Ну вот, это уже четвёртый роман Мамина-Сибиряка, прочитанный последовательно и методично во исполнение задумки пройтись вдоль творчества этого незаурядного и ныне подзабытого автора. Чтобы стало понятнее с тезисом о подзабытости — во-первых. все имеющиеся в нашей районной библиотеке книги Мамина-Сибиряка уже убраны с полок основного книгообменника и вынесены в совсем другую отдалённую комнату, куда простому книгочею хода нет. А ведь раз убраны с полок, значит лишний раз не попадутся на глаза любопытствующему, т.е. по сути этот автор лишён шансов вновь попасть в разряд читаемых. Печальное это обстоятельство подтверждается тем, что вот в этом взятом в библиотеке томике я стал первым читателем этой книги (хотя книга издания 1984 года!). Жаль, очень жаль!

Жаль прежде всего потому, что Мамина-Сибиряка можно смело и без натяжек причислять к числу авторов, умевших передавать реальности того времени (80-е годы XIX столетия) так фотографически точно, что по его романам можно буквально изучать историю того края (Урал), особенности производства металлов, трудности с переходом на чисто капиталистические денежные рыночные формы торговли и сбыта, нюансы быта мещанства и людей российского полусвета, изучать характеры и нравы, наконец просто проникаться всей сутью жизни российской уральской глубинки того периода.

Он великолепный портретист, этот талантливый автор — герои и персонажи его романов кинематографически сочны и колоритны, они всегда остры и порой непредсказуемы (например, в этом романе автор сумел меня удивить, повернув повествование под таким углом, который вовсе не ожидался — казалось, что судьба одной из главных героинь предрешена с приездом барина на заводы, а вышло совсем иначе...) в своих выборах и в своих поступках.

Его романы всегда цепляют за живое, невозможно оставаться равнодушным или быть устало-снисходительным (типа, давай, «бухти про то как космические корабли бороздят просторы вселенной») зевакой — автор непременно выведет такую ситуацию, что обязательно станешь на сторону того или иного персонажа и будешь нетерпеливо ожидать, что же там дальше получится, чем окончится дело...

В общем, уже понятно, что Мамин-Сибиряк мне нравится без дураков, и что чтение его романов будет непременно продолжено, а заодно вдруг получится хоть пару его романов вытащить из запасников на живые библиотечные полки.

Неожиданностей (ни в плохом, ни в хорошем смыслах) не случилось — и темпоритм, и авторский стиль повествования, и литературная основа и состав героев-персонажей, и адресная читательская аудитория — всё примерно то же, что и было при чтении двух предыдущих повестей. Повторюсь: возраст читателя от 10 примерно лет, жанр — приключенческая фантастика для подростков, не возбраняется читать с братьями и сёстрами более старшего возраста, ну и родители тоже могут приобщиться. Во время чтения трудностей не возникает — лёгкий стиль, много юмора (причём не дурацкого, основанного только на комедии положений, но потоньше). Вместе с тем книга не лишена и какой-то познавательной составляющей — что-то фактическое читатель всё-таки узнаёт, а главное — книга может поспособствовать возникновению интереса не только к самому процессу чтения, но ещё и к каким-то содержательным моментам (а вот это уже очень индивидуально).

Так что получил искреннее удовольствие.

А ведь аннотатор прав и этот роман и в самом деле скорее является четвёртой книгой серии «Чёрные корабли с севера», нежели открывает трилогию о Владивостоке. По крайней мере, книга является продолжением и окончанием (?) повествования об экспедиции адмирала Путятина в Японию, рассказанного нам автором последовательно в романах «Цунами», «Симода» и «Хэда».

Новых персонажей почти не образовалось (разве что несколько представителей гонконгского истеблишмента и деловых людей, а также пара местных значимых китайцев, ну и отдельные малозначащие фигуры) — в основном мы имеем дело с офицерами и матросами погибшей «Дианы», по недоброй воле английского военно-морского флота заброшенных в Гонконг в качестве военнопленных. Однако роман интересен не только тем, что мы узнаём о каких-то подробностях жизни уже знакомых нам русских моряков, но ещё и погружением в тот романтический и малознакомый нам Гонконг середины пятидесятых XIX века. И не то, что мы как бы совершаем ознакомительную прогулку или обзорную экскурсию по городу и территории, но скорее мы погружаемся в атмосферу того бурного времени и того кипящего как котёл на огне региона. Гонконг — место, где напрямую столкнулись интересы сотрясаемой гражданской войной Поднебесной Империи, владычицы морей Англии, Португалии с её соседствующим с Гонконгом портом Макао, Соединённых Штатов Америки, а также других соседствующих стран региона. Гонконг — мировая опиокурильня и крупнейший мировой торговый порт, центр всех интересов Англии-Великобритании на Юго-Востоке и в тихоокеанском регионе земного шара. И точка, откуда она, эта мировая Империя, старается распространить своё торговое и политическое влияние ещё дальше, ещё шире, и прежде всего на тихоокеанское побережье Евразии, в Приморье — чтобы не допустить туда укрепляющую свои интересы в этом регионе Российскую империю.

Так что за казалось бы глубоко личными интересами и высказываниями разных персонажей романа (многие из которых являются вполне историческими лицами) скрываются интересы мировых сверхдержав... ну, или будущих сверхдержав.

Очень жаль было расставаться с некоторыми полюбившимися персонажами романа, тем более, что часть из них оставлена нами в совсем уж непонятном положении. Но есть надежда, что хотя бы некоторые герои этого цикла встретятся нам при чтении той самой «Трилогии о Владивостоке» — благо получается, что книгу первую из этой трилогии я уже прочитал.

Непонятно откуда возникшее ощущение, что видел эту повесть изданной в Роман-газете (уж не знаю за какой именно год и месяц). Хотя вполне может статься, что это впечатление обманчиво (во всяком случае поискал-поискал и нашёл только, что повесть «Тайга» опубликована в 1985 г.). Ну, да не в этом суть, просто ложное дежавю свидетельствует, что имя Проскурина знакомо давно (однако просмотрел библиографию и так и не вспомнил, читал ли я что-то из написанного этим автором?..), хотя и не знаю, откуда.

Повесть в самом деле очень проста. Два человека. Тайга. Мешок с деньгами. Погибшие люди. И выбор каждого — как поступить в этой ситуации. Только тайга-то без дураков, тайга самая что ни на есть таёжная тайга, с многодневными пешими переходами, тайга зимняя, с буранами. И деньги...

А чтобы читателю стало понятнее всё про одного и про другого, автор встраивает в повесть воспоминания обоих — этакими крупинками и лоскутками. Отчего сразу прорисовываются характеры, становятся понятнее основные черты личности, её масштабы.

И отдельным, но вместе с тем неотъемлемым персонажем повести стала та самая тайга, где встретились и пересеклись два наших героя.

Замечательная книга. И автор, похоже, интересный, одна биографическая справка чего стоит. Берём на заметку.

Вся событийная фабула этой маленькой повести и вся аналитика по ней подробно и детально изложены в описании сюжета — настолько подробно и детально, что читателю можно ничего не изобретать и не усердствовать в формулировках точных и сложных достоевских смыслов и подтекстов. И потому совсем коротко и без ответвлений: как мне кажется, здесь мы имеем наглядный пример, когда человек старается жить не по закону своей собственной души, а пытаясь приладиться к общественному мнению и к запросам и требованиям так называемого общества. С одной стороны, он кажется сам себе свободным от общественного мнения (его рассуждения об отказе в дуэли как о форме протеста, да нищенский период его жизни после выхода в отставку — хотя тут и о гордыне подумать можно), но тут же и стремление автора стать как все — скопить капитал в тридцать тыщь и уехать на море. И вот эта его приспособленческая сущность и не позволила ему вести себя с молодой шестнадцатилетней женой спонтанно и естественно, так, как могло бы потребовать чувство (а ведь о чувстве он порой говорит в своих наполовину бессвязных монологах). Но наш герой себя ведёт дурак-дураком, ему обязательно нужно не дарить молодой женщине любовь, а только зудеть и нудеть, только поучать и приучать, непременно стараясь выглядеть определённым образом, в общем, всё сплошь актёрство и театр. И конечно же, молодая, умная и непосредственная девушка сначала старалась привыкнуть к неожиданному мужу, бросалась к нему в объятия и всё такое, но его нарочито холодная отстранённая манера немедля оттолкнула её и заставила в конце-концов совершить женскую ошибку — причём ошибку-то даже не непоправимую, ибо повела она себя в конце-концов весьма достойно. Ну и поскольку никакого такого разговора «по душам» так и не произошло (ибо наш герой не нашёл ничего лучшего, как отстранить от себя эту несчастную девушку), то конечно же нормальных, хотя бы доверительных дружеских, отношений и возникнуть не могло.

Вот вам и финал... закономерен. Палач? Не знаю... Но старания бесспорно приложил!

Эта книга не принадлежит к числу военных книг с окопной правдой. Да и сам Валентин Пикуль воевал немного (и слава богу) и в подростково-юношеском возрасте (однако вволю хлебнул долю людей, переживших войну), и потому и не мог написать военно-окопную книгу.

Однако роман этот вовсе не является военно-приключенческим и уж тем более не является развлекательно-художественным (хотя достоинств художественных книг он отнюдь не лишён). Скорее всего, это роман — военно-историческое и военно-политическое исследование. И потому, хотя Валентин Саввич начинает свою книгу с истории жизни Паулюса — будущего фельдмаршала, однако ни Паулюс, и никто другой, в общем-то, так и не становятся главным действующим лицом романа, центральным и основным персонажем. Просто отслеживая судьбу Паулюса и близких ему людей, автор ведёт его/их как мушку в прорези своего писательского прицела — прежде всего потому, что именно Паулюс был теоретическим разработчиком знаменитого гитлеровского плана «Барбаросса», и никто иной, как Паулюс оказался в конце-концов в подвалах сталинградского универмага и вынужден был сдаться в плен.

Пересказывать хоть частично содержание книги было бы совсем бессмысленным — попросту потому, что сам Пикуль сделает это гораздо полнее и интереснее. Но нельзя не упомянуть о том, что книга эта писалась уже в перестроечные времена и носит на себе отпечаток тех освобождённых от партийной цензуры лет — помимо воспоминаний и рассказов участников войны (начиная от наших маршалов и генералов и заканчивая цитатами из Типпельскирха и других уже супротивных военачальников) в романе довольно часто упоминаются конкретные документы военных лет или какие-то факты, вытекающие из этих документов. Ну и, конечно же, книга не лишена авторского отношения к тем событиям, о которых пишет Пикуль — отношения к самим событиям, к людям, к их поступкам и делам, к взглядам и убеждениям. И, безусловно, есть в романе и оценка всему тому, что узнал сам автор и о чём он рассказывает нам (правда, как человек честный, Пикуль всякий раз упоминает о том, что это именно его личная оценка и его личная точка зрения).

