Колонка коллекционера

Контраст контрастов в иллюстрировании "Царевны-лягушки": типичный советский художник В.Кульков и типичные советские неформалы братья Трауготы.

Книга с иллюстрациями Трауготов, видимо, представляет собой немыслимый раритет, поэтому осмеливаюсь поместить обзор в "Колонку коллекционера".

Художник В.Кульков — известный и плодовитый иллюстратор детской книги советского периода. Его картинки являются, конечно, оригинальными, но типичными для того периода — вряд ли много людей смогут сходу опознать автора (как это случается, например, с рисунками Чижикова или Монина). Однако Кульков показал себя неплохим конструктором книжного макета. В этом заключается и наш сегодняшний интерес: как делалась обычная детская книжка-картинка советского времени.

У меня случайно оказались два переиздания кульковской "Царевны-лягушки": 1971 года (слева) и 1983 года (справа). Издание 1983 года на Фантлабе представлено: см.

Макет и сами картинки в обеих книгах одинаковые. Обложки разные (как первая страница обложки, так и четвёртая). Разница в годе издания сказывается только на резкости и контрастности рисунков.

А есть ещё издание 1975 года, на обложке которого явлен промежуточный вариант рисунка.

Необычны начало и конец книжки в мягкой обложке. Даже в тоненькой книжке-картинке всегда был титульный лист (обычная практика, хотя и излишняя). А в этой книжке титула нет. На второй странице обложки начинается рисунок, который продолжается на первой странице книги (где и положено было быть титулу). Получается рисунок на разворот — в книге с переплётом это был бы форзац. И последняя страница книги образует разворот с третьей страницей обложки — типа нахзаца. В те времена шансов у тонкой книжки (24 страницы) на переплёт не было, значит художник осознанно принял решение делать квази-форзацы с отказом от титульного листа. Редкое решение. Наверное, такая книжка тоже раритет.

На квази-форзаце — монохромный рисунок, изображающий завязку сказки: деревянная допетровская Русь, три царевича пускают стрелы для выбора невест. Видно, что две стрелы упадут в городской черте (одна уже точно падает на двор, где купеческая, судя по всему, дочь чаи распивает). А третья летит за леса, за поля. Зачем же ты, Иван-царевич, такой сильный? Кого ты ещё думал найти за городской стеной?

А на квази-нахзаце — окончание сказки: Иван-царевич и Василиса Премудрая победителями выходят из чертогов Кащея Бессмертного. Народ их благодарит. И солнце встаёт над свободной землёй (а, может, заходит).

Художник Кульков — тонкий психолог: после блеклого квази-форзаца вдруг открываются яркие картинки с обилием красного и золотого цветов. Все иллюстрации — страничные, расположены на правой стороне разворота. Художник даёт иллюстрации фрагментарно (как выяснилось, события в этой сказке очень плотно следуют друг за другом, у художников нет возможности проиллюстрировать всё). Обязательная встреча Ивана-царевича с невестой на болоте. А следом — уже выполнение лягушкой царских заданий (хлеба там испечь, сорочку сшить за ночь). Лягуха сбрасывает шкуру, превращается в Василису Премудрую и созывает нянек-мамок. Переадресует им царский заказ, и те всю ночь работают.

А результат труда приписывается одной лягушке — вот на картинке царь восхищается её рукоделием. А следом — удручённый Иван-царевич бредёт домой: царь велел привести жён на пир.

Стремительно приближаемся мы к центральному развороту (где скрепки видны). Пир в разгаре, невестки-неумехи облепили с двух сторон свёкра-царя. А Иван подавленный бродит вокруг стола. Лягушка обещалась позднее быть.

Вот он — центральный разворот. И на нём цветной рисунок-панорама, единственный в книге. На пир прибывает "лягушонка в коробчонке".

Знаменитый танец Василисы Премудрой.

цитата

Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала. Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой — сделалось озеро, махнула правой — и поплыли по воде белые лебеди; царь и гости диву дались. А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками — забрызгали, махнули правыми — кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился и прогнал их нечестно.

Иван-царевич сжёг лягушачью шкуру, Василиса Премудрая улетела. Иван-царевич пошёл её искать. Многих зверей хотелось ему застрелить, но всех пожалел. Художник, по недостатку места, нарисовал только встречу с медведем. А на следующей картинке уже и избушка с Бабой-Ягой, которая выдала Ивану-царевичу секрет кащеевой смерти: дуб-сундук-заяц-утка-яйцо-игла. Это всё за кадром.

И вот медведь рушит дуб, и дальше всё по плану. Последняя картинка нетрадиционна: нарисован во всей красе подыхающий Кащей. Обычно, в этой сказке художники Кащея не рисуют: сам он не действует, а находится за сценой.

В каждой приличной книжке должна быть концовка. Иван-царевич вообще не думал о сложности задачи получения иглы. Звери, спасённые Иваном-царевичем, сами с лёгкостью расправились с оболочками кащеевой смерти. Но вот яйцо упало в море. И тут Иван-царевич зарыдал — всё пропало. Россия — не морская держава. Там всё иное. Из глубин моря достала яйцо щука. Щука — главный герой сказки. Концовка ей посвящается.

