Как мелкий жулик, случайно угодив в городок Малые Вишеры, в одночасье стал классиком русской литературы? Почему в городе запрещено мыть окна? Зачем соседи воруют трехцветных котят? Историк из северной столицы Митя Романов бросает все и приезжает в городок, чтобы написать в заветном бланке регистрации: «Хочу стать ректором университета». Врет, место ректора ему не нужно.
«Тревожные приключения чужака в незнакомом городе — один из моих любимых сюжетов. В эту реку можно войти не однажды, с разными проводниками: с Кафкой, Исигуро или Стругацкими, с Куросавой или Серджио Леоне, но это всегда — удовольствие, потому что каждый раз и город, и герой — другие, новые, и все снова может пойти не так примерно тысячей способов». (Яна Вагнер.)
Судя по отзывам и рецензиям, за последние годы у многих литературных обозревателей в русскоязычном пространстве сложилось весьма специфическое разделение на "большую литературу" и "фантастику", проводимое не по жанровой направленности текста, но по личности писателя. Также многое зависит от того, каким образом представляет книгу издательство. С этой точки зрения авторам "Стеклобоя" повезло. Ольга Паволга, сотрудничающий с интернет-порталами и издательствами фотограф, автор вошедшего в номинанты "Нацбеста" сборника заметок и эссе "Записки на запястье". Михаил Перловский, креативный директор рекламного агентства, закончил курсы театральной режиссуры. В свою очередь Livebook позиционировал роман для продвижения, как современную российскую прозу. Однако в таких случаях сразу возникает подозрение, что несмотря на громкие обещания, в отделе фантастики без труда найдутся более удачные, интересные и оригинальные книги.
Завязка "Стеклобоя" выглядит весьма интригующе. Университетский преподаватель Дмитрий Романов приезжает из Питера в затерянный среди провинциальных дебрей городок Малые Вишеры, где в середине 19 века знаменитый писатель Мироедов таинственным образом обрел свой талант. С первых же глав соавторы щедро рассыпают загадки, связанные со странным поведением окружающих, их обмолвок и оговорок, но одновременно постоянно подмигивают читателю, выдавая прозрачные намеки об исполнении заветных желаний, цене за них и происхождении вишерского чуда. Магия складывается из бытовых мелочей и мимолетных ощущений, то нависая дамокловым мечом, то рассеиваясь в суровом реализме.
Увы, с новизной у "Стеклобоя" категорически не сложилось. Мотивы манипуляций, заветных желаний и столкновения с могущественной сущностью уже чудесно обыграли супруги Дяченко в "Цифровом" и "Медном короле". Причем порой возникало устойчивое впечатление, что некоторые сюжетные повороты у Паволги и Перловского калькированы, настолько предсказуемо и знакомо они смотрелись. Хуже того, буквально за три года до "Стеклобоя" появились на свет "Автохтоны" Марии Галиной, в которых разыгрывалась почти такая же пьеса. Приехавший в провинциальный городок чужак, имеющий туманные цели, проводил загадочные поиски в старинных хрониках, сталкивался то ли с проявлениями магии, то ли с совпадениями, странствовал среди оживших преданий и мифов. Еще забавнее получилось, что, как и "Автохтоны" Галиной, "Стеклобой" также номинировали на премию "Новые Горизонты". Будет интересно сопоставить, как отреагируют члены жюри на лайт-версию старого победителя.
Однако оригинальность выбранной темы — дело десятое, если исполнение выше всяких похвал. И здесь "Стеклобою" тоже особо похвастаться нечем. Изначально соавторы кропотливо и красиво складывают по детальке причудливый витраж повествования, но когда до полноты вроде бы уже остается совсем чуть-чуть, будто спохватываются, что написано еще слишком мало, и разбивают стекло вдребезги новым поворотом сюжета. Перед читателем проносится и сатирическое отражение советской бюрократии, и прозаическое краеведение, и социально-политическая фантасмогория, и стилизация под авантюрную классику... И всякий раз соавторы разрушают почти законченную картину, чтобы завершить роман и вовсе банальным появлением двуликого deus ex machina. Разбитая на осколки история, этакий производственный стеклобой, жалобно похрустывает под тяжестью обманутых надежд.
