Этот роман у меня на «особой полке». Когда накатывает какая-то грусть, или скука, или еще что похожее, подходи к этой полке, бери любую книгу, открывай на любой странице — и все, ты пропал. И грусть пропала. Остается только наслаждение. Большая у меня «особая полка». Там и «Мастер и Маргарита» Булгакова, и «Выигрыши» Кортасара, и «Вино из одуванчиков» Брэдбери, и «Хромая судьба» Стругацких, и много еще чего. Не с первого раза, но и «Бойня номер пять» заняла свое место на этой полке. Почему не сразу? — ну, как-то вот так получилось. Такие дела.
Такие дела. Главные слова не только этого романа, но и всего творчества Курта Воннегута. Он никогда не дает оценку описываемому. Ни хорошо, ни плохо, что сто тридцать тысяч немцев сгорели в Дрездене — так должно было случиться. Война. Такие дела.
Очень сложно оценивать фильм по книге, а по такой любимой — вдвойне. Я нарочно не читал вообще ничего относительно этого фильма, тем более, это несложно, он у нас остался совершенно незамеченным, несмотря на Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля 1972 года. Но лично для меня просмотр превратился в некий ритуал — как всегда бывает, когда на экраны выходила какая-то экранизация по прочитанной книге. Ведь в голове какое-то подобие фильма уже есть, оно сложилось еще тогда, при прочтении, и, глядя на первые титры, ждешь — покажет ли режиссер то же, что увидел ты. И здесь я тоже с нетерпением ждал, как же Джордж Рой Хилл визиализирует мои представления: как у него выглядят тральфамадорцы, как вообще выглядят все персонажи, от Билли Пилигрима и его родных (особенно хотел поглядеть на маму и жену) до Элиота Розуотера и моего любимого писателя Килгора Траута, каким образом Хилл изобразит перемещения Билли во времени, что получится на экране из жуткой бомбардировки Дрездена, удастся ли вообще передать дух романа. Ну, и конечно, я был заранее готов к разочарованию — то есть не сильно расстроился бы, если фильм не соответствует моим ожиданиям. Повзрослел уже, и со времен «Волкодава» понял, что очень часто за экранизации берутся, как бы сказать, нечистые на руку и не обремененные интеллектом люди, которым важно только получить доход с продаж, и в первую очередь это касается, конечно же, известных книг — кто ж на незнакомое название пойдет?
Что ж, просмотр, по крайней мере, не разочаровал. Пусть и не совсем то, что хотелось бы — но удовлетворить читателя экранизацией дело вообще невозможное, так что в целом очень неплохо. Не знаю, и никогда не смогу узнать, как смотрится фильм как отдельное произведение (для тех, кто не читал предварительно роман) — но, мне кажется, намного хуже. Некоторые вещи замечаются или становятся понятны только благодаря книге. Но маловероятно, что кто-то сейчас заинтересуется фильмом 1972 года, не читав до того Воннегута, так что и говорить не о чем.
Итак, что мы имеем? Билли Пилигрим вышел очень хорошо. Длинный нескладеха с вечно полуоткрытым ртом — то, что надо, а постаревший даже еще лучше. Жена Билли — замечательная толстушка, пять с плюсом! Другие герои тоже неплохи, особенно немцы: режиссер четко уловил указанную автором разницу между регулярными частями, немного помелькавшими в начале фильма и охранниками в Дрездене, состоящими из школьников и стариков. Порадовало, что немцы говорят по-немецки, а русские хоть и смазанно, но по-русски. Отлично удались прыжки героя во времени, много удачных смен кадра, сразу дающих понять, что обстановка поменялась. Из минусов — слишком увеличена роль Поля Лаззаро и показан он этаким классическим голливудским злодеем; Кэмпбэлл совсем уж превращен в шута (лучше бы вовсе вырезать, как, к моему великому огорчению, полностью вырезали Килгора Траута!); Тральфамадорпеределана, и не в лучшую сторону, вся начальная сцена блужданий Билли по немецким тылам; упрощены все события на Тральфамадоре — там все превратилось в какой-то персональный раек для пенсионера и кинозвезды. Но ключевая сцена — бомбардировка Дрездена — удалась. Напряжение постепенно нагнетается субтитрами с указанием времени дня, длинным проходом по улицам мирного города — вокруг только дети и старики, с оружием и в форме лишь фольксштурм, такие же дети и старики, и одновременным разглагольствованием Рэмфорда в больнице о необходимости той бомбардировки, а затем — грохот, гаснущий свет в подвале и кадры кинохроники с настоящей бомбежкой. И пленные со своими охранниками выходят из подвала уже не в цветущий город, каким был Дрезден еще вчера, а в пылающие развалины, в «лунный пейзаж». И сцена расстрела Эдгара Дарби удалась, только вместо чайника он подобрал фарфоровую статуэтку. Прямо как в книге — быстро, почти без слов, в углу кадра. Очень впечатлило.
