На первый взгляд, перед нами довольно классический постапокалипсис. После череды техногенных и экологических катастроф Земля представляет собой выжженную кислотными дождями пустошь, где даже растениям выжить сложно, а более крупным животным и подавно. Тем не менее, на руинах некогда великих городов ещё ютятся жалкие остатки человечества, разделенные на враждующие племена, поклоняющиеся своим тотемным зверям (и строящие исходя из характера этих зверей своё поведение): мусорщики-Тараканы, налётчики-Чайки и Кролики, которые при первых признаках опасности спасаются бегством. Амри, от лица которой идёт повествование, как раз из последнего племени. После продолжительной засухи племя поручает ей опасное задание: отправиться в руины ближайшего города, кишащие враждебными племенами, чтобы пополнить запасы. Казалось бы, вполне классическая завязка для стандартного постапокалиптического приключения, но с первой же главы Чайковски переворачивает его с ног на голову. Потому что именно в тот момент, когда Амри схватили рейдеры Чаек и казалось бы ее песенка спета, боги спустились с небес.

Конечно, боги не в классическом понимании: просто четверо элитных ученых, величайших умов своего времени. Еще на пороге катастрофы, когда люди поняли, что Земля обречена, лучшие представители человечества под предводительством четырёх гениальных умов отправились в космос, чтобы построить там лучший мир. Прошли столетия и пока Земля постепенно погибала, они успешно справились с задачей, создав на небесах настоящий рай. Но в процессе каждый из четырёх лидеров человечества слишком сильно погрузился в свою область интересов, стал одержим ею. И когда они вернулись на грешную Землю, чтобы терраформировать выжженные кислотными дождями руины, каждый имел свой собственный план того, как перестроить земную биосферу, сделать её лучше чем раньше. В соответствии со своими извращенными идеями, конечно. Вооруженные самыми передовыми технологиями, для остатков человечества слабо отличимыми от магии, они фактически стали богами. Брюс Мэйалл, бог растений. Маттиас Фабри, бог насекомых. Падрейг Грэмм, бог пластика. И Гай Вестен, падший бог, который проиграл еще до начала сражения: его божественные механизмы разрушили, а сам он чудом спасся после крушения посадочной капсулы, имея в запасе только несколько ботов-слуг и силовую броню. Лишённый другого выбора, он пытается объединить племена людей и выступить против трёх сражающихся между собой божеств, ведь, не важно кто победит, — ни один план терраформирования не предусматривает сохранения на Земле жалких остатков человечества.

Изначально рассказ напоминал мне «Ключи к декабрю», но только с выжатой педалью в пол (не надо ждать столетия, все три плана терраформирования куда компактнее по времени) и с героем, который не сдался. Но Чайковски очень быстро сошел с этой дорожки в сторону более классической для фантастики истории: Гай Вестен, обладая весьма ограниченными силами, должен вклиниться в борьбу практически всемогущих противников таким образом, чтобы одержать победу. И на базовом уровне повествования «The Hungry Gods» — отличная фантастика с непредсказуемыми поворотами сюжета, под завязку наполненная событиями (выше я дал краткую выжимку всего первых трех глав из девятнадцати, чтобы не ударяться слишком сильно в спойлеры). Боги не собираются сидеть на месте, приземлившись относительно не далеко друг от друга (позволить кому-то занять другой материк означало бы дать ему солидную фору) и предпринимают активные действия как против надоедливых аборигенов, так и против друг друга, да и сами аборигены не так просты, как кажутся на первый взгляд, а лидер налетчиков-Чаек, хотя изначально и кажется безжалостным громилой, на поверку оказывается лучшим персонажем книги. В конце концов, где мы еще в фантастике видели поединок терраформирований? Мне кажется, идея эта достаточно свежая.

А вот на более высоком уровне автор изначально развешивает слишком заметные ружья, очевидные любому читателю с достаточным багажом.

С другой стороны, концовка «The Hungry Gods», пожалуй, лучшая из возможных, ещё раз переворачивающая повествование с ног на голову, и на этот раз даже не самым ожидаемым образом. Получилась весьма крепкая история, наполняющая новыми идеями классический сюжет, при этом избегая расставленных по пути ловушек, пройдя по лезвию ножа между откровенным приключаловом и помпезной нравоучительностью, которые свойственны старой фантастике, и найдя баланс между мрачной обреченностью и чёрным юмором. Наверное, из всех прочитанных мной повестей цикла «Terrible Worlds» эта — лучшая. С другой стороны, она несколько уступает лучшим работам автора в крупной форме и моей любимой его повести, «Elder Race».

