Самое известное произведение Юрия Олеши называют «повесть-сказка», хотя сказочно в «Трёх Толстяках» одно-единственное – кукла наследника Тутти. Всё остальное реально.
Кукла изображена как манекен, не более. Её ломают, возят, теряют, находят, судят, пытаются скормить тиграм, а она лишь неподвижно присутствует в кадре. Зато юная циркачка Суок отжигает не по-детски, куда там Штирлицу.
Если бы не одна фраза, никто б не заподозрил, что кукла – волшебная. На дощечке, которую вручил Суок создатель куклы, написано буквально следующее: «Кукла должна была расти, как живая девочка». Такое свойство не объяснишь никакими научно-фантастическими допусками, тем более что кукла не питалась. Остаётся только магия. Но кроме упоминания задним числом, что «кукла… должна расти», чудес в тексте нет.
В самом деле, что мы имеем? Какая-то страна, социальное неравенство и напряжение, революционная ситуация. Восставший народ в два захода выносит осточертевших правителей.
Сказка? отнюдь – бывало, и не раз.
Чтобы освободить Просперо, повстанцы пускаются на хитрость – когда счастливый случай идёт им навстречу, они используют сходство Суок с куклой наследника. Приём из авантюрного романа или детектива – переодевание, выдача одного лица за другое. В жизни подобная надурка встречалась так часто, что устанешь приводить примеры.
* * *
Насчёт макро-региона никаких сомнений – Западная Европа.
Можно ли обозначить локацию более точно?
В первую очередь, нам помогут имена героев. Доктор Гаспар Арнери – его имя французское; в Италии оно звучало бы как Гаспаро, в Германии и Англии – как Каспар или Каспер. С другой стороны – Просперо, имя скорее итальянское; правда, существует и аналогичный английский вариант этого имени, но Англию с Францией на одном поле не сведёшь, а вот Францию с Италией – можно, и ниже мы с вами в этом убедимся.
Испанию как возможное место действия придётся исключить, хотя имя Просперо прекрасно вписывается в страну Сервантеса. Почему? объясним чуть позже.
Далее: действие происходит в столице государства, она же – портовый город, стоящий на берегу гавани. Выходит, город приморский.
Во главе государства стоит триумвират, именуемый Тремя Толстяками. Это не наследные правители, а магнаты, о чём Первый Толстяк говорит взятому в плен Просперо: «Всё принадлежит нам. Я, Первый Толстяк, владею всем хлебом, который родит наша земля. Второму Толстяку принадлежит весь уголь, а Третий скупил всё железо. Мы богаче всех! Самый богатый человек в стране беднее нас в сто раз». Власть принадлежит им потому, что они а) богаты, и вследствие этого б) обладают большим влиянием.
То есть речь идёт о представителях патрицианских семейств. Они не нобили, а купцы.
Практика совместного правления и равенства соправителей характерна для северного Средиземноморья со времён римских консулов – от Пиренеев до Апеннин, причём Испания и Франция из кандидатур выпадают (там централизованная, единоличная и наследная власть устоялась давно и прочно). Кое-какие жизнеспособные реликты такой формы правления сохранились до сих пор – Андорра (ею управляют президент Франции и епископ Урхельский) и Сан-Марино (два капитана-регента, избираемые на полгода).
Порой из патрициев получались настоящие правящие династии (например, Медичи), но чаще всего патрициат бдительно следил, чтобы какая-нибудь влиятельная семья не обзавелась короной. Для этого создавались сложные схемы выборов, чтобы учесть интересы всех политических сил, и законы, позволяющие разжаловать опасного или неспособного правителя. Такие порядки столетиями успешно работали в Венеции и Генуе, которыми правили выборные дожи.
Можно предположить, что на северном берегу Средиземного моря – примерно в Лигурии, – существовала республика, руководимая выборным триумвиратом. Страна длиной с севера на юг около 130 км, шириной с запада на восток около 70 км (что-то величиной с Корсику) вполне могла бы втиснуться между Провансом, Савойей, Пьемонтом и Генуей, иметь выход к морю и даже свою относительно крупную реку, текущую с Альп между Роной и верховьями По.
