Не могу сказать, что читал в своей жизни много фэнтези, но данный опус — безусловно, с большим отрывом от всего прочитанного, является самым чудовищно раздутым пузырём в этом жанре. Текст, в котором автор пытается, судя по всему, всего лишь показать, что такое «инициация» (ну или «рождение героя»; ну или — если уж просто в биологических терминах: «доминантный самец вылупился»), раздут до такого невероятного размера, что просто диву даёшься... если бы его сократить раза в три, он бы не потерял ни в чём — ни в смысле, ни в «художественной выразительности». Никакого смысла тратить время на сию «опупею» не вижу — причём ни для кого: ни для «юношей, обдумывающих житьё» (автору нечего им сказать — придуманный им мир высосан из пальца от и до, и поэтому нечего из этого мира взять современному молодому человеку: наш мир перпендикулярен нарисованному, мало того — он так перпендикулярен, что даже не пересекается с ним), ни для любителей «изящной словесности» (у г-на Джордана много якобы красивых и необычных слов, местами довольно богатый — если не сказать вычурный — синтаксис, много разных придуманных географических названий и личных имён, — у него нет главного: красоты слога; на фоне любого мало-мальски профессионального писателя он выглядит просто графоманом, который раздувается от гордости каждый раз, когда вместо слова пишет фразу, вместо фразы — абзац, вместо абзаца — страницу, а вместо страницы — главу), ни тем более для «взыскующих истины» (все «истины» г-на Джордана — набор около- или псевдохристианских благоглупостей на тему «тёмного властелина», «героев» и прочих фантомов, не имеющих к реальной жизни никакого отношения). Если уж совсем коротко — это псевдоэпос, написанный в жанре бульварного чтива, когда надо кровь из носу каждую неделю (пардон, раз в полгода) выдавать на гора необходимый объём для заполнения очередного волюма, идущего в печать с колёс. К которому редактор из принципиальных соображений даже не притрагивается. Как говорится — не трогай, не завоняет.

Если две первые части ещё как-то читаются, этакий роуд-муви, точнее, роуд-бук, написанный Стивеном Кингом (Гейман не стесняется слизывать у него не только декорации, но и сюжетные ходы, и идеи), то в третьей части автор как будто погружается в трясину бреда, из которой так и не выбирается до конца книги. История с Тенью, «отбывающим бдение» по погибшему папочке на дереве (по «просьбе» этого же папочки), с одной стороны, сюжетно оправдана, но с другой, не может не удивлять столь бесчувственная, если не сказать оскорбительная пародия на Христа (я атеист, но даже мне это показалось чересчур). Главный герой Тень — никакой не человек — он герой, если выражаться языком греческой мифологии, т.е. дитя бога и смертной женщины, и все его поступки — это именно что деяния героя, а не человека. Когда этот факт открывается, всякое сочувствие к Тени тут же испаряется, п.ч. нормальный человек не может сочувствовать нечеловеку. Если во всём этом — довольно объёмном — тексте среди героев нет НИ ОДНОГО человека (эпизодические персонажи не в счёт), и все эти НЕлюди почему-то больше похожи не на людей, а на отбросы человеческого общества, то совершенно не понятно восхищение массы читателей данным текстом. Впрочем, если учесть, что жанр фэнтези прежде всего и призван описывать нелюдей и нечеловеческие дела, то Гейман делает всё правильно: высасывая по максимуму из пальца, он удовлетворяет эскапистские запросы любителей фэнтези. Однако он всё время этот самый эскэйп сдабривает мощной дозой пошлости и мерзости, присущей самых мерзким представителям рода человеческого. Получается в итоге никакая не тёмная фэнтези, а самая что ни на есть трэш-фэнтези — если Гейман чего-то и добился, то создал именно это — новый жанр. Впрочем, ему не впервой быть «первооткрывателем». Когда у него в «Звёздной пыли» сказочные герои занимались сексом, это выглядело этакой вишенкой на торте — вполне съедобном. Тут же у него весь торт как будто состоит из вишни, причём вишни давным-давно протухшей. Ну и всё сверху засыпано сахарной пудрой — вот и кажется многим, что это можно есть.

Не знаю, какой уж это «турбореализм» — по мне, откровенно слабое в художественном смысле произведение: нагромождение нелепых и зачастую как будто нарочито непонятных эпизодов, какие-то совершенно идиотские даже не картонные герои, а наброски картонных героев (т.е. типа — «вот это примерно такой человек», «а этот — другой, не такой», «а этот — третий»; в результате все герои так похожи друг на друга — все «мужчины», все ведут себя одинаково, даже попытки прояснить мотивы хотя бы одного из героев не делается, — что отличить их можно только по именам), сюжет вообще непонятно о чём, не имеющий, по большому счёту, никакого отношения ни к реальности (той, советской, — ни одна реальная советская проблема в книге даже вскользь не затрагивается), ни к фантастике (ни одной, опять-таки, реальной проблемы возможного будущего не обсуждается — просто лепится что-то на основе высосанной из пальца конструкции НЕвозможного будущего) . Тот самый очень часто встречающийся случай (увы — часто!), когда автор одним произведением отвращает от себя раз и навсегда — ни за какие коврижки не стану читать тексты г-на Покровского когда-либо ещё: пустая трата времени.

P.S. Где-то вычитал, увы, не помню, где, что г-н Покровский — чуть ли не гений стиля, какой-то невероятный мастер слова. После ознакомления с данным опусом над такими словами можно только посмеяться: стилист из г-на Покровского — никакой. На протяжении всего опуса было стойкое ощущение, что читаю очередной текст Лазарчука — потом оказалось, что это один из любимых авторов г-на Покровского: как всё просто — понравился писатель, передрал стиль, — вот и вся работа со стилем!

Прочитано было давным-давно, — естественно, после великого фильма Копполы. Читалось мучительно и долго, «внутри» было прочитано несколько других книг. И по прочтении осталось лишь удивление — как Коппола умеет из НИЧЕГО делать конфетку (ещё один подобный случай в его карьере — «Дракула»): на протяжении всего чтения был привкус мыла, ибо написано настолько бездарным «бульварным» языком (более бездарно из бестселлермахеров-американцев писал разве что Сидни Шелдон, а из англичан — Артур Хейли), что вообще непонятно, как это можно не то что шедевром назвать, а и бестселлером сделать... впрочем, как раз бестселлерами становятся именно книги, написанные «мыльным» языком. Подозреваю, что здесь проблема не в переводах, как указывает уважаемый Bladeness, а в бездарном языке первоисточника.

О жанре: конечно же, на поверхности это криминальный роман (с элементами семейной саги). На самом же деле — этакая попытка не то что «романтизировать», а смешать с грязью и выставить кончеными мерзавцами людей традиционного общества: «понаехали тут» — и ещё законы свои устанавливают! Все мерзавцы — Вито, Майкл, Санни и прочие — и всех НЕ ЖАЛКО! (в «Крёстного отца» бы песенку Шнура — «Никого не жалко, никого!») Из бездарной книги Пьюзо сделали мощнейший бестселлер (все его остальные книги если не провалились, то и рядом не получили такого резонанса в США), фильм сняли через пару лет после выхода книги (не такой уж и частый случай в американской литературе) — п.ч. мы вон уже на Луну слетали, а тут какие-то мерзавцы устанавливают свои средневековые законы! Пьюзо и Коппола (он в отличие от Пьюзо — талантливо) отработали социальный заказ на полную катушку. И, может быть, кто-то сомневается в том, например, что количество убийств на душу населения в США В РАЗЫ (если не на порядок) меньше, чем в России? Или в том, что все эти «романтики с большой дороги» регулярно получают там то единственное, что заслужили — электрический стул (или на крайняк пожизненное)? (в отличие от нашей несчастной родины). Так что никакой романтики — чистый американский прагматизм: сделали, получили, распишитесь. Бандитов мочили, мочим и будем мочить — не в сортире, но в книгах и в фильмах — обязательно (из последних — прекрасный пример «Клан Сопрано» — такого карнавала уродов давно видеть в кино не приходилось).