Хорошую книгу экранизировать тяжело — книга всегда останется лучше. А Воннегута сложно перенести на экран, чтобы стало понятно. Вот как показать последние слова романа: «Разговаривали птицы. Одна птичка спросила Билли Пилигрима: «Пьюти-фьют?» Нужно прочитать всю «Бойню номер пять», чтобы понять, что означает эта, на первый взгляд, глупость, а на экране... Немудрено, что и этой сцены в фильме нет. И все же фильм достоин похвалы. Очень хорошая актерская игра — почти все без фальши (за исключением уже помянутого Лаззаро). Хорошие режиссерские находки, замечательные декорации и реквизит, даже несколько добавленных сцен, отсутствующих в романе (например, момент с дарением «кадиллака»). И как единственная экранизация «Бойни номер пять», сравнить все равно не с чем. А главное — слово автору: «Я пускаю слюни и хихикаю всякий раз, когда смотрю этот фильм — настолько он отвечает тому, что я чувствовал, когда писал роман». И — ему же: «Во всех моих экранизированных вещах отсутствует один персонаж — я».
Как же я люблю итальянское кино! Не запоем, не помногу, но один-два фильма хотя бы в месяц нужно посмотреть обязательно, ради тонуса, ради непередаваемой атмосферы. Нечто подобное возникает еще при просмотре грузинского кино. Такое все легкое, парящее, вызывающее невольную улыбку. Любимая сцена в непревзойденном «Крестном отце» — свадьба Конни в самом начале. Огромная толпа искренне радуется, поет, танцует. И в большинстве итальянских фильмов либо существенная часть, либо все целиком состоит из подобного традиционного веселья. Ведь это у них действительно традиция — веселиться. И фильмы, по крайней мере, качественные, неизменно состоят из этого — юмора, искренности, наполненности какой-то.
Наверняка кому-нибудь уже приходило в голову это сравнение — ведь нот всего семь, букв чуть больше. Конечно, между ними ничего общего — «Вино из одуванчиков» Брэдбери и «Амаркорд» Феллини. Америка двадцатых-тридцатых и Италия Муссолини. Десятилетний мальчишка и шестнадцатилетний подросток. Да вообще — книга и фильм. Тем не менее, при просмотре не отпускало чувство, то самое, которое возникает при чтении «Вина из одуванчиков» — погружение в детство, воспоминания. Даже «Амаркорд» — на диалекте означает «Я вспоминаю».
Бывает, кто-нибудь из знакомых задает один из самых глупых вопросов — «Про что фильм?». Обычно я отвечаю: «Про жизнь». К «Амаркорду» такой ответ подходит как нельзя лучше. Сюжета как такового нет. Есть некий «рассказчик», периодически появляющийся в кадре и дающий немудреные пояснения. Есть главный герой — старшеклассник (а может, не он главный, а его отец? Или дядя-фашист? Или любой другой из жителей городка, даже этот загадочный мотоциклист, то и дело с жутким ревом проносящийся по улочкам?) Есть главная героиня, и тут сомнений быть не может — это Минола по прозвищу Градиска («Я готова»), не самая молодая и не самая красивая из девушек, но, бесспорно, самая эффектная. И есть множество событий, ежедневно происходящих в маленьком итальянском городке. Конечно, почти в каждом кадре можно усмотреть какую-то аллегорию (это же Феллини!), какой-то скрытый подтекст — чего стоит, например, эпизод, как дедушка заблудился в тумане, а проезжающий мимо извозчик его «спас», просто сказав: «Да вот же ваш дом!» — это же классика! Даже дзэн-буддизм можно приплести. Или сбежавший павлин под снегом. Или появившиеся в клубах черного дыма фашисты на демонстрации. Или сумасшедший дядюшка Тео, забравшийся на дерево и пять часов орущий оттуда: «Хочу женщину!» (уверен, это превратности еще советского перевода, орал он наверняка нечто более неприличное и точное). Да я сейчас весь фильм перечислю! И, конечно же, аллегории и подтекст есть (это же Феллини!). Но лучше просто смотреть и бездумно наслаждаться прекрасным кино, два часа с блуждающей улыбкой на лице, потому что даже смерть — это грустно, но и только, а жизнь продолжается и вот Градиска выходит замуж и навсегда уезжает.
