Г. Ф. Лавкрафт «Изгой»

Один из коротких шедевров Лавкрафта, совмещающий мрачную, готическую стилистику Эдгара Аллана По, с автобиографическими мотивами самого писателя. Великолепно.

Переживания главного, и по сути единственного, героя, его неопределенность, страх перед неизведанным (так любимым и, в литературном смысле, так обласканым Г. Ф. Лавкрафтом) с одной стороны будоражит воображение и заставляет сопереживать и проникаться сочувствием к персонажу, но с другой — нелогичность некоторых моментов происходящего. Остались двойственные чувства к рассказу.

К сожалению предсказуемость произведения, главным образом, предопределила мою заниженую ему оценку.

Очень необычный рассказ, будоражащий сознание. Образ изгоя в данном случае явно иносказателен, он повествует о обычном человеческом страхе быть чужим в обществе, непонятым или отвергнутым толпой. Эдакий образ экстраверта-затворника, пожелавшего открыться миру, и этим миром непонятого. но есть и хорошая сторона истории — изгой, осознав неприятие обществом своего образа, отдает должное себе подобным, находя в них свое спасение от душевных терзаний.

Интересный, психологичный и красивый рассказ, который сильно провисает ближе к концу. Иногда Лавкрафт очень неровен не только от рассказа к рассказу, но и в рамках одного произведения.

Удивительный рассказ. Вот писал-писал Лавкрафт произведения о столкновении человека с чем-то страшным, потусторонним, писал, психологически и атмосферно выводя состояние героев, столкнувшихся с монстрами, со сверхъестественными явлениями, а тут взял и перевернул всё с ног на голову. И получилось! И вышел рассказ очень неожиданным – удивил! Но не только, мне кажется, автор старался сделать качественный «перевертыш», но попытался представить это состояние, передать его, подумать, какого это – быть таким вот изгоем? И это тоже удалось, так как рассказ – сплошное ощущение отчуждённости от остальных, ощущение одиночества и тоски, так что читаешь и сам себя ощущаешь изгоем, что стал чужд всему живому, что брошен всем живым, отторгнут им. И в этом рассказ очень силён – в этом тоскливом ощущении, в этом странном тоскливом ощущении...

Рассказ в общем-то понравился. Вот только в тот момент когда понимаешь, что главный герой видит монстра, потому что взглянул в зеркало, автор выдает великолепное в своей наглости «я не решаюсь даже описать его», а потом добивает, говоря «Теперь я знал все. Я помнил, что было со мной до того...» и тут же «в непереносимом ужасе этого мгновения я забыл все...». Одно дело — напустить в повествование тумана, под которым ты скрываешь какую-то таинственную, шокирующую историю, а совсем другое — когда ты эту историю просто не придумал.

В итоге, пугает — нет, заставляет задуматься — да, атмосфера — есть.

«Изгой» великолепен в психологическом плане. Главный герой, то самое страшное существо, «прописан» очень хорошо, живо, читатель отчётливо чувствует его переживания. Читая, я сам погружался в глубокое чувство одиночества, тьму, которой окутан весь рассказ. По-настоящему сопереживал герою, ведь он сам страшился своего отвратительного лика, что описывается в конце произведения.

Рассказ один из немногих у Лавкрафта, которые мне по настоящему понравились. Сюжет раскрывать не буду, не хочу мешать получить удовольствие тем, кто еще не прочитал.

Такой-то замкнутый рассказ замкнутого человека. Имеется в виду автор, а не ГГ.

Это третий рассказ, который я прочел у Лавкрафта. Он заметно сильнее «Дагона» и «Из глубин мироздания». Психологический. В каком-то смысле, наверное, и откровенный, ибо, кажется мне, человек, не чувствующий себя в обществе лишним, не смог бы так хорошо написать «Изгой» и посредством атмосферы и концовки показать, как можно чувствовать себя, если позволительно так выразиться, не в своей тарелке.

Отличный рассказ с налетом самоанализа. Ведь Лавкрафт считал, что он родился не в том веке, чувствовал себя изгоем в современном ему обществе. Не даром данный рассказ был написан в то время, когда Лавкрафт вернулся в родной Провиденс после попытки «вырваться в свет» — переезда в Нью-Йорк с женой(поездки, которая,кстати говоря, вызвала у Лавкрафта исключительно негативные впечатления, неприятие происходящего в Нью-Йорке и тамошних порядков и нравов).

Так или иначе — замечательно показанная атмосфера одиночества и то, что кульминация происходит буквально в последнем слове рассказа, делают «Изгоя» одним из лучших рассказов автора, среди не входящих в циклы «Мифов» или «Снов»

В самое большое замешательство здесь вводит именно название. Мне кажется, что потеря памяти связана с тем, что главный герой — труп. Лес, в котором он находился, представлял собой хитросплетения корней, а башня была типичным элементом подземных катакомб в стиле Лавкрафта. И тут сразу понимаешь, что это типичнейший лавкрафтовский рассказ, только на данный момент от лица существа из подземных лабиринтов. Вышел-то он наружу, среди множества каменных плит и обелисков возле церкви (типичное кладбище). Собственно, последнее объяснение о зеркале было не нужно, потому что очевидно.

