Время от времени звучат голоса: "Где ваша программа, как мы можем принимать решение, ехать нам или не ехать, если не известно — на что именно?" Поскольку мы не считаем корректным ответ "Приезжайте просто на конвент, а какую-нибудь программу мы вам да сделаем", в то время как взять и выложить весь список мероприятий прямо сегодня мы не можем — бОльшая часть из них ещё согласовывается, или под вопросом, или докладчики не прислали тезисы, а какие-то интересные штуки наверняка внезапно образуются в последний момент, — мы решили предложить компромиссное решение и обрисовать программу в целом. Благо её секционная структура и тот факт, что большинство мероприятий организаторы придумывают сами, а уже потом ищут под них докладчиков и участников, позволяют сказать что-то определённое.
Как вы наверняка помните, Петербургская фантастическая ассамблея — это конвент, посвящённый фантастике во всей широте её проявлений, а поскольку это предмет действительно нереально широкий, чтобы его можно было целиком объять за один год, мы организуем программу по секциям — блокам по 5-8 докладов, показов, дискуссий и др., объединённых общим жанром, темой, проблематикой, техническими деталями и т.п. Каждый год состав секций меняется. В этом году основных секций планируется четыре.
Основные секции: фантастика в кино / иллюстративная фантастика / фантастический перевод / литературное мастерство...
Во-первых, это будет секция фантастики в кино и театре. Среди прочего участники Ассамблеи узнают, как ставили фантастику на советских сценах, как писателю превратить свой роман в сценарий, послушают об отдельных аспектах кинематографической фантастики (и кое-что посмотрят). Во-вторых, запланирована секция иллюстративной фантастики, куда войдут доклады об оформлении обложек современных изданий (какое оно есть и каким могло бы быть), о комиксах и графических романах, об интерактивных способах визуальной подачи информации — которые, как знать, может, придут на смену современным книгам, и о том, как визуализировали будущее — наше с вами настоящее — сто лет назад; сюда же мы включили выставки и мероприятия с художниками, презентации изданий — в общем, будет на что посмотреть. Третья секция — это секция фантастического перевода, посвящённая специфике издания переводной фантастики в России, а также техническим и художественным тонкостям и чисто прагматическим аспектам профессии переводчика.
И, наконец, последней по счёту, но не по значению будет секция литературного мастерства. Вообще в учебном плане нынешняя Ассамблея значительно обгоняет предыдущие. Помимо трёх уже анонсированных мастер-классов (Зорич, Вересов, Кубатиев), состоится целый ряд практических и теоретических мероприятий, направленных на повышение мастерства авторов и компетентности их в своей профессии — причём секция литературного мастерства будет существенно объёмнее трёх предыдущих, в общем, немаленьких.
Две дополнительные мини-секции...
В прошлом году у нас среди прочего были полноценные секции аниме и хоррора. В этом году тоже будет по нескольку мероприятий этих двух направлений — не в объёме больших секций, чтобы не нарушать принцип ежегодного чередования тем, но всё-таки.
Всё остальное...
Ещё будет огромный массив мероприятий, в целом не связанных друг с другом, который мы называем общефантастическим и литературным блоком. Мы обычно стараемся особо не раздувать этот блок, чтобы программа не превратилась в среднеконвентный винегрет, но в нынешнем году он получается всё-таки больше прошлогоднего. В этом году вообще программа будет больше. К данному блоку можно отнести творческие встречи с известными писателями (включая нашего иностранного гостя Йена Макдональда), а также разноплановые доклады, дискуссии, круглые столы, презентации — о жанрах, о фантастической периодике, о критике и др. Будут и новинки: мы собираемся презентовать новые циклы мероприятий, но об этом позже.
Ну и конечно, поскольку конвент — это не только рабочее мероприятие типа конференции, не только профессиональная тусовка, где авторы могут встретиться тет-а-тет с издателями, но ещё повод увидеть единомышленников и хорошо отдохнуть — будут и сугубо развлекательные элементы программы. Основная их часть придётся на воскресенье, 18 августа, а также на вечера пятницы и субботы.
Напоминаю, что до конца июня взносы можно сдать со скидкой в 250 рублей. Кроме того, если вы хотя бы с 50%-ной вероятностью допускаете своё присутствие на Ассамблее, рекомендуем вам зарегистрироваться — это ни к чему вас не обяжет, но позволит организаторам заранее сориентироваться в числе участников. И последнее: футболки :)
С 3 июня "Фантаверсум" полностью прекращает приём рукописей романов самотёком. Подробнее об этом можно прочитать в официальном объявлении на сайте издательства, а я сейчас хочу прокомментировать это решение со своей колокольни. Это моё частное мнение, а не позиция издательства в целом, но когда мы обсуждали дальнейшую судьбу самотёка, я руководствовался среди прочего следующими соображениями.