Фильмов у Тарковского всего-то семь (не хочу спорить с киноведами про "Убийц" и "Каток и скрипку" — семь да и все). И последний, как мне кажется, настолько сильно выбивается из ряда, что иногда даже возникает чувство, будто снимал его другой режиссер. То ли мрачная красота родины Бергмана, где снималось "Жертвоприношение" повлияла, то ли подвешенное состояние "заграницей", то ли уже совсем западная манера съемок, то ли постоянно продолжающиеся проблемы в семье, то ли стремительно ухудшающееся здоровье — а скорее всего, все это и что-то еще — но фильм вышел намного светлее и воздушнее других работ Тарковского. Его "проще" смотреть. Хотя все основные приемы и повороты остались — и давящая звенящая музыка; и всегдашнее пролитое молоко; и аллегории с матерью; и твердая статичная картинка на пейзаж, по которому перемещаются герои — но почему-то нет ощущения, что это фильм Тарковского, а в любом другом его фильме как-то с любого места понятно. Не получилось внятно объяснить. Да, собственно, я и хочу остановиться лишь на двух моментах, не разбирая основную суть — смысл жертвенности ради других, вечная тема отцов и детей и т.д.
"Жертвоприношение", как ни странно, среди прочего, фильм о ядерной войне. Возможно, некая дань моде — в середине восьмидесятых вышло немало фильмов на эту тему — и, когда понадобилось найти повод, "страшилку" для развития основной темы, Тарковский взял именно этот вариант конца света. На фоне западных аналогов — "Нити", "На следующий день", уж тем более "Терминатор" или "Безумный Макс" (не беру в расчет совершенно потрясающие "Письма мертвого человека" ученика Тарковского, Константина Лопушанского, вышедшие в том же 1986 году — ничего подобного по силе воздействия ни до него ни после не создано) — фильм выглядит очень достойно, несмотря на то, что непосредственно война вообще не показана — дело ограничивается лишь невнятным сообщением по телевизору, пролетом вероятно военных самолетов низко над домом да отключенным телефоном. Даже сцена паники, многократно расхваленная и мистифицированная в связи с убийством Улофа Пальме именно на этом месте, у меня, как зрителя, не сразу соотнеслась с тем фактом, что это безумие перед ядерным ударом. Что удалось режиссеру — и удалось отменно! — это передать состояние непреходящего ужаса и безысходности, навалившееся на героев при кошмарном известии. Ведь ничего не изменилось, солнце не погасло — всего-навсего объявление по телевизору! А все, ты сразу осознаешь, что это конец, и единственная надежда, которая у тебя осталась — это погибнуть мгновенно, в эпицентре. Нынешнюю молодежь этот кошмар миновал, а люди моего возраста и особенно старше, я думаю, хорошо помнят тот иногда накатывавший ужас от того, что ЭТО может произойти. Вот прямо сейчас. Бр-рр... Итак — несколько человек собрались на день рождения Александра, стареющего бывшего актера и журналиста. В какой-то недобрый момент стены содрогаются от чудовищного рева проносящихся над домом самолетов, а чуть позже по телевизору показывают выступление, видимо, кого-то из руководителей государства: он призывает население к порядку. И все. Шесть человек застыли вокруг стола, придавленные, молчаливые, осознавая... А дальше — каждый по своему. Жена Александра впадает в истерику, очень удобно дав этим занятие другу семьи, врачу Виктору и служанке Юлии. Взрослая дочь впадает в ступор и чуть позже пытается соблазнить Виктора (осталось за кадром — удачно или нет). Почтальон Отто сбегает домой. А сам Александр уединяется и истово молит бога вернуть все назад. Вернуть сегодняшнее безмятежное довоенное утро. И клянется отдать за это все. Дом, в котором они с женой были так счастливы, свою семью, сына. Позже возвращается Отто и говорит Александру, что можно всех спасти, все исправить — нужно только переспать с ведьмой Марией, живущей неподалеку. Александр делает это, и исполняется его мольба, а он, в свою очередь, выполняет свою клятву.
