И все же это не более чем отдельные книги, тонущие в быстром потоке польской прозы, зачастую и не претендующие даже на хоть сколько-нибудь высокую художественную ценность. Только в междувоенном двадцатилетии (1918 – 1939) научная фантастика становится более заметной, привлекает к себе литераторов, обладающих острым пером и богатым воображением. Приключенческую фантастику («Новая Атлантида/Nowa Atlantyda», 1931; «Завтра/Jutro», 1934; «Бесшумная молния/Bezglosny piorun», 1937) пишет Антоний Марчиньский/Antoni Marczyński (1889 – 1968), автор популярных детективных романов.
(Ох уж мне этот Марчиньский. Он был неутомимым и неисчерпаемым бульварным писателем (написал и издал 41 роман в 1927 –1939 годах). Мог писать по несколько романов в месяц и никогда не скрывал того, что занимается этим исключительно ради денег. Как правило, прежде печатал написанное в газетах и журналах, затем выходили в свет книжки – чтобы их издавать, в 1931 году основал собственное издательство. А еще надо учесть разбросанные там и сям несколько сотен рассказов, очерков, заметок, рецензий и пр. и пр. Просто бездонный кладезь для того смельчака, который решится составить его биобиблиографию для ФАНТЛАБа. Вот тут кроме одной из названных книг НФ еще парочка из не названных: «Газ 303/Gaz 303» (1931) и «Мир в огне/Świat w plomieniach» (1928). В первой -- гады-большевики изобрели жутко ядовитый газ, которым чуть было не потравили всех поляков. Во второй Польша воюет с коммунистической Россией, Румыния – с Финляндией, Германия – с Бельгией и Францией, Югославия – с Венгрией, и вообще все воюют со всеми.
И еще парочка: «Призраки Атлантического океана/Upiory Atlantyku» (1929) и продолжение «Полет над океаном/Lot nad oceanem» (1930).
И целый трехтомник фэнтези «Неизвестный остров/Wyspa nieznana» («Великаны/Olbrzymy», 1928; «Мстительница/Mscicielka», 1928; «Королева Отхе/Królowa Othe», 1929).
И триллеры с элементами мистики-фантастики: «Чертов яр/Czarci jar» (1932) и «Когда просыпается чудовище/Gdy bestia budzi sie».
И еще приключения с налетом экзотики: «Миссисипи/Missisipi» (1929), продолжение «Долорес де Монастерио/Dolores de Monasterio (1929); «Алоха/Aloha» (1929).
А также приключения с налетом восточной экзотики: «Жемчужина Шанхая/Perla Szanghaju» (1928). Эту книгу читали с румянцем на щеках в самые разные времена (и читают ныне – ну, может быть, уже без румянца).
Как, впрочем, и другие книги, написанные в том же духе, например вот эту вот трилогию: («Рабыни с Лонг Айленда/Newolnice z Long Island», 1930; ««Проклятый корабль/Przeklęty statek, 1930; «Черная Земля/Czarny Ląd», 1930).
И, надеюсь, мне не надо повторять, что названными книгами список творческого наследия А. Марчиньского не исчерпывается: там отыщутся и «Одна безумная ночь/Jedna szalona noc» (1938); и «Любовь шейха/Milość szejka» (1932); и «Последняя торпеда/Ostatnia torpeda» (1929); и «Любимец сеньорит/Ulubieniec seniorit» (1934); и «В подземельях Карфагена/W podziemiach Kartaginy» (1928); и … словом, много чего еще. W. )
Их фантастику не назовешь «научной», но сегодня, когда НФ склоняется в сторону аллегории, поспешно избавляясь от технических реквизитов, эти полувековой давности тексты становятся нам особенно близкими. Именно тогда дебютировал Антоний Ланге/Antoni Lange (1861 – 1929), автор «Миранды/Miranda» (1924), сборника рассказов «В четвертом измерении/W czwartym wymiarze» (1922), переводчик Эдгара Аллана По, Уэллса, Мейринка.
Мотивы «научного романа» можно проследить в пародиях Кароля Ижиковского/Karol Irzykowski (1873 – 1944). Научная фантастика появляется в дидактических романах для молодежи Марии Юлии Залеской/Maria Julia Zaleska (1831 – 1889), Софьи Урбановской/Zofia Urbanowska (1849 – 1939), Эразма Маевского/Erazm Majewski (1858 – 1922).
