Листая намедни один из романов Людмилы Улицкой, наткнулся на высказывания одного из персонажей, школьного учителя литературы. Он, словно ярый сторонник постмодернизма, утверждал, что великие произведения словесного искусства, скажем, пьесы Уильяма нашего Шекспира, имеют право на собственную реальность, в том смысле, что они не менее «живые», чем любой исторический нарратив.

Конечно, с этим можно спорить, а можно соглашаться. Дело отношения к истории, ребят. Однако стоит признать, что пьесы Шекспира создают свою собственную реальность, уникальное пространство-время, по своему и фантастичное, и реалистичное. Как-то даже и не удивляет, что Антоний может слушать бой механических часов, а Гамлет изъясняться изысканным языком куртуазного рыцарства. Пусть. Шекспир писал не для правдоподобия и не для понимания, он создавал художественные композиции, заставляя людей плакать и смеяться, переживать и ненавидеть. Это как раз тот случай, когда декорации пьесы, по сути, могут быть абсолютно пусты, словно в греческой трагедии, и главное разыгрывается между актёрами на сцене, именно они несут людям истины и переживания, находящиеся вне времени.

…Но, конечно, «хроники» Шекспира стоят несколько особняком. «Ричард II», «Генрих IV», «Генрих V», «Генрих VI», «Ричард III», «Генрих VIII»… Во первых, он описывает события, что называется, почти по горячим следам, они были относительно недавно от конца XVI в., и ещё не до конца обросли небылицами. Во вторых, он имеет дело с тонким материалом – с живыми людьми. Это не легендарные короли Лир и Цимбелин, это абсолютно живые люди, которые ходили по земле, чувствовали, дышали, совершали ошибки, жили, наконец. Но он всё одно берётся за этот неверный и хрупкий материал, продолжая вызывать у людей сложный комплекс эмоций и размышлений. Судьбы королей его собственной страны стали своеобразными притчами…

Но это только с одной стороны. А с другой, они тоже были частью своего времени. Центральный лондонский театр «Глобус» тоже же выдавал довольно конъюнктурные вещи, в том числе и в освещении деятельности королей предшествующей династии. Так что и пьесы Шекспира тоже превращаются в своего рода метанарратив, отражающий дух своей эпохи…

Вот это было бы интересно – сравнить образы шекспировских королей и современную ему политическую конъюнктуру. Но автор книжки, о которой я сегодня пишу, пошёл по иному пути, хотя и его постановка вопроса тоже интересна.

Виконт Джон Норвич (р. 1929) цепко связан с аристократической Англией, член Палаты Лордов и бывший дипломат в какой-то момент оставил карьеру и занялся писательским ремеслом и режиссурой. Старый аристократ всегда любил историю, причём историю политическую, историю персональную и родовую. В общем, историю государства и государственных мужей. Многое он писал об истории Византии, освящал перипетии интриг Венецианской республики, описывал героическую историю возникновения норманнского «Королевства обеих Сицилий», и так далее, и так далее, и так далее. Конечно, это всё не шедевры исторической мысли, но крепкие научно-популярные вещи, которые просто приятно посидеть и полистать. Гольный позитивист, сэр Норвич старается поменьше давать оценок и побольше излагать фактологии, предлагая читателю самому разбираться в сложных и неоднозначных перипетиях политической истории Европы…

Однако здесь сэр Норвич решил проявить исследовательский пыл, и даже поставил перед собой цель вне обычного описательства. Он взял знаменитые пьесы Шекспира, посвящённые английским королям, и сравнил их с историческими хрониками. Мы уже говорили, что драматург далеко не всегда был точен в изложении фактов, и зачастую пренебрегал ими во имя художественности. Так как же, размышляет Норвич, различить шекспировских персонажей и их реальных прототипов? Так и появилась книга «Shakespeare’s kings» (2000).

В принципе, он работает по своей излюбленной методике, просто излагая то, что можно выявить из хроник, и сравнивает это с текстом пьес, беря все «Хроники» (кроме «Короля Иоанна» и «Генриха VIII»), и включая сюда же пьесу сомнительной принадлежности «Эдуард III».

Однако Норвич, несмотря на свой «воинствующий позитивизм», всё же ставит весьма непростую проблему – проблему рефлексии истории собственной страны, оценки всего исторического периода правления Плантегенетов, когда Англия находилась в череде кризисов и кратковременных взлётов. Полтора века заговоров, сражений, династических браков и политических казней – вот что ждёт верного читателя на страницах книги Норвича. Здесь есть место и Столетней войне с кампаниями Чёрного принца и битвой при Азенкуре, и Столетней войне Ланкастеров и Йорков, являющейся одной из самых трагических страниц в истории Англии. Общий вывод автора достаточно прост: «В XIV и XV веках Англии не везло с королями». Эдуард III развязал кровопролитную войну, Ричард II заигрывался в самовластие, Генрих V слишком рано скончался, Генрих VI был полоумным… В общем, времена эти были сложными и непростыми.

