В публицистической книге «1985» Энтони БЁРДЖЕСС, рассуждая о романах Джорджа ОРУЭЛЛА и Евгения ЗАМЯТИНА, заявил, что предпочитает вместо термина «дистопия» употреблять «какотопия» (от греч. κακός «плохой»): «в духе какофонии или какодемона».
Слово «какотопия» в противовес «утопии» Томаса МОРА ввел Иеремия БЕНТАМ в 1817-м году в 13 главе «Плана парламентской реформы в форме катехизиса…». Имел он в виду, правда, не общество, которого нет, а общество, которое есть. Где закон позволяет представителям законодательной власти получать деньги от власти исполнительной: «Конституция с этим ядом в ее недрах! По образцу Утопии, предположим, что Какотопия обнаружена и описана, — не будет ли грязь в этой форме «фундаментальной чертой» в ней?». Вот это самое место в книге издания 1817 года:
А вот немного видоизмененный текст из переиздания 1818 года:
Позже БЕНТАМ придумал собственную утопию, основной принцип которой — «наибольшее счастье для наибольшего числа индивидуумов». Ее фундаментом стала польза. Владимир ОДОЕВСКИЙ в 1839 году осуществил эту утопию в «Городе без имени». Заканчивается она тем, что одичавшие потомки «в суеверном страхе преклоняли колени пред пьедесталом статуи БЕНТАМА, принимая его за древнее божество, и приносили ему в жертву пленников, захваченных в битве с другими, столь же дикими племенами».
В другой антиутопии князя ОДОЕВСКОГО — «Последнее самоубийство» 1844 года, человечество размножилось до такой степени, что все поселения планеты объединились в один сплошной город: «Благотворительность сделалась вольнодумством, любовь – преступлением. Вся утонченность законоискусства была обращена на то, чтобы воспрепятствовать совершению браков… С рассветом каждого дня люди, голодом подымаемые с постели, тощие, бледные, сходились и обвиняли друг друга в пресыщении или упрекали мать многочисленного семейства в распутстве».
Ощущение, что читаешь краткий русский пересказ романа Энтони БЁРДЖЕССА «Семя желания». Обнародованный за 120 лет до публикации английского оригинала. Тогда еще и слова такого не существовало – «антиутопия».
«Если можно есть Бога, то почему нельзя Джима Уиттла?»
Название романа Энтони БЁРДЖЕССА "The Wanting seed" (опубликованное на русском как «Вожделеющее семя» или «Семя желания», хотя могло бы быть и «Неполноценное семя») имеет своим источником фривольную народную английскую песню «The Wanton Seed» («Распутное семя»). Об этом сообщает сам автор в ряде англоязычных изданий. Песня известна в исполнении популярного британского певца в жанре «folk music» Берта ЛЛОЙДА, хотя лично мне более импонирует обработка Ника ДЖОНСА (оба есть на Ютюбе). Лирический герой, услышав на ярмарке жалобу девушки, посеявшей первые зерна, что ей не хватает для успеха еще и «распутного семени», помогает в этой беде. Всходы появились через положенные девять месяцев. Здесь имеется в виду старинный ритуал: чтобы был урожай, надо заняться любовью на пашне. Но прямо ни о чем не сказано – только намеками. Типа «на хуторе мы были и бабочек ловили». Ведь и «wanton» чаще употребляется как «бессмысленный». В романе БЁРДЖЕССА этот ритуал был возрожден и с той же целью.