Помимо помянутых Булгакова и Пелевина, присутствие которых в данном опусе ощущается практически на каждой странице, на некоторых ещё и витает омерзительный дух Мамлеева: «Магог, стоявший справа и чуть поодаль от Агафонкина, достал из кармана пальто голого плачущего младенца и откусил ему голову. Но есть не стал. Подержал во рту и выплюнул в занесенные снегом голые кусты. Затем сунул маленькое безголовое тельце обратно в карман.»

И при этом через 500 с лишком страниц продираешься, как будто через какую-то вязкую кашу — видимо, ту самую, которую автор из своей головы решил выплеснуть на страницы романа с полной свободой, так как может — в отличие от писателей, зарабатывающих литературой на жизнь, — это себе позволить. А ещё он может себе позволить выдавать глубоко вторичный продукт (или капустник, но только капустник жутко унылый и неинтересный) за новое слово в изящной словесности. Проблема, однако, в том, что это позволение-соизволение, увы, никак не обеспечит его вторичному продукту долгую жизнь.

В журнале «Если» за 1992 год, где переводчик Корженевский представлял творчество Хайнлайна — в качестве своеобразного послесловия к переведённому им роману «Кукловоды» — указанный переводчик не счёл нужным среди прочих произведений «Великого и Ужасного» упомянуть этот самый роман. Что является, по мне, исчерпывающей характеристикой данного опуса. Во всём корпусе сочинений классика американского НФ данное произведение является одним из самых слабых и одним из самых пропагандистских. Ну как же, тут у нас 1951 год на дворе, самый разгар борьбы с проникшими повсюду, в мозг каждого рядового — и глубоко несчастного в связи с этим — американца, не говоря уже о высокопоставленных товарищах из Сената и Конгресса, коммунистах. Надо же и нам внести свои 5 копеек в эту Борьбу. Я бы даже сказал — Мою Борьбу! (Да, ведь Великий и Ужасный сенатор Маккарти, он же Старик, без нашей помощи может не справиться!) При всём уважении к талантам классика (это отнюдь не первый прочитанный его текст — бывали у него и получше, и позаковыристее, и «поидеологичнее» в лучшем смысле этого слова) должен констатировать, что и на классика бывает проруха: если бы я прочитал сей роман в начале ознакомления с его творчеством, боюсь, дальше с ним знакомиться у меня не было бы никакого желания.

Катастрофическое занудство: попытка написать приключенческий роман, обогащённый элементами мелодрамы и антивоенной прозы. Приключенческая часть провалена полностью — наблюдать за «похождениями» её главного героя — алмаза, приносящего, с одной стороны, вроде бы бессмертие, но с другой, сеющего вокруг бессмертного обладателя одну лишь смерть, — откровенно скучно. Мелодрама кончается ничем — тянувшиеся (по совершенно необъяснимым причинам) через годы и расстояния друг к другу главные герои так и остались врозь: он в сырой земле, она — в унылой старости почти старой девы. Антивоенный пафос если и имеет место, то опять-таки бьёт мимо цели. Пулитцеровскую премию дали, видимо, за «художественность» (п.ч. второе условие награждения — «предпочтительно посвящённое проблемам американской жизни» — не соблюдено вообще: всё действие происходит в Европе), однако автор ни разу не стилист: коротенькие главки практически вообще без драматизма (т.е. никакого движения сюжета в большинстве из них нет), бледные диалоги чаще всего ни о чём, неинтересные герои, которым почти ни секунды не сочувствуешь. Занудство на каждой странице, и ни малейшего желания у автора (который, если я правильно понял, написал роман на грант, поэтому о читателях думал в последнюю очередь) хоть как-то разбавить это занудство чем-нибудь живительным... По прочтении подобных опусов у меня самый главный вопрос всегда один — зачем это занудство перевели?

На первый взгляд вроде бы вполне себе среднестатистический и довольно добротный романчик без особых претензий на какие-то слишком уж «сурьёзные» выводы, но когда в послесловии г-н Валентинов утверждает, что, кроме альтернативы в прошлом, автор нам показывает ещё и реальный вариант развития будущего России, становится просто смешно. Данная книга, безусловно, как уже было отмечено некоторыми отозвавшимися, крайне малоубедительна — и это мягко говоря — в части той альтернативы, которую рисует для России начала 20 века. Если совсем коротко: в России никогда не был возможен фашизм (нацизм, национал-социализм) в его европейском варианте (который, маскируя под мифический «евразийский фашизм», автор, собственно, и описывает) по той простой причине, что крайние формы национализма возможны только в сформировавшихся национальных государствах, каковым Россия никогда не была даже рядом — её можно называть как угодно, и называли, и называют — «империя», «недоимперия», «империя наоборот», — но никак не национальным государством. В силу отсутствия самого главного компонента такого государства — нации. И то же самое можно сказать про будущее: никакого фашизма (нацизма, национал-социализма, да даже и национал-большевизма) в России не будет, п.ч. за прошедшие 100 лет ничего в этом смысле здесь не изменилось: нации как не было, так и не сформировалось; национального государства как не было, так никто и не поставил задачу на его формирование; по сути своей, Россия как была сословным обществом, так им и осталось, — 70-летний эксперимент по открытию социальных лифтов для низов кончился полным пшиком, опять, как и при царе-батюшке, «у маршала тоже есть сын», и кухаркиным детям нечего делать на государственной кухне. Аморфная территория (плюс-минус несколько десятков тысяч кв.км за те же последние 100 лет), аморфное население (плюс-минус несколько десятков миллионов человек за то же время), которое ничто, кроме общегосударственного языка, не объединяет, аморфное государство, которое в даже самой жёсткой («тоталитарной») форме не может заставить платить налоги — население — и не воровать из казны — чиновников. О каком фашизме вообще речь? О каком «тоталитаризме»? Это что касается «возможности»: описанный мир был физически невозможен, социально невозможен, политически невозможен. Так что в смысле «альтернативы» роман — не более чем праздная игра ума: прочитать и забыть, ибо никогда не было у России подобной альтернативы. Что до литературной составляющей, то не может не вызывать смеха фигура ГГ. И где это вы видели человека, который сперва осознанно делает выбор в пользу серьёзной карьеры на госслужбе, а потом, страдая от того, что у него погиб сын (вообще-то военный, а военных убивают) и умерла бывшая(!!!) жена, а также от мучений совести по поводу собственного предательства «друга детства», которого он не видел 25 лет, застрелится? Кисейная барышня какая-то наш главный герой, а не закалённый боец идеологического фронта, приближённый к государственной верхушке великой империи. И в конечном итоге можно сказать, что в невозможном мире, выдуманном автором, ещё и действуют невозможные герои. Таки всем альтернативам альтернатива!

Никакой, конечно, это не реалистический роман, а социальная фантастика, высосанная из пальца, с далеко идущими выводами о судьбах России и русского народа — и правильное название для этого опуса было бы — «Безнадёга». Надежды здесь нет, ничего здесь нет и ничего никогда не будет. Если автор что-то и знает о жизни простых жителей сельской глубинки (хотя что может знать о такой жизни мальчик из интеллигентной московской семьи, проведший детстве в кинотеатре «Иллюзион»?) и даже описывает её с лёгкой симпатией к этим беднягам, то как только он начинает «сочинять», что-то придумывать, встраивать «фантастическое допущение» в ткань реальной жизни, — у него сразу же получается обыкновенная либеральная агитка: русские люди — тупоголовые зверьки, с которыми ничего нельзя сделать, ни к чему позитивному русский народ не способен, а уж государство русское настолько прогнило, что ему уже ничего не поможет. Не говоря уже о судьбах интеллигенции — ей нужно брать руки в ноги и валить отсюда как можно скорее, так как здесь судьба у неё одна — погибнуть от руки пьяного быдла. Как я понимаю, автор вполне себе неплохо живёт среди этого быдла уже больше 40 лет, вовсю «творит» и вполне успешен, однако не пролить слезу над «социально близким» библиотекарем он, конечно, не мог. Как и не мог не пнуть «социально далёкое» быдло. Что ж, такая вот у нас бывает «социальная фантастика». Не имеющая отношения ни к нашему несчастному социуму, ни к фантастике.

