Есть пока две «Аферы Томаса Крауна» — 1968 и 1999 года. Первую снимал Норман ДЖУИСОН, режиссер легендарного «Иисус Христос – суперзвезда». Вторую – Джон МАКТИРНАН, создавший «Хищника» и двух «Крепких орешков». Поздняя является ремейком ранней. В ней сыграли Пирс БРОСНАН – ровно посредине между своими Джемсами Бондами (два – до и два – после) и Рене РУССО – сразу же после роли возлюбленной Мартина Риггса в «Смертельном оружии-4».

Ровно через полторы минуты после начала фильма на экране появляется Фэй ДАНАУЭЙ в роли психотерапевта – а именно она играла главную роль расследователя страховой компании у ДЖУИСОНА. Так переброшен мостик от предыдущей версии: и через 30 лет в Фэй еще узнается обольстительная Вики Андерсон, разве что скулы стали рельефней.

В 1968 году Томас Краун – инвестиционный банкир в исполнении голубоглазого Стива МАККУИНА — для острых ощущений организует ограбление банка, в котором работает. Он нанимает пятерых исполнителей, которые не видели ни его самого в лицо, ни до самого момента ограбления — друг друга. Но после успешного ограбления появляется нанятая страховой компанией Вики Андерсон, которая мгновенно вычислила, что заказчик — Краун. И умозаключения эти были намного логичнее, чем через 30 лет у ее коллеги Кэтрин Бэнинг в исполнении Рене РУССО.

В 1999 году Краун – инвестиционный консультант, часть бизнеса которого – произведения искусства. И он крадет в музее Метрополитен картину Клода Моне стоимостью 100 миллионов долларов.

Интрига проста: женщина – охотник, а мужчина… Не жертва, конечно, но – опасный хищник, которого пытаются обложить и поймать. И обе охотницы говорят Крауну сразу, что даже не сомневаются в его виновности. И тут-то и начинается самое интересное: женщины соблазняют его (он прекрасно понимает зачем и вступает в игру), а потом возникают чувства и естественное противоречие между долгом и этими чувствами.

«Афера Томаса Крауна» — неправильный перевод. Американское название -«The Thomas Crown Affair». Дело в том, что «афера» — по-английски «affaire». А слово «affair», скорее переводится как «роман», «связь», «любовная история», «дуэль». Сравните название известного сериала «The Affair» с Рут УИЛСОН и Домиником УЭСТОМ, который переводится у нас как «Любовники» (при этом теряется многозначность, лучше было бы – «Любовный роман», где слово «роман» имело бы оба смысла – художественное произведение и отношение двоих).

Сцена соблазнения во время шахматной партии (Фэй ДАНАУЭЙ — Стив МАККУИН) считается одной из знаменитых в мировом кинематографе. Приоткрыть рот и провести пальцем по внутренней стороне губ, потом — по шахматной фигурке вверх-вниз, в упор смотря в глаза визави, как бы невзначай слегка показать край груди, «случайно» дотронуться до руки партнера, столкнуться коленями под столиком (в этот момент как-то растворились светлые, но отнюдь не телесного цвета чулки, в которых она вошла в дом)…

Не зря же в фильме «Остин Пауэрс: Шпион, который меня соблазнил» 1999 года эта сцена пародируется. Очень смешно: «Знаешь, как мы греемся в России?» «Догадываюсь» «Играем в шахматы». И далее в утрированном виде – то, что мы видели у ДЖУИСОНА.

К тому же «Остин…» в основном высмеивает Джеймса Бонда и противостоящего ему Эрнста Ставро Блофельда. Один из Бондов сыграл в «Афере…» 1999 года, другой – Шон КОННЕРИ — должен был стать главным героем «Аферы…» 1968 года, но отказался и впоследствии, как пишут, жалел об отказе. А вокруг Пирса БРОСНАНА в эпизоде чернобелоформатного бала все мужчины танцуют в смокингах и черных бабочках – и только у него на шее с двух сторон свисают концы распущенного белого галстука-бабочки. Причина: контрактные ограничения по использованию образа, похожего на агента 007.

