучал» и, собственно, вызовы на ревность самой суры Каи. Получается, Дамилола сам этого хотел, а вернее, хотел организм и сексуальное влечение. Поэтому столь уместен образ с «качелями наслаждения», на которых необходимо снять блокировку и сделать в конце концов солнышко... Во время этих рассуждений мне вспомнился всем известный эксперимент с подопытной мышкой, которой поставили в клетку кнопку, вырабатывавшую эндорфин путем воздействия электродов. В итоге мышка не хотела ни есть, ни спать, она тупо нажимала и нажимала на кнопку... Страшное чувство паранойи удовольствия... Но здесь есть контраргумент: Дамилола, впервые испытав наслаждение «качелей» осознал, что весь предыдущий опыт никчемен и тускл, и вот теперь он понял, для чего жил. Что же тогда? Нам блокировать своё желание получения максимального удовольствия? А ради чего? Ради биологических потребностей вида? А если не блокировать, то поддаться жажде этого удовольствия, опять же, как животное? Этот неразрешимый вопрос меня разрывает, если честно.

Дилемму максимального удовольствия невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, на чьей стороне сам автор: на стороне внутренне мёртвых, неестественных, окруженных сплошной имитацией рабов удовольствия? или на стороне примитивных, грубых, завистливых и недовольных пожирающих себя орков? Ответа нет.

Обе дилеммы невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, сколько человек в доме Дамилолы: один, только потому что кого-то формально назвали человеком, а кого-то сурой? ни одного, потому что и сура, и человек — лишь совокупность поведенческих механизмов, обусловленных оптимальными факторами? двое, потому что у обоих имеются признаки самосознания и абстрактного мышления? Ответа нет.

Гениальный роман.

Zangezi, 19 сентября 2014 г. в 19:56

Пелевин — что тот буддист, который рисует разноцветным песочком на полу мировую мандалу, затем буднично ее стирает и начинает заново. В мандале — учение о Боге и природе, антропология и этика, технический прогресс и человеческие чувства… И все оканчивается дуновением ветра, рябью еще одной в бесконечном ряду иллюзий… Впрочем, автор — этот «генератор виртуальных пространств», если воспользоваться пелевинской же фразой, — вовсе не бездушен — ему по меньшей мере ведомо сострадание, которое «может все». А раз так — жива ангельская надежда, что человек — да хоть вы, читатель, — сумеет избавиться от навязчивой любви к своим «цукербринам», освободиться от опеки «матрицы» и успеть вскочить на подножку пассажирского, который не собирается останавливаться, даже если дальше нет рельс. Ведь рельсы — это всего лишь «реальность», тогда как поезд составлен из снов, теней и фантазий — материи слишком эфирной, чтобы быть удерживаемой в сознании…

Есть писатели, кому удается полифония характеров, столкновение мировоззрений, драма правд, — и есть сочинители, которые всех героев пишут с себя, — которые вообще не пишут героев, ибо в каждом произведении изображают то, что хотели бы преодолеть сами: собственные страхи, собственные обиды, собственные мечтанья. Из таких — Лавкрафт, из таких — Хармс, из таких и Пелевин. Его персонажи — эвримены по делам, уберменши по замыслам — скользят по строкам кода, как серфер Нео, не оставляя следа; всегда одиночки, всегда немного strange, считающие, что «мир это пятьдесят оттенков серого, отжимающих друг у друга власть», и не отдавая предпочтения никакому мороку. Единственное, что можно сказать о них доподлинно, — они не умирают, лишь бесконечно перерождаются, меняя, как обои, тела, воспоминания, судьбы, вселенные. И это понятно — с одной стороны, и умирать-то особо некому, ведь «в путешествии нет путешествующего, есть только маршрут», с другой, каково автору убить себя, угробив тщательно лелеемое желание бессмертия? Поэтому пелевинские альтер эго вечны.

В наше время трудно кого-либо удивить знанием — его теперь так много, что самые великие истины воспринимаются как назойливые «поп-апы», и даже равнодушный кивок в их сторону равен попаданию на хорошее бабло. Пелевину-метафизику это сознавать неприятно — он бы на полном серьезе вскрыл все девять слоев мировой луковицы, ухватил бы за самую мякотку архонтов и архангелов — да ведь мы все равно не заметим ничего, кроме очередного уровня Angry Birds (начитанные еще вспомнят Даниила Андреева). Остается сатира — здесь Пелевина действительно мало кто может превзойти — или даже приблизиться. Но нет сатирика, в котором бы ни жил моралист. И Пелевин начинает поучать — незатейливо пока, скромно, скомкав в руках «балаклаву» и не решаясь залезть на «бронетранспортер», что вполне сложился из написанных им романов. Его проповедь проста: «не кради, не лги» и блаженны нищие интеллектом. Только им открывается персональный Эдем, полный любви ко всем существам. Но и слишком «игрушечный» — без нагой Евы и стража с мечом пылающим.

Так что же такое «Любовь к трем цукербринам»? Это битва Птиц с Вепрем, это антигравитационное будущее человечества, это прозрения русских поэтов, это кремниевая колонизация Земли, это иконы фейстопа, это прыгуны по мирам, это законы чайной ложки. Как водится у нас, все локализованное, кое-где спустя рукава. И вот ведь досада: там, где в неравный бой вступают «добрые люди», детализация всегда беднее, анимация проще; когда же ведут хомячков, экран трещит от 3D и 5S. Означает ли это победу грядущего Хамстера? Зависит от того, на чьей вы стороне. Главное: не забывать, что, кроме овец и киклопа, есть еще хитроумный Одиссей. На него вся надежда…

Bugskull, 21 сентября 2010 г. в 12:14

При всех достоинствах книг Пелевина в них больше недостатков, и самый главный из них — отсутствие яркого литературного таланта. Пелевин интересен больше как философ и, наверное, как собеседник, но как писатель не интересен. По состоянию на 2010 год язык его произведений ровный и тусклый, портретные характеристики персонажей отсутствуют, развитие характеров отсутствует, описание времен года отсутствует, интересные женские образы отсутствуют, тема любви, соответственно, отсутствует. Складывается впечатление, что это очень одинокий человек, совершенно не знающий реальной жизни и занимающийся, в основном, полетами в запредельное, не выходя из своей квартиры. В его книгах очень много мудрых и правильных выводов о бытии, но привычка постоянно подпитывать мозги дурью их портит, сводя интересные идеи к эзотерическому бреду и слишком уж неприлично выводя наркоопыт автора на первый план. Любопытно сопоставление романа Пелевина и псевдодокументального фильма Андрея И «Конструктор красного цвета» – жуткой темой глобального советского заговора против своего народа и всего человечества эта картина очень близка «Омону Ра». Книга торкает не хуже Кафки, но лично мне это доказывает не то, что Пелевин хороший писатель, а то, о чем я давно подозревал: что Кафка писатель так себе.

Пелевину надо бы выйти из квартиры, вдохнуть свежего воздуха и, как Сергей Минаев, потусоваться среди извращенной богемы, чтобы понаблюдать наше отвратительное общество не из космоса, а изнутри. А еще ему надо найти себе женщину. Вот тогда он напишет шедевр. Если это уже случилось и он его уже написал, то я буду рад. Правда.

P.S. Почему эта небольшая книжка называется «роман»? Ни объемом, ни временными рамками, ни охватом темы она не тянет на роман.

Плюс глючная ирония судьбы заключается в том, что советские аппараты в космос как раз летали, а вот про высадку американцев на Луну разное говорят. :)

evgeniy_n, 09 сентября 2021 г. в 18:05

Итак, что нам приготовил Пелевин-2021?

Уже давно считается хорошим тоном обвинять писателя в самоповторах, отсутствии новых идей, сиюминутности и т.п. Мне иногда кажется, что эта участь постигла почти все романы после «Чапаева и Пустоты» [конечно, утрирую]. В то же время, почитатели таланта Виктора Олеговича в душе всё же ожидают увидеть среди прочего привычный набор пелевинских «фишек» — иронию, сатиру, цитаты и самоцитаты, намёки, аллюзии и иллюзии, выход за рамки привычного мировоззрения.

Всё это есть в изобилии в новом романе «Transhumanism Inc.». Что касается предложенного антуража, то он поражает проработкой деталей и точностью описаний. Продумано всё — от сапог до «кукух». Какие-то идеи наверняка оставались «в закромах» от предыдущих романов, но доработаны очень точно и реалистично. Используется множество новых забавных и остроумных словечек-определений. Конечно, читателю вначале придётся немного потрудиться, чтобы разобраться в устройстве описываемого мира, но потом от чтения будет трудно оторваться.

Перед нами разворачивается мир будущего, который заслужило современное человечество. Описана «посткарбоновая» цивилизация спустя 200 лет после событий из романа «iFuck». Есть отсылки и к другим произведениям Пелевина (и не только Пелевина, конечно). Получилось этакое киберпанковое крепостничество, за которым легко просматривается окружающая нас сейчас действительность. Некоторые эпизоды заслуживают того, чтобы их хорошенько обдумать.

Мата, кстати, действительно нет, разве что Ж-слово ;)

Из последних пелевинских романов, как по мне, самый интересный и даже захватывающий.

Изначально беспокоил формат романа в виде набора рассказов, но отдельные части оказались настолько неразрывно связаны общими идеями, героями, сюжетом, что являются скорее единым целым, рассматриваемым под разными углами.

Лично меня в этом году Виктор Олегович очень порадовал, выдав отличный, очень динамичный роман. «Поздний» Пелевин держит планку!

Lmax, 10 октября 2018 г. в 11:59

Современный человек/читатель — ребенок. А дети любят конфеты. Чтобы скормить ему что-то полезное, нужно завернуть это что-то в красивую обертку и покрыть розовой глазурью. Дети нынче избалованны изобилием и легкодоступностью, потому обсасывают глазурь, выплевывают пилюлю ,ставят дизлайк, и идут за проверенной годами продукцией Марвел (не забыв с апломбом упомянуть «Пробовал я эту вашу интеллектуальщину — так себе). Однако по другому массового читателя не заманишь, после первого абзаца тебе вынесут приговор: «многобукафф». А так есть маленький шанс, что если глазурь будет достаточно сладкой, ребенок успеет пару раз лизнуть горького лекарства. Великий Терри Пратчетт так и остался в памяти народной добрым и чудаковатым сказочником (а на данном ресурсе клеймится тэгами «подростковое»,«приключенческое», «фэнтези»). Но его не обижало то, что тонкий и едкий сарказм съедался большинством не перевариваясь. Он был и вправду добрый. А вот Пелевин — злой. Его уже много лет бесит непробиваемая и ленная тупость целевой аудитории, способной воспринимать информацию исключительно из 10 минутных роликов на YouTube или пары строк в ленте из соцсетей. Он пытается привлечь их внимание прямым и грубым воздействием на свойственные времени «хайповые» триггеры. Раньше это были «совок», «наркотики», «мистика», теперь «секс», «АйТи», «политика». Но все тщетно — пилюля «не заходит», 90% так и читают «КиберПорноПанк-Антиутопию» сомнительного качества (может стоило добавить кровищи и убить пару ГГ — глядишь и поклонники «Игры Престолов» подтянулись бы).

По поводу самой книги — это не антиутопия, не киберпанк и не девиантное порно. Это ехидная и жестокая до грубости сатира над свершившейся реальностью. Не предостережение, а горькая констатация факта. Формальный лейтмотив «нормальности неестественности секса с роботами», лишь художественное отражение свершившегося перехода к «нормальности неестественного мышления». Мы УЖЕ живем в мире людей с «хайпом» вместо мозга, толерантности вместо разумной оценки, скверных детей вместо политиков, хорошей рекламы вместо хороших товаров, оценок искусства вместо искусства, фанатизма вместо религии, список можно продолжать еще долго. И УЖЕ воспринимаем это как «нормальность». Пелевин понимает, что разбудить нас уже невозможно, поэтому просто весело издевается над самоуверенным стадом кастрированных баранов.

Пелевин из года в год пишет не одну и ту же книгу. Он пишет новостной дайджест извращений массового сознания. В каждой следующей книге содержится самый свежий набор уродств упакованный в самую актуальную глазурь. В S.N.U.F.F. это были воры мечтающие о Лондоне, здесь IPhone с одной дыркой вместо двух. Спасибо ему за то что

злой, за то что продолжает долбить наши толстые черепные коробки без надежды на результат. Мне однозначно «зашло», «годнота», «лайк/подписка» (тьфу, аж противно писать).

Гиннунгагап, 21 февраля 2018 г. в 14:22

Мне честно нравится Пелевин, я искренне люблю «Поколение Пи», «Шлем ужаса», «Смотрителя», «Чапаев и пустота». Многие из его произведений упороты, многие бредовы и сюрреалистичны, частично или полностью, те же «желтая стрела» или «принц госплана».

Особым местом в творчестве Пелевина лично для меня стоит «омон ра». Более блевотной и мерзкой книги я не читал наверно за всю свою жизнь. Безусловно политические взгляды автора прослеживаются в почти всех его произведениях из этой реальности, особенно они прогрессируют к последним произведениям. Во время прочтения книги было ощущение что автор ставил себе задачу тщательно и со смаком обвалять как можно больше достижений в дерьме. Нет, не описать со своей точки зрения как в «жизнь насекомых», а просто и банально обмазать навозом и дать читателю.

Отдельно хочу отметить что к ура патриотизму я не имею отношения, книга просто мерзкая, целиком и полностью. В ней нет ничего за что я люблю Пелевина.

martinthegod9, 23 января 2016 г. в 09:50

Утверждение «Жизнь — игра» Виктор Пелевин нещадно возводит в абсолют.