Здесь затронута не тема отчуждения от людей, не мотив одиночества человека, а невнимание к умершим предкам, которые в какой-то момент готовы посетить тебя. Проблема в том, что мертвого окружали тексты живых, из-за которых он приобрел стремление к свету и смутные представления о том, как должен выглядеть сам. Не удивительно его разочарование и ужас.

Я уже давно выделила для себя типичное основание ужаса — наличие определенной нормальности человека. Но во все времена отклонения от нормы не желали воспринимать, только ужасались этим, а то и осуждали, начиная с цирка уродов и заканчивая отклонением от норм викторианского этикета в поведении, начиная с изображения убийств в фильмах ужасов и заканчивая нагнетанием атмосферы умственного помешательства, подмены одной нормальности другой. В данном рассказе затронута тема нормальности для мертвяка. У него лишь одна проблема — он не понимает смерти, не помня ничего из жизни.

Задумайтесь сами, а что вы все знаете о смерти? Верите, что там — ничего? Верите, что забвение в небытии — конечный пункт? Или что рай и ад — пристанища души при любом раскладе? Может, главный герой ничего не понимает о смерти, потому что и при жизни не задумывался об этом. Этот рассказ Лавкрафта заставляет задуматься, почему главный герой не умер как подобает и даже получить ответ, что таких существ ожидает. А они находят смысл в забвении, безрассудстве и свободе. Потому что изгои, потому что не принадлежат обществу, которое само не захотело принять одну из сторон реальности. Изгои — зеркальная сторона педантичного нигилизма социума нормальности. Поэтому сами отвергнутые могут отрицать себя и свою память. Без памяти нет смысла жизни, поэтому Лавкрафт делает состояние беспамятства смыслом смерти.

Шедевр автопсихологического анализа. При этом, что особенно мне понравилось, отчаяния нет. Констатация жестокого знания о своем месте в мире. Г.Ф.Л. не просит о жалости к себе или утешения, чем грешат некоторые его биографы. Возможно, ближе к концу жизни автору было внутренне еще тяжелее, но по словам медсестер, за ним ухаживающих, Лавкрафт до самого конца не терял мужества.

Разделяю восторг многих, великолепный рассказ! Один из лучших у Лавкрафта, если не лучший. Без так любимых автором приторных, а часто и откровенно за уши притянутых хэпиэндов. Жил себе человек, жил. Пусть одиноко, пусть в уединении, но вроде и тужил не особо. Захотел человек узнать о себе и о мире его окружающем.

И узнал...

Цена познания иной раз высокой бывает слишком...

Необычное лирическое произведение Лавкрафта. Это рассказ — самосознание, рассказ — самотчуждение. Рассказ, в котором главный герой — чужой, не такой для всех и каждого. Это хроники глазами изгоя, возможно того, кто и не является по сути человеком, но определенно был им до какого-то мистического момента в своей жизни, от чего потерял свое осознание, свою память, забыл свое имя, забыл свой облик.

Главный герой — лирическое воплощение Лавкрафта, которое передает одновременно и боль и печаль, радость и отчуждение, отвергающее привычные мотивы к жизни, объясняющие причины разобщенности людей, идей, показывающее источники самого страха. Ведь страх — это только поверхностные эмоции, необдуманные, жестокие и категоричные. Именно из-за страха главный герой не смог найти свое место среди людей, ведь этот страх был обращен именно в его сторону. Главный герой — это надежда, которая умирает последней, это мечта — зарубленная на корню.

Важен именно момент осознания главного героя, на этом построена некоторая интрига: момент, когда он находит зеркало, отражающего его облик. Это облик изгоя, облик всей печали и мрака, противоестественности и несправедливости. Ведь даже сам главный герой не поверил в свое собственное отражение, не допускал и мысли, что его облик именно такой. И только после этого пришел к выводу, что жизнь к которой он так стремился, мечтал, вглядываясь в далекие шпили башен в своем закрытом от всех мирке, не для него. Не для него этот праздник, не для него это солнце. Теперь его будет оберегает ночь, а луна станет единственным источником света. Это и есть момент отчуждения и смирения, обиды, сожаления и самосознания.

Так же важно имя, упоминающееся в конце произведения — Никотрис. Кто бы это мог быть? Древняя царица того самого Вавилона? А может быть башня, по которой взбирался главный герой и является той самой. Так или иначе это можно считать еще одной отсылкой к причинам недопонимания между людьми, затронутой в книге. Ведь все мы знаем эту притчу о недостроенной вавилонской башне и причинах, поспособствовавших этому.

В итоге получилось необычное лирическое произведение с глубоким подтекстом, проливающее свет на непохожую ни на чью судьбу, поднимающее множество проблем одиночества, разобщенности и отчуждения. Браво. 10 из 10

Выверенный слог и ни с чем не сравнимая атмосфера безысходности, тоски и отчуждения. Потрясающая завязка, холодной хваткой держаащая крепко за горло до самого конца. Ценителям лавкрафтовского гения и любителям безбрежной ночной грусти — читать настоятельно рекомендую. Один из лучших рассказов Говарда.