Перефразируя классика, можно сказать про сей опус так: сказка — ложь, да к тому же в ней ни одного намёка и тем более ни одного добрым молодцам урока. То есть ни малейшего отношения ни к какой реальности, тот самый чистый образец чистого искусства для искусства — сплошные игры: с героями, с сюжетом, с языком. Многим нравится. Не понимаю, как это может нравиться, ибо я лично всегда — даже в фэнтэзи — пытался найти те самые «намёки».

Цикл «Последний единорог» помечен как книга, «похожая» на «Властелина колец». Вот уж и рядом не лежала — там на каждой странице «намёки» и «уроки». Читать скучно, но поучительно, и остаётся ощущение чего-то большого и важного. Данный опус читать местами даже забавно (некое — странное — чувство юмора у автора есть), но ощущение остаётся, как после чего-то мелкого и бессмысленного.

При всей бодрости зачина повесть неизвестного мне автора (случайно попалась в сети — знаменитого «Владыку сада» не читал) почти с первых же страниц вызвала стойкое ощущение бреда — автор как поляк, житель страны, довольно сильно пострадавшей от «честных немецких офицеров», в качестве главного героя выписывает «честного немецкого офицера», который якобы ненавидит «тех идиотов, которые всё это затеяли» и готов послать ко всем чертям всю эту «бессмысленную войну», однако продолжает тупо выполнять свой «офицерский долг», продолжая участвовать в той самой «бессмысленной войне». Сразу же хочется спросить — если бы в немецкой армии на самом деле были такие «честные офицеры», неужели бы они ждали 5 лет бессмысленной бойни до первой реальной попытки убрать «тех идиотов, которые всё это затеяли» — т.е.до июля 1944 года??? По мне, фигура главного героя абсолютно высосана из пальца, и так как на нём всё держится, то и всё дальнейшее повествование не стоит выеденного яйца — мифический «честный немецкий офицер», которого никогда в природе не существовало (кроме как в воспалённом воображении разного рода «ревизионистов», большинство из которых просто историки-недоучки), попадает в мифическую Вальхаллу, которой тоже никогда в природе не существовало (кроме как в воспалённом воображении объевшихся мухоморами викингов) и там с ним происходит что-то мистическое, чего никогда не было, — автор действует по излюбленному рецепту среднестатистического автора фэнтези, т.е.всё время высасывает из пальца. И ладно бы если из этого всего выходила хоть какая-то метафора (как получалось у классиков — у Толкиена или у Булгакова, да у многих), но на самом деле никакой, даже самой завалященькой не просматривается, вот в чём беда.

С одной стороны, рассказ, безусловно, чистая «твёрдая» фантастика — путешествия к далёким звёздам, допплеровский эффект, эксперименты на самих себе с 7-кратными перегрузками, то, сё, сплошная Романтика Ближнего Прицела... или даже Дальнего... С другой — этакий психологический этюд о взаимоотношениях мужчины и женщины, — мягко говоря, не имеющий никакого отношения к реальности... Обычная женщина, проводившая своего мужчину туда, откуда нет возврата (возвращение через 200 лет не в счёт), через полгода уже не то что не будет его ждать, она уже просто будет с другим... Таки женщины — в отличие от мужчин — живут сегодняшним днём. По крайней мере, те, которые ещё находятся в детородном возрасте. По прочтении данного опуса почему-то вспомнилась «лирическая» биография АНС (насколько я с ней знаком по труду Анта Скаландиса) — он всю жизнь очень много и плодотворно общался с женщинами, но, как сам же признавался, так ни фига их и не понял... И, наверное, это было правильно. Ибо женщину «не нужно понимать — её нужно любить». Правда, т.н. «настоящие» мужчины в любом случае любой, даже самой любимой женщине, предпочтут Романтику Ближнего Прицела. Или даже Дальнего...

Образчик той самой т.н. «фантастики», над которой так хорошо посмеялся Лем в своей «Фантастике и футурологии». По сути, это вообще не фантастический рассказ, а попытка экстраполировать в далёкий космос и в далёкое будущее ситуацию контакта между разными цивилизациями Земли — по мне, полностью провалившаяся, п.ч. неправдоподобно всё: мотивы главных героев, мотивы «чужих», та лёгкость, с которой ухитрились «декодировать» чужие языки мы и они, выход из ситуации, придуманный т.н. «учёным». Увы, тот самый случай, когда по одному тексту автора можно сделать вывод о бессмысленности дальнейшего знакомства с его «творчеством».

По прочтении вспомнились слова одного классика про другого классика — «Пугает, а мне не страшно!» Собственно, про этот опус и сказать-то больше нечего: все попытки автора напугать мне представляются смешными — по крайней мере, в сравнении с другими — по мне, настоящими — шедеврами жанра ужасов. Сравнение с «Поворотом винта» кажется просто некорректным: Джеймс был хороший писатель, Джексон, судя по этому её тексту, не более чем старательная графоманка. И даже Кинг, якобы учившийся на текстах Джексон, и рядом не стоял, а далеко ушёл. Дело не в том, что роман устарел: Джеймс и в 19-м веке писал несравненно лучше, да и другие примеры раньше были (поимённо не вспомню, но были). Просто г-же Джексон было нечего сказать — она всего лишь попыталась перенести на американскую почву многолетнюю традицию английской литературы по наделению всяких строений какими-то загадочными эманациями (духами, привидениями, прочей чертовщиной). Честно говоря, всегда относился к этой традиции скептически: думаю, вся причина этой традиции крайне банальна — англичане, по крайней мере, те, кто мог себе позволить создавать литературные традиции (т.е. представители высших классов), жили столетиями в каменных строениях, где всё время холодно, сыро и неуютно — особенно в отсутствие центрального отопления. Вот и мерещились разным людям на протяжении многих веков в их сырых и продуваемых сквозняками жилищах всякие глупости... В той же континентальной литературе было полно чертовщины, но почему-то не припоминается, чтобы в ней существовала эта традиция демонизации жилых помещений. Г-жа же Джексон, начитавшись классики, решила, что и в Америке это проканает. По мне, ничего не получилось: её же герои, жизнерадостные американские обыватели с прекрасным аппетитом посрамили все её поползновения — при малейшем намёке на нездоровые причуды послали куда подальше настоящий источник всех проблем — больную на всю голову компаньонку. Остаётся вспомнить другого классика и немножко его перефразировать: разруха не в домах, а в головах.

К сожалению, один из самых слабых текстов хорошего писателя Лукина. По мне, это вообще никакая не фантастика, потому что, кроме высосанных из пальца «кораблей пустыни» в виде почтовых, военных и грузовых «каторг», в романе нет вообще ничего фантастического. Если бы убрать всю эту псевдофантастику, то получился бы крепкий «антикапиталистический» романчик про то, как наши бледнолицые братья приходят туда, где есть какие-нибудь ценные ресурсы (в данном случае — в какие-нибудь условные пески Аравийского полуострова), и «разделяя и властвуя», а точнее, разводя и властвуя, высасывают эти ресурсы за бесценок из «недоразвитых» территорий. Увы, история, повторяющаяся на протяжении многих сотен лет на нашей многострадальной планете, но ничему — увы, совсем ничему не научающая «элиты» этих самых недоразвитых территорий и стран. Бледнолицые братья приходят, забирают ресурсы, взамен оставляя стеклянные бусы и зеркальца, а также... пустыню. Во всех смыслах этого слова — но прежде всего в человеческом. Потому что ни на что им не сдался человеческий капитал «осваиваемых» территорий — коли жили там дикари дикарями, то пусть и дальше так живут. Если бы автор вместо совершенно не интересных русскому читателю песков и самумов разместил данный сюжет и данного героя (ну просто типичного русского интеллигента — всё время сомневающегося и в связи с этим всё время пьющего; подозреваю, что среди жителей песков таких не водится) среди родных берёзок и осин, это ещё можно было бы как-то понять. Но барханы, самумы и прочие оазисы — ну неинтересно, ей-богу, совсем. Если первая часть условной трилогии «Миссионеры» ещё имела какое-то отношение к нашим делам и баранам, то данный текст — просто мимо.