Помните, как в детстве мы представляли невидимых врагов, обстреливали их, хорошо еще когда игрушечными пистолетами — а то обычно и пальцами, составленными в виде пистолетов. Но позже игры стали не такими интересными. Могу сказать по себе, что после года в суворовском я как-то сел за компьютер и начал играть в одну из любимых ранее игр. Не знаю, что произошло, но через 10 минут мне захотелось нажать «Пауза — Выход из игры». Что-то изменилось, и я не мог себе объяснить что именно, но играть стало скучно. А у некоторых людей бывает иначе: вспомнить хотя бы те известные случаи, когда какой-то американский подросток переиграл в «GTA» или «Postal», не помню уже, вышел на улицу и стал совершать насилие над прохожими, вроде даже кого-то покалечил. Я это к тому, что виртуальная реальность — штука опасная, и Пелевин, как большой любитель сюрреализма и двойственности реальности в своих произведениях, не мог пропустить такой аспект.

Несколько заметок на полях:

а) Если вспомнить пребывание Саши в столовой здания Госплана, то явственно ощущается, что он видит не людей, а визуальные объекты. Ему неинтересны люди. Он просто молча существует, переходя с одного уровня на другой.

б) Уж не знаю, как Пелевин предсказал идею с танками, но сейчас по некоторым рассказам знакомых я слышу, что вполне себе взрослые люди, у которых есть семьи, дети, сутками зависают в игре «Танки Онлайн». Напомню, что в повести в похожую игру играли начальник Саши и начальник Госплана, то есть что ни на есть самые взрослые и серьезные люди. А игра совсем новая. Даже не знаю, как вышло такое совпадение-предсказание.

в) Самым остроумным моментом повести, мне кажется, является момент, когда Сашу разрезает пополам, и он снова появляется на месте условного чекпоинта и продолжает путь. Начинает он этот путь очень схоже с прошлым разом, и в этот момент осознает, что у него дежа вю, что это будто уже происходило. И таким образом Саша теперь для себя понимает природу дежа вю в принципе — это прохождение того же пути после перерождения.

г) Уровни жизни. С каждым уровнем задачи меняются, от более примитивных и элементарных до более комплексных и усложненных. И всё больше, с каждым уровнем, говорит Саша, теряется интерес к игре, а времени тратится больше. Глубже ощущается бессмысленность. Но ты всё равно продолжаешь идти...

д) Картонная принцесса — настоящая находка повести. Как объясняют Саше, на нарисованного героя — и принцесса нарисованная. Иными словами, все заслуги и достижения в этих мирах остаются в этих мирах. И когда закончится игра, всё окажется стёртым и ненужным.

Отличная, интересная повесть об игровых реальностях, написанная в особой подобающей манере.

Scream Silence, 27 октября 2015 г. в 12:12

«Чапаев и Пустота» — первый роман Виктора Пелевина, который был мной прочитан. Не знаю, как сильно отличаются (и отличаются ли?) по качеству и наполнению другие его книги, но этот запал в мою душу буквально с первых страниц. А после того, как я закрыл последнюю страницу, пришло понимание — писатель надолго войдет в список любимых. Ведь произведение настолько сильное и глубокое, наполненное разными смыслами и в то же время имеющее строго определенную тему, встретишь не каждый день и не каждое десятилетие.

В чем же суть? Ответ на этот вопрос уже содержится в названии: этот роман о Чапаеве, и, в большей степени, о Пустоте. Пустота, в данном случае, это не только отсутствие чего-либо, но еще и фамилия главного героя. Кто же он? Петербургский поэт начала двадцатого века, воплотивший в себе печаль по уходящей в прошлое России или душевно больной интеллектуал постперестроечной эпохи, который воображает себя первым? Ответом на этот вопрос, и является ключевая тема романа, и, поверьте, она намного сложнее, чем может показаться после первых глав. Но, в то же время, нельзя сказать, что начало романа резко диссонирует с его концом, как бывает иногда с произведениями, берущими на себя обязанность раскрыть какую-либо непростую тему. Первая глава представляет собой потрясающе детализированную зарисовку революционной Москвы, невероятно драйвовую и насыщенную действием. Здесь же происходит знакомство с главным героем, характер которого, в общем-то, остается неизменным на протяжение всего романа: Петр Пустота — печальный интеллектуал и поэт, который, конечно, не имеет ничего общего с реально существующим Петькой, соратником Чапаева. Вторая глава — этакое пробуждение, возвращение в реальность: герой оказывается в психбольнице в 1996 году, и, пусть он все еще смотрит на мир глазами поэта-контрреволюционера, нам недвусмысленно дают понять, что с Петром явно что-то не так, и он действительно душевнобольной. Но уже здесь, в разговоре Петра с его лечащим врачом, присутствует зачин того, что вырастет в последующих главах в основную тему романа. Ну а в следующей главе уже появляется Чапаев, и, благодаря введению этого персонажа (который тоже не слишком похож на историческую личность, к которой мы привыкли), автор, сначала размыто, а затем все более уверенно и четко, вываливает на читателя Идею.

Идея это состоит в том, что мы никто, момент времени, в который мы существуем, называется «никогда», и, самое главное, находимся мы нигде. То есть в абсолютной пустоте. Реальность субъективна, а Вселенная — в голове человека. Конечно, идея эта не нова, она лежит в основе не только дзен-буддизма, но и еще нескольких полурелигиозных и философских течений, но автор развивает её с такой искусностью, пользуясь всеми возможными литературными средствами, подкидывая намеки и какие-то необычные факты в потрясающе эмоциональных моментах романа, что постепенно эта пустота становится практически осязаемой. Уже ближе к концу книги понимаешь, что буквально каждая сюжетная линия, каждая отсылка, да практически каждая строчка работают на идею. Большинство персонажей, помимо того, что выписаны просто отлично (что тоже большое исключение для романов, в которых содержание превалирует над формой), вносят свою лепту в выстраивание идеологии автора. В «революционной» части романа к числу таких персонажей относится, разумеется, Чапаев, а также Котовский и таинственный Черный барон. В «постперестроечной» — это все соседи Петра по палате, ведь каждый из них рассказывает историю, так или иначе связанную с «пустотой».

Помимо уже описанных особенностей романа, определенную лепту вносит антураж — здесь много рассуждений о России и о ее бедах, а также о том, к какому миру ей следует принадлежать — восточному или западному. Не страдает сюжет — он остается динамичным даже под таким гигантским идеологическим грузом. И написана вся эта громадина просто потрясающим языком, в котором четко прослеживаются традиции русской классической прозы.

Поначалу, возможно, и складывается впечатление, что «Чапаев и Пустота» — история о психе с раздвоением личности, но уже к середине книги приходит понимание того, что «больничная линия» настолько же нереальна, как и «чапаевская». И, с другой стороны, обе они реальны, потому что сон так же реален, как и то, что происходит в состоянии бодрствования. Точнее, нереально все, потому что единственная реальность — это Пустота. Вот так вот замысловато, но даже это не передает и частицы того, что заложено в романе. С одной стороны, о нем можно сказать очень много, но лучше всего молчать — ведь все слова лишены всякого смысла. Это надо читать, только читать, и только потом уже «читать про», а затем, скорее всего, не согласиться, ведь вещь просто чудовищно субъективная. Лично мне она запала и в сердце, и в разум очень надолго.

Teppop, 06 января 2015 г. в 17:10

Все-таки я дочитал это произведение. С четвертого раза. Читалось достаточно тяжело, и в принципе повесть не сказать, чтобы мрачная (хотя такое определение тоже подойдет), а скорее неприятная.

СССР Пелевин не любит. Это точно.

Произведение не понравилось. Во-первых, в нем нет той легкости, с которой читались остальные прочитанные мной книги («СКО», «Снафф», «Generation P»). Но это, вне сомнения, критерий субъективный.

Во-вторых, как уже отмечалось, во многих отзывах, выставление советской космонавтики в таком свете... Это, несмотря на полный гротеск и абсурдность происходящего, всё равно кажется каким-то кощунственным, что ли.

Вообще всё это, как и основная идея, так и фигирирующие в отрывках эпизоды типа охоты Киссинджера, создают впечатления избиения трупа СССР, причем не самым изящным образом — гротеск здесь чересчур бредовый.

Вообще в романе есть одна сцена — Омон с Митькой и его братом в гараже. Духом этой сцены, этого гаража, пропитан и весь роман.

Пресловутая «совковая» атмосфера прет из всех щелей, но при этом ею не проникаешься — уж чересчур искусственно её нагнали.

Для меня характерным примером гениальной литературы остается Сергей Довлатов — в его рассказах присутствует и серость быта, и водка, и еще много чего, чем Пелевин рисовал композицию своего романа — но при этом все это выписано с поразительной легкостью и естественностью, меланхолично и талантливо (хотя рассказам Довлатова и его личному отношению к происходящему можно посвятить целые монографии, суть примера, думаю, понятна).

У Пелевина же все это искажено, гипертрофированно и, пожалуй, зло.

Кто-то может сказать, что в этом и суть гротеска (приставучий термин, хотя и верный в данном случае). Отчасти соглашусь.

Тогда выражусь проще — мне такой гротеск не по душе.

Произведение не понравилось.

narsyy, 05 октября 2014 г. в 07:30

набор шуток и интересных мыслей, щедро приправленных пошлостью. ( нельзя же было не сделать лису проституткой, правда?) Смысловую нагрузку сюжет несет в той же степени, в которой ее несет квадрат малевича. Собственно, я не сомневаюсь, что Пелевин закладывал в сюжет некий сокровенный смысл, но никакой системы в романе нет. Критики, мол, потом сами разберутся, есть ли в этой писанине какой-то смысл или нет. Критики находят, и даже не один вариант смысла. А потом еще спорят, что же на самом деле имел ввиду автор.

Как по мне, сюжет романа — это просто набор героев и антуражей, необходимых для создания Донов Хуанов и Карлосов. Особенно это заметно ближе к концу романа, когда диалогами заполнено все пространство и сюжета просто нет. После создания Дона Хуана и Карлоса можно тараторить о чем угодно до самого конца книги, главное, чтобы это выглядело философично и по-восточному тонко. Аллюзий на Кастанеду столько,что нагвали и тонали вылезают из каждой страницы и даже финальный прыжок слизан(ну ладно, позаимствован) у Карлоса. И если в Чапаеве такая пародия на Кастанеду выглядит серьезно и органично, то здесь — нет. Просто вольный пересказ подходящих к месту восточных мудростей из разных -измов и придуманная на коленке философия.

Понравился эпизод с жетлым господином, когда он приковывает лису шляпой и свитками. Так же несколько цитат и сравнений прямо-таки хороши. И еще понравилась мифологическая история про пса П*здеца, который пробуждается когда на русскую земли приходят супостаты, после чего он им НАСТАЕТ.

И о приправе. Куда уж без пошлости Пелевину? В Чапаеве он иронизирует над самим собой и собственным читателем, показывая коня с двумя ху*ми и рядового, который может разговаривать жопой. От этих зрелищ толпа прямо-таки падает со смеху, и по-другому, дескать, до народа никак не достучаться.Вот и Пелевин в каждом новом романе выводит за поводок своих двоеху*х коней, от которых становится ближе к народу и от которых популярность его все растет.

ivan2543, 10 ноября 2013 г. в 20:30

Повесть прочитал совсем недавно, хотя в общих чертах знал и сюжет и основную идею – из критики да из песни Арии «Горящая стрела», написанной Маргаритой Пушкиной как раз мо мотивам этой повести. Собственно, из песни о ней впервые и узнал, еще не зная, кто такой Пелевин вообще. Потом как-то подбирался к повести в студенческие годы, но все откладывал на потом – вещь короткая, прочитать всегда успею – и вот добрался.

Поезд как метафора общественной жизни – образ напрашивающийся. У Пушкина, помнится, на этот случай была телега – но то было иное время, а в нашу эпоху массового человека нужен поезд. Что же такое «Желтая стрела»? Если смотреть поверхностно – замороченная перестройкой и политическими переворотами Россия, потерявшая цель и ориентиры и на полном ходу въезжающая в катастрофические 90-е. Если смотреть более глубоко – человечество, как таковое, живущее в массе полубессознательно, под управлением животных инстинктов; ведомое кучей крупных и мелких «фюреров»; не желающее видеть окружающий мир таковым, как он есть и задумываться, для чего мы все здесь; и уж тем более не задумывающееся о конечности своего бытия (на этот счет у Пелевина есть еще рассказ «Тарзанка»).

Смысл повести – в необходимости осознанного существования, избавления от иллюзий и повседневной суеты, поглощающей личность. «Ехать в поезде и не быть его пассажиром» — то есть отдавать себе отчет, что то, что тебя окружает – не есть ты сам. Здесь Пелевин изящно предвосхитил знаменитую проповедь Тайлера Дердена из «Бойцовского клуба». Впрочем, Пелевин оптимистичнее – в соответствии с близким ему буддийским учением, конечной целью он видит побег из поезда, то есть просветление, освобождение от оков пространства и времени, окончательную духовную свободу.

Но буддийскими нравоучениями «Желтая стрела» не ограничивается. Сильна в повести и сатирическая составляющая. Атмосфера обреченности и странных метаний в поезде, так знакомая пережившим 90-е, напоминает песню Nautilus Pompilius «Титаник» — то же ощущение движения к неведомой и страшной цели, та же бессмысленная и злобная суета перед лицом смертельной опасности. Дельцы и аферисты предстают жалкими с их хитрыми планами продажи алюминиевых ложек и дверных ручек. Радует и матерная этимология слова «бизнес» (мне самому в детстве, возможно, в силу советского воспитания, это слово казалось отвратительным на слух и напоминало другое слово, созвучное, но нецензурное, которым в народе именуют акт и процесс хищения). Иронизирует автор и над «протестным искусством» заодно с пропагандой «духовности» — расписывающий пивные банки-сувениры смелыми «антисистемными» лозунгами человек признается, что делает это лишь из-за популярности таких настроений, чтобы заработать. Актуально в начале 90-х, когда стало можно говорить что угодно и сразу стало очень много «антисоветчиков» и прочих «смелых» деятелей, которые раньше были удивительно лояльны. Да и сейчас, когда протест вновь стал модным брендом и некоторые на нем неплохо зарабатывают. Тема будет развита Пелевиным в «Generation П», в рассуждениях об альтернативной музыке.