Можно провести еще одну параллель с Остином Пауэрсом, который, хотя и построен в основном на шутках ниже пояса, но в какой-то мере — о коренном отличии 90-х от 60-х с некоторой ностальгией по последним. Работа ДЖУИСОНА – типичное шестидесятническое кино с длинными крупными планами и долгими проходами под музыку Мишеля ЛЕГРАНА. Убери музыку – и обнаружатся сюжетные провисания. А у построившего карьеру на боевиках МАКТИРНАНА при не менее классном саундтреке (одна Нина СИМОН с «Грешником» в сцене финального антиограбления, которое тоже оказывается ограблением, чего стоит!) ни в одном месте действие не затянуто: перебивки, смены планов. Атмосферность – не фишка 90-х, здесь, богом, скорее, является действие, темп. В 90-е шахматная сцена 68-го уже не прокатит – слишком длинно.

Что касается живописных работ в версии 1999 года, о них не писал только ленивый. Нет смысла повторяться. Отмечу лишь четыре момента. Когда Пирс БРОНСАН сразу же после кражи картины Моне, вернувшись домой, заходит в свой кабинет, за его спиной висит картина «Арлекин и его подружка (Странствующие гимнасты)» из музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве. В квартире Томаса Крауна-1968 тоже есть картины, атрибутировать которые куда сложнее, чем в фильме 1999 года. Но в последнем нельзя не отметить «Сына человеческого» Рене МАГРИТТА, который проходит по всему фильму, начиная с начальных титров. Яблоко – известный символ соблазна и грехопадения. И перекликается с упомянутой песней «Sinnerman», мелодия из которой звучит тоже еще в начале. Ну, а масса людей в котелках в конце — явная отсылка к «Голконде» того же МАГРИТТА.

Песня «Мельницы моей памяти» Мишеля ЛЕГРАНА в исполнении Ноэла ХАРРИСОНА из «Аферы…»-1968 получила «Оскара». Ею же в гораздо более интересном исполнении СТИНГА завершается «Афера…»-1999 (на фоне финальных титров). Та же мелодия частично звучит во время бала в середине фильма.

Кстати, Джон МАКТИРНАН в 2002 году сделал ремейк еще одной работы (1975) Нормана ДЖУИСОНА: фантастический фильм «Роллербол». Но это совсем другая история.

«И море пытался поджечь… Мечтал я…»

Марина и Сергей ДЯЧЕНКО.

Ритуал.

Серия «Кинофантастика»

М.: Изд-во «Э», 2016 год. – 352 стр.

«Ритуал» – это второй роман Марины и Сергея ДЯЧЕНКО, написанный еще в 1995 году. А экранизированный спустя 20 лет – в 2015-м – под названием «Он – дракон». В книге – принцесса Юта – долговязая и некрасивая дылда, а в фильме – юная красавица. Аналогичная ситуация с драконом Арманом, который в романе – пусть даже такой же темноволосый и худощавый, но отнюдь не юноша, к тому же много пьющий.

Фильм – зрелище для юных романтических дев, книга – умнее, хотя и упакована в традиционную сказочную историю о похищении принцессы драконом. Правда, здесь супруги ДЯЧЕНКО еще не обрели ту творческую мощь, притчеобразность, которая к ним придет позже. Но пронзительность, печаль, эмоциональная заразительность налицо. Дракону положено похищать принцесс, девушкам стремиться замуж, принцам сражаться с драконом и спасать похищенных. Или не спасать, погибнув в бою. То есть все они обязаны следовать порядку вещей. Дракон был поэтом и питал отвращение к человеческому мясу. Поэтому решил схалтурить: похитить, а потом поддаться герою-спасителю. А тот все медлил и медлил. А у принцессы начал развиваться стокгольмский синдром.