Четвертушка по ОРУЭЛЛУ
Все пишущие — и у нас и за рубежом — о «Вожделеющем семени» как образце дистопии, стыдливо ограничиваются его первой четвертью. Даже в аннотациях. Англия перенаселена. Государство пытается ограничить рождаемость: чем меньше у тебя детей, тем больше льгот ты имеешь. От этого зависит, например, продвижение по службе. И наоборот: больше детей – жестче ограничения в правах. Поэтому насаждается культ однополой любви. Церковь отодвинута на задворки. Каждый умерший измеряется в количестве изготовленных из него удобрений. Еда – брикеты растительного происхождения. Немало отсылок к Джорджу ОРУЭЛЛУ: урезание пищевых пайков, министерство бесплодия и департамент пропаганды, насаждаемая асексуальность и низшие классы, которых это не очень касается, три объединенных государства на планете, ограничение ассортимента алкоголя дешевым резким пойлом и пр., пр., пр. И даже тайная связь героини с чиновником правительства, притворяющимся правоверным (гомосексуалистом).
Обозначив все это, БЁРДЖЕСС двинулся в иную сторону. В «Вожделеющем семени» ограничение государством природы человека сопровождается бесплодием природы в целом: пшеницу косит ржавчина, рыбу – падеж. Встал вопрос об урезании и без того скудных пайков. Но очень скоро выясняется: еды кругом полно. Мясо! То, что ходит на двух ногах.
Не государство внедряло каннибализм. Он возникал стихийно и быстро умножался. Власти так испугались разбуженных «сил, которые не понимали», что даже вернули из небытия религию, почти уже изжитую госпропагандой: «не ешьте своего ближнего, а лучше съешьте Бога».
Тема каннибализма заявлена с первой же страницы романа, когда еще нет такого явления в стране, но уже распевают популярную песенку:
— Мой милый Фред – душка:
Сладок от пяток
До самой макушки.
Он моя сушка!
А может быть, мясо!
В последней трети книги произошла смена фаз и процесс каннибализма принял промышленно-обезличенный
характер. Тушенку из человечины завозят из Китая, а излишки населения регулируют с помощью войны. Самоубийственные атаки одних новобранцев на других, каждый из которых после соответствующей пропагандисткой обработки считает противостоящих соотечественников врагами. А потом специальные отряды добивают оставшихся. Так называемое «военное министерство» и те, кто забирает потом тела на мясокомбинаты, — частные корпорации. Государство ушло в тень. А каннибалом стал каждый.
Теория смены фаз
В начале романа учитель истории Тристрам Фокс, главный герой романа, рассказывает ученикам, что их общество находится в Пелагийской фазе, когда правительство придерживается веры: каждый «человек хочет быть совершенным, быть хорошим. Граждане хотят сотрудничать со своими правителями, а раз так, то нет необходимости иметь механизмы подавления, применять санкции для принуждения их к сотрудничеству. Законы являются путеводителями. Нарушьте закон — и вас попросят не делать этого снова или оштрафуют на пару крон. Греховная жажда накопительства отсутствует, животные желания находятся под контролем разума. Более счастливой формы государственного устройства невозможно вообразить».
Но за этой фазой неизменно следует Промежуточная фаза – самая опасная и жестокая, когда «власти разочаровываются, обнаружив, что люди не так хороши, как они полагали. Возникает необходимость постараться принудить людей к добродетели. Законы пересматриваются в сторону ужесточения. Наспех создается система насильственного внедрения этих законов. Разочарование прокладывает дорогу хаосу. В мир вторгается иррациональное, вторгается паника. Когда отступает разум, его место заступает животная жестокость. Избиения. Тайная полиция. Пытки. Приговоры без суда».
Далее идет Августианская фаза, когда «правителей шокируют их собственные эксцессы. Они обнаруживают, что мыслят подобно еретикам, исходя не из врожденной добродетельности человека, а его греховности. Они ослабляют санкции, и результатом становится полный хаос. Но к тому времени разочарование уже достигает своего предела, но оно уже не способно толкнуть Государство на репрессивные действия, и воцаряется своего рода философский пессимизм».
Но колесо вновь поворачивается: со временем начинает казаться, что социальное поведение человека на самом деле несколько лучше, чем может ожидать августианский пессимист, и потому возникают зачатки оптимизма. Так понемногу возвращается пелагианство.