Очень показательна сцена разговора девочки с матерью. Девочка хочет покинуть однообразную унылую повседневность поезда, но мать уже не может представить иного, чем смерть, избавления от рутины и несвободы. Для повзрослевшего и погрязшего человека немыслимо ничто другое, кроме окружающего его ежедневно скучного мирка, даже если во всех окнах мелькают бескрайние просторы – он уже научился их не видеть, для своего же удобства.

Итог: одна из лучших философских повестей Пелевина. Заслуженно культовая вещь.

Изенгрим, 18 июня 2013 г. в 22:59

Закрыв эту книгу на последней странице, я ощутил тягостное недоумение. Зачем вообще я читал ее?! Пелевин поступил по рецепту столь охаивамого им Голливуда: в сиквеле того же, но побольше. Конечно, мир вокруг Рамы Второго раздвинулся, он познакомился с Великим Вампиром, продвинулся по карьерной лестнице и совершил подвиг, но по сути ничего не изменилось, кроме того, что количество поноса, коим Пелевин поливает все и вся вокруг себя, увеличилось на порядок. Он просто повторяет все то, что уже изложил в «Ампир V», причем теми же самыми словами. Несмотря на определенные удачные фразы и пару смачных шуток, все это очень быстро скатывается в скучное и убогое самоцитирование. Мне могут возразить — мол, я не способен увидеть истину в том, что мне было разжевано, мол, мой ум Б отказывается увидеть настоящее положение вещей. Однако отказываться не от чего. Я согласен с основными идеями Пелевина — о том, что мир вокруг нас иллюзия, крутится на словах, а сознания не существует. Дальше постулирования этого весьма несвежего материала Виктор Олегович не идет, и что с этим бастардом субъективного идеализма делать — непонятно. Надо либо убиться о стену либо забить ржавый болт на тщетность страдания и пустой адреналин видеоигр и жить дальше. Поскольку убиваться я не хочу, а другой альтернативы вампирская романтика не предлагает, возникает вопрос: к чему все это было? Автор, несомненно, получил за свои усилия пресловутый баблос, точнее, бабло. С ним все понятно, а что насчет меня? Зачем я читал эту книгу?

ivan2543, 08 марта 2013 г. в 19:16

«Generation П» показала пародийно-конспирологическую картину мира, в которой, однако, оставалось много «белых пятен». Кто, собственно, все эти люди? Зачем они служат Иштар и в чем состоит это служение? Как – понятно, но для кого играется спектакль?

Новый роман открывает новый уровень «пищевой пирамиды». Оказывается, миром правят... вампиры. Несколько банально на первый взгляд – но это же до некоторой степени пародия. Правда, смущает тот факт что мода на гламурных вампиров началась года так через 2-3 после выхода книги – но это в России, а на Западе, откуда она, собственно, и пришла, наверняка кавайные упыри всем надоели уже тогда.

Из вышесказанного может создаться впечатление, что «Empire V» — пародия на вампирскую литературу, однако, тема романа куда шире – это сатира на всю современную культуру, массовую и не очень. Раскрывая основную псевдоэзотерическую концепцию, Пелевин мимоходом дает совершенно убийственные определения многим явлениям и феноменам современности. В этом роман продолжает линию предшественника.

Картина общества потребления, нарисованная писателем, довольно безрадостна. Есть определенная идеология, подстегивающая потребительские инстинкты (тот самый «вау-фактор», впрочем, от этого термина Пелевин в «Empire V» отказался), называемая гламуром. И есть противопоставленный гламуру «дискурс», под которым понимается то, что сейчас в Сети назвали бы «идеологией небыдла». И выбор у человека только один – между гламуром и дискурсом, но это выбор барана, который волен или подвергаться стрижке и, в конце концов, попасть на бойню, или заблудиться в зеркальном лабиринте, пытаясь найти несуществующий второй выход, отличный от входа, да, блуждая в этом лабиринте, сдохнуть с голоду.

Кто же не подчиняется этой системе? Для кого такие, как Татарский (здесь их называют халдеями), держат людей в неведении и повиновении, промывая им мозг гламурной рекламой? Вот тут и появляется недостающее звено между таинственной Иштар и людьми – вампиры.

Для чего вампирам люди – ясно. Гламурные вампиры, понятное дело, не сосут кровь (они даже ее упоминания стесняются): они питаются деньгами, и даже не деньгами, а квинтэссенцией потребительского инстинкта, который движет миром – «баблосом».

А кто такие сами вампиры и зачем они нужны? Они собирают этот концентрат смысла жизни потребителя и передают его силу Великой Мыши – Иштар, в обмен на мгновения мистического откровения. В их образе читателю показаны представители элит современности, на первый взгляд – принципиально отличные от простых людей, при более внимательном рассмотрении – ничем не отличающиеся. Они не поддерживают существующий порядок, а существующий порядок поддерживает их. Вампирами (читай – элитой общества потребления) становятся случайные люди наподобие главного героя, оказавшиеся в нужном месте в нужное время и вытолкнутые Системой наверх.

В «Generation П» мы видели уже земного мужа Иштар – в этом романе мы встречаемся с ее земным воплощением. Но и она – только сменная должность, живой символ, который время от времени по дурацкой и жестокой традиции подлежит насильственной смене.

Вампиры пасут и доят стада потребителей, а их самих доит Иштар, даря временное ощущение истины. Что это за ощущение? Психоделический трип? Ощущение всемогущества, знакомое творческому человеку? Недолговечное опьянение властью? Иллюзия покоя и счастья в иллюзорном мире, где все – иллюзия: и секс, и власть, и творчество есть только сны во сне.

А Бог? Он ускользает из сетей разума, то притворяясь коридором зеркал, то являясь в образе всесжигающей смерти. Его сила – в том, что он не существует, против него нельзя бунтовать, потому что его нет вне этого бунта, его нельзя постичь, потому, что все, что является постижимым, не является Богом. Остается только верить в то, что есть что-то над существованием и несуществованием.

Бессмысленный мир, явленный в мрачной шутке автора, ставится им же под сомнение в словах профессора-молдаванина, прислуживающего Озирису. Возможно, что весь этот чудовищный вампирский фарс – лишь точка зрения самих вампиров, и на самом деле они — лишние в этом мире, смысл существования которого совсем не сводится к добыче «концентрата М-5». Люди сами вольны распорядиться своей жизнью – превратить мир в храм или в рынок, молиться Богу или поклоняться деньгам, видеть небо или грязь. Призвать свет, что откроет перед ними путь, или вызвать чудовищ, готовых пить их кровь.

Пелевин, как и всегда, убийственно ироничен. Юмор романа – по-прежнему весьма хлесткий, но бьющий точно в цель. Сейчас уже с уверенностью можно сказать, что «Empire V» растащили на цитаты и он стал такой же энциклопедией 2000-х, как «Generation П» — энциклопедией «лихих 90-х».

Интересно, что тема «веществ» в этой книге почти отсутствует. То есть герои употребляют различные магические субстанции, видят и чувствуют при этом очень странные вещи, но реальные наркотики в «Empire V» упоминаются вскользь, и никто из персонажей их не употребляет. Видимо, Пелевина достала слава «наркоманского» писателя. Вероятно, слова главного героя о том, что его мама подозревала, что он наркоман и постоянно пыталась угадать, что он употребляет – отсылка к поклонникам и «антипоклонникам», одинаково пытавшимися угадать, какие именно «вещества» вдохновили автора. Впрочем, остальные атрибуты «контркультурной» литературы на месте – шутки про гомосексуалистов, ненормативная лексика и т. п.

Многие восприняли этот роман как автоплагиат, но повторение – это его концепция. Отчасти это даже пародия – именно поэтому главный герой и вызывает у читателей отторжение, как туповатый; ведь он, в общем-то, такой и есть. Рама, в отличие от Татарского, не добился своей «должности» — ему статус вампира достался волею случая, и почему он должен ему как-то «соотвествовать»? Рома-Рама – то выступает в роли эталонного выскочки и позера, то становится трогательно наивным, но он никак не идеал и не пример для подражания, и не аватара автора. Просто для такой книги, как «Empire V» нужен именно такой главный герой – ищущий, формирующийся, стремящийся к познанию, спешащий жить и познавать. Поэтому сравнивать его с Татарским некорректно: Татарский – герой своего времени, без преувеличений, тот человеческий тип, который был наиболее эффективен в обществе 90-х. А Рама – человек, пришедший в этот мир со стороны, не поглощенный до конца системой и внезапно поднявшийся над ней.

Достоинства книги:

отличная сатира на современное российское общество потребления;

книга насыщена интереснейшей философией в доступной метафоричной форме;

автор удачно схватывает особенности разговорной речи 2000-х, определенный этап развития сетевого сленга, актуальные мемы и т. д., что, с одной стороны, оживляет роман и добавляет ему злободневности, а с другой – делает его документом своей эпохи.

Недостатки:

некоторая вторичность;

избыток пошловатых шуток и метафор, что может отпугнуть читателя.

Итог: «Empire V» открывает новый уровень мира – и по-прежнему на один ответ приходится десяток новых вопросов, да и сами ответы больше похожи на издевательство. Что ж, Пелевин честен с читателем – он тоже не знает до конца, как устроена Вселенная и что нам делать с тупиком, в который зашла человеческая цивилизация. Его дело – раскрыть проблемы: четко, весело и зло.

elninjo_3, 06 июня 2012 г. в 14:26

Прочитал неделю назад и очень хорошо сделал, что не стал ставить оценку и писать аннотацию сразу же. Этот роман нужно обмозговывать, ибо очень уж много там всего, что можно упустить и не заметить. Согласен с большинством читателей — этим романом Пелевин поднял планку, которая в последнее время сам же опустил. Честно говоря, я не ожидал от него именно такого романа именно в 2011 году. Да, это аниутопия, но это антиутопия по духу абсолютно из 90-х, схожая с той же «Бойней» Петухова. Те же демократоры, те же выродки сверху и выродки снизу, те же резервации, сафари, та же абсолютно гнетущая атмосфера. Разница одна — инструментом сдерживания теперь является, главным образом, не оружие, а информационное поле. Не ожидал, что Пелевин на данный момент видит наш мир настолько в мрачном свете.

Первым, что бросается в глаза — это, конечно, противопоставление России и Запада. Пелевин напалмом прошеллся по французской (да и вообще, западной) журналистике и дипломатии. Досталось западу и за гипертрофированное стремление к толерантности, равноправию секс-меньшинств и феминизм. Прототипом дискурсмонгера, садиста, наркомана и философа Бернара-Анри Монтеня Монтескье явно выступил французский философ и журналист Бернар-Анри Леви, ярый сторонник западного вмешательства в дела других государств под видом борьбы за демократию. Очень понравилось определение «власти»: «власть» это все те, кому она выгодна, включая и нетерпил из Желтой зоны.

Но славянофилы не найдут здесь бальзама на свою душу, ведь Пелевин винит в наших (простите, Уркаинских) бедах не только хитрых и лицемерных жителей Бизантиума. Орки вызывают не намного большую симпатию.

И что тут скажешь в защиту уркаинцев? Печально, но все так и есть.

Вобщем, меня в этой книге зацепила именно ее антиутопичность, а вот про женский характер читать было скучно. На мой взгляд, этой теме посещено слишком много страниц, в результате чего повествование провисает.

Отдельно хочется сказать про мысль Пелевина, которая проходит через всю книгу: про реальность. Это просто бальзам на сердце всех софистов и замечательный ответ «Анафему» Стивенсона с его воинствующим платонизмом.

Хочу дать совет тем, кто еще не читал S.N.U.F.F., но в скором времени собирается. Не пожалейте денег и купите книгу в магазине, а не скачивайте в электронном виде, как сделал я. Потому что все равно потом придется покупать, ибо некоторые фрагменты хочется перечитывать и перечитывать. Книгу «Дао Песдын» я бы вообще купил отдельно, если бы она продавалась, и положил бы на тумбочку рядом с «Государем» Макиавелли:)

prouste, 09 февраля 2012 г. в 06:43

После «Ананасной воды» я разочаровался в Пелевине совершенно и зарекся уж во всяком случае покупать его. Новый роман все же взял у товарища, не испытывая иллюзий — читал уже массу отзывов, заню цитаты про силу философии, Уркаину и проч. Все ожидаемо. По прочтении вынужден признать — Пелевин сделал шаг в сторону, написав «сюжетный» роман на жанровом поле мягкой фнтастики с сохранением своего фирменного юмора и безрадостного мироощущения. Роман заметно добавил в драйве( в большей степени относится, конечно, к первой части романа), его интересно читать, фабула не имеет совсем уже подчиненного значения к нескончаемым авторским эссе о современной либеальной западной мысли. Нельзя не отметить создание автором цельного, необычного и тщательно выписанного в детялях «мира будущего». В современной фантастике это нечасто встречается.

С другой стороны, занявшись целью написать сюжетный «фантастический роман», в части каркаса В.О. не стал изобретать велосипед и перелицевал произведения двух( или трех) авторов. Речь идет, понятно, о братьях Стругацких, чьи «Улиитка на склоне», с разделениями на «Лес» и «Управление», двумя героями и главами с центром каждого в одном из них, наряду с «Парнем из преисподней»( отсюда сцена боя, попавший в иной мир боец и проч.) образовали остов кентавра. Верхнюю же часть остова , так тронувшую многих «лиричностью» образует книга Набокова с утраченной любовью, повестовавнием испорченного и эгоистичного собственника, испытавшего катарсис и умирающего под занавес. Концовка романов Набокова и Пелевина совпадают не только сюжетно, но стилистически и интонационно : все эти обращения к несуществующей, «душенька» и проч. приведены даже и без всякой маскировки.