Самотёк по общему впечатлению похож на спам: это большой, постоянно прибывающий поток текстов в среднем крайне низкого качества. Очевидно, что маленькие издательства вроде нашего — это последнее прибежище авторов: сначала рукописи шлют книжным гигантам, у которых тиражи и гонорары, там что-то отбирают; что не взяли там, авторы рассылают в издательства поменьше и с репутацией посомнительней — при этом ещё какой-то процент текстов уходит в редакционные портфели; до "Фантаверсума" очередь доходит в последнюю очередь. Это не есть плохо: желание получить хороший тираж и гонорар — совершенно естественно. Но при таком положении вещей надо ли говорить, какого в среднем качества тексты до нас доходят?.. Да, там могут быть талантливые неформатные жемчужины, но они совершенно теряются в общем потоке того, от чего везде отказались. Тут следует ещё заметить, что у нас нет специальных сотрудников-ридеров, которые проводили бы предварительный отбор текстов, — весь этот вал читаем Анна и я. И уже порядком от него устали, тем более что польза от него немногим больше, чем никакая.
Куда больше пользы от тех рукописей, которые мы ищем по собственной инициативе. Сейчас на рынке фантастики сложилась такая ситуация, что многие неформатные вещи хороших, но ещё не ставших брендовыми авторов лежат в столах. Издательско-писательский мир тесен. К некоторым авторам мы обращаемся сами, спрашиваем, нет ли у них в запасниках чего-нибудь интересного, смотрим. На конкретные вещи других авторов нам советуют обратить внимание люди, чьему литературному вкусу мы доверяем. Наконец, есть и такие авторы, которые обращаются к нам лично — и мы начинаем с ними сотрудничать. "Лично" — это поймав нас на какой-нибудь презентации или на конвенте (вот, например, на Петербургской фантастической ассамблее меня можно встретить со 100%-ной вероятностью, ибо я один из её организаторов). В конце концов, это одно из назначений конвентов: сводить издателей и авторов.
При этом личным обращением не является письмо по электронной почте или комментарий в социальной сети. Такие обращения по сути аналогичны тому же самотёку. Тот же спам, только течёт не через дверь, а через окно. Нажать кнопочку "Отправить" — дело нехитрое, проще разве что нажать кнопочку "Удалить". Почему ещё я сравниваю самотёк со спамом: дело в том, что я также занимаюсь организацией литературных конкурсов и мастер-классов на Ассамблее, также время от времени составляю сборники рассказов — и я не понаслышке знаю, какой там процент "левых" текстов. На семинары по фантастической повести шлют стихи, статьи, романы и эссе; шлют и повести — но с текстом "Буду признателен, если ваш журнал напечатает мою рукопись". На конкурсы, где основным условием является написание свежего текста в заданные временнЫе рамки, шлют старые, уже даже публиковавшиеся вещи. В строго тематические сборники шлют что попало, в ряде случаев — вообще всё, что есть в багаже у автора, авось составитель что-то да отберёт. И так всё время. Очень много авторов в стремлении куда-нибудь пристроить свою нетленку "бомбят" письмами все найденные в Интернете адреса, не удосуживаясь даже прочитать условия. Это спам, это самый натуральный спам — не только по внешнему впечатлению, но и по сути. А раз автор не удосужился прочитать наши условия, я не вижу, почему я должен тратить своё время на чтение его опуса. Именно поэтому — только личные контакты и рекомендации. Если кому-то непременно нужно напечататься в "Фантаверсуме" — он нас найдёт. Писательско-издательский мир тесен.
Постскриптум. Да, ещё: в сборники мы пока по-прежнему будем принимать рассказы самотёком — под каждый сборник будет отдельное объявление со сроками и условиями. Но для авторов, которые и впредь будут присылать в сборники нетематические тексты, я уже купил специальный блокнотик с обложкой чёрного цвета — вдохновившись успешным опытом Сергея Чекмаева.
Окончание разбора рассказа, начатого в предыдущей части.
М. Галина: Значит, что у нас происходит... Мы все видим этого героического Че, мы его себе представляем, он до какой-то степени кумир молодёжи, мало того, ещё очень красивый (смеётся). Ну красивый мужик. Что тут пишет наш автор... Этот самый засланец, который человек плохой, "переполз в укрытие команданте и крикнул ему в самое ухо:
— Нужно уходить, товарищ Фернандо. Вроде бы дальняя сторона не так простреливается..." — это он кричит в самое ухо, да? Представьте себе человека, который всё это орёт: "НУЖНО УХОДИТЬ, ТОВАРИЩ ФЕРНАНДО!!! ВРОДЕ БЫ ДАЛЬНЯЯ СТОРОНА НЕ ТАК ПРОСТРЕЛИВАЕТСЯ, ОТТУДА И НАДО ПРОРЫВАТЬСЯ!!! ДАВАЙТЕ Я ВАМ ПОМОГУ!!!"