Ранее там жило лигурийское племя катуригов, чей главный город назывался Eburodunum. Совместим историю с географией: пусть эта страна зовётся Катурия, а столица – Леборда.
Кстати, о толстяках. Если катурийцы звали правителей толстяками, этому должна быть причина. Неужели только ожирение?
В средневековых северо-итальянских городах-коммунах пополаны, т.е. цеховые торгово-ремесленные слои, делились на «жирных пополанов» (popolo grosso) – купцов и владельцев наиболее богатых и влиятельных цеховых ремесленных мастерских, так называемых «старших цехов», – и «мелкий народ» (popolo minuto), или «тощий народ» – ремесленников «младших цехов», подмастерьев и внецеховых горожан. Догадываетесь, кому принадлежала власть? из какого popolo выбирались триумвиры? Вполне естественно, что простой люд упорно именовал правящую троицу «толстяками», будь они даже тощими как тарань.
Заметим – Три Толстяка ко времени восстания зарвались в своих притязаниях. Наложить лапу на все хлебные ресурсы Катурии, весь уголь и всю металлургическую продукцию, в десятки раз превзойти состоянием прочих богачей – это серьёзно! Похоже, Толстяки надоели не только озверевшему от голода народу, но и тем из popolo grosso, кто помельче. Возможно, кто-то пытался намекать триумвирам, что дожам не следует так безобразно богатеть, но правители не слушали доброжелателей, а только хапали.
Вы видели олигарха, который сказал себе: «Хватит наживать»?
Ну, гром и грянул.
Когда это случилось?
* * *
По тексту Олеши разбросаны мелкие приметы времени, которые стоит выловить и изучить.
1) Доктор Арнери в гостях у циркачей: «Возле каждого зеркальца торчала свеча, приклеенная к столу собственным соком – стеарином». Бездымные свечи из стеарина впервые предложил французский химик Эжен Шёврель, открывший в сале стеариновую кислоту; в 1825 году вместе с Гей-Люссаком он взял в Англии привилегию на приготовление стеариновых свеч.
2) Доктор Арнери ночью везёт куклу во дворец Трёх Толстяков: «Только газовые фонари на перекрёстках горят каким-то мертвенно-голубым светом». Газовое освещение улиц началось в Англии в первом десятилетии XIX века и быстро распространилось по Европе.
3) Доктор Арнери в гостях у циркачей: «На ящике горела керосиновая лампа». Керосиновая лампа появилась в 1853 году, однако ей предшествовали немного отличавшиеся по конструкции масляные лампы, которые с 1830-ых заправлялись уже минеральными маслами, а также «фотогеном» – продуктом сухой перегонки дерева, торфа, каменного угля или горючих сланцев. Сам керосин долго называли «фотогеном». Керосин Олеша хорошо знал (даже описал букли «керосинного цвета»), а вот фотогена не застал, и воспользовался привычным термином. Что лампы в Катурии применялись широко, доказывает ещё одно упоминание: «Эти воспитатели в чёрных одеждах и в чёрных париках походили на закопчённые ламповые стёкла».
Как всякая самостийная республичка, Катурия обязана была иметь свою особенность, предмет похвальбы. Здесь это была столичная Площадь Звезды с «самым большим в мире фонарём», покрытая стеклянным куполом. На этот фонарь, как мы помним, забрался гимнаст Тибул; он повернул рычаг, «что-то щёлкнуло, звякнуло – и фонарь мгновенно потух». Судя по всему, гимнаст перекрыл подачу газа. Поскольку палить фонарь круглые сутки неразумно, какой-то фонарщик должен быть ежедневно зажигать и гасить Звезду; доступом фонарщика и воспользовался Тибул, чтобы покинуть площадь.