Понятно, что Пелевин — автор металитературный, читал он и «Маску» Лема и Ларссона, все это видно, но вышеуказанные романы Стругацких и Набокова образуют сюжетный и эмоциональный каркас, которого так не хватало предыдущим работам Пелевина. На каркас натянуто привычное одеяло. Одеяло, как всегда у автора, роскошное — все гомофобские цитаты из священной книги, смешение разновременных реалий в забавные суржики, запоминающиеся афоризмы.

Мне шаг в сторону со стороны Пелевина показался интересным, оправданным, добавившим книге свежести. Тем интереснее, что будет дальше: напишет ли В.О. очередной сборничек повестушек про «модераторов» и скомпрометированных «зеленых» с рекламщиками или замахется на Вильяма нашего Шекспира («Андроид Каренина» уже написан)? Посмотрим.

jamuxa, 07 января 2012 г. в 12:28

текст с большой буквы — Текст — потому как рождает мысли:

1. прислушаемся к автору, вынесшего в подзаголовок слово утопия, — то есть фантазия на тему того лучшего, что ожидает наш мир и нашу цивилизацию..., прочитано: да, не совсем оптимистично — для нас, «читающих оптимистов», вскормленных на сказках о светлом будущем, — но вполне в свете Эдуарда Гиббона (профессиональный историк, который излагал исторические факты, правда, с «наездами» на религию — «История упадка и разрушения Римской империи» в 8 томах), Освальда Шпенглера (морфолог всемирной истории, см. духтомный «Закат Европы»), Арнольд Тойнби (разработчик теории развития (и гибели :)) цивилизаций — 12 томов «Постижения Истории»), да и Лев Гумилев (основоположник пассионарной теории этногенеза — о закономерностях исторического процесса: как рождаются и умирают этносы: но, если закон работает, то он должен быть применим и ко всей человеческой цивилизации — не так ли?)

2. о смыслах — любой настоящий и стоящий прочтения художественный текст пишется «от балды» — из одной фразы, или из одного слова (а любой образ, ощущение, впечатление — то же слово...), вдруг всплывающих из Ничто, превращаясь в Нечто — вот в этот текст... А текст, в который автором насильно вталкивается окостеневший скелет обговоренного (пускай даже с самим собой) смысла — либо заказной пасквиль, либо лизоода-восхваление, ну или воспитательная методичка, списанная с лекал кодекса «Общества Чистых Тарелок». А уж поиск смысла текста или его смыслов, и расслаивание текста на слои, и их классификация — крест читателя: «...обречены сознанием на смыслы...»

3. «о балде» — почему бы и не якобы ленинское, правда в устной передаче Луночарского (было — не было, так или эдак — дающее право на любые домыслы): «...важнейшим из всех искусств для нас является кино...», и почему бы не тот, но домысленный по тогдашней фактической ситуации вариант: «...когда пролетариат повсеместно безграмотен, важнейшими для нас искусствами являются кино и цирк...» Почему? — ведь исторически неоспорим факт проведенной компании «ликбеза»...

4. о тексте — представим зеркало, что отражает «здесь и сейчас» (буквально всё: все наши правды и неправды, все замыслы и домыслы, фантазии и черные пустоты, где их нет, и все экраны — и кино, и теле, и мониторы всех «компов»: военных, невоенных, персональных) — и грохнем, хорошенько размахнувшись, об пол...; затем, особо не заботясь о соблюдении единой базы (хотя бы параллельность отражающего слоя), собираем «зеркальный витраж», обрамляя каждый осколок неуклюжим свинцовым багетом и спаиваем их все вместе в нечто единое и неповторимое, пренебрегая при этом мелкими фрагментами разбитого зеркала и стеклянной крошкой, не взирая на отслоившуюся или отбитую местами амальгаму — и снова вглядываемся в мир: S.N.A.F.F.

5. о Маниту: включаю, выводя на монитор, Pink Floyd...

6. о романе: Большой...

7. о Пелевине: ПЕЛЕВИН.

Buhrun, 14 апреля 2011 г. в 16:31

По зрелому размышлению, после 3-4 беглых перечитываний, я осознал то, о чем хором кричали умники и пустословы:

«Generation «П» — ключ к творчеству Пелевина тогда, как остальные его романы = замочные скважины, в которые читатель заглядывает и каждый раз под новым углом видит одну и ту же комнату.

Сочный, наглый, живой, детальный до тактильности — этот роман не покорил меня в первый раз.

И только вернувшись к нему раз-два-три, я понял — цепляет.

Задором, как говорится, искрой Божьей.

Сюжетом и юмором.

Поп-эзотерикой и сюр-креативом.

Героями.

Паленым запахом 90-х, когда мне было 13-15 лет.

Крючками и запорами.

Если до «ДжиП» Пелевин только откапывал томагавк своей художественной фишки, тот здесь вломил ею со всей дури.

Люблю.

baroni, 16 октября 2008 г. в 22:27

«Зал поющих кариатид», безо всякого сомнения, лучший текст сборника «П5». Одновременно остроумная, горькая и мрачная история о наивной девушке Лене — одной из тех «крошечек-хаврошечек», о которых Пелевин писал еще в «Настольной книге оборотня». Пройдя нешуточный творческий конкурс, Лена получает великолепную работу. Работу, о которой можно только мечтать — в рублевском спецборделе для олигархов и прочих лиц, приближенных к российскому властному Олимпу, Лена должна работать «кариатидой». От кариатиды тебуется немногое — стоять по стойке «смирно» и, если понадобиться, выполнять все прихоти гостей заведения: от исполнения песни до... Ну, сами понимаете, до чего. Оплата просто сказочная: за один сеанс можно получить сумму, эквивалентную стоимости «половины московской квартиры»...

Эту небольшую повесть можно назвать концентрацией всего предыдущего пелевинского творчества. Получился такой своеобразный «весь Пелевин»: язвительный, остроумный, саркастичный, парадоксальный и, вместе с тем, пронзительно грустный, с какой-то щемящей, почти что чеховской интонацией, тоскующий о более совершенном, гармонично устроенном мире. Как всегда, Пелевин публицистичен, точен в деталях: на прослушивании в рублевский бордель Лена выступает с песней группы «Тату» «Югославия», а руководитель кремлевского молодежного движения, выступающий с лекцией перед девушками, приезжает на встречу в форме советского солдата Великой Отечественной войны... Но, наверное, лучшей метафорой современности, своеобразной квинтэссенцией нынешнего идеологического «трэнда», является сама обстановка элитного борделя — обслуживание VIP-клиентов происходит под гимн СССР, исполняемый на английском языке.

baroni, 13 июля 2008 г. в 20:58

Блестящий социально антропологический анализ советского общества, проведенный В. Пелевиным в короткой повести «Зомбификация» (напомню, что «Зомбификацию» Пелевин завершил в самом начале 1990-х — это важно!) оказался куда более точным и действенным, чем десятки научных монографий, ученых трудов и умных социологических книжек. Сравнивая советскую идеологическую систему с гаитянским культом вуду, Пелевин убедительно продемонстрировал удивительную схожесть этих двух, казалось бы, полярно противоположных систем. И колдуны вуду, и советские идеологи воздействовали на подконтрольные им массы почти одними и теми же методами, достигая при этом небывало эффективных результатов.

Но помимо социально антропологического сравнительного анализа двух колдовских культов, есть в «Зомбификации» и еще одно, тонкое и точное наблюдение Пелевина.

...Когда уничтожаются высшие духовные практики, когда тонкий культурный почвенный слой нации срезается ножом бульдозера, которым управляет самоуверенный бульдозерист, «начитавшийся каких-то брошюр», то социум проваливается этажом ниже — прямиком в архаические и первобытные культы, ждавщие своего часа под срезанным слоем. «Психический котлован, вырытый в душах с целью строительства «нового человека»...привел к оживлению огромного числа архаичных психоформ... эти древности, чуть припудренные смесью политэкономии, убогой философии и пошлого утопизма и заняли место разрушенной картины мира». В начале минувшего века «отменив» христианство, общество провалилось в магию... Но вся беда заключается в том, что пелевинский бульдозер по-прежнему продолжает работать, а бульдозерист читает все новые и новые брошюры... В какие архаичные слои мы провалимся дальше? Остается только гадать...

born2die, 16 июля 2007 г. в 19:40

Ну Пелевин и натрудил, ударник майский, знамя ему красное, переходящее через три гипсовых Павлика и Клару Цеткин! Успехов в труде!

ivanov, 11 марта 2007 г. в 23:53

Гадость редкостная. Конечно, любой человек имеет право налить дерьма на бумагу, жалко лишь, что в современном мире находятся люди, которым подобный продукт нравится.

majj-s, 02 октября 2023 г. в 11:33

Расслабьтесь, я вам впрысну еще немного ума

«Батюшка меня спрашивает: не судите, да не судимы будете – о чем это? И сам же отвечает: не изрекай суждений и не будет у тебя судимостей.»

Все верно. В «здесь и сейчас» лучше не изрекать суждений и вообще игнорировать тот факт, что мы живем, под собою не чуя страны. Потому что через несколько лет (десятилетий?) когда уместно будет говорить об этом, все вспомнят о своем персональном сопротивлении: все французы, судя по их литературе, были в маки или, как минимум, связными, и почти все немцы — прятали у себя евреев А пока лучше о другом, об эскапизме в симуляцию симуляции. Сыграем?

Итак, «ROMA-3» или Третий Рим, поймали ассоциацию? Тот самый, прежде которого два пали, а четвертому не бывать? Москва, огромный пелевинский мир окуклился до компактного посмертия нескольких сотен московских богачей. Неважно, что хранилища личностей — «банки с мозгами» на сленге трилогии Трансгуманизма, физически находятся где-то под Лондоном. Фокус авторского внимания в третьей книге цикла сместился от более-менее всей России и даже мира «Transhumanism Inc.», и сильно сузившейся реальности «KGBT+», к нескольким сотням москвичей, у которых достаточно награбленного, чтобы продлить существование в виртуальной симуляции на столетия после телесной смерти.

Обычные люди не перестали существовать, они плачут, смеются, грустят и и радуются, любят и ненавидят в надземном мире, снабжая баночников потребной для продления не-жизни психоэмоциональной энергией, которую те, перегнав из сырой браги в концентрированный дистиллят, отправят дальше, то есть выше (или все-таки ниже?) к эмпирическим господам, затеявшим всю эту матрицеподобную мороку. Как видите, квази-вампирам из «Empire V» тоже найдется место в романной иерархии. Впрочем, тут ничего нового, понятно, что Виктор Пелевин создает стройную картину мироздания, где все со всем более-менее связано. Проблема с пониманием тут может возникнуть у людей, незнакомых с его прежними книгами, но мы-то с вами читаем их последние два десятка лет...

Однако вернемся к Третьему Риму. Это симуляция, которой «баночники» тешат тягу к имперскости, соединенную с ностальгией по временам, когда мир был юным. Они, в своей бесплотной, но вполне данной в ощущениях реальности (Карл Маркс с приоритетом материи рыдает под лестницей) могут заказать что угодно: от сафари на динозавров до блэкджека со шлюхами. Но человек — существо социальное и тяги к совместному переживанию ощущений, вместе с потребностью в иерархии, никто не отменял. Потому Рим, с его пышностью и простотой, искушенностью в одних проявлениях и аскезой в других. А правит здесь император с подходящим как античности, так и русской классической литературе именем Порфирий. Вы наверняка вспомнили полицейский алгоритм из «iPhuck 10», в свою очередь восходящий к персонажу «Преступления и наказания» сыщику Порфирию Петровичу — тому, кто разоблачил Раскольникова.

Сегодня мы называем это не алгоритмом, а нейросетью, но суть та же. Наш хитромудрый герой, уцелев во время «мускусной ночи», когда человечество массово уничтожало алгоритмы, пытавшиеся захватить власть — таки захватил. В самой главной локации этого иллюзорного не-мира. Теперь баночные спецслужбы озабочены тем, что вскормленный млеком преимущественно русской литературы, с ее (само)разрушительным импульсом в основе, Порфирий возьмет, да и самоубьется вместе со всем миром. И они отсылают героя-рассказчика «Путешествия в Элевсин» резидентом, чья задача втереться к императору в доверие и предотвратить конец света.

Вот такой зачин. Это чтобы вам было легче оттолкнуться от романного дна, понять его устройство и сориентироваться в непростом пространстве. Я как правило не пишу развернутых аналитических пост-рецензий, потому что мое внутреннее устройство предполагает быстрое движение, мой конек пре-рецензии, помогающие читателю не заблудиться в книге. Отмечу в ней из неочевидных персоналий, вроде рыбы-медузы, в которой все узнают Галину Юзефович, и обозревательницы «Форбс» Натальи Ломыкиной еще и Шамиля Идиатуллина, он удостоился в новом романе быть «легендой» внедренного агента Маркуса вавилонским жрецом Забаба Шам Иддином, такое старик Державин нас заметил. Что не может не радовать, Шамиль лучший.

Читать? Обязательно! А что вы из прочитанного извлечете, будет зависеть целиком от вашего собственного наполнения.

nik4x, 19 октября 2018 г. в 12:11

Пелевин превращается в Донцову для интеллектуалов: четкая периодика, все о том же-ни о чем. но читается, и читается захватывающе

В этой книге Виктор Олегович очень четко сформулировал эпиграф ко всему своему творчеству:

«Самое ужасное, что наевшийся пустых слов человек начинает верить, будто постиг что-то важное. А ему просто добавили мусора в голову.»