Кричать такую фразу в самое ухо не может никто. Речевая характеристика этого не позволяет. Крикнуть это во время перестрелки, снарядов, или просто крикнуть — это нереально. Значит, что делает команданте — обратите внимание: "У Че, похоже, не осталось сил даже на то, чтобы ответить. Он только повернул голову и кивнул. Симон ухватил его за воротник брезентовой куртки и поволок вниз по склону ущелья". И выясняется, что команданте — хотя и раненый, и с придурью в голове, потому что он над собой какую-то сакральную операцию совершил до этого, — соглашается бросить своих товарищей и без слов уйти с этим Симоном, которого знает очень мало.
Что мы видим: картину боя... у партизан кончаются патроны... — мы с трудом её восстанавливаем, да? В ущелье залегли враги и отрезают путь к отступлению. Остались раненые партизаны. И тут какой-то урод подходит к главе этого партизанского отряда и говорит: "Да свалим отсюда!" — и тот кивает головой и позволяет себя увести. Это абсолютно не в характере персонажа. Мало того, ни один самый плохой, самый бездарный, самый раненый командир партизанского отряда не позволит себе так поступить. Эта ситуация настолько искусственна, настолько выдумана автором из головы, что ему просто надо, чтобы они остались одни, ну и он попал потом к врагам. Поскольку она абсолютно подрывает доверие к тому, что произошло дальше, — дальше (мы) не верим ничему.
...
Вот он его туда притащил, вот его туда взяли, потом они начинают что-то такое городить, сшибка двух военных интересов — и вот, значит, как у нас разговаривают два агента высшего класса между собой:
" — Мы просто приложим их к нише Ворот Солнца — вот и все дела, — по-прежнему бодро объяснил Феликс, но, встретив хмурый взгляд Симона, забеспокоился. — Ты ведь сказал, что выяснил дорогу, так?
— В общих чертах, — хрипло отозвался агент".
То есть это два агента высокого класса — и один спрашивает другого: "Ты дорогу-то выяснил?" Ну, он говорит: "Так, в общих чертах".
" — Обещанный проводник так и не появился, только передал устные инструкции. Но я всё слышал...".
Если он не появился, но передал устные инструкции — как он их передал?
Из аудитории: Притом что потом "Я всё слышал".
М. Галина: "Но я всё слышал". То есть понятно, что если это устные инструкции — он их слышал, он их не нюхал. (...) Как он передал? Через кого? Каким образом? То есть — это разговор психов. И второй агент ему говорит: "Так рассказывай скорей, чтобы и я знал, а то мало ли что может случиться". Это не разговор профессионалов, это разговор сумасшедших или разговор фигур, таких вот абсолютно условных, которые возникли в голове автора.
Дорогой автор, ни один из здесь присутствующих вам не поверил. Ни один из присутствующих не захотел даже анализировать этот рассказ и ни один не заметил его центральной и чудовищной ошибки. Вы привлекли... Дальше что у нас идёт... ой, какой смех-то у нас идёт. "Если бы не инструкции проводника, Симон ни за что не отыскал бы затерянный город. Попросту прошёл бы мимо этой расщелины, или не решился заглянуть под огромный скальный козырёк, или, в конце концов, появился здесь в середине дня, когда в тени ничего толком не разглядишь". То есть представьте себе устные инструкции этого проводника, которые этот (персонаж) слышал и запомнил. Это огромная страна. Это путь к затерянному городу. Это не по комнате он ему даёт инструкции, (как) передвигаться: "Тут отодвинь этот стул, под ним увидишь этот камень...", да? Представьте себе объём этих устных инструкций, которые говорят: "...А теперь ты пройдёшь по этой тропе, потом повернёшь по этой тропе, потом вернёшься сюда, потом сюда, потом через этот перевал, потом через этот перевал, потом на этот скальный козырёк, но это будет не тот скальный козырёк...". Он же без карты ему передавал. Как можно передать устные инструкции, чтобы человек прошёл всю страну и заглянул под определённый козырёк скалы? Братцы, таких устных инструкций не существует, потому что они займут по описанию полгода. Человек не может пересказать устно путь к секретному городу так, чтобы обозначить каждый скальный козырёк. А если их агент до этого "запомнил в общих чертах", то что он ему рассказывает?
Что у нас происходит дальше... "Он надеялся, что не зашиб Родригеса насмерть. Судя по тому, как быстро появились на его дороге патрули, так оно и произошло". Значит, что происходит: он бьёт этого Родригеса по голове, чтобы тот не выдал путь к затерянному городу, не помешал ему пройти, при этом он его бьёт по затылку не насмерть...
Из аудитории: При этом они стояли лицом к лицу.
М. Галина: Да. И он надеется, что он его не зашиб. То есть пусть он передаст дальше, он его немножко стукнул — и тут же появились на дороге патрули. Откуда? Откуда в затерянном месте тут же появились на дорогах патрули? Где он их взял? У него рация была, да? Значит, он его не обыскал после того, что он (сделал)? (...)