4) Доктор Арнери с башни наблюдает за ходом восстания: «Отсюда открывался вид по крайней мере километров на пятьдесят вокруг». В тексте километры упомянуты ещё дважды. Декретом французского революционного правительства от 10 декабря 1799 года была легализована и введена в качестве обязательной метрическая система мер, предназначенная по мысли ее творцов на все времена, для всех народов. Однако, несмотря на свои крупные преимущества, эта система не сразу была внедрена даже во Франции, а в Европе внедрялась со скрипом в течение всего XIX века и даже в XX веке.
5) Доктор Арнери с башни наблюдает за ходом восстания: «У меня есть бинокль. Я всегда ношу с собой бинокль с восемью стёклами». Современный призматический бинокль был запатентован итальянцем Порро в 1854 году. До этого времени в ходу был т.н. галилеев бинокль – по сути, две соединённые подзорные трубы. Судя по всему, у Арнери был именно такой.
6) Гвардеец в дворцовом парке говорит перед тем, как ударить саблей куклу наследника: «Мой мальчик, стреляя из рогатины, попал в грушу, висевшую на дереве в парке помещика. Помещик велел высечь мальчика розгами за оскорбление власти богачей, а его слуги поставили мою жену к позорному столбу». Похоже, в Катурии сохранялись отсталые порядки. В Западной Европе публичные порки прекратились к началу XIX века, а позорный столб был отменён к концу 1830-ых, хотя есть сведения, что в Германии им пользовались ещё в 1864-ом.
7) Доктор Арнери встречает плотников, которых конвоируют гвардейцы: «Плахи всем мятежникам! Всем отрубят головы! Всем, кто осмелится восстать против власти Трёх Толстяков!» В Папской области казнили обезглавливанием, пока её не проглотило итальянское государство, а что касается самых продвинутых культурных стран, то во Франции последнее публичное гильотинирование произошло 17 июня 1939 года. Так что здесь Катурия наравне с планетой всей…
Теперь следует обозначить, каких примет времени в повести НЕТ.
Нет револьверов, которые стали приниматься на вооружение армий с начала 1850-ых (в США «драгунская» модель «кольта» была принята на вооружение в 1848-ом). Слова «патрон» применительно к ружью или пистолету тоже нет; единожды упомянут «заряд».
Нет митральез, изобретённых бельгийцем Монтиньи в 1851 году и одобренных в 1859-ом Наполеоном III к принятию на вооружение французской армии.
Уровень тогдашних вооружений в Катурии описывается франтом, грызущим яблоко, так: «Эти рудокопы и эти грязные ремесленники не имеют ружей, пистолетов и сабель. А у гвардейцев есть даже пушки».
Франт упоминает пушки как nec plus ultra. Будь у гвардейцев многоствольные скорострелки, он, скорее всего, упомянул бы их – наличие в арсенале такой пулемётной метлы должно быть гордостью.
Нет электрического освещения – оно появилось и стало развиваться с 1870-ых.
Нет телефона (изобретён Беллом в 1876 году – или Рейсом в 1860 году).
Кое-какие реалии явно выпадают из картины.
Нет железных дорог (1825 год – первый локомотив Стефенсона; с 1830 года быстро развивалась железнодорожная сеть в Западной Европе, достигнув к 1850-му общей длины 23504 км). Правда, рельсовые пути не везде тянулись одинаково быстро, и даже в развитых странах иногда выглядели довольно скромно – скажем, в Австрии к 1842 году протяженность действующих линий составляла всего 378 км. Любознательные могут сами выяснить, когда именно была проложена линия ж/д по берегу Генуэзского залива. Факт в том, что этот вид транспорта в «Трёх Толстяках» не упомянут.