Впрочем все в итоге сделали то, что им было положено: она вышла замуж за прекрасного принца, который хотел не хотел, но вынужден был идти спасать ее – потому что он принц и обязан делать то, что должно, а не то, что хочет. Дракон поддался в бою и выполнил освященный веками ритуал. Но почему-то всем плохо. В сказках все заканчивается свадьбой, а о том, что случается после – не говорится ничего. Муж, который пропадает где-то днями и ночами, после чего слуги перешептываются и усмехаются. Постылая подурневшая жена, не по делу встревающая в мужские разговоры с его друзьями: не так-де происходила битва с драконом, как рассказывает супруг. И ее память о полетах в грозу на чешуйчатой спине. Дракон, живший двести лет до встречи с Ютой и только сейчас задавшийся вопросом: а зачем, собственно, он живет. И морское чудовище, пожирающее людей, которому в жертву надо принести ее – и это спасет страну. Да, спасет, но потому, что об этом с чудовищем заранее договорились. И дракон, который по прорицанию должен погибнуть от такого чудовища…

При появлении джиннов звоните в особый отдел.

Юрий БРАЙДЕР, Николай ЧАДОВИЧ

Пепел ковчега.

Серия «Современная фантастика»

Минск: Харвест, 2009 год. — 384 стр.

Николай ЧАДОВИЧ умер в январе 2011 года, Юрий БРАЙДЕР – в феврале 2007-го. Первый их совместный рассказ «Нарушитель» появился в минской молодежке «Знамя юности» в 1983 году. Юрий Михайлович был тогда офицером милиции, Николай Трофимович работал в троллейбусном управлении. В 1986-м появился прославивший дуэт рассказ «Поселок на краю галактики», в 1987-м – повесть «Телепатическое ружье». Мягкая ирония, юмор, неожиданный взгляд выделили авторов из сонма других. В 2005 году белорусский дуэт запустил цикл «Особый отдел», первый роман которого «Враг за Гималаями» вышел двумя годами ранее – в 2003-м и, возможно, не предполагал продолжения. Но именно в этой книге впервые появились колоритные персонажи «особого отдела», прототипом которого стал специальный отдел ФБР из сериала «Секретные материалы». Наш отечественный «отдел» занимается тем же самым – загадочными происшествиями и преступлениями, выходящими за рамки привычного. Следователи и опера здесь весьма нестандартны: подполковник Петр КОНДАКОВ, в советское время много лет проработавший в ведомстве АНДРОПОВА, побывавший по роду деятельности в Эфиопии, Индии и чуть ли не половине Земного шара, ныне формально вышедший на пенсию по выслуге лет; майор-супермен Александр ЦИМБАЛАРЬ; пьяница-лилипут Ваня КОРШУН и молоденькая Людочка ЛОПАТКИНА по прозвищу «Метатрон» — «беленькая, кудрявая и столь рослая, что, если бы не явно выраженная половая принадлежность, могла бы запросто служить в гренадерском полку».

В обозреваемом романе ищут они то же, что и Индиана ДЖОНС в «Искателях потерянного ковчега». Впрочем, по данным российских спецслужб, ковчег сгорел во время покорения вавилонянами Иерусалима, но остался пепел, который был разделен на несколько частей и приносит удачу своим хозяевам. Пригоршня такого пепла была похищена из императорского святилища в Японии в 1941 году Рихардом ЗОРГЕ и передана в Москву. С тех пор хранилась у СТАЛИНА вплоть до его внезапной смерти, а после нее была украдена. Задача «особого отдела» — проследить путь этой пригоршни пепла вплоть до сегодняшнего дня. Понятно, что авторы пишут всю эту историю не на серьезе, постранично иронизируя и стебаясь.

Душа машины – человек

Рэй БРЭДБЕРИ.

Мы – плотники незримого собора

Серия «100 главных книг»

М.: Изд-во «Э», 2017 год. –

352 стр.

На языке оригинала такого сборника у Рэя БРЭДБЕРИ не выходило. С другой стороны, большинство рассказов были написаны им в самом начале писательской карьеры и на русском языке ранее не появлялись. На английском, помимо журналов фантастики, где они были изначально напечатаны, ряд рассказов публиковались практически один раз в научном издании «The Collected Stories of Ray Bradbury: A Critical Edition. Volume 1: 1938–1943» 2011 года с комментариями и вариантами. Похоже, и сам автор считал все это далеко не шедеврами и отодвинул.