Роман не дописан — не хватило жизненного времени, сердце встало. И потому концовка книги как бы слегка скомкана и мы многого так и не узнаем... Хотя нет, самое главное мы всё-таки знаем — мы знаем, чем была эта война для нас, мы помним, как она закончилась, мы надеемся, что больше такого не повторится... надеемся...

Великолепная книга. Обязательная к прочтению для всех любителей исторической литературы. Да и для всех остальных тоже желательная, ибо там есть что почерпнуть и чему поклониться.

Чем хорош Дмитрий Емец — он не притворяется серьёзным большим писателем. Не произносит уйму важных умных слов, не выплетает вязь смыслов и не роет колодцев философических рассуждений. А просто раскрепощает свою собственную писательскую фантазию и ещё и тебя (вне зависимости от твоего читательского возраста) гостеприимно приглашает подключиться к полёту выдумки и веселья. И если ты не бяка-бука, если ты умеешь сбросить с себя напластования взрослости и на пару-тройку часов перейти в подростковость, то тогда вместе с персонажами этой фантастической повести будешь лепить из дворового песка куски говядины для прокорма выведенных твоим семейством динозавров (тех, которые из юрского периода — если память мне не изменяет... ну, в общем из мезозоя) и придумывать способы, как сделать так, чтобы никто не пострадал.

И заодно попросту вспомнить школьный курс зоологии и хотя бы названия всех этих чудищ — диплодоков и бронтозавров, стегозавров и птеранодонов, археоптериксов и игуанодонов, ну и всей прочей палеонтологической редкости.

Давно горел зуб познакомиться с этим автором, ещё с тех стародавних времён, когда серия книг о Тане Гроттер только-только появилась на полках отечественных книжных магазинов — даже помню отчётливо ситуацию, что брал в руки и бегло просматривал нетолстый цветастый томик и подсмеивался над явным компилятом гаррипоттеровской темы. Однако времена были малоденежные и тратить драгоценные рублики на нечто невразумительное не стал, ибо тогда ещё собирал — добирал томики Стругацких и охотился именно за ними. В общем, так и прошли мимо меня и Таня Гроттер, и весь Буслаев, и все остальные емецкие серии и темы — слышать слышал, а вот читать так и не довелось.

Видно тот Верхний Библиотекарь, кто контролирует и ведёт нас по чтению, счёл эту ситуацию неправильной, ибо на краткий миг вмешался в жребий и выдал мне задание читать в «Персоне грата» именно Дмитрия Емца. Вот и славно — решил я и полез в библиографию — надобно было выбирать. Ну, читать для знакомства с автором что-то из больших длинных серий — значит ставить себя в ситуацию, что вроде тогда уж и дочитывать придётся. И потому выбор пал именно на внесерийные романы Дмитрия Емца.

Всё оказалось ровно так, как обещали библиографы Дмитрия Емца — добротное такое, подростковое, фантастическое в своей подоплёке чтиво. Крепко заряженное историческими сведениями о древности нашей маленькой планетки (тут школьная педагогика может использовать книги Емца для своих педагогических образовательных целей). Очень сильно ориентировано именно на возрастной коридор 12-14 лет — более старшим не то, что не интересно будет, но просто либо фактическая информация уже будет знакома, либо скажется уход интересов и предпочтений в другую сферу (гормоны, гормоны, гормоны...), да и событийно-приключенческий ряд вкупе с литературным стилем уже будут не так «горячи».

А фабула самая простая и стопитцот раз использованная: в результате пространственно-временного сдвига размывается граница между параллельными Вселенными и некий подросток оказывается перемещённым в древние пещерные времена, вступает в отношения с местными питекантропами-неандертальцами-кроманьонцами и в результате получает уникальный жизненный опыт, ну и всё такое. Язык повествования самый лёгкий и простой, в аккурат для возрастной группы, в меру юморной стиль с оттенками иронии, никаких таких особо выпирающих назиданий и прочих неловких воспитательно-педагогических кочек — знай себе, читай. А при чём тут звездолёт? Ну-у-у. мы так не договаривались, это уже в книжку надобно залезть и узнать оттуда.

Так что вполне может быть, что через пару лет попробую пихнуть книгу старшему из внуков, как раз по возрасту должно быть в аккурат.

Вот и закончилась посольская экспедиция адмирала российского флота Евфимия Васильевича Путятина в самую закрытую страну мира Японию. В течение трёх месяцев (декабрь — февраль) мы жили бок о бок с матросами и офицерами русского фрегата «Диана» — терпели морское крушение в результате цунами, договаривались с японской администрацией о возможности схода на берег и о постройке нового корабля взамен погибшей «Дианы»; мы шли пешим маршем в бухту Хэда, заготавливали древесину для постройки корабля, ставили стапель, мы совместно с японскими мастеровыми изготавливали детали нашей шхуны. А ещё мы вели важные в международном отношении переговоры с японским правительством с целью заключения постоянного договора о политическом и торговом сотрудничестве двух соседствующих стран. И параллельно со всеми этими сугубо военно-морскими и посольскими делами просто жили бок о бок с простыми японцами, жителями деревни Хэда, и более именитыми японскими дворянами и самураями.

История, рассказанная нам писателем Задорновым в трёх томах («Цунами», «Симода» и «Хэда») имеет одно общее название — «Чёрные корабли с севера», и я сначала недоумевал, почему автор выбрал для такого вроде бы положительного с исторической и политической точек зрения события, как посольство в соседнюю державу, именно это название с кораблями чёрного цвета? Ведь мы привыкли, что чёрный цвет обычно ассоциируется либо с чем-то плохим, либо с чем-то печальным. Однако объяснение оказалось самое простое и потому в голову совсем не приходящее (и тут же стала понятна фальшь многих фильмов про парусники). Загадку эту раскрывать тут не буду — кто знает, тому не интересно, а кто в неведении, тому лучше прочитать у Задорнова.

Экспедиция закончилась, а вместе с ней закончилась и трилогия. Как ни жаль расставаться с уже полюбившимися героями повествования — офицерами и матросами русского посольства, простыми работягами-японцами, японками, оказавшимися после своих вольных и невольных любовных отношений с некоторыми русскими в непростом положении (тут судьбы многих героев книги обрываются и мы так и не узнаем, что сталось с беременными женщинами и с их русско-японскими детьми... хоть в википедию лезь!), однако конец — делу венец.

Хотя... вот нашёл упоминание, что роман «Гонконг» является четвёртой частью этой истории (однако в библиографии Задорнова он отнесён к трилогии о Владивостоке... вот и гадай...), а значит есть возможность продолжить чтение всей этой дальневосточной серии. Но начать, наверное, нужно с серии романов о Невельском...

Я люблю читать романы Ремарка. И именно Ремарк, да ещё Хемингуэй и Дос Пассос считаются представителями и выразителями «потерянного поколения» — поколения, опалённого Первой мировой бойней. Именно ремарковские «На Западном фронте без перемен» и «Три товарища» считаются одними из самых ярких романов о той всеевропейской и даже всемирной войне. И, соответственно, самыми антивоенными книгами, относящимися к тем временам.

А вот имя Ричарда Олдингтона почему-то в этих «потерянных» списках не мелькает! И на его роман «Смерть героя» я наткнулся совсем случайно — попросту пару лет назад бегло просматривая ленту рецензий и остановив свой едва ли не мимолётный взгляд на рецензии одного из читателей. Что-то меня привлекло, что-то зацепило тогда — может быть рецензент нашла верные слова и нужные интонации, может быть обложка показалась нетривиальной, а может быть просто название книги привлекло — не знаю, не могу сейчас вспомнить. Но в любом случае именно тогда «Смерть героя» была помечена «галочкой» «хочу прочитать» и положена в соответствующую долговременную папочку. И... и не то, что забыта, но как-то надолго отложена по непонятным невнятным мотивам... или совсем без мотивов.

С тех пор список «хотелок» пару раз мной вычищался — часть книг (большинство) переходили в категорию «прочитано», а некоторые просто были удалены из списка — ибо невозможно расширять и пополнять свои «хотелки» до безумно огромного количества, попросту времени не хватит всё хотимое прочитать... Однако книга Олдингтона неизменно проходила все мои проверки «на вшивость» и терпеливо ждала.

Я не зря начал этот отзыв о прочитанном романе Олдингтона упоминаниями о ярких представителях «потерянного поколения» и их книгах о Первой мировой. Потому что после прочтения «Смерти героя» первое место в списках лучших военно-антивоенных книг от ремарковских романов перешло к книге английского автора. Кажется мне, что Олдингтону удалось немного больше, чем сделали Ремарк и Хемингуэй, имея ввиду целое их поколение.

Олдингтон сумел не просто написать книгу о войне и личном индивидуальном участии в ней и восприятии её. В своём романе он плавно подводит читателя к военной теме, но помимо чисто военного содержания он пишет целый портрет поколения, по крайней мере, портрет людей английского буржуазного слоя — буржуазного и интеллигентского. Мы вовсю и с головкой погружаемся в глубины личной жизни главного героя романа, вместе с ним проходим все извивы личного жизненного пути и едва ли не на себе ощущаем все кочки и ухабы его семейной драмы — кажется, что ни один пример ничего никогда не доказывает и является частным случаем, однако по мере чтения всё больше возникает ощущение, что ты читаешь типичную историю жизни молодых людей того поколения...

Военная часть романа попросту безупречна и читается на одном дыхании — собственно говоря, и обе предыдущие части книги великолепны и безупречны в не меньшей степени, просто я выделил военную составляющую в силу личной тяги и приверженности к военной теме. И, как мне кажется, закономерен финал романа, потому что Олдингтон сумел провести своего героя сквозь всю мясорубочную машинерию войны, сохранив его живую трепетную утончённость. И потому таким резким и несовместимым с жизнью диссонансом стал период учебного отпуска и встречи главного героя романа с женой и любовницей и с теми, кто считался его друзьями и знакомыми...

По всем моим личным и очень субъективным ощущениям книга явно вторична. Настолько, что даже есть некоторое недоумение — зачем нужно было её писать, разве недостаточно самого мифа о Амуре и Психее? И хотя сама героиня романа мне понравилась и вызвала к себе сочувствие, однако книга, скорее, была воспринята как некая фантастико-приключенческая мифологически подпитанная и подкреплённая. Может быть всё дело в том, что я довольно далёк от религии (хотя, безусловно, вырос в обществе с православной культурой)? И потому все эти хождения вокруг и около этого самого таинственного бога не привнесли в мой мирок ничего нового...