То, что «огромная толпа богачей бежала в гавань, чтобы сесть на корабли и уплыть из страны», вряд ли свидетельствует об отсутствии железных дорог в Катурии. Опыт железнодорожной войны показывает, что рельсовые магистрали уязвимы, их легко перерезать. Захват вокзала – и никто не уедет. Гужевой транспорт тоже не вполне надёжен – при массовой эвакуации дороги будут запружены, неизбежны пробки, и мало-мальски мобильная кавалерия (вспомним о конных гвардейцах, которые перешли на сторону мятежников) запросто перехватят большинство беглецов, прежде чем они достигнут госграницы. А вот на водном транспорте удрать куда удобнее – попробуй, догони.
Нет телеграфа (изобретён в 1832-1833 гг., получил развитие в 1840-ых). Отсутствие его в тексте может быть оправдано – для связи между действующими лицами телеграф не нужен (действие ограничено столицей и её ближайшими окрестностями), а звать на помощь соседние правительства Толстяки не хотели. Мол, сами справимся.
Нет спичек (самозагорающиеся спички изобретены в 1805 г., загорающиеся путём трения (с интересным названием «люциферы») – в 1827-ом, а привычные нам «шведские» – в 1844-ом). Правда, кремень, кресало и трут тоже не упоминаются. Несомненно одно – изредка герои что-нибудь зажигают каким-то быстрым нехлопотным способом, например воспитатель в спальне наследника Тутти: «Зажёг маленькую лампочку, горевшую пламенем в форме оранжевого цветка, и подошёл к кровати». По нашему мнению, автор не был обязан указывать, каким способом воспитатель запалил лампаду, и описывать всякую фитюльку вроде спички.
* * *
Итак, события «Трёх Толстяков» разворачивались где-то между 1830-ми и 1850-ым.
А точнее?
Наиболее вероятно, что дело происходило где-то в революционные 1848-1849 гг., когда лихорадило всю Европу. Не будет серьёзной ошибкой даже поместить историю о Трёх Толстяках в 1847 год – именно тогда начался новый финансово-экономический кризис (предыдущая волна банкротств прошла по Англии и США в 1836-1837 гг.), поразивший также Францию с Германией. Мелкие страны с их нестойкой экономикой пострадали быстрее и сильнее, чем крупные. Масштабная заваруха началась с февраля 1848-го, а до большой бучи имели место потрясения поменьше – например, в Катурии.
«Однажды летом, в июне» – указывает Олеша. Значит, июнь 1847 года.
К моменту, когда доктор Гаспар Арнери отправился «в далекую прогулку, чтобы собрать некоторые виды трав и жуков», обстановка уже накалилась до предела, народ пошёл на штурм дворца.
Толстяки всё скупили, то есть приобрели подешевевшие активы собственников рангом помельче, и получили возможность диктовать монопольные цены. Разумеется, цена на труд упала, а цены на продукты выросли. Парни вроде Просперо и Тибула получили блестящую возможность агитировать и бунтовать электорат, которой немедля воспользовались.
Тем более что Просперо давно к этому готовился. Он так и заявляет Толстякам: «Пятнадцать лет я учил народ ненавидеть вас и вашу власть. О, как давно мы собираем силы!»
Хронология позволяет вычислить, когда Просперо записался в че-гевары. В 1832 году. И он уже кого-то там «учил», а не просто точил зуб на триумвиров. То есть был если и молодым, зато сознательным бунтарём. Лет 18-и, не меньше. И время для революционной зрелости подходящее – 1830-ые, как раз волна движения карбонариев.
К началу восстания Просперо в возрасте Христа – ему 33 года. Самая пора геройски погибнуть или победить.
Но если с биографией рыжеволосого Просперо всё более-менее понятно (этот старый бунтовщик и карбонарий уже в 1848-ом стал соратником Гарибальди, воевал волонтёром в составе «тысячи» гарибальдийцев, а погиб в 1871-ом, защищая Парижскую коммуну), то история наследника Тутти полна неясностей.
* * *
О наследнике сказано точно и недвусмысленно:
«Тутти было двенадцать лет. Он воспитывался во Дворце Трёх Толстяков. Он рос, как маленький принц. Толстяки хотели иметь наследника. У них не было детей. Всё богатство Трёх Толстяков и управление страной должно было перейти к наследнику Тутти».
