4. “Cień ponurego Wschodu: za kulisami życia rosyjskiego/Тень мрачного Востока: за кулисами российской жизни” – Warszawa 1923, Warszawa 1990; книга издавалась также на немецком, английском, французском, итальянском, венгерском языках
5. “W ludzkiej i leśnej kniei/В людских и лесных дебрях” – Warszawa 1923; книга переведена на немецкий, французский и русский языки
При подготовке этой справки использованы несколько источников, основными из которых являются: «Биографическая справка», включенная в состав IV тома «Избранных сочинений»Оссендовского электронного издательства “Salamandra P.V.V.” и информация польской ВИКИПЕДИИ. Весьма плотно и увлеченно занимался Оссендовским покойный ныне коллега visto. Кое-что здесь почерпнуто и из его информации.
АНТОНИЙ ФЕРДИНАНД ОССЕНДОВСКИЙ
Антоний Фердинанд (также Фердинанд Антоний) Оссендовский/Antony Ferdynand (Ferdynand Antony) Ossendowski (27 мая 1878–3 января 1945) – польский писатель, журналист, путешественник, общественный деятель, педагог.
Родился в д. Люцин (Витебской в то время губернии, в настоящее время Латвия; по другим сведениям — 27 мая 1876 в г. Опочка Псковской губернии – см. litkarta.opochka.ru/node/719) в семье польского врача Марцина Оссендовского (герба Лис)
и Виктории, урожденной Борткевич.
Род Оссендовских имел не только дворянские, но и татарские корни. После рождения сестры Антония Фердинанда семья Оссендовских переехала в г. Залужье Псковской губернии, на родину отца, а в 1884 г. осела в Каменец-Подольском. Там юный Оссендовский начал посещать русскую гимназию, учебный курс которой окончил — после очередного переезда — в Санкт-Петербурге, в 6-й гимназии. В это время умер отец Антония Фердинанда. Мать поддерживала семью, давая уроки музыки, в то время как юный Оссендовский помогал ей, занимаясь репетиторством. Еще в гимназические годы он редактировал ученический журнал.
После окончания школы Антоний Фердинанд изучал химию на факультете математических и естественных наук в Петербургском университете, где стал ассистентом известного естествоиспытателя профессора Щепана Залевского. За время учебы он принял участие в научных экспедициях на Кавказ, Днестр, Енисей и окрестности Байкала. Он также побывал в Китае, Японии, на Суматре и в Индии (нанимался на торговые суда в качестве корабельного писаря). Впечатления от Индии легли в основу его первой книги «Облако над Гангом», за которую он получил премию Петербургского литературного общества, а также предложение о переводе этого сочинения на английский язык.
Из-за участия в студенческих волнениях 1899 года ему пришлось покинуть Россию и он отправился в Париж, где изучал физику и химию у профессора Марселлина Бертло в Сорбонне. Здесь Оссендовский также имел возможность познакомиться с Марией Склодовской-Кюри. По возвращении в Россию он защитил диссертацию по аллотропии химических соединений серебра и в 1901 г. получил диплом Петербургского университета со степенью доктора естественных и математических наук. Будучи приглашенным профессором Залевским на должность доцента в открывшийся Технологический институт в Томске, в 1901–1903 гг. читал там лекции по физике и физической химии, затем заведовал лабораторией Уссурийской железной дороги во Владивостоке и некоторое время являлся секретарем восточного отделения Русского географического общества; состоял также в Обществе изучения Амурского края.
В 1900-х гг. опубликовал ряд статей в российских и зарубежных научных журналах, в т.ч. «К вопросу о цианидном процессе золота» (ж. «Вестник золотопромышленного и горного дела», 1901), «Ископаемые угли полуострова Муравьев-Амурский и прилегающих местностей» (ж. «Записки общества Амурского края», 1902; «Об экстракте из цветов ириса как чувствительном индикаторе» (ж. «Журнал русского физико-химического общества», 1903; «Исследование ископаемых углей рудников Уссурийского горнопромышленного товарищества» (ж. «Вестник золотопромышленного и горного дела», 1903); «Исследование бурых углей рудников Южноуссурийского акционерного общества» (ж. «Вестник золотопромышленного и горного дела», 1903), а также работы, посвященные теории ферментации, флоре Тихого океана и добыче йода, происхождению нефтяных месторождений, угольному промыслу и его перспективам в России, дополнения в океанографии Тихого океана.