Вторая серьезная проблема "Стеклобоя" — это главный герой, а точнее его неизменная инфантильность. Митя-Митенька, до сих пор не изживший в себе ни детских страхов, ни подростковых комплексов, пасующий перед трудностями, боящийся ответственности, не способный здраво оценить свои силы и легко бросающийся в бессмысленные авантюры. Пожалуй, ни один другой типаж не смог бы навернуть столько кругов по превратившимся в дьявольские шахматы Вишерам, упрямо набивая шишки на каждом углу. В каком-то смысле наблюдать за ним даже любопытно, но ни малейшего сочувствия Романов не вызывает. Оттого весь раздробленный соавторами на осколки сюжет разворачивается как будто за стеклом, под которым копошатся персонажи-функции, внезапно появляясь, отыгрывая свои реплики и шустро удаляясь, чтобы не мешать новому акту. Конечно, для дебюта "Стеклобой" выглядит достаточно уверенной пробой пера, но чтобы дотянуться до мастеров жанра или хотя бы лучших романов последних лет, книге ощутимо не хватает цельности и серьезности.
Итог:тягучая и рваная мешанина из мистики, городского фэнтези, социальной сатиры и фантасмагории.
Первая мировая война была трагедией, но закончилась она иначе. На Землю высадились марсиане. Вторжение было отбито, плененные на поверхности планеты пришельцы были ассимилированы, но мир изменился безвозвратно. Сброшенные захватчиками мифобомбы освободили энергию веры, которая оживила персонажей из мифов, сказок и легенд. Дома теперь окружают охранными барьерами, божественные патроны охраняют города, а герои и чудовища преданий, былин, романов и исторических хроник так же реальны, как и обыкновенные люди. В этом мире богатый краковский марсианин снаряжает экспедицию, решив найти инопланетный корабль, упавший сразу после войны. Только все участники похода — одержимый демоном мститель, поклявшийся найти каждого, кто виновен в смерти его семьи; созданный в лаборатории слепой бог; зависимый от черного молока идеальный стрелок; юноша, разговаривающий с животными, — преследуют свои цели. Они еще не знают, какой кошмар их ждет впереди, ведь на новой Земле возможно почти все, а настоящие монстры из глубин подсознания только начинают свой путь.
Современная польская фантастика часто радует читателей экзотическим антуражем и оригинальным смешением жанров: от мистики и фэнтези до НФ и философии. Не стал исключением и дебютный роман "Мир миров"Павла Майки, положивший начало одноименному циклу, который описывает странную и безумную альтернативную Землю. Сброшенные инопланетными пришельцами в разгар Мировой войны, мифобомбы кардинально поменяли правила, по которым существовало человечество. Отныне людям и марсианам, как прозвали незваных гостей из космоса, приходится уживаться с восставшими из небытия духами, обретшими плоть божествами, ожившими легендарными героями и знаменитыми персонами.
Хотя пролог "Мира миров" своей грубостью и грязью напоминает мрачные нравы подворотен "Господа из дуба" Яцека Комуды, однако уже с первой главы и антураж, и стиль претерпели разительные изменения. С точки зрения устройства и конструкции мира роман очень сильно перекликается со знаменитыми "Иными песнями" Дукая. Однако если у того кратистосы морфируют материю, придавая, впечатывая, фиксируя нужные формы, Майка вознес на алтарь демиургии веру. Именно вера, выраженная в религии и суевериях, идеологии и надежде, теперь творит чудеса, созидает и сокрушает. Именно истовая и яростная вера землян, высвобожденная неожидавшими таких последствий марсианами, сотрясла планету чудовищным катаклизмом. Отныне дома и замки укрепляются многочисленными талисманами, поезда и дирижабли приводятся в движение хранителями, всюду возникают поклоняющиеся местным языческим божествам общины, а кто-то и сам берется за создание собственного бога, покорного и могущественного, вскормленного кровью и жизнями.