Открывается сборник рассказом 1939 года, написанным под псевдонимом Рон Рейнольдс, «Долой технократов!», о писателе-детективщике, оставшемся без тем из-за того, что под руководством Технократии в стране исчезли преступления и трагедии. И в кризисе жанра он уже подумывает о том, чтобы самому… Если судить по этой книге, ранний БРЭДБЕРИ не отличался особо от других начинающих авторов НФ. Лишь в отдельных произведениях изредка прорываются слабые интонации будущего великого писателя. Некоторые темы потом он преобразует и отшлифует в шедевры. А бывает и наоборот: из скола шедевра смастерит поделку. Разве в конце новеллы «В путь недолгий» 1951 года не чувствуются отголоски гениального «Калейдоскопа» 1949 года?

Есть темы, которые волновали БРЭДБЕРИ всю жизнь. Космос – как новый смысл, цель и устремление человечества. Культура – как гигант, на плечах которого стоит мир. Символично, что накануне апокалипсиса, уничтожившего планету в огне, герой рассказа «Адский пламень» предпочел Шекспира, Матисса и Бетховена нахождению рядом с любящей его женщиной. Писатель размышлял и о том, почему он пишет фантастику, сравнивая ее с теорией Ламарка о том, что жираф «мечтает о шее подлиннее, тем самым воздействуя на свои гены, чтобы они становились тем длинношеим животным, которое дотягивается до плодов, цветов и листьев». Фантастика тоже дает цель и мечту, дабы человечество дотягивалось до звезд.

«Господь наш, надоумь, как поведать звездам о наших добрых намерениях»

Лю ЦЫСИНЬ

Вечная жизнь Смерти

М.: Эксмо: Fanzon, 2018 год. – 688 стр.

Серия: Sci-Fi Universe. Лучшая новая НФ

Третья часть трилогии «В память о прошлом Земли» китайского автора, буквально «проснувшегося знаменитым» после перевода на английский первого же романа из этого трио. «Вечная жизнь Смерти» — лауреат премии журнала «Локус» за лучший (в положении о конкурсе нет номинации «переводной», книге пришлось конкурировать с англоязычными произведениями) фантастический роман 2017 года и номинант на «Хьюго», что показывает, что читатели США и Великобритании восприняли роман как часть своего НФ-мэйнстрима. Не путать с Мальстрёмом Эдгара По, который в книге является весьма значимой деталью. Лю ЦЫСИНЬ может являться символом китайского внедрения в западные науку и технологии: убери фамилию, и никто не скажет, что автор живет в КНР. Он прочитал и освоил, похоже, все лучшее в мировой science fiction. Первый, кто вспоминается при чтении, – Станислав ЛЕМ с «Новой Космогонией». Это примерно о том же.

С другой стороны, масса читателей с раздражением восприняла главную «героиню» книги Ян Дун. Два раза своим гуманизмом она поставила человечество на грань выживания, при этом на второй раз была уничтожена Солнечная система почти со всем ее населением, и на третий, наконец, она это сделала окончательно своим самопожертвованием, оставив воспоминание о Земле и людях в виде этого вот романа-хроники: «Люди Солнечной системы пролили свою кровь до последней капли, цепляясь за территорию – ну, не считая двух капелек, тебя и АА. И что это им дало? Не выжили ни они, ни их земли. С тех пор в Великой Вселенной прошли сотни миллионов лет. Полагаешь, кто-нибудь помнит о них? Твоя раса уничтожена именно из-за одержимости идеей дома и своей земли, из-за того, что люди навсегда застыли в отрочестве; они были уже не дети, но по-прежнему страшились покинуть родной дом».

Человечество, возможно, спаслось бы, если бы выбор делала не Ян Дун, а ее антагонист с девизом «Если это нужно для результата, то я и мать сдам в бордель». Что вновь заставляет вспомнить ЛЕМА с его «Дознанием»: нелинейники ведь и в самом деле лучший экипаж для космических кораблей, чем люди.