Мобилизованный в начале Русско-японской войны, Оссендовский заведовал им же основанной химико-механической лабораторией Управления Китайско-Восточной железной дороги в Харбине и по поручению армейских властей изучал возможности использования местных минералов и растений в военных целях. Результаты проведенных исследований и лабораторных опытов над приспособлением соевого масла в качестве смазки для осей вагонов, а также по замене кокса древесным углем в металлургии железа и ряд других работ он опубликовал в 1905–1909 годах на страницах специализированных русских и австрийских журналов. Некоторые из его работ появились позднее в журнале «Polski Chemik» («Польский химик»).
В октябре 1905 – январе 1906 г. Оссендовский возглавлял стачечный комитет КВЖД (Главный революционный комитет); этот комитет наполовину состоял из поляков (из двенадцати членов этого комитета, не считая Оссендовского, поляками были Новаковский, Козловский, Сас-Тисовский, Люховский и Хебда). Главный революционный комитет на протяжении 63 дней осуществлял власть над огромной территорией: от Северного Ледовитого океана до Уссурийского края. Однако же Верховный главнокомандующий русской армии генерал Хорват игнорировал деятельность этого комитета. Во время выступления на процессе, который царь возбудил по делу членов революционного комитета, Оссендовский сказал: «Прокурор был настолько добропорядочным, что выдал справку об общественном направлении нашей деятельности. Теперь я обращаюсь к судьям и генералам, здесь присутствующим, с просьбой подтвердить тот факт, что если во время революционного всплеска наш комитет не смог бы взять власть в свои руки, то Вы бы, несомненно, погибли от пуль солдат или были бы повешены на фонарях озверевшими анархистами». Как ни странно, хотя в то время выносились в основном смертные приговоры, «президент» революционного правления получил при тех обстоятельствах чисто символическое наказание — полтора года тюремного заключения.
Выйдя из тюрьмы осенью 1907 г., Оссендовский перебрался в Киев, где в 1908 г. несколько месяцев состоял техническим директором асфальтовой фабрики. В 1909 г. вернулся в Петербург и предложил журналу «Русское богатство» повесть «Людская пыль», описывавшую быт и нравы тюрьмы. Однако редактор журнала В. Г. Короленко, признавая за автором «несомненные признаки литературного дарования», отклонил повесть на том основании, что она в основном содержала «известный уже всем тюремно-бытовой материал». Выпущенная отдельным изданием в 1909 г. повесть была изъята и уничтожена цензурой; один из уцелевших экземпляров дошел до Л. Толстого, который отнесся к книге с интересом. В 1911 г. Оссендовский переиздал повесть под названием «В людской пыли». Еще позже, спустя несколько десятков лет, воспоминания и очерки об этом тяжелом периоде жизни писателя будут опубликованы в томе под названием “Od szczytu do otchlani/С вершины до пропасти”.
В 1909 г. одноактная пьеса Оссендовского«Жертва тайги» была с успехом поставлена в Литейном театре В. А. Казанского. В 1910–1911 гг. Оссендовский редактировал польскоязычную газету «Dziennik Petersburgski», с 1910 г. активно печатал повести, рассказы и очерки в приложениях к «Ниве», журналах «Новое слово» и «Новый журнал для всех», «Мир приключений», «тонких» иллюстрированных журналах «Аргус», «Огонек», «Синий журнал», «Весь мир», «Жизнь и суд» и других, публицистические статьи в газете «Биржевые ведомости»; в 1911 г. две его публикации о китайской литературе появились в «Аполлоне».
В произведениях Оссендовского этих лет выделяется серия рассказов о золотых приисках и дальневосточном быте; героями его часто становятся люди, противопоставляющие себя обществу. Наряду с некоторыми мистико-фантастическими и приключенческими рассказами, наибольший интерес для современного читателя представляют научно-фантастические повести 1913-14 гг. «Бриг “Ужас”», «Женщины, восставшие и побежденные» и «Грядущая борьба», позволившие исследователям (Л. Геллер, А. Колганова и А. Рейтблат, И. Халымбаджа) причислить Оссендовского к зачинателям НФ в России и считать его произведения одними из первых в русской литературе антиутопий.
Литературными штудиями, однако, многочисленные занятия Оссендовского не исчерпывались. В книге «Историческая записка, изданная ко дню пятидесятилетия С.-Петербургской Шестой гимназии» (СПб, 1912), Оссендовский означен следующим образом: «Officier d’Academie. Управляющий делами Постоянной совещательной конторы золото- и платинопромышленников. Член Комитета совета съездов представителей промышленности и торговли. Консультант Морского министерства по вопросам товароведения. Редактор технического журнала „Золото и платина“ и газеты „Биржевые ведомости“. Член Литературного фонда, Союза драматических и музыкальных писателей, Физико-химического общества, Общества народных университетов». Примерно те же сведения значатся в справочнике «Весь Петроград» на 1917 г., где Оссендовский уже записан как член редакции суворинского «Вечернего времени».
