Сегодня — о двух книгах, которых на момент номинирования на "Новые горизонты" "в бумаге" не существовало. Впрочем, одна уже успела выйти и даже доехать до первых покупателей. Видимо, это наш рекорд: сегодня в газете (в лонг-листе НГ), вечером — в куплете!
Егор Никольский, Елена Никольская. Змей подколодный (на правах рукописи). (Номинировал Сергей Соболев):
Что мы подразумеваем, говоря о новых горизонтах в литературе? Новые жанры? Трансформацию уже известного в необычный многогранный сплав? Новизну сюжета или идей? Думаю, что все это вместе. А потому книга, которая играет с читателем, заставляя его с удивлением смотреть на привычные вещи совершенно другими глазами; книга, способная дать некий «волшебный пендель» в сторону принципиально иной реальности и восприятия, прекрасно вписывается в это понятие.
«Змей подколодный». Фантасмагорическая сказка-головоломка, прячущая под неспешным детективным сюжетом тончайшие психологические формулы. Возможно, вы даже не сразу заметите, как авторский взгляд на взросление, на игры, в которые мы играем, на простые и всем известные истины потихоньку меняет вас. А ненавязчивые реминисценции каким-то непостижимым образом добираются до вашего сердца, раз за разом напоминая, что новое — это хорошо забытое старое.
«Ночь напялила личину дня, и день из нее вышел хмурый», — сказали авторы. Словно фокусники-престидижитаторы, они тасуют условия поставленных задач, подбрасывая читателю все новые и новые факты, постоянно трансформируя общую картину и не давая интриге потерять напряжение до самого конца. Прибавьте сюда элегантный юмор, полные контекстуальной игры диалоги с двойными, а то и тройными смыслами. Вдохните живой ветер-сирокко, пройдитесь по не менее живому городу, и — ках цирсшмей, как говорят авторы!.. — вы не захотите уходить из этого волшебного мира. Мира, который создан профессиональными инструментами — далеко не банальным воображением и блестящей стилистикой.
Да, судари мои! Здесь все не то и не так, как кажется. А привычное, знакомое и обыденное обязательно повернется к вам Другой Стороной. Заставит думать и перечитывать, перечитывать, перечитывать. Ведь как говорил небезызвестный британский граф, «Величайшее добро, которое ты можешь сделать для другого, — это не просто поделиться с ним своими богатствами, но и открыть для него его собственные».
Есть важные и даже знаковые для фантастики темы, берущие начало в мифах: рождение и гибель мира, появление и предназначение человека… Действительно, фантастика в наш «век разума» больше прочих литературных жанров подходит для того, чтобы допросить человечество с пристрастием.
Кто мы?
Откуда?
Куда идем?
Можно вспомнить, например, «Космическую одиссею 2001 года» Кларка, которой советская цензура, очевидно недовольная пунктом назначения для человечества по версии писателя, бесстыже отчекрыжила метафизическую концовку.
Однако сегодня в жанре преобладает коммерческое мелкотемье, и мало кто из авторов осмеливается не то что предложить свои варианты ответов, но и к вопросам этим подступиться.
Отрадное исключение – «Лабиринт для Минотавра» Михаила Савеличева. Сам автор аттестует роман как «ветхозаветный киберпанк» (определение, вызванное к жизни несколько лет назад появлением в номинационном списке «Новых горизонтов» его же рассказа «Мабуль»).
Что ж, генезис и смерть цивилизаций в произведении наличествуют, есть даже смерть-цивилизации и порожденные ими гипостазисы, а также рудоед «Пантократор».
Сложный, многоярусный роман изобретательно микширует мифологические и теологические мотивы, а заодно и выворачивает физику наизнанку. И этим его достоинства не ограничиваются. Еще одно — яркая визионерия, образный ряд текста. Благо автору есть где развернуться: одна из нитей сюжета рассказывает о терраформировании Венеры.
Впрочем, в романе, который подобно подлинному лабиринту стремится запутать, заплутать читателя, все сюжетные нити переплетены весьма искусно и даже изощренно.
В сущности, День Сурка и Кот Шрёдингера – одна и та же история о создании реальности. Зависит от точки зрения. Сидит такой кот в своей коробке, коты очень любят сидеть в коробках, если вы не в курсе, и совершенно не дует в свои роскошные усы. Более того, если его забыли предупредить о коварном замысле, то никакого эксперимента может вовсе не случиться, – не потому что атом не распадётся, счётчик не щёлкнет, это, в общем, тоже результат, а просто нет никакого атома, и счётчика нет, а ядовитая синильная кислота разом превратилась в сплошь калорийное молочко. А всё потому, что наш котик просто не в курсе всех предполагаемых угроз. Он привык к коробке, к молочку, к уютно подремать, а вот эта ваша квантовая механика просто не входит в круг котовьих понятий, так что теоретически жизнь в коробочке может продолжаться бесконечно, и молочко, что характерно, будет дежурно респавниться.