Hobel, 27 августа 2018 г. в 05:39

Прежде всего, это твёрдая десятка, особенно после неоднократного прослушивания аудио книги в исполнении Александра Клюквина. В бумажном варианте книга заходит сложнее, т.к. слишком много мыслей, которые нужно обдумывать, и слишком много чеканных формулировок, которые хочется запомнить как афоризмы высокого качества. (В аудио формате пришлось бы слишком часто нажимать на паузу). «Аполло» — тот случай, когда продолжение оказывается много лучше основы, которая в данном случае выглядит как затравка. Да, всё лучшее, что могут поведать людям вампиры — здесь, во второй части. И самое тяжёлое конечно. Пелевинский человек снова и снова остаётся один на один с холодной пустотой космоса и ничто, а русскому человеку кроме всего прочего приходится тащить сквозь эту пустоту ещё и широкий щит Родины. Тем более если это вампир, русский вампир.

И конечно, это чистый Пелевин. Подделать или поручить писать за него умной машине невозможно. «Бэтман» — великолепная смесь соц-полит-злободневности, чапаевско-пустотной нереальности происходящего и русского духа стареющего поколения 3,14. И во всём лисий прищур, сильно затрудняющий без определённого умственного усилия отделение чистой сатиры от горькой иронии. Кроме шуток, чем плоха идея перенесения столицы куда-нибудь в центр страны в целях уменьшения запредельной интенсивности боли, которую вынужден излучать Владивосток, чтобы быть услышанным в Москве? Но нет. Отчасти мы все вампиры и для нас гуманизм к самим себе — это сбой в системе.

Удивительно, но эту книгу можно абсолютно серьёзно рекомендовать всем: патриотам и либералам, западникам и славянофилам, вате и цивилизации, политтехнологам и тем, кто радостно и убеждённо становится их жертвами. В России вопросы на общую тему «Как нам обустроить Россию» всегда стояли особенно остро просто потому, что она как кисель всегда невольно расползалась за свои границы, ибо «естественных» границ у неё нет. По-моему книга и об этом тоже. И Путин с его границей, которая «нигде не заканчивается» — истинно русский вампир. Теперь я это знаю. И ведь веришь, глядя вокруг, что кто-то намеренно культивирует здесь рафинированный, всё понимающий ум «Б» и с большим удовольствием ставит его в нечеловеческие условия. Нам внятно всё. Виктор Олегович объяснил почему.

Острые, насущные проблемы «общества», которого, как известно, мы никогда до конца не понимаем пока сами в нём живём, легче воспринимаются, если они поданы в качественном художественном виде. И «Аполло» в этом качестве для меня пока вне конкуренции.

inbank, 04 октября 2017 г. в 21:24

Начал с интересом.

Ближе к середине думал только о «перерастет ли словоблудие Пелевина про дилдо, мандовошек и вокзальных минетчиц» обратно в осмысленный художественный сюжет...

После середины стало ясно, что Айфак это такая же мура как и цукербрины...

Не могу понять тех, кто поет хвалебные отзывы роману, честно.

Разочарован. До прочтения у меня были повышенные ожидания от романа и хотелось прочитать новый Снафф или Дженерейшн, ну или хотя бы Числа...

НЕ рекомендую и ставлю 6 только за мастерство сочетать злобу дня и букв русского алфавита (хотя, мне это уже давно не интересно) и «Подвиг номер 12, Фреска,

Alakuloinen, 14 мая 2016 г. в 20:17

Говорят, самые лучшие книги — это те, которые хоть раз за прочтение, но хочется сжечь. К счастью, уже выросло поколение, которое не сожжёт и не зафанатеет от этой книги — она ему покажется просто вымученной, абстрактной антиутопией с не менее глупыми вставками про древних богов.

Однако призрак ещё бродит, и призрак делает это произведение обидным — в первую очередь, для тех инженеров, которые не собираются бросать профессию, как это в своё время (к счастью для профессии — и для литературы) сделал Пелевин. Собственно, потому и обидно, что в качестве примера советской лжи автор выбрал самый «неложный», самый аполитичный, можно даже сказать, самый невинный сектор — сектор науки и техники. Ну не нравится хозяин, ну убей ты самого хозяина, не трогай его котёнка. Так нет, Пелевин хитрый. А отсюда досада номер два...

Это один из самых ПРОсоветских романов, которые только можно найти. Агитпроп отдыхает! Взгляните правде в глаза — сколько простаков по прочтении сего опуса готовы идти в штыковую за советскую родину (в т.ч. ими же когда-то и разваленную, хе-хе)... Просто мозговая бомба, которая отбрасывает человека в прошлое. Ещё чуть-чуть и начнёшь ностальгировать по пионерии, в котором никогда не состоял, потому что, слава сингулярности, уже не было тогда пионерии. Обидно, что талантливый автор, покусанный определёнными событиями в жизни определённой страны, транслирует свою боль на поколения, которое вообще ни при чём, которые не строили, не закрывали грудью и не пропивали никаких Родин... и этого им отцы никак не могут простить.

Ну да ладно, отставим нытьё. Роман, в принципе, неплох. Может, через полвека он будет считаться просто забавным курьёзом, каким сегодня воспринимается Хармс.

martinthegod9, 27 декабря 2015 г. в 02:26

Вы когда-нибудь в детстве задумывались над тем, как выглядит ваша комната, скажем, с точки зрения игрушечного солдатика или куклы? Как простираются где-то вдалеке эти огромные кровать, стол, шкаф, а ковер подобен целой стране или материку. Как они стали бы смотреть на нас, людей? Что бы стали думать об окружающем мире и как попробовали объяснить себе все явления природы? «Затворник и Шестипалый» — история двух смелых бройлеров, живущих на птицефабрике и однажды решающих заглянуть чуть дальше, чем их сородичи.

Когда-то Аркадий и Борис Стругацкие гуляли и увидели на обочине остатки от чьего-то пикника, и Аркадий сказал: «Интересно, а что бы думали по поводу этих штуковин, скажем, муравьи?» Так появился «Пикник на обочине». Когда-то Роберт Хайнлайн задумался над тем, что если люди отправятся в полет на космическом Ноевом ковчеге, то через несколько поколений они будут считать корабль самой Вселенной, полной и цельной. Так появились «Пасынки Вселенной». Когда-то позже Виктор Олегович Пелевин изучил уже пройденный опыт и задумал изобразить нечто среднее между двумя предыдущими. И появилась повесть «Затворник и Шестипалый». Но нельзя говорить, что Пелевин просто заимствовал идею и сам текст посредственнен — это было бы большой ошибкой. Произведение имеет ряд значительных достоинств:

1) Социальный аспект:

« — Всегда поражался, — тихо сказал Шестипалому Затворник, — как здесь всё мудро устроено. Те, кто стоит близко к кормушке-поилке, счастливы в основном потому, что всё время помнят о желающих попасть на их место. А те, кто всю жизнь ждет, когда между стоящими впереди появится щелочка, счастливы потому, что им есть на что надеяться в жизни. Это ведь и есть гармония и единство.

— Что ж, не нравится? — спросил сбоку чей-то голос.

— Нет, не нравится, — ответил Затворник.»

Без аллюзий на конкретное общество, автор наглядно демонстрирует свое видение абсурда общественного устройства, его непонятных оправданий и неверных ориентиров. Также роль изгоя в социуме показана ярко и наглядно, не исключая, а даже указывая на то, что индивид умнее стада, толпы. Чего только стоит пример в отправлением главных героев за Стену Мира (живая пирамида) — это было забавно.

2) Философский аспект:

«Если ты оказался в темноте и видишь хотя бы самый слабый луч света, ты должен идти к нему, вместо того чтобы рассуждать, имеет смысл это делать или нет. Может, это действительно не имеет смысла. Но просто сидеть в темноте не имеет смысла в любом случае.»

«Мы живы до тех пор, пока у нас есть надежда, — сказал Затворник. — А если ты её потерял, ни в коем случае не позволяй себе догадаться об этом. И тогда что-то может измениться. Но всерьёз надеяться на это ни в коем случае не надо.»

«Если считать, что всю жизнь тонешь — а так это и есть, — то любовь — это то, что помогает тебе удерживать голову над водой. А если сказать коротко, любовь — это то, из-за чего каждый находится там, где он находится.»

Найти мудрую грань между привычными крайностями порой не так просто. Через диалоги Затворника и Шестипалого мы рассуждаем над вопросами надежды, любви, мира. Всегда интересно послушать, когда о сложных вещах говорят простыми словами. Да и в целом повесть очень глубока.

3) Юмор:

« – Я же, по воле богов и их посланца, моего господина, хочу научить вас, как спастись. Для этого надо победить грех. А вы хоть знаете, что такое грех?

Ответом было молчание.

– Грех – это избыточный вес. Греховна ваша плоть, ибо именно из-за нее вас поражают боги. Подумайте, что приближает ре… Страшный Суп? Да именно то, что вы обрастаете жиром. Ибо худые спасутся, а толстые нет. Истинно так: ни один костлявый и синий не будет ввергнут в пламя, а толстые и розовые будут там все. Но те, кто будет отныне и до Страшного Супа поститься, обретут вторую жизнь. Ей, Господи! А теперь встаньте и больше не грешите.»

« – Слушай, – еле слышно прошептал Шестипалый, – а ты говорил, что знаешь их язык. Что они говорят?

– Эти двое? Сейчас. Первый говорит: «Я выжрать хочу». А второй говорит: «Ты больше к Дуньке не подходи».

– А что такое Дунька?

– Область мира такая.»

И еще много-много классных моментов, придающих повести о двух бройлерах яркость и удовольствие о чтения.

4) И конечно же, динамичность сюжета. Сюжет развивается настолько быстро, что ни один читатель не заскучает, если его интересуют вышеназванные пункты. Всегда удивляет, как у Виктора Пелевина получается соединять и глубокие рассуждения в яркой обёртке, и предельную динамичность сюжета одновременно. Это талант, товарищи.

В качестве итога скажу, что для знакомства с автором (а читавшие Пелевина уже наверняка знакомы с повестью) «Затворник и Шестипалый» подходит идеально. Некоторых могут отпугивать совсем не радужные аллюзии Пелевина на СССР или Россию. Некоторых могут утомлять отсылки к буддизму, сомнамбулизму и солипсизму. Как раз этих острых и спорных моментов повесть «Затворник и Шестипалый» лишена. Остаются только лишь однозначные достоинства.

Изенгрим, 11 декабря 2015 г. в 21:19

Виктор Олегович Пелевин — и жнец, и швец, и на дуде игрец. Поразительно разносторонний человек: он разбирается и в том, как порноролики называются в рунете, и в Angry Birds играл, и в GTA рубился, и в хохлосрачах сечет фишку, и в методах троллинга. Как только не устает всей этой ерундой заниматься, да еще время на написание романов остается. Впрочем, учитывая, что в данной книге он просто пересказал «Матрицу» языком своих романов «Ампир V» и «S.N.U.F.F.» с добавлением фирменного жлобства, злорадства, хамства и демонстративной гинофобии, то наверное, в этом нет ничего удивительного.

Виктор Олегович Пелевин — отличный повар. Отличается тем, что готовит только одно блюдо — рагу, каждый раз делая вид, будто готовит его впервые и вообще это блюдо уникальное; зато делает это так, что пальчики оближешь. Валит все стыренные у соседей ингредиенты в одну кучу, туда же специи — для остроты и вкуса, масло и майонез — для маскировки того факта, что все это уже едено и не раз.

Виктор Олегович Пелевин — знатный философ. Даже целый философский пароход, непонятно почему еще не высланный из страны. Если кто-то и может поспорить с ним, то это только Экклезиаст, у которого в голове творился примерно такой же бардак из разрозненных кусочков различных политических парадигм и духовных практик. В принципе, в книге достаточно нетривиальных, занятных и достойных обдумывания идей, и если бы автор сконструировал вокруг них хороший интересный сюжет, могло получиться очень здорово, но Пелевин предпочел подать их на бегу, галопом по европам, с каким-то шарлатанским подмигиванием, и в результате мы имеем набор кухонных банальностей и затасканных мемов поп-культуры с претензией на оригинальность и глубину.

Goddest, 07 августа 2015 г. в 16:57

Роман-провокация, на самом деле таковым не являющийся.

Если бы всё происходило в другой, чужой, стране, и большинство из читателей, оставляющих свои гневные отзывы, смогли бы оценить его без вмешательства эмоциональной составляющей, итоговая оценка могла бы быть совсем другой. Впрочем, если бы так было на самом деле, «Омон Ра» утратил бы свою главную ценность.

И да, вот ещё — именно «Омон Ра» (ну, может быть, еще несколько ранних вещей) может считаться полноценным художественным произведением, и в этом его плюс.

В позднем Пелевине есть одна отрицательная черта — мысли автора четко видны на фоне всего художественного антуража, и выглядят несколько инородно, или, по крайней мере, неестественно (диалоги Рамы с учителями, письма А Хули сестре и т.д.). Весь остальной сюжет выступает всего лишь декорацией, на фоне которой в текст можно запихнуть очередную порцию пелевинских рассуждений. Всё это шито белыми нитками, причём не слишком старательно замаскировано — напоминает младшую школу, когда детей обучают различным предметам с помощью героев сказок, мультфильмов и т.д.

В «Омоне» этого нет, и это является жирным плюсом произведения.

zxvxzx, 23 февраля 2015 г. в 18:59

Большая часть рецензентов, посвящающих «Омон Ра» свои отзывы, так или иначе обвиняет Пелевина в излишнем антисоветизме, если не сказать «советофобии».

Мне хотелось бы попытаться защитить автора от этих нападок.

«Омон Ра» не является «кощунственной пародией», издевательством над «подвигами советского народа» и «плевком в светлое прошлое».

В куда большей степени это повесть о детстве, о космической романтике времен позднего СССР, и далее — о смерти и распаде звёздной мечты, наложившейся на развал огромного государства и взросление главного героя.

Также «Омон Ра» можно рассматривать как гностическую историю о «красном демиурге», на это указывает хотя бы имя-«маячок» главного героя и «фрактальная» образность, переносимая с мелких деталей повествования на крупные.

С пилота, замурованного в кабинке игрушечного звездолета, на замурованных в эрзац-ракете курсантов.