В годы Первой мировой войны Оссендовский напечатал несколько военных рассказов в журналах «Аргус» и «Лукоморье», но в основном был занят написанием многочисленных патриотических и германофобских статей для «Вечернего времени» и других газет. Многие из них (под псевдонимом А. Мзура) были направлены против дальневосточного торгового дома «Кунст и Альберс», который Оссендовский пытался шантажировать; кульминацией этой клеветнической кампании стала скандальная повесть «Мирные завоеватели» (1915), выпущенная Оссендовским под псевдонимом Марк Чертван. (Подробно история этой кампании изложена в статье М. Фоменко и А. Шермана«Мирные вымогатели» — см. Оссендовский А.Ф.«Избранные сочинения», т. IV. “Salamandra P.V.V.”, 2019)
После революции, при участии коллеги по “Вечернему времени” Е. Семенова, Оссендовский сфабриковал так называемые «документы Сиссона», якобы доказывавшие связи большевистского руководства с немецким правительством. (Подробности — см. В.И. Старцев«Ненаписанный роман Оссендовского». СПб, 2011; также у visto. Тем не менее, похоже уже никто не оспаривает фактов как финансовой поддержки большевиков германским военным командованием, так и знаменитой перевозки В.И. Ленина и его спутников в «пломбированном вагоне» в бунтующую Россию).
В начале 1918 г. Оссендовский прибыл в Томск, где вошел в окружение Г. Н. Потанина, затем перебрался в Омск, где стал чиновником и членом совета Министерства финансов, промышленности и торговли и членом ученого совета Министерства сельского хозяйства колчаковского правительства, редактировал журнале «Вестник финансов, промышленности и торговли» и преподавал химию в политехническом и сельскохозяйственном институтах. С мая 1919 г. являлся сотрудником и заведующим подотделом печати Осведомительного управления при штабе Верховного Главнокомандующего (Осведверх).
В ноябре 1919 г. вместе с эшелоном Осведверха эвакуировался на восток, в начале января 1920 г. под угрозой ареста большевиками бежал из Красноярска через Хакасию и Урянхайский край в Монголию; в Урге познакомился с «кровавым бароном» Р. Ф. Унгерном фон Штернбергом.
Из Монголии Оссендовский направился в Харбин и затем во Владивосток, откуда через Японию перебрался в США.
Беллетризованное изложение монгольской одиссеи «Beasts, Men and Gods» ( N.Y., 1922), написанное с помощью американского журналиста Л. С. Палена, принесло Оссендовскому всемирную известность.
Менее чем за год на английском языке вышло девять изданий книги; вскоре появились переводы на многочисленные европейские языки (русский перевод под названием «Звери, люди, боги» вышел в Риге в 1925 г.).
Читателей завораживал не только образ полубезумного мистика и убийцы Унгерна, но и оккультные страницы сочинения Оссендовского, в частности легенды о подземном царстве Агарти (Агартхи). Оссендовский, заимствовав их из книги французского оккультиста Ж. Сент-Ива д'Альвейдра«Миссия Индии в Европе» (1910),
фактически первым познакомил с ними широкую публику и повлиял в этом плане на Н. Рериха и Р. Генона.
Однако у Оссендовского нашлись и влиятельные критики, в том числе знаменитый путешественник С. Гедин, обвинявшие писателя в вымыслах и географических и этнографических неточностях (в 1925 г. Гедин даже посвятил этому вопросу книгу «Ossendowski und die Wahrheit».
Оссендовский в ответ обвинял своих критиков в близости к большевикам.
См. также интересный анализ книги «Звери, люди и боги» по ссылке www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Mongol/Ossendovski/pred.phtml?id=4448
Проведя около года в США, Оссендовский в 1922 г. переехал в Польшу и поселился в Варшаве, где воссоединился – и вскоре развелся – со своей первой женой А. Н. Боголюбской, дочерью начальника Томского горного управления. Его новой женой стала вдовая скрипачка и преподавательница музыки З. Ивановская-Плошко, которой писатель увлекался еще в начале 1900-х гг. во время пребывания в Томске.
Писатель преподавал в Высшей школе деяний и в Институте политических исследований. В это время правительство часто консультировалось с ним по вопросам, касавшимся советской политики.