Такое ощущение, что автор водит своих героев не по большой и очень сложной стране, не по большому ландшафту, а по комнате — потому что всё происходит в пределах такого очень условного замкнутого пространства.
Что у нас происходит дальше... Дальше он пишет, что "у Родригеса не получится, потому что дорогу к заброшенному городу он по-прежнему не знает". Как это "не знает", когда пару страниц назад они кричали: "Ну рассказывай, рассказывай скорее, а то я ничего не буду знать"?
И вот мы дошли к самому томному, что называется, месту этого рассказа. Мы имеем два фантастических допущения. Одно из них о том, что есть некий затерянный город, где хранится библиотека пришельцев — или какой-то источник таких знаний, супероружие, что-то супер-пупер, которое можно использовать на благо американской разведки, что они всё время стараются, делая глупости, как дилетанты какие-то, по ходу пути. И есть некий мистический источник, который находится вообще, если я правильно поняла, в Африке, и если опустить туда руки, а потом приложить их к скале этого затерянного города, где хранится библиотека или что-то пришельцев — то двери отверзнутся и всё будет круто. Братцы, где имение, а где вода? Почему руки, опущенные в какой-то мистический источник, должны открывать дверь в библиотеку? Я даже автора не спрашиваю, потому как что объяснит автор — это дело автора. Он не может вылавливать каждого читателя и говорить: "Я имел в виду то-то, то-то". У нас есть мистика, с одной стороны, — и есть фантастика, с другой стороны. Почему мистический ключ из одного места должен открывать фантастические двери в другом месте — я абсолютно не понимаю. И никто не понимает. Где это замотивировано — тоже непонятно.
Что там хорошо, в этом рассказе... наконец-то добрались до того, что там хорошо. Это сама идея того, что Че Гевара на самом деле подставил другого человека. Что он подставил своего коллегу, что руки Че Гевары не были совершенно волшебными, что вся эта история с руками — это такой как бы фейк и ошибка всех, а на самом деле был другой человек, который опустил руки в этот источник — и потом Че Гевара оказался на самом деле хитрым, противным таким вот... И название "Чужими руками" в этом смысле очень хорошее: оно двойное, имеет двойной смысл, и буквальный, и переносный.
Но, братцы, это всё. Вот этот вот финальный ход, когда всё это оказалось совсем не так, как все думали, — он как раз хороший. Но ни характеры героев, ни описания ситуаций, ни логика рассказа к этому ничему не приводят. Если сталкиваются мистическая посылка и посылка жёстко научно-фантастическая, надо быть феерическим асом, чтобы их как-то совместить, помирить и замотивировать. Это очень мало у кого получается.
Дорогие авторы, рассказ, как правило, предполагает одно-единственное фантдопущение. Если вы справитесь с ним — уже хорошо. Если вы вводите два — они могут убить друг друга. В этой истории два фантдопущения друг друга убивают, потому что они относятся к разным областям фантастики. Они не существуют вместе, они не совместимы, это масло и вода — они не смешиваются, а разделяются.
И, конечно, самая большая ошибка этого рассказа — это то, что ни характеров, ни рельефа, ни ситуаций на самом деле автор не видит. Это условные герои, условные ситуации, условный рельеф — и все ошибки автора происходят из этого. Пожалуйста (это касается всех), если вы пишете рассказ — очень внимательно представляйте себе, где происходит действие. Рисуйте карту местности, рисуйте план дома, где всё происходит; понимайте, сколько у вас должно пройти времени от одного места до перемещения к другому; понимайте степень трудности, сложности проблем, которые у вас могут возникнуть при этом перемещении. Потому что только тогда читатель почувствует то же, что и вы, увидит то же, что и вы. Иначе читатель очень растеряется и картины за словами он видеть не будет. Ваша задача — заставить читателя видеть за словами картину. И это, собственно, единственное, что мы можем сделать, если так получилось.
Это был наш первый опыт записи мероприятия в большом помещении, и не слишком удачный, как оказалось. Вопросов, задаваемых из зала было почти не слышно, поэтому вместо расшифровки их зачастую передан только общий смысл по каким-то отдельным внятным словам. Однако речь Марии Семёновой записалась хорошо и практически полностью.
(И ещё одно объявление, пользуясь случаем: с недавних пор на Фантлабе действует специальная колонка "Материалы с конвентов и литературных встреч". Подписывайтесь на неё, пожалуйста, если вам интересны такого рода тексты (не только мои, разумеется). А то я сейчас посмотрел — её читает всего ничего народу.)
М. Семёнова: Здравствуйте, дорогие друзья. Спасибо, что пришли, что не испугались дождика, что нашли это место, где будет сейчас наше мероприятие, что после сытного обеда не завалились спать и не устремились за древнеславянским напитком в симпатичный ларёк.