В процессе перебирания материалов по фильму выяснилось, что в основу положен киносценарий опять-таки братьев Стругацких — "Ведьма". Быстренько нашел его, благо Стругацких есть у меня, прочел — он коротенький. Ну, это не основа фильма, а лишь один из эпизодов, причем очень сильно переработанный. В сценарии герой-профессор спасает лишь себя, излечиваясь от рака, в фильме же герой спасает весь мир. В фильме Тарковский значительно облегчает задачу своему герою тем, что с "ведьмой" Марией Александр знаком, более того — она его приходящая служанка. Но, конечно, тут и на "акт спасения", так сказать, времени — всего лишь ночь, а в сценарии у героя есть несколько недель. Но, все же некоторые особенно сильные моменты прямо перенесены на экран, так что "Ведьма", не ставшая полноценным фильмом, вполне органично вплелась в повествование.
Далее я хотел рассмотреть следующее положение. Если одним прямым вопросом, то — что это было? Отбросив всю философскую трагику, только произошедшие факты. Итак — вечером начинается ядерная война. Пока где-то там, далеко, но это ненадолго. Герой молится богу и просит его остановить это безумие и готов отдать за это дом, семью и себя. Далее вдруг возникает некая ведьма, которая может все исправить, если с ней переспать. Герой спит с ведьмой (это мое грубое выражение, в фильме все очень красиво и целомудренно, как невесомость в "Солярис"), наутро видит, что все вернулось, войны нет, и сжигает дом, как обещал, самоустраняясь с обетом молчания и безумия. Гм. Очень сильная нестыковка — молится он христианскому богу, а потом совершает уж никак не христианский обряд, тем более, с "ведьмой". Это вовсе не ступени одной лестницы, вы не находите? Либо бог исполнил его просьбу, либо ведьма. Не могут же быть низменные телодвижения божественным рецептом спасения, условием, так сказать? Обнаруживается лишнее звено — или не нужно было спать с ведьмой, если помог бог, или приносить свою жертву в виде дома, если помогла ведьма, ведь ей-то он ничего не обещал! Или перед лицом конца света все божественные силы — и языческие, и христианские — объединились и каждая действовала своими методами и по мере своих сил? Гм. Ну, конечно, основное, "трезвое" объяснение всего произошедшего — безумие главного героя, соответственно, все случившееся вечером и ночью лишь плод его больного воображения. А копнуть чуть глубже — и вот они, уши любимого моего Станислава Лема с его фантоматикой, обозванной ныне "виртуальной реальностью". Естественно, человек, попавший в фантомат не по своей воле, воспринимает его как действительность и не чувствует перехода из одной реальности в другую. Способов подвергнуться фантоматике множество — и технические (шлемы и костюмы ВР), и химические (наркотики), и, в том числе, психофизические — и это как раз наш случай: герой испытывает некое потрясение (в фильме, возможно, в момент пролета самолетов над домом), которое становится одновременно и толчком и отправной точкой для последующих видений. Первые же слова Александра после объявления о войне по телевизору -- Я всю жизнь ждал вот этого. Вся моя жизнь была сплошным ожиданием именно этого. -- То есть ему и нужен-то был лишь повод, чтоб начать бояться. А все дальнейшее — скачки его вовсе не больного воображения, перебор возможных выходов из ужасного положения. Сначала привычное обращение к богу (а, может, и не привычное, а лишь навеянное подаренной книгой репродукций икон?), потом (а вдруг не вышло?) — к богам в лице ведьмы, выбрав на эту роль свою служанку, которая ушла перед самым началом войны. А когда фантомат кончился, он, конечно, не понял этого и продолжил игру, точнее, уже жизнь.
