Роман Арбитман написал рецензию на книжку из серии ЖЗЛ про фантаста Беляева.

Нормальную такую арбитмановскую рецензию, едкую и фактурную, отмеченную разве что некоторым недоумением в связи с тем, автор биографии, видный конспиролог-антишолоховец Зеев Бар-Селла, удержался от поисков лиц и сил, на самом деле писавших про профессоров Вагнера, Доуэля и Хойти-Тойти (гонорис кауза).

А с другой стороны, и слава богу, что удержался-то. Боюсь, поиски завершились бы ровно на этой фотографии:

И эту сенсацию политактивное литературоведение не расхлебало бы никогда.

Марш Митрофанушек:

"«Сталкер» — так называется в оригинале роман Фенимора Купера, известный российскому читателю под заголовком «Следопыт»; в армии США существует специальное подразделение «Ночные сталкеры».

Но прелесть и загадочность слова «сталкер» ощущает, наверное, каждый, впервые читающий «Пикник на обочине» Стругацких. В таком прочтении это слово напрямую ассоциируется с неизведанной, опасной территорией (в «Пикнике» ее называют Зоной), в которой Сталкер — это проводник. При этом он сам относится к Зоне с большим уважением и не скрывает, что его присутствие не гарантирует полной безопасности.

Андрей Тарковский, снимая неповторимый философский фильм о попытке заглянуть в неведомое, рискнул назвать его этим ни на что не похожим, не имевшим в то время широкого хождения словом. У каждого, кто смотрел его и смог оценить его глубину, теперь свой Сталкер."

http://www.stalkerfest.org/page.php?page=58

Казалось бы, при чем тут Стругацкие, Киплинг и Nissan Pathfinder.

via Макс Немцов

Первая доступная рецензия на "Убыр. Никто не умрет" в СМИ — в сетевом журнале Darker. Взвешенная, при этом душевная и благожелательная:

"Первая и вторая части «Убыра» отличаются так же, как обложки их изданий: тонкая, стильная, на грани тьмы и света, реалити-фантазия, в точности как силуэт мальчика, вынырнувшего из омута ужаса мужчиной и вынесшего на руках сестру – и увлекательная, симпатичная, много выше среднего, но все-таки близкая к типичной история юного супермена, вскидывающего руку узнаваемым жестом человека-паука. Повествование от первого лица – сложнейший прием, по сути, непрерывная самохарактеристика героя. Практически идеально выстроенная в первой книге, здесь она чаще провисает на необязательных отступлениях, местами раздражает скатыванием в гиперпацанство, досадует скороговорками разрешения ключевых интриг. И всё равно упрямо заставляет идти за Наилем след в след, глава за главой; их названия – банальные, затертые пожелания («Не болей», «Не скучай», «Радуйся жизни») – то звучат изощренной издевкой, то кажутся отчаянными заклинаниями, способными хоть немного облегчить «бесконечную пытку взросленья». Особенно тяжело чувствовать себя «как дома», потому что настоящего дома уже почти нет: родной, привычный мир рассыпается грудами тряпья и растекается отвратительной лужей плесени, взрывает мозг безумными переговорами сотовых телефонов…"

http://darkermagazine.ru/page/abyj-2

И традиционная рубрика "Мякотка из блогов и форумов":

Впечатления намного хуже, чем от первой книги. Возможно, виной этому «сокращенность» сетевой публикации, и стоит дождаться бумажного издания. (...) В этом романе появились также попытки если и не морализаторства, то во всяком случае осознанного морального месседжа: вроде того, что надо быть милосердным к врагам и вообще доброта всему голова. Удивительно то, что похожее послание транслировалось читателям и в первой части, но оно там просачивалось, видимо, автоматически, без специально посвященных ему усилий, и поэтому не смотрелось топорно. Чего про второй роман не скажешь.

Удручает также склонность автора к открытым концовкам. Открытую концовку надо еще уметь написать так, чтобы у читателя не возникло впечатления, что ты под конец обленился и для экономии сил предоставил ему додумывать подробности самостоятельно. Автор, как по мне, не умеет.

Прочитал вот эту, вторую книгу, даже не подозревая о существовании первой. Просто так получилось. Отзывов не читал, просто купил в магазине из-за заинтриговавшей аннотации. А в той аннотации ни слова прямо не было, что это типа «вторая книга, продолжение приключений Наиля»... И что удивительно — вторая часть без первой прочиталась мною на ура, лишь изредка возникали «непонятки». Национальные элементы. Знание детско-подростковой психологии. Отличное (ненапрягающее, интересное) описание бытовых моментов. Динамика нормально выдержана. Лично я доволен проведённым временем.

Внезапно прочла Убыра и его вторую книгу. Мне понравилось. Очень похоже на сны, только что не про крыс, как в моём варианте. И герою ничего не даётся за так, хотя таки нормальным человеком точно бы умер, ещё на первом упыре, здорово его бабка в лесу перековала. Запросто супергероивание меня обычно отвращает от вполне симпатичных в остальном книг. Здесь я скорее мучалась вместе с героем, всё ожидала когда его вырубит от боли, голода, усталости, недосыпа или просто непонимания реально ли происходящее. Но получив обоснуй в виде некоторой модернизации организма герой стал как.. ну в аниме бывает, упал с пятого этажа, встал, вынул катану и понёс возмездие Впрочем, не настолько круто И это не было.. натужно. А в первую очередь в нём мне понравилось чувство долга как движущая сила. Не на словах, не просто принципы, а реальная сила двигаться. Не смотря на то что организм требует упасть и вырубиться, но пока долг не исполнен он будет вставать и двигаться. Так что мне нравится эта.. как там.. а, подростковая проза Потому что про героя, к которому испытываешь уважение. А таких не так уж много. Думала подарить книги как прочту — теперь такая корова нужна самому.

Как всякий порядочный фанат Крапивина я попутно фанател еще и по картинкам Стерлиговой и Медведева, которыми сопровождались публикации в журналах "Уральский следопыт" и "Пионер" (и были эти иллюстрации сильно круче книжных). Медведев, правда, нравился с оговорками, касающимися латентного кубизма и слащавости деталей. Но иллюстрации к "Журавленку и молниям" выглядели просто здорово — особенно после картинок другого художника (не помню фамилии), отрисовывавшего первый блок романа. Но именно эти иллюстрации заставили меня Евгения Медведева резко разлюбить. Конкретно эта:

Виноват, конечно, лично Владислав Крапивин. Который ровно в том же романе несколько номеров спустя нашел место такому диалогу:

"– Да… все то же… – горько сказала Иринка, и Журка вдруг подумал, что ее голос очень похож на голос Веры Вячеславовны. – Опять у него с выставкой… Совсем уже назначили, а теперь переносят на будущий год… Ну, он расстроился. Сидит, ругает киношников. Если уж он начал про киношников, значит, не до работы ему. Как бы опять сердце не заболело. Зимой и так целый месяц в больнице лежал…

– А что за киношники? – скованно спросил Журка.

– Так он их называет… двух своих врагов. Он говорит, что они свои картины с экрана срисовывают.

– Прямо в кино? – удивился Журка.

– Нет. Возьмут киножурнал, где строители или сталевары показаны, выберут подходящий кадр – и у себя в мастерской на экран через фильмоскоп. А потом обводят, раскрашивают. Раз, два – и картина готова. Можно хоть во всю стену…

– Разве так бывает? – недоверчиво сказал Журка.

– Значит, бывает…"

Так вот. Ромка на черно-белом фотопортрете у верхней кромки приведенной иллюстрации — это вообще-то последний кадр художественного фильма про детство Гагарина.