Ключевые понятия для сюжета и антуража "Мира миров" — одержимость и безумие. Потерявший всю семью в железнодорожной катастрофе, Мирослав Кутшеба узнает, что гибель сотен людей стала жертвой новоявленному богу, которого создают шестеро беспринципных властолюбцев. Одержимый местью, одержимый поселившейся в его душе марой, Кутшеба, будто неумолимая смерть, идет по следам убийц и вершит возмездие. Если другие персонажи неизбежно претерпевают изменения, то главный герой обязан держаться своей цели, подпитывая пламя гнева и отторгая любые попытки судьбы указать ему иной жизненный путь. Чтобы сюжет не выглядел совсем прямолинейно и предсказуемо, Майка грамотно выстраивает пунктир флэшбеков, которые постепенно открывают читателю, каким образом Кутшебе удалось расправиться с половиной своего списка, невзирая на их влиятельность, богатство и охрану. Но в текущей миссии ставки выросли. Враги настолько боятся мстителя, что лишь сложная комбинация отвлекающих ходов и дезинформации позволит Кутшебе выманить их из тайных укрытий.
Обратившись к всевозможным суевериям, культам и легендам, Майка уже в первых главах, где действие происходит в польских городах, демонстрирует крайне пеструю смесь науки и магии, ожившего фольклора и примет нового времени. Здесь замуровывают людей в сторожевых башнях, третий сын наивно и привольно шагает по миру, а города и страны плотно связаны сеткой Галицийских железных дорог, марсиане спонсируют развитие человеческих технологий и фабрик, тоскуя о своих погибших космических кораблях. Но едва действие переносится за пределы цивилизованных территорий, где кишат орды дикарей и стада демонов, где простираются смертельно опасные леса Вековечной Пущи и грозные чащи Матушки Тайги, где в Диких Полях царит абсолютная вольница, как антураж превращается в безумную и эклектичную коллекцию этюдов, аллюзий и социальной сатиры. И если к казакам или белогвардейцам Майка еще относится добродушно, с малой долей снисходительности, но для Вечной Революции он приберег самые инфернальные краски, старательно выписав идеологического монстра с солдатами-волкодлаками и чернокрылыми комиссарами, которые аккумулируют все эмоции населения в абсолютную ненависть. И на контрасте с мрачной и трагической политической полемикой тут же вклинивается, к примеру, разнузданная литературная игра с цитированием "Руслана и Людмилы", превращая роман в буйный и безумный танец идей.
Здесь-то и кроется движитель всего сюжета, сердце книги. Автору крайне интересна препарация веры, мотивов и целей. В мире Предела даже обычный чудаковатый мститель способен карающим огнем пройтись по земле, если будет по-настоящему одержим своей целью, если сможет втянуть в орбиту своего возмездия других людей и нелюдей. Даже против своей воли Кутшеба разрушает чужие судьбы, но одновременно пополняет свою армию верующих, чья убежденность, надежды и страх усиливают его. Другие герои тоже обустраивают мир под себя, но во всеобщей безумной изменчивости их прочные сооружения легко обращаются в иллюзорные воздушные замки. У автора получился, конечно, фантастический винегрет из мифов, фольклора и общественных течений. Если Кэтрин Валенте конструировала в "Сказках сироты" собственные мифы, то Майка столь же активно играет с чужими, хотя и не так поэтично. Однако при всем при этом "Мир миров" мало кого оставит равнодушным.
Итог:история про одержимого мстителя в сумасшедшем мире оживших верований, мифов и преданий.