Конечно же, Шекспир всё это отобразил в своих пьесах. Сэр Норвич тщательно следит за тем, как великий драматург вольно обращается с хронологией и жонглирует реальными историческими лицами, иногда насильно заставляя их плясать под свою авторскую дудку. А вот один из самых главным вопросов, о которых я уже говорил, он только упоминает вскользь. Шекспир творил во времена Елизаветы, и его популярные пьесы всё равно писались с оглядкой на эту весьма специфическую даму. Вот здесь было бы неплохо написать поподробнее, но старик Норвич не является, к сожалению, историком мысли и общественных настроений…

Так каков же вывод? Почтенный виконт усматривает в Шекспире государственника, главная мораль исторических пьес которого состоит в неизбежном триумфе государства. Да, править страной могут самые разные люди, но Англия переживёт их всех, избитая и разодранная, она всё равно будет жить… так, как она живёт во времена Елизаветы Тюдор. А что до исторической составляющей, которая интересовала нашего публициста – так он вполне признаёт право Шекспира на свою интерпретацию, которая и делает его пьесы бессмертными.

В общем, книга Норвича – неплохой, хоть и невыдающийся научпоп, который приятно читается. Главы маленькие, и читать за кофе по одной-две в неделю их одно удовольствие, чего и советую не слишком искушённым любителям политических интриг и сражений.

Что я могу добавить от себя? Я не спец по Шекспиру, и не слишком хорошо разбираюсь в политической истории позднего Средневековья, но скажу пару слов. Великий драматург творил в эпоху, когда складывалась ничем не ограниченная, абсолютная монархия, и, несмотря на развитие бюрократии, власть всё одно была очень персонализирована. Само собой, это отображается и в пьесах. Шекспир не слишком щадит своих героев, он не делает им скидку через божественную природу власти – плохой правитель есть плохой правитель, и больше ничего. Но само понимание того, какой должна быть монархия, не исчезало – это ясно читается в тексте пьес, особенно в «Ричарде III», и, в своём роде, Шекспир был певцом «правильной монархии», справедливо устроенного государства. Можно ли его за это осуждать? Наверное, нет, эпоха 1688 года ещё только маячила вдалеке, и люди жили всё ещё иными представлениями…

А что до проблемы правдоподобности… Я уже говорил, что Шекспир не творил абсолютно достоверных сюжетов. Ему это было не нужно. Он хотел о чём то рассказать людям, и создавал для этого собственный мир. Можно ли им заменить реальные жизни английских королей? Само собой, нет. Но мир Шекспира имеет, конечно, своё право на существование, ведь это тоже память людей, это образы, которые остаются в их разумах. Так что спор об этом бессмысленнен. Шекспир всё равно будет жить в веках.

Мир человека средневековья был мал, удобен, и вполне легко обозреваем. С самого рождения каждый знал своё место в жизни, мог никогда в жизни не пересекать границы своего маленького сущего, даже не пытаясь ударится о его границы. Люди, конечно, были во все времена разными, и некоторые из них постоянно пробовали пределы своей жизни на прочность – иначе никогда не было бы ни Ренессанса, ни Просвещения, ни НТР. Большая часть этих людей ушла, не оставив следов, растворившись в безмолвствующих миллионах прошлых эпох. Однако некоторые из них, в силу своего положения, блеснули яркой кометой, оставив в умах потомков свой незабываемый образ.

Поэтому одним из основных стержней «историографии романтизма» и политической истории в общем была и остаётся биография. Короли и императоры – вот главные герои многочисленных трудов по национальной истории, они, в своём роде, воплощали своей личностью всё государство, годами их жизни зачастую отмеряют целые эпохи в существовании многочисленных народностей. Да что там говорить, до сих пор отечественные школьные учебники построены по этому принципу, завещанному нами Николаем Карамзиным и Олегом Погодиным.

Но не будем отвлекаться на отечественную историю, повернём голову на Запад. Тамошнее Средневековье знает множество ярких имён, проживших насыщенную и интересную, полную событиями жизнь. Достойное место в плеяде правителей той эпохи занимает император Фридрих Штауфен, прозванный за свою густую рыжую бороду «Барбароссой» — в памяти современников и потомков он остался как император, полководец, стратег, дипломат, рыцарь, и так далее, и так далее… В общем, можно вспомнить блестящий портрет Фридриха в эковском «Баудолино».