Если кто следит за моими литературными поползновениями... На самом деле я сейчас не самые лучшие времена переживаю: последние годы (и особенно последний год) у меня ознаменовались уходом близких, очень близких, самых близких... В итоге я обзавелась татуировкой, которую ещё предстоит дополнять... Я подробности рассказывать не буду, я проиллюстрирую свои дела стихотворением, которое добрый человек Сергей Неграш включил вот в такой (показывает книжку) сборничек и сегодня мне как раз вручил авторский экземпляр.
Первое стихотворение...
Когда моя жизнь по веселой и длинной,
По взлетной неслась полосе,
Ходила встречать я родную машину
На пригородное шоссе.
Вдали загорались знакомые фары,
«Москвич» голубой тормозил,
И к маме с отцом – совершенно не старым –
Бежала я, что было сил...
Немало с тех пор изменилось на свете,
Сгорело в закатном огне.
Никто не приедет, уже не приедет,
Совсем не приедет ко мне.
Голубенький корпус давно в переплавке,
Допел свою песню мотор.
А жизненный путь, не приемлющий правки,
Влетает под финишный створ.
Стою на дороге и вижу, как мимо
Несутся чужие лучи.
И только одних, бесконечно любимых,
Не высмотреть в черной ночи.
Пока мы бессмертную тратили душу,
Пока оглянуться могли,
Знакомые фары светили все глуше,
А там и дотлели в ночи.
О чем мне мечтать, о каком еще бредить
Торжественном завтрашнем дне,
Когда не приедет, никто не приедет,
Совсем не приедет ко мне?..
И я запускаю рокочущий дизель,
Все двести четырнадцать сил:
А вдруг впереди, на обочине жизни,
Кому-нибудь нужен буксир?
Озябший и мокрый, в заглохшей «Победе»,
Он смотрит в ненастную тьму
И плачет о том, что никто не приедет,
Уже не приедет к нему.
Вот. Примерно в таком я пребываю расположении духа. Последние полтора года безвылазно живу у себя в деревне, откуда меня тоже тут добрый человек (Эльдар Сафин) привёз, живу так вот в IX веке, зимой неделями людей вообще не вижу, во всех делах разговариваю со своими собаками, ну и какие-то ремёсла IX века осваиваю. В итоге у меня есть собственная печка, почти русская, отличается только формой горнила – не полуцилиндр, а полусфера; есть погреб. Присутствующий здесь Александр (Петров) имел возможность это всё видеть и даже дегустировать продукцию. В общем, на самом деле не так там всё и плохо, в деревне.
Ну, я тоже проиллюстрирую деревенскую жизнь, которую я сейчас веду... Сами понимаете, когда пишешь про IX век, хочешь немного это пощупать. Про IX век, вообще про славянское фэнтези (думаешь): а чем занимается герой (славянского, по крайней мере, фэнтези)? Он дерётся, ходит под парусом, ездит на лошади, общается с домашними животными... Ну и вот, я, имея в виду лучше писать книжки... – про это я уже тысячу раз рассказывала, как я пошла заниматься айкидо, мне было 35 лет, в 38 я полезла на лошадь, помирая со страха, начала учиться ездить, ну и так далее, всякие забавные моменты. А сейчас я несколько более мирными делами занимаюсь. Вы знаете, решив пощупать ещё и вот это, узнала уймищу нового, ну и, естественно, это всё проникнет в книжки. Пока проникло, вот, в стихи. Да, а ещё мой дом, потихоньку оформляемый под IX век, он во всей, наверное, нашей деревне лучше всех перенёс разрушительный ураган прошлого года, когда выкосило наш Приозерский район, там повалило половину леса, там из крыш домов торчали берёзы и сосны корнями кверху, от одного дома крыльцо отдуло, я это видела... И потом вся улица бегала ко мне, что-нибудь сварить там, приготовить, в погребе спрятать – мы месяц без электричества прожили.
Второе стихотворение...
Хранимые в насиженном тепле,
Из недр печных живые угли светят.
Сижу и жду, когда спечётся хлеб
Для нас и наших уличных соседей.
Давно минула полночь на часах,
Давно затихли шум и разговоры.
Сижу со свечкой: прошлая гроза
Снесла высоковольтные опоры.
Дождавшись от природы оплеух,
Постигнешь правду дедовских умений:
От русской печки веет хлебный дух,
Огонь свечи отпугивает тени.
Путь света прям, бесхитростен и прост.
Взяв нынче старт, проворные фотоны
Лет через пять достигнут ближних звёзд.
Чужих галактик – через миллионы.
Кометный пояс миновав к утру,
Уйдут вперёд на вымечтанных крыльях,
Не угодив ни в чёрную дыру,
Ни в душный погреб первородной пыли.
И, может быть, тонюсенький пучок,
Преодолев несчётные парсеки,
Вдруг угодит в подставленный зрачок,
Под изумлённо вскинутые веки.
И на другом краю вселенских бездн
Зелёные узнают человечки,
Что там, за тьмой, похоже, кто-то есть...