По прочтении данного «классического» опуса хочется сказать: кто считает это... как бы помягче выразиться... классикой, пусть бросит в меня камень... А если серьёзно, ужасы, которыми любят пугать своих доверчивых читателей американские писатели, по сравнению с нашими обыденными реалиями настолько смешны, что плакать хочется. Год написания — 1948, и каждый год жители некоего совершенно среднестатистического американского городка (описывается именно американский городок, а не какое-то «неопределённое место действия») путём лотереи выбирают одну (!!!) жертву для заклания. Видимо, чтобы потешить глубоко сидящий в каждом человеке (да и в обществе) инстинкт убийства. Глядишь, до следующего года хватит, и никто никого — вне рамок освящённой временем традиции — не убьёт. В любой, даже самой демократической стране людям, обществу нужны жертвы. Священные и не очень. Кровь должна литься — если не рекой, то хотя бы чуть-чуть. Чтобы смазывать колёса истории. Ладно было бы, если б автор, указав на сей банальный факт, возмутилась. Нет, её возмущает процедура — ишь ты, лотерею устроили, чтобы изыскать жертву. А то, что американские суды присяжных (апофеоз демократии) штампуют несправедливые приговоры сотнями и тысячами ежедневно (!!!), в т.ч. смертные, — как точно так же делали и в 1948 году, — г-жу Джексон совершенно не смущало и не возмущало. Что уж там, процедура соблюдена, демократия торжествует. Не страшно. Страшно, когда процедура не соблюдена. Если б, например, жители того же городка просто взяли и проголосовали, и методом прямой демократии выбрали жертву, — вот тогда бы совсем не страшно было бы. Тогда бы мы похлопали и в очередной раз с гордостью посмотрели на американский флаг.

P.S. К 1948 году среднестатистическая русская деревня (аналог среднестатистического американского городка) представляла собой лет уж тридцать как поле почти не прекращающейся гражданской войны, в которой одна половина деревни долго и упорно убивала вторую — и к 1948 году практически добила (Гитлер тут, правда, ещё сильно помог). Русский читатель, в 1948 году прочитавший сей опус, наверное, просто покрутил бы пальцем у виска. Впрочем, даже для американского читателя того времени рассказ, как мне кажется, — при внимательном прочтении, — должен был показаться нелепым. Только что закончилась кровопролитнейшая война в Европе и в Азии, отцы наций, в т.ч. американский президент, посылали людей на смерть сотнями тысяч, а тут один человек, один раз в год. Просто так, ни за что. Какой ужас! Как будто бы миллионы погибших во Второй Мировой погибли за «что-то».

Если бы это был просто фанфик к одному из самых слабых текстов классиков НФ, то никаких претензий к нему и быть не могло — ну, прикололись авторы и прикололись... интернет завален этой ерундой (по мне, если человеку действительно есть что сказать, он не станет вышивать по чужой канве), кому не жалко впустую потраченного времени, пусть читает... Однако книжка-то написана с явным прицелом на юношескую аудиторию, — чтобы показать подрастающему поколению, как надо прожить эту жизнь, чтобы, так сказать, не было мучительно больно за неинтересно прожитые годы. И в этом смысле книга, конечно, абсолютно провальная: авторам вообще нечего предложить, кроме набора «жизнеутверждающих» пошлостей (не сиди сложа руки, ищи, где бы чего прихватить, ухватить или отхватить, своих не сдавай и никогда своим не ври, с чужими бейся до последнего, а уж врать им можно хоть через слово, короче — «один за всех и все за одного», — ну и т.д., и т.п. — «и будет тебе наградой цели заветной высь») и непристойных шуточек. Что до скрытого месседжа — чисто либерального, толкаемого на уровне фразочек и тех же шуточек (свобода, равенство, братство, все начальники — козлы, любая власть по определению отвратительна, жизнь — дерьмо, все бабы — далее известно), — опять-таки совсем не канает. У нас тут повальная роботизация намечается и такая же повальная безработица — и неужели кому-то в этом светлом будущем поможет сакральное знание о том, что все начальники козлы и что «всего важнее в жизни друзья»??? Все попытки в 21 веке разговаривать с молодёжью на образном языке Дюма или Жюля Верна (даже не Стругацких, ибо их тексты, даже «коммунистического» периода, были несравненно глубже) мне представляются заведомо обречёнными на полное непонимание. И это понятно. Многие, в т.ч. писатели, с возрастом предпочитают впадать в детство. Единственное, что можно сказать таким писателям: не стоит навязывать СВОИ представления о СВОЁМ (полузабытом) детстве и СВОИХ (наивных и таких же полузабытых) детских мечтах сегодняшним детям — они живут в другом мире, и ваш им глубоко по барабану. К счастью или к несчастью, кто знает...

Один из самых «дутых» авторов, которые когда-либо водились в литературе (впрочем, в американской литературе таких «дутиков» — 99,99%): одна бл... связалась с одним уродом — после чего решила с его помощью замочить опостылевшего мужа... А не проще ли было просто уйти?

История о том, как женщина может выйти замуж за дьявола и будет счастлива... ведь главное для женщины не то, чем занимается её муж (пуcть хоть людишек мочит почём зря), а как он к ней относится!

Один из самых показательных рассказов Прилепина — как только он начинает рассказывать чужую историю, ему тут же становится не интересно и работает он спустя рукава, хотя вроде бы и честно отрабатывает свою «смену в 8 часов». Почти сразу после начала чтения понимаешь, что история не о себе любимом, поэтому ничего ценного в этой истории не найдёшь. При всей безусловной одарённости и приобретённой долгими годами упражнений мастеровитости Прилепин так и не смог стать беллетристом — хорошо он может писать только о себе и о том, что касается его непосредственно. Впрочем, это как раз тот самый случай, когда писатель, повествуя только о себе любимом, походя затыкает за пояс тысячи «литераторов», которые вроде бы вполне себе профессионально и с огоньком «веселят публику». Прилепин публику почти никогда не веселит — несмотря на все его почти бесконечные прогоны о том, как ему нравится жизнь, истории его по большей части довольно депрессивные и никакого рая не обещают. Но, по мне, так честнее и правильнее. Рая нет и не будет — но некоторые всё-таки не попадут в ад.

Очередной образчик настоящей псевдофантастики, в которой всё — сюжетные ходы, социальные декорации, мотивация героев, — ну, буквально всё перетащено из нашего настоящего, причём практически без малейших изменений. Понятно, что автору не хочется ничего выдумывать про будущее, до которого он не доживёт, и поэтому ему проще сделать кальку с того, что он хорошо знает... Короче, никакая это не фантастика, по большому счёту. Но самый смешной ход — это про то, как в далёком будущем — настоящем далёком будущем, когда человечество уже фактически полностью освоит Солнечную систему и будет чувствовать там себя как дома, — некая героиня почему-то сидит себе и напевает под нос советскую песенку (цитата из которой вынесена в заголовок рассказа) из 1970-х годов, которую уже сейчас никто не помнит, хотя и прошло всего-то 40 с небольшим лет. В настоящем далёком будущем будут наглухо забыты такие «великие классики», как битлы и роллинги (может, Баха с Моцартом ещё как-нибудь будут помнить — коли сохранится каста исполнителей классической музыки для «чистой» публики), чего уж там говорить про Валентину Толкунову! Именно этот ход в рассказе лично у меня вызывает одновременно смех и полное неприятие. Ну зачем так врать-то бессмысленно?