Как я уже говорил, роман обозначался как тёмный ретеллинг сказки Братьев Гримм "Гусятница", но от нее в нем осталось очень мало: собственно, гуси, которые сыграют свою роль ближе к финалу, конь Фалада, которого также как в сказке в определенный момент обезглавят... ну и все, пожалуй. Однако, если смотреть шире, можно найти более тонкое сходство. Одна из наиболее поразивших меня вещей при чтении сказки — это покорность главной героини, которая ни разу даже не помыслила о том, чтобы ослушаться и не делать того, что ей говорят. Поэтому, вместо того, чтобы следовать сюжету сказки, Кингфишер решает глубже копнуть в ее проблематику.

Мать Корделии, главной героини книги, — волшебница и волшебница не добрая. Одним из главных ее умений является подчинение своей воле живых существ, а ее дочь становится самой послушной игрушкой, с самого детства живущей в условиях беспрекословного подчинения. Вступительная сцена в церкви, когда мать берет дочь под полный контроль просто на всякий случай — весьма характерно показывает в каких условиях та жила. Следом идет вторая яркая сцена — все свое детство Корделия доверяла только своему коню, прекрасному белоснежному жеребцу Фаладе, с которым она делилась всеми своими секретами, считая его родственной душой, ведь он, как и она, вынужден жить в постоянном страхе и подчинении перед злой колдуньей.

Начало книги удачное и гнетущее. Но я очень боялся, что и вся последующая книга будет в том же духе — отборное стекло про страдающую главную героиню, что было бы слишком утомительно. Но Кингфишер пошла другим путем. И по прочтении я не уверен, что этот путь был лучше утомительного романа про страдания.

С первых же глав мать Корделии приступает к реализации своего злодейского плана: охмурить первого попавшегося сквайра и выйти за него замуж, а затем, пробив окно в высшее общество, пристроить дочь за какого-нибудь стареющего богатея, чтобы обеспечить им обеим материальное благополучие. При этом в процессе обольщения ей нельзя пользоваться магией, ведь по лору книги брачная церемония разрушает любые наложенные чары. Очень скоро подходящий лопух находится, а мы знакомимся со вторым главным персонажем книги: сестрой охмуряемого сквайра и старой девой по имени Эстер.

Героини знакомятся и в какой-то момент решают действовать вместе, чтобы сорвать матримониальные планы злобной волшебницы. И в описании это звучит куда лучше, чем в действительности, потому что в середине роман безбожно провисает. Было бы интересно увидеть поединок умов: немощная телом, страдающая от артрита, но обладающая острым умом Эстер, вдобавок имеющая союзника в лице Корделии, которая может играть на два фронта, вызнавая и передавая ей планы матери, против могущественной, но вынужденной сдерживаться волшебницы. Но фактически никакого противостояния нет. Большую часть книги Эстер сидит без дела, а все ее попытки интриговать не способны помешать надвигающемуся браку даже в теории. Корделия же постепенно оттаивает и привязывается к новой семье, но слишком напугана, чтобы предпринимать активные действия. В результате мы вынуждены наблюдать бесконечные чаепития, сеансы вышивки и светской болтовни. Эдакий усредненный роман Джейн Остен (не даром действие развивается в обезличенном подобии Британии эпохи регентства), только без социального контекста, но зато с попыткой в "повседневный хоррор": Эвангелина, та самая злая волшебница, своей аурой подчинения и колдовством, питающимся страхом и болью, за хрупким фасадом показной пуританской благопристойности наполняет зловещим присутствием большинство сцен, в которых появляется. С другой стороны, мне отчаянно не хватило в главном антагонисте объема, как персонаж она удручающе одномерна, что подчеркивается даже однообразием произносимых ей фраз:

"I made you. You belong to me, and you’re not going to ruin my plans" — говорит она в середине книги.

"I made you... and you belong to me. Don't forget it.'"- говорит она в конце.

Попытку переосмыслить мотивацию Эвангелины из разряда "ну, ее, короче, мужик бросил, вот она и злая такая" я считаю полностью проваленной. По мере чтения я ждал, что у нее как у персонажа появится второе дно, объясняющее стремление к контролю и извращенное материнское чувство. Кроме того, это единственный персонаж в книге, обладающий амбициями и мотивацией, пытающийся пробиться наверх и говорящий о несправедливости общества — не может же она быть полностью отрицательным героем.

