| |
| Статья написана 22 августа 2021 г. 13:34 |
Тема «А. и Б. Стругацкие в восприятии писателей-фантастов, родившихся в 1960-80-х годах» Чтобы в полной мере понять значение братьев Стругацких для людей, рождённых в 1960-ые, надо родиться вместе с этими людьми. Было много книг в магазинах, много библиотек, но – хорошие книги можно было получить, дождавшись очереди на абонементе, по подписке или в читальном зале. Как вариант – найти интересную книгу, стоящую в заднем ряду на нижней полке (так был найден Одоевский), прочитать и выделиться среди книгочеев-ровесников. Таких, глубоко увлечённых чтением, всегда мало – а когда мокрецов было много?.. И рано или поздно ты находил для себя Стругацких. Чаще поиск начинался со слухов – «А знаешь, есть такая книжка…» Иногда ты видел книгу на чьей-то полке, у кого-то в руках – тёмно-пламенная обложка, танк с ногами лезет куда-то. «Страна багровых туч», что это? После первого знакомства появлялось стремление найти другие книги авторов, после «Трудно быть богом» и «Далёкой Радуги» – восторг. Дальше ты уже дышал Стругацкими, на какое-то время они входили в твоё понятие воздуха, дающего жизнь. Чем они нравились? Они создавали мир, в котором хотелось жить. Мы не можем сравнивать с обыденной жизнью сказки или фэнтези. Это заведомый вымысел, прекрасный именно своей чудесностью, своим волшебством. До некоторой степени такими же сказками является космическая фантастика. Приключения на берегах урановой Голконды тоже были сказочными, пусть грубыми, вещными, зримыми – но мы уже знали, что там участвуют люди с Земли, вышедшие завтра из тех же городов, в которых мы живём сегодня. Красивые, смелые, умные – такие, какими мы втайне хотели видеть самих себя. Мы хотели жить как эти герои. Жадно учиться, поглощая знания. Любить стихи и щедро их цитировать – это было можно и здесь, сейчас! Творить, выдумывать, пробовать и создавать вещи силы – космолёты, роботов, энергетические поля, чтобы во всеоружии приходить к братьям меньшим, приобщать их к своим достижениям. Наконец, быт. Разве не прекрасно подняться над низким потребительством, над мещанством, говорить языком классики пополам со своим особым новоязом, обозначающим наши победы и новые творения. Особый мир, где все умны, свободны и через край полны творчества. Где ярко и искренне общаются со всеми так, как хотели бы общаться с близкими и любимыми. Даже с врагами! В том, что окружало нас тогда, этого чертовски не хватало. Что нас сдерживало?.. да всё тот же окружающий мир с его чинопочитанием, ранжиром. С его извечным «Не лезь не в своё дело», от которого вянет и чахнет любой творческий порыв. После ракетно-ядерного энтузиазма 1960-ых наступили «золотые 1970-ые» – да, они могли достигнуть куда большего, чем предыдущее десятилетие, но тот, кто «моделирует сны», решил иначе. Можно было насытить разогнавшееся поколение, дать ему набраться сил для нового рывка, но ему дали снотворное. От очарования Стругацких осталось только жгучее желание сбросить гнёт Тройки, регламентирующей всё и вся, жажда перемен любой ценой. Перемены случились. В точности как в рассказе Фридеша Каринти, где каждый в отдельности кричал «Отпусти нам Христа!», а хором получилось «Варавву!» Означает ли это, что магия Стругацких растаяла? Отнюдь нет. Просто она перестала им принадлежать, отделилась от них и ушла в полёт, где каждый может её вдохнуть. Аркадий рано нас покинул, а толкования Бориса к творческому наследию принадлежат скорее Борису, чем наследию. Иные находки, вроде теории Наставничества и идеи отъёма детей от родителей, относятся более к нью-эйджу и конспирологии, нежели к солнечному Полдню. Надеемся, в светлом будущем лишнее само покинет собрание идей Стругацких. Так дух отбрасывает плоть, чтобы войти в горняя.
|
| | |
| Статья написана 22 августа 2021 г. 09:36 |
|
| | |
| Статья написана 6 апреля 2021 г. 16:39 |
Датировано 24.07.2003 г., но написано явно раньше. В печати не публиковалось, в сети отсутствует. Ну, пусть присутствует.