Такое ощущение, что эти 200 с лишком страниц немотивированного бреда были написаны старым писателем незадолго до смерти ради одного единственного диалога, в котором он изложил кредо своего склона лет, — диалога молодого человека с немолодым. Молодой задаёт вопросы, а немолодой отвечает: «А для чего люди вообще живут? — Мы живём, потому что живём. Без определённой цели. — Этого быть не может. Должен быть какой-то смысл. — Даже если никакого смысла нет, это не мешает людям усердно страховать свою жизнь. Мы живём, потому что не хотим умирать. Только и всего. — Это ужасно — так думать.» Таки да — если в молодости не быть идеалистом и не иметь никаких иллюзий, то лучше вообще не жить, потому что жизнь превратится в сплошную борьбу за выживание без смысла и без цели, а если в зрелости у тебя ещё остались хоть какие-то идеалы и иллюзии, и жизнь не стёрла их подчистую, то ты прожил жизнь зря и так ничего в ней и не понял. Остаётся добавить, что этот глубоко философский диалог вообще никак не связан с остальными 200 страницами этого романа — просто этакая вставная философическая новелла, которая, увы, не искупает абсолютную, как мне кажется, бессмысленность остального текста.

Не самый удачный текст автора и при всём сумбуре сюжета и действия остаётся стойкое ощущение, что рассказ написан не ради заковыристого сюжета с глубокомысленными футурологическо-социологическими прогонами, а ради нескольких фраз, почти не относящихся к сюжету. «Тим очень симпатичный парень... 22 года. Чёрт возьми, мне бы столько.» После чего — чуть погодя — ГГ, которому 35, этого симпатичного парня 22 лет убивает. И дальше — про того же Тима: «Как всё его поколение, он живёт легендами и мифами. А мы вообще не живём, давно уже.» Ну прямо «Отцы и дети» в космических декорациях: они молодые, и они живут, а мы — старые, не живём, но и молодым жить не дадим. Не знаю, оговорки это по Фрейду или автор так и на самом деле — в силу возраста — считает, но вынужден признать, что некая суровая сермяжная правда в его словах присутствует. Особенно в последней фразе про Тима и его поколение.

Дядя Хэм скуп на слова, но никогда не скупится на мысли.

Роман, который и романом-то назвать нельзя — на самом деле полный постмодерн, никакой психологии, никаких по-настоящему человеческих историй, одно пустое мельтешение исторических и псевдоисторических персонажей на подмостках сумбурного авторского замысла, не приводящее ни к чему. Автору абсолютно нечего сказать читателям, кроме банального — посмотрите, какой я умный и красивый, сколько умных слов знаю, аж целый роман написал, толстый-толстый, «о мифах и героях», а также о тех, кто в эти мифы и в этих героев верит. Тот самый случай, когда автор, прочитав несколько десятков умных книжек, о многих из которых, кстати, молва, что они умные, сильно преувеличена, начинает думать, что от этого он становится очень умным и тоже может умные книжки писать. А напрасно, кстати. Читая «умные» книжки, надо всё-таки иногда применять и свой собственный ум. Увы, тут совсем не этот случай. Автору дали за книгу премию Сомерсета Моэма — боюсь, тот по этому поводу в гробу переворачивается до сих пор, ибо в отличие от награждённого был настоящим писателем, хоть местами и не избегавшим пошлости, но писавшим о людях и для людей. Писания г-на Норфолка представляют собой сплошную, рафинированную пошлость, в которой ни одного живого словечка не найдётся. Одно бла-бла-бла, и ни слова больше. Зачем писать о живых людях живыми словами, если и так схавают и так пробашляют?

Ощущение, что Кинг выдохся, появилось ещё в середине 90-х, когда у нас перевели подряд три его провальных опуса «Необходимые вещи», «Игра Джеральда» и «Роза Марена». Прочитанные позже более ранние вещи показали тенденцию во всей красе — оригинальность мысли и поставленный слог книга от книги совершенствовались с начала 70-х до конца 80-х. Что случилось потом, не понятно — есть версия, что это автору воздаяние за уничтожение лучшего его творения — Касл-Рока (в «Необходимых вещах»). Потом, читая поздние вещи, с каждой книгой всё больше убеждался в том, что Кинг сдулся. Отдельные всплески вроде «Зелёной мили» не отменяли тенденцию. Но вот недавно прочитал «11/22/63» и подумал, что у Кинга открылось второе дыхание. Зря подумал — роман был задуман и, видимо, продуман в начале 70-х, т.е. в самом расцвете творческих сил, и наверное только по этой причине удался. По прочтении «Мобильника» вздохнул и понял, что второго дыхания у писателей не бывает...

Берётся вроде бы оригинальная идея — по мобильным телефонам всем гражданам посылается Импульс, который стирает им мозги, — однако по мере её реализации автор сваливается в банальный «зомби-хоррор», один из самых бессмысленных поджанров НФ, и в итоге приходит к тому, что: а) он не знает, кто это всё сделал и зачем, б) он не знает, что будет дальше, в) а ему и плевать, что будет дальше, г) главное в этой жизни, даже в постапокалиптическом мире — семья, пусть даже и урезанная, состоящая из тех, кто выжил, — т.е. пусть весь мир летит в тартарары, главное, моё безмозглое дитятко со мной... Абсолютно неубедительный и бессмысленный финал просто убивает книгу. А жаль — казалось, что идея была вполне себе плодотворной. Но в том-то и проблема: настоящие писатели не могут не писать, даже если сдулись полностью давным-давно и сказать «граду и миру» им совершенно нечего.

К сожалению, тот самый часто встречающийся случай, когда автор (авторы) то ли в погоне за длинным рублём, то ли не желая расставаться с любимой выдуманной вселенной, продолжают писать продолжения, хотя читателю ясно, что всё, что автор (авторы) хотел (хотели) сказать, сказано было в первой части. И дальше — ничего, кроме самоповторов, быть не может. Уже во 2-й части данной трилогии всё это проявилось сполна, а 3-ю пришлось дочитывать с чувством стойкого недоумения. Она оказалась настолько даже не вторичной, а третичной, что её пришлось разбавлять каким-то просто откровенным бредом, чтобы довести до романного формата (по мне, 2 просто лишних «линии» в романе: 1) нелепые «макамы», стилизованные под арабские сказки; 2) история двух бандюков; и ещё целый абсолютно лишний, вообще непонятно зачем включённый в роман герой — Толик-Идиятулла). Всё-таки слишком уж широк наш русский автор — я бы сузил.

Слышал про т.н. «романтическое фэнтэзи» (или как-то так) — пишут его, естественно, женщины в жанре «и ведьмы любить», «и оборотни любить умеют» и т.п. Слышал, но никогда не читал... А тут случайно довелось прочесть в сборнике, в котором, вроде бы, должна быть представлена прежде всего «твёрдая» НФ... прочёл и не пожалел... Автору удалось насытить совершенно неправдоподобную историю

каким-то запредельным сентиментализмом — в конце просто слёзы подступают к горлу :-)

Иногда Уэлшу таки отказывает чувство меры и вкуса, и он несёт полную околесицу. Увы, это как раз тот самый случай... Искупление за «грехи» оказывается не искуплением, а издевательством — причём и по сути, и по форме.

Типа фантастический рассказ, в котором нет ничего общего с фантастикой, кроме декораций. По сути, просто очередной образчик женской прозы о сложных отношениях главной героини с её мужчиной, не более того.