Кольцо Миров.
С началом возле печки.
То есть тут и некоторая фантастика как бы приплетается. Ну, вот ещё одно стихотворение прочитаю и дальше буду рассказывать.
Третье стихотворение...
Когда в розетки воткнутые вилки
Давно и обстоятельно мертвы,
Бездарно плесневеет холодильник –
Былой хранитель всяческой жратвы,
Сбежал ампер, и вольт пропал куда-то...
Чтоб колбаса не сгинула зазря
Я рою погреб дедовской лопатой
При огоньке свечного фонаря.
На глубине трёх метров воздух влажен.
Я прорубаю залежи песка,
Которые, наверно, были пляжем
В эпоху наступленья ледника.
На них следы чудовищных рептилий
Не стёр земного шара поворот,
По ним неспешно мамонты бродили
И тихо крался саблезубый кот.
Они в хвощах запомнили планету,
На сто столетий уходя под снег –
И вот теперь ведро несёт их к свету
В чужой и странный двадцать первый век.
А здесь всё движут мускульные силы,
И свечка на верёвочке висит,
Как будто календарь остановили
Ещё во дни языческой Руси.
Таскаю тачку, лезу вон из кожи,
Тяну верёвку, смахиваю пот...
Пройдут века – и кто-то потревожит
Отвалы нынче вынутых пород.
Потомок мрачно плюнет на ладони,
Лопату в грунт воткнёт и заворчит,
Что плазмотрон, зараза, двинул кони
И плесень жрёт последние харчи.
Когда самоновейших технологий
Вот так бездарно выстывает след,
Минувшее приходит на подмогу,
Журя как юных внуков старый дед:
«Не больно заноситесь, салажата,
Хоть в отпуска летайте вы на Марс –
И там послужит верная лопата
И опыт предков, живших раньше вас».
И поплывёт ведро, и скрипнут блоки,
Потомок вытрет капли на челе
И, верно, вспомнит пращуров далёких,
Прошедших путь по этой же земле.
(Аплодисменты в зале.)
М. Семёнова: Спасибо большое. Так что если Александр (Петров)ещё ко мне обратится, (чтобы) придумать тему для конкурса фантастического рассказа, я, наверное, в этот раз придумаю тему о том, как традиционные умения помогают человеку выжить в 2012-м... или каком там году.
Из зала: Можно уже готовиться.
М. Семёнова: Я полностью готова: бункер есть, печка есть, дров полный лес.
Ну, вот так я, в общем, сейчас и существую. Сейчас у меня – не знаю, может, к концу подходит, но – такой период работы в соавторстве. Есть у меня хороший друг, он пишет под псевдонимом Феликс Разумовский, и мы с ним выпустили несколько книжек, которые называются «Ошибка «2012», там их четыре, что ли, их вышло... На этом решили прекратить, и сейчас мы затеваем новый проект, пишем с ним. Каждый старается выступить там, где он сильней. В отличие от меня, Феликс – он очень серьёзный рукопашный боец, служил в милицейском спецназе, вообще кухню всю эту очень хорошо знает... Когда-то был бизнесменом, пытался свиней разводить, в итоге у нас в «Ошибке «2012» лучшие страницы происходят на свиноферме. И он мне ещё всё говорит: «Нет, ну надо поглобальней, поглобальней, в мировых масштабах, чтобы судьбы, там, решались, всё сошлось в одной точке...» А я как такой, более приземлённый женский рассудок, я его всё из высоких эмпиреев стаскиваю поближе к горшкам-поварёшкам. Мне надо, чтобы всё в каких-то бытовых условиях происходило, чтобы они заходили в избу, чтобы там присутствовали домашние животные – чтобы мир состоял не из высоких фантастических закономерностей, а из чего-то такого, что можно ручками пощупать. Вот так мы и пишем. И, чего доброго, затеем сейчас новый проект, сколько там будет – одна книжка, больше – как пойдёт дело. Я там поставила условие, что обязательно дело должно происходить в дачном посёлке Орехово, где я, собственно говоря, и обитаю. (Чтоб) такое было всё родное и близкое, что-то такое дышало своё и небезразличное. Так что космические станции, по мне-то, конечно, хороши, но всё-таки когда стоит зелёный клён и с него дождь капает – это... как-то так приятнее.
Я, честно говоря, могу (рассказывать) долго и на любую тему. Мне хотелось бы узнать, что более интересно для аудитории, о чём подробнее рассказать – так что, наверное, задавайте вопросы.
Ещё сколько-то текста...