Конечно, крайне маловероятно, что Тарковский снимал именно это.
На самом деле, все вышесказанное лишь моя собственная провокация. На самом деле каждый, приносящий жертвы подобные тем, что показаны в фильме, останавливает конец света. А мы его в тюрьму или в дурдом!
Так получилось, что это произведение одного из любимейших моих авторов я прочитал последним. Теперь, спустя несколько лет, взявшись наконец перечитать всего Воннегута (очень полезное занятие — читать одного автора помногу, и в хронологическом порядке — помогает понять ход его мысли, развитие, взросление, если хотите — конечно, это касается только настоящих писателей, а не коммерческих бумагомарателей), эта книга заняла должное по порядку место, вслед за "Утопией 14" и "Сиренами Титана". И, если первое было вполне себе удачной пробой пера будущего Мастера, а второе получило чуть больше популярности и известности, чем, возможно, заслуживало, из-за того, я думаю, что является единственной стопроцентной фантастикой в творчестве Воннегута, то вот "Мать Тьма" стала открытием "настоящего" Воннегута — автора предстоящих шедевров "Колыбель для кошки" и "Бойня номер пять".
Здесь впервые появляется основной мотив всего творческого наследия Курта Воннегута, который можно выразить его же гениальными словами: "Такие дела". Он не ищет и не предлагает никаких путей, он просто рассказывает истории. Причем рассказывает так, как только он один и умеет — с легкой грустью, но никого не обвиняя, "просто люди вот такие". Ярчайший пример такого монолога встречается сразу, в предисловии, в отрывке о бомбардировке Дрездена -- Нас отправили в убежища откапывать тела сгоревших и выносить их наверх. И я увидел много разных типов германцев в том виде, в каком их застала смерть, обычно с пожитками на коленях. Родственники иногда наблюдали, как мы копаем. На них тоже было интересно смотреть. Вот и все о нацистах и обо мне --
А сюжет? Сюжет не более и не менее интересен, чем любая другая история из этой книги (а их немало), взять биографии четырех охранников Говарда У. Кэмпбэлла-младшего — по любой из них можно написать отдельный роман, где главным героем станет, например, польский еврей Бернард Менгель, вешавший коменданта Освенцима, а затем охранявший и этого самого Говарда, главного пропагандиста рейха... Итак — некий американец, проживший большую часть жизни в Германии и женатый на немке, поэт и драматург, становится сверхсекретным агентом американской разведки и под видом пропагандистских антисемитских речей по радио передает сведения, неведомые ему самому. И настолько преуспевает в этом деле, что становится важным военным преступником, и разыскивают его с неменьшим рвением, чем Эйхмана. От имени этого преступника и ведется неспешный и спокойный рассказ. Постепенно открывается, что Говарду не казалась очень уж серьезной эта его деятельность в качестве нацистской "радионяни", что главным в его жизни было "государство двоих" с женой, а все, что вне их отношений — чушь и блажь. И когда многочисленные обожатели либо ненавистники говорят ему о той роли, что сыграли в войне эти его радиопередачи, он даже не удивляется, он просто отмахивается от них. Ведь главная мысль Воннегута — такая сильная ненависть, как у О'Хара, сержанта американской армии, взявшего в плен Говарда, превратившаяся в паталогию, становится просто смешной. Потому и кончил он (О'Хара) свою мстительную миссию столь негероически, и этот ход наверняка вызвал у американских читателей волну протеста — как же, герой войны, освобождавший концлагерь, выставлен жалким посмешищем. Сам автор, переживший в войну и плен и жуткую бомбежку Дрездена, постоянно во многих книгах повторяет, что не чувствует ненависти ни к немцам, державшим его в плену, ни к американцам, сжегшим целый город мирных жителей. Он одинаково сочуствует и пилотам "Энолы Гей" и японцам там, внизу...