Теория смены фаз — своего рода аналог механизма смены формаций у Энгельса — БЁРДЖЕССУ так понравилась, что он вернулся к ней в книге «1985», где вступил в прямой диалог с романом Джорджа ОРУЭЛЛА.
Ах, мой милый Августин
Пелагий – ересиарх IV века. Он утверждал, что человек по природе добр, наделен свободой воли и сам выбирает, какому пути следовать: греха или праведности. И спасается он лишь через постоянную внутреннюю работу над своим нравственным совершенствованием.
Учение Пелагия официально признано ересью. Его принципиальным противником был Блаженный Августин. Как писал Бертран РАССЕЛ в «Истории западной философии»:
- Св. Августин учил, что до грехопадения Адам обладал свободной волей и мог бы воздержаться от греха. Но когда он и Ева вкусили яблока, в них вошла порча, передавшаяся всем их потомкам, никто из которых собственными силами не может воздержаться от греха.
Сам Августин был куда категоричнее христианских последователей, утверждая, что человеческая воля всегда выбирает зло, если она не укреплена благодатью, и все наши добрые дела в конечном итоге происходят от благодати, которая дается не за заслуги, а непостижимым для нас способом.
Бунт и стихийный каннибализм случились в промфазе, промышленное производство человечины — в авгфазе. Проблема в том, вернуться в пелагианскую фазу-то можно, но необратимое уже произошло: отныне каждый «отягощен злом». Произошло грехопадение не только одного Адама, а практически всего населения (кто не ел мясо – вымерли от голода).
Недаром Тристрам Фокс вспоминает «старинное пелагианское стихотворение» «Королева Маб», где светлое утопическое будущее наступает только при полном вегетарианстве. Поэма Перси ШЕЛЛИ крайне антиклериканская. И ведь заметил же один ребенок в романе: «Если можно есть Бога, то почему нельзя Джима Уиттла?»
В какой-то мере проблематика романа пересекается с «Заводным апельсином», где тоже поставлены проблемы свободы воли и зла человеческой природы. И о том, насколько допустимо искоренять второе, жестко ограничивая первое.
Что ж, на этот раз человек действительно грешен. Но новое грехопадение не исключает спасения. В самом начале романа цитируется «Морское кладбище» Поля ВАЛЕРИ: о гидре, что пьянеет, пожирая свой собственный хвост. Все возвращается на круги своя. Так и Тристрам возвращается к тому, откуда начал: к жене и работе учителем. Но уже изменившимся – пройдя тюрьму, сельские распутные дороги, каннибализм, армию, где — единственный – остался в живых после боя и не стал банкой тушенки.
Кончается роман строфой из Поля ВАЛЕРИ про то, что «ветер крепчает и надо стараться жить», той самой, которое дало название божественному фильму Хаяо МИЯДЗАКИ.
Геннадий ГОР умер в январе 1981 года известным писателем-фантастом. Но не популярным, так как писал слишком сложно и умно. Он размышлял о времени вместе с Анри Бергсоном и пытался нащупать границы искусства и реальности вместе с наивными живописцами: где именно одно перетекает в другое? В 30-е годы начинал было писать то, что позже назвали магическим реализмом, был увлечен творчеством Хармса и Введенского, но этому направлению тогда основательно дали по рукам, и ГОР на много лет затаился, выдавая в печать повести о народах Севера, а в 60-х ушел в фантастику. После его смерти родные обнаружили в ящиках стола подборку стихов, написанных в 1942-1944-х годах, которые он с тех пор никому не показывал. А позже стихов уже не писал.
Целиком эта подборка из 95 стихотворений впервые была опубликована в 2007 году в Вене на русском и немецком языках, а в 2012-м стихи, пусть небольшим тиражом, были напечатаны в России:
— В дерево я вхож как нож
В дерево я влез как бес
В дерево я впился, въелся
В дерево я втерся, вполз
Дерево меня обняв,
Мною жажду утолив,
Бросило меня в залив.