Единственная разница в изданиях 1971 года (слева) и 1983 года (справа): в концовках изменение в цветовой гамме (явно, не техническое).

К сказке "Царевна-лягушка" имеется сюита иллюстраций легендарных братьев Трауготов.

Это циклопического размера фолиант, сделанный издательством «Редкая книга из Санкт-Петербурга» в 2012 году в пятнадцати экземплярах: см.

Понятно, что посмотреть книгу можно только на фотографиях, разбросанных в Интернете. Из-за гигантского размера книги фотографии часто нечёткие, особенно фото разворотов.

Можно заметить, что текст сказки отличается от привычного. Напоминаю, у Афанасьева есть три варианта сказки "Царевна-лягушка" — и два из них весьма экзотичны.

Представление о приёмах художников составить можно: чёрный фон, на котором тонкие разноцветные линеарные рисунки, переплетающиеся между собой. Такой приём у Трауготов не редкость, но в данном случае заметно большее использование золотой краски (сусальное золото — стойкая характеристика допетровской Руси).

В книге заявлено 158 страниц. Иллюстрации, как видим, к каждой строчке на каждой чётной странице (не редкость для маниакально работоспособных Трауготов), да ещё полностью иллюстрированные развороты — всех картинок мы не увидим никогда. Но несколько приличного качества и размера сканов страничных иллюстраций всё же просочилось из сейфов книголюбов-миллионеров (или из Государственного Эрмитажа, где хранится первый экземпляр).

1) Иван-царевич на коне ищет место, где упала его стрела.

2) Эротические мотивы, которых Трауготы не чужды. Объятия Ивана-царевича и Василисы Премудрой (лягушачья шкурка валяется на полу). Реальность сказки, дополненная художниками.

К какой строчке сказки относится эта иллюстрация? Есть редкий вариант сказки (у Афанасьева за номером 268), где сразу после свадебки всё становится ясным:

цитата

Вот стали они ложиться спать. Лягушка скинула свою лягушечью кожуринку и стала человеком.

Так что допустима и такая трактовка.

3) Царь пьёт чай. Почему бы и не попить, если художники могут проиллюстрировать всё и даже домыслить от себя?

4) Царь восхищается хлебом, который ему лягушка испекла.

5-6) Василиса Премудрая явилась всем на пиру в человеческом облике.

7) Танец лягушки на балу.

8) Иван-царевич с Василисой Премудрой на ковре-самолёте. Ну что ж, окончательно становится ясно, что Трауготы иллюстрировали не общепринятый вариант сказки из сборника Афанасьева (№ 269), а вариант за номером 267.

цитата

— Ой, да как ты долго, Иван-царевич? Я чуть за другого не ушла.

А тому жениху надо скоро быть. Елена Прекрасна взяла ковёр-самолёт у старухи, села на него, и понеслись, как птица полетели.

9) Какой-то янычар на коне. А это жених женатой лягушки из варианта 267. Таким на Русь нельзя.

цитата

Жених-от за ними вдруг и приехал, узнал, что они уехали; был тоже хитрый! Он ступай-ка за ними в погоню, гнал-гнал, только сажо́н десять не догнал: они на ковре влетели в Русь, а ему нельзя как-то в Русь-то, воротился

Надо же, и редкий вариант сказки номер 267 с ковром-самолётом оказался проиллюстрирован. Василиса-Елена там, как выяснилось, не очень-то и скучала по Ивану.

Но это ещё что — есть у Афанасьева и третий вариант сказки (за номером 268). Никто пока не рисовал картинок к этому варианту. Начало там привычное, но в конце, когда Иван-царевич дошёл до места нахождения своей лягушечки, она оказалась чудовищем (дочка Кащея Бессмертного — гены не обманешь).

цитата

Прилетела лягушка, железным пихтелем стучит и говорит:

— Фу! Русским духом пахнет; каб Иван-царевич попался, я б его разорвала!

Но закончилось всё хорошо.

цитата

Мать-старушка говорит ей:

— Ну это ты по Руси летала, русского духу нахваталась. На вот, закуси этой пышечки.

Она съела эту пышечку — остались одни крошечки — и говорит:

— Где мой Иван-царевич? Я по нём соскучилась. Я б с ним вот этой крошечкой поделилась.

Мать велела выйти Ивану-царевичу; он вышел. Лягушка подхватила его под крылышко и улетела с ним в седьмое царство жить.

Нельзя называть вариант "Царевны-лягушки" за номером 268 подлинным или самым ранним. Скорее, этот вариант нелепый, рассказан был не самым умным сказителем. Потому и не иллюстрируют. Но, бесспорно, что тёмный, косноязычный и алогичный крестьянский мир отразился без прикрас в варианте за номером 268.

Главная загадка сказки "Колобок": почему герой считается позитивным персонажем? С.Довлатов где-то писал, будто ему в США издатель говорил, что американцы читают только ныне живущих писателей, поскольку они успешные; а умерший писатель — лузер (раз умер). Колобок ведь тоже неудачник. Но любим русским народом. До логического конца тему "Колобка" вполне закономерно довёл писатель Э.Успенский. Сам успешный писатель, он трансформировал Колобка в успешного персонажа. Этот Колобок всем известен по мультфильму "Следствие ведут колобки" (кукольный, 1983) и особенно по великолепному мультику Татарского "Следствие ведут колобки" (1986-1987).

А уже после мультиков появился литературный цикл Следствие ведут колобки. Кое-какие проблемы атрибуции произведений цикла и связанные с этим курьёзы побудили меня поместить эту мою статью в "Колонку коллекционера".

Прологом к циклу стал комикс Э.Успенского с рисунками легендарного Ю.Соостера. Об этом комиксе писал ув. Вертер де Гёте в своей колонке: https://fantlab.ru/blogarticle60900. Первая публикация комикса была в январском номере эстетского детского журнала "Колобок". Колобок здесь — сыщик, помощник милиции. Полшага осталось до пародийного названия "Следствие ведут колобки" (впрочем, в 1970 году милицейский ТВ-сериал ещё только набирал обороты). История классная: Успенский велик во всех жанрах.

Выбор главного героя был, с одной стороны, случайным, а, с другой стороны, предопределённым: писатель и художник делали комикс для журнала "Колобок" (делали бы для "Мурзилки" — был бы другой помощник милиции). Случай оказался счастливым: забавный персонаж запал Успенскому в память, и спустя годы получился дивный цикл про Колобка, раскрывающего преступления века. В этом комиксе 1970 года Колобок — это колобок в чистом виде: шар с тонкими паучьими конечностями (художник понимал физическую задачу перемещения Колобка — прижал лапки к телу, и ничто не мешает свободному качению).

Первый литературный рассказ из цикла Следствие ведут колобки появился в журнале "Мурзилка" в Перестройку. Назывался он "Колобок идёт по следу" и был посвящён краже мороженого — переработанный сценарий мультика 1983 года. Позднее рассказ сменил название и теперь известен как "Похищение века". Иллюстрации — всеми любимого Дмитрюка.

Начало — в последнем номере за 1988 год (чтобы стимулировать интерес к журналу на следующий год). Журнальный вариант был короче книжного, в основном, за счёт стихотворных вставок. Но первая журнальная публикация всегда имеет собственную ауру. Привожу все страницы публикации (к тому же, картинки на каждой странице).

Истоки цикла на Фантлабе не отражены. Соответствующих номеров "Мурзилки" на страничке журнала тоже нет. Подал заявку на весь номер 12 за 1988 год. Аннотировать выпуски теперь очень просто. Весь комплект "Мурзилки" советского периода теперь в открытом доступе на сайте РГДБ: https://arch.rgdb.ru/xmlui/handle/1234567.... Но более удобен для поиска архив, сделанный когда-то под руководством самой редакции: http://murzilka.dlibrary.org/ru/nodes/1-m....

То, что рассказ — самый первый в цикле, ясно из того, что даётся предыстория героя. Это тот самый Колобок из сказки: очаровательные стишки (по размеру угадывается что-то из сиротских песенок, что задаёт антураж истории "про сыщиков и воров") рассказывают о бабушке-домохозяйке, о дедушке-стороже и его огромной лайке, о Колобке, который ушёл в город служить в милиции. И служит Колобок уже 25 лет! Колобок здесь имеет тело человека, а голова — да, настоящий Колобок. Появился и постоянный напарник Колобка — "военизированный товарищ Булочкин".

В последующем этот рассказ получил название "Похищение века", а своё название "Колобок идёт по следу" отдал другой истории — про мальчика Лёшу, замученного родной бабушкой (миграция названий произошла уже в Собрании сочинений 1993 г.) Из-за этого (отчасти) потом возникли досадные накладки.

Есть у меня три иллюстрированные книжки с одним и тем же рассказом, который называется так же, как и первая публикация в "Мурзилке" в 1988-89 гг., но содержание у него другое. Теперь "Колобок идёт по следу" — это рассказ про то, как

цитата с Фантлаба

К заведующему Неотложным Пунктом Добрых Дел Колобку обратилась за помощью бабушка пропавшего дошкольника Лёши. Колобок и его помощник Булочкин начинают поиск исчезнувшего ребёнка.

Но всё очень запутано. На примере этих книжек видно.

Справа налево:

1) Э. Успенский. "Колобок идёт по следу". — М.: СТФ-ЮС, 1991. Худ. О.Боголюбова. Девяносто первый год. "Кооперативное" издательство. В выходных данных указано: Совместное издание СП "СТФ-ЮС" — ЭКЦ "Лора" (при участии фирмы "Тарвер Консалтинг"). Тираж полмиллиона. Забавные неформальные картинки. Только текст другой. При тогдашнем непрофессионализме получилось вот что. В книжке поместили текст рассказа, который был под таким названием напечатан в "Мурзилке" в 1988-89 гг. про похищенное мороженое (полную версию дали, т.е. имели доступ к авторскому варианту). А иллюстрации в книжке — к рассказу про поиски мальчика Лёши (видимо, у художницы под этим названием был уже другой рассказ). Ужас! Раритет! На Фантлабе этой книжки нет. Подал заявку.