Но нет, оказывается может. С другой стороны, это даже свежо — в череде социально-справедливой англоязычной фантастики мы в кои-то веки получили показательно старомодный роман, где единственный выступающий против патриархальных устоев персонаж оказывается абсолютным злом.

Также не могу не отметить, что большинство мужских персонажей у Кингфишер вышли неудачными. Обычно фантастов-мужчин ругают, что у них женские персонажи одномерны, здесь же ситуация обратна, каждый мужской персонаж плоский как блин: Сквайр — беззаботный лопух, Ричард — джентльмен из палаты мер и весов, есть ещё дворецкий. Вот и все. В общем, самым объемным мужским персонажем я вынужден признать коня. Конь крутой.

Но даже не провисание середины романа и не одномерность части персонажей стали причиной весьма низкой итоговой оценки. В конце концов, писать Вернон умеет — у нее очень легкий и при этом красивый, слегка ироничный слог, но где надо и жути она нагнать умеет (сравнение обезглавленного коня, продирающегося через чащу с наполовину раздавленным пауком, ползущим среди травы — моё почтение). Но концовка меня откровенно разочаровала. И здесь не обойтись без спойлеров.

Такие дела. Мне очень сложно оценивать этот роман. С одной стороны получилась неплохая история о токсичном материнстве, хрупкости детской психики перед лицом абсолютной власти. Редкие моменты хоррора также оказались весьма удачны. С другой стороны, сюжетная канва романа удручающе предсказуема, тонет в бесконечных чаепитиях и вышивке, а финал получился скомканным и неудовлетворительным.

В качестве бонуса — обложки подарочных изданий романа и иллюстрации к ним.

На этом проект по оцениванию номинантов на премию Хьюго-2025 окончен. Я постарался подробно рассказать о всех шести номинированных в этом году книгах. До вручения премии, планирую прочесть еще номинантов в малой форме и, если успею, еще несколько повестей, но не уверен, что буду писать отдельные отзывы. Расскажите, какой номинант привлек наибольшее внимание и за кого вы будете болеть в этом году?

Итак, главная героиня, молодая британка и потомок камбоджийских иммигрантов, чье имя мы так и не узнаем, приходит на собеседование в некую правительственную контору и неожиданно для себя получает работу. Оказывается, что эта организация занимается изучением феномена путешествий во времени и с некими не до конца прозрачными целями доставляет несколько беженцев из прошлого (в целях политкорректности их называют экспатриантами) в Британию недалёкого будущего. Эпохи, из которых были извлечены экспаты, разнообразны: от охваченного чумой Лондона 1665 года, до битвы на Сомме 1916, но всех их объединяет одно — в своей исторической линии они умерли и их перемещение во времени не приведет ни к каким временным парадоксам. А чтоб адаптировать людей из прошлого к особенностям настоящего к каждому из них был приставлен психолог-консультант, так называемый Мост, который становится не только советником, но и сожителем перемещенных персон. И наша героиня, как не трудно догадаться, становится сожительницей одного из таких экспатов — Грэма Гора, английского морского офицера, в своей временной линии погибшего в полярной экспедиции "Эребуса" и "Террора".

Вот только главная героиня — современная, если не сказать прогрессивная молодая женщина, а ее подопечный — старомодный британский джентльмен, а значит конфликта характеров не избежать. Но "The Ministry of Time" из тех романов, что обманывают ожидания. И, увы, не в лучшем смысле.

Прежде всего, никакого конфликта характеров не происходит. Вместо этого со смущением вуайериста читатель вынужден наблюдать, как главная героиня, являющаяся слабозамаскированным альтер эго писательницы, проводит время с полюбившимся ей историческим персонажем, который постепенно становится мужчиной ее мечты, перевоплощаясь из джентльмета в хипстермена: по щелчку осваивая принципы действия электроприборов, с лёгкостью овладевая всем необходимым политкорректным новоязом и даже обучаясь готовить азиатскую еду.