Геннадий ГОР пережил в Ленинграде блокадную зиму 1941/1942 годов и был эвакуирован в начале апреля 1942-го в Пермь, где чуть не умер от дистрофии. Первые стихи датированы июнем 1942-го:
— Меня убьют, я знаю, в понедельник,
И бросят тут же, где и умывальник.
И будет мой убийца умываться,
И удивляться там, где целоваться,
И умываясь, будет улыбаться.
Это стилистика ОБЭРИУ, это перевернутый мир, экзистенциальный ужас, абсурд как единственное адекватное отображение ситуации войны и блокады, где холод, голод и смерть – привычны и обычны:
— В душе моей дуб и осина.
И осень давно утекла.
И филин не плачет, И Нина
В могилу с сестренкой легла.
И филин не плачет. И эхо
Как сон и как крик, как прореха,
Как рана, как яма, как я.
Немалая часть стихов подборки связаны с темой людоедства, они втягивают в себя как в ситуацию сна, ночного кошмара, из которого силишься вырваться, но не получается:
За этот роман Тим СКОРЕНКО получил премию «Бронзовая улитка» в 2011 году. Речь в нем идет о грязном, жестоком, похабном и вороватом пареньке Джереми Смите, ставшем новым Мессией. Ошибки быть не могло, так как Джереми исцелял безнадежно больных, ставил на ноги безногих, вызывал манну небесную, превращал воду в вино, воскрешал мертвых. Последнее он проделал с ушедшим из жизни папой Бенедиктом ХХ, из бальзамированного тела которого уже вынули все внутренности вместе с сердцем. Понятно, что римская церковь ухватилась за нового Спасителя и вовсю использовала его во благо свое. Прежде всего материальное:
— Церкви не нужны верующие. Церкви нужны богатые. Жертвующие. Если бы никто в мире не верил и никто не ходил бы в церковь, но каждый клал по одному доллару в день на церковные счета, священники даже не заикнулись бы о необходимости веры. Вера – это бизнес. Это инструмент. По меньшей мере, так было до появления Джереми Л. Смита, нового Христа. Теперь все иначе. Теперь вера – это не только бизнес. Это настоящая вера. Хотя настоящая вера приносит во много раз больше денег, чем любой бизнес.
Некоторые картинки романа очень напоминают фильм «Праздник святого Йоргена», а эпизод пощечины бывшей шлюхи Уны Ралти кардиналу Спирокки после того, как она поняла, что Джереми любит ее, прямиком перекочевала из фильма «Петр Первый». Впрочем повествование о жизни нового Мессии идет от имени некоего рассказчика, который по ходу делает публицистические отступления на темы власти, религии, рекламы, и цитирует множество фильмов — «Догма», «Криминальное чтиво», «Большой», «Бивис и Баттхед», «Южный парк»... Как и в двух последних мультсериалах, автор пытается расшевелить, шокировать читателя непристойностями, телесным низом, однако – увы! — просвечивается литературность приема от интеллигентного автора, не прожившего всю эту жизненную грязь, а лишь читавшего о ней. Так же литературен и снайпер, который по заданию кардинала убивает Мессию на балконе собора Святого Павла. Но являлся ли Джереми действительно Спасителем? По мнению повествователя, начинал Смит свою жизнь как один их персонажей картин Иеронима Босха. Впрочем, не являемся ли такими персонажами все мы?
На протяжении фильма пациент сумасшедшего дома ведет диалоги с психиатром, заявляя, что прилетел с другой планеты, в то время как тесты показывают его «IQ» выше среднего. Больной рассуждает о человеческой глупости и разбирается в точных науках, а другие пациенты к нему тянутся – все, как один. И он старается им помочь. Один раз он даже допущен к маленьким детям лечащего врача, который так занят работой, что ему порою не до родных. Врач пытается путем ассоциаций что-либо узнать об истинной личности больного и его семье, считая, что потеряна память. Но тот говорит, что на его планете нет матерей или, во всяком случае, "нам не говорят, кто они". У него есть странности и в то же время – способности, не свойственные человеку. Начальство врача настаивает на более жестком лечении. Пациент ведет записи для отчета на родине. А в конце фильма его не стало. Но все остальные больные, даже после того, как видели его тело, уверены: он вернулся на свою планету.