А ведь бок о бок с Уминьским писали фантастику и другие авторы: Влодзимеж Загурский/Włodzimierz Zagurski (1834 – 1902) – известный сатирик и фельетонист («В XX веке. Юмористическая фантазия/W XX wieku. Fantazja humorystyczna», 1896);
Сигурд Висьнëвский/Sygurd Wiśniowski (1841 – 1892) – журналист и путешественник, который за 16 лет до публикации «Человека-невидимки» Герберта Уэллса написал на подобную тему рассказ «Невидимый/Niewidzialny» (1881). Нельзя не заметить также интереса к науке у Болеслава Пруса/Bolesław Prus (1845 – 1912), который в «Кукле/Lalka» писал об изобретенном профессором Гейстом «металле легче воздуха».
В том, что этот мотив был важным для писателя, убеждает тот факт, что Прус собирался продолжить «Куклу» описанием дальнейшей жизни Вокульского (незавершенный роман «Слава/Sława», 1885). А ведь есть еще и рассказы Пруса, которые можно отнести к философским притчам («Сон/Sen», «Война и работа/Wojna i praca», «Странная история/Dziwna historia», «Месть/Zemsta»). Интересные выводы насчет взаимосвязи политики, науки и идеологии содержатся в «Фараоне/Faraon», «Эмансипантках/Emancypantki», даже кое-где в «Еженедельных хрониках/Kroniki Tygodniowe».
Грань между XIX и XX столетиями открывает новую страницу в истории жанра – «лунную трилогию» («На серебряном шаре (На серебряной планете)/Na srebrnym globie», 1903; «Победитель/Zwyciężca», 1910; «Старая Земля/Stara Ziemia», 1911 – указаны даты первых книжных изданий) поэта, драматурга, философа Ежи Жулавского/Jerzy Żuławski (1874 – 1915).
Для многих критиков именно эта трилогия – переиздаваемая и поныне – является краеугольным камнем здания польской фантастики. И не без причины. Ежи Жулавский с особенным вниманием приглядывается к связи этики и науки, доказывает, что техническое развитие несет в себе угрозу униформизму, порождает специализацию, творит новые классовые различия, обостряет чувство социальной несправедливости. В свою очередь, сама наука также зачастую не может дать ответы на основополагающие экзистенциальные вопросы, являя свое бессилие перед теми силами Природы, которые она исследует.
Хотя произведения Красицкого, Трипплина, Пруса переводили на другие языки, лишь «лунная трилогия» заняла достойное место в европейской сокровищнице жанра. Ее переводили на немецкий, русский, чешский языки, хотя она и не пользовалась такой же популярностью, как современные ей книги Курда Ласвица.
1. На внутренней странице передней обложки напечатано эссе Анджея Невядовского, посвященное истории польской фантастики.
ПОЖЕЛТЕВШИЕ СТРАНИЦЫ ПОЛЬСКОЙ ФАНТАСТИКИ
(Pożółkłe kartki polskiej fantastyki)
Как писать об истории польской фантастике, если у нас нет единого мнения относительно ее происхождения и сущности? Мы знаем лишь то, что она есть, функционирует как жанр, изменяется на наших глазах. Что в ней все больше становится чистой фантазии, аллегории, а понятие «наука» все чаще означает понятие «социология» или «история», открывает новые, не изведанные до сих пор миры. Каковы истоки польской научной фантастики? С чего она начиналась?
Если согласиться с тем, что первые «научные романы» имеют много общего с прогнозами утопистов, то нужно вспомнить об описывавшихся в XVIII – XIX веках полетах на Луну, совершаемых с помощью технических изобретений: летающих машин, воздушных шаров «нового типа», аппаратов тяжелее воздуха, трактовавшихся с известной долей осторожности и недоверия.
Уже в 1785 году Михал Димитр Краевский/Michał Dymitr Krajewski (1746 – 1817) – автор «Подолянки/Podolanka» и эпоса «Лешек Белый/Leszek Biały – напечатал историю «Войцех Здажиньский, жизнь свою и случаи из нее описывающий/Woiciech Zdarzyński zycie i przypadki swoje opisujący» о приключениях поляка на Луне. Спустя несколько десятков лет романист и путешественник Теодор Трипплин/Teodor Tripplin (1813 – 1881), полемизируя с концепциями Сирано де Бержерака, опубликовал «Путешествие по Луне, совершенное Серафином Болиньским/Podróż po Księżicu, odbytą przez Serafina Bolińskiego» (1858).