У нас биографию Фридриха писал германист Василий Балакин (в серии ЖЗЛ), один из немногочисленных отечественных спецов по Heilige Romische Reich, кое-что писали и в XIX веке, когда только начиналась русская медиевистика. Однако в целом, как ни странно, медиевистика-германистика не получила такого уж большого развёртывания у нас, как, например, соответствующие школы по истории Англии, или, допустим, Франции. Конечно, у нас в советское время были великие историки уровня Александра Неусыхина, была плеяда его учеников, можно вспомнить при большом желании Моисея Смирина, Лидию Мильскую, Всеволода Ермолаева, более современных учёных – Михаила Бойцова, например, или Николая Ускова. Но в любом случае, исследований по истории Германии, особенно «классической эпохи» у нас исчезающее мало. В последние годы ситуация начала выправляться, появляются и отечественные книги по германистике, определённые лакуны можно восполнить и переводными работами.

Итак, перед нами книга австрийского историка Фердинанда Опля, первое издание которой было приурочено к 800-ю со дня нелепой смерти Фридриха I. Это довольно именитый специалист по истории Первого Рейха, скорее даже источниковед, поскольку активно участвует в издании древней серии Monumenta Germaniae Historica, где он с самых студенческих пор готовит к изданию Regesta Imperii, важнейший компедиум о деятельности германских императоров. Работа над «Регестами» Штауфеновских времён и подвела Опля к мысли написать биографию этого своеобразного исторического деятеля.

Как пишутся биографии? Есть два пути. Первый – просто изложить по хронологии деятельность Великого Деятеля, скурпулёзно собрав по этому поводу факты, и в строгом порядке их изложить. Второй – описать реалии и структуры той реальности, в которой жил человек, культуру, политику, экономику, социальное, а потом аккуратно ввести в эту систему координат главного героя, показав его место в этом непростом мире. Опль решил совместить обе, разделив книгу на две части.

В первой он, в полном следовании «Регестам» и прочим источникам изложил, что называется, «покадрово» всю деятельность Барбароссы как политика. Планомерно он описывает его восшествие на трон сначала в качестве короля, затем – императора, подробно разбирает сложные перипетии взаимоотношений с имперской знатью, как светской, так и духовной, рассказывает о многочисленных итальянских кампаниях Фридриха и взаимоотношениях с папской курией, и, под занавес, повествует о крестовом походе, в котором император и сложил свою голову.

Вторая часть несколько содержательнее: автор разворачивает повествование, что называется, «в горизонталь», вписывая императора в социально-политическую реальность Европы XII века. Опль пытается пролить свет на структуры общества, с которыми пришлось столкнуться Барбароссе по ходу правления, исходя из их собственного содержания. Так, он кратко описывает реалии самоуправления городов, рассказывает об объединениях знати, о том, как папская власть пыталась через клир подчинить себе imperium.

Стоит остановится здесь на двух моментах. Первое – Опль, вопреки традиционной историографии, пытается показать Барбароссу как многомерного «внутреннего» политика. Как правило, исследователи обращают внимание именно на итальянскую политику императора, говоря о том, что это было серьезным перекосом в его деятельности. Австрийский же историк пытается показать, что Фридрих активно вмешивался во внутренние дела Германии, участвуя во всех важных собраниях-hoftag, ловко дёргая за ниточки группировками знати, клира, зарождающимися городскими общинами, где нужно – сталкивая лбами, где нужно – привлекая на свою сторону.

Второе – автор рисует перед нами образ политических взаимоотношений Средневековья, которые построены прежде всего на личностных связях. Внешняя политика, внутренняя политика – всё это в равной степени подчинено конкретным взаимоотношениям династии Штауфенов с другими родами. Да, существуют определённые группировки, но прежде всего на первом плане – личности, с каждой из которых император имеет конкретные взаимоотношения. Сложная ленная система, доставшаяся Барбароссе от предыдущих веков существования государства, служит точкой его опоры, игры в divide et impera, благодаря которой он оставался могущественным владыкой государства с немалой властью, несмотря на противостояние Патримония и влияние имперского hoftag. В общем, в основе «феодализма» в неопозитивистской парадигме лежат связи между феодалами и ленниками, хотя автор и обращает внимание на городские общины (которые, впрочем, в комплексе данных отношений смотрятся несколько аномально).

Впрочем, эту книгу сложно назвать лёгким чтением. Опль, полностью следуя немецкой традиции историописания, почти всегда сух и скрупулезен, не впадая в пространные рассуждения о социальном, экономическом и политическом строе XII века.

