Если честно, после повести «Непредвