облако тэгов
Продолжаю обзор иллюстраций к "Пиковой даме". Пока складывается хронологический порядок: сюиту Бенуа (1911) я показал в прошлый раз здесь, а следующая полноценная сюита к "Пиковой даме" была напечатана в 1923 году. Художник — В.Шухаев, русский эмигрант, книга издана во Франции. Художника на Фантлабе нет, книги тоже нет.
Подлинник простому смертному недоступен. У меня, понятно, репринт (но очень качественный, повторена даже обёртка обложки — суперобложкой её сложно назвать).
Поскольку это репринт, библиографические сведения даю из каталога-справочника об оригинальном издании (там ещё и другая информация о художнике и об этих иллюстрациях).
Сведения о репринте: М.: ИМЛИ, "Наследие", 1999. Тираж 1.000 экз.
Это же содружество (издательство "Наследие" и Институт мировой литературы РАН) выпустило прекрасный репринт "Евгения Онегина" с иллюстрациями Добужинского (показывал здесь). Жаль, что деятельность по изданию подобных репринтов прекратилась.
О концепции этой книги как единого целого текста и иллюстраций. Чтобы составить представление о макете даю первые развороты.
Как положено в библиофильских книжках, сначала — пышное и неспешное, очень декоративное открытие (открывание) книги: много пустых листов, всякие титулы, авантитулы, что-то перед ними, после них (тут я уже не могу щеголять специальными терминами — для такого множества вступительных страниц моя шпаргалка обозначений не содержит). Этакая разминка.
А главы смоделированы одинаково: пустой разворот с номером, большая цветная страничная иллюстрация перед текстом главы, монохромная буквица в первом слове, цветная заставка непосредственно над началом текста, цветная полустраничная иллюстрация в тексте и монохромная концовка.
Бенуа не стал рисовать компанию, в которой и рассказывается анекдот о трёх картах. Получается, что Шухаев первым изобразил начальные строки: "Играли в карты у конногвардейца Нарумова". Исторически верно изображён белый мундир конногвардейца.
Техника иллюстраций у Шухаева совсем другая, чем у Бенуа (указано, что у Шухаева гелиогравюры, но как это сделано — непонятно). Но сравнение этого цикла иллюстраций с сюитой Бенуа было неизбежно. При этом Шухаев как будто открыто напрашивался на сравнение. Поэтому, конечно, иллюстрации Шухаева — это не подражание Бенуа, а, напротив, противопоставление: "Не так ты сделал, вот как надо было...". Это пока ещё острый спор двух современников. Но чувство странное, когда помнишь о картинках Бенуа и смотришь картинки Шухаева.
Пройдёмся по узловым точкам, которые, по моему мнению, помогли бы выявить особенности разных художников (т.е. это узловые точки не столько сюжета, сколько возможностей для интерпретации).
Здесь Шухаев, как и Бенуа, выбрал для иллюстрирования парижских сцен молодую графиню за игорным столом и разговор молодой графини с мужем (по итогам которого графиня дала мужу пощёчину "и легла спать одна, в знак своей немилости" — вот это предпощёчечное состояние у Шухаева получилось острее).
Если художники рисуют, что Германн бродит — они рисуют Германна и зимний Петербург. В этой сцене Шухаев сосредоточился не столько на Петербурге, сколько на Германне. А вот вторая картинка иллюстрирует только то, что Германн видит у дома графини: "Из карет поминутно вытягивались то стройная нога молодой красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатический башмак". Эта картинка очень растиражирована: в альбомах её обязательно приводят как пример шухаевских иллюстраций — поразила она критиков в самое сердце. Этого у Бенуа нет, конечно.
Рисунок оригинальный — надевают/снимают у старой графини не парик, а чепец. Лица у дворовых девок — как будто у людей другой расы (встречал такую рожу только у Ивана из "Конька горбунка" в иллюстрациях художников рубежа XIX-XX вв). Композиция похожа на ту, что у Бенуа.
Такая намеренная театральность, но театральность кукольная: Германн скованный как марионетка. Ну в этой сцене пафос так зашкаливает, что всерьёз это рисовать нельзя — тут Шухаев тонко поступил, его усмешка неочевидна. А композиция опять знакомая.
Эту сцену все художники любят и рисуют примерно одинаково. Но у Шухаева композиция собственная — при всей простоте (два человека в каморке) очень оригинальная. Немного по-своему героев расставил.
Ой, а вот здесь композиция опять как у Бенуа!
Да что ж такое — дежа вю — всё как у Бенуа!
Критики объясняют шухаевское дежа вю профессионально. Уважаемый искусствовед Ю.Молок вообще пишет, что Шухаев "не смог отвести взгляд от рисунков своего предшественника. В известном смысле шухаевские рисунки можно рассматривать... как вариации на темы рисунков Бенуа, как иллюстрацию иллюстраций".
Во как! По мне, так это комплимент: ведь "иллюстрация иллюстраций" — это настоящий постмодернизм. И русские во Франции его изобрели. В 1923 году! В России ещё дедушка Ленин жив...
Видимо, рисовать картинки к пушкинской "Пиковой даме" невозможно — это сделал Бенуа раз и навсегда, причём не по своей воле: Пушкин всё предрешил (текст такой краткий и точный, что похож на режиссёрский сценарий с раскадровкой). Все последующие циклы — это споры иллюстраторов между собой.
Я в сюите Шухаева отмечу другое. Вот в предпоследней главе столичное здание: особняк-дворец (собор?), а в последней главе — изображение фортуны.
Чем это интересно? А это мостик к следующему гениальному циклу иллюстраций (Г.Епифанов), совсем из другого времени... Постмодернизм продолжается.