Зато сама история главной героини безусловно хороша. И событийно интересна, и погружения во внутренний мир Оруаль, и тонкие психологические и философские моменты есть, и точные наблюдения и рассуждения автора. Читать было нескучно.

Книга замечательная!

Исай Калашников очень точно и, возможно, даже дотошно подошёл к исторической канве повествования — все значимые повороты биографии Тэмуджина (Темучин, Темучжин, монг. Тэмүжин) из рода Борджигин, ставшего впоследствии Чингисханом, в романе отражены с нужной степенью достоверности и соответствия официальной биографии. Т.е. тут подвохов нет, с историей всё в порядке.

Наиболее значимым и интересным мне показалось последовательное сопровождение автором внутреннего мира Тэмуджина. Мы сводим своё знакомство с будущим Великим ханом ещё когда его самого нет и в помине — роман начинается с

Тэмуджин по мере взросления закаляется в противостояниях с многочисленными недругами и даже личными врагами, выкручивается из самых сложных жизненных коллизий, и сила его духа такова, что каждый раз он выходит из этих реальных или чисто военно-политических схваток и сражений победителем, каждый раз он в конце-концов выворачивает самое неудобное и порой едва ли не пагубное своё положение на пользу себе. Однако его амбиции простираются значительно шире личного богатства и благополучия, и потому Тэмуджин всё больше обретает военно-политический вес и всё больше народов склоняются к повиновению ему и его племени и роду.

Пересказывать ход исторических событий и биографических сведений нет смысла, лучше всего прочитать всё это в романе, потому что Исай Калашников сделал это отличным литературным стилем: богатый образный язык, череда чисто повествовательных моментов и эпизодов с проникновениями внутрь мыслей и чувств героев и персонажей романа делают книгу богатой и достоверной ещё и не только с позиции совпадения с официальными историко-биографическими сведениями, но и с психологической стороны тоже.

И знаете, после прочтения романа я понимаю монголов, поставивших Великому монгольскому хану памятник и почитающего Чингисхана как великого монгольского правителя.

Да, пожалуй, соглашусь и с нью-йоркским журналом «Тайм», объявившем в 2000 году Чингисхана человеком тысячелетия...

В принципе, можно ничего не писать самому, а просто скопировать текст аннотации к книге — там содержится довольно полный краткий анализ смыслов и содержания романа.

Преимущества книги хорошей перед прочими, как мне кажется, прежде всего состоит в том, что во время чтения хорошей книги забываешь отвлекаться на основную реальную практическую жизнь. Вроде бы всё как всегда, вроде продолжаешь делать свои дела и совершать свершения, чувствовать чувства и переживать эмоции, планировать планы и достигать достижения, гладить внучачьи головы и целовать в плечико супругу, но, вместе с тем, ты находишься не здесь, а совсем в другом месте, рядом совсем с другими людьми и нелюдьми, и жизнь твоя заполнена как раз тем, что происходит там, в виртуальном книжном пространстве, а не в твоём реальном времени и месте.

Если подходить к оценке прочитанной книге доктора Вергезе с таких позиций, то написанный им роман безусловно относится к книгам хорошим (это очень сдержанное в данном случае слово — хороший). История захватила с первых строчек и не выпустила в мир реальности до самых последних точек. И даже больше — эмоциональное проживание рассказанной нам песни жизни продолжилось и в послечтении (именно поэтому следующей читаемой книгой стала нехудожка — чтобы не произошло смешение одних чувств с другими!).

Если поискать образ, пригодный для этого романа, то, наверное, подходящим будет многолучевая звезда — каждый отдельный лучик обозначит отдельную смысловую линию (любовно-романтическую, производственно-медицинскую, семейную, дружбу и верность, социально-политическую...). И соответственно можно пройтись вдоль каждого лучика-темы и поговорить о качествах и особенностях, о «спектре» каждого такого лучика... Но зачем? Лучше просто порекомендовать книгу другим читателям (впрочем, роман и так довольно популярен и высоко оценен), дабы они тоже могли приобщиться и насладиться...

Единственное замечание к роману (никак не снизившее моей оценки) — всё-таки финал книги слегка отдаёт голливудщиной, но это уже очень субъективно.

Наверное это смешно — открывать для себя писательницу Ольгу Громыко тогда, когда многие читатели её уже закрыли. Но вот прочитан второй роман серии про Вольху и разочарования или опущения рук, глаз и прочих своих запчастей не наступило — книга вполне соответствует и ожиданиям и впечатлению от первой книги. Весело, не занудно, в меру романтично и никакого слюнтяйства и девачковости (ну, разве что самую малость) :-)

Героическая составляющая в меру ироническая (в духе жанра), однако ощущения погони автора за этой самой ироничностью в ущерб логике и содержательности не отмечается. Дозу удовольствия и развлечения получил. И даже намерен продолжить чтение серии — не напористо книга за книгой, а по мере собственных желаний. А куда спешить?

А ведь я, похоже, открыл для себя нового любимого русского классического писателя...

Понятно, что не новый, но ведь не читанный, ведь только-только знакомство начинаю сводить, так что всё равно что новый.

Роман с громкоговорящим ёмким названием «Хлеб» (в голове сразу мельничными жерновами закрутились поговорки и пословицы: «Хлеб всему голова», «Большому куску и рот радуется», «Без хлеба нет обеда» и прочие — хлебные, сытные...). В основу легли события второй половины XIX в. в Приуралье, когда бывший хлебный сытый край вдруг превратился в голодающие земли. Писатель Мамин-Сибиряк, будучи уроженцем тех мест, внимательно и пристрастно стал изучать события тех лет, дабы докопаться до истины, найти первопричину...

Чтобы роман не превратился в хроникально-документальное расследование, автор прослеживает предысторию и суть происшедшего совершенно художественными средствами —

Однако никакого политико-марксистского пафоса в романе автор не выписывает, он просто ведёт нас по жизненному пути Галактиона Колобова (его в первую очередь) и других персонажей, и роман долгое время так и воспринимается, как лирико-драматическое произведение. Да он, собственно говоря, и не перестаёт быть и лирическим, и драматическим, с любовными драмами и с жизненными трагедиями...

Про великолепный авторский русский литературный стиль Мамина-Сибиряка я уже упоминал в рецензии на «Приваловские миллионы» — в более позднем романе этот стиль ничуть не изменился в худшую сторону, не поблек и не выцвел, но, может быть, даже наоборот, набрал сочности и точности.

Наверное эту книгу нужно считать приключенческой... или детективной? А может просто мемуарно-автобиографической (но куда тогда пристраивать её авантюрность и остросюжетность?)? В общем, как вы уже поняли, с жанром определиться довольно трудно. Потому что в ней сложены в один пучок (но может быть и в букет) признаки разных жанров — и уже перечисленных, и других тоже (ну, вот, например, может она иметь отношение к новой истории России и ближних соседей по зарубежью? Наверное может — речь в романе идёт о первой половине двадцатых годов прошлого столетия).

А вообще первая (и не особо верная, но куда теперь денешься) ассоциация была с знаменитым хвалено-руганным «Шантарамом». Уж больно показался и язык близок к манере говорения-писания главного шантарамского героя, и событийный ряд похож (не в том смысле, что мы тут в Индии контрабандой промышляем, а в более широком смысле) — некий молодой человек волей судьбы и собственных устремлений попадает в ряды контрабандистов, делающих ходку за ходкой сквозь границу между Советской Россией (образца 1922-23 гг.) и панской Польшей. И далее пошло-поехало — переходы, перелазы, схроны, делёж добычи, уходы от погонь, девки продажные и те, что просто из любви к искусству любви, ссоры и конфликты с такими же контрабандистами, но как бы «плохими», в отличие от «наших», которые в изложении Песецкого безусловно «хорошие»... В общем, сплошь идут приключения самого остросюжетного толка.

Однако стоит только остудить немного голову и вдуматься, так сразу осознаёшь, что, по сути, перед нами своеобразная историческая картина совершенно особого содержания. Множество бытовых мелочей и прочих подробностей дают нам возможность проникнуться духом, сутью того времени — пусть даже какие-то моменты будут понятны только из контекста (ну вот хоть брошенная впроброс авторская реплика, что в Советах хорошим спросом пользовались иголки — такая мелкая, но такая говорящая деталька!).

Ну и, конечно, подкупает концовка романа, где наш герой перестаёт быть «героем» и, наконец, просто становится одиночкой, гонимым властями и законом и не имеющим ни друзей, ни товарищей, ни любимой женщины, ни семьи, ни дома... ни-че-го! И опять шикарный авторский ход в самом финале — дата и место написания романа.

Так что насквозь приключенческая остросюжетная книга внезапно обрела черты довольно серьёзного произведения с неким даже этноисторическим уклоном :-)

Вообще, несмотря на разные названия каждой отдельной книги трилогии, все они являются одной большой книгой. Которую читать лучше без перерыва на книги другие (также, как читать, например, «Войну и мир» Льва Толстого или «Хождения по мукам» Алексея Толстого). Потому что действие трилогии сквозное, нет никаких перерывов по времени и по месту, действуют те же самые персонажи, с которыми мы начинали наше «открытие» Японии. Только, если в первой книге («Цунами») была завязка истории — прибытие «Дианы» в Японию и первые дни пребывания экспедиции на её территории, первые контакты с властями и с местными жителями, то здесь уже действие перемещается непосредственно в бухту, отведённую властями Японии русским морякам для строительства нового корабля вместо погибшей во время цунами «Дианы».

События второй книги разворачиваются столь же неспешно, мы знакомимся с новыми людьми из местных жителей и из администрации Японии, погружаемся глубже в суть противоречий, которыми живёт страна в связи с необходимостью стать более открытой миру и перехода на новый путь своего развития, и заодно лучше узнаём русских людей — офицеров и матросов «Дианы» и лучше понимаем цели и задачи, стоящие перед ними и перед всей Россией на Дальнем Востоке и на Тихом океане. Которые кратко и без обиняков сводятся к простому ёмкому вопросу «Быть России на Тихом океане или не быть?».

Какое великолепие классического литературного русского языка! При чтении книг современников Мамина-Сибиряка нет-нет, да и чувствуются архаизмы — и словечки тех времён, и фразеологизмы, и само построение фраз и предложений. А вот во время чтения «Приваловских миллионов» (1883 г.) ничего такого и в помине не было — было полное ощущение современности книги (ну, пусть не нашему времени, но ощущение современности её второй половине века XX было точно). И потому текст романа воспринимался без малейшей запинки.