Много интересных технических концепций можно найти в «Путешествии в страну калëпув/Podróż do kraju Kalopów» (1817) Войцеха Гутковского/Wojciech Gutkowski, весьма специфичном для тех времен трактате, в котором автор усматривает возможность спасения Речи Посполитой в развитии военного искусства, архитектонической и медицинской наук. Именно Гутковский – офицер, масон, изобретатель – весьма убедительно писал о прототипах самолетов, танков, скорострельного оружия, о неприступных крепостях и обнесенных мощными укреплениями городах, шествуя по следам своих предшественников (особенно Ф. Бэкона с его «Новой Атлантидой», 1626), но адаптируя давние мечтания к политическим реалиям XIX века.
В некотором смысле предтечей нашей «научной фантазии» был Игнаций Красицкий/Ignacy Krasicki (1735 – 1801), автор «Истории/Historia» (1779), описывающей путешествие в будущее героя, хлебнувшего некоего чудесного зелья растительного происхождения (это видно также в некоторых фрагментах книги «Николая Досьвядчиньского случаи из жизни/Mikołaja Doświadczyńskiego przypadki» (1776), где речь идет о потерпевших фиаско реформаторских концепциях Жан-Жака Руссо.
А позже, спустя долгий период отсутствия в польской литературе технической утопии, появилось произведение, представляющее собой обширную картину общественной жизни, описание грядущей цивилизации – «История будущего/Historia przyszłości» (1829 – 1835 – 1842) Адама Мицкевича/Adam Mickiewicz (1748 – 1885). Уцелели лишь фрагменты этого произведения, но если верить друзьям Мицкевича, в этой его «Истории» нашлось место и для техники XXX столетия, и для революционных освободительных движений в Европе, и для преобразований этики и общественного мышления. Следует вспомнить, что будущее прогнозировали и другие романтики: Кароль Либельт/Karol Liebelt, Юзеф Богдан Дзеконьский/Józef Bohdan Dziekoński, Людвик Штырмер/Ludwik Sztyrmer.
Откровенно говоря, история польской научной фантастики начинается, однако, лишь у порога XX столетия. К преуспевшим ученикам Жюля Верна относится Владислав Уминьский/Władysław Umiński (1865 – 1954) – автор романов «Покорители океана/Zwycięzcy oceanu» (1891);
«На воздушном шаре к полюсу/Balonem do bieguna» (1894); «В неведомые миры/W nieznane światy» (1894; позднее издавалась как «На другую планету/Na drugą planetę»); «На самолете вокруг света/Samolotem dookoła świata» (1911);
«На другую планету/Na drugą planetę» (1913);
«Неземные миры/Zaziemskie światy» (1956).
Творчество Уминьского – это целый большой раздел в истории жанра. Автор «Покорителей океана», известный любителям приключенческой литературы еще по школьной программе, был не только популяризатором точных наук, но и осторожным прогнозистом, чье видение будущего оказало существенное влияние на восприятие и оценку такой прозы.
(Действительно, об Уминьском можно долго еще говорить. Вот, например, еще пара близких к НФ книг, не упомянутых в очерке: «В океанских глубинах/W glębinach oceanu» (1920) и «Волшебный корабль/Czarodziejski okręt» (1916).
И еще одна: «В подоблачных краях/W podoblocznych krainach» (1899).
И конечно, верно то, что он был хорошим фантастом, популяризатором науки, но надо также вспомнить, что писал он не только фантастику и научпоп. Вот еще три книги из его творческого наследия: «Флибустьеры/Flibustierowie» (1901), «Путешествие без денег/Podróż bez pieniędzy» (1894), «Тяжкий хлеб/Znojny chleb». О чем они – объяснять, надеюсь, не надо. W.)
Далее у Невядовского ВЕНГРИЯ. Предтеча – Мор Йокаи/Mor Jokai. Позже дебютировали М. Балло/M. Ballo, Хелтаи/J. Heltai, Насади/J. Naszady. До 1939 года к ним присоединились Д. Орбан/D. Orban, Санто/G. Szanto, К. Югес/К. Juges. Наши современники: Дьюла Фекете/Gyula Fekéte,Золтан Чернаи/Zoltan Csernai, Дьëрдь Кулин/Gyorgi Kulin, Петер Лендьел/Peter Lengyél, Петер Жолдош/Peter Zsoldos, Иштван Немере/Istvan Nemere. Заслуженный издатель и критик Петер Куцка/Peter Kuczka.