Кстати, "Мать Тьма" стала неким повторением "Сирен Титана". Так же, как Уинстон Найлс Рэмфорд из хроно-синкластической инфандибулeмы является Малаки Константу — к Говарду У. Кэмпбэллу приходит майор Фрэнк Виртанен и круто меняет всю его жизнь. На другом уровне, но суть та же — за выполнение поставленной задачи герой не получит никакой награды, потому что все равно задачу эту он так или иначе выполнит, все предопределено. И, как Малаки, вернувшийся на Землю, одновременно является и объектом поклонения и главным жупелом для выражения всеобщей ненависти, так и Говард становится и национальным героем и врагом номер один. И оба с легкостью несут эту ношу. Такие дела...
Фильм "Мать-Тьма" 1996 года у нас практически неизвестен, и, судя по отсутствию студийного перевода, и не демонстрировался. А жаль! Очень редко встречается настолько дословная экранизация. В самом деле, актеры будто книжку зачитывают, все строго по тексту. Ник Нолти в роли Говарда У. Кэмпбэлла-младшего просто великолепен! Джон Гудман великолепен в любой роли, а тут он майор Виртанен. Фильм является просто режиссерской визуализацией книги, сценарий глава за главой повторяет все сюжетные ходы. Вырезана только одна ключевая сцена — вторая встреча сержанта О'Хара с Говардом и позорное его бегство, после которого Говард и решает сдаться израильским властям — в фильме он всего лишь читает надпись на стене: "Покончи с этим!". Ну, собственно, этого следовало ожидать, и только подтвердило мое предположение о неприятии этой сцены. А в остальном — сущие мелочи, например, сильно я сомневаюсь, что "черный фюрер" Вильсон мог бы разгуливать в таком виде, весь увешанный крестами и свастиками, по Нью-Йорку в 1960 году, тем более, что в книге его одеяние описано достаточно подробно, и без всяких свастик. И еще — очень порадовало появление самого автора в трехсекундной роли, в толпе прохожих.
Не сказать, что шедевр, так и книга не из самых лучших у Воннегута. Как и источник, фильм не задает и не отвечает на вопросы. Просто рассказана история. Выводы делайте сами. Такие дела...
"Солярис" — одна из книг "среднего" Лема (думаю, большинство творческих людей так или иначе проходят все эти периоды, просто разные поклонники по-разному оценивают, так вот, для меня ранний Лем — это, понятное дело, "Астронавты" и "Магелланово облако"; средний — это общедоступные вещи: романы конца 50-х--60-х годов, пилот Пиркс, конечно же Ийон Тихий (уже не весь), Кибериада; ну и Лем-философ, поздний Лем, с начала-середины 70-х). "Средний" Лем читается взахлеб, любая взятая им тема рассматривается с совсем неожиданной стороны. Он один из первых сосредоточил все внимание на том, что контакт с иной цивилизацией будет невероятно сложен с точки зрения воспринимаемости человеком. Не будет и быть не может никаких общих точек, на которых можно построить общение. И, скорее всего, в процессе контакта обе стороны в конце концов, после массы неудачных попыток, задумаются — а нужно ли? Если с гуманоидами все же можно снова и снова пытаться, то что делать с Океаном? (Где-то мне попадалось, что Солярис — женского рода) Вот такой вариант контакта и описан в этой книге. Океан, после почти столетнего молчания (точнее, после многих попыток контакта, которые люди не смогли распознать) делает очередной ответный ход и на исследовательской станции материализуются некие объекты, "гости", вытащенные Солярис из глубин подсознания обитателей. Одного, Гибаряна, это довольно быстро доводит до самоубийства, оставшиеся двое и вскоре прилетевший на станцию новенький, пытаются разобраться в происходящем. Ну, книгу все читали, углубляться не стоит. Суть в том, что контакт состоялся, и не состоялся. Океан попытался что-то показать или сказать, или, наоборот, сам каким-то образом исследовал людей, и совершенно непонятно, достиг ли он своей цели. Люди, во всяком случае, не поняли ничего — ну, или просто получили подтверждение тех сотен теорий о разумности океана Солярис, которые тоннами пылятся в библиотеке станции.Наше все!