Сюжетная составляющая задумана и выполнена с высочайшим мастерством. Тут вам и любовно-романтические истории (и даже не одна и не две), тут же и интриги и конфликты как производственного плана, так и в разрезе финансово-денежной состоятельности героев. Очень динамично простроены смены «декораций» — мы находимся то в одном доме, то в другом, то перемещаемся на заводы, а затем вдруг где-то на строительство мельницы или на ярмарку, бываем в театре-варьете и в кабаках, а потом вдруг на лоне природы... Ярко прописаны образы героев и персонажей романа — и положительные и отрицательные герои и героини обладают и характером и «ндравом», и внешней статью и внутренним наполнением, отчего все они быстро запоминаются и легко различаются в череде лиц, мелькающих на страницах романа.

А для любителей исторической литературы тут и вообще раздолье — плотная фактурная масса примет того времени, как внутрисемейных отношений, так и общей атмосферы небольших уральских городков, множество деталей, прорисованных автором с такой скульптурной рельефностью, что сразу и вдруг переносишься туда, в те времена и в те «палестины» — любой автор фантастической книжки с переселенцами и попаданцами может завидовать и сдирать у Мамина-Сибиряка антуражные колоритности...

Да и просто сама история молодого предпринимателя как человека не оставила равнодушным или скептическим. Так что иду в библиотеку и беру теперь уже роман «Хлеб» — дружба с Маминым-Сибиряком продолжается.

В фантастико-приключенческий роман Перуц умудрился втиснуть пару-тройку совершенно оригинальных (на момент написания) и интересных (даже сейчас по прошествии 8 десятилетий) тем. Ну, вот сама идея барона Малхина и его помощницы, которые с помощью биохимических опытов стремились найти некое вещество/субстанцию чтобы возродить веру человека в бога. Принял порошок/таблетку и готово — вера во всевышнего прочно сидит в голове и в душе пациента. Казалось бы, фантастика чистой воды, но тут же вспоминаем «S.N.U.F.F.» Пелевина и высказывания биороботессы Каи, толковые и точные, заставляющие иначе взглянуть на проблему свободы воли и прочего у вида homo sapiens. Так что похожие на пелевинские, но сделанные более полувека назад фантастические допущения Перуца, по здравому размышлению, оказываются совсем не искусственными.

И тут же в параллель было интересно прочитать о грибах и о воздействии их на человека — тайна сия отнюдь не покрыта мраком есть, и октябрьскими денёчками то и дело видишь пары и тройки молодых людей, фланирующих в стороны выгонов и выпасов в поисках того, что им нужно и что, к сожалению, так востребовано у определённой части молодых людей.

Идеи возрождения монархии, с учётом раскручивающего в Германии и германских землях национал-социализма и фашизма, тоже кажутся уже не старомодными и смешными, но просто как поисковые версии выхода из складывающейся социально-политической ситуации в Европе и мире. Все мы знаем и помним, чем закончилась (и даже ещё и не закончилась) та ситуация...

Любовно-романтическая линия написана волнующе и не без азарта — совершенно искренне переживаешь вместе с главным героем, что получится из его поисков дамы сердца и всей этой романтической истории.

Живёт на свете старый... (стоп! это твой ровесник, а разве себя ты считаешь старым? разве себя ты называешь стариком?!) — не старый, но, в общем-то, уже довольно пожилой человек. Ворчун и доставала, педант и буквоед, заноза в заднице для всех соседей, гроза котов и кошек (не то что гоняет и преследует этих животин, но просто недолюбливает), при беглой оценке внешним взглядом вполне может сойти за хама. А какая куча всяких жалоб и претензий исходила и исходит из под его пера в адрес всяких чиновничьих структур и служб — его имя даже помнят назубок люди в белых рубашках! В общем, так себе человек, никому не нужный и ни на что не годный, с работы на пенсию отправленный, живущий в одиночестве и в бездетности, небо коптит...

Каким скорым на расправу и каким неверным в своей поверхностности зачастую является наш первый взгляд, первое восприятие и первый скорый суд над таким человеком! И как мало мы на самом деле знаем, что там делается внутри этого старпера, отчего он такой хмурый, неразговорчивый и ворчливый. Какую он прожил жизнь, что там в ней было, какая сумма приобретений и потерь, достижений и разочарований, радостей и обид, гордостей и унижений...

Вот уж где вовсю живёт старая как мир истина — хочешь получать от людей добро — сам всегда и везде излучай это самое добро. Улыбка вызывает улыбку. Свет, отражаясь, освещает всё вокруг. Именно так делают понаехавшая в страну персиянка Парване и её супруг и дети, и именно так делают другие люди, живущие по соседству с Уве и включающие его в свою зону света и добра. А когда счастьем и добром делятся, то оно не уменьшается, но просто растёт, увеличивается, прибавляется...

Понятно, что история отчасти придуманная и специальным образом подогнанная автором под запросы читателей и под ту целезадачу, которую вынашивал Фредрик Бакман, публикуя в своём блоге первые рассказы об Уве. Но ведь и читаем мы не документальную книгу, а именно художественную, где всё неправда и придумка, всё приукрашено и перепридумано...

Или не всё?..

«Уходя, оставить свет — это больше, чем остаться» (А. Тальковский)

Довольно уже давно был фильм, о котором с восторгом отзывалась супруга, а я, грешная душа, так и не удосужился посмотреть его от начала и до конца, потому выхваченные кинообрывки не зацепили, хотя актёры сразу (ещё бы!) узнались и запомнились.

А вот роман — наверное потому, что читался от корочки до корочки — захватил сразу. Аннотация совершенно права — книга обволакивает мягко и вкрадчиво и как гигантский спрут утаскивает в свою глубину, не давая возможности опомниться и хватить воздуха. Описанная история любви изложена автором с беспощадной правдой жизни и с безраздельным романтизмом — каким бы невероятным не казалось такое сочетание.

Однако помимо гимна Любви этот роман велик ещё и тем, как точно автор ставит диагноз нашей современности (пусть там действие происходит в Америке — те же самые симптомы уже вовсю проявляются и у нас) — выхолащивание чистой души и верного сердца (сразу вспоминается бессмертная фраза из рязановской «Иронии судьбы...» — «Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам»).

И оба героя романа какие симпатичные чистые люди! И сам роман наполнен чистотой человеческих чувств и отношений.

Не надо ничего откладывать в долгий ящик. Книга тоненькая, читается легко, потому в один из выходных дней или ничем не занятых вечеров можно присесть под торшер и просто прочитать эту изумительную историю.

Самое смешное и отчасти парадоксальное состоит в том, что этого автора мне посоветовали как представителя австрийской литературы. Однако при чтении ничем австрийским вовсе не пахло — сплошь Чехия. И место действия — Прага, и основные действующие лица сплошь чехи да чешские евреи. Да и сам дух книги насквозь чешский (ну, вот если помните фильм-сказку «Три орешка для Золушки», так сразу всё понятно, сразу Карел Готт в ушах и прочие чешские приметы).

Однако сказка сказке рознь, и никакого романтического содержания в этой книге нет, скорее уж тогда мы читаем сказки мистические и с магическим привкусом. Однако замешанные на прочной бытовой основе и на народных исторических легендах и преданиях. И потому читать всю эту чешско-«австрийскую» литературу страшно интересно — в смысле, и интересно и немного страшно... хотя нет, не страшно, а так, страшненько чуток и изредка :-)

Не так давно посмотрел не очень известный фильм «Букет», вот он точно будет отличным дополнением к этой милой книге.

Пытаюсь собрать в кучку все свои разрозненные впечатления и подыскать из обилия разного рода эпитетов, возникавших во время чтения, такой, который обобщил бы и подытожил, суммировал и сформулировал нечто среднее эмоционально-арифметическое. Наверное, подойдёт современное словечко «прикольная». Хотя довольно долго ловил себя то на зевоте, то на отвлечении в окно (суета воробьёв оказывалась сильнее книги), то на попить чайку или посмотреть счётчик (кадров) страниц — в общем, захватить меня в плен и увлечь с головкой у книги не получилось. Скучновато-зевотно было частенько. Вялое действие, никакая магия, дряблые чувства... разве что порой картинки описаний оживляли серый текст. А прикольность происходила, наверное, только от английской магии, о которой в книге как бы шла речь — сама тема прикольная...

А, ну да, ещё хороша атмосфера Англии времён наполеоновский войн — тут Сюзанна Кларк расстаралась как следует.

Как мне показалось (вероятнее всего, что именно показалось, но, может быть, успех киношности двух предыдущих книг сказался?)), автор романа очень сильно хотел сделать эту книгу пригодной для кино. Потому что многие мизансцены буквально прописаны под режиссёра-постановщика и оператора — внешний мир, задний план, диалоги и групповые сцены, картинки природы, виды моря в разные погоды и непогодья, туман... И даже кажется, что и сопутствующую музыку начинаешь слышать — где надо, там тревожную и нагнетающую напряжение, где-то умиротворяющую или щемящую душу... И переходы от главы к главе происходят именно в точках высшего напряжения энергетики, тревоги, непонятности, тайны/загадки... Так что для киношников книга, скорее всего, будет уже наполовину готовым сценарием.

По жанру — ну чего гадать, ясен перец, что мы имеем дело с мистическим триллером. И с Юханом Теорином даже вроде как схоже, но если у Теорина мистическое в конце-концов объясняется вполне прозаически и материалистически, то здесь мистическое начало никуда не исчезает и по мере раскручивания драматического ряда, наоборот, набирает силу. Конечно, Линдквист большой хитрец, он втыкает нас мордой лица в разные таинственности и непонятки, а сам вовсе не стремится всё и вся объяснить, оставляя многие секреты и намёки как есть, придавая им status quo и этим ограничиваясь. Книга от этого ничего не теряет, читатель боится там, где нужно бояться и радуется там, где можно и нужно радоваться...

Но всё-таки мне романы Юхана Теорина показались чуть интереснее именно этой книги Линдквиста, пойду-ка посмотрю, что там из Теорина у меня ещё в непрочитанных...

Роман спервоначалу может восприниматься мрачно и негативистски — уж больно «славная» слава окружает лепру и лепрозории (сразу вспоминается рассказ Джека Лондона «Кулау-прокажённый»). Но что мы, обычные здоровые (трижды тьфу!) люди, знаем о проказе и о реальной жизни людей, носящих на себе печать этой загадочной болезни? Пожалуй, кроме чувства страха и холодка вдоль хребтины больше ничего и нет, только слухи и расхожие мнения людей, далёких от темы.