Подозреваю, вы не угадали фильм. Он называется «Мужчина, глядящий на юго-восток» («Hombre mirando al sudeste») и снят в Аргентине в 1986 году культовым режиссером Элисео СУБИЕЛА.
Плагиат?
Когда осенью 2001 года состоялась премьера фильма «K-PAX» («Планета «Ка-Пэкс»), сюжет которого можно пересказать теми же предложениями, что и выше, Элисео СУБИЕЛА звонили и поздравляли с продажей прав на фильм Голливуду. Он недоумевал. Вскоре появились сообщения о заимствовании.
Однако первым иск в суд Лос-Анджелеса подал не он и не его киностудия, а некий американец Джейсон ЛАСКАЙ, который утверждал, что приобрел права на ремейк. Правда, сам СУБИЕЛА не припомнил такого факта, хотя и признал, что пару раз был на грани продажи прав, но эта грань ни разу не была перевалена. Некоторые аргентинские кинокритики упомянули практику регистрации в Бюро авторского права США под будущее сработанных на скорую руку переделок перспективных киноработ третьих стран. Чем закончилась попытка тяжбы ЛАСКАЯ – информации нет. У СУБИЕЛЫ тоже не получилось судиться в чужой стране – стоило это дорого, с учетом того, что его фильм собрал в прокате менее миллиона долларов, в то время как только бюджет «K-PAX» — 68 млн долларов, которые, впрочем, отбить не удалось.
И это был не первый случай заимствования. В 1993 году режиссер Майк ФИГГИС снял фильм «Мистер Джонс». Ричард ГИР в нем играл героя с диагнозом биполярное расстройство. В один из моментов маниакальной стадии он вышел на сцену и стал дирижировать оркестром во время исполнения оды «К радости» 9 симфонии Бетховена.
Дирижирование оркестром во время исполнения оды «К радости» — кульминационная сцена фильма «Мужчина, глядящий на юго-восток». Сцена, достойная войти в число лучших эпизодов мирового кинематографа. Буйное ликование сумасшедших под этот ритм даже заражает. На следующий день директор клиники гневно показывает лечащему врачу самодеятельного «дирижера» заголовки газет: «Настоящий сумасшедший концерт», «Сумасшедший дирижировал оркестром», «Соперник Тосканини сбежал из сумасшедшего дома».
Аргентинские обозреватели пишут, что Ричард ГИР вроде бы где-то в интервью признал, что эпизод был данью уважения к фильму СУБИЕЛЫ.
Что касается «K-PAX», многочисленные сообщения СМИ о сходстве больше всех задели автора одноименного романа, на базе которого и писался сценарий – Джина БРЮЭРА. Книга вышла в 1995 году и состоит из 16 глав-бесед врача-психиатра с пациентом, утверждающим, что он – с другой планеты. Имя врача – такое же, как и у автора – Джин БРЮЭР (в фильме — Марк ПАУЭЛЛ).
По образованию автор — биолог. «K-PAX» была его первой и – увы – лучшей книгой, идею которой он попытался проэсксплуатировать циклом продолжений. БРЮЭР неоднократно заявлял, что аргентинского фильма до написания не видел и с таким же успехом можно говорить: книга похожа на «Пролетая над гнездом кукушки» и на многие других произведения о взаимоотношениях психиатра с пациентом. По его словам чуть ли не единственным его источником вдохновения был «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера САКСА.
Джин БРЮЭР даже выпустил в 2005 году книгу «Создавая «K-PAX», часть которой посвятил опровержению обвинений, дав список совпадений и различий романа и фильма.
