Оглядываясь на роман "В образе", что ещё хотелось бы.

В начале была короткая (7,7 а.л.) повесть, которой 13 февраля исполнится, страшно сказать, 15 лет. Названия у неё часто менялись, а потом исчезли совсем, т.к. решено было текст переписать, базовый концепт откорректировать, а мелкие недочёты устранить.

Поразительно, но текст не истлел в запасниках. Перелистывая архивы, к нему пару раз возвращались, кое-что подправляли, а потом случился ковид, живо напомнивший, по какому поводу текст изначально явился на свет — по поводу т.н. «свиного гриппа», а также сопутствовавших ему свинобесия и вакцинобесия. В нашем случае вымышленная болезнь, послужившая поводом для зловредной вакцинации, смыслово была связана со свиньями, и таковой осталась при переделке повести в роман.

Страна, где происходило действие, при первом заходе никак не называлась, хотя грубо приблизительно локализовалась где-то в восточной Европе. Вернувшись к работе над текстом, мы решили дать ей место, название, историю и побольше реалий.

Проще всего сделать страну, используя действительно существующие народы, государственности не имеющие. Ну, цыгане тут не тема (эти, полагаю, бросят или продадут страну, даже если её им дадут), да и пришлые они, им назад в Индию надо. И всё равно какой-нибудь Борат получится. У окситанцев всё выглядело бы иначе, у балканских небратушек или романских мини-народцев тоже — а вот есть народ без страны, который даже на картах европейского сепаратизма не отмечают, словно он уже поделён между другими странами-народами. Речь о многострадальных русинах.

Собственно, повесть.

А вот и рецензия:

Когда-то попалось, что если “А зори здесь тихие” рассказать со стороны немцев, то выйдет очень неслабый триллер.

Собственно, инепоспоришь.

Так вот, если это произведение рассказать с другой стороны, то выйдет очень даже годный фильм ужасов. И даже напряжение расти будет почти по канону.

Но! Эта история рассказывается с другой стороны. И вышел в итоге мистический производственный роман о восстановлении справедливости.

Очень даже годный производственный роман, к слову.

Ну и немного о том, что жизнь заставит очень ко многим за помощью обратишься. Что хорошие связи иногда поважнее толстого кошелька. Что есть сила и сила…

Что пришлый типа союзник в чем-то может оказаться хуже прошлого врага. Враг, во всяком случае, таких мер противодействия не потребовал.

А в чем-то лучше. Во всяком случае, враг в средствах не стеснялся совершенно, а союзник об этом только мечтает (влажные фантазии, оставшиеся нереализованными).

Но хватит общих слов!

Итак, Балканы. Недавно завершилась вторая мировая, и теперь здесь обживаются американцы. Стесняться они не привыкли и берут, что хотят, с соблюдением минимальных приличий (что их в итоге и подвело).

Вот и замок у местного властителя решили отобрать (через суд). И даже крестьянам косточку кинули (не свою — отобрав у властителя), чтоб те не вякали. Крестьяне сперва и не вякали.

Но… есть силы и силы.

И властитель решает сыграть на другом поле. Призвав помощь не от мира сего.

Задействует связи (а как у нормального аристократа, у него их хватает), находит нужного человека.

И внезапно крестьянам косточка оказывается уже не так вкусна. А американцам вдруг нечем ответить, а те к кому они обращаются, выставляют их полными идиотами.

Ну а как события разворачивались и чем завершились, это спойлерить не буду. Сами читайте. Не пожалеете.

Добавлю только, что особых заворотов сюжета не ждите — все довольно линейно. Равно и с неожиданностями напряг.

Зато дух и атмосфера великолепны. С огромным удовольствием читал.

А завершу рецензию финальными строчками книги.

Кроме дворянств меча, мантии и рясы существует так же дворянство дара Божьего, которое достойно уважения.

И так будет всегда.

К слову, Питер Бигл — наш парень и родом с Москвы, по маме из евреев, покинувших воронежский Борисоглебск в 1912-ом.

Речь об эпиграфе, строчка из которого стала названием его первого романа "A Fine and Private Place" (в нашем переводе — "Тихий уголок"), а взят был эпиграф из стихотворения XVII века Эндрю Марвелла "Своей застенчивой любовнице", опубликованного после смерти автора.

Роман, единственный раз изданный на русском, имеется на ройяллибе, угощайтесь.

Уверяю — человек, написавший блестящий рассказ "Милости просим, леди Смерть!", вас не разочарует и в этом чудесном романе о посмертии.

Но ёлы-палы, эпиграф прямо скажем не дружит с романом, а ещё меньше — с нашим (пусть и очень красивым) переводом.

Судите сами, вот оригинал -

The Grave's a fine and private place,

But none I think do there embrace.

А вот перевод -

Могила – тихий уголок,

Там нет любви и нет тревог.

Да вы почитайте Марвелла — о чём его стих!

Могила и смерть там — для контраста, чтобы убедить скромницу... мнэээ... уделить пылкому воздыхателю чуточку больше внимания, а не завещать свою девственность червям.

Между тем как у Бигла всё донельзя серьёзно, никаких шур-мур, конкретное кладбище и духи мёртвых.

Сдаётся, этот мини-стих из "Бури столетия" перевели с точностью до наоборот. То, что было ради смысла, стало просто ради рифмы — "Рождённый в грехах — рассыпься в прах. Рождённый в грязи — в ад ползи".

Неспроста Андре Линож сказал именно "Born in lust, turn to dust. Born in sin, come on in", и неспроста жена Майка вытащила именно чёрный камень, и неспроста у Ральфи на носу было "седло феи". Что-то за всем этим таилось...