С одной стороны, авторы, конечно, правильно описывают тенденцию, но, с другой, я извиняюсь, со своим описанием они опоздали лет этак на 50, а то и больше. С той поры, как кино реально пошло в массы (у нас — в 1950-е, у других — пораньше), и литераторы вполне почувствовали угрозу своему бизнесу, они — по крайней мере самые чуткие из них — ударными темпами стали «перенимать опыт» самого массового из искусств... в советское время описанным авторами образом писали даже не единицы, а десятки писателей... какой-нибудь Юлиан Семёнов сразу писал заготовку для будущей экранизации (практически «режиссёрский сценарий»), а не «литературное произведение», и не просто так стал миллионером ещё в пору глухого социализма, а потому что «оседлал волну» и практически каждое его произведение тут же получало воплощение на киноэкране. И далеко не он один правильно «почувствовал пульс времени». Не говоря уже о бесчисленных западных бестселлероклёпах. Тот факт, что несмотря на всю тотальную «визуализацию» искусств, в т.ч. и изящной словесности, остаются ещё чудики, которые пишут архаические романы на 700 страниц, которые читать можно только если тебе совершенно некуда спешить и времени вагон (т.е.только пенсионерам) — по мне, не должен внушать ложного оптимизма. Роман (особенно на 700 страниц) как формат настолько устарел, что даже непонятно, как такая «жизнь после смерти» может продолжаться в нашем мире, где телеграммы сокращают до трёх слов, п.ч.нет времени на больший объём. Любители старины в любом, даже самом продвинутом техномире, наверняка будут. Только: а) они никогда не будут определять погоду, б) рано или поздно — как показывает практика и вся история технологического развития — большинство рыночных ниш для таких любителей старины просто сходит на нет: когда у вас 1000 покупателей новых гаджетов и 100 — старых граммофонов, смысл производить граммофоны ещё какой-никакой есть; когда у вас миллион покупателей новых гаджетов и 10 — старых граммофонов, никакая «любовь к искусству» не заставит вас продолжать производить граммофоны. Потому что они станут золотыми. Любой нормальный писатель в настоящее время понимает, что смысла писать роман на 700 страниц нет не только финансового (гонорар нынче практически не зависит от листажа), но и, простите, «художественного». Если писатель хорош, он и на 300 страницах выскажет все те важные мысли, которые хочет донести до читателя, — и в достойной форме. Если он бездарь, то хоть тысячами страниц строчи — толку будет ноль. Если сказать нечего, то любое увеличение объёма вырождается в элементарную халтуру. А как показывает вся история мировой литературы, 90% писателей сказать совершенно нечего — они просто люди, которые пишут для того, чтобы заработать на жизнь.

Будучи довольно давно и подробно знакомым с текстами г-на Быкова, всегда удивлялся его какой-то нечеловеческой начитанности — и задавался вопросом, а как можно так много читать? Если всё время читать, то жить-то когда? Данный волюм только усилил недоумение: понятно, что г-н Быков всё своё время тратит на чтение, ночью — по его собственному признанию — он пишет статьи (для прокорма) и романы и стихи (для души), плюс у него жена и дети, которые требуют внимания, так что когда он спит — вопрос открытый...

Можно, конечно, объяснять подобные опусы желанием «донести культуру» до массы, «осветить тёмное царство», однако у меня объяснение попроще: г-н Быков – маниак (не в психиатрическом смысле), который вместо того, чтобы спать в положенное время, как обычные люди, читает... А когда человек совсем не спит, ему поневоле в голову приходят всякие странные мысли...

Невозможно столько читать (и в том числе — столько макулатуры) и не быть маниаком. А прочитав столько макулатуры или пусть даже вполне ничего себе книжек, но книжек, давным-давно мёртвых, хочется это попусту потраченное время как-то оправдать, «монетизировать», так сказать. И начинается строительство концепций, «оправданий», высасывание из пальца разных теорий... про «хазар» и «варягов», прости господи, и прочих... которые (теории) никому, кроме автора, не нужны. Ну и кроме тех редакторов, которым нечем заполнить страницы своих периодических изданий...

В данном сборнике статей (а никаком, конечно же, не «курсе») из 30 писателей и поэтов, творчеству коих посвящены отдельные статьи, добрая половина давно и надёжно «всех мёртвых мертвей». По мне, им не то что не нужно посвящать статьи, их можно упомянуть в какой-нибудь энциклопедической обзорной статье, и с них будет довольно. Есть ещё несколько писателей, которые вполне себе могут представлять исторический интерес — но и о них как о литераторах смысла нет писать: ну какой Луначарский литератор? он был министр культуры, при

чём тут литература? ну какой был Твардовский поэт, даже если учесть всенародную славу его «Тёркина»? он был крупный общественно-политический деятель 1960-х, главред «Нового мира», который активно участвовал в написании «повестки дня» того времени... и т.д. и т.п.

Но самое смешное, что вся эта бесплодная и неактуальная «некрофилия» исходит от человека, который позиционирует себя не иначе, как писателя-фантаста )) Человек, который вроде бы по определению должен пытаться заглянуть в будущее, всё время роется в каких-то отбросах прошлого, пытаясь в этих грудах выкопать ту самую жемчужину... Парадокс? Да нет — всё вполне логично: если никогда не спать, мало ли до чего можно дофантазироваться? И известная максима «если хочешь узнать будущее, нужно хорошо знать прошлое» тут ни при чём: как бы ни был хорош тот или иной беллетрист (поэт, драматург), творивший 100 лет назад, да даже и 30 лет назад, — влияние его не то что на будущее, а прежде всего на сегодняшний день, когда, собственно, все эти статьи пишутся, неуклонно стремится к нулю.

Совершенно безыскусно написанный, я бы даже сказал — написанный нарочито наивным языком — роман якобы феминистки, которая одной из финальных фраз своего опуса практически обессмыслила жизнь своей главной героини:

«Гарриет тихо сидела, слушая [...] их голоса из соседней комнаты; иногда бросала на Бена быстрый взгляд и тут же отводила глаза; гадала, скоро ли они уйдут, может, сами еще не зная, что не вернутся. Она будет сидеть тут, с краю [...] и ждать их домой, но они не вернутся никогда.»

Вот так: она, женщина, хотела счастья, большую семью, большой дом, родила пятерых детей, всех вскормила, вспоила, воспитала, пятый получился не очень удачным, — таким, что внёс в семью раскол, а затем и вовсе её уничтожил (кстати, по вине самой Гарриет, которая не смогла в нужный момент перебороть свой абсолютно иррациональный материнский инстинкт). Но дело в конечном счёте вовсе не в Бене, этом «неандертальце», привнесённом в текст метафоры токмо для. Дело в том, что это обычная судьба женщины в этом мире — она рожает детей, а потом они «уходят и не возвращаются никогда». Впрочем, авторское отношение к этой судьбе так и остаётся непрояснённым — роман просто не дописан до логического конца. Да, Гарриет осталась одна, да, её дети ушли и не вернутся никогда, — но два самых главных вопроса любой литературы (а не только русской): кто виноват? и что делать? — даже не ставятся. Хотя, может, и правильно, что не ставятся, п.ч. автору нечего сказать по этому поводу — она не знает ответов, она просто описывает реальность во всей её обыденной и печальной банальности.

В основу рассказа положена не сказать чтобы очень плодотворная идея: оказывается, вампиры — это пришельцы из параллельных («иных» в терминологии автора) вселенных, которым кровь нужна для вполне себе утилитарных нужд... Неплодотворность идеи, казалось бы, достойна пятёрки по десятибалльной шкале, однако рассказ написан таким простым, ясным и уютным русским языком, отнюдь не так часто, как хотелось бы, встречающимся в фантастических произведениях (обычная для них вычурность сюжетов чаще всего приводит к вычурности и нередко даже к нечитаемости текста), что ниже 6 просто не могу поставить.

Старческое брюзжание — ну что тут ещё скажешь? Гегемон всегда всех мочит... как бы ни страдали по этому поводу разные интеллигенты. Кстати, мочит гегемон всех подряд в том числе и для того, чтобы его интеллигентам было что покушать. Почитайте на эту тему Нила Стивенсона — у него-то как у интеллектуала (а не интеллигента) в этом смысле никаких иллюзий никогда не было: мочили, мочим и будем мочить. Что бы та ни трындели разные «борцы за мир»...