K-PAX (фильм)
В многочисленных публикациях о фильме планета, откуда прилетел один из двух главных героев, неизменно пишется неправильно. В самом начале картины персонаж Кевина СПЕЙСИ на вопрос врача, как называется его родина, прямо и недвусмысленно говорит: «К-ПЭКС. Заглавное «К», дефис, заглавные «П», «Э», «К», «С».
Первая буква по-английски звучит на самом деле «кей», но это в данном контексте не важно. А вот упущение переводчика: пациент говорит «заглавное «К», дефис…», в то время как в России фильм называется «Планета Ка-Пэкс» (в оригинале «K-PAX»). Прот не замечает букву «А», потому что ее нет: она появилась у прокатчиков только из-за транскрипции русской «к» — «ка».
И еще одна деталь из того же ряда. В начальных титрах имена-фамилии актеров и создателей картины идут прописными буквами, а их должности — продюсер, оператор, режиссер — строчными. В завершающих титрах, что уже необычно, все имена-фамилии персонажей указаны строчными: «prot», «dr mark powell», «betty mcallister», «ernie», «maria» и прочие. Почему так, можно узнать лишь из самого романа «Планета Ка-Пэкс» Джина БРЮЭРА:
— Со временем я обнаружил, что прот пишет заглавными буквами названия планет, звезд и т. п., в то время как имена людей, названия учреждений и даже стран он пишет строчными.
В романе имя гостя — прот указывается только строчными буквами, поэтому далее его и его планету буду наименовать так, как положено. Только их.
Следующий нюанс: если автор романа хотя бы заявлял, что фильма СУБИЕЛЫ не видел, то режиссер, продюсер и сценарист такого благоразумно не говорили. Они как профессиональные киношники его несомненно смотрели (Джейсон ЛАСКАЙ, кстати, заявлял, что показывал создателям «K-PAX» свой сценарий задолго до премьеры): он демонстрировался в США. И фильм «K-PAX» еще более похож на «Мужчину, глядящего на юго-восток», чем роман.
Взять хотя бы два аналогичных эпизода, которых в книге нет. В начале оба главных героев-психиатров перед тем как встретиться с главным героем-«больным» разговаривают с настоящим сумасшедшим (настоящим в мире фильма). А в конце фильмов и там, и там начальство вызывает врача и требует ужесточить процедуру лечения пациента-«инопланетянина».
Фильм «K-PAX», хоть и не «выстрелил» кассой, не вошел в культурный багаж киномана, не стал какого-то рода открытием и не зацепил чувствительных струн зрителя, как это случилось с «Пролетая над гнездом…», все же сделан крепко и профессионально. В отличие от плоского и двигающегося по линейке упомянутого выше и провалившегося в прокате «Мистера Джонса».
Режиссеру Иэну СОФТЛИ удалось на протяжении картины пробалансировать между альтернативами: сумасшедший все же прот или инопланетянин? — держа зрителя в напряжении. Плюс детективная составляющая поиска и в самый последний момент выяснения его трагического прошлого, которое, по мнению психиатра, и стало травмой, вызвавшей амнезию. «Но действительно ли это так?» — продолжает сомневаться и сам врач. Те, кто предпочитает смотреть титры до конца, получили бонус: после массы плывущих вверх надписей — еще секунд 40 продолжения фильма, когда ночью, в халате, главный герой-психиатр на лужайке у дома смотрит в телескоп на огромное звездное небо. Потом возвращается домой, оглядываясь на звезды.
Ну и наконец, вторым планом идет человеческая история внутри семьи доктора. Постоянно занятый работой, он отчуждается от жены и детей, взрослеющего сына от первого брака. Все это происходит на фоне типичных эдвардхопперовских бесчеловечных городских пейзажей. Прот изменил его, сделав ближе к родным, переакцентировав с бесконечной работы на тепло и понимание к близким. Как точно сказала ему дочь: «фей не бывает, папа. Есть только ты и мама».