Польские годы Оссендовского – это история многочисленных (свыше семи десятков!) книг, выдвинувших его в первые ряды популярных польских прозаиков и переведенных на двадцать языков. Среди его произведений – мемуарные книги и очерки о России, кн. «Ленин» (1930), путевые записки, экзотические новеллы и повести, навеянные путешествиями по Африке, Ближнему Востоку и Азии,
исторические повести о польской старине, произведения для юных читателей и очерки странствий по заповедным уголкам Польши. Какое-то время он входил в пятерку самых читаемых писателей в мире, а его книги сравнивали с произведениями Киплинга, Лондона или Мая. В межвоенные годы общий тираж книг «польского Карла Мая» достиг 80 миллионов экземпляров. Что касается переводов польских писателей на иностранные языки, Оссендовский занял второе место после Генрика Сенкевича и по сей день никому не удалось превзойти его в этой категории.
В годы нацистской оккупации Оссендовский присоединился к движению сопротивления и подпольной Национальной партии, разрабатывая программы обучения молодежи в будущей освобожденной Польше. В 1942 году Оссендовский поселился в г. Жулвин неподалеку от г. Милянувека (снял виллу Генрика Витачека).
Писатель скончался 3 января 1945 г. в госпитале г. Гродзиска-Мазовецкого и был похоронен на кладбище Милянувека близ Варшавы.
Он никогда не раскрывал никаких подробностей своей политической и разведывательной деятельности. Архив был тщательно уничтожен перед его смертью. Согласно польским источникам, могила Оссендовского была вскоре вскрыта советскими офицерами, желавшими убедиться в том, что писатель-«антисоветчик» действительно умер.
После войны Оссендовский был обречен в Польше на забвение, его имя было внесено в «цензурную запись». Все его работы, подвергнутые цензуре в 1951 г., были немедленно изъяты из библиотек. Лишь с 1989 г. его произведения официально публикуются в Польше.
В 2004 г. власти Миланувека профинансировали новое надгробие писателя на местном кладбище, одна из городских площадей носит его имя. В 2006 г. на доме по адресу ул. Груецкая, 27 в варшавском районе Охота, где писатель жил во время войны, была установлена памятная доска, но из-за протестов общины жителей с мемориальной доски была удалена надпись «антикоммунист».
В 2009 г. в доме писателя в Ниешаве была открыта памятная доска. В Михалине (район города Юзефув) создан Музей польских путешественников, в котором представлена экспозиция о путешествиях писателя.
В последние десятилетия Оссендовский стал предметом многочисленных «сенсационных» публикаций, в которых фигурируют золотые клады барона Унгерна, таинственные предсказания монгольских провидцев, встреча, состоявшаяся у Оссендовского накануне смерти с загадочным нацистским офицером, оказавшимся по совместительству родственником Унгерна и т. п. Возможно, писатель, в чьей жизни всегда оставалось место для вымысла, этому бы только порадовался.
В Польше изданы несколько книг, посвященных жизнеописанию Оссендовского. Ниже показаны лишь три из них.
13. Очередной фрагмент литературного обзора Агнешки Хаски/Agnieszka Haska и Ежи Стаховича/Jerzy Stachowicz, опубликованный на стр. 70—71, носит название:
ПИСАТЕЛИ БЕСТСЕЛЛЕРОВ из ЧУЛАНА. ЧАСТЬ ВТОРАЯ, или ХИМИК против СУФРАЖИСТКИ
(Pisarze bestsellerów z lamusa. Сzęść druga, czyli chemik kontra sufrażystki)
Отмечая 40-летие своей творческой деятельности, Антоний Фердинанд Оссендовский/Antoni Ferdynand Ossendowski писал: «У меня насчитывается 130 томов литературных произведений, 7000 рассказов, статей, эссе; с переводами на иностранные языки количество моих сочинений повышается до 1780». Правда, Оссендовский любил преувеличивать – например, он выдавал себя за профессора, хотя не имел такого научного звания, и утверждал, что знает восемь иностранных языков, в том числе китайский и монгольский – но это не меняет того факта, что он был великим тружеником, который писал даже до семи книг в год, а при оказии путешествовал, охотился и вел весьма богатую светскую жизнь.