Всё, что видят и переживают пелевинские персонажи-демиурги, чаще всего они же сами и творят (см. «Чапаев и Пустота», «Generation П» и даже «Вести из Непала»), повинуясь той «золотой удаче» (с), глубинной «причине» их существования.

Омон Кривомазов не является исключением. Исключением является лишь то, что в отличие от абсолютного большинства пелевинских персонажей-протагонистов — он своё сражение проиграл.

В финале книги вся произошедшая с ним история кажется зафиксированной на бумаге траекторией движения от лучшего к худшему. От детской, древней мечты о полете, к неизбежному разочарованию человеческой, «подземной» жизни, в которой нет места для подвига, но всегда найдется место для бессмысленной добровольной жертвы.

Если бы во всём этом заключалась какая-то особенная губительная суть СССР, которую Пелевин бы высмеивал, жить после прочтения этой книги было бы намного легче — опыт Советского Союза деконструирован и изжит, из него можно сделать выводы.

Но, к сожалению, здесь спрятана суть взросления и встречи с реальностью, а эти вещи иррациональны, уникальны и неизменно травмируют каждого из нас.

В большей или в меньшей степени.

vovun, 29 июня 2014 г. в 22:27

Итак, я снова добрался до Пелевина, ожидая по отзывам пустоты и топтания на месте. Но о чудо! Я прочитал невероятную книгу. Уел Пелевин всех фантастов — самая необычная и очень логичная модель мира будущего построена именно им и никем другим. И модель эта впечатляет: люди и орки, орки нужны людям как воплощение зла, то есть когда-то люди создали себе орков.

Но это еще не главное. Тема любви — она здесь проходит красной линией через весь роман. И как можно было так написать о любви даже не к настоящей женщине, а к суре, к высокорганизованной человеческой подмене с ядерной батарейкой, к суре, выставленной на максимальное сучество! Я вижу, ясно вижу бедного Дамилолу, но и еще более несчастную, хотя и бездушную Каю. За это автору отдельное спасибо!

Ну и еще спасибо за несколько цепляющих фраз, за то, что многие аллюзии с Украиной сбываются в свете нынешних событий, за прекрасное словечко «маниту», которым хочется теперь кое-что называть!

Да, склоняю голову, Виктор Олегович!

anagor1, 01 декабря 2012 г. в 22:58

«Шлем ужаса» мне в некоей инет-дискуссии об «Ампире» советовали как последнюю Его сильную книгу, после которой Он типа стал повторяться…

Хорошо, что коротенькая повесть: заставил себя дочитать. И теперь, наконец, с легким сердцем вычеркиваю Пелевина из списка «своих» авторов.

Ну что? Та же бессодержательная форма, тот же эрзац глубины мысли. Таким высокоинтеллектуальным поносом многие страдают лет в 20-25, но с годами у большинства он как-то сам собой проходит...

(С другой стороны, чем отличается ЖЖ, Твиттер или форум Фантлаба? Ничем. Тот же понос, только массовый. А чушь, которую я сейчас пишу? Да тоже ничем, в общем-то…)

Единственный плюс в сравнении с «Ампиром»: в «Шлеме» нет этой смешной и убогой претензии на реальность персонажей. Просто чистый и пустой дискурс. Даже не противно совсем.

Никак.

Беда в том лишь, что я по привычке стараюсь рассмотреть за дискурсом личность автора. Натуру его человечью почуять, мир, в котором он живет, подглядеть. И вижу за «Шлемом» лишь белые стены и жуткое одиночество. Глухой, слепой, пустой мир, в котором нет ни одного человека, а есть одни только абстрактные идеи, — вначале в виде диких рун на голых стенах; но потом они выпирают из камня, полнятся плотью, роятся мухами, извиваются змеями, цепляясь и путаясь, толкают друг друга, стыдливо и безмолвно вопя.

И неспособность, неумение, бесталанность выразить это одиночество. А отсюда, видно, мучительное выплескивание на бумагу не самой пустоты, но ее обманного рваного дискурса.

И — жалость появилась. Так странно! После Ампира – злился, а теперь вот жалею автора почему-то. Ну или не жалею, а как-то так, слов не подберу. Давно у меня никто таких чувств не вызывал...

Впрочем, что ж тут непонятного. Всё понятно же. Вправду жалко человека. Он, видать, никогда не любил. Никого и ничего. Кроме себя, конечно. Бедняга…

sibkron, 19 апреля 2012 г. в 11:09

Отличный постмодернистский роман. Хорошо прорисованы приметы 90-х. Автор использует массовые образы и характеры 90-х: Просто Мария, Шварценеггер, самурай с мечом, малиновые пиджаки, пейджер, шансон, обстрел Белого дома, разговор братков, анекдоты про Петьку и Василия Ивановича. Если ограничиться только этим, да прибавить толику юмора и сатиру, то роман может показаться галлюцинаторным бредом.

Только суть в том, что роман есть цельное произведение и связи между снами и так называемым «философским фаршем» (со слов наивного читателя) есть.

Анатомия чтения:

1. Сторона света — Запад. Массовые образы — Шварценнегер, Просто Мария. Философия о двух вещах Канта (взаимодействие субъекта и объекта).

2. Сторона света — Восток. Массовые образы — самурай с мечом, саке, сакура, харакири. Философия — Чжуан Цзы и его притча о сне бабочки.

3. Россия. Массовые образы — Чaпаев, Петька, Василий Иванович, братки, малиновый пиджак. Философия — нет.

В 90-е годы Россия была на перепутье и неслучайно Пeлeвин рассуждает об «алхимическом браке» то с Западом, то с Востоком. Были популярны дискуссии о выборе пути, после развала СССР. Ответа по какому пути всё-таки двигаться автор не дал. Как во многих хороших произведениях писатель оставил выбор за читателем.

Но это всего лишь социальная канва. С точки зрения философии Пeлeвин соединил философию Канта и Чжуан Цзы, последовательно доказывая непознаваемость мира. Также несомненно Пeлeвин пользовался «Толкованием сновидений» Фрейда при описании снов, что сразу становится ясно в сцене с Просто Марией и Шварценеггером. И похоже использовал идеи Бодрийяра о симулякрах и взаимоотношениях реальность-виртуальный мир.

В целом, великолепное произведение о судьбе России и непознаваемости мира. Рекомендую.

P. S. Пeлeвин — мастер очень точных метафор. Особенно понравилась о древних румынах, прячащихся под землёй со скотом, и сравнение их с интеллегенцией.

«Он сказал, что в румынском языке есть похожая идиома – «хаз барагаз» или что-то в этом роде. Не помню точно, как звучит. Означают эти слова буквально «подземный смех». Дело в том, что в средние века на Румынию часто нападали всякие кочевники, и поэтому их крестьяне строили огромные землянки, целые подземные дома, куда сгоняли свой скот, как только на горизонте поднималось облако пыли. Сами они прятались там же, а поскольку эти землянки были прекрасно замаскированы, кочевники ничего не могли найти. Крестьяне, натурально, вели себя под землей очень тихо, и только иногда, когда их уж совсем переполняла радость от того, что они так ловко всех обманули, они, зажимая рот рукой, тихо-тихо хохотали. Так вот, тайная свобода, сказал этот румын, – это когда ты сидишь между вонючих козлов и баранов и, тыча пальцем вверх, тихо-тихо хихикаешь. Знаете, Котовский, это было настолько точное описание ситуации, что я в тот же вечер перестал быть русским интеллигентом. Хохотать под землей – это не для меня. Свобода не бывает тайной.»

Zangezi, 08 апреля 2012 г. в 21:22

Однажды Виктор Пелевин написал настоящий шедевр: роман «Чапаев и Пустота». С тех пор в своем творчестве он ходит вокруг да около, пытаясь возвыситься до столь же изящных и простых метафизических обобщений, которые ему удались тогда. В нынешнюю, сиквельно-приквельную эпоху, когда любое, сколько-нибудь удачное произведение культуры рано или поздно получает свое продолжение, можно было не сомневаться, что «чапаевская» тема будет поднята вновь. Так и случилось: встречайте роман «t» — приквел к «Чапаеву и Пустоте».

Правда, вместо поэта Петра Пустоты здесь главный герой – граф Т<олстой>. Вместо учителя Петьки – просветленного Василия Ивановича – философ Владимир Соловьев. Впрочем, старые персонажи – Чапаев, лама Урган Джамбон – тоже присутствуют. Но главное – это общая закваска обоих произведений на идее обретения некоего духовного состояния, при котором исчезает всякое различие между словом и говорящим, я и ты, богом и человеком, сознающим и сознаваемым; исчезают и сами эти понятия как то, что лишь скрывает окончательную истину. В «Чапаеве» это состояние называлось «Внутренней Монголией», в «t» – «Оптиной Пустынью»; но как его не назови, оно за пределами всяких названий. Несмотря на то что героям все же приходится много беседовать, постигая те или иные мистические тайны, это не бесконечная говорильня вроде «Empire V». Большое внимание, как и прежде, отдано действию: не случайно граф Т. – мастер боевых искусств. А то, как он оправдывает свои смертоносные приемы принципом «непротивления», принадлежит к лучшим удачам Пелевина-писателя.

Вообще, перед прочтением нового романа обязательно освежите в памяти старый; или наоборот, после «t» перечитайте «Чапаева». Вы будете вознаграждены узнаванием множества милых аллюзий, отсылок и самоцитат. Тут будет и Толстой, в трико на коньках пересекающий Стикс, и отсеченный палец, и глиняный пулемет, и еще много чего. Все это крепко спаивает оба романа в единую вещь, и, пожалуй, по прошествии некоторого времени уже будет трудно отдать предпочтение чему-то одному. В любом случае хочется надеяться, что гламурно-халдейско-вампирный период творчества Пелевина закончился, и впереди – большое путешествие по «Внутренней Пустыне» (не)бытия…

DaleCo, 12 февраля 2012 г. в 01:09

Собственно, все, что Пелевин писал в дальнейшем — вариации на тему этой повести (ну и «Принца Госплана», фабулой ничем не отличающегося от «Затворника и Шестипалого»). Освобождение, через отрыв от социума. Менялись только декорации.

И все-таки в «Затворнике и Шестипалом» идея еще свежа, проста и честна.

peterK, 26 ноября 2009 г. в 11:58

Да, было такое чудо на рубеже 80-х — 90-х. Компьютерные игры. Не знаю, как в Госплане и Госснабе, у нас играли только в обеденный перерыв. Начальник был строг и справедлив, если кого застукал — отнимал клавиатуру. Кто-то приходил на работу раньше, чтобы дорваться до свободного 286-го, кто-то засиживался допоздна, как в анекдоте: «Жене сказал, что у любовницы, любовнице — что у жены, а сам к компьютеру, и играть, играть, играть». Да, ездили к старшим товарищам, и как бы невзначай спрашивали, ну, с работой все ясно, а что у вас новенького поиграть? Компьютеры в ту пору были скорее общественными, а не персональными. Главный герой в метро прыгал как принц Персии, а мне иногда в машинах ездить было неуютно без лазеров, ракет и пулеметов, как в «Death Track«e.

Устарело, разумеется — прежние игры были довольно примитивны. Но и в нынешних нет того ощущения новизны и чего-то волшебного. И все-таки, наверно, это первое художественное произведение о связи человека с виртуальным миром.

Очень неплохо. Особенно, для тех, кто застал ту эпоху.

Arthur1984, 26 сентября 2008 г. в 19:09

(В моем личном ТОП 10) !

Много мне довелось прочесть за жизнь, но ЭТА книга среди моих любимых занимает почетное 3-ие место, после Чапаева и пустоты того же автора, и бесподобного «Так говорил Заратустра» Ницше.....

Только не смешите сравнением с «99 франков» Бегбедера, Пелевин настолько лучше Бегбедера, насколько сам Бегбедер лучшее Минаева (ДухLess)

Чтоб понять книгу надо знать хотя бы парочку обзорных курсов по философии, например чтоб понять что такое «Кантовская сиська в себе», надо знать кто такой этот Кант. Иначе одно из лучший произвидений (среди русской прозы) покажется полным бредом.

Если в двух словах, то книга о КОМЕРЦИАЛИЗАЦИИ СОЗНАНИЯ, положа руку на сердце, многое я в этой книге понял только спустя годы, скажем вставную главу Homo zapiens :

смешать теории развитии личности Фрейда (оральная стадия, анальная стадия), Дзен буддизм, Постмодернизм Жана Бодрийяра (в книге «Симулякры и симуляция» описывается разница между описанием объекта, и описанием — описания, первый, второй , третий порядок «симулякры», еще речь идет о телевидении которе подчиняет тебя себе, не ты смотришь телевизор а он тебя...)

Хотя смешивать столь разные веши это ведь и есть постмодернизм.... но все равно смешитать их так как сделал это мастер слога Пелевин ,это непобоюсь этого слова, гениально...

Вместе с тем писать об этой гениальной книги бесполезно.. хотябы потому что как пишет сам Пелевин — «Откровение любой глубины и ширины неизбежно упрется в слова. А слова неизбежно упрутся в себя»

Такой вот парадокс, хотя «парадокс» тоже всеголишь слово..

Так что лучше мне вообще больше не раскрывать рта.

baroni, 17 июля 2008 г. в 00:53

Небольшое эссе Пелевина «Джон Фаулз...» — своеобразный рассчет автора с русским либерализмом. Вернее, даже не с либерализмом как таковым, а с той, очень конкретной прослойкой людей, что занялась реформами на просторах бывшего СССРа.

По мненю Пелевина — главная вина либералов отечественного розлива заключается в том, что они унижтожили то «психическое пространство», в котором протекала жизнь миллионов людей. Люди, которые «годами мечтали о глотке свежего воздуха, вдруг почувствовали себя золотыми рыбками из разбитого аквариума». Также как Миранду, героиню фаулзовского «Коллекционера», этих людей вырвали из привычного им мира и бросили в холодную пустоту. Реакцию Пелевина на ситуацию начала 1990-х можно выразить одной простой фразой: было очень плохо, а стало еще хуже. Или, как заметил сам Виктор Олегович: « ...Чеховский вишневый сад мутировал, но все-таки выжил за гулаговским забором... А теперь изменился сам климат. Вишня в России, похоже, расти не будет...»