Да, я ещё – пока вы думаете над вопросами... Меня могут спросить, что я сейчас без соавторов, своё, личное пишу и когда будет. Когда будет – я себе плоховато представляю, тяжело пока это дело идёт, а пишу я, надеюсь, последнюю книжку про Волкодава. Там дальше у меня совершенно другие замыслы, но по договорённости с издательством надо освещать недоосвещённый кусок его биографии. Почему так получилось – потому то мне приходилось во многих аудиториях, на многих выступлениях отвечать на вопрос: «Так про что же там первая книжка?» Я всегда давала один и тот же ответ: первая книжка, которая, если кто заметил, начинается с того, на чём вообще приличному роману-фэнтези положено кончаться. Роман-фэнтези обычно устроен как: у героя произошла какая-то там вселенская несправедливость, враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью, он всю книгу собирается с духом, чтобы совершить святую месть и в конце он её торжественно совершает, после чего котомку на плечо – и уходит навстречу закату... вернее, вслед за закатом. Ну а когда я писала «Волкодава», у меня была задача, помимо прочего, из вредности сделать всё не так, потому что когда я читала вот такие романы, мне всегда было интересно: «Хорошо, а на следующий день что с ним было?» Ему есть-пить надо, извините, в кустики прогуляться ему надо, ну и вообще свою жизнь после этого звёздного часа ему надо как-то устраивать. Что вообще с ним будет? Вроде как деяние великое отгремело, ну хорошо – а дальше что?
Ну и вот роман про то, что было дальше, и про то, как вот эта машина для мести, которая разгонялась одиннадцать лет, чтобы совершить эту месть и торжественно погибнуть (но погибнуть, кто читал – помнит, не дали, как-то нехорошо получилось, кто-то там за ноги хватает, помоги-спаси – короче, не дали получить удовольствие)... Приходится жить дальше, и он обнаруживает, что он вообще не знает: а зачем? У него была великая цель на горизонте: пойти и замочить Людоеда. Пришёл, замочил. А что ему делать дальше? И вот книжка-то, собственно, про то, что эта машина для мести учится обратно быть человеком. Он там замечает, что, оказывается, девушки вообще на свете есть – он же то к одной, то к другой пытается немножко тянуться, с различным успехом. Он обнаруживает, что (есть) масса интересных занятий – оказывается, читать можно научиться, с этого масса пользы потом происходит, собственно, благодаря этому потом вычисляет, как уронить Самоцветные горы. Ну и так далее, и так далее. Так вот, поскольку мне четыреста тридцать восемь раз пришлось отвечать на этот вопрос, я решила написать книжечку про то, как вот он себя таким сделал, каким он предстаёт в начале заглавной книги. Вот этим я сейчас и занимаюсь. Он там знакомится с бабушкой Кендарат, знакомится с другими людьми, все на него косо смотрят, но как-то он постепенно начинает совершать свой путь. Никто не может понять, куда он идёт, зачем он идёт, какие у него цели, с разной степенью превратности его толкуют и... вот.
Там будут, в этой книжке, страницы, при разработке которых мне очень большую помощь оказал мой уже, к сожалению, ушедший от меня отец, который всю жизнь работал по электронному обеспечению гидроэлектростанций – то есть он всё там знает, про водоводы, про гидроудар, про то, про сё – и эта тема там будет, но тоже всё будет шиворот-навыворот и в совершенно неожиданном, я надеюсь, ключе. Так что вот то, что я пишу, издательство пообещало, что до конца света издам обязательно... 21-го там, что ли, декабря ждём с нетерпением? Ну вот.
Надеюсь, если кто-то придумал вопросы – задавайте. Прошу вас.
Из зала: Скажите пожалуйста, какие вам сказки рассказывали в детстве? (Неразборчиво, что-то про книжки.)
М. Семёнова: Насчёт сказок – было очень всё сложно. Обычно приличным детям сказки рассказывают бабушки. Обращаться к бабушке по поводу сказок я прекратила после того, как... Вот я её попросила мне рассказать, и она рассказала сказку про... ну, тогда всё было завуалировано, но я, несмотря на то, что была в таком возрасте (показывает рукой, какого роста была), поняла, что это сказка про то, как однажды я вырасту большая и брошу её вообще в одиночестве в каком-то глухом углу, она будет сидеть и ждать одна. «Вот внучка не приезжала, не приезжала, бабушка её ждала, ждала – не дождалась и умерла». Я говорю: «Что, сказке конец?» «Да, вот такая сказка», – сказала моя бабушка. И я, поняв, что она имеет в виду, как она уже со вкусом готовится к тому, чтобы от меня пострадать, – я к ней больше за сказками не обращалась. Так, просто для справки: бабушка много лет спустя умерла у нас с мамой на руках, абсолютно ухоженная. Не сбылась мечта где-то в заброшенном домике сидеть и ждать, что к ней никто не приедет.
Сказки мне рассказывал отец. И эти сказки помимо прочего в себе содержали какое-то рациональное зерно. Ну что может кандидат технических наук придумать, когда ребёнок его (дёргает), что, мол, папа, давай мне сказку, да ещё с приключениями, там, да то, да сё... Там были герои – маленький паровозик с электровозиком... мы жили у железной дороги, мама его (отца) выставит со мной гулять – куда он идёт? – конечно на железную дорогу. Я до сих пор очень люблю ездить по железной дороге. При любом удобном случае – не-не-не, на самолёте не надо, я лучше полтора суток стоять буду в коридоре у окошка. И вот он старался свою сказку по мере отпущенного ему литературного таланта делать интересной и насытить её познавательной информацией для ребёнка.