Отсюда и исходит главная особенность этой биографии, которая может стать серьезным препятствием для начинающего «интерессанта». Главный герой книги – не эпоха Средневековья, а конкретный исторический деятель – Фридрих I Барбаросса, и все реалии этого мира служат лишь фоном для его политики. В книге Опля эпоха появляется только в тот момент, когда соприкасается с деяниями императора, и представлены в виде горизонтальных временных срезов, конкретных состояний социальных и политических реалий. Конечно, это не проблема сама по себе, однако она требует хорошего знания контекста эпохи.

В общем, пример не слишком яркой и объёмной (с точки зрения контекста), но информативной биографии. Для тех, кто желает увидеть широкую панораму жизни Германии, да и вообще Европы XII века, она вряд ли пригодится. Но для тех, кто интересуется жизнью одного из самых легендарных представителей династии Штауфенов, да и просто политическими реалиями и перипетиями той эпохи, она вполне подойдёт.

Что до попытки совмещения двух жанров, то формально оно состоялось, но – с сильным перекосом в сторону традиционной «личностной» биографии.

Военная история всегда будет популярна среди любителей. Кровавые битвы, красота оружия, большая политика – всё это действительно интересно, действительно привлекает взор. Мы воспринимаем сражение, войну как одно из самых захватывающих и интересных событий истории. Недаром огромным спросом пользуются энциклопедии о великих сражениях, каталоги оружия и доспехов, военные мемуары… И реконструкторское движение приобрело в наше время огромный размах – вспомнить хотя бы Грюнвальдский фестиваль 2010 года. Поэтому книги о военном искусстве всегда будут пользоваться спросом.

Эта книга является памятью моего студенческого увлечения военной историей. Конечно, перед глазами нынче встали иные проблемы, однако интерес – остался. Лет в 19 эта книга кажется шедевром исторической мысли, теперь же возникают определённые вопросы.

Сперва должен сказать, что она небезынтересна. Издание неплохо иллюстрировано. репродукции и фотографии выполнены достаточно качественно, хоть местами – и зернисто (первые были взяты из европейских изданий Osprey). Здесь ярко и доступно показывается ход знаменитых сражений Средневековья, иногда даже – с цитатами из источников, немало сведений о вооружении и амуниции воинов. Но!

Во первых – взглянем на список литературы. Выглядит он внушительно, ничего не скажешь. Однако из содержания книги ясно, что минимум половина, а скорее всего – намного больше, не пускалось в ход во время работы. Использовался Делюбрюк, это точно, Разин, Девриз, Дюпюи, фон Винклер, вроде бы – Перруа, Кесслер, Мишо. Но что делает, например, в списке сочинение Петра Бицилли о средневековой культуре? Что оттуда было взято? Или причём здесь «Песнь о Нибелунгах» — хоть убейте, не могу понять, что Жарков взял из её текста. А книга Михневича о иезуитах? Тоже мне не ясно.

Во вторых. Книга позиционируется, как работа, показывающая эволюцию тактик использования пехоты, в противовес рыцарской коннице. Конечно, толкового анализа здесь мы не увидим – такого как, например, у Эварта Окшотта. Основное – это описание сражений, в исходе которых пехтура сыграла более или менее важную роль – Хафрс-фьорд (872), Куртрэ (1302), Баннокберн (1314), Лаупене (1339), и ещё с десяток других. Единственная цель Жаркова – показать, что не только конницей была жива эпоха средневековья, но и пехота играла большую роль в военном деле. При этом он, в общем-то, забывает о том, что каждому времени и каждому региону соответствует своя специфика, свои индивидуальные особенности. Не было линейного развития военного дела — по крайней мере, до конца XV в., когда начали серьёзно и целенаправленно совершенствовать оружие для пехоты.

Другой недостаток. Повествование вообще не разбивается на части и параграфы, текст един и неделим, что делает чтение несколько неудобным. Между описаниями битв следует краткий рассказ о значении сего события, и перескока к следующей, быть может, совсем иной теме. Книжка лишена структуры как класса – единый текст выливает на читателя огромное количество информации, не давая ему ни передышки, ни времени для размышлений.

Конечно, человеку «в теме» здесь искать нечего. Ну а в целом – ничего. Написано живенько, хотя и без огонька, информации достаточно много. Другое дело, что Жарков, мягко говоря, нетворчески подошёл к делу, и скомпилировал работы других авторов – часто весьма слабо соблюдая последовательность и равномерность этих кусков. Для любителя, впрочем, совсем неплохая компиляция, который позволит несведущему человеку, начавшему увлекаться военным делом, приобрести базовые знания. Так что – рекомендую только новичкам на бурном и тёмном поле исторической науки.

Небольшой блог в ЖЖ — http://alisterorm.livejournal.com/