Не писал три дня, потому что произошли жуткие события
Хотя Оссендовский, родившийся в 1876 году, начинал свою сознательную жизнь совершенно обычным образом, изложить ее перипетии, пожалуй, еще труднее, чем рассказать о многочисленных результатах его творчества. Юноша изучал химию в Петербурге, затем учился в Сорбонне, и казалось, что он станет блестящим русским ученым польского происхождения. Однако, к нашему счастью, Оссендовского с детства привлекало писательство, и он уже в гимназии был редактором школьной газеты. Похоже, что наибольшее влияние на нашего героя оказал диалектический материализм, который направил историю на новые пути, но также сотворил из ученого, выполнявшего после учебы для российской армии некоторые работы на Дальнем Востоке, польского писателя и путешественника.
Чтобы воздать ему справедливость, упомянем, однако, что уже около 1905 года он опубликовал первый роман на нашем отечественном языке, носивший название “Noc/Ночь”. Именно в это время в двери пана Антония постучалась великая история, понимаемая с марксистской точки зрения, которая позволила ему сыграть много зачастую противоречащих друг другу ролей. Так, наш литератор был революционером в 1905 году, за что заработал два года сидения в крепости, затем избрал сторону контрреволюции – подделывал документы, преследуя цель уничтожения большевиков (так называемая афера Сиссона), действовал в качестве советника и тайного эмиссара Белой гвардии в Монголии у кровавого барона Романа фон Унгерн-Стернберга, самозванного монгольского хана.
Затем он оказался в Нью-Йорке, где публиковал романы и делал все, что мог, ради торжества Польского Дела, а также (sic!) боролся с сионизмом. В конце концов, уже как знаменитая особа, он появился над Вислой, где прославился как преподаватель высшей школы, путешественник, писатель и журналист, а после 1939 года вовлекся в антинацистскую подпольную деятельность. То есть Оссендовский был ученым-авантюристом, который своими приключениями на голову бьет Индиану Джонса. А при оказии он еще и написал десятки книг.
Барон тут же призвал меня к себе
Более всего он прославился как писатель-путешественник. Он описывал отдаленные страны, о посещении которых другие люди могли только мечтать. Вместе с коллегой, которого Оссендовский знал еще по работе для царской армии, Камилем Гижицким, он много путешествовал в 1924 – 1926 годах по Африке, что дало ему обильный материал для многочисленных репортажей и приключенческих романов с такими броскими названиями, как, например, “Orlica. Powieść z życia górali wysokiego Atlasu/Орлица. Роман из жизни горцев Высокого Атласа” (1925).
Однако больше всего споров породили его приключения в Азии в годы революции. Тут трудно было отделить фантастику от правды, тем более что он был одним из немногих, описывавших эти события. Вроде бы в ходе своих приключений в Монголии, описанных в книге “Przez kraj ludzi, zwierząt, bogów (konno przez Azię Centralną)/Через страну людей, зверей, богов (верхом через Центральную Азию”, напечатанной первым изданием в Нью-Йорке, он не один раз видел левитировавших буддийских монахов и проник в тайны Агарты.
Однако самая интересная история тех, монгольских, времен нашла таинственное завершение лишь в ходе Второй мировой войны. В 1921 году барон фон Унгерн и Оссендовский посетили буддийский монастырь Гаднан, где им предсказали, при каких обстоятельствах они умрут – причем фрагмент предсказания, касавшийся Оссендовского, утверждал, что Оссендовский перед смертью получит некий знак от барона. А поскольку фон Унгерн вскоре был расстрелян, наш писатель счел, что проблема прекратила существование и ему удастся прожить по меньшей мере 100 лет. Поэтому он удивился, когда под конец войны его посетил гитлеровский офицер, назвавший себя племянником барона фон Унгерна. Вскоре после этого события, 3 января 1945 года, писатель умер. Еще больше пикантности добавляет предположение, что Оссендовский был одной из нескольких особ, которые знали место, где барон спрятал свои легендарные сокровища, которые страстно разыскиваются до сих пор (включая научные экспедиции СССР и менее официальные усилия лозоходцев).
Увидел толпу (…), предводительствуемую карликом, мчавшимся на прикрепленных к ногам моторах
К сожалению, Оссендовский, несмотря на массу фантастических приключений – а может быть именно поэтому – написал всего лишь одну строго научно-фантастическую книгу: роман “Zbuntowane I zwyciężone/Взбунтовавшиеся и побежденные” (1925), изданный впервые на русском языке в 1915 году (как “Женщины, восставшие и побежденные” W.).