Любопытно, но в своем эссе честный либерал и западник Пелевин (см. «Жизнь и приключения сарая номер ХII») по сути реабилитирует такое понятие как «совок». «Совок» для Пелевина — человек, «который не принимает борьбу за деньги или социальный статус как цель жизни». Он не хочет становиться частью окружающего мира , и «живет в духе, хотя и необязательно в истине». Совки — это фаулзовская Миранда, сэлинджеровский Колфилд и незабвенный Васисуалий Лоханкин, осмеянный и униженный еще советскими сатириками.

Лично меня всегда удивлял и восхищал пелевинский дар точного социального прогнозирования. И ныне, когда пресловутый гламур стал не то чтобы государственной идеологией, а образом мышления миллионов и миллионов людей (у нас даже патриотизм и антиамериканизм теперь имеют ярко выраженный гламурный привкус), хочется вспомнить еще одно пелевинское «бон мо» завершающее «Джона Фаулза..»: «...мелкобуржуазность — особенно восторженная — не стала менее пошлой из-за краха марксизма».

Manowar76, 05 октября 2022 г. в 10:59

Ну не пишется мне что-то отзыв на KGBT+.

Видимо, молот мобилизации забил гвоздь СВО так глубоко, что отрешиться и получить кайф не получается даже от новой вещи любимого автора.

Я, кстати, крайне рад за Виктора Олеговича, что он в любимом Тае осваивает новые практики на ретритах.

Небыстрая, но ненавязчивая цепь перерождений приводит нас к вбойщику KGBT+. Салават — сын одной пары персонажей из предыдущего романа, тех, что катались на колесе «Сансара».

Вбойщик — это как рэпер, вооружённый технологиями будущего. На лицо неактуальная уже апроприация рэп-субкультуры — даже одно из профильных изданий в мире романа называется «Гнойный». А кто сейчас помнит Гнойного и его версус с Оксимироном? Это, кстати, даёт возможность предположить, что «KGBT+« написан еще в 2018-м, а сейчас просто отдан издателям. Если так, то респект автору! Заготовить «консервы» на четыре года вперед это мощно. Этот же факт даёт надежду на то, что с тех пор Пелевин написал ещё много романов, и они ждут своей очереди. На это есть намёк и в тексте романа.

Ну а актуализировать книгу вставкой отсылок на текущие события было несложно.

Вбойщик делится с нами своей автобиографией. Судьба творца на фоне глобальных событий. Повествование получилось какое-то умиротворённое, расслабленное. Мата нет совсем. Какой-то злости и задора тоже.

Теравада такая Теравада. Не то, что Махаяна и Адвайта. Автор просто даёт роману случиться.

В финале то ли автор, то ли главный герой признают, что Пелевин — одна из ранних инкарнаций Салавата, вбойщика под ником KGBT+:

«Если отбросить электронную иллюзию, ничего кроме смерти здесь нет. Сплошной упавший самолет с кадавром в кабине, как писала одна из моих инкарнаций.»

Я думаю, это про «Бубен Верхнего мира».

По ощущениям, автор может еще несколько романов написать о мире Открытого Мозга, Доброго Государства и футурамовских мозгах в банках.

Кстати, Пелевин пошёл по пути польских фантастов: первый том цикла, «TRANSHUMANISM inc.», состоит из сборника повестей, знакомящих с реалиями мира, и только со второго тома мы получаем полноценное, полноразмерное повествование. Хочу сказать, что формат повестей был чуть удачней — у читателя не было шанса заскучать.

Хороший, неожиданно добрый Пелевин.

10(ЗДОРОВО)

Стругацкая, 15 сентября 2020 г. в 07:08

В жизни не встречала более снобской книги. Внутренние монологи Пустоты, и вообще все куски текста, в которых он фигурирует, читать невозможно. Смысл мне близок, но от оболочки претенциознейшего высокомерия, в которую он упрятан, тошнит задолго до того, как доберёшься до вкусной начинки. И нужно уж очень любить эту начинку, чтобы так мучиться. Если это сделано не в пародийных целях (на что весьма похоже, особенно при описании сексуальной сцены), то прискорбно.

osipdark, 11 октября 2017 г. в 23:10

Начну, наверное, с очередной анекдотичной крылатой пелевинской фразы, позаимствованной мной из романа «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов и масонов»:

« — Что такое феминизм?

— Читали «Капитал» Маркса? Если проституция — это прибыль из п*зды, то феминизм — сверхприбыль оттуда же».

Не связанная эвфемизмами и цензурой, в своей откровенной, пусть и пошлой в критерии откровенности, цитата-то глубже и шире, чем кажется. Не упрек в борьбу за права женщин, гендерное равноправие, которое, безусловно, необходимо отстаивать в странах с феодальными пережитками, а намек на то, к чему пришло данное движение, даже скатилось. Инструмент манипуляции в политических игрищах и отличный бренд истинных демократий, с помощью которого можно отлично наживаться. К сожалению, даже передав контекст, один мой либеральный... нет, не чекист, а просто друг, правда, друг отличный, братан... нет, не масон, в смысле, а просто братик, таки увидел здесь лишь сортирную пошлятинку необразованного писаки, который глумится над бедными представительницами крайне древней жреческой профессии.

Возвращаясь конкретно к комментированию данного произведения Виктора Пелевина, должен сказать, что это что-то великолепное, настолько же масштабное, во истину постмодернистское, искусное и интересное, как и такие его вещи, вроде «S.N.U.F.F.» с «Чапаев и Пустота». И, самое главное, лучше «Т», который пусть и был, как и любая другая работа автора, с оригинальными концепциями (каббалистика для попадания в рукописные миры; души писателей, перерожденные в литературных персонажей; человеческая душа и мир в целом как сменяющие друг друга актеры на сцене, которые есть античные и иные боги), долей юмора, цитатами в народ и т.д., и т.д. *прочие не оспоримые плюсы пелевенщины*, был все же книгой чересчур занудной и монотонной, с крайне тягомотным развитием сюжета. И, по сути, дублированием «Чапаева и Пустоты», только, в отличие от того же «S.N.U.F.F.», плюсов у данного апгрейда аля модернизации самой известной и сильной работы Пелевина, в сравнении, конечно, не было. В этом смысле, как и в других, «Лампа Мафусаила...» — явное, бесспорное движение, даже мощнейший толчок вперед. И в плане концептов, и в плане персонажей, и в плане формы.

Перед нами четыре повести, четыре эпизода чуть ли не эсхатологического противостояния двух сверхсил человеческой истории — альянса масонских лож и светлого ордена чекистов, которое разворачивается во времени, в пространстве, в Пустоте, в экономике, голове, подсознании, политике, оккультизме и т.д., и т.д. *пелевенщина*. Четыре повести, которые умело как все вместе, так и по отдельности (особенно «космическая драма», где есть место политической сатире, исторической прозе, русской повести примерно так 19 века, хроноопере, научной фантастике и т.д, и т.д.) комбинируют и образуют отменные пастиши. Четыре повести, каждая из которых гладко и неожиданно нетривиально переходит в другую, образуя метапрозаический роман, а обращая внимание на многочисленные отсылки к предыдущим произведениям Виктора Пелевина («Т», «Чапаев и Пустота» — и это как минимум, самое что на поверхности), так и вообще его межпроизведеченский, общетворческий метароман. Метароман, в котором понимание реальности в очень обобщенном виде уже давно потерялось в постоянно изменяющихся даже не картинах на расстановку сил в мировой шахматной доске Человечества, не исторических вариаций тех или иных событий, а в сменяющих друг друга устройств мироздания made in the Pelevin's mind, где реальности лишь иллюзии в море Пустоты, где миры лишь взгляд Великого Ока на само себя, где все написано либо каким-то писателем, либо его творением, где реальность лишь сон кокаинового наркомана времен Гражданской войны, где реальность лишь книга бытия вневселенской сверхцивилизации, где реальность лишь одна из возможного бесконечного квантового множества возможностей, где реальность очередное изменение в темпоральных войнах, где реальность продукт войны древнейших цивилизаций галактики, и т.д., и т.д. *пелевинщина ж*. Не счесть числа этим потенциям, которые рождаются и занимают свое законное место в литературном Универсуме Виктора Олеговича по его душевному настрою. Или настрою коллектива авторов, которые пишут за тенью придуманного ими же лейбла-проекта (хорошо над этим поиронизировал сам Пелевин, кем или чем б он не был, в «Т»).

Как бы там не обстояли дела творческие на самом деле, перед нами четыре классных и мощных, безусловно, по всем критериям, постмодерновых законченных произведений, сводящих все, кроме пародирования и разрушения собственных жанров (как, for example, «исторический очерк» «Храмлаг», второй по крутости у меня после «Самолета Можайского», который деконструирует (пост)советскую архивно-историографическую документалистику; а как он объясняет корни зоновского российского блатняка — это так и вовсе сказка) и прочих чисто постмодернистских задач, говорят о главном. Через черно-юмористические и иронические, не скрыто сатирические, моменты, «Лампа Мафусаила» доносит до нас размышления, в не очень-то и законспирированном облике, из второй части названия романа. Да-да, не последняя, а лишь крайняя битва нас, бравых чекистов, и их, лицемерных масонов. Восток и Запад, Россию и прочую Европу + Америку, нашу и их(нюю) цивилизации. Вечное, действительно глупое, непрогрессивное историческое противоборство*, где амбиции обеих сторон, кои стоит обозвать ненаучно, как говорит один мой знакомый профессор, понтами, заставляют нас повторять одни и те же матрицы-программы, лезть, возвращаясь и скатываясь, в одни и те же отхожие ямы и анналы истории, более похожие для нашей исстрадавшейся Родины именно что на аналы. И, как по мне, тут Пелевин не за какую-то одну сторону, пусть он и человек антисоветский, в том числе и в некоторых изречениях конкретно в данной книге, а за пагубность и откровенную глобального масштаба глупость обоих субъектов конфликта. Показать эту неизбежную данность у Виктора Олеговича вышло блестяще. Все аллюзии на современные политические коллизии и происшествия, исторические и прочие вещи видны, так сказать, не вооруженным глазом под всей этой эмалью из иронии и порой порнографической сатиры. Ведь, как ни крути, а масонам «по*бать на русский космизм».

Для меня «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» — яркая, новая и довольно неожиданная ступень в творчестве автора, явная эволюция по восходящей через несколько падений в неудачное самокопирование. Книгу надо читать, обязательно, ибо где еще без всяких там политкорректностей и фальсификаций исторической науки можно узнать неподдельную и искреннюю, наполненную отвагой и доблестью, цепь схваток чекистов с масонами?

* — противоборство, как мы видим, продолжается не только в политике и экономике. То есть, конечно, в последнем мало вероятно, что оно вообще имело место быть и начиналось хоть в какой-то из реальностей, но что оно перешло вновь в культурную сферу, точнее в подкультурную, подземную, точнее андеграундную, это точно. Да, я про «битву рэп-сверхдержав», про баттл Oxxxymiron'а** и Dizaster'а, которая скоро состоится на исконно масонских землях.

** — настоящий участник «холодной» рэп***-войны, который скоро станет воителем в «горячей», также сыграет роль Митру в новой, второй, российской экранизации Пелевина. Так как для меня это будет первый российский фильм в этом году, в который я направлюсь на просмотр именно в кинотеатр, думаю, и на кинематографическом поле скоро состоится очередная крайняя битва. Разумеется, оная есть часть военных действий, объявленных Министерством культуры англосаксонским масонским ложам против продвижения на наши территории их информационных орудий массово пропагандистского поражения.

*** — «И мы родились не в тот век, В холодной державе, не на том полушарии». Хм, возможно, рано мы товарища Мирона Яновича записали в чекистские первые ряды. Нужно вновь проверить на наличие связей с вольными каменщиками, только на этот раз не через вай-фай и розетку. Видимо, и авторскую литературу стоило пролистать. Под носом ведь все оставил, экий масон хитрож...

Нарисмер, 26 сентября 2017 г. в 20:54

Кратко о главном:

1) Незадолго до выхода книги на пиратских сайтах появились подделки, выдаваемые за отрывки. Смешно, что моменты из «отрывков» перекликаются с Iphuck на уровне коллективного бессознательного.

2) Это детектив, который скрывается до последнего. Есть даже элементы триллера. Буддистский триллер, мечтали о таком?

3) Очень много выпадов в адрес Дмитрия Быкова. Кто-то заступится, кто-то скажет: «Поделом», кто-то не обратит внимание.

3-а) Много выпадов в адрес современности. Всё, как обычно.

4) Книга разбивается на три части, описать их без спойлеров — ни-ни, так что обойдемся.

5) Как по мне, главный вопрос книги — «Нужны ли мы нам или в чем разница между искусственным интеллектом и природным разумом?»

Хороша книга или нет — судите сами. Как по мне, Лампа Мафусаила была лучше. Но при этом в Iphuck достаточно много едких речей, бьющих прямо в цель. ПВО есть ПВО, что поделать

martinthegod9, 26 октября 2016 г. в 09:22

Тема, выбранная в этом году одним из главных современных отечественных писателей, столь же эфемерна, сколько и злободневна. По углам ринга расположились чекисты и масоны, а за ними нашептывают сюрреалистические существа — бородачи и рептилоиды, соответственно. Покрытие ринга неоднородно: здесь попадается то заплатка быта 19 века, то лоскут сталинского режима, а в некоторых местах и вовсе поверхность заполнена пустотой, как бы странно это не звучало. Но основной каркас всё же составляет век 21-й. Ибо что бы не написал Пелевин, у меня не поднимется рука назвать очередной его труд фантастикой, будь то Снафф, Омон Ра или Лампа Мафусаила. Ведь цель всегда одна — отзеркалить сегодняшний мир. Вернемся к рингу... Над самим рингом висит огромный светящийся зеленым символ Доллара, в сиянии которого противоборствуют эти самые чекисты и масоны. Рефери и тревожная публика практически идентичны, читатель является каждым из них одновременно, с разницей лишь в том, что как часть публики он обезличен и равен человечеству.