В постапокалиптическом мире, в гигантской пустыне под радиоактивным небом, продолжается жизнь – и где-то там, на свалке, спрятаны смертельные секреты. Однако Ив не до чужих тайн – у нее свои заботы. Робот-гладиатор, над которым она работала полгода, случайно уничтожен; последние сбережения потеряны, к тому же Ив узнает, что у нее есть враги, и они уже заказали гроб ее размера... Худшего дня у девушки, кажется, не было. Но нежданно обретенный друг меняет все в ее жизни: в компании робота, собачки-киборга и лучшей подруги они вместе рассекают пустыню, гоняясь за тайнами, которые нужно выведать, чтобы выжить.
С сольным творчеством австралийского писателя Джея Кристоффа отечественные читатели были знакомы до недавнего времени лишь по циклу "Хроники Неночи", который хотя и посвящен приключениям героини-подростку, но получился исключительно взрослым из-за ядреного коктейля: секса, страха и смертей. В свою очередь "Репликант-13" открывает новый цикл Кристоффа и уже завоевал награду Ауреалис в номинации лучшего научно-фантастического романа. Однако не все так гладко, к сожалению.
Юная Ив сражается на Арене против роботов-убийц, в поисках запчастей рыщет по Свалке, в которую превратилась Калифорния, и всегда может положиться на подружку Лемон, робота-логика Крикета и киборгизированного пса Кайзера. Пока что ее главной печалью была только нехватка денег на лекарства для умирающего от рака дедушки, гениального механика и робототехника. Однако пугающий инцидент на Арене во время боя превратил Ив в мишень сразу для нескольких могущественных сил. Теперь ее преследуют отряды Братства, помешанного на генетической чистоте и порочности кибернетики, местные банды, бойцы Корпораций, а также неумолимый и непобедимый охотник за головами. А еще ее сопровождает и защищает странный репликант по имени Иезекииль, чей вертоплан потерпел крушение на Свалке. При первой встрече он назвал ее Аной, явно зная нечто о ее прошлом, воспоминания о котором Ив утратила после гибели семьи и тяжелого ранения в голову.
Стоит сразу уточнить, что "Репликант 13" — плоть от плоти современного янг-эдалта: микс из драйвовых приключений, зрелищных декораций и бурной романтики. В принципе, в силу высокой кинематографичности роман представляет из себя готовый сценарий для голливудского блокбастера. Для этого у него есть все необходимые элементы, легко цепляющие массового зрителя. Во-первых, антуражные: арена с боями гигантских роботов, репликанты-андроиды с идеальной внешностью, пестрая свалка металлолома с бандами, город на гигантском кладбище кораблей. Во-вторых, события развиваются достаточно быстро: автор то обрушивает на героев новые испытания и битвы с преследователями, то подбрасывает пронизанные ощущением близкой катастрофы флэшбеки из жизни Аны, дочери Николаса Монровы, который являлся президентом корпорации "ГнозисЛабс" и одним из создателей репликантов, в одночасье взбунтовавшихся и уничтоживших все вокруг.
Конечно, тему о восставших машинах очень трудно назвать новой, поэтому Кристофф попытался скомпенсировать затертость шаблона тем, что выкрутил эмоциональность всех персонажей на максимум, будто в японском ранобэ. Однако это привело к тому, что розовый сироп романтики закристаллизовался, превращая психологический слой сюжета в статичное любование прекрасным и нежным Иезекиилем с отдельными искорками беспокойства о похищенном дедушке и всполохами тревоги из-за отрывочных и болезненных воспоминаний.
Сам же сюжет предельно прямолинеен и прозрачен, лишь в финале автор будто спохватывается, пытаясь подцепить читателя на крючок интриги несколькими внезапными твистами. Однако уж слишком много было раньше упущено возможностей: не раскрыто противостояние и особенности корпораций, почти ничего не сказано о том, как рушились национальные государства, чем сейчас живет население, а характеры персонажей почти не претерпевают никаких изменений. Критика азимовских законов, как порабощения мыслящих существ, также свелась к эмоциональной этике. А мятежные репликанты получились ницшеанскими сверхлюдьми с библейскими именами ангелов. И шансы на то, что цикл сойдет с колеи динамичных приключений под розовым флером романтики, стремятся к нулю.