Это была история настолько же феминистическая, сколько и космическая. Итак, в недалеком будущем женщины, которым осточертело мужское всевластие, устраивают глобальную, «пламенную» революцию. Революционерки-суфражистки массово поджигают дома в метрополиях мира с помощью воистину адского изобретения – «маленьких шариков, воспламенявшихся ярко-синим пламенем», так что «вспыхивали, как солома, толстые железные балки и массивные медные и бронзовые предметы». К сожалению, мужчины вновь побеждают, а жестокие женщины отправляются в ссылку на антарктический остров Гарвея. Героем романа выступает капитан Стенерсен (в русской версии Сидельников), капитан одного из кораблей, везущих узниц в изгнание. В ходе рейса он влюбляется в Марту (в русской версии – Ольгу), дочь изобретательницы взрывных шариков.
Поэтому, выполнив миссию и оставив возлюбленную на милость пингвинам, капитан решает перейти на другую сторону и вернуться во главе спасательной экспедиции. Поскольку денег у него нет, он принимает весьма спорное решение: пьет «без перерыва два дня и две ночи». Как это в довоенных романах бывает, ему приходит на помощь судьба, дарящая ему три великолепных алмаза. Свежеиспеченный богач Стенерсен покупает современный корабль, называет его собственным именем и вместе с сопровождающими его профессором Рейнертом (в русской версии – Залесовым) и путешественником журналистом Карлсеном (в русской версии – Григорием Жуковым) спешит на выручку к храбрым женщинам.
К сожалению, на острове Гарвея они обнаруживают только пепелище, трупы и лед.
Оказывается, что суфражистки были истреблены таинственными существами. Весьма вскоре путешественники встречаются с одним из них: «Между льдинами лежало живое существо. Оно походило на человека и был защищено от холода толстой, напоминающей сукно тканью. Путешественникам казалось, что они видят перед собой уродливого старого карлика из сказок. Огромная голова, покрытая редкими седыми волосами, голова без глаз, со лбом, нависшим над крошечным сморщенным лицом, с трудом держалась на тонкой, прозрачной шее». Оказывается, что это один из космитов, использующий для передвижения весьма футуристические роликовые коньки и попавший в передрягу: «На одной ноге, крепко привязанная к обуви, блестела металлическая коробка с целым рядом вертящихся колес, у другой же были лишь обрывки ремней. Из коробки еще выходил пар и слышались тихие взрывы. Все поняли, что один из двигателей вырвался из-под ноги этого необыкновенного существа и умчался куда-то в пространство, оставив на снегу тот след, который завел сюда путешественников».
Герои романа спасают это странное существо и в награду получают приглашение в его страну, укрытую подо льдом, где знакомятся с высокоразвитой техникой кампартов (так зовутся космиты): «Карлик подошел к каждому из путешественников и подал им маленькие таблички с проведенными от них проволочками к такой же пластинке, укрепленной на лбу карлика. И тотчас же все они услышали тихий, приятный голос безобразного урода, нет не услышали, а почувствовали звуки его голоса…». Они узнают также, что космиты не слишком высоко ценят людей: «Жалкие, глухие люди! Вам не дано слышать этих чудных мотивов, этого гимна великой природы… Мы же услаждаем свой слух и зрение электризуемыми металлами, нагреваемыми минералами и медленно разлагаемым веществом… Мы достигли полного развития всей нервной системы…». Люди нужны им для интеллектуального окормления (насыщения их «интеллектуальной энергией») ремисов, жутких, похожих на спрутов, помощников кампартов, а также атров – первобытных людей, обращенных пришельцами в рабство. Не удивительно, что Стенерсен не проявляет желания дружить с такими существами и предпочитает, вместе с коллегами, подстрекнуть артов на совершение революции.
Битва между всеми этими существами предоставляет героям возможность найти томящуюся в заключении Марту и сбежать на поверхность острова, а затем и на корабль.
Завершение романа достойно истории о приключениях Джеймса Бонда – разумеется, подледное убежище мерзких космитов вместе со всем островом погружается в пучину полярного океана.
Несколько раз я думал в Ван-куре, что погибну, но затем отправлялся на верблюде в Ургу
Посмертная легенда Оссендовского не менее фантастична – в 1945 году его труп эксгумировали и подвергли исследованию, поскольку НКВД, знавший, что Оссендовский написал антикоммунистическую и безумно популярную книгу “Lenin/Ленин”, изданную в 1930 году, хотел удостовериться в том, что он действительно умер.
Также и по этой причине книги Оссендовского в ПНР подверглись запрету. Как и в случае Антония Марчиньского, творчество писателя пережило ренессанс на грани восьмидесятых и девяностых годов прошлого века. Приключенческие романы все еще в моде даже в том случае, если приключения ограничиваются загоранием на экзотическом пляже.