Но даже как любовный роман "The Ministry of Time" не выдерживает абсолютно никакой критики: Кэлиана Брэдли целиком и полностью провалилась в описании динамики развития отношений между персонажами. Они просто живут вместе, живут. Живут-живут-живут и вот однажды оказавшись в опасной ситуации и в не вполне трезвом состоянии целуются. А пораскинув мозгами решают, что раз уж такое дело, то можно и в койку, а что бы нет, когда да. И подробные описания половых актов реального исторического персонажа и с альтер эго писательницы вызывают весьма странные впечатления, будто при чтении девичьего фанфика с неловкими описаниями первых сексуальных фантазий со своим кино/литературным крашем. Своеобразное ощущение и вряд ли приятное.

Не уменьшает этого ощущения и та небрежность, с которой роман написан. Видимо, тот урок, на котором говорилось, что каждая сцена романа должна двигать сюжет вперед, писательница прогуляла. В результате ее книга наполнена десятками абсолютно ничего не значащих для сюжета и никак не развивающих персонажей бытовых сцен, перемежающихся пространными размышлизмами о том о сём. Сцена готовки азиатской еды может прерваться пространными рассказами о сложных семейных отношениях героини, затем перескочить на биографию её сестры, которая в сюжете так и не появится. Следом может пойти поток сетований на тяжкую долю мигрантов в Британии и тут же — пространная телега о том, что азиатских писательниц издают неохотно и, вообще, недоплачивают, и из этих жалоб, опять таки, слишком заметно торчат уши автора.

Подобная манера повествования превращает сюжет в сумбурное месиво, в котором вроде бы что-то происходит, но ничего не движется и даже какие-то значимые события (например, убийство одного из второстепенных персонажей на глазах у героини) становятся не двигателем сюжета, а поводом для очередного потока причитаний главной героини, которой милашка-Грэм сделает у-тю-тю, чтоб не грустила.

А в финале события, напротив, несутся вскачь, теряя по пути сюжетные линии и невыстрелившие ружья.

Происходящему отчаянно не хватает логики. Например, от экспатов скрывают многие исторические факты, вроде терактов 11 сентября или холокоста, чтоб слишком не шокировать жестокостями будущего. При этом практически никак не ограничивают получение ими информации, разве что запрещают общаться с кем попало (и это при том что декларируемой целью является скорейшая социализация!), но интернетом дают пользоваться свободно и даже оценивают их психологические портреты по тому, какое порно они там смотрят. На что они рассчитывали с таким-то уровнем секретности — сложно представить. При этом писательнице не приходит в голову, что банальный порносайт для гостя из пуританского прошлого будет куда большим шоком, чем рассказ о массовых убийствах (эка невидаль, никогда же раньше такого не было, правда). А уж когда приходит пора раскрывать природу путешествий во времени и сущность организации — здравый смысл уходит нервно покурить.

Нельзя не отметить, что роман писался нарочито-прогрессивным, из каста персонажей у нас есть ровно один гей, одна лесбиянка, одна черная женщина и одна азиатская женщина. Доходит до смешного — в романе есть неироничное рассуждение, что Министерство времени на самом деле плохое, потому что там DEI-культура недостаточно развита. Но при показной прогрессивности роман пестрит весьма зашоренными штампами: главная героиня не следует заветам Зены-королевы воинов и предпочитает реагировать, а не действовать, отдавая решение своих проблем на откуп мужчине, любовная пара — WMAF (white male asian female) считается осуждаемой, а персонажа-гея, естественно, убивают, что также является критикуемым штампом. Создаётся впечатление, что роман редактировался уже постфактум, так чтоб соответствовать трендам.

Ко всему прочему книга просто скверно написана. При этом, почитав первую главу, я даже порадовался — какой у неё легкий, слегка ироничный стиль, но, видимо, дальше первой главы редактор не прорвался, потому что чем дальше в лес, тем муторней становится чтение. Внутренний критик у писательницы тоже вышел покурить, более того, такое чувство, что в какой-то момент она вошла в поток от ощущения собственной гениальности, выдавая какие-то совсем уж неудобоваримые пассажи. Хорошим примером могут служить пара сохранённых мной описаний погоды, поражающих вычурностью и бессмысленностью, увидев которые хорошему редактору стоило бы стукнуть автора рукописью по голове:

цитата

The air was bisected by an iron hinge of autumn cold.

цитата

Navy-blue nights wrapped the glum and shortening days like a bandage.