Роман «Прокажённые» предоставляет нам великолепную возможность с головой погрузиться в мир лепрозория образца первой трети двадцатого века. Вместе с доктором Туркеевым мы проследим судьбы нескольких десятков больных, узнаем больше о сути заболевания, о поисках методов его лечения, о прихоти Случая и о едва ли не чудесных историй исцелений. И в очередной раз подивимся тому, как избирательна бывает Судьба-Кысмет, и как многое всё-таки зависит от самого человека.

А ещё порадовала книга тем, что хотя написана в уже советские социалистические времена, однако такого выпукло-навязчивого соцреалистического оттенка в ней нет — ну да, есть комсомольский активист, есть пара упоминаний о партии большевиков, один раз фамилия Ленина встречается в тексте (причём все эти советизмы, иногда кажется, с долей иронии там помещены) — вот и вся политпропаганда. А может просто ещё не расцвело тогда махрово, 1932 всё-таки не 1937 и более поздние времена...

В общем, если тема любопытна или просто симпатизируете русской литературе раннего советского периода, то можете смело брать и читать.

Матрёшка, многоэтажка, пещера с несколькими уровнями и ответвлениями ходов... подобных сравнений может быть много и разных.

Потому что это и в самом деле если не матрёшка смыслов и тем (всё-таки в матрёшке идёт погружение внутрь), то тогда несколько пещерных закоулков.

Ну, ясен перец, что на поверхности лежат фантастика, постмодернизм и антиутопия.

Как говорится, доказательств не требуется.

Модель общества будущего, возникшего в пост_ядерную эпоху.

Вариации на тему «Как оно может быть, в случае, если...»

Социософия, социальная философия — включающая своеобразное исследование-рассуждение о природе и сути женщин вообще и в частностях.

И тут же взаимоотношения полов в разных вариантах и морально-этическая нагрузка в придачу — вечный вопрос «Что такое любовь?» и вся эта животрепещущая тема.

Кто кого любит и кто кого имеет и в каких вариантах и ракурсах...

Прикосновение к модной и глобальной в своей сути теме «Информация» как таковой и к нюансам взаимоотношений между ею и людьми — кто тут правит бал, кто кого рулит?

Не то мы выхватываем из информационного шума показавшиеся нам важными, интересными и значимыми темы и выкладываем их в социум, воздействуя тем самым на этот социум, не то сама Информация владеет и управляет марионеточным человечеством?

И тут же проблематика управления социальными массами с помощью специальным образом подготавливаемой, обрабатываемой, модерируемой информации для достижения определённых целей.

Чей рупор, тот и капитан на пароходе!

Теософия и теология почти что в чистом виде.

Идея Бога (Маниту) и опять-таки теософическая цепочка «что-где-когда-зачем?..».

И хорошо, что автор, в принципе, не навязывает нам своих взглядов и убеждений, но просто выкладывает их нам в виде воззрений того или иного героя романа, оставляя любознательному пытливому читателю возможность самому покопаться в смыслах и теориях, в версиях и гипотезах, в доказательствах и сомнениях...

И как ответвление теософской темы великолепные мысли в отношении сути Разума — если брать феномен Разума в чистом виде, то не так важен материальный носитель и собственно машинерия — оцифрованные или биохимические машины всё равно являются машинами, неважно как действуют программы, ибо само слово-термин «Программы» является ключевым и определяющим...

Уважаемые и, можно сказать, любимые авторы в очередной раз не просто порадовали, но привели в восторженное состояние.

Помимо увлекательной и привлекательной интересной фабулы Дяченки умеют выстроить ситуацию Выбора, причём выбора неоднозначного и неявного, не поверхностного, но всегда трудного и болезненного. Выбора, лежащего на грани соприкосновения рационального и эмоционального, правильного и справедливого, ума и сердца, нравственно-этического и сугубо практического.

А ещё они (Дяченки) всегда (в моём случае) держат под прицелом чувства читателя — влюбляют тебя в героев романа, и тут же заставляют страдать вместе с ними, страдать и мучиться, любить и радоваться, терпеть победу и одерживать поражение...

И редко когда делают финал своих книг закрытым и однозначным.

Один из лучших их романов!

Во, понамешано-то всякого! Аннотатор не омманул — и эзотерика, и социология с социальной психологией, и психология рекламы и вообще всяких воздействий и влияний, и не без мистики; философия и политика, сатира и ещё много чего можно пораскопать в этой книге уважаемого мэтра.

Но! Как жаль, что она прошла мимо меня тогда, когда её читала супруга лет этак с пятнадцать тому назад — потому что вся аналитика выстроена совершенно без учёта интернета, социальных сетей, виртуальных пространств и их возможностей!

От этого аналитика не перестала быть верной и действенной, но просто читая из Сегодня, понимаешь, что какие-то штучки-дрючки извернулись наизнанку и вообще просто добавились дополнительные существенные факторы...

Есть, конечно, некоторое ощущение распальцованности автора и его лёгкой-лёгонькой понтовитости, но этим можно пренебречь.

Что касаемо содержания, то с какими-то выкладками соглашаешься, а на что-то сомнительно морщишь носопыру.

Но зато совершенно точно восхищённо хлопаешь ладошками, читая в суперпупермаркетах запоминающийся и въедающийся в сознание слоган «Квас — не кола, пей николу».

Очень неровный сборник. Сочетающий в себе одновременно разнонаправленные моменты.

Ну вот если с языком тут всё довольно прилично — не в смысле изысканности, а в особом авторском стиле, в умении работать со словом и с образами, — то тематические устремления автора вызывают скорее чувство брезгливости и нечистоплотности.

Очень понравилась повесть «Ногти» — великолепная задумка, отличное исполнение, множество точных и тонких деталей из совсем уже обычно мало кому ведомого реала (имеется ввиду атмосфера в неких специализированных и специфических учреждениях).

Глубокие и очень интересные образы главных героев повести (при всём при том, что тут вам и постмодернизм и магический реализм в придачу с мистическими и полумистическими намёками и оттенками), да и второстепенные персонажи повести прописаны совсем не фигурами второго плана.

Неплохое впечатление осталось от рассказа «Нагант» — какая-то своеобразная энергия есть в этом необычном произведении.

А вот всё остальное является начинкой для топки или сортира, причём не благородного домашнего сверкающего чистотой ватерклозета, а совковых времён уличного вокзального вонючего многоочкового чудовища, вечно «заминированного» по всему периметру пола некими ароматными кучками и поблескивающего лужицами ведьминого студня — урины-матушки.

И вот так и качаешься на качелях восприятия — то мощные сильные образы, то русский народный ширпотребовский лингвистический набор; то сильная эмоция и радость от точного попадания автором в яблочко, то словесный авторский понос в тридцать три струи не считая мелких брызг...

Эх, Елизаров! Вот и не знаю, читать что-то ещё из твоего, или погодить?..

Всё, что положено иметь в романах с тегом «фэнтези» — придуманный мир, средневековый антураж, лёгкий оттенок магии, никаких научных обоснований происходящему... И как раз потому, что ничего не нужно пытаться осмыслить и распонять, книга читается очень легко и задорно. Конечно, большая ошибка, что взялся за чтение, не проверив предварительно, не входит ли роман в серию — из-за этого придётся читать задом наперёд, после второй книги переходить к первой. Но, в принципе, не уверен, что для сюжета именно этого романа что-то изменилось бы — мне показалось, что и герои/персонажи самодостаточны, и сюжет независим и понятен от альфы до омеги.

Вообще мне кажется, что эта книга в большей степени для наслаждения самим процессом чтения, для удовольствия от чтения любимого с подростковости автора, для отдохновенного погружения в причудливый и одновременно простой и понятный мир без техники и технологии — простые чистые отношения, любовь и дружба, гнев и ярость, стремление к справедливости и способность прощать...

Спасибо, Урсула, это было очень приятно и вместе с тем умно и тонко!

Звери — они тоже люди, только другую рубашку носят...

Вынесенное в заголовок рецензии изречение является не буквальной цитатой одного из персонажей Николая Задорнова (тот так выразился в отношении медведя) и очень точно отражает мировоззрение главного героя романа Сепульведы старика Антонио Хосе Боливара. Волей судьбы оказавшийся в одном из южноамериканских индейских племён, Антонио буквально впитал в себя взгляды и убеждения этих «диких» обитателей южноамериканской сельвы — потому что никто из тех, кто приходил в сельву и начинал пробовать исповедовать городские «цивилизованные» модели жизни, по сути, выжить не мог, и либо исчезал, не оставив после себя никакого следа, либо уходил в цивилизованные места.

Старый Антонио конечно не стал полноценным и полноправным индейцем — тут ещё и некоторые обстоятельства так сложились, но всё-таки остался человеком, который умеет слушать и слышать, видеть и понимать и сельву и её население — насекомых и птиц, растения и животных. И потому в возникшей по вине гринго (т.е. американцев) острой ситуации именно старик Антонио становится тем наконечником копья, без которого в сельве делать нечего...

Ну, а чтение любовных романов нисколько ему не мешало оставаться тем, кем он был — мудрецом и философом, мастером скрадывания и выживания в условиях природной естественной среды.

Вообще книга очень сильная, захватывает мягко и вынуждает быть внутри повествования непрерывно и безвылазно — хорошо, что объём романа позволяет сделать это быстро. А ещё этот роман обладает властью и силой, и наделён способностью менять читавших его людей.

Большинство читающего народа имеет представление о писателе Иване Гончарове, его романах «Обломов» и «Обрыв», «Обыкновенная история»; и многие знают, а может быть и читали его путешественный дневниковый роман «Фрегат «Паллада» о плавании к берегам таинственной и закрытой для иностранцев островной страны Япония. Писатель Задорнов в своём романе «Цунами» продолжает как раз эту историю — мы на фрегате «Диана» отправляемся в составе экспедиции адмирала Путятина в эту самую Японию, ибо и здравый смысл, и внешнеполитическая остановка требуют незамедлительных официальных действий по установлению дипломатических и торговых, а ещё лучше — союзнических отношений с этим восточным соседом России. Ибо в разгаре Крымская война, Англия, Франция и Турция стремятся не просто в ней победить, но и завоевать весь тихоокеанский регион, запереть Россию в акватории Охотского моря и закрыть ей доступ к Мировому океану с восточных побережий. Да и САСШ уже тут как тут, вовсю толкутся в приёмных сёгуна, азартно и наступательно ведут переговоры и заключают выгодные для себя соглашения.