Итог:приключения в ржавеющем мире, любовь и роботы.
Аннотация: Когда Рин блестяще сдала Кэцзюй, общеимперский экзамен по отбору талантливой молодежи для учёбы в Академиях, это стало шоком для всех: для экзаменаторов, которые не могли поверить, что сирота из Петушиной провинции смогла пройти без обмана ; опекунов Рин, которые верили, что наконец-то смогут отдать её замуж с выгодой для своего преступного бизнеса; и для самой Рин, которая внезапно освободилась от рабского труда и отчаяния, составлявшего её повседневное существование. То, что она попала в Синегард, самую элитную военную школу в Никане, стало ещё большим сюрпризом. Но сюрпризы бывают не только добрыми. Потому что темнокожей крестьянке-южанке в Синегарде приходится нелегко. Преследуемая с самого начала одноклассниками за цвет своей кожи, бедность и пол, Рин обнаруживает, что обладает смертоносной, неземной силой — способностью к почти мифическому искусству шаманизма.
Исследуя глубины своего дара с помощью безумного, на первый взгляд, учителя и психоактивных веществ, Рин узнает, что боги, почитаемые давно умершими, очень даже живы, и что овладение этими силами значит намного больше, чем просто выживание в школе. Ибо, пока империя Никан почиет в мире, Федерация Муген за узким морем готовится к прыжку. Военизированная Федерация на десятилетия оккупировала Никан после Первой опиумной войны, и с большим трудом была изгнана с континента во время Второй. И пока большинство благодушно дрейфуют по течению жизни, немногие знают, что Третья опиумная война вот-вот вспыхнет...
Шаманские силы Рин, возможно, единственный шанс спасти её народ. Но когда она узнает больше о боге, избравшем её, о мстительном Фениксе, она начинает бояться, что победа может стоить ей человеческой сущности... и, может быть, уже слишком поздно.
Хотя азиатские страны уже, конечно, перестали быть terra incognita в фантастической литературе, однако произведений, в которых бы полноценно воссоздавался восточный менталитет, а не просто использовались бы отдельные антуражные элементы, довольно мало. Несмотря на то, что значительную часть жизни Ребекка Куан провела в США, тем не менее, раннее детство в Китае и тесное общение с родными сыграли свою роль. "Опиумная война" получилась весьма необычной книгой, в которой привычные сюжетные повороты смешаны с нестандартными для западного читателя реалиями, как историческими или мифологическими, так и культурными или философскими.
В романе можно выделить три этапа развития сюжета, каждый из которых напоминает залп бамбуковыми ракетами. И первый из них обозначен еще в аннотации — это обучение в Синегарде, знаменитой военной академии, которая готовит генералов и лидеров для империи. Но для начала девочке Рин, сироте войны, придется вырваться из провинциальной трясины, где ей в лучшем случае предстоит выйти замуж за отвратительного старика, чтобы обеспечить приемным родителям связь с инспектором по импорту. Очень полезно, когда занимаешься контрабандой опиума. Однако у Рин другие планы на свою жизнь. Чтобы сдать всеобщий экзамен — кэцзюй — ей потребуется превзойти куда более обеспеченных соперников. Но у нее есть козыри — недюжинное упрямство и талант к учебе. Она готова не спать ночами напролет, обжигаясь расплавленным воском, но зазубрить классическую литературу, самый сложный предмет. В конце концов, для его сдачи не требуется понимания.
Но даже оказавшись в академии, Рин быстро поймет, что основные трудности еще впереди. Слишком многих раздражает соседство вчерашней крестьянки с детьми государственной и финансовой элиты. А потому ей придется вновь искать лазейки в кажущихся безвыходными ситуациях, вновь безвозвратно жертвовать многим ради достижения цели. Поскольку между заведомым поражением и опасным риском Рин всегда выбирает риск. Но обучение трудно назвать безоблачным еще и потому, что преподаватели прямо говорят: даже Вторую опиумную войну, завершившую «столетие унижения», Никанская империя не выиграла. Лишь чудо и вмешательство могучей западной державы Гесперии вынудило милитаристскую Федерацию, страдающее от перенаселения островное государство, отступить и подписать пакт о ненападении. Зато теперь, спустя два десятка лет, Муген жаждет возобновить экспансию на континент, опираясь на технологическое превосходство и отлично вымуштрованные войска.