Ну вот теперь, когда мы познакомились с польской цензурой, мне легче объяснить следующее. Польская цензура – российской не ровня, она была гораздо мягче. Если российская (советская) цензура что-то запрещала, пробить ее было почти невозможно. Скажем, единственное стихотворение Николая Гумилева я прочитал в 80-х годах в одной крутой хрестоматии поэзии для литфаков. Имя Гумилева редко, но проскакивало в тех мемуарах, которые мне удавалось прочесть, но ни одной строчки стихов (атрибутированной имею в виду — не надо мне напоминать про "Оптимистическую трагедию") нигде найти невозможно было. Да, верно, стихи Гумилева можно было почитать в спецхране нашей академической или нашей государственной Ленинской библиотеки, но кто бы выдал мне, профессиональному химику по образованию и роду деятельности, разрешение? К тому же у меня был уже нехороший опыт – пытался в академической библиотеке почитать подшивки газет “Правда” и “Известия” 1937 года и вынужден был объяснять истоки своего любопытства директору библиотеки, а затем и своему научному руководителю. Мой хороший знакомый, тоже химик, живший и работавший в Бресте, заказал в тамошней центральной библиотеке несколько книг Зигмунда Фрейда на польском языке и через несколько дней был вызван повесткой в одно весьма любознательное заведение. (И там, по его словам, его вообще не спрашивали, зачем это ему Фрейд понадобился. У него допытывались: 1) откуда он знает польский язык — ага, это в Бресте, где труднее найти тех, кто этого языка не знает, чем обратное и 2) кто его "навел" на Фрейда — ага, это допытывались у человека не просто с высшим, но с университетским образованием). Еще один мой приятель выписывал (уж не помню, как это ему удалось) американский журнал "Nature" — номера приходили с вырезанными страницами. Однажды вырезали статью, в которой речь шла о сделанном им открытии (одна очень интересная химическая реакция, открывавшая новые пути синтеза весьма важных производных, была названа его именем). И таких историй я мог бы припомнить изрядное множество. Ну или хотя бы рассказать о том, какими ко мне приходили посылки с книгами из Польши и Чехии. Или о том, как я получил письмо из Австралии, в котором парень предлагал мне встретиться в нашей минской гостинице, поскольку собирался остановиться в ней на пару дней... через четыре года после даты отправления. Или... ну да ладно.
Марчиньский же в Польше смотрите сами – числился с 1951 года в этом самом «Индексе», но, тем не менее, в 1958 году его повесть “Pieczeń z antylopy/Жаркое из антилопы” печатает в ПНР издательство “Sląsk” в серии «Библиотека Золотой Подковы» (замечательная, кстати сказать, серия, может быть мне удастся в дальнейшем кое-что о ней рассказать) и рассказ “Jego trzynasta ofiara/Его тринадцатая жертва” в антологии “Vanina Vanini/Ванина Ванини”.
В этом же 1958 году роман “Klopoty ze spadkiem/Хлопоты с наследством” печатает издательство “Iskry” в культовой серии «Клуб Серебряного Ключа».
В 1959 году “Sląsk” во все той же серии «Библиотека Золотой Подковы» печатает еще одну повесть Марчиньского – “Dwunasty telewizor/Двенадцатый телевизор” (и это первое книжное издание),
а также рассказы “Bialy jacht/Белая яхта” – в антологии “Bialy jacht I inne opowiadania/«Белая яхта» и другие рассказы” и рассказ “James Smith zabił człowieka/Джеймс Смит убил человека” – в антологии “James Smith zabił człowieka I inne opowiadania/«Джеймс Смит убил человека» и другие рассказы”, причем в обеих этих книжках имя Марчиньского вынесено на обложку.
Другие рассказы плюс статьи Марчиньского печатает в 60-х годах журнал “Przekrój”,
в нем же в 1978 году появляется статья Лешека Мазана«О писателе, которого звали Антоний Марчиньский», которой, кстати, воспользовались А. Хаска и Е. Стахович при подготовке своей публикации.
И в заключение немного о переводах книг Марчиньского на другие языки. Весьма рьяно переводили Марчиньского чехи. Вот всего лишь несколько из гораздо большего количества книг.
Переводили книги Марчиньского и литовцы:
Были, возможно, и переводы на другие языки — специально я их не искал. А вот переводов на русский язык я, хоть и искал, не нашел.
«…Он автор многих приключенческих и криминальных (детективных) книг, в т.ч. “Aloha/Алоха” (1929); “Czarci jar/Чертов яр (овраг) (1932); “Iperyt zwycięzca/Иприт-победитель” (1936); “Miłość szejka/Любовь шейха” (1932); “Mścicielka/Мстительница (1928); “Niewolnice z Long Island/Рабыни из Лонг-Айленда” (1930); “Przygoda w Biarritz/Приключение в Биаррице” (1934); “Skarb Garimpeira/Сокровище гаримпейра” (1938).