2) Э. Успенский. "Колобок идёт по следу". — М.: АСТ, Астрель, 2000. Худ. Д.Трубин. Здесь всё в порядке. Новый рассказ под уже привычным названием. Иллюстрации соответствуют сюжету. Эта книжка на Фантлабе представлена: https://fantlab.ru/edition152519.

3) Э. Успенский. "Следствие ведут колобки". — М.: АСТ, 2019. Художник В.Чижиков. А здесь рассказ о поисках мальчика Лёши дан под названием всего цикла. Это не случайная ошибка, вызванная некомпетентностью. Скорее наоборот — избыточная компетентность (знают, как товар продавать). Первое издание было в 1987 году в "Детской литературе" (тонкая обложка), потом в 1998 году от "Эксмо-пресс" (и там, и там название было правильное). Этих книжек на Фантлабе нет. По своей (2019 года) подал заявку.

Формально (по году создания) иллюстрации В.Чижикова были первыми (1987), затем шли иллюстрации О.Боголюбовой (1991), а иллюстрации Д.Трубина — последними (2000).

Все книги разных художников подробно иллюстрированы, сделаны по правилам. Признак арт-объекта: форзацы (квази-форзац для книги 1991 года в мягкой обложке).

Очень меня удивило сходство концепций у иллюстраторов. Понятно, что техника у всех разная, многие художники безошибочно узнаваемы по своей уникальной манере (Трубин и Чижиков точно узнаваемы). Концепция художника — это собственная подача материала. По моему мнению, концепция проявляется в выборе сцен для иллюстрирования и в композиции. Но здесь иллюстрирование было очень плотным, картинки на каждой странице — сцены совпадают. Ладно. Такое бывает, когда короткую народную сказку (того же народного "Колобка") делают как книжку-картинку. Так ведь и композиции одни и те же. Хорошо писал Успенский, кинематографично. У художников одна картина перед глазами стояла.

Дислокация Колобка. Полное сходство композиционно-пространственного построения у Чижикова и Трубина.

В книжке 1991 года у Боголюбовой пока ещё не заметно, что иллюстрации к совсем другому рассказу: в тексте действие тоже начинается в парке.

Сыщик (Колобок) и туповатый помощник, фанат сыщика (Булочкин). Чижиков рисует настоящего Колобка: к яйцеобразной фигуре приделаны ручки и ножки, ковбойская шляпа несколько маскирует неестественные пропорции. В книжке 1991 года у Боголюбовой — круглый шар (собственно Колобок) приделан к человеческому телу. А в книжке 2000 года у Трубина Колобок шарообразен, но такими шаржированными человеческими фигурами художник наделяет большинство своих персонажей.

В книжке 1991 года у Боголюбовой всё ещё не заметно, что иллюстрации к совсем другому рассказу: в тексте идёт представление Колобка и Булочкина.

Как и в рассказах про Шерлока Холмса, перед настоящим делом появляются случайные просители, чтобы продемонстрировать мощь ума сыщика.

В книжке 1991 года у Боголюбовой читатель всё ещё в неведении, что иллюстрации к совсем другому рассказу: в тексте как раз должен появиться мороженщик, может он и нарисован в виде рослого мужчины.

Появляется современная модная бабушка с заявлением о пропаже внука Лёши. Кстати (все уже давно заметили), в книжке 2000 года у Трубина в кабинете Колобка висит портрет Дзержинского — тогда это был юмор. У Чижикова (первое издание, напоминаю, вполне ещё советский 1987 год) на стене в рамке — портрет хлебобулочных изделий. На самом деле, для советских времён это было более ядовито, чем у Трубина — все тогда знали, кто должен был в рамке на стене висеть.

А вот в книжке 1991 года у Боголюбовой уже невозможно делать вид, что текст и иллюстрации совпадают.

Предположение о том, что внука украли инопланетяне (летающие тарелки — в прошлом, теперь они на современных чайниках).

В книжке 1991 года у Боголюбовой — диссонанс свершился (текст и иллюстрации окончательно разошлись). Читателей дефицитной книжки на самом деле жалко: недоумение и раздражение от этого диссонанса сильно подпортят впечатление от блистательного рассказа Успенского.

Колобок, увлёкшись, случайно пожирает оставленные бабушкой продукты. На голове у Колобка — "синее ведёрко", которое вращается и мигает, когда Колобок напряжённо что-нибудь обдумывает. В годы создания рассказа — вполне уважаемая принадлежность милицейских машин. Чижиков от этой сцены (равно как и от изображения головной мигалки) уклонился.

Булочкин в целях следственного эксперимента отправляется на место мальчика Лёши. Первый этап — укладывание в постельку.

Успенский высмеивал прогрессивных родителей (бабушек), которые таскали ребёнка по всем мыслимым секциям и курсам. Там и английский, и музыка, и каток, и плаванье. Все эти мучения художники изображают. Я выбрал у каждого художника по одной сцене.

Уже понятно, что мальчик Лёша сбежал с такой каторги. Булочкин тоже сбегает из бассейна. И вновь единообразные композиции разных художников.

Колобок и Булочкин идут в ночь ловить мальчика Лёшу. Про ежей у Успенского несколько фраз: "Только шуршали ежи на аллеях", "Изредка по нему пробегали ежи" — это про затаившегося Булочкина. Художники очень впечатлились этими ежами, рисовали их с любовью и подробностями.