История этого плавания и плавного неспешного установления добрососедских связей в этом романе только начинается, ибо роман «Цунами» является только первой частью трилогии «Сага о русских аргонавтах» («Черные корабли с Севера») о всех этих событиях. И Задорнов не оставляет места выбору — читать или не читать — однозначно читать!

Удивительно атмосферный роман и не менее удивительно атмосферный автор.

Ну вот вам и сила воздействия удачной первой книги — непременно захотелось прочитать продолжение. При всём при том, что это никакое не умное и не большое литературное чтение — нормальное развлекательное чтиво. Хотя нет, вру — ненормальное развлекательное чтиво, потому что правы рецензенты, написавшие, что улыбка во время чтения этой книги наползает на лицо читателя с первых строк и так и блуждает по физиономии свободными курсами до последних точек. Самое главное, что удалось сделать авторам — они от души повеселились сами, ну и нашего брата-читателя тоже повеселили всласть. При этом никак не издеваясь и не высмеиваясь над нами грешными, а скорее приглашая нас смеяться и хохотать вместе с собой (по крайней мере, мне во время чтения то и дело слышалось нечто вроде эха из двух прихахатывающих мужских голосов авторского тембра). Это было весело, это было смешно, уморительно, остроумно, а всякие аллюзии древнеисторические только украсили повествование.

В общем, лучшая рекомендация для отдохновения ума.

Несмотря на отдельное название и издание, роман является третьей прямой и непосредственной частью книги «Амур-батюшка». И не только потому, что он позиционируется автором и издателями как заключительная часть трилогии, но ещё и потому, что и место действия, и даже главные герои те же самые, которые были-жили в первых двух книгах, разве что прошло сколько-то (но не очень много) лет. И уж не знаю, с какими разрывами и перерывами писал Николай Задорнов эту книгу (пошёл посмотрел — очень любопытно: официальная справка подсказывает, что «Амур-батюшка» закончен в первой редакции в 1944 году, а «Золотая лихорадка» в 1969 — четверть века спустя!), но во время чтения есть полноценное ощущение слитности и единства всех трёх томов, как будто три глотка свежей родниковой воды из одного источника сделаны — два сразу, а один чуть позже, но разницы никакой!

И вот это беглое ненарошно пришедшее в голову сравнение амурской эпопеи с родниковой водой совсем не случайно и не искусственно возникло в голове — текст всей трилогии так органичен и так «нелитературен» (т.е. совсем не искусственен, неподделен и неподделан), что книга читается одним дыханием, запоем, дунком и заподряд. И я бы даже советовал тем, кто возьмётся читать серию, не затягивать чтение третьей книги и не перебивать восприятие другими романами и повестями — уж больно хорош и язык Задорнова, и герои трилогии, и их судьбы!

А ещё пришло в голову совсем уже крамольное с точки зрения столичнофильских центропупистов — это ведь только кажется, что Забайкалье и Приамурье являются окраиной державы. А ведь на самом деле Россия-то отсюда начинается (а солнышко тому порукой). И хочется верить, что пусть дочитана книга и узнаны до какого-то открытого конца судьбы её героев, но история самого Приамурья и людей, населяющих этот край, совсем не окончена...

PS А теперь вместе с Николаем Задорновым отправляюсь с адмиралом Путятиным в Японию — пора, пора «открывать» эту закрытую загадочную страну...

Очень необычный роман, начиная с фамилии автора (просто непривычная в произношении и звучании, новенькая, неизношенная), продолжая своеобразным сюжетом и заканчивая оригинальной литературной формой. И если ещё с сюжетом можно как-то покопаться и поискать какие-то параллельки и соответствия, то литературная форма впечатляет очень быстро и, впечатлив, уже не отпускает — запойно. Так что приходится верить написавшим_у послесловие Максу Фраю — похоже, что и в самом деле к этой книге корректоров подпускать никак нельзя было.

В общем, даёшь русскоязычный литературный постмодернизм!

Эта книга не просто дождалась нерадивого читателя, но вместе с автором сделала, наверное, уже маловозможное — она (книга) и он (автор) меня удивили. Удивили и обрадовали. Смешением разных жанров. Необычными, отчасти странными и даже кое в чём рискованными сюжетными ходами. Способностью не подделываться под запросы читательской публики (нам бы ведь всегда популярный наборец — «хлеба и зрелищ», «крови и секса«!), но и не выпендриваться шибко своей начитанной образованностью и широтой писательского кругозора.

Отдельного упоминания (и отдельного абзаца) заслуживает в третьей части книги переход в этакую своеобразную сименоновщину — тут вам и комиссары полиции с элементами от Мегрэ, тут и поводы для их появления (ну да, да и да, преступление и наказание тоже тут есть), но главное — какой-то сименоновский дух именно в литературном смысле, это трудно объяснить, но ассоциация вылезла очень быстро и совершенно естественным образом. А для меня любая ассоциативная связка с мэтром Сименоном является одной из лучших рекомендаций (и не только из-за комиссара Мегрэ, но и из-за серии социально-психологических романов).

И, кстати сказать, любовно-романтические страницы романа Уэльбека тоже очень свежи и хороши — и не только из-за симпатичности героини, но и просто Уэльбек сумел так расположить к себе читателя, что оставаться равнодушным к личным переживаниям героев романа стало невозможным. Правда я и не пробовал...

Так что Гонкуровская премия за эту книгу дана вовсе не за красивые глаза!

Вот так едва ли не походя открываешь для себя новое писательское имя (знающий человек воскликнет возмущённо «Да какое же оно новое!» и будет по своему прав, но я, к своему стыду, только сейчас узнаю этого замечательного автора).

Мать как-то в порыве откровения рассказывала, как в первые послевоенные годы они с отчимом ездили в батраки в Прибалтику, как работали там за кусок хлеба, и как отчим, будучи старым опытным и повоевавшим солдатом, отбил её, 16-летнюю девчонку, у полупьяных местных парней-хуторян... Вот именно об этом первом послевоенном «счастливом» годе и идёт речь в этой книге. Простая бедная семья, сорванцы-мальчишки, отбившиеся от усталых материнских рук в безотцовское военное лихолетье, мины и патроны в качестве игрушек, полуголодное существование. И возвращение считавшегося погибшим отца — за прошедшие годы отсутствия он, конечно же, почти напрочь забыт сыновьями и потому тут же возникает конфликт между хватившими самостоятельности и вольницы пацанами и бывалым фронтовиком-отцом, совсем позабывшим, что такое дети, сыновья...

Вот эти ежедневные пацанские будни (повествование ведётся от имени старшего парня), вот эта маленькая всамделишная домашняя войнушка с уже почти что настоящими «военными действиями», эти реалии тех скудных на всё человеческое лет — всё это плавно катится строка за строкой и глава за главой, ты жутко переживаешь за то, как выберутся мальчишки из тех тупиков, в которые они сами себя загнали...

А потом совсем неожиданный финал, выворачивающий наизнанку и расставляющий сразу всё на свои места решительно и окончательно...

Непременно читать, просто без тени сомнения, выбрать буквально несколько часов и прочитать эту коротенькую книгу. Беспредельно военную послевоенную книгу. Ничем не меньшую по силе воздействия, чем приставкинская «Ночевала тучка золотая».

Вторая часть дилогии (точно дилогии? Пойду перепроверюсь... Ага, картинка сложная — дилогия называется «Шаг из-за черты», однако дилогия является началом целого цикла «Хроники странного королевства» = «Судьба короля»). Книга первая «Пересекая границы» была прочитана по рассеянности ещё в мае и, в принципе, понравилась (хотя, конечно же, не безупречна), даже решился прочитать вторую... а теперь, похоже, придётся с той или иной интенсивностью читать всю серию (говорил ведь себе уже сто раз — смотри под ноги, растяпа!).

Ну, в общем, из всей этой сумятицы первого абзаца уже понятно, что и вторая книга тоже оказалась вполне пригодной для отдохновенного чтения в промежутках между книгами из категорий «Большая литература» или «Самая важная книга этого десятилетия» или «Книга из списка самой большой литературной премии» и прочих. Потому что начитаешься больших важных трудных серьёзных книг и устанешь как собака на сене, а тут тебе раз! клёвая приятная книжка в руки — читай, наслаждайся, веселись и удовольствуйся.

И кое-чем эта книга даже показалась получше первой — тут уже есть пару моментов с маханием мечами, взвизгом арбалетных болтов и прочими боевыми эпизодами — чего явно (на мой прихотливый вкус) не доставало в книге первой.

Всё, пошёл обзаводиться серией — догоняйте!

Довольно необычная по форме книга — более всего она похожа на простые и по сути необработанные дневниковые записки и заметки человека, делавшего их для себя самого и не собиравшегося публиковать. Очень простой язык повествования, безыскусные литературные формы, обыкновенная грамматика практически повествовательного толка.

Дневник этот довольно подробный, в нём едва ли не ежедневно делаются записи-рассказы о тех или иных событиях и происшествиях, имевших место быть на военном корабле (сначала это новёхонький со стапеля крейсер «Изумруд», а затем уже крейсер «Аврора»), причём иногда это упоминание-рассказ просто оставлено в виде пометок, какие мы обычно делаем в своей записной книжке для памяти, чтобы о чём-то потом вспомнить.

При всём при этом читать такие бесхитростные строки совсем не скучно — ну, во-первых, нечасто бываешь внутри военного корабля в качестве непосредственного члена экипажа и знаешь обо всём, что происходит в экипаже и среди офицеров. А, во-вторых, сказывается фактология, ведь крейсер «Изумруд» не просто совершает своё первое плавание, а стремится максимально быстро догнать эскадру адмирала Рожественского, чтобы затем участвовать в войне с Японией — речь идёт о печально известных ещё с уроков истории России событиях русско-японской войны и о Цусимском сражении, очевидцем и участником которого был автор книги, являясь в момент сражения судовым врачом крейсера «Аврора».

Вот эта вторая цусимская часть рассказа Кравченко о самом Цусимском сражении вызвала во время чтения некий внутренний вопрос: откуда автор знает все эти сугубо военно-морские и батальные детали, о которых он нам рассказывает? Ведь такие нюансы можно знать и рассказать только если сам ты являешься сторонним наблюдателем, ничем иным, кроме наблюдения и фиксации событий, не занятым. А ведь Кравченко врач и во время боя был постоянно занят выполнением своей врачебной работы, оказанием непосредственной помощи всем раненным матросам и офицерам «Авроры» (об этом он, собственно, тоже пишет). Однако уже в послесловии мы читаем и о том, что в повествовании Кравченко допущены некоторые фактические неточности, а также приведены просто отдельные слухи о том или ином событии войны. Всё это свидетельствует, что Кравченко записывал всё происходящее именно в той последовательности, в которой что-то узнавал или вспоминал, или же ему рассказали другие участники, а также записывал в той форме, в какой это было там и тогда. А потом просто не счёл возможным и нужным что-то переуточнить и поправить, потому что тогда этот дневник перестал бы быть документом того времени, а стал бы просто книгой...