Книга, очень показательная в том смысле, какова на самом деле цена тех самых «лидеров мнений» в наше время: по мне, неуклонно стремящаяся к нулю. Человек, помешанный на литературе, сделавший на ней себе имя (по мне, совершенно не заслуженно, п.ч. ничего такого уж ценного про литературу г-н Данилкин из себя извлечь за всю свою плодотворную карьеру не смог: нельзя же таковым назвать его бесконечные славословия разным «писателям», которых публика забывает через пару лет после выхода их «прозвучавшей» и «значимой» книжки?), запойно читающий книги сотнями и считающий, что литература в наш отнюдь не литературный век чего-то ещё стоит, — так вот этот человек издаёт книжку, в которой больше рассказывает о своих нелепых путешествиях по разным забытым богом уголкам земного шара и о малоудачных встречах с теми самыми псевдогениями, чем о собственно литературе. Только зачем-то в центр этой совсем не критической книжки помещает большую «концептуальную» критическую статью, весь смысл которой заключается в попытке самого себя убедить в том, что то, что ты любишь и чему посвятил жизнь, — таки действительно чего-то стоит. По мне, попытка провалена вчистую: в наше время, здесь и сейчас, писатели в массе своей это маргиналы, тусующиеся на обочине и вовсе не пытающиеся что-то там кому-то вгрузить, не говоря уже о том, чтобы в чём-то кого-то убедить, «что-то сказать» (за исключением считанных единиц, возомнивших о себе невесть что). Этим занимаются ящик, интернет, ну и немного Голливуд. Литература давным-давно мертва, остался «загибающийся рынок» (с) Джонатан Франзен), на котором несколько тысяч любителей «букав» пытаются заработать себе на кусок хлеба почти без масла, для чего вынуждены постоянно рассказывать всем всякие байки про то, что текст — это святое, что «люди, читающие книги, управляют теми, кто смотрит телевизор» и т.д. и т.п. Для всего этого «литературного процесса» нет иного названия, нежели агония. Она может продлиться ещё несколько десятилетий — человек по своей природе очень инертен, — однако уже к нынешнему моменту успело вырасти целое поколение людей, для которых буквы и тексты — это не святое, а просто устаревшая форма представления информации, заведомо скучная и неинтересная. Можно сказать банальность, которая тем не менее вполне себе правда: жизнь не стоит на месте, и то, что людям не нужно, рано или поздно умирает. Как умерли, например, грампластинки, пишущие машинки и прочие продвинутые (на свой момент времени) гаджеты. Текст как форма представления информации намного старше всех этих носителей. Однако не факт, что он вечен. Делать из всего лишь формы какой-то чудовищный фетиш и всю жизнь им размахивать — может, и вполне себе удовлетворяющая некоторых жизненная стратегия, однако ни к чему хорошему в конечном итоге не ведёт.

P.S. Я сам очень люблю читать и, мягко говоря, недолюбливаю телевидение и прочие визуальные формы представления информации, однако не могу глядя на происходящее вокруг присоединяться к хору бесконечно трындящих про «тысячелетние традиции», «высокую культуру» и прочие симулякры. Г-н Данилкин защищает свой сегмент рынка, и всё, больше ничего, — он бьётся за тот самый кусок хлеба (в его случае с довольно толстым слоем масла: если попытаться представить, а кто из ныне живущих русских писателей может себе позволить съездить влёгкую на Галапагосы, в Эфиопию и в Йемен, — представляется, что таковых наберётся, дай бог, пара десятков человек), — все его построения не более чем пустой рекламный трёп. Пусть местами и очень забавно написанный (от некоторых его пассажей не получить удовольствие нельзя), но всё-таки трёп.

Америка, конечно, великая страна — в ней даже бомж может стать известным писателем... В отличие от России, где даже известный писатель может стать бомжом и кончить жизнь на помойке (ну или у расстрельной стенки вместе с ворьём и бомжами). Впрочем, всем НЕамериканцам от этого не легче: всякое величие в этом мире оплачивается обычно тем, что прочих — невеликих — «вбамбливают в каменный век». Курт Воннегут был хороший писатель, но на старости лет занимался бог знает чем. Например, пытался с бомжами разговаривать о литературе. Получалось не очень.

Как мне представляется, подавляющее большинство описанных в статьях (громко названных «фельетонами») случаев (или, скорее, информационных поводов) не стоит выеденного яйца — ну, прописал автор в газете про это, и достаточно... в книгу можно было не ставить... Чуть ли не самый неудачный из читанных сборников Арбитмана.

Впервые прочитал вещь, написанную в чисто, как мне казалось, «лемовском» жанре: в жанре рецензии на несуществующую книгу... Удивительно, но в целом вещица автору удалась — т.е. написано хорошо, хотя и крайне малоправдоподобно... Автор — судя по всему, завзятый империалист, по полной уязвлённый всем тем, что случилось с великой Британской империей в 20 веке, вот и отыгрался в своём вымышленном мире, где Британия что-то значит и является пионером в космической гонке... Правда, одновременно автор также и фанат космической экспансии — у него в 2001 году уже якобы почти освоена вся Солнечная система — совместными усилиями разных стран... Никогда не понимал эту страсть к освоению других планет и даже астероидов (если и был очарован этой «романтикой», то очень давно, в совсем уж «романтичном» возрасте) — у самих на Земле такой бардак, что взглянуть страшно, а всё туда же — дальний космос осваивать... и продолжать распылять и без того скудные ресурсы... впрочем, автор в своём воображаемом мире поставил освоение Солнечной системы на жёсткие коммерческие рельсы (это при том, что в Текущей Реальности, насколько я в курсе, все вбуханные за 55 лет в Космос бабки так и не окупились) — истинный англосакс, ничего не скажешь, — для коего день, прожитый без срубания бабла, это день, прожитый зря...

Книга, высосанная из пальца: некий мальчонка что-то там обнаружил... в нашей стране этот мальчонка, если он «честный», просто позвонил бы в милицию и рассказал бы, что он там-то и там-то нашёл то-то... и положил бы трубку... и всё... после чего не имел бы к бандитским разборкам никакого отношения... и никакого «романа» из такого дурацкого случая не вышло бы (мало ли кто чего находит где-то!)... г-н Гришэм слепил целую историю, на всём протяжении которой мучительно пытаешься понять: для чего это? кому это нужно? кому это интересно?.. Конечный результат предсказуем: написано это для бабла, описывается история борьбы за бабло (не за истину — всем по барабану, кто кого убил, — а именно за бабло — адвокатша из ничего сооружает себя хорошее «дельце», из которого она выжмет бабла по максимуму), писатель получил нехило бабла за эту идиотскую историю... для американцев история, видимо, вполне актуальная — у них «юриспруденция» — один из главных источников дохода для некоторых граждан... для нас — не интересно и вообще не понятно, к чему и зачем...

Бредовенькая псевдофантастика — автор начитался всяких летописей и пытается их типа «ревизовать»... Если учесть, что все эти летописи — на 90%, если не на 100%, просто сказки, — любые попытки их ревизовать, ничего, кроме смеха, вызвать не могут. Впрочем, автор, подвизавшийся поначалу на фельетонах в журнале «Крокодил», только и может, что позубоскалить (какая фантастика, о чём вы?) — прежде всего по поводу советских научных сотрудников. Ну да, такие они и были, жучок на жучке и бюрократ на бюрократе — и все только тем и занимались, что ИБД. Ну да, а каких вы результатов хотели от таких научных сотрудников, особенно по части т.н.«гуманитарных наук»? Вот примерно таких, какие нам представил автор в данном опусе. То есть никаких. Одна имитация, и не более того.

Самое поразительное, что этот абсолютно графоманский (с литературной точки зрения никак не больше 5 — затянуто, вычурно, архаично) и идиотский (весь роман — сплошные рояли в кустах; на протяжении всего сюжета бред на бреде сидит и бредом погоняет) опус породил целую литературу — литературу о вампирах (имхо, самый беспонтовый раздел фантастической литературы, которого если бы не было вообще, то фантастическая литература этого даже не заметила бы)... Подозреваю, что произошло это только по вине киношников — но то, что хорошо в кино (например, «Дракула» Копполы — просто шедевр, один из самых лучших фильмов великого Копполы), отнюдь не всегда хорошо в литературе.

Бездарная и местами просто идиотская (в своей дебильной и напыщенной одновременно русофобии: ага, русские живут в хлеву вместе с коровами, а чехи — суперкультурный народ, ибо пьют пиво и кушают сардельки из тех же коров в цивильных пивняках) попытка «дописать» гениальный роман. Автор не то что ничего не понял в романе Гашека — по-хорошему, сей опус надо было назвать «Анти-Швейк». Ей-богу, вообще не понимаю, зачем этот бред надо было переводить.