Драматичный эпизод: Булочкина бьют, он падает в пруд. Но Колобок справляется с задержанием беглеца.

Возвращение блудного внука.

Курьёзное издание, которое показывает намерение эксплуатировать по западному образцу успешный брэнд. Это игровое задание: раскрасить зверей. Два перегнутых листа — считая с обложкой, 8 страничек. Попробую подать заявку на эту брошюрку — "произведение, примыкающее к циклу".

Но вступление написано самим Успенским, и написано хорошо: Колобок в Сибири выполняет задание Президента, выясняет, кто крадёт якутские алмазы. Картинки, конечно, попроще. Но портрет Колобка имеется (в шапке-ушанке, за окном — сибирские морозы).

Уже довольно давно циркулирует информация о подарочных книгах, выпускаемых компанией "Арбор", которые не поступают в открытую продажу. В самом конце декабря прошлого (2020-го) года "Арбор" открыл интернет-магазин, где некоторые книги можно приобрести. Я давно облизывался на сказки Пушкина, проиллюстрированные И.Олейниковым. Сразу купил, тем более что в продаже было всего несколько экземпляров (ещё осталась парочка). Книга подходит под понятие коллекционной как в силу редкости и малодоступности (объективный критерий), так и в силу вожделения обладать ею (субъективный критерий).

Год выхода книги не указан, предположительно это 2016 год (в феврале 2016 г. была устроена выставка, и в аннотации говорилось, что книга ещё планируется к выходу, но уже в конкретном издательстве: "данные издания сказок А.С.Пушкина выйдут очень ограниченным тиражом и в свободную продажу не попадут").

Часть фотографий разворотов даётся с сайта интернет-магазина "Арбора": https://shop.arbor.ru/collections/books.

Цена книги на уровне тиражных изданий "Вита Новы". Полиграфическое качество хорошее, но это теперь не удивительно: например, издательство "Речь" выпускает сопоставимые книги такого качества по цене в пять раз ниже. Тканевый переплёт, золотая краска. Кстати, золото чуть осыпается.

Давно замечено, что в "Сказке о золотом петушке" при внимательном прочтении обнаруживаются нестыковки в мотивациях персонажей. А.Ахматова в своё время нашла первоисточник пушкинской сказки — "Легенду об арабском звездочёте" Ирвинга — и показала, вроде бы, что нестыковки произошли из-за сокращения первоисточника. То есть у Пушкина есть лакуны сюжета, касающиеся предшествующих отношений сторон. Но это слишком скучно (к тому же полностью вопрос не закрывает). Интереснее строить собственные гипотезы, опираясь только на пушкинский текст: какие были тайные пружины, которые заставляли персонажей совершать несуразные проступки. Один из главных вопросов задаёт скопцу царь Дадон: "И зачем тебе девица?".

Художник Вилли Погани для согласованности поступков персонажей переделал сюжет пушкинской сказки (см.).

Но современный художник способен исправить сюжет иллюстрируемого произведения по-другому: как режиссёр, который осовременивает старые пьесы, играя в постмодернизм, т.е. вкладывает новые смыслы, не меняя ни одного слова в авторском тексте (но добавляя немые мизансцены). Часто это бывают просто злободневные интерпретации, которые забываются со сменой реалий. Но почему бы не предположить возможность глубокого проникновения в авторский замысел, который наконец-то раскрывает смысл затёртого произведения?

И.Олейников как раз из таких художников-режиссёров. Он славится тем, что часто даёт собственные оригинальные интерпретации произведениям, которые иллюстрирует (например, в сказке "Теремок" — см.).

Художник сразу же, ещё до сопровождения текста, показывает свою версию произошедшего. Это подаётся как некая загадка, но нам содержание сказки известно, тайну можно раскрыть сразу. Завязка сюжета, по мысли Олейникова, кроется в том, что Звездочёт-скопец создал Шамаханскую царицу.

Итак, Шамаханская царица — это голем, (био)робот. Но почему Звездочёт вынужден выпрашивать голема у царя Дадона? Вероятно, потому, что голем покинула своего создателя. Значит, надо было её вернуть — и, вероятно, все события этой сказки (в трактовке Олейникова) и должны привести к новой встрече Звездочёта и голема-девицы.

Однако более всего Олейников занят внутренним миром привычных персонажей сказки. И, прежде всего, художник резко меняет стереотипное представление о царе Дадоне. Это не заплывший жиром безобидный старичок. Нет, это омерзительный персонаж.

Как там у Пушкина про Дадона?

цитата

С молоду был грозен он

И соседям то и дело

Наносил обиды смело...

Художник рисует забавы молодого Дадона как отталкивающие. Дадон не славный полководец, а разбойник и душегуб (что, конечно, соответствует нравам предполагаемой эпохи, но забывается современным читателем).

А далее пришла расплата за удачливость в былые годы: теперь соседи непрестанно и со всех сторон теребят державу.

Пушкин пишет про Дадона в старости:

цитата

...Со злости

Инда плакал царь Дадон,

Инда забывал и сон.

