Это очень интересное исследование процесса и специфики становления российского государства, буквально с древнейших варяжских времен — и до конца 19 века, написанное современным американским ученым. Не надо ржать про "британских ученых", пожалуйста, ибо Пайпс не Дэн Браун, а серьезный профессиональный историк, и другие профессиональные историки, в том числе в России, оценивают его достаточно высоко. Говорю для тех, кто не в теме.

Итак, основная идея это работы — рассмотреть, как именно складывалось российское государство и проследить некие отличительные черты, а также эволюцию этих черт, на всех этапах его развития. С этой целью работа разделена на два раздела — "Государство" и "Общество".

"Государство", соответственно, прослеживает развитие государства как института, политического образования и что-там-еще входит традиционно в это понятие. Основной упор при этом делается на традиционный период становления Московской Руси как полноценного единого государства, а не ряда относительно независимых княжеств. Поскольку если бы я таки стала историком, то специализировалась бы именно на этом периоде, он мне наиболее интересен и лучше всего знаком. Пайпс делает очень интересные замечания относительно влияния Ордынского ига на становление государственности, в частности, на взаимоотношения Орды, князей и народа. Ведь действительно, князей одаривали ярлыками ханы, и князья должны были собирать со своих дань для передачи Орде. "Возможно, самым важным, чему научились русские у монголов, была политическая философия, сводившая функции государства к взиманию дани (или налога) , поддержанию порядка и охране безопасности и начисто лишенная сознания ответственности за общественное благосостояние".

Очень интересны и наблюдения Пайпса относительно прав собственности и ограниченных вещных прав, как они понимались на протяжении русской истории. На Западе все эти институты сформировались очень давно, в первую очередь за счет активного заимствования римского права. Еще с кодекса Юстиниана было четкое понимание того, что такое собственность, что такое не собственность и какие бывают между ними градации. На Руси никакой хорошей правовой традиции не было — отсюда и полная неразбериха с тем, что чье и почему. Пайпс пишет про "неумение русских провести теоретическое или практическое различие между тремя типами собственности: собственностью, принадлежащей лично монарху, собственности государства и собственностью частных лиц". На самом деле, это применимо совсем не только к Древней Руси, но и к гораздо более поздним периодам, когда государство может легко раздавать, а потом так же легко конфисковать имущество у своих граждан — назови это как угодно, хоть царской немилостью, хоть экспроприацией экспроприаторов, хоть делом ЮКОСа. Основной вывод Пайпса — что поскольку государство на Руси выросло из маленького княжества, в котором личность князя заменяет царя и бога и решает все и владеет всем, — границы расширились, а принцип управления остался. Вопрос спорный, но выводов за можно привести более чем достаточно.

"Общество" рассматривает основные слои населения — так же с древнейших времен до конца 19 века. Многие из них появились, разумеется, позднее, но далеко не все. Например, крестьянство как было в киевской Руси, так и к концу эпохи никуда не делось. Впрочем, о нем неинтересно говорить, во всяком случае, мне лично. Пайпс не открывает ничего такого, что все остальные и так бы не знали — по поводу необразованности, закрепощенности, веры в "доброго царя" и прочих вполне жизненных вещей, которые и до сих пор можно наблюдать в любом ток-шоу типа "суд Линча".

Наблюдения за дворянством куда интереснее. Основное замечание здесь — что дворянство было одновременно наиболее наделенным правами и наиболее бессильным сословием. Низы не могут, а верхи не хотят, в общем. С одной стороны, дворяне были богатейшими людьми, владевшими огромным количеством земли и душ. А с другой — фактически не участвовали в управлении государством. Даже не предпринимали никаких попыток устроить олигархию (не считая восстания декабристов), что Пайпсу кажется довольно странным. Но объяснение довольно простое — оно лежит в невнятном определении права собственности, о котором говорилось выше, и о идее монарха как царя и бога. Монарх мог движением руки сделать дворянина богатейшим и влиятельнейшим, а мог так же лишить всего и сослать в какой-нибудь Березов. В силу этого дворянству было сильно не с руки хоть в чем-то противоречить правителю.

"Буржуазия, которой не было" (цитирую Пайпса) — скорее небольшая история попыток (провалившихся) создать сколь-нибудь четкий класс буржуазии, чем история самого этого класса. Пайпс в значительной мере объясняет провал этих попыток государственными мерами по регулированию торговли и экономики вообще, в том числе государственными монополиями на наиболее значимые товары и системой "кормлений". Я бы сказала, дело еще в отсутствии специального правового регулирования статуса этой группы лиц — скажем, просто горожан. В России долго не было горожан в том смысле, в котором они существовали издавна в Европе — как отдельной категории — потому что население городов складывалось из дворян и их крестьян, всяческие разночинцы появились под конец описываемой эпохи. Торговли, которая была бы профессиональным занятием, тоже особо не было, поскольку отсутствовал стимул для ее развития — и натуральное хозяйство, и торговать особо не с кем.

"Церковь как служанка государства" не нуждается в комментариях. См. Сергий Радонежский, Москва-3Рим, царепапизм, отсутствие развитой теологии и уроки православия, которые нам грозят сейчас.

Третий раздел книги, про который я забыла изначально, называется "Интеллигенция против государства". От остальных разделов он отличается тем, что какое-то подобие интеллигенции, которая хоть слабенько кому-то противостоит, можно найти на раньше периода Екатерины Великой. А расцвет ее приходится на 19 век, всю эпоху перед падением империи. Причем параллельно с развитием интеллигенции появляется и развивается также и полицейская машина. В целом, Пайпс делает упор на ряде событий 19 века, скорее даже, его второй половины, которые относились бы к противостоянию этих двух институтов. Пересказывать нет смысла, историю все знают, уж Достоевского и Акунина-то читали, во всяком случае. Так уж забавно получилось, что интеллигенция, как ее трактует Пайпс (я не говорю, что безосновательно), практически в своем апогее неизбежно дает революцию. И революция первым делом, разумеется, сметает эту несчастную интеллигенцию. За что боролись, называется... В этой части я не вижу каких-то особо глубоких выводов, хотя не исключено, что дело просто в том, что этот период, причины, процессы и следствия, все и так знают достаточно хорошо, чтобы не считать логичные и правильные выводы особо глубокими. Однако как подбор и анализ определенных совокупностей фактов это все равно весьма интересно.

В целом — мне очень-очень нравится, как пишет Пайпс. Он очень ловко балансирует на грани между фактажом и анализом. Список его источников впечатляет, но при этом он не приводит факты ради самих фактов (как делало большинство наших классических историков, за исключением разве что Ключевского), а приводит факты в подтверждение или отрицание определенных выводов. Поэтому его повествование кажется очень логичным и связным. При этом Пайпс не дает практически никаких моральных оценок, а просто констатирует, что это — так, чем выгодно отличается от многих наших и не наших историков. Он пишет умно, легко и с изрядной долей юмора, поэтому читать его — большое удовольствие. В общем, всячески рекомендую всем, кто интересуется темой.