Мятежные гвардейцы высказались по-своему:
«Три свиньи воспитывают железного волчонка. Наследник Тутти, с какой стороны у тебя сердце?.. У него вынули сердце. Он должен расти злым, чёрствым, жестоким, с ненавистью к людям... Когда сдохнут три свиньи, злой волк заступит их место».
Откуда взялся Тутти, письменно поведал создатель куклы, учёный (скорее алхимик, волшебник) по имени Туб:
«Когда вам [имеется в виду также Суок] исполнилось по четыре года, вас похитили из родного дома гвардейцы Трёх Толстяков».
Это даёт нам год рождения двойняшек – 1835-ый, а ещё представление о сроке правления Трёх Толстяков – как минимум уже в 1839-ом они находились у власти.
Здесь напрашивается целый ряд вопросов:
1) Что за нафиг такой – у троих мужчин, и не было детей?
2) Какой ещё наследный принц в республике с традиционным триумвиратом?
3) Да что они вообще себе позволяют, эти трое – похищать детей?
Попробуем на эти вопросы ответить:
I) Надо полагать, катурийские popolo grosso ясно представляли себе, что такое жажда власти, и как она обуревает лиц, получивших высшие должности в стране. Они затем и выбирали троих разом, чтобы те не дали кому-то одному сосредоточить власть в своих руках – ведь ему предстояло, во-первых, уничтожить двух конкурентов, а во-вторых, получить единоличную власть над войском, чтобы подавить сопротивление состоятельных граждан. Поэтому уже много лет (возможно, несколько сотен лет) установка могла быть такой – на должности триумвиров выбирать только бездетных! Хоть кастратов, главное – чтобы ни одного законного наследника. Как смягчённый вариант возможно наличие закона, воспрещавшего сыновьям наследовать власть триумвиров, но лучше всё-таки придерживаться текста. Следствием таких порядков могла быть тенденция – патрицианское семейство заранее готовит одного из сыновей на пост триумвира, запрещая ему жениться. В средневековой Европе безбрачие (речь вовсе не о воздержании) было распространённым явлением, а бастарды – настоящим мини-сословием.
А уж Толстяк, возведённый в должность, жениться не мог по закону.
II) И вот, наши Толстяки уселись в почётные кресла. Одновременно или сменяя усопших триумвиров – не суть важно. Наследовать им некому. Остаётся продавить закон, позволяющий наследование, или силой заставить всех других влиятельных людей подчиниться воле правителей. Нет сомнений, что солидная публика зорко следила за поползновениями триумвиров, чтобы пресечь попытку полностью захватить власть.
Троица выбирает компромиссный вариант, который публика сможет принять без большого скрипа, а именно: «Мы со временем уйдём, но нас заменит один человек, не являющийся чьим-то из нас потомком, зато воспитанный как настоящий правитель. Наш общий приёмыш, здоровый, умный и жестокий парень. Мы выберем здорового и умного, а жестоким мы его сделаем».
Нет сомнений, что такое предложение далеко не всем понравилось. Но Катурия изменялась. Видимо, трансформация из олигархической республики в подобие монархии длилась уже давно, и пришла к пороговому моменту. Если раньше хватало того, что решения соправителей были единогласными, то теперь шло к тому, что решение будет единоличным. Изменилась эпоха, образовался пролетариат, а этим работягам надо давать отпор по-новому, сдав ветхие средневековые правила в музей.
В любом случае речь шла об изменении порядка государственного правления, о мягком перевороте сверху. Многие понимали, что Катурия задержалась в прошлом, что надо идти в ногу с эпохой, однако Три Толстяка предлагали тиранию, когда на повестке дня была парламентская демократия. Вместо шага вперёд – шаг назад.
Последствия ошибочного выбора не заставили себя ждать.