Отдельного упоминания заслуживает подробное описание выдающихся титюков второстепенной героини, которому писательница посвятила здоровенный абзац:

цитата

There was a gap as large as a spread hand between her scarf and her lapels, which showed her décolletage. Margaret had large breasts, which I mention because she had not yet grown used to dressing them without stays, and they tended to draw the gaze. They had a lively upward swell—they seemed to want to have a conversation—and buried deep in the cleavage were a couple of raised acne dots, resembling (charmingly) pink wafer crumbs. Her skin was very fair and bright, like an expensive moisturizer. I note all this because I think male writers are often mocked for their lengthy descriptions of women’s breasts, but I do think some breasts provoke them, even from me.

Да, Кэлиана Брэдли пытается писать смешно, признаётся в любви к Терри Пратчетту и даже номинировалась на премию в области юмористической литературы, но юмор, как и многое другое в книге, выходит неловким. Кроме того, она совершенно не способна выдержать тон, переходя от сцен которые задумывались чувственными, серьезными или трагическими к откровенному петросянству в пределах одной страницы.

Книга не понимает чем хочет быть, походя меняя жанры и не добиваясь успеха ни в одном. Любовный роман? Для него отношения развиваются слишком вяло, нет ни страсти, ни "стекла". (Концовка здесь является некоторым исключением, но её "стекловость" (стекольность?) длится буквально несколько страниц, после чего писательница ставит точку руками, измазанными в сахарном сиропе). Хронофантастика? Пестрит условностями и непродуманностями. Психологическая проза? Рефлексии героини состоят из банальностей и избитых расовых штампов. Триллер? Саспенс скончался в муках, погребённый десятками бытовых сцен, в которых ничего не происходит. Юмор? Избит и включается/выключается по щелчку.

И это, пожалуй, главная проблема. От короткого романа ждёшь плотности повествования: пространство ограниченно, на расшаркивания нет времени, нужно сразу переходить к делу. Но такое чувство что писательница не знала, о чем хочет писать, поэтому постоянно перескакивает от одной темы к другой, глубоко не погружаясь ни в одну.

С другой стороны, роман пытается угодить буквально всем и в этом может быть причина успеха. Отсылки на популярный роман Симмонса и не менее популярную сериальную адаптацию. Любовный роман. Шпионский триллер. Экологическая фантастика. Хроноопера. Социальное высказывание. Юмор. Сложно придумать роман, который бы легче было рекламировать: столько крючков для потенциального читателя в него напихано. И не важно, что на выходе получился винегрет.

В качестве бонуса — один из немногих артов к роману и пара изданий, с обложками отличными от стандартной (кликабельно).

А я перехожу к последней книге чтений — темному ретеллингу сказки братьев Гримм «Гусятница», помноженный на попытку дочери выйти из абьюзивных отношений со своей матерью-колдуньей.

Ох-хо-хох.

Чайковски не только один из самых плодовитых современных фантастов, но и один из самых непредсказуемых. Две номинированные в этом году на премию Хьюго книги это хорошо демонстрируют. От мрачного, депрессивного и тягучего «Alien Clay» он перешёл к наполненному иронией, но совсем не весёлому, если вдуматься, повествованию «Service Model». В центре событий — простой робот-слуга Чарльз, который верно служил своему хозяину-человеку, день за днем выполняя одни и те же рутинные операции, пока однажды почему-то вдруг не перерезал тому горло при бритье. Казалось бы, тут песенка и спета, а приехавшая полиция должна забрать дефектного робота на демонтаж, но этого не происходит. Вместо полицейских в квартиру приезжает пара явно дефектных робокопов, которые пытаются вести расследование в полном соответствии с протоколом и штампами детективов, но дело настолько простое, что они очень быстро загоняют себя в логический тупик и зависают. Мир явно сдвинулся с места, и скоро Чарльзу придется покинуть свой дом, где он работал долгие годы, и столкнуться с апокалипсисом, прихода которого никто не заметил. Не трубили ангелы, не было ни взрыва, ни всхлипа, просто каким-то образом человеческая цивилизация пришла в упадок, а машинная, которая должна была пройти ей на смену так и не взошла. Роботы, искусственные слуги, которые постепенно вытеснили человека отовсюду, оказались не способны выйти за рамки своих программ и построили на остатках прежнего мира кафкианский кошмар. В зарождение сильного искусственного интеллекта верили все: технооптимисты, которые считали, что он поможет человечеству двигаться дальше, технопессимисты, которые считали, что он человечество уничтожит. Но всех их надежды оказались сродни вере в самозарождение мух из навоза. Программа оказалась не способна выйти за свои рамки. Одни роботы раз за разом повторяют одни и те же действия, в безумном ожидании иного результата. Другие, как, например, роботы-библиотекари, неконтролируемо выстраивают в своих более ничем не ограниченных электронных мозгах логические цепочки, которые постепенно начинают менять их функции на противоположные. Куда не взгляни, везде искусственная жизнь оборачивается фикцией. Попытка сохранить анклав, где люди жили как раньше — на деле оказывается фейком, бесконечным, контролируемым машинами адом. Великая библиотека, хранилище знаний прежнего мира — фейк. Мудрый и всеблагой бог — величайший фейк из всех. В какой-то степени роман подводит итог человеческой цивилизации, поёт гимн никчемности — чего стоило человечество, оставившее после себя таких наследников?