Написал несколько научно-фантастических романов: “Wyspa nieznana/Неизвестный остров” (часть 3 – “Królowa Othe”. Фантастический роман, “Wydawnictwo K. Rzepecki”, Poznań, 1929); “Upiory Atlantyku/Призраки Атлантики” (первая публикация в: "”Ilustrowany Kurier Codzienny"». 1928, № 260-361; 1929, № 2-215; отдельное издание -– "«Renaissance”. Warszawa, 1929; часть 2 – “Lot nad oceanem/Полет над океаном”. Warszawa, 1930); “Świat w płomieniach. Powieść z niedalekiej przyszłości/Мир в языках пламени. Роман из недалекого будущего” (“Rój”, Warszawa, 1928), “Nowa Atlantyda/Новая Атлантида” (роман для юношества, “Wydawnictwo S.A. Krzyżanowski”. Kraków, 1932), “Gaz 303/Газ 303” (первая публикация в: “Głos Narodu”, 1931, № 197-287; отдельное издание Poznań, 1932); “Jutro/Завтра” (“Wydawnictwo G. Wolff”, Kraków, 1934); “Byczy sen. Humoreski/Бычий сон. Юморески” (“Wydawnictwo Gebethner i Wolff”. Kraków, 1933, здесь, среди прочего, “Odgadywacz płci/Угадыватель пола”, “Genialny wynalazek/Гениальное изобретение”); “Bezgłośny piorun/Бесшумная молния” (“Drukarnia Bankowa”. Warszawa, 1937).
В популярных коммерческих приключенческо-фантастических романах Марчиньский прибегает к условности «чудесного изобретения», использует научно-фантастический реквизит, но в его произведениях много отсылок к польским делам, это намек на текущие социальные и политические проблемы.
Марчиньский — один из популярнейших авторов межвоенной фантастики, предсказывающий в огромных военных фресках борьбу на фронтах будущей мировой войны, столкновения между немцами и русскими, диверсионную деятельность агентов, желающих применить секретное оружие (изобретенное поляками и имеющее решающее значение для исхода войны; см. «Мир в языках пламени») Из нашумевших романов Марчиньского книга «Завтра» кажется наиболее интересной – написана в красочном, живом стиле, с большой проницательностью показывая истоки начала Второй мировой войны. Для молодежи предназначена «Новая Атлантида» , в которой появляется еще один миф независимой межвоенной Польши — мечта о заморской колонии, далеком острове, открытом экипажем корабля “Chrobry”. Марчиньский также является автором юморесок, в которых он высмеивает сумасшедших изобретателей и их безумные достижения, что как бы указывает на скептический подход к предмету и осознание своей литературной ограниченности».
Ну вот такая информация. Критики обвиняли Марчиньского в поверхностности, слабой работе над собственным языком, пристрастии к штампам, спешке и пр. и пр. И правда, кто-то из них подсчитал, что как-то он написал за два года 16 романов объемом в среднем 250 страниц каждый, то есть творил со средней скоростью 10-11 страниц в день…
А насчет поверхностности, мелкотемья? Он сам писал об этом так: “Слабее всего в кассовом отношении пошли те мои книги, в которых я — под плащиком приключенческого, как обычно, сюжета — протаскивал пацифизм, либерализм, гуманизм и ненависть к фашизму, готовившему тогда трагедию для Абиссинии, Испании и Польши. Как только мой роман казался властям либеральным, они использовали простой прием: его не разрешали продавать к книжных киосках на территории железнодорожных романов – и 40% тиража шли в переработку”. То есть писатель в Марчиньском неустанно сражался с издателем (напомню, что с 1931 года он сам издавал свои книги), и нетрудно догадаться, кто обычно побеждал.
И еще – это Марчиньский сотворил в своих книгах первого польского литературного частного детектива. В нескольких его книгах Рафал Крулик – репортер, легкий на подъем, симпатичный, ироничный, умный, влюбчивый, физически крепкий – «приключается» и расследует преступления на французских пляжах, в испанских замках, в резиденциях польских нефтяных магнатов.
И, как сообщает все та же «Википедия»: «Все его произведения были в 1951 году запрещены цензурой и подлежали немедленному изъятию из библиотек». Вот об этом, о цензуре в ПНР, мы и поговорим в следующей части этого поста.
облако тэгов