Олейников считает в этой характеристике главным то, что Дадон плачет "со злости". Тогда облик царя будет таким:

Прототип угадывается: это Иван Грозный, в бессильной злобе наблюдающий за гибелью всего, что было им создано.

О, мы и забыли совсем про Золотого петушка, которого в своей лаборатории изготовил Звездочёт (петушок будет заранее предупреждать о нашествиях).

А Звездочёт, кстати, больше не встретится нам на иллюстрациях. Другие страсти захватывают воображение художника.

После года-двух спокойной жизни вновь военная тревога. Пушкин пишет про то, как бояре приносят известие монарху, льстиво обращаясь к нему "царь — отец народа". Но есть у Пушкина строка в этом эпизоде:

цитата

Страх и шум во всей столице

Вот Олейников и рисует этот "страх и шум" народа. Патриотического подъёма не видно. Протесты, в общем.

Ну и реакция царя в интерпретации Олейникова.

Диктатор, у которого "на совести усталой много зла", в недоумении смотрит на волнения черни.

В поход один за другим отправляются сыновья Дадона.

На картинках — державная мощь. Даже непонятно, почему наследники Дадона без Золотого петушка не справлялись. Видать, нет отцовских талантов, только внешняя маскулинность. А, может, теперь войны без помощи механических петушков не ведутся.

Обе посланные в поход рати уничтожены в братоубийственной (в буквальном смысле) войне. Царь Дадон обнаруживает трупы своих сыновей. Сцена, затёртая иллюстраторами. Но у Олейникова эта сцена оригинальная: он не показывает тела убитых, даёт необычный ракурс.

Вспоминается выражение лица Ивана Грозного, убивающего своего сына. Тут, вроде бы, и не сам убил, но всякие фрейдистские трактовки могут и на символическое убийство сыновей вывести. Сходство с Иваном Грозным неизбежно хрестоматийные ассоциации вызывает.

А вот уже из шатра и Шамаханская царица выглядывает.

Царь забывает про смерть обоих сыновей.

цитата

И потом, неделю ровно,

Покорясь ей безусловно,

Околдован, восхищён,

Пировал у ней Дадон

Художник акцентировал внимание на словах "покорясь ей безусловно". Вот что получилось: ролевая игра, в которой грозный царь обряжен в шутовской колпак и на коленях хватает ртом подачку из рук госпожи. А как иначе, если иллюстрация должна быть современной, теперь у нас так доминирование понимается.

Мечта сбылась: подловили авторитарного лидера, который оказался полным ничтожеством. Начал царь Дадон с крайностей, крайностями и закончил.

Облик Шамаханской царицы у художника, конечно, не тот, что описан у Пушкина:

цитата

...и девица,

Шамаханская царица,

Вся сияя как заря,

Тихо встретила царя.

Как пред солнцем птица ночи,

Царь умолк, ей глядя в очи...

У Олейникова Шамаханская царица драпируется, носит маску и парик. Как она может околдовать? Колдовством, видимо. Но вот она снимает маску. Под ней — мраморный истукан, античная богиня. В предисловии к книге предполагают, что это Афина — символ войны. Я думаю, что Венера.

Вот кого создал и с кем желает встретиться Звездочёт. А истукан и сам стремится на встречу с создателем. Зачем? Наверное, чтобы уничтожить его. Орудием, видать, избран царь Дадон. Потому, очевидно, и был он выманен подальше от радиуса действий чар Звездочёта, чтобы Шамаханская царица смогла царя переподчинить. Для того, чтобы сам Дадон явился к замаскированной каменной Венере, пришлось уничтожить его сыновей.

цитата

И в глазах у всей столицы

Петушок спорхнул со спицы,

К колеснице полетел

И царю на темя сел,

Встрепенулся, клюнул в темя

И взвился... и в то же время

С колесницы пал Дадон —

Охнул раз, — и умер он.

А царица вдруг пропала,

Будто вовсе не бывало.

Закономерная развязка: царь Дадон убивает Звездочёта (эту затёртую иллюстраторами сцену Олейников не рисует). Шамаханская царица свободна и исчезает, сбросив камуфляж. Золотой петушок выполняет свою программу: мстит Дадону за гибель создателя.

Всё, убит царь, напоминающий Ивана Грозного. Наследников нет, государство ослаблено (две армии побиты) кругом враги — смута неизбежна. Последующие события описаны Пушкиным в "Борисе Годунове".

Ну а Золотой петушок кружил над столицей, пока завод не кончился, да и рухнул на могилу Звездочёта — своего создателя.

В 1927-28 гг. в СССР началась яростная антирелигиозная пропаганда, борьба с религиозными праздниками и их атрибутами, под горячую руку попала и рождественская ёлка, элемент религиозных предрассудков и буржуазный пережиток. На первой полосе 113-го, новогоднего, номера "Пионерской правды" за 1928 год, вышедшего с огромным заголовком "Пионеры не празднуют рождества", размещена карикатура, на которой хитрый "поп" ловит неразумного ребёнка на нарядную ёлочку, словно на крючок, об этом сообщает и подпись: "Слежу за рыбкой жадно я./ Вот ёлочка нарядная,/ Заместо червячка./ Ещё даю конфеты я./Авось, приманкой этою/ Поймаю простачка". Чуть ниже — обличительное стихотворение Евгения Крекшина под названием "Против ёлки", мол, "пахнущих ладаном ёлок не надо нам".