Говорят, город Стрежев упоминается в летописях с Х века. В 980 году там была разборка с новгородским князем Владимиром Святославичем, есть целая легенда. Но это давно. А 13 июля 20** года наступил в городе вечный четверг. Выехать и въехать нельзя, вечное лето, всё, как положено. От знаменитого фильма историю отличает то, что о наблюдаемом эффекте осведомлён не только протагонист – Антон Эшерский, диджей местного радио, любить и жаловать, – а все до единого жители города, от мэра до забулдыги дядьВити. А также местные православные коммунисты, роднолюбы, стриптизёрши, депутаты, уфологи, журналисты, учёные, рэкетиры, реконструкторы, сисадмины, честные бизнесмены… Целая куча котиков Шрёдингера. И что характерно, никто не удивляется. Поэтому, наверное, всё работает. Если вкратце, котики создают картинку. А если желаете по-умному, то каждый житель города живёт в своей собственной реальности, описываемой фейнмановскими интегралами по траекториям во временной петле. Статистическое большинство этих реальностей подчиняется нормальному распределению Гаусса-Лапласа, имеющему максимальную дифференциальную энергию. Экстремум этой функции и является тем, что мы наблюдаем как реальность Стрежева. Полегчало?
Изложить сюжет «Календаря Морзе», не впадая в спойлеры, практически невозможно. Любая мелочь в нём – спойлер. Если же на уровне «едет пьяница в электричке», то вот все эти котики, которые исправно, из вчерашнего сегодня в завтрашнее сегодня, бухают, трахаются, торгуют, строят интриги, устраивают приёмы, просто работают, не обошлось и без тайного заговора, – очень почему-то хотят знать, кой чёрт занёс их на эти галеры.
И где-то в комнате без дверей сидит маленькая девочка и карандашиком пишет в ученической тетрадке палиндромы. Такой например: три точки – три тире – три точки.
Александра Голубева (Альфина). Катастеризм. – М.: Эксмо, 2020 (по факту – 2019). (Номинировал Егор Михайлов):
Когда мы говорим о научной фантастике, то обычно размышляем о том, как будущее изменит нашу жизнь — к лучшему или к худшему. Александра Голубева в «Катастеризме», на первый взгляд исследует именно этот вопрос. Со всеми полагающимися приметами фантастики самого ближнего прицела: экспериментальные биотехнологии, беспилотные такси, социальные сети на полшага впереди тех, которыми мы пользуемся сейчас. Но вся эта внешняя мишура, которая должна унести нас за собой в прекрасное (или ужасное) далёко, оказывается только украшением, которое меняет что-то по мелочам, но до главного не дотягивается. Перефразируя Геймана, в какое бы будущее ты ни отправился, ты берёшь с собой себя — вот с собой и надо разбираться, говорит «Катастеризм»; вечная жизнь и нейросети тут мало чем помогут.
Продолжаем разговор: вот вам еще парочка номинантов на "Новые горизонты".
Владимир Калашников. Лига выдающихся декадентов. – М.: Снежный Ком М, 2019. (Номинировал Валерий Иванченко):
На уровне аннотации книжка Владимира Калашникова вызывает восторг саркастический. Василий Розанов, Андрей Белый, Павел Флоренский и многие с ними встают в начале прошлого века на пути инфернального зла. Не только семье Гумилёвых в глаза чудовищ смотреть.
На деле всё не так просто. «Лига выдающихся декадентов» — не совсем беллетристика. Ни наглядности комикса, ни лёгкости слога здесь нет. Текст исполнен любви к персонажам, эпохе и языку, но правила беллетристики презирает.
Образованный товарищ, которому я дал эту книгу, сказал, что похоже на романы Белого, но в действительности всё было не так, ведь он все мемуары прочёл. Ещё он сказал, что похоже на «Цветочный крест», только хорошо написанный. На Шмаракова тоже похоже, сказал он.
Четырёхчастный исторический фарс Калашникова, наверное, не удивит сюжетом, да и по свойствам своим не сможет завладеть обширной читательской аудиторией, но по части авторского перфекционизма он решительно выламывается из ряда всего ныне сочиняемого.
Формально это детектив, причем детектив космический: в далеком поселении, отделенном от условной метрополии человечества множеством врат-червоточин, произошло загадочное убийство, и из «центра» вызывают следователей: женщину – офицера, «федерального дракона», и мужчину – антрополога, способного заглянуть за лицевую сторону конкретной культуры. Таким образом, «Восьмой ангел» – детектив антропологический: прежде чем понять, кто стал убийцей, нужно понять, как функционирует общество, которое стало для этого убийства декорацией. Такие тексты в фантастике достаточно редки – всерьез с воображаемыми культурами будущего работал, пожалуй, только Джек Вэнс, но его миры всегда отличались экстравагантностью. В то время как мир «Восьмого ангела», скрывающий несколько странных и страшных тайн, существует по тем же законам, что и любое современное сообщество; просто мы забыли о том, что любая наша повседневная условность уходит корнями в прошлое, иногда далекое. Если «Восьмой ангел» в каком-то смысле и возвращение к старой доброй фантастике, то на новом витке, учитывающем то, что мы узнали о себе как о виде за последние полвека. Конструирование мира вообще штука непростая, а уж когда он сконструирован так, что детективной и значимой становится не только история, но и История, это ровно те новые горизонты, которых так не хватает нашей фантастике.