О, Готфрид Андерш, чьё имя священно, чей дух пребывает в эоне свободы! Я, Кавасима Кэйдзи, кланяюсь тебе от имени всей Революционной Армии. Я кровью своей окропляю винтовку и меч. Ты жив, Готфрид Андерш, я знаю. Твой образ я всегда ношу у сердца, а сейчас он предо мной на алтаре, между курительных свечей. Таким ты покинул наш мир – молодым и смелым, непокорным и упрямым, с сигаретой в углу рта. Мы сохранили твой голос на кассетах, прядь твоих волос и семь твоих подлинных писем о свободе и ненависти. В университете, где ты бунтовал, твоё место в аудитории девушки украшают цветами. Там – Кирстен Хагенберг, твоя возлюбленная. Твой путь был предначертан, Готфрид Андерш. Ты родился, чтобы возродить учение из праха, чтобы указать нам путь и повести к победе.
Ты проповедовал в курилках, коридорах и кафе, обещая восстание и возрождение. Ты был гоним, тебя преследовали, избивали и судили, но ты твёрдо шёл навстречу испытаниям, потому что тебе ведома была судьба – что было и что будет. Ты не свернул с пути, не сдался, не смирился. Даже смерть не остановила тебя, Готфрид Андерш! Ты знал, что она близко, но не устрашился, а шагнул навстречу ей. Ты говорил – «МЕНЯ УБЬЮТ» – с уверенным спокойствием. «Я произнесу восемнадцать речей под запись, – говорил ты, – больше мне не дано в этой жизни» – так оно и случилось. «Меня предаст мой лучший друг, – предвидел ты, и стало так – подлец Рамон Эррера выдал тебя службе RGB, когда ты скрывался. Семеро сошлись тогда в кафе «Валенсия», ты был седьмым, ты пил вино и говорил им восемнадцатую речь, самую страстную из своих речей, а Кирстен Хагенберг и Реджи Стейнер писали её на диктофоны. Тебя не собирались брать живым, и шеф RGB сказал агентам – «Он вооружён, возиться с ним не стоит, бейте в голову». Ты упал на пороге «Валенсии», освободившись от тела, став светлым, чистым духом. О, Готфрид Андерш, они стерегли твоё тело в морге, словно ты, мёртвый, молча угрожал вернуться в сброшенную оболочку и восстать в ярости. Газеты, телевидение, радио захлёбывались в ликовании и грязной лжи – они торжествовали, чтобы криком заглушить свой страх. Министры, генералы и спецслужбы совещались за закрытыми дверями, чтоб похоронить тебя ночью, тайно, в неизвестном месте. В университетах верные оделись в чёрное и говорили – «МЕСТЬ!», подлец Рамон Эррера застрелился от ужаса, а на плёнке Реджи Стейнера нашли несказанное – то, что ты не говорил в «Валенсии», а надиктовал после смерти – «Братья и сёстры, не оплакивайте меня; ждите – я приду». В морге на лице твоём была улыбка. Полицейские агенты видели, как на двери из ниоткуда появился знак Революционной Армии – и его не смогли ни стереть, ни замазать, он был словно выжжен в металле. «Это был истинный команданте, – говорили даже дети менеджеров, и некоторые из них встали в наши ряды, чтоб биться за свободу. Твои подвиги, Готфрид Андерш, не прекратились с твоей смертью. Все знают, как была обретена твоя могила – ты во сне явился итальянской девушке и поведал, где тебя зарыли, а она, проснувшись, запустила это в Интернет, ибо ты ей так велел. Все – японцы, немцы, русские, арабы, негры и латинос – все съехались туда, и жалкими, смешными нам казались заверения властей, что это – не могила, если тела нет; ты снова обманул их, и ушёл, как раньше уходил от слежки и облав, когда они разрыли яму и показывали, что она пуста; ты – там, в горах, ты под грудой камней, это – твой курган, твоя пещера, где ты ждёшь своего часа, чтоб подняться и возглавить нас. Девушки, прикасаясь к тем камням, влюбляются в тебя, а парни становятся отважными бойцами. Я, командир Кавасима Кэйдзи, был там и поклонился тебе. На тех камнях я принёс клятву, которой буду верен всегда. Пока светит солнце и растёт трава, пока прибой плещет о берега, и ветер шумит в соснах, я буду сражаться за свободу против неравенства и угнетения, за правду против