Определенно, после "Улисса" надо было сделать перерыв с художкой. Все воспринимается как-то неправильно и слишком просто. Как если долго поднимал тяжелые предметы, а потом вдруг поднял легкий — и по привычке делаешь слишком большое усилие. Вот и я читала Брэдбери и думала: неужели он хочет нам сказать именно то, что написал? Как-то подозрительно это все Опыт забавный, хоть подход и неправильный.

В целом роман показался мне очень легковесной. Даже, признаюсь, чрезмерно (с учетом скидок см. выше, конечно). Имхо, текст не тянет на роман, а по содержанию своему только на рассказ. Ведь история, по сути, всего одна: как мальчишка и старик идут и приходят к тому, чтобы сесть и поговорить и рассказать друг другу много интересного. Если формально смотреть, то выглядит очень мило, связь поколений, улыбающиеся причесанные детки на коленях у улыбающихся благообразных стариков, все умиляются. Только для Брэдбери это как-то ненатурально и вообще совсем не его уровня сказочка. А вот собственно почти-фантастики, которой так очаровательны не-фантастические вещи Брэдбери, я там не нашла. Зато нашла нечто совсем другое.

Ребенок сбивает на велосипеде старого человека так, что тот ломает ногу. Да даже если не ломает! Если бы это был мой ребенок, я бы его порола до посинения за такое! Потому что сегодня он не подумал, а завтра решил, что ему все можно, и на других людей наплевать. Когда ребенку три года, это еще простительно, но когда 13 — эээ. У него точно нет задержки развития? А довести пожилого человека до смерти — и ни на секунду не то что не испытать угрызений совести, а даже не задуматься об этом!

Или взять всю эту воображаемую "войну" против племени стариков, которую вела детвора. Да, такое бывает сплошь и рядом. Много у кого, наверное, в детстве во дворе был какой-то человек, которого дети выбирали своим воображаемым "врагом" и придумывали про него всякие злобнические истории насчет того, что он пришелец с Марса и по ночам ест живых циплят. Только всем этим обычно занимаются дети в возрасте ну 6, ну 8 лет. Но никак не 13-14. Даже со скидкой на соответствующую эпоху — мозги-то внутри человека растут с одинаковой скоростью вне зависимости от того, сколько лет прошло с убийства Линкольна. Неужели эти дети даже примерно не представляли, простите за каламбур, откуда дети берутся (этот эпизод с зародышами должен был бы умилить, а меня просто разозлил)?! Не верю. Все нормальные люди как-то интересуются этим вопросом сами — а у наших детей, складывается впечатление, в голове две извилины, одна из которых отвечает за еду, а вторая за проказы. В целом я о детях лучшего мнения.

Притом, что текст очень здорово написан, очень по-брэдберевски изящно, мягко и романтично, по содержанию он вызывает скорее отторжение. Такое впечатление, что автор пытался изобразить некое идеальное сферическое детство в вакууме — и так перестарался, что дети получились с одной стороны дураками, а с другой стороны моральными уродцами. Образность образностью, но здравый смысл не должен уж настолько сильно страдать. Текст вызвал у меня какую-то идеосинкразию, потому что я ясно вижу, какое впечатление он должен был бы производить на читателя, и ясно вижу, почему в преломлении моего собственного опыта и представлений о том, как должна быть устроена эта жизнь, он производит впечатление совершенно обратное.

Брэдбери вкупе со своими шикарными русскими переводчиками обладает удивительным свойством — передавать и описывать не события, а настроение. Причем делать это так, что читатель не просто понимает, что ощущает герой, а ощущает это сам. Мне кажется, это совершенно удивительный талант, и он есть на самом деле у очень немногих авторов, и те в основном поголовно причислены к бессмертной классике. Настроение в Брэдбери — самое главное, по сравнению с ним вторична даже вся фантастика.

"Вино из одуванчиков" — книга, написанная по сути на одном только настроении. На отголосках разных простых чувств, которые неожиданно становятся очень яркими и запоминающимися, хотя казалось бы, не происходит ничего необычного. В "Вине" не то чтобы нету фантастики — там по большому счету вообще нет событий, не считая оставшейся за кадром поимки одного маньяка. Однако даже с учетом несобытийности, отсутствия связного сюжета, разных персонажей — книга очень яркая.