Сдержанный тон повествования вовсе не означает, что книга лишена драматизма и трагизма — Кравченко умеет рассказать и о гибели русских броненосных кораблей, и о ранениях и смертях военных моряков корабля так, как, наверное, не сумеет иной маститый беллетрист. И выслушивая этот рассказ военного врача Кравченко, волей-неволей проникаешься вот этим духом упоения боем и страстной жажды победы... и горечью поражения...

Отдельную ценность представляет последняя четверть книги, в которой в качестве биографической справки просто рассказывается о судьбах практически всех упоминаемых в книге людях, начиная с мичмана и заканчивая адмиралами, от «А» до «Я» (именно так, не по золоту эполет, а в алфавитном порядке) — читая все эти предцусимские и поствоенные биографии, поневоле проникаешься мощным гражданском чувством (ведь потом кто-то просто не доживёт до Октября, иной станет «белым», кто-то простым эмигрантом, другие останутся в СССР и станут военспецами или преподавателями, а кое-кто и видным советским учёным... кстати, репрессирован будет только один!)...

Великолепная книга, особо ценная для любителей документальной прозы!

Книги Бадигина знакомы с детских ещё времён и некоторые не просто прочитаны, но и неоднократно перечитаны. Однако же вот увидел на полке буккроссинга этот томик, и руки сами потянулись взять, и погладить корешок, и открыть авантитул и титул, и перелистнуть... и в сумку положить :-)

В этом томике в первой части собраны страницы, повествующие о дрейфе на вынужденно зимующем в Заполярном бассейне Северного Ледовитого океана советском пароходе «Седов», а вторая и третья части рассказывают о службе капитана Бадигина в годы Великой Отечественной войны. Понятно, что о дрейфе «Седова» читано уже и в издании 1941 г. «На корабле „Георгий Седов“ через Ледовитый океан», и в переложении для детей — книге автора «Седовцы», однако же при перечитывании этой досконально знакомой истории всё равно испытываешь неподдельные чувства сопереживания полярным перипетиям дрейфа, гордишься мужеством людей, час за часом и день за днём делавшим свою полярную морскую суровую работу.

А военные главы знакомят читателя с такими деталями и нюансами военно-морского полярного дела, о которых узнать можно только от их очевидца и непосредственного участника, каким и был Константин Бадигин.

К чести автора, он вовсе не героизирует собственную деятельность, зато не пренебрегает возможностью рассказать о повседневном геройстве других людей — полярников и моряков, зимовщиков и капитанов, портовых грузчиков и просто встреченных им в этот период людей — всех тех, кто в совокупности и сделал возможной эту победу в Великой Отечественной войне.

Но и просто прочитать страницы книги, наполненные повседневными морскими буднями и практическим морским делом в непростых условиях Севера, да ещё и в военное время, означает просто попытаться понять нам, живущим уже в веке XXI, их, живших более полувека назад...

Очень знакомая со школьных ещё времён фамилия писателя — Мамин-Сибиряк. И знакомая, и необычная по форме, и ещё из-за каких-то детских рассказов на слуху. А вот большую взрослую литературу почему-то до сих пор почитать не довелось. И было какое-то непонятно откуда взявшееся предубеждение и предвосхищение, дескать, литературный стиль Мамина-Сибиряка наверное архаичен в своей литературной основе, тяжёл и неповоротлив, ну и прочее.

А как оказалось, у этого замечательного русского классика великолепный слог, способность так формулировать мысли и складывать из них слова и предложения, что никаких заблуждений, недопониманий и прочих огрехов восприятия и быть не может. Да и тема забористая и ухватистая — ведь уже само слово «золото» поневоле вызывает всплеск здорового или не очень здорового, но непременно интереса. И потому когда вот эти реалии — золото, его добыча и связанные с промыслом этого коварного металла смятения в душах и делах человеков — слиты автором с историческим содержанием романа (действие происходит в последней трети XIX века), да когда помимо вот этих реалий мы погружаемся в повседневную жизнь людей, живущих в промысловых посёлках, да если ещё на примере одной семьи мы проходим сквозь жизненные судьбы самых разных возрастных героев романа, да если ещё сталкиваемся с криминально-драматическим действом, да и без любовно-амурных дел никак не обходится... В общем, роман захватывает практически сразу, захватывает и не отпускает до самого конца.

Любителям исторической и классической русской литературы гарантирую увлекательные часы, проведённые вместе с героями этой великолепной книги.

Ну что, пожалуй, можно себя поздравить с новым хорошим интересным автором.

До этого в порядке знакомства читал отрывки из романа Николая Задорнова «Война за океан» об обороне Петропавловска от англичан с началом Крымской войны — тогда повествование открыло новые до того неведомые страницы истории государства российского. И, видимо, осталось подспудное желание прочитать ещё что-нибудь от маститого автора-историка, потому когда рецензируемая книга выпрыгнула в глаза при очередном визите в библиотеку, то раздумий и сомнений не было. Тем более старое издание!

Вторая половина XIX века. Казалось бы, совсем ещё не древние времена. Но что мы знаем о том, как жили люди тогда, особенно если брать не столичные Москву-Петербург, а самую что ни на есть глубинку, а то и окраинку России? Куда, к примеру, только простое переселение семей из Пермского края заняло ни много ни мало, а всего-навсего два года! Два года добирались люди до Амура-батюшки, два года шли и ехали подводами, зачиная, рожая и хороня детей и стариков, два года день за днём... Задорнов нам не описывает все эти повседневные путевые происшествия и будни, он просто упоминает о продолжительности этого переселения. Но даже от такого простого упоминания холодок ползёт по спине — ведь это надо было решиться тронуться с места всем семейством с чадами и домочадцами, распродать всю нехитрую свою утварь и уйти в совсем незнакомые места... Страшно! Страшно от неизвестности и неопределённости.

В романе мы знакомимся с семейством Кузнецовых (с ними ближе всего) и с другими пермскими переселенцами. Вместе с ними мы корчуем тайгу на круче — для будущей пашни и для будущего же дома, роем землянки, чтобы не вымереть в суровую зиму, вместе с ними учимся азам охоты в приморской тайге, знакомимся с гиляками, гольдами и прочими инородцами, живущими в этих приграничных с Китаем районах; с кем-то начинаем дружить, а с кем-то и враждовать... И, как противовес, как другая сторона тоже русского населения этих мест, нам представлен местный и потому уже опытный мужик и таёжник Иван Бердышов. Вроде бы нормальный человек, принявший переселенцев на «свои» земли без особых «нюансов» и по мере возможности и желания помогающий им, а также и местным гольдам, то советом, а то и чем другим. Однако по мере раскручивания сюжета и по мере врастания людей в места и осваивания Амурских побережий и притоков углубляется расслоение людей на удачливых и не особо, на хитрых и бесхитростных, на совестливых и на подверженных жажде наживы, ибо ведь ещё и золото есть поблизости и в доступности...

Куда вывернет судьба описываемых в двухчастёвом романе людей, мы узнаем, только прочитав часть третью — «Золотая лихорадка».

Вообще по стилю довольно близко с романом Вячеслава Шишкова «Угрюм-река», да и по содержательным моментам тоже — тайга, люди, судьбы, противостояния, драмы... Но по части языка Задорнов мне показался полегче и попроще Шишкова...

В центре внимания Льва Толстого проблемы искушения и соблазна. Поскольку автор на тот момент уже стал основоположником и апологетом толстовства как духовно-нравственного, религиозно-этического учения и одновременно течения, то проблематика сочетания в человеке телесного и духовного для него была явно одной из центральных. И тут явственно прослеживается, что сам автор для себя уже всё решил, он уже не задаёт вопрос и не ищет ответ, всё это для него очевидно (недаром в повести имеются два варианта окончания, одно другого «краше»).

Понятно, что для людей с фанатическими склонностями и истово верующими в доминанту духовного начала над телесным, все телесные естественные проявления являются происками дьявола и его кознями. И потому понятна крайняя драматизация и трагедизация событий повести — так требовали взгляды Толстого. Тем более, что повесть явно была написана не сама для себя и не для одного только автора, но скорее для вероятных её читателей (хотя с последним утверждением при желании можно и поспорить, ибо издана повесть была спустя более 2 десятилетий после написания).

В любом случае это было интересное и любопытное чтение, тем более, что по части русского литературного языка в этом произведении Толстого (как, впрочем, и всегда) всё в порядке.

Бывают ситуации, когда долго-долго работаешь, и уже становится невтерпёж, и ты страстно мечтаешь об отпуске и море (хотя и озеро и даже пруд будут кстати), о шезлонге или кресле-качалке (впрочем, ты сейчас согласен даже на простую туристическую пенку) и о никомунеобязанстве и ничегонеделании.

И наконец подходят твои долгожданные денёчки, ты уже неверными руками накатал корявыми буковками заветное заявление и потащил его на подпись к верхнему начальству, заручившись предварительно подписью своего непосредственного ДТШ (дорогого товарища шефа), и вот ты протягиваешь ему, этому полубогу, свою отпускную цидулю...

И громом с ясного неба звучит начальственное «НЕТ», потому что, оказывается, внезапно изменились обстоятельства: что-то недопоставили поставщики и недособрали сборщики, недосочинили отчётных дел мастера и недопланировали работники ПЧ (плановой части) — общем, произошла какая-то ужасная катаклизмическая катастрофа, и только ты один — единственный! — можешь вытянуть ситуацию и спасти всё производство (хотя, на самом деле, твою очередь на отпуск просто могли передать кому-то другому, более удобному для руководства...). И вот ты, мерной поступью голема волоча тысячетонные ноги, тащишься назад в своё рабочее вместилище и безнадёжно открываешь уже закрытые было файлы, поправляешь кончики притупившихся карандашей и обновляешь чернила в непроливашках, затачиваешь проходные и подрезные резцы и втыкаешь штык лопаты ещё на один копȯк вглубь...