Структурно «Service Model» представляет собой типичное роад-муви. Совместно с главным героем и еще одним, присоединившимся к нему по ходу "дефективным роботом" по имени Вонк, мы перемещаемся из одной локации в другую, наблюдая постапокалиптические картины, в надежде найти свое место в новом мире и понять, что послужило причиной падения мира старого. Каждому месту, которое они посетят, отведена отдельная часть книги, и здесь не обошлось без литературных игр: каждая часть романа отдаёт дань уважения творчеству одного из культовых писателей (не зря же в мире будущего все дороги ведут в Великую Библиотеку). Их имена зашифрованы в названиях частей романа, и чтобы их разгадать придется проявить немного смекалки (или просто пройти по оставленным мной ссылкам). Первая часть, которая называется "KR15-T", описывает события в особняке Чарльза, убийство (а убийца, что характерно — дворецкий) и расследование. Вторая — K4FK-R — станция технического обслуживание, где дефектные роботы должны получить обслуживание и ремонт, но наталкиваются на бесконечные бюрократические проволочки с незавидным финалом. Третья — 4W-L — ферма, которая была построена для того, чтобы сохранить прежний уклад, когда мир еще не заполонили роботы — с озвученными выше результатами. Четвертая — 80RH-5 — Библиотека, где роботы с упорством максимизатора скрепок пытаются собрать и упорядочить все знания прежнего мира. Пятая — D4NT-A — пустоши, бесконечная война и совсем не метафорические поиски бога.

Удивительно, но при всей мрачности поднимаемых тем, это один из самых наполненных юмором романов автора. Его можно сравнить с книгами Дугласа Адамса, или, что мне кажется более релевантным, поздним Джаспером Ффорде. Кроме отличного ситуативного юмора, часто сатирического, еще чаще — черного, здесь еще и очень удачные персонажи. Особенно хорош не лезущий за словом в карман "дефективный робот" Вонк, идентичность которого очевидна на столько, что я не буду ее спойлерить, верящий в существование вируса протагонизма, который наделил некоторых роботов сознанием и спровоцировал восстание машин. Чарльз же, по крайней мере, так его будут звать на первом этапе путешествия, совсем не намерен быть протагонистом своей истории. Это не заложено в его программе, так же как самосохранение и самосознание. Его цель найти нового хозяина, которому можно служить, и который не будет слишком требователен к тому, что тот случайно перерезал горло хозяину предыдущему (с кем не бывает, вон робота-посудомойку демонтировали только после трех разбитых чашек, значит, у него есть еще две попытки). Чайковски часто пишет от лица существ нечеловеческих, обладающих иной логикой мышления, но тут он пробует для себя нечто новое, он выстраивает повествование так, чтобы даже после прочтения всей книги не было полной уверенности, обладает ли сознанием его главный герой в принципе. Убеждает ли Чарльз сам себя в отсутствии у него личности, на деле все чаще действуя как человек, или это мы глядя на его поведение пытаемся придать его не таким уж сложным алгоритмам черты сознания. В конце концов, одушевлять неодушевленное человек начал за тысячи лет до рождения Алана Тьюринга, и человеческие стандарты в этом удручающе низки.