Фильм Тарковского "Солярис", чтобы о нем ни писали хорошего или плохого, лично в моем "Топе-10" фантастических фильмов. Как и "Сталкер", впервые я его посмотрел в глубоком детстве — эти шуршащие на струе вентилятора бумажки... Сразу надо сказать — автор от экранизации был не в восторге (и всю жизнь, больше тридцати лет после выхода фильма, несмотря на десятки вопросов в интервью, утверждал, что весь фильм не видел, а смотрел только минут двадцать второй серии, но тщательнейшим образом изучил сценарий). Лем был абсолютно не согласен с трактовкой Тарковского, настаивал на изменениях в сценарии, кое-что, по его же словам, удалось — семья Кельвина, полностью отсутствующая в книге, в фильме была все же сокращена лишь до родителей и какой-то непонятной тетки. --"При проработке этого фильма я был разгневан до такой степени, что топал ногами и кричал Тарковскому: "Вы дурак!"-- В фильме действительно оставлена за кадром половина книги — все размышления и гносеологические проблемы, увязанные с соляристикой, например, очень привлекательная теория "Бога-неудачника". Вся фантастика сведена лишь к предпосылке, к созданию "ситуации" — герои поставлены в такие вот условия и как они себя ведут. И все очень "по-тарковски" — размышления о прошлом, о семье, о любви. Снова фигура матери, и снова это стеклянная, вечно на что-то обиженная матрона. В-общем, Тарковский взял тему материализации воспоминаний и сосредоточился на ней, при этом очень качественно изобразив окружающее героев. Антуражу станции можно позавидовать — многим даже современным фильмам далеко до такого. А сцена с невесомостью! Неправдоподобная, достаточно топорно снятая, но как она великолепна под сонату Баха! Вообще, эта соната (мм... прелюдия) у меня прочно ассоциируется с "Солярис", так же, как, например, "Зверь" Наутилуса — с балабановским "Братом".
Еще до появления фильма "Солярис" Содерберга поднялась шумиха. Сразу было ясно, что тема для Голливуда провальная. Пирожок ни с чемА я почему-то решил, что фильм должен быть неплохим. Скорее всего немецкая фамилия режиссера повлияла — испытал какое-то подсознательное уважение. Но за пятнадцать лет от выхода фильма так и не собрался его посмотреть — вскользь прочел парочку отзывов (конечно, про голую задницу Клуни!). Потом прочел в одном интервью с Лемом его вполне благоприятный отзыв, почесал затылок — хм, даже ему понравилось! А потом вот это — Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссер, выкроит из романа какую-то любовь, это меня раздражает. Любовь в космосе интересует меня в наименьшей степени. Ради Бога, это был только фон. Но я все-таки человек достаточно воспитанный. Поэтому не набросился на Содерберга, это не имеет смысла. У меня была стопка американских рецензий и я видел, что все старались, потому что Содерберг известен, исполнитель главной роли очень известен, и поэтому на них не навешивали всех собак... Кроме этого, автору как-то не положено особо возмущаться, ну не положено... Все встало на свои места, смотреть совсем расхотелось, и так вот до недавнего времени, когда все же поглядел на это "чудо враждебной техники", при этом совершенно не зная, что там натворено с сюжетом. Первые пять минут честно ожидал, что Солярис полностью перелопатят, и действие будет происходить на земле. А что — неплохой ход, без всякого контакта, просто галлюцинации у профессионального психолога, могло бы получиться интересно. Но нет — полетел-таки красавец Клуни куда-то, "на Солярис". Когда пошла просто экранизация игры "Дум" — лазанье по коридорам космической станции с далекими воплями и кровью на поручнях, меня первый раз подтошнило и потянуло выключить телевизор. Но нет — знание того, что сия статья будет неполной без просмотра этого творения, заставило продолжать просмотр. Далее подобное чувство возникало еще не раз, всего за полтора часа не меньше десятка, так что судите сами о качестве сего продукта. Хорошо получилась только первая встреча Криса с Хари (брр, с Рэей) — и то, наверно, потому что американцам все надо четко обозначить словами. Вот Клуни все и рассказал, и неплохо сыграл, надо сказать. Вообще все имена, кроме Клуни, пардон, Криса Кельвина поменяли. Хари стала Рэей, Снаут превратился в дебиловатого рэпера Сноу, а Сарториус... стал бабой-негром (ну, ладно, у Лема все же в книге-то "гостьей" Григоряна и была огромная негритянка, вот хоть здесь как-то вылезло) Гордоном. Утверждалось, что фильм А вы не знали нас?изначально предполагался как ремейк фильма Тарковского. Не вышло! Недо-драма, недо-ужастик. Вообще недо. Все в итоге свелось к тому, как бы не допустить попадания на матушку-Землю этого... Чего? Они сами не знают, ну, вот этого... Материализовавшихся... Какое-то "Нечто" в смеси с "Чужим". Бр-рр!