В последние месяцы мир внезапно стал непредсказуемым, книжную отрасль штормит: релизы переносятся, конвенты отменяются, контракты расторгаются без объяснения причин – и так всем все ясно. Но и в этом бушующем море есть островки стабильности. Одним из них внезапно оказалась литературная премия «Новые горизонты». Встречайте: начинаем объявлять претендентов на НГ-2020!
«Алёшины сны» — книга о двух величайших магах начала XX века. Нет, не о пустослове Алистере Кроули и не о Николае Рерихе с его идеей-фикс насчет Шамбалы. О людях, которые действительно изменили судьбу одной из величайших империй мира: Григории Распутине и Владимире Ульянове (Ленине). В романе более тривиальном эти исторические персоны воплощали бы противоборствующие силы космического масштаба. Владимир Мироненко выбрал другой подход: его Распутин и его Ульянов разными путями – одинаково непостижимыми для профанов – идут к одной и той же цели, стремятся к мировой гармонии. «Алёшины сны» сравнивают с сочинениями Карлоса Кастанеды и Виктора Пелевина. И, в общем, не некоторых без оснований. Но в прозе Мироненко нет ядовитого сарказма Пелевина и драматического пафоса Кастанеды. Но главное уникальное свойство этой прозы в том, что о своих героях, личностях, что уж говорить, малоприятных, автор рассуждает без ненависти и презрения – хотя, конечно, и без пылкого восторга. Редкое свойство для литературы, рассказывающей о предреволюционной России, мало кому дается такая сдержанность.
Михаил Гаёхо. Человек послушный // Новый мир. — 2019. — № 4. (Номинировал Андрей Василевский):
Журнал «Новый мир» не часто печатает фантастику в узком смысле слова. Но вот бывает. В рассказе «Человек послушный» мы видим узнаваемые антиутопические мотивы. В нем собираются знакомые нам элементы, но собираются/свинчиваются крепко — в запоминающееся целое.
К достоинствам рассказа можно отнести то, что нам ничего не «объясняют», а целое реконструируется/додумывается нами из подробностей.
А кое что и не нуждается в объяснениях.
«— Скажи, — спросил Жваков у Бакина, — если бы тебе предложили отдать свой какой-нибудь жизненно важный орган для продления жизни нашему дорогому и любимому, ты бы согласился?
— Странный вопрос, — сказал Бакин и задумался. — Наверное, он с каким-нибудь подвохом».
А кое что и без объяснений неплохо.
«— Хиросиг — это его имя, или он хиросиг в каком-то другом смысле? — спросил Жваков.
— Не знаю, — сказал Бакин.
— Везде и нигде конкретно, — повторил человек и очертил извилистой линией нарисованную окружность, изобразив таким образом подобие облака. — Но с какой-то вероятностью нахождения в каждой точке.
— Если хиросиг говорит «вероятность» вместо «плотность вероятности», я начинаю сомневаться в компетенции хиросига, — заметил Жваков».
Вообще-то менее добросовестный литератор использовал бы этот вполне самодостаточный рассказ как набросок если не романа, то повести, но Гаёхо от такого раздувания объема благоразумно воздержался.
20 декабря в Культурном центре журнала «Новый мир», состоялась церемония вручения литературной премии «Новые горизонты», присуждаемой за художественное произведение фантастического жанра, оригинальное по тематике, образам и стилю. В этом году лауреатом премии стала писательница Дарья Бобылёва с дебютным романом «Вьюрки».
Литературный критик Дмитрий Малков, номинировавший роман, утверждает: «“Вьюрки”, в сущности, первая попытка свести воедино в русском литературном пространстве ощущения родовой памяти вне плоскости “Велесовых книг” и прочей славянской фэнтези. Это приводит к совершенно неожиданным морально-этическим вопросам».
По мнению члена жюри, критика Дмитрия Бавильского, «лучше работают “Вьюрки” на “уровне письма” – тонкого, домотканого, практически лишённого автоматизма; разноцветного, ритмически чёткого, без лишних элементов, умного». И, как подчеркивает его коллега, писатель Шамиль Идиатуллин, «это предельно конкретная, настоящая нутряная драма на до боли нашем материале».
Также в шорт-лист седьмого премиального сезона «Новых горизонтов» вошли следующие произведения:
Победителя в этом сезоне определило жюри, в состав которого вошли: главный редактор журнала «Новый мир» Андрей Витальевич Василевский (Председатель жюри), писатель и критик Владимир Березин, писатель и критик Дмитрий Бавильский, писатель и журналист, первый лауреат премии «Новые горизонты» Шамиль Идиатуллин, редактор и переводчик Николай Кудрявцев, а также критик и футуролог Константин Фрумкин.
Участники Книжного клуба «Координаты фантастики», обсудившие произведения номинационного списка, также назвали свои предпочтения. В текущем сезоне они особо выделили следующие произведения (в алфавитном порядке):
облако тэгов