На польском языке к этому времени вышли романы П. Лендьела«Druga planeta słońca Ogg/Вторая планета солнца Огг» (1982); П. Жолдоша«Zadanie/Задача» (1982) и замечательная антология венгерской фантастики «Gwiazdy galaktyki/Звезды галактики» (1981), в состав которой вошли рассказы Петера Куцки/Peter Kuczka, Дьюлы Хернади/Gyula Hernádi, Габора Рубина/Gábor Rubin, Иштвана Эркени/Istvan Örkény, Гезы Лашко/Géza Laskó, Петера Сентмихайи Сабо/Peter Szentmihályi Szabo, Миклоша Ронасеги/Mikloś Ronaszegi, Эрвина Дьеркиана/Ervin Guerkyán, Шандора Сатмари/Sándor Szathmári, Фридьеша Каринти/Frigyes Karinthy, Золтана Чернаи/Zoltan Csernai, Йожефа Черны/Józef Cserna, Эндре Даража/Endre Darázs, Мора Йокаи/Mor Jókai, Габора Халлера/Gábor Haller, Лайоша Мештерхази/Lajos Mesterházi, Белы Булажа/Béla Bulázs, Дежë Кемени/Dezsö Kemény, Иштвана Касаша/Istvan Kaszas. И в антологии «Люди и звезды» -- опять же рассказы Дьюлы Фекете/Gyula Fekéte, Йожефа Черны/Józef Cserna, Дьюлы Хернади/Gyula Hernádi.
ЧЕХОСЛОВАКИЯ Отец-основатель – Карел Чапек/Karel Čapek. Далее Я. Вейсс/J. Weiss, Ф. Бегоунек/F. Běhounek, Л. Соучек/L. Souček, З. Вольный/Z. Volny. Отдельно Й. Несвадба/J. Nesvadba.
Произведения Карела Чапека вышли в свет уже через несколько лет после войны: в 1947 («Fabryka absolutu/Фабрика абсолюта») и в 1949 («Inwazja jaszczurów/Война с саламандрами»). В 1960 году был опубликован «Krakatit/Кракатит». Были изданы в польских переводах и некоторые другие книги Чапека. Имеются и переиздания.
В 1962 году была опубликована книга Яна Вейсса/Jan Weiss «Więzień zodiaku/Узник зодиака». На польском языке ко времени публикации эссе Невядовского вышли также три романа Франтишека Бегоунека: «Akcja “L”/Операция “Л”» (1962), «Robinsonowie kosmosu/Космические робинзоны» (1964) и «Na dwóch planetach/На двух планетах» (1967).
Вышла в свет трилогия Людвика Соучека: «Tajemnica ślepych ptaków/Тайна слепых птиц» (1968), «Znak jeźdźca (Runa Rider)/Знак наездника» (1970) и «Jezioro słonieczne/Солнечное озеро» (1972).
Был издан также роман Л. Соучека«Poskromiceli diabłów/Укротители чертей» (1967). В антологию «Люди и звезды» вошел рассказ Й. Несвадбы/J. Nesvadba.
И лишь через несколько лет выйдет замечательная антология чешской и словацкой фантастики «Cybernetyczne laleczki/Кибернетические куколки» (1987), в состав которой войдут рассказы Якуба Арбеса/Jakub Arbes, Алоиса Ирасека/Alois Jirasek, Иржи Карасека/Jiři Karasek, Карела Глоухи/Karel Hloucha, Карела Чапека/Karel Čapek, Яна Вейсса/Jan Weiss, Йозефа Несвадбы/Josef Nesvadba, Людвика Соучека/Ludvik Souček, Яна Ленчо/Jan Lenčo, Любомира Махачека/Lubomir Macháček, Антона Гикиша/Anton Hykiš, Зденека Вольного/Zdenek Volny, Людмилы Фрейовой/Ludmila Freyová, Онджея Неффа/Ondřej Neff, Вацлава Кайдоша/Vaćlav Kajdoš, Милоша Кратохвила/Miloś Kratochvil, Любомира Пока/Lubomir Pok, Альжбеты Шерберовой/Alžbeta Šerberová, Ярослава Вейса/Jaroslav Veis, Зденека Черника/Zdenĕk Černik, Владимира Храстины/Vladimir Chrastina.