В 1935 году в стране возродили традицию отмечать Новый год с ёлочкой. И не просто возродили — а активно начали пропагандировать новые советские символы новогоднего праздника. Подключили и систему книгоиздания: красочные детские книги о Новом годе и новогодней ёлочке выпустили на разных языках народов СССР. К примеру, в 1938 году на эту тему вышли на идиш две книжечки еврейских советских поэтесс — "Ёлка" Двойры Хорол и "Ёлочка" Рахиль Баумволь. Наверное, довольно неожиданно для того времени, ведь старшим поколением ёлочка воспринималась всё ещё частью другой традиции — христианской.

Один из самых уважаемых редакторов "Детгиза" Эсфирь Эмден в 1940 году задумала антологию лучших коротких "зимних" произведений для детей, название напрашивалось — "Ёлка". Вообще, в собственном творчестве Эрбен зимний праздник играл важную роль — где-то через год выйдет её новогодняя сказка "В стране бабушки Куклы", явно написанная под влиянием "Синей птицы" Метерлинка, в канун 1943 года в "Пионерской правде" появится стихотворение "Новогодняя песня".

Если первую "Ёлку" с новогодним настроением связывало только несколько иллюстраций, то антология 1941 года была абсолютна концептуальной и полностью посвящалась теме зимы и Нового года.

Со времени выхода "Ёлки" Чуковского и Бенуа прошло более двух десятилетий, изменения в русской детской литературе и в искусстве детской книжной иллюстрации произошли грандиозные. Состав участников двух антологий это наглядно показывает, многие уехали (Моравская, супруги Пуни, Александр Бенуа, Анненков, Добужинский, Чёрный, Владислав Ходасевич, Чехонин), трое последних к 1941 году уже умерли в эмиграции; также ушли из жизни Горький, Брюсов, художник Замирайло, Репин, Натан (Моисей) Венгров, много сделавший для развития советской детской литературы, впал в немилость и сосредоточился на литературоведении. Но появились в детской литературе и новые звёзды — Самуил Маршак, Сергей Михалков.

Неизменными величинами, объединяющими два сборника остались лишь Чуковский и Алексей Толстой.

Чуковский представлен в антологии маленьким отрывком из "Крокодила" — «Как услышали про ёлочку слоны...» (Крокодил всё же появился в антологии "Ёлка", пусть и через пару десятилетий) и загадкой "Два коня у меня..."; Толстой — пересказом русской народной сказки "Морозко".

Другие хедлайнеры сборника — Маршак ("Ёлка", загадки), Михалков ("Ёлку вырублю в лесу..."), Зинаида Александрова — 4 стихотворения, в том числе — "Ёлочка" ("Маленькой ёлочке холодно зимой..."), А. Кононов с рассказом "Ёлка в Сокольниках" о том, как Ленин играл с ребятами на ёлке, новый новогодний канон. Заметное место уделено классике — это шедевры Некрасова "Мужичок с ноготок" и "Не ветер бушует над бором...", отрывок Пушкина "Вот север, тучи нагоняя...", по два стихотворения от Блока и Фета, и переведённое Е. Благининой короткое стихотворение классика литературы идиш Ицхока-Лейбуша Переца (1852-1915).

Помимо Переца в антологию вошли и другие переводные авторы — азербайджанская поэтесса Мирварид Дильбази и советские еврейские писатели Лев Квитко и уже упоминавшиеся Хорол и Баумволь.

Но основным достижением антологии и лично Эмден, установившей истину, стала публикация "Ёлочки" Раисы Кудашевой, впервые главная новогодняя песня, долгое время считавшаяся народной, была опубликована под именем настоящего автора.

Рис. Н. Радлова:

К оформлению антологии вновь были привлечены отличные художники — Анна Давыдова, Иван Кузнецов, Михаил Поляков, и даже выдающиеся мастера книжной иллюстрации — В. Конашевич, Рачёв, Радлов. Рисунки хорошие, мне нравятся, но всё же в плане иллюстраций академичность "Ёлки" Эмден на голову уступает весёлой эклектике первой антологии. Пожалуй, лишь обложка Конашевича понравилась мне больше, чем обложка "Ёлки" — 1918.

Что касается содержания антологий, то произведения в "Ёлке" Эмден, конечно, — "зе бест оф" и работа составителя вызывает уважение, но что особенно ценно в "Ёлке" Чуковского — почти все произведения создавались специально для сборника и в результате заложили основы советской детской литературы.

У меня наибольший интерес вызывают малоизвестные или забытые имена.

Сашу Чёрного (Александра Гликберга) сейчас трудно причислить к забытым, он уже стал классиком отечественной сатиры, но ведь после эмиграции в 1920 году на родине его не издавали несколько десятилетий и лишь с "оттепелью" при активном участии Чуковского вновь вспомнили об этом писателе. В антологии "Ёлка" Саша Чёрный представлен рассказом "Домик в саду" и стихотворением "Трубочист". Рисунок к Трубочисту выполнил художник В. Лебедев, нарисовавший также обложку (не слишком удачную, на мой взгляд) и титульный лист для сборника. Лебедев известен отличными иллюстрациями к изданиям Маршака.