лжи, за любовь против продажного разврата, за чистоту против грязи. Я верю словам на плёнке Реджи Стейнера. В том мне свидетели души моих предков и божества невидимого мира. Я счастлив, как ребёнок, впервые улыбнувшийся матери. Кажется, что меня пронизывают лучи света; я прозрачен, я невесом, я ощущаю нечто, невыразимое словами. Солнце по лучам стекает мне в глаза, а тени расходятся от меня, как стрелки часов от центра циферблата; я протягиваю руку к алтарю – и не узнаю её. Что-то случилось со мной. Я озираюсь с изумлением, я вижу шестерых, сидящих на циновках у стен по-японски. Это азиаты, молодые парни и девушки. Я постепенно вспоминаю имена – это Фукуда Дзиро, который так пламенно пишет листовки; вот – Накадзима Дайгоро по прозвищу Хромой Тигр, вот мой пулемётчик Исихара Сигэо, вот Тосиэ – она... я её знаю очень близко, мы не раз говорили о том, как поженимся после победы. И мы непременно поженимся, потому что и об этом я поклялся на могиле... на чьей могиле?.. – Командир Кэйдзи, – тихо спрашивает она, – обряд закончен?.. Почему вы так странно смотрите, командир?.. Дом вздрагивает; слышен далёкий гром взрыва, и сыплется пыль с потолка. Это – ракета «земля-земля»; генерал Ватанабэ решил атаковать нас. Ну, мы ещё посмотрим, кто кого! Мне пора к бойцам, они ждут меня... – Командир Кэйдзи... – вновь Тосиэ называет чужое имя. – Готфрид, – я отвечаю хрипло, словно рот мой годы и годы был забит землёй. – Меня зовут Готфрид, ты забыла?.. Где Кирстен? где Реджи?.. Почему они мне кланяются? почему Тосиэ улыбается и плачет?
|
| | |
| Статья написана 22 марта 2021 г. 14:11 |
Всё действие романа миссис Шелли укладывается в 1791-1799 годы. В декабре тысяча семьсот [неопознанного] года Роберт Уолтон начинает своё путешествие на Северный полюс — из Санкт-Петербурга в Архангельск и далее. Путь его продолжался до сентября следующего тысяча семьсот [неопознанного+1] года, после чего корабль повернул обратно. Собственно, дневники Уолтона и есть содержание романа. Имеет значение и учёба Франкенштейна в университете Ингольштадта (поступил в 17 лет, учёба длилась шесть лет; в это время и было создано Чудовище). Примечательно, что Виктор покинул ещё действующий университет — в 1800 году это учебное заведение, просуществовавшее 328 лет, было закрыто, поскольку превратилось в богомерзкое гнездилище собачившихся меж собой иллюминатов. Орден этих просвещённых строителей нового Иерусалима был создан в университете за четверть века до его закрытия — словно болезнь завелась в организме. Я почему-то не удивляюсь, что молодой женевец под руководством иллюминатов так просветился кукухой, что исступлённо занялся гальванизацией трупов. Это всё Просвещение, это всё либерализм и совершенствование человечества. После его научного подвига оставалось только считать 200-ых. И, да, книга, по которой Феликс учил Сафию, была «Руины империй» Вольнея, изданная в 1791 году в Женеве.
|
| | |
| Статья написана 3 марта 2021 г. 18:05 |
В своё время для некоторых целей понадобилось перевести стихотворение британского дипломата сэра Сесила Спринг Райса, написанное в 1908 или 1912 году под названием "Urbs Dei" ("The City of God") or "The Two Fatherlands". В 1918 году автор изменил первоначальный текст, и стихотворение стало известно как "I Vow to Thee, My Country". Но нам понравилась именно изначальная версия.
Я слышу зов моей страны – чрез горы и моря В надежде и страданиях она зовёт меня. Я вижу – меч в её руке, шелом на голове, И павшие, у ног её лежащие в траве. Скорее, в путь! Не медля и тревоги не тая, Мать-родина, спешу к тебе – я плоть и кровь твоя!
И есть страна иная – та, в которой вечен свет, Где на скрижалях высечен Божественный Завет. Нет счёта армиям её, и Царь её незрим, И мириады душ, любя, склоняются пред Ним. И ласков тихий зов Царя – Он терпеливо ждёт, Когда путём добра к Нему душа моя придёт.
|
|
|