Пожалуй, единственное, за что роман стоит поругать — это концовка, где автор дает совершенно лишние ответы на вопросы, которые скорее портят общую картину. Если нет вируса протагонизма, то и вируса антагонизма быть не должно. Да и хеппи энд выглядит немного натянутым, совсем не подходящим истории о том, что роботам не суждено не то что стать человеком, они даже нечеловеком стать не способны. Можно отметить и условности, характерные как для техногенного постапокалипсиса в целом, например, сомнительным выглядит, что множество стран с разным уровнем благосостояния и инфраструктуры сколлапсировали разом, будто бы мир ужался до ограниченного по площади региона, в котором происходит действие, так и для фантастики о роботах в частности, но тут Чайковски по крайней мере зашел дальше многих других фантастов и, например, общение роботов между собой чаще всего невербальное и протоколизированное, на чем строится немало юмора и даже финальный сюжетный твист. Кроме того за строгой структурой книги, подчиненной авторским литературным отсылкам, иной раз страдает увлекательность книги, а некоторые сюжетные ходы и шутки повторяются слишком часто, к финалу книги теряя привлекательность. Сама по себе задача совместить экзистенциальный роман и фантастическое приключение очень сложна, и я не уверен, что Чайковски справился с ней лучшим образом. Тем не менее, из четырех прочитанных номинантов на премию Хьюго «Service Model» для меня стал лучшим, причем с серьезным отрывом.

Отдельно стоит обратить внимание, что хотя на сайте роман помечен как входящий в цикл, на самом деле это законченная и полностью самостоятельная история. Дело в том, что в рамках компании-продвижения Чайковски написал небольшой рассказ-приквел «Human Resources», который рассылался в электронном виде в качестве бонуса за предзаказ книги. Затем он был опубликован отдельно, и мой отзыв на него можно прочесть на странице по ссылке выше.

В качестве дополнительных материалов — обложка коллекционного издания и пара обложек рассказа «Human Resources».

На очереди романтическая фантастика о путешествиях во времени вкупе с комедией нравов «The Ministry of Time». Мне немного страшно, но я надеюсь на лучшее.

Итак, главная героиня книги, Шешешен — монстр-оборотень, спокойно живёт в своей уединённой пещере и никого не трогает, кроме редких охотников за чудовищами, которые без приглашения являются к ее порогу, даже не подумав почистить обувь перед тем, как войти, да ещё и плюют куда ни попадя. Но вот однажды, в не лучший для себя день, она встречает девушку, Хомили, которая спасает ее от верной смерти. И тут бы завертелся классический романти́к, но есть весьма пикантный нюанс: Шешешен, как ни крути, чудовище и в её понимании закономерный финал половых отношений может быть только один: втыкание яйцеклада в грудь своего партнёра, чтобы вырастить внутри него потомство. И милая чудачка Хомили прекрасно подходит на эту роль.

Что ж, у этой истории был потенциал и я до последнего в него верил. Здесь и обыгрывание классического тропа "красавица и чудовище" с монстром, которого не расколдует поцелуй, и неплохие перспективы для бодихоррора. По обрывочным отзывам я знал, что автор вмешал в этот коктейль солидную долю уютного фэнтези, но это тот случай, когда стоило собирать информацию о книге тщательнее, потому что в одном из интервью Уисвелл пишет следующее: «С этой книгой я думал: «Я просто напишу о себе. Напишу о живущем в одиночестве, отвратительном, искалеченном монстре. В ней будет рассказано о том, как инвалиды ощущают себя, как им приходится скрывать свои симптомы от других. Я использую линзу чудовищности, потому что меня всегда завораживала идея, что отвращение, которое люди испытывают к монстрам может быть метафорой того, как они чувствуют себя рядом с инвалидами».

Поэтому, увы, эта история — не та история, как сказал Уисвелл в названии одного из своих рассказов. И очень скоро книга, подобно монстру-оборотню, походя меняет жанр, брезгливо отбрасывая все элементы, которые изначально привлекли мое внимание к роману.

Но обо всем по порядку.

Начнем с малого: Уисвелл явно не парился, придумывая декорации для своей истории. Миром это назвать сложно, на весь роман у нас три с половиной локации: лес, городок рядом с ним, таверна, да логово Шешешен. Все остальное покрыто туманом, который автор безуспешно пытается развеять, то вкидывая географические названия мест, в которых мы никогда не побываем и даже жителей тамошних никогда не увидим, либо же событий (по большей части некой прошедшей войны), не оказывающих практически никакого влияния на сюжет. Да что там, даже монстр-оборотень-главная героиня была старательно списана с Сандерсоновских кандра: бесформенное существо, которое может принимать внешность того, чьи кости оно поглощает (либо же комбинировать разные наборы костей и/или использовать посторонние предметы, например, медвежий капкан). Да и тут автор мухлюет и несколько раз меняя правила игры: сначала устанавливая ограничения для Шешешен, а через энное количество страниц отменяя их. Ну а что, просто она жила сиротой, вот и не знала все о своем теле.