III) Реформаторам требовался наследник, не связанный с каким-то определённым семейством grosso, даже сирота – фигура политически нейтральная. Агенты Толстяков провели обширную тайную работу по поиску кандидатуры – здорового мальчика с хорошей наследственностью, но без обширной родни. Так был обнаружен будущий Тутти.
Похищение из родного дома, скорее всего, было сопряжено с убийством родителей Суок и Тутти. Человек без корней и предков – прекрасный материал, непотов у него не будет, только фавориты.
История Каспара Хаузера (1812-1833), сына великой герцогини Стефании Баденской и приёмного внука Наполеона Бонапарта, а также история объединителя Италии Виктора-Эммануила II (1820-1878) – полагают, он был сыном мясника, незаконнорожденным, которым подменили погибшего при пожаре маленького принца, – показывают, что в XIX веке с детьми, имевшими государственное значение, в Европе не церемонились. Похищение, подмена, убийство – для правителей запретов не было.
Будущую Суок убивать сочли излишним – или рука не поднялась, – и «отдали бродячему цирку в обмен на попугая редкой породы, с длинной красной бородой». Для правителей, которые считали нормальным содержать в зверинце создателя растущей куклы, поступок довольно странный, но так написано у автора, а значит, так оно и было.
* * *
Был ли Гаспар Арнери знаком с Тубом, учились ли они вместе в одном университете, какие толки ходили в Катурии после исчезновения Туба, какую магию применял Туб для создания куклы наследника – эти вопросы может решить любой, кому захочется.
Кто возглавил страну после революции?
Мы полагаем – чтобы не вызвать возмущения состоятельных слоёв и вмешательства соседей, была сохранена традиционная форма правления, но кое-что изменилось – скажем, титулы и полномочия правителей, а процедура выборов была изменена в сторону некоторой демократизации, хотя с цензом.
Исторический опыт свидетельствует, что рьяные просперо и тибулы в президенты не проходят. Непоседы, чьё призвание – зажигать массы и возмущать спокойствие, – остаются верны своим идеалам и рвутся делать революцию дальше, пока не сломают себе шею. К власти в итоге всех потрясений приходят люди нешумные и усидчивые.
Суок и Тутти жили ещё долго; сестра пережила брата и умерла в 1922 году, в возрасте 87-и лет. Их взросление, истории их семей – вне рамок нашего исследования.
Единственное, что остаётся предположить – если Катурия не была поглощена объединённой Италией, она могла благополучно дожить до наших дней, подобно тому, как дожили Лихтенштейн и Люксембург. В таком случае сейчас это приятная страна, член Евросоюза и НАТО; в кратких справочниках о ней говорится так:
«Катурия (Caturia), государство в Западной Европе, на северном берегу Средиземного моря; расположено между Италией и Францией. Площадь – 8704 кв.км. Население – 1540 тыс. чел. Столица – Леборда (210 тыс. чел.). Гос. устройство – парламентская республика. Воор. силы – 7800 чел. Гос. язык – катурийский; также распространены французский и итальянский…»
Кто остался за бортом? Только кукла. Вряд ли доктор Гаспар Арнери смог восстановить изделие Туба. Он ломал над ней голову, пробовал так и эдак, пока не умер в 1862-ом.
Катурийцы почтили память учёного чудака тем, что сделали его дом музеем и показывали приезжим за деньги. Кукла сидела в витрине. Её экскурсовод показывал особо: «А вот та знаменитая кукла, благодаря которой наша страна избавилась от тирании олигархов». Наверное, Суок иногда приходила поглядеть на своё подобие.
Во время Второй мировой войны Италия оккупировала Катурию. Дом-музей Арнери пришёл в упадок. Когда немцы помогли Муссолини создать республику Сало, кукла попала в руки Аненербе и перекочевала в Германию. Очень вовремя – вскоре дом-музей был разрушен прямым попаданием американской бомбы.
Далее следы волшебной куклы теряются.
облако тэгов