Кевин СПЕЙСИ прекрасно передал сардоническую улыбку прота. Изначально предполагалось что он сыграет не пациента, а врача, которого в итоге изобразил Джефф БРИДЖЕСС. Забавно, что в романе Джина БРЮЭРА в числе любимых фильмов прота был назван «Звездный человек» 1984 года. Инопланетянином в нем был Джефф БРИДЖЕСС.
Мужчина, глядящий на юго-восток
Главное отличие «Мужчины…» от «K-PAX» — первый является авторским штучным кино, второй – изделием, сработанным по голливудским лекалам (это не уничижительная характеристика, а просто признание факта). Аргентинскому кинематографу уровень задала собственная литература: Хорхе Луис БОРХЕС, Хулио КОРТАСАР, Адольфо Биой КАСАРЕС. Режиссер Элисео СУБИЕЛА (или СУБЬЕЛА) — из этого же ряда. Недаром в обозреваемом фильме цитируется «Изобретение Мореля».
Судя по найденным в интернете расписаниям киноклубов — смотрят и обсуждают «Мужчину, глядящего на юго-восток» до сих пор. Он регулярно упоминается в западных обзорах культового кино. Чему удивляется наш практически единственный специалист по культовому кино Александр ПАВЛОВ. Подозреваю, он просто не смотрел фильм.
Авторское кино – прежде всего, индивидуальный и узнаваемый почерк режиссера, который не оглядывается на предполагаемую реакцию зрителей, а идет свои путем. Как лыжник по нетронутому снегу, порою проваливаясь, сворачивая не туда, теряя темп. Когда лыжня станет накатанной, по его пути ринутся другие – быстро, споро, красиво. Бывает, и auteur снискает своей работой всенародную любовь и успех, как это случилось с Квентином ТАРАНТИНО. Так, три первых (начиная с «Новой Надежды») фильма «Звездных войн» — вполне авторские, несмотря на оглушительную кассу. Все, что было потом, включая работы самого Джорджа ЛУКАСА, — уже кино продюсерское.
Но вернемся к тому, кто глядит на юго-восток. Необычного пациента психобольницы зовут Рантес. Он пришел издалека. Врач, от лица которого идет повествование, и верит и не верит, что Рантес – с другой планеты. Больше не верит, ища рациональных объяснений амнезии:
— Если вы не сумасшедший, я мог бы принять вас за инопланетянина. Но это бы означало, что сумасшедший – я.
Есть здесь и намек, что Рантес просто поселился в существующее человеческое тело, как в «K-PAX»:
— Если мои отпечатки пальцев будут принадлежать мертвецу, не бойтесь (должна приехать полиция, чтобы снять у Рантеса отпечатки пальцев – mif1959).
Смысловой центр и этого фильма, и книги БРЮЭРА (см. эпиграф к роману), и — в меньшей степени, но все же — фильма Иэна СОФТЛИ в этом диалоге:
— Я — в сумасшедшем доме и все знают, что я чокнутый. Вы тоже знаете, ведь так?
— Вы больной человек. Я врач. Я хочу вас излечить
— А я хочу, чтобы вы меня поняли, а не лечили.
Однако Элисео СУБИЕЛА замахивается и на большее: возможно, это было второе пришествие. То самое. Рантес говорит о надежде, вере, о том, что мы сами каждый раз убиваем в себе Бога – того, что внутри нас. Врач (а за ним и зрители) и не верит и верит в это:
— Вы говорите, что вы инопланетянин. Вы хотели сказать, что вы Иисус Христос?
— Возможно, история у меня другая. Но вот реакция у вас прежняя.
Психиатр сравнивает себя с Понтием Пилатом, и в какой-то мере становится им, умывая руки. А покинувший грешную землю пациент незадолго до смерти, вызванной жестким лечением, взмолился в ночную тишину: «Доктор, зачем ты оставил меня?».
облако тэгов