И, честно говоря, наверное, я и книжки пишу примерно так же. Там пункт первый должен быть – какой-то нравственный посыл и духовный катарсис, такие локальные экстремумы в каждой главе и потом где-то ближе к концу – ух! – и всё понеслось.
А насчёт книжек – я, на самом деле, выросла (может быть, легко об этом догадаться) на Жюль Верне, на Майн Риде – это писатели, которые во времена моего детства давно и прочно перешли в разряд взрослых. И вот сейчас даже мало кто знает, что в царской России Жюль Верн был частично запрещаемым писателем. Он был абсолютно взрослый и даже частично политически неблагонадёжный такой, диссидентствующий. Потому что капитан Немо у него кто? – индийский принц, который боролся с колонизаторами. У него есть книжка (но она менее известная, чем «Капитан Немо») (...) Я помню, что её по-другому иногда немножко транскрибируют: иногда «Матиас Шандор», а иногда «Матиас Сандорф». (...) Так вот, этот самый Матиас Шандор – он венгерский революционер, который вроде австрияков или кого-то ещё борол. Ну и так далее. А оно было надо царскому правительству? То есть вот такие вещи.
И вот на этих книжках я росла. На самом деле, если бы жизнь сложилась по-другому и мне пришлось определять круг чтения моих внуков, вы знаете, я бы, наверное, то же самое (им дала читать). Потому что ребёнок, когда он ещё только формируется, он понятия не имеет, что, может быть, какие-то идеи Жюль Верна – они сначала сбылись, а потом вроде как немножко морально устаревают. То же самое Майн Рид может быть, это такое не совсем современное чтение. Но это такие книги, по-моему, достаточно вневременные, и почему бы ребёнку-то их не почитать?
А вот я бы зато ребёнка – и пусть учителя бы со мной делали, что хотели, и я бы со своей стороны сама бы с ними что-нибудь сделала – ни под каким видом мои дети не стали бы читать Астрид Линдгрен. Никогда и ни под каким видом. Простите, чему может моего ребёнка, какому мужеству, какой верности, вообще чему может научить тётка, которая своего ребёночка отдала на усыновление? Карьере потому что мешал. Ну, вот это мои личные заморочки, просто спросили меня про книжки – я и отвечаю.
Что касается того, что сейчас (я читаю) – тут уже, наверное, я всё у этого автора прочитала, а больше он, к сожалению, и не напишет, потому что сколько-то времени назад умер – это, вообще для меня вне конкуренции, английский ветеринар и писатель Джеймс Хэрриот. Я могу его сравнить с Джеральдом Дарреллом, которого, с моей точки зрения, он ближе воспринимается, потому что у Даррелла там всё дальние страны, экзотические животные, а этот пишет про свинок, овечек, кошечек, собачек, лошадок – и, кто читал, не даст соврать, такой заряд деятельного добра!.. Это не какое-то сюсюканье, не сопли в сахаре типа «ой, котёночек» – а это просто как-то духовно очищает тебя и приподнимает над всеми окурками и пивными банками, которые мы всё время вокруг себя видим. И первые книги, которые были у нас в переводе изданы, они прошли – с моими знакомыми, с моими родственниками, с родственниками знакомых, со знакомыми родственников – они прошли очень большой путь по больницам, потому что больной человек это читает – и он просто над своей койкой воспаряет, и люди с этих книг поправляются. Вот такие книжки, я считаю, надо читать – и такие книжки писать.
Коротко о том, какие книги мы собираемся выпустить в ближайший год (не до конца года, а именно в двенадцать месяцев); сроки, разумеется, могут уползти в ту или иную сторону в зависимости от обстоятельств, но пока мы видим наши перспективы следующим образом.
Авторский сборник Ины Голдин в серии "Талейдоскоп". Ориентировочные сроки выхода: август 2013 г.
Трилогия Анны Семироль (одной книгой) "Игрушки дома Баллантайн". Ориентировочные сроки выхода: осень 2013 г.
Межавторский сборник по теме Евгения Лукина "Не люби меня — люби моё". Ориентировочные сроки выхода: осень-зима 2013 г.
Трёхтомник Наталии Осояну"Дети Великого шторма". Ориентировочные сроки выхода: зима-весна 2014 г. (Помимо обычного издания в твёрдом переплёте планируется также подписное издание с разными бонусами и дополнительными материалами — крайне ограниченным тиражом).
Межавторский сборник по трём темам, посвящённым необычной литературе (эти темы были на конкурсе "Коллекция фантазий — 16"). Сроки выхода: не определены.
облако тэгов