В 1922 году в Берлине Саша Чёрный издал монументальный сборник русской детской поэзии — от Пушкина до своих современников. Интересно, что антология Чёрного получила название "Радуга" — так первоначально должна была называться "Ёлка". Оформлением "Радуги" занималась художница Ксения Богуславская, а среди авторов присутствовала Мария Моравская.

Петербургская полячка, родившаяся в Варшаве, Моравская вполне могла бы стать классиком советской детской поэзии, но уехала из России в США ещё после Февральской революции. В России она писала исключительно на русском: "Я полька, католичка, но обрусела настолько, что пишу исключительно по-русски. Моё глубокое убеждение, что русский язык — самый музыкальный для стихов, и я очень радуюсь, что я русский поэт, хотя знаю и ценю польскую литературу…".. В Америке быстро выучила английский и приобрела определённую известность как писательница Maria Moravsky, печаталась в Weird Tales. Прославилась также необычными увлечениями: "занималась выведением новых пород попугаев-неразлучников и домашних уток, дрессировкой диких животных, разведением несвойственных для Флориды растений, печатаньем книг с помощью самодельного оборудования. Путешествовала по Южной Америке, где сплавлялась по рекам на каноэ". В конце жизни уехала в Чили, Корней Чуковский получил от неё письмо в конце 50-х: "Несколько лет назад я получил от неё письмо из Чили. Судьба забросила её туда, она вышла замуж за почтальона и с ним доживает свой век. Как было бы интересно вам её повстречать. Представляете — рафинированная петербургская барышня, поэтесса, подруга поэтов, завсегдатай «Бродячей собаки», и вот какой финал — супруга чилийского почтальона!". В сборник "Ёлка" Моравская предоставила два стихотворения — "Два жука" и "Хочу котёнка".

Острая на язык Моравская порой нелицеприятно отзывалась о коллегах по цеху, например: "Этот внешне талантливый стихотворец с умопомрачительно дурным вкусом... Он — продавец сказочных лубочных картинок, которыми кухарки оклеивают свои сундуки... Игорь — худшая часть плебейской поэзии..." (о Северянине), но её капризные стихи тоже вызывали неоднозначные отзывы. Но я считаю, что стихи Моравской не лишены очарования. Рисунки к её произведениям в "Ёлке" выполнены Сергеем Чехониным, известным графиком и всемирно признанным мастером агитфарфора. Наиболее известный сборник детских стихов Моравской "Апельсинные корки" (1914) тоже проиллюстрирован Чехониным.

Художница Ксения Богуславская, сокровенная муза Велимира Хлебникова, участник многих проектов русского авангарда, представлена в сборнике "Ёлка" сказкой "Иеремия-лентяй". Иллюстрации к сказке сделал муж Богуславской художник Иван Пуни. Пуни происходил из довольно состоятельной творческой семьи (дед — известный балетный композитор, отец — виолончелист Мариинского театра) и супруги могли себе позволить спонсорскую помощь другим творческим людям, в квартире Пуни был организован "салон" для творческих встреч футуристов и прочих авангардистов, на свои деньги Пуни издали "культовый" сразу же запрещённый футуристический сборник "Рыкающий Парнас" (первая публикация "Нате!" Маяковского, манифест "Идите к чёрту!", цикл Д. Бурлюка «Доитель изнуренных жаб» и другие интересные вещи).

Сказка Богуславской стала для меня главным открытием книги.

В 1920 году супруги Пуни через Финляндию бежали в Германию, а затем — во Францию, где успешно занимались творчеством, общались с известными творческими людьми, например, с основателем дадаизма Тцарой. Пуни провёл в Европе 12 персональных выставок, Ксана Богуславская увлеклась дизайном моды.

Сказка "Как пропала Баба-Яга" прекрасно оформлена Б. Поповым, колоритная Баба-Яга и интересное у неё жилище, бычьи черепа на стенах, книга с пентаграммой лежит на полу:

Кроме перечисленного в сборник вошли стихотворение Брюсова "Венок из васильков", прекрасный рассказ графа Алексея Толстого "Фофка", стихотворения Натана Венгрова "Как прыгал зайчик", "Блошки", "Моя учительница" (совместно с С. Дубновой). Позже Венгров стал одним из создателей советской детской литературы — руководил детской секцией оргкомитета Союза писателей, участвовал в создании "Детгиза", был редактором журналов "Ёж", "Мурзилка".

Очень интересен размещённый в книге ребус, особенно часть, которая означает "сто рож" — художник Добужинский зашифровал в "рожах" шаржи на реальных людей, сразу угадываются Чуковский, Горький, Алексей Толстой...

Александр Лейзерович в своей статье о "Ёлке" приводит список тех, кого удалось опознать (Брюсов, Бальмонт, Станиславский, Тэффи, Аверченко, Чёрный, А. Бенуа, Духов, Н. Гумилёв и др.) но определить удалось далеко не всех.

(Окончание следует).