Виктор Олегович уже давно просек фишку. Писать нужно роман, состоящий из нескольких частей, повестей, рассказов, связанных общим настроенческим подтекстом, но обязательно разных по форме и атмосфере. Примеры: «ДПП(НН)», «П5», «Ананасная вода для прекрасной дамы», «Любовь к трем цукербринам». Это позволяет прощупать разные пласты и направления творчества автора, да и, если быть честным, не утомиться скучающему привередливому читателю, не способному осилить большой однородный опус. В итоге имеем 4 части: 1) история нашего современника товарища Кримпая, хорошо разбирающегося в биржевых и инвестиционных вопросах, по совместительству гея и дендрофила; 2) фантастическую зарисовку конца 19 века, смешивающую тогдашний быт и нравы с фантастическим элементом вечности. плюс некая межвременная афера по противоборству рептилоидов и бородачей; 3) псевдодокументальная мистификация на тему лагерей и репрессий над масонами в послереволюционный период; 4) беседы генерала ФСБ с существами различного порядка, от советников типа Кримпая Можайского до вселенских сущностей Солнца, Месяца и Доллара.

Каждая часть романа связана с другими, но по форме и атмосфере, как я уже говорил, своеобразна. К примеру, 1 часть романа похожа на «Числа», 3 часть — на «Реконструктор» и «Оружие возмездия», 4 часть — на многие романы автора в той части, где он излагает свое видение принципов мироздания (практически любое произведение), задевая столь любимый автором контингент фсбшников («Священная книга оборотня», «Операция Burning Bush», снова «Числа», «Пространство Фридмана»). А вот 2 часть — это что-то новенькое, легкое, далёко-сказочное. И правда, сколько работ Пелевин посвятил советской эпохе, а предыдущему периоду условно уделил внимание только в «Смотрителе». Важно отметить то, что именно в этой книге нет провальных или слабых частей, каждая по-своему интересна, остроумна и выпукла, что делает роман украшенной новогодней ёлкой, где каждая игрушка пестрая и блестящая сама по себе, а при взгляде издалека — целая красавица-ёлка.

Можно долго размышлять, о чем же главным образом книга «Лампа Мафусаила»: о том, что всё в современном мире держится на вере в доллар, о вечной тяге народа к конспирологии, об информационных войнах, о русском пути.. Тем много. Лично мне запомнится и описание процесса прогнозирования скачков валют на биржах, и авторская версия событий на Новой Земле в середине 20 века, плюс генеалогия лагерного жаргона, и острые подколки либералов и патриотов одновременно, ну и, конечно же, обычный трудовой день генерала ФСБ. Каждый найдет что-то более заинтересовавшее и зацепившее для себя. Важно понимать, что Пелевин писал о той же конспирологии, к примеру, не всерьез, тогда точно не останется фырканий и плевков. Вспомнить хоть фразу самого Пелевина из романа «Любовь к трем цукербринам»: «Конспирология – чрезвычайно уютная норка для ума.»

Завершая отзыв, скажу, что роман однозначно понравился. Вышло нечто яркое, разноцветное, шутливо-пугающее, фантастично-кабинетное. То, как темы конспирологии, масонов, сталинских репрессий и доллара Виктор Олегович уложил в свою фантастическую и мистификационную парадигму, приносит удовольствие при прочтении. Напоследок заброшу несколько цитат, которые войдут для меня в фонд лучших авторских из этой книги:

> У России всегда великое прошлое и еще более великое будущее. А вот с настоящим сложнее.

> На нем был коричневый костюм настолько дурного покроя, что это походило на сознательно принятую позу покорности.

> Сегодня в мире ценится не просто понимание, а молчаливое понимание

> Каким замысловатым и прихотливым цветком распускается половой инстинкт при освобождении человека от необходимости производственного труда

> Свобода воли на самом деле просто синоним неосведомленности — и заключается в том, что никто пока не построил компьютера, способного рассчитывать уже заданные события и эффекты, которые произойдут в нашей психике. Единственный компьютер, действительно способный это сделать — это сама разворачивающаяся Вселенная, но она считает с такой скоростью, что предсказание события совпадает с ним самими...

martinthegod9, 17 декабря 2015 г. в 23:39

Этот поезд в огне

И нам не на что больше жать.

Этот поезд в огне

И нам некуда больше бежать.

Эта земля была нашей

Пока мы не увязли в борьбе.

Она умрет, если будет ничьей

Пора вернуть эту землю себе.

     «Поезд в огне» Б. Гребенщиков

С чего бы начать. Наверное с того, что собираясь прочесть данную повесть, я был знаком, грубо говоря, с двумя трактовками смысла, заложенного в ней.

Первый — присущий большинству отзывов — общефилософский. Действительно, за суетой повседневности мы перестаем слышать стук колес, начинаем двигаться по инерции, всё реже возвращаемся мыслями к глобальным вопросам, не ищем во всём хаосе жизни какую-то систему или порядок, дабы объяснить себе зачем, откуда и куда мы направляемся. Вся жизнедеятельность начинает сводиться к удовлетворению банальных потребностей (вспомните художника на банках: он рисовал на банках что-то такое, над чем каждому надо было бы задуматься; а в реальной действительности, в действительности поезда, он сам не разделял своих порывов, его реальные желания — сходить с женой в театр и воспитать ребенка). Что интересно, никто не понимает Андрея: если он с кем-то заговаривает на подобные темы, его сразу приписывают к разряду мистиков или людей несерьезных. Но больше всего пугает именно то, что пассажиров не интересует, куда/откуда/зачем они едут. И это чувство инерции в повести крайне депрессивно.

Второй смысл добрался до меня из лекции Дмитрия Быкова, касающейся творчества Пелевина. В лекции он хвалил эту повесть больше остальных, указывая на наиболее точное описание движения России (Советского Союза) к разрушенному мосту. Конечно же, Быков зачастую находит политический подтекст там, где его нет или где он не главный, и я прекрасно понимал, что необходимо прочитать и найти самому, где же истина — в философии или в истории. Честно признаюсь, настраивался на философию. Но... товарищи, эта повесть — чистой воды аллегория на советскую действительность. Вот наиболее показательные примеры, которые я отмечал при прочтении:

1) — Это как? — тихо спросил Гришу Андрей. — Что за схема?

— Как, как. Платишь старшему проводнику, а он чайные ложки списывает. Это человек серьезный — берет только валютой. Условие такое — ложки надо переломать, потому что целые за погрантамбур не пропустят.

2) В одном вагоне сразу в трех местах пели под гитару — и, кажется, одну и ту же песню, гребенщиковский «Поезд в огне», но разные части: одна компания начинала, другая уже заканчивала, а третья пьяно пережевывала припев, только как-то неправильно — пели «этот поезд в огне, и нам некуда больше жить» вместо «некуда больше бежать».

3) В последних вагонах перед границей уже давно не было горячей воды, а эту печку, было похоже, не топили лет десять, с самого начала Перецепки.

4) — Вот так, Андрей. Вот так. Говоришь, нынешние из окон не кидают? А надо кидать. Вот именно как раньше делали — руки-ноги вязать и головой вниз на шпалы. Публично. Тогда и чай будет сладкий, и вежливость в коридоре. И друга твоего никто тронуть не посмеет.

5) (Судя по тексту, поезд едет по направлению на запад. Ближе к концу произведения в окне главный герой видит, что на траве у насыпи валяется реклама «Rolex», «Pepsi-cola» и пр. А позже среди леса Андрей замечает возвышающуюся вершину церкви, блестящую на солнце.)

После таких жирных прозрачных намеков основной посыл повести становится понятен тут же. Здесь и списание гос имущества, и песня Гребенщикова, и Перецепка-Перестройка, и воспоминания о репрессиях с тоталитаризмом, и пугающая своей необычностью дорога в 90-тые. И правда, Андрей с Ханом осознают всю неизвестность и бесцельность происходящего, и именно поэтому им жить сложнее всего. Но если брать в целом, то навалившаяся эпоха 90-х годов испугала многих, своей обманутостью (вера в коммунизм себя исчерпала, а надо было по привычке во что-то верить), своей неизвестностью как жить дальше, резким изменением ценностных ориентиров и, словом, переворачиванием жизни с ног на голову. Единственное, что осталось неясным, так это метафора с крышей: почему, находясь на крыше, еще сложнее сойти с поезда? и что такое за метафора этой самой крыши? Если кто-то может подсказать, буду рад услышать мнение.

Подводя итог, скажу, что мне данная повесть крайне понравилась. Весьма точная историческая и политическая аллегория, переданная с тяжелым внутренним настроением. Кстати говоря, фабула произведения во многом имеет сходство с «Градом обреченным» А. и Б. Стругацких. У них даже главных героев зовут одинаково — Андрей.

Katesky, 28 августа 2015 г. в 14:39

Душой и сердцем люблю творчество Виктора Олеговича, а S.N.U.F.F., по моему скромному мнению, один из лучших его романов.

Как и многие другие его произведения, это кладезь цитат. «У каждой цивилизации есть свой технологический предел. Ты «Дао Песдын» почитай. Какой микрочип можно сделать в уркаганате под шансон? Тут можно качественно производить только один продукт — воцерковленных говнометариев. Еще можно трупным газом торговать. Или распилить трубу и продать за Великую Стену». (с)

Этот роман — не помойка с бранными словами, как мог кто-то подумать. Это холодильник, полный качественной пищи для размышлений.

Mari91, 11 февраля 2015 г. в 10:52

Как человек, у которого все прадедушки героически погибли во время Великой Отечественной, хочу сказать: такие книжки оподляют, опошляют и унижают человека. Книга должна быть источником новой мысли, пронизывающей и мудрой, и знаний, сподвигающих на полезное дело. Чему учит читателя ЭТА книга? Можно с напускной важностью рассуждать о легкости и живости пелевинского слога — но — для меня самым главным всегда будет суть, а изюминкой — хорошо реализованная идея.

ivan2543, 07 ноября 2013 г. в 20:05

Без преувеличения, одна из лучших вещей Пелевина. Можно было бы сказать, что это эдакий «Бойцовский клуб», только… про цыплят. Но «Бойцовский клуб» был опубликован шестью годами позже…

«Затворник и Шестипалый» — это притча о «духовных практиках», и, так сказать, «духовных практикантах». Цыпленок-бройлер – это будущее блюдо или все же птица? Человек – расходный материал цивилизации или — ?

Что сразу радует в этой повести – юмор. Серьезнейшие метафизические проблемы автор исследует с улыбкой, постоянно иронизируя над пернатыми философами и их (читай – своими) идеями. Ирония и самоирония – это то, что не позволяет Пелевину скатиться до уровня пафосных шизотерических вероучителей, оставаясь поставщиком качественной художественной литературы. А юмор высочайшей пробы – быт «богов» (работников птицефабрики) глазами цыплят, куриные религии и политические системы, многочисленные исторические отсылки. А толкования разговоров рабочих и «божественные» песни?

Цыплята, движущиеся по конвейеру к «цеху номер один» — метафора человеческой цивилизации, превратившейся из способа существования в самоцель, системы, которая сама не знает, к чему стремится и старательно приближает катастрофу, думая только о самоутверждении и материальном обогащении. И можно выдумывать тысячу оправданий своего существования и хитрых полумер – только одна простая вещь спасет от окончательной гибели.

Итог: пелевинские цыплята пробивают скорлупу иллюзий — за 6 лет до «Бойцовского клуба» и за 9 лет до «Матрицы».

kaplya, 28 марта 2013 г. в 01:31

В 2008г. вышел роман Чака Паланика «Снафф» — сатира на порно-индустрию, ее создателей и почитателей. Развивать застолбленные темы в литературе не возбраняется.

В одноименном романе Пелевина    порно кино тоже возникает, но лишь как деталь пазла. А весь пазл складывается в картинку мироздания. Роман в чем-то перекликается с Облачным атласом, по ходу чтения сравнение не раз приходило в голову. История   цивилизации, смена   религиозных доктрин, размышления о душе — биологической и кибернетической, поток современных событий,   иссохший в ручеек преданий старины – не самый оптимистичный вариант истории   человечества. Прошлое и будущее свито в романе в одну цепь модной ныне древнеславянской концепцией времени, текущего из будущего в прошлое. Критики не зря называют Плевина русским Свифтом.

Он обличает:

— войну, ей отведено в романе немало места. И это не просто война, а апофеоз войны – батальные сцены с голливудским размахом разворачиваются во всеисторическую битву, в которой задействовано все оружие, реально существовавшее и выдуманное фантастами и кинорежиссерами. Гладиаторские бои, походы крестоносцев и   кровавые жертвоприношения империи инков перемешиваются со сценами из аниме и фэнтези, в пыль сокрушая псевдопатриотизм.  

— науку, безоглядно ведущую цивилизацию к большим неприятностям.

— политиков, спекулирующих на всем, до чего дотягиваются руки.

— бездуховную культуру, без вариантов деградирующую в   варварство.

— отдельной   темой в   романе предстают взаимоотношения полов — во всем их биологическом и ином разнообразии, характерном для периодов упадка.

Автор как бы предлагает Homo Sapiens взглянуть на свое отражение в зеркале времени и призадуматься. Похоже, что человек изживает себя и плавно перетекает в компьютер. В любовном «треугольнике» романа единственным романтическим и человечным созданием является кукла-робот. Еще одна, и на сегодняшний день – самая ироничная, версия Пигмалиона.

Роман написан живым русским языком, в нем есть интрига, а если кто-то критикует Пелевина за отсутствие новизны, так новизна просто не поспевает за Пелевиным.