И вот вдруг чудо-чудное, диво-дивное! Телеспектакль "Солярис" 1968 года, постановка Бориса Ниренбурга. Василий Лановой в роли Кельвина, Владимир Этуш — Снаут! Признаться, смотрел чуть ли не открыв рот. Во-первых, совершенно неизвестная работа (и мне, и Станиславу Лему — он ни разу нигде об этом фильме не упомянул), во-вторых, это самая близкая к оригиналу экранизация. Здесь показаны действительно ученые, впервые прикоснувшиеся к неведомому, к возможности контакта. Конечно, отношения Криса и Хари и здесь занимают центральное положение, но нашлось место и научным рассуждениям, без теологии, впрочем — все-таки 1968-й. Убогая обстановка, напоминающая дачную мансарду, допотопные приборы, ракеты из кинохроники только добавляют трогательности этому наивному и доброму кино. Этуш в роли Снаута бесподобен! Это лучший Снаут из всех трех фильмов, хоть и менее всего соответствует книжному "маленькому худенькому человеку". Единственная не совсем годная сцена — расстрел (пардон, аннигиляция) Хари. Уж очень напоминало это ее гордое шествование по коридорам с конвоем из Снаута и Сарториуса под барабанную дробь идущую на расстрел партизанку. А все остальное я думаю, понравилось бы и самому автору, если б он выкроил два часа на просмотр.
Всем нам привычный КрисЭто вам не Иван Варавва!
Что в итоге? Все три экранизации в разной степени не раскрывают сути романа. Существует мнение, будто авторы трёх экранизаций поняли роман Лема лучше, чем сам автор, и что, на самом деле, роман написан о любви и о Боге, а не о контакте и встрече с неведомым. Но возможна и другая точка зрения, декларированная самим писателем. Действительно, в романе есть и размышления о путях развития науки, и попытка представить себе, как поведёт себя человек будущего, если столкнётся с принципиально иными формами бытия и сознания. Есть в книге и человеческие отношения (включая любовь) в нечеловеческих условиях, и Бог (пусть и несовершенный бог с маленькой буквы). Психология любви к человеку без человека, парадокс человеческих чувств в ситуации, где они, возможно, неуместны. Но так уж сложилось, что авторы экранизаций увидели в романе не то, что видел его автор. Или, по крайней мере, о чём заявлял.
Океан ТарковскогоСолярис Содерберга
Удивительно, но в одном из интервью Лем говорил, что хотел увидеть в фильме Тарковского планету Солярис, но, к сожалению, режиссер не дал такой возможности. Содерберг, кстати, прислушался и тоже не дал — у него про Солярис вообще ничего не говорится.
Вся нечестнАя компанияА у Ниренбурга ученые частенько прикладываютсяЭто не доктор Зло, а всего лишь Сарториус
Как бы ни было, а сюжет, созданный Лемом, в фильме Тарковского обрёл иное звучание. Если первая экранизация, самая близкая к литературной первооснове, прошла почти незамеченной, то обращение Тарковского к роману изменило отношение к нему всей читающей публики. Роман "Солярис" отныне обречён на существование только в паре с классическим фильмом русского режиссёра. И работая над своим фильмом, Содерберг, вольно или невольно, обыграл, может, не совсем удачно, наряду с образами литературного первоисточника, и образы фильма Тарковского.
Напоследок немного образов:
Снаут ЭтушаКрасавец и чудовищеЛучший СарториусДругая ХариОтец Кельвина, больше нигде не встречающийся
облако тэгов