И ты уже ничему и никому не рад в этой жизни, и объятия жены и поцелуи любовницы только злят и увлекают тебя прочь — ПРОЧЬ! — туда, где нет никого их, внешних, мешающих и раздражающих, и ты гневно и не глядя выхватываешь с книжной полки любую попавшуюся под горячую руку книгу и рывком открываешь её на первой странице, и начинаешь просто пробегать глазами эти курсивом набранные строки... Полумеханически ты перелистываешь вторую и третью страницу, потом, слегка поёрзав, пристраиваешь поудобнее в кресле своё переутомлённое тело и уже вдруг оказываешь в Нездеси и с Нетеми...

А потом обнаруживаешь, что уже поздний вечер, за окнами темень, и жена робко стучит к тебе в закрытую дверь, зовя укладываться на боковую, но ты, уже без всякого раздражения, говоришь ей успокоительное «хорошо-хорошо, я сейчас», завариваешь себе ароматного чайку и продолжаешь свой пир-беседу в компании с шустрой полицейской стажёршей Мари, её наставником Георгом и кучей всякой страхолюдной нечисти... И тебе тепло и уютно, и на душе светло и улыбчиво...

Всё в порядке, шеф, завтра я, конечно, приду невыспатый, но ты не беспокойся, сделаю я эту твою растреклятую работу...

Казалось бы битая-перебитая и жёванная-пережёванная тема отношений между мужем и женой в молодой семье — ну что тут ещё можно сказать и каким таким новым боком повернуть повествование, чтобы у читателя не возникло ни зевоты ни скуки. Но вот ведь чего не отнять у Льва Николаевича, так это умения проникнуть в самую потаённую глубинную суть молодой томящейся в ожидании любви девичьей души и найти такие слова, что и многажды раскрытая тема вдруг начинает подобно вспышкам новогоднего салюта сверкать новыми цветами и формами.

Если чисто по сабжу, то довольно близко стоит с чеховскими «Тремя годами», однако каждый гений русского литературного языка и знаток мужской, женской и семейной психологии — и Лев Толстой и Антон Чехов — умеет раскрыть всегда злободневную тему своими способами и приёмами, при том что оба буквально внедряются в своих персонажей и с дотошностью психологического анатома ведут репортаж с места эмоционально-чувственных переживаний. Однако, если у Чехова концовка его рассказа мало оставляет надежды, то Лев Толстой всё-таки более милосерден к своим героям, да и к нам, читателям, тоже...

Девушка ждёт (роман)

Перед нами вновь предстают родственники Форсайтов, люди пусть и не самого высшего света Лондона и Англии, но всё-таки вхожие в инстанции и совсем не из рабочих/крестьян. Основной характеризующий их признак и качество — они, все поколения семьи, служат родине, служат Англии — служат на флоте, служат в армии, служат на церковном поприще — служат. И потому один из основных смысловых стержней романа — недоверие власть имущих и власть осуществляющих (в данном конкретном случае — власть судебную) по отношению к одному из тех, кто уже несколько поколений является верой и оплотом государства.

Голсуорси с присущим ему мастерством раскрывает нам всю подноготную внутрисемейных отношений, ярко прорисовывая характеры и искусно ведя фабулу туда, куда, в принципе, и сам читатель ожидает движение. Однако почему-то от этого предзнания будущих событий не возникает уныния — у Голсуорси нет намерений читателя огорошить или так закрутить событийную интригу, чтобы читатель был поражён. А нет уныния оттого, что мастер английской литературы пишет нам, с одной стороны, весьма романтическое произведение, но с другой, умеет вставить в слова и мысли своих героев довольно сложные вопросы бытия (а на дворе конец двадцатых — тридцатые!).

А ещё, конечно же, проникаешься симпатией к главным положительным героям романа (а все отрицательные как-то присутствуют в абстракции и мы с ними напрямую не сталкиваемся), следишь за закавыками их жизни, желаешь им сбычи мечт, счастья и всё такое...

Пустыня в цвету (роман)

Миновала пара лет и мы встречаемся с нашей главной стержневой героиней Динни (пора уже, наконец, её назвать) в достаточно сложной и острой ситуации — острой потому, что угроза Любви (с прописной буквы) превратилась в реалии и вокруг этих чувств и отношений и закрутилась вся интрига. Но суть основного конфликта лежит несколько в иной плоскости — Голсуорси пытается подтолкнуть своего читателя порассуждать о смыслах и ценностных ориентирах в английском обществе. И когда читаешь аргументы той стороны, которая стоит за незыблемость основ и принципов, то кажется, что полностью соглашаешься с теми, кто их исповедует и осуждает нашего старого знакомого (ещё с «Саги о Форсайтах») за ренегатство и отступничество. Однако «выслушиваешь» другую сторону и понимаешь, что и у него, у предателя веры и дерзкого отщепенца, тоже есть свои причины и поводы и мотивы в его выборе. И Голсуорси мастерски поворачивает существо проблемы то одним, то другим боком, а то и вовсе переворачивает суть конфликта вверх тормашками, заставляя читателя сомневаться и сочувствовать тем и другим, но главное — понуждая читателя думать и неосознанно делать свои собственные выборы...

Ну, а то, что тут ещё спрятана филигранным образом изложенная любовная история со всеми взлётами и падениями, добавляет чувственной составляющей.

На другой берег (роман)

И, наконец, мы вместе с автором пытаемся разрешить практически неразрешимую проблему внутрисемейных супружеских отношений — одни читатели встанут на сторону сестры нашей главной героини, самовольно удравшей от своего супруга и, по сути, преступившей вековые законы и традиции (а мы в Великобритании, господа, там, где всё на традициях основано и замешано, и стоит как на фундаменте) семейных отношений. Ужасно не хочется раскрывать нюансы событийного ряда и спойлерить, и потому многие из внутренних рассуждений, к которым подтолкнул Голсуорси, так и останутся невысказанными — но зато любой другой, до сих пор не прочитавший эту трилогию человек, может решительно открыть её и самостоятельно пройти весь этот путь, который в течение четырёх дней проходил ваш покорный слуга.

PS Однозначно включаю Голсуорси в список своих любимых авторов и убеждённо планирую чтение других его романов — уже не из форсайтского цикла.

Никто и никогда с полной уверенностью не может сказать, что такое любовь, из чего она состоит, как она начинается и почему она заканчивается.

Случайная встреча, нечаянный взгляд, столкновение в толпе или пересечение двух одиночеств, запах духов или аромат цветов, небрежно заплетённая косичка с непокорным локоном или пальцы в цыпках и трещинках — всё что угодно может послужить той самой притчевой соломинкой...

Бедный верблюд!

Чем-то этот коротенький роман Гамсуна оказался похожим на «Олесю» Куприна — наверное просто энергетика у обеих книг одинаковая, да и событийно всё рядом, около, близко — природа, лес, девушка, мужчина, встреча, сомнения и чувства, ревности и томления...

Великолепная литература, мощный психологизм...

Среди моего окружения есть те, кто, прочитав всю «Канарейку», с восторгом и пиететом говорят о первых двух книгах, а о заключительной части трилогии упоминают с неким снисходительным оттенком — дескать, в «Блудном сыне» уже и язык немного другой, и всё более легковесно и приключательно, и вообще кажется, что эта книга написана уже под заказчика. Ну-у, не знаю. Вот у меня такого ощущения ни во время чтения, ни после того, как перевернул последнюю страничку ридера, не возникло.

Вообще это не просто трилогия, а некий триптих, состоящий из трёх отдельных, пусть и связанных идейно и сюжетно, произведений (недаром автор и издавала их не целиком, а по очереди по мере написания отдельными книгами. И раз это отдельные книги, то и энергетика у каждой книги может быть чуть иной, немного отличной от предыдущей или последующей части трилогии. Но вот, как в триптихе и должно быть, каждая отдельная картина представляет собой и раскрывает только какую-то одну часть общего замысла — так и у Дины Рубиной, каждая отдельная книга трилогии несёт свою смысловую нагрузку, выполняет свою задачу.

Третья заключительная часть канареечной серии в сравнении с предыдущими конечно выглядит и более приключенческой, и более романтично-любовной. Однако никаких проигрышей по части литературного писательского языка нет и в помине — литературная конструкция по-прежнему легка и крылата, точна и сочна, колоритна и изящна — сразу понятно, что автор мастерски пользуется этим своим литературно-писательским инструментарием. Однако помимо чисто событийно-приключенческо-романтических ходов и линий автор не забывает о генеральной идее всей трилогии — библейско-евангельской притче о возвращении блудного сына. И потому те сюжетные финальные ходы, которые было показались и мне чуть нарочито драматизированными и педалированно романтизированными, в итоге стали необходимыми деталями общего сквозного замысла и литературного решения — умного, красивого, пронзительного и чистого.

Браво, Дина Ильинична! Вновь в который уже раз склоняю голову...

Слушайте, братцы, ну это ж надо суметь так измудриться, чтобы роман с заведомо «скучной» заурядной вялой малособытийной энергетикой написать так, чтобы читалось взахлёб без отрыва на чай-кофе-потанцуем и даже на погладить беднягу кота на пару раз меньше (вот кота жалко по настоящему!). Давно не читал книгу с таким удовольствием, причём удовольствие это происходило не от событийно-приключенческих штучек, а только лишь от литературы в чистом виде — от языка, от умения автора проникнуть в существо своих героев, от попадания в десяточку томления угнетаемой души, от способности затронуть такие тонкие материи внутренних миров персонажей, что как будто это не ты читаешь книгу, а книга рассказывает о тебе самом. И пусть главный герой романа мне не очень близок — это не так важно, но вот зато он мне понятен, понятен и сочувственен. И после окончания чтения некоторое время потребовалось на разжимание рефлекторно сжимаемых то и дело кулаков и на расслабление жевательных мышц, занемевших от стискивания зубов. Кажется мне, что долго ещё буду проживать и переживать эту книгу...

Двойственной ощущение от книги. Отличная историческая составляющая, мастерски прописанные реалии жизни в древневековой Руси (хоть самих бытовых деталей в этой повести немного, однако сама атмосфера того времени автору явно удалась), великолепный образ молодого князя Александра... И вместе с тем есть и ощущение, что это недописанный роман, потому что много начатых, обозначенных лирических отношений и событий, никак впоследствии не раскрытых, много введено персонажей, которые как бы должны быть более полными и насыщенными, а стали только пунктиками, да и образ князя остался чуть картонным, не в смысле нарочитости, а просто чётко очерчены только некоторые особенности личности Александра Ярославовича, какое-то смутное ощущение незаконченности его портрета...

Однако все вот эти невнятные сугубо внутреннего плана соображения не помешали получить полное наслаждение от чтения качественной исторической литературы. И остаётся только понадеяться, что и дальше выберется времечко для чтения других книг Василия Яна.