Второй сюжетный залп как раз и становится началом новой кровопролитной войны. Все дурные предсказания и предчувствия сбылись в полной мере. Воли и сил у императрицы не хватает, чтобы заставить наместников провинций выступить единым фронтом. Разрозненные дивизии отступают, пока им не удается уцепиться за важный в стратегическом плане город Хурдалейн, центр торговли с иностранцами и перекресток коммуникаций. В составе печально известной Тринадцатой дивизии, которая состоит из полубезумных убийц-цыке, Рин предстоит сражаться с мугенцами, столкнуться с демоном из мифов и взять под контроль свои магические способности. Собственно, впервые она обнаружит их еще в академии, но загадочный и странный наставник по Наследию Цзян будет сосредоточен исключительно на постижении подлинной картины мира, всячески сопротивляясь желанию Рин овладеть шаманской силой и применять в бою. Однако суровые реалии войны и жгучая жажда действия Рин расставят все по местам.
И здесь с грохотом устремляется в цель третий залп, посвященный божественной природе, исканиям в мире духов и отчаянной попытке спасти Никан. Войска империи терпят поражение за поражением, сожжен Синегард, оккупирован Хурдалейн, вырезана и изнасилована столица Голин-Ниис. По мнению Рин и ее командира Алтана последний шанс выиграть войну заключается в шаманах, единственном преимуществе Никана перед Федерацией. Есть лишь одна проблема. Наставник Цзян не зря предупреждал их обоих, что за каждое обращение к Пантеону следует расплата. Иногда более тяжкая, чем изначальная беда.
Несмотря на молодость, а может быть благодаря ей, Ребекка Куан насытила роман множеством идей, конфликтов и красок. При этом "Опиумная война" содержит немало прямых отсылок на китайскую историю. Автор соединила и эпоху раздробленности, и опиумные войны с западными державами, и оккупацию Японией, во время которой разразилась отраженная в книге Нанкинская резня, а также действовал отряд 731, послуживший прообразом для мугенских экспериментов над спирцами. Китайская культура предопределила сложную и запутанную магическую систему, построенную на медитациях, погружению в мир духов, обоюдоостром использовании наркотиков и крайне тонком балансе между человеческим и божественным. А менталитет постоянно проявляется в мелочах. Например, защищая свои решения на уроках стратегии, ученики Синегарда обязательно ссылаются на трактат Сунь-цзы, смирение и послушание наставникам, командирам, правителю считается одной из высших добродетелей, а Цзян открыто исповедует знаменитый принцип гармонии и выжидания удобного момента, даже если сперва придется склониться перед врагом.
В отличие от наставника Цзян сама Рин иногда излишне импульсивна и максималистична, однако авторские ремарки вновь и вновь придают объемность картине. Ведь мугенские солдаты точно также сталкиваются с ненавистью никанцев, точно также видят напротив себя безликих врагов, а не людей. И чем тогда империя будет лучше Федерации, если ответит геноцидом на геноцид? С другой стороны, если противник готов полностью уничтожить никанцев, то какой смысл в выжидании, после которого от народа не останется и следа? Рин готова беззаветно сражаться и жертвовать собой, но вряд ли божества ограничатся жизнью одной отважной девчонки. И первый роман, несмотря на очень условную победу, оставляет тяжелый вопрос — что останется от империи, когда мщение и расплата подойдут к концу?
Итог:трагическая и жестокая фэнтезийная история о войне и патриотизме, жертвенности и предательстве.