Рассказ, на примере которого видно, как г-н Веллер лепит свои анекдоты: реальный Тарасюк уехал на Запад и погиб там в автокатастрофе в 1990 году, посему возразить автору не мог... и автор мог врать сколько душе угодно... причём совершенно неинтересно врать...

Тот самый случай, когда автор ради красного словца не пожалеет и... родную бабушку. Которая его любила (пусть по-своему, по-сумасшедшему, но любила, ведь в конце концов после того, как внука отобрали, она очень быстро умерла — потому что в жизни у неё был только он). И которой теперь все, кому не лень, встречные и поперечные, перемывают кости. Большое сердечное спасибо от бабушки — внуку.

По поводу бесконечных талантов автора: текст то ли намеренно «обнаивлен», то ли автор по-другому писать не умеет — на уровне слова и фразы от чтения просто сводит скулы: в наше время в школе за такой стиль ставили не глядя двойку. (Впрочем, автора можно понять — ему же бабушка учиться не давала всю дорогу, так и вырос неучем.) Единственное, что автор сумел сделать грамотно и со вкусом — это плюнуть на могилы людей, которые его любили. Если бы подобное сделал какой-нибудь Вася Пупкин из Мухосранска, его «сочинение» просто выбросили бы в редакционную корзину, даже не соизволив об этом уведомить («Редакция не вступает в переписку с авторами»). Но сделал тот, кто сделал, — и обрёл свой «первоначальный» пиар на костях покойников. Причём никакой «бомбой» данный опус никогда не был — тихо выйдя в малотиражном издании и оставшись практически незамеченным, он был «раскручен» спустя довольно длительное время издательством, которое специализируется на делании из ничего конфеток.

После прочтения какое-то время назад 3-й части Чонкина подумал, что не стоит более тратить время на некогда довольно забавного, но нынче безнадёжно впавшего в не пойми что писателя. Данный опус попал в руки случайно, совершенно случайно начал его читать и в итоге быстро прочитал, п.ч. уж больно легко читается — способности к гладкописи у Войновича не отнять. Однако как и после 3-го Чонкина осталось стойкое недоумение — то у автора Сталин — лошадь, теперь у него, значит, другое лицо — пеликан. Насколько продуктивно можно работать, продолжая разрабатывать столь нехитрую метафорику: обзывать всех, кого ни попадя, каким-нибудь зверем, вот тебе и сатира!.. С одной стороны, это, конечно, сатира, причём местами уже на всё и вся — всем достаётся... с другой — этакий гимнец либерализму в самом его пошлом изводе («не хотим быть бедными и больными — хотим быть здоровыми и богатыми!» и пускай для этого наши правители пашут день и ночь, а мы — мы в сторонке постоим), однако больше всего здесь самолюбования: я, я да я, и ни о чём, кроме самого себя, на самом деле автору писать не интересно.

Как бы роман — точнее, не то чтобы роман, а раздутый до размеров небольшого романа очерк для иллюстрированного журнала о т.н. «поколении Х» — описывающий трёх персонажей этого самого поколения Х, которые удалились от света в занюханный городишко где-то в Калифорнии и валяют там дурака, якобы из некоего социального протеста – работают кто где, кто в баре, кто ещё непонятно где, придуриваются, спят с кем ни попадя, и т.д. и т.п., и периодически ведут дурацкие разговоры ни о чём; вот, собственно, и всё – в этом «романе» нет ни по-настоящему живых героев, ни начала, ни конца, ни тем более интриги (при этом, как ни странно, роман совсем не занудный, читается легко и быстро), только голая социология: дети среднего класса не хотят жить, как жили их родители, им наплевать на деньги, успех и т.д. и т.п. и прочая мура ни о чём на потребу зажравшейся буржуазной публики; единственный положительный момент, который можно отметить, это некоторое чувство юмора автора, которое позволяет ему изредка выдавать забавную шутку (а также некоторое умение точно сформулировать, коим он пользуется вовсю, размещая на полях книги всякие разные определения из жизни нового поколения); роман, снискавший такой большой успех, по большому счёту знаменует окончательный упадок Большой литературы – теперь (уже, почитай, лет 30) для успеха в литературе не нужно того, что нужно было раньше (завязка, кульминация, развязка, интересные и живые герои, интересные сюжетные ходы), — опиши реальность с точностью социолога и с юморком эстрадного комика – и всё, успех у тебя в кармане. Только, как мне представляется, к художественной литературе это всё не имеет никакого отношения. Очерк для иллюстрированного журнала — это и есть очерк, а никак не роман. Место ему в иллюстрированном журнале, который складывается в пыльные коробки на чердаке и там забывается — после одного-единственного прочтения.

Всегда думал, что целью жанра «альтернативная история» является прежде всего анализ того, что «могло бы быть, но НЕ случилось», а вовсе не анализ «того, чего НЕ могло бы случиться никогда»... а также «художественное» (или не очень) исследование обстоятельств, которые привели к тому, что НЕ случилось вполне вероятное событие... когда же уважаемые «альтернативщики» пытаются описать то, чего ни при каких раскладах случиться не могло, ничего кроме раздражения это не вызывает и вылетает из головы через пару часов после прочтения — как говорят учёные, мозг отфильтровывает информационный мусор, чтобы не засорял пути прохождения для нужной информации... Прочитал почти весь сборник рассказов «Альтернативная история», в который вошёл данный опус (читал не спеша, рассказ в день, не больше): уже половины не помню, — перед прочтением очередного рассказа смотрю в содержание и должен несколько минут вспоминать, о чём же был рассказ... А всё потому, что иначе как мусором информацию, содержащуюся в этих рассказах, назвать нельзя... Ну не могли Великие Моголы НИ ЗА ЧТО и НИКОГДА завоевать Британию! Даже при помощи каких-то загадочных португальцев (которые к моменту контакта британцев с Моголами уже практически были в полном упадке, из которого до сих пор толком выбраться не могут)... Да, текст (как и большинство текстов англичан — в отличие от текстов тех же американцев) хорошо написан — ну, так какая разница, КАК это сделано, если сделано НИЧТО... пустышка... текст ни о чём... т.к. любая литература, описывающая происходившее (или якобы происходившее) сотни лет назад, в принципе не может тронуть сердце, то тут даже нельзя сказать «ни уму ни сердцу», п.ч. цель подобной прозы изначально «интеллектуальная» — т.е. автор хочет «что-то умное» сказать... и когда получается никак не коррелирующий с реальностью бред, только и остаётся, что плюнуть и забыть.

Тот, увы, нередкий случай, когда один, вполне достойный автор, берёт в соавторы другого, отнюдь не такого достойного, а точнее просто конченого пошляка, и тот ему портит всю малину. А точнее, просто убивает текст: ну да, ребята, хотел я чего-то сказать, то бишь добавить к уже сказанному, но уж вы простите, друган сбил с пути истинного — то ли бухали всю дорогу, то ли в карты резались, я уж не помню, — вот и вышло в итоге чёрт знает что.

Ключевой диалог рассказа: «– А что вы думаете? – спросил пожилой. – Не правда ли, жизнь прекрасна потому, что коротка?

Максимус равнодушно смотрел в окно.

– Думаю, вы лжете.»

выглядит совершенно не правдоподобно. Если бы Максимус ответил: «Врёшь ты, чувак!» — было бы в самый раз. Или: «Ну и сдохни, старый козёл! А я буду жить.»

А то сперва ходил по головам ради бессмертия, а потом вдруг превратился в вежливого интеллигента. В жизни так не бывает — и никогда не будет, — даже когда придёт её величество сингулярность. Если человек озверел (не важно, по какой причине — внешней или внутренней), человеком он уже не станет...

Если же абстрагироваться от крайне неудачной формы изложения простеньких идей автора, то Максимус прав не по форме, но по сути: это лет 50 назад сформулировал другой человек — гений в отличие от г-на Васильева: «Человек не хочет жить вечно. Он просто не хочет умирать!»