Мне вообще очень интересно, как авторы добиваются такого "настроенческого" эффекта. Если вчитаться в Брэдбери, выходит, что он идет буквально "от противного". Нигде не пишет, положим, что герой счастлив, несчастлив, испуган, но как-то так ловко и тонко описывает незначительные детали, мелкие ощущения, практически незаметные и незначимые сами по себе, что складывается очень четкая эмоциональная картина. При этом "Вино из одуванчиков", слава богу, не сплошное няняня, есть и откровенно жуткие моменты. "Весь город спит" меня очень впечатлил, потому что я четко помню это ощущение, когда ты идешь один домой поздно в темноте, и вроде бы ничего с тобой не должно случиться, но мало ли, хочется скорее закрыть за собой дверь и выдохнуть. Зато "Экзорцизм", по-моему, — это ужасно смешно, и этот рассказ надо принудительно читать вслух некоторым особо воцерковленным и суеверным личностям. Прелесть Брэдбери в том, что в "Вине" нет ни одной надуманно-карамельной истории про игры милых дизенфецированных деток, какие часто пишут в детских книжках, а то, что в нем есть милого и плюшевого, очень натурально, и по большому счету выходит, что во всех возрастах этого не меньше, чем в детстве. Чем дальше в лес, тем больше мне кажется, что Брэдбери мог бы стать гениальным автором-психологом формата ФМ, не пиши он фантастику, настолько хорошо он разбирается в устройстве человеческих эмоций.

Роман оставляет удивительно теплое и уютное ощущение. Ощущение хорошего лета

С перечитыванием — или точнее, открытием заново это сборника — я четко вспомнила, за что я так любила фантастику в далеком детстве, когда еще были матерчатые бежево-розовые книжечки "Библиотеки фантастики", которые собирал дядя. Дело было совершенно не в сюжетах — не то чтобы лет в 8-10 они меня сильно занимали, во всяком случае, "Гиперион" в том возрасте я, кажется, ниасилила.

Но у Брэдбери, как и у моей любимой Ле Гуин, есть нечто другое, и на мой взгляд гораздо более ценное. Всепроникающая, огромная романтичность. Муза дальних странствий. То самое чувство, которое заставляет детвору в поисках приключений забираться в заброшенные дома, и то же самое, которое заставляет мучительно скучать по близким, если они вдруг уезжают. Романтичность, с одинаковой силой тянущая сердце в два разных направления — вперед к новым мирам, марсианским городам, новому порядку и открытиям, и назад, к дому, где вырос, к умершим родственникам и устаревшим традициям. Все "Марсианские хроники" пронизаны этими двумя противоречивыми чувствами. Практически в каждом рассказе очень заметно, что какое-то их них берет верх. Но в целом все равно нельзя сказать, что в большей степени воспевал Брэдбери, и это придает рассказам еще большую, слегка болезненную притягательность.

Брэдбери поднимает очень много больших и сложных тем — не только абстрактные отношения с марсианами, но и более чем конкретные проблемы человеческого сволочизма вплоть до атомной войны на земле. Но при этом он умудряется сделать это так тонко, что совершенно не кажется, будто он специально эксплуатирует больные вопросы, — все очень логично вписывается в общую картину хроник. Даже совершенно немарсианский рассказ "Будет ласковый дождь" наглядно говорит не только о происходящем на земле, но также и о том, чего ждать оставшимся или летящим с Марса. А смутные, призрачные появления марсиан — в "Ночной встрече" или "Мертвом сезоне" — так и остаются под знаком вопроса, но не меняют общей атмосферы хроник, не обещают никаких глобальных перемен в области, не подвластной человеку.

Пришло в голову, что всегда и во всех рассказах у Брэдбери деятелями, от которых зависит дальнейшее развитие сюжета, являются только люди (за исключением, разве что, "Иллы"). Даже в историях с 1-3 экспедициями можно сказать, что дело было прежде всего в людских ошибках, а марсиане... существовали ли они вовсе? Получается, что "Марсианские хроники" — это истории вовсе не о столкновении двух цивилизаций, а о том, как ведут себя представители одной, нашей цивилизации, попав в необычные условия. Центром так или иначе остается человек и его мысли, чувства и поступки. Только в условиях Марса еще больше расширяется диапазон возможного — и самые фантастические сюжеты рождаются и без участия каких-либо марсиан.