2072 год. На Луне идет добыча гелия-3, с помощью которого решается энергетический кризис Земли. Когда в Море Спокойствия убивают одного из коллег Кэдена Дэкерта, бывшего морпеха и ветерана войн на Востоке, нарушается старейшее космическое правило: «Безопасность для всех». И Дэкерту приходится начать расследование, которое сделает его очередной мишенью и может вызвать Первую Лунную войну.
В отличие от Хайнлайна, назвавшего Луну неприветливой хозяйкой, Дэкерт, главный герой романа "Пороховая Луна"Дэвида Пэдрейры, считает ее пустыней, перешедшей всякие границы. Смерть поджидает здесь людей на каждом шагу. Радиация от солнечных вспышек, постоянная угроза декомпрессии, вездесущая и выводящая из строя технику лунная пыль и даже крохотный риск попадания микрометеорита. В такой обстановке во главу угла встают внимательность к безопасности, взаимовыручка и осторожность. Однако бизнесмены в Управлении требуют увеличения прибылей, поэтому вся система работает на износ — связь сбоит, движки транспортеров барахлят, оборудование стареет, а во главу угла уже встают объемы выработки. Если бросить в эту пороховую бочку пылающую искру трагического инцидента с политическим запашком, то взрыв окажется неизбежен.
В конце 2058 года всплытие триллионов тонн метана на поверхность океана спровоцировало Термический максимум, череду климатических катастроф, достигших Библейского масштаба, от суперураганов и пожаров до пандемий и экстремистов. Однако в то же время это стало мощным стимулом для уцелевшей части человечества отбросить недоверие и враждебность, чтобы сократить выбросы парниковых газов и сообща найти выход из туннеля, ведущего в дикость и хаос. Спасением стали термоядерные реакторы, которым в больших количествах потребовался гелий-3. И балансируя на грани упадка, человечество взялось за освоение Луны. Увы, энтузиасты и труженики, героически работавшие на поверхности земного спутника, даже не подозревали, что едва мировая экономика начнет выходить из кризиса, так немедленно начнется новый виток геополитического противостояния, которое все разрастающимся снежным комом докатится и до Луны.
Тема освоения Луны в фантастике встречается регулярно. Не то чтобы "Пороховая Луна" Пэдрейры стояла на плечах гигантов, но она очевидным образом тесно перекликается с собратьями по НФ. С "Артемидой" Энди Вейера "Пороховую луну" роднит внимание к техническим деталям, подробные описания регламентов и внимание к мелочам. Однако Пэдрейра почти обошелся без вульгарного юмора, инженерных приколов у него меньше, а бывший десантник и военный пилот, командир станции "Море Ясности 1" Дэкерт гораздо взрослее и серьезнее, чем импульсивная Джазмин у Вейера. Неоднократно сам автор делает уважительный поклон Роберту Хайнлайну. Также у романа Пэдрейры много общего с циклом Пола Макоули "Тихая война" — оба любят описывать инопланетные пейзажи, недолюбливают политику и верят, что люди не должны нести в космическое пространство грязь земных раздоров, лицемерия и ненависти. Что же до упрямого идеализма Дэкерта, то этим он сильно напоминает Джима Холдена из "Пространства" Джеймса Кори, но в отличие от него Дэкерт умеет отступать. Или делать вид, что отступился.
Как бывший репортер, Дэвид Пэдрейра трезво и прагматично смотрит на жизнь. В соревновании сверхдержав у обеих сторон руки по локоть в грязи, а то и в крови. Однако в фокусе внимания оказывается пытающаяся выжить между двух огней команда станции "Море Ясности-1" и ее командир Дэкерт, который однажды уже потерял почти всех подчиненных, когда сражался в долинах Ливана. Теперь он готов на все, чтобы защитить ставших близкими людей: работяг и энтузиастов, романтиков и экстремалов. В целом, у Пэдрейры получилась добротная производственно-психологическая фантастика, в которой нашлось место и будням освоения земного спутника, и плавно нагнетаемому ознобу триллера, и политике высоких эшелонов, и даже военному космобоевику.
Итог:суровая лунная фантастика ближнего прицела про обычных людей.
облако тэгов