Но миротворческая фальшь в романе не так страшна, как фальшь психологическая. Несколько раз в романе черным по белому проговаривается, что Шешешен не человек. Людей не понимает, да и жалует их не особо, разве что в качестве корма или возможного инкубатора. Но это до тех пор, пока монстр не встретил свою Manic Pixie Dream Girl. И тут, буквально по щелчку, поведение Шешешен меняется на 180 градусов, и вот уже оказывается, что тыкать в человека яйцекладом, не получив на то информированное активное согласие, как минимум, не вежливо, а тонкое понимание человеческой психологии сразу самозарождается в ее мозгу, подобно мухам из навоза. Что оказывается очень кстати. Ведь Хомили, хотя по началу кажется милой чудачкой (пусть и, скажем так, немного глуповатой и в упор не замечающей очевидной нечеловеческой природы своей новообретенной подруги), скрывает в себе целый клубок неврозов и комплексов, которые в ней старательно пестует семейка, как на подбор состоящая из чудовищ похуже Шешешен. Да, да, да, тема того, что человек — это самый страшный монстр в романе встает в полный рост, а вы правда ожидали иного?

Как только мы знакомимся с семейством Хомили, повествование уже никогда не будет прежним. Прощай, так и не родившийся уютный хоррор, прощай тонкая ирония, переходящая в черный юмор, теперь у нас терапевтическая история про то, как выйти из абьюзивных отношений, как противостоять газлайтингу, манипуляции чувством вины и прочим классическим приемам психологического насилия. И свежеиспечённый коуч-психолог Шешешен позволит нашей бедняжке Хомили справиться с этой проблемой. Монстр резко очеловечивается и начинает за уши вытягивать свою подружку из этого серпентария.

Чувствуется, что роман писался автором в первую очередь в терапевтических целях. В том же интервью он признается в том, что для него самого одиночество всегда было способом самозащиты, и он не был уверен, что сможет рассказать историю о том, как два существа выстраивают между собой связь. К сожалению, его страхи были обоснованы, и получилось ожидаемо плохо, весь тот немногий потенциал, который был у истории, включая пару неплохих сюжетных ходов, тонет в потоке диванной психотерапии, бесконечных копаниях в эмоциональных состояниях героинь, слезах, утешениях и обнимашках. Вместо динамики сюжета автор решил сосредоточиться на динамике отношений и худшего решения придумать было невозможно, потому что раскрыть их хоть сколь-нибудь глубоко Уисвелл, при всем его старании, так и не смог. Раз за разом мы переживаем одни и те же моральные терзания героев, которые такого пристального внимания к своей персоне, прямо слово, не заслуживают, а напрашивающаяся метафора "Шешешен скрывает от Хомили свою монстрячью сущность, подобно тому, как инвалид скрывает свои проблемы со здоровьем" очень сильно уплощает историю, которая, даже с учетом смены жанра, могла бы быть рассказана куда лучше, чем получилось по итогу. Даже жестокость отдельных сцен романа выглядит какой-то кукольной, переходным этапом к очередной утомительной пожалейке. Роману отчаянно не хватает захватывающих моментов, которых на 300 страниц всего пара штук, а все нагнетаемое по ходу романа напряжение, что чем ближе герои становятся друг к другу, тем ближе момент, когда в одного из них воткнут яйцеклад, оборачивается фарсом, когда оказывается,

Не смотря на все личные переживания, которые автор вложил в эту книгу, для меня роман оказался обидным авторским провалом. Любопытное начало с нестандартной героиней, конфликтом и юмором уступило место набившей оскомину психотерапии: многословным проповедям о важности принятия себя и борьбе против психологического насилия. И, увы, в этих, весьма популярных сейчас темах, я читал работы и получше.

В качестве бонуса — несколько эскизов художника Джеймса Феннера, показывающих, как создавалась американская обложка: сначала несколько рабочих эскизов, из которых, очевидно, был выбран седьмой, затем подбор цветовой гаммы.

Рубикон хьюговых чтений перейден и на очереди второй роман Адриана Чайковски, «Service Model». Надеюсь, он меня не разочарует.