ВОСТОЧНАЯ ГЕРМАНИЯ. Предтечи и отцы-основатели – Курд Лассвиц/Kurd Lasswitz (1848 – 1910) и Ханс Доминик/Hans Dominik (1872 – 1945). В 1960-х годах – Эберхард дель Антонио/Eberhardt del Antonio, Гюнтер Крупкат/Günter Krupkat, Лотар Вайзе/Lotar Weise, Карлос Раш/Carlos Rasch, Хайнер Ранк/Heiner Rank. В начале 1970-х годов дебютировали Карлхайнц Штайнмюллер/Karlheinz Steinmüller, Рольф Крон/Rolf Krohn, Франк Топпа/Frank Toppa, Эрик Симон/Eric Simon, Райнхард Хайнрих/Reinhard Heinrich.
Ни Лассвица, ни Доминика послевоенные польские читатели на своем родном языке так и не увидели. Да и вообще в переводе с немецкого к 1984 году вышли едва несколько книг: роман «Ekspedicja mikro/Экспедиция “Микро”» (1979) Александра Крëгера/Aleksander Kröger, роман «Łowcy meteorów/Охотники за метеорами» (1968) и сборник pассказов «Taniec potworów/Танец чудовищ» (1980) Карлоса Раша/Karlos Rasch.
А также сборник рассказов «Pierwsze podróże w czasie/Первые путешествия во времени»(1981) Эрика Симона/Eric Simon и Райнхарда Хайнриха/ Reinhard Heinrich.
И еще замечательная антология восточногерманской научной фантастики «Niemoc/Бессилие» (1983), в которую вошли рассказы Франца Фюманна/Franc Fümann, Гюнтера Крупката/Günter Krupkat, Карлхайнца Штайнмюллера/Karlheinz Steinmüller, Рольфа Крона/Rolf Krohn, Клауса Мëкеля/Klaus Möckel, Герхарда Бранстнера/Gerhard Branstner, Зигберта Г. Гюнцеля/Sigbert G. Güncel, Франка Топпе/Frank Toppe, Йоханны и Гюнтера Браун/Johanna i Günter Braun, Карл-Хайнца Якобса/Karl-Heinz Jakobs, Вольфа Вайтбрехта/Wolf Weitbrecht, Бернта Ульриха/Bernt Ulrich, Карл-Хайнца Тушеля/Karl-Heinz Tuschel. В антологию «Люди и звезды» вошел рассказ Рольфа Шнайдера/Rolf Schneider.
С румынского на польский вообще-то переводили мало. Из отдельных книг я могу припомнить лишь роман Константина Кублешана/ Constantin Cubleşan «Trawa/Трава» (1984).
Однако уже появилась представительная антология румынской фантастики «Uskok w czasie/Прыжок (отскок) во времени» (1982), в которую вошли рассказы Йона Хобаны/Ion Hobana, Адриана Рогоза/Adrian Rogoz, Войку Бугариу/Voicu Bugariu, Хории Арамэ/Horia Aramă, Минхи Моисеску/Minhea Moisescu, Георге Сэсэрмана/Gheorghe Săsărman, Владимира Колина/Vladimir Colin, Леонида Нямту/Leonid Neamtu, Виктора Кернбаха/Victor Kernbach, Овидиу Крохмэлничану /Ovidiu Chrohmalniceanu, Феликса Адерки/Felix Aderca, Константина Кублешана/Constantin Cubleşan, Оскара Лемнау/Oscar Lemnau, Мирчи Оприцы/Mircea Oprita, Тудора Аргези/Tudor Arghezi, Виктора Ефтимиу/Victor Eftimiu. В антологию «Люди и звезды» вошли рассказы Владимира Колина/Vladimir Colin и Йона Хобаны/Ion Hobana.
БОЛГАРИЯ . Наиболее известны Павел Вежинов, Любен Дилов, а также Атанас Наковский, Светослав Славчев и Эмил Манов.
Только в сборниках, антологиях и периодике. В антологию «Люди и звезды» вошли рассказы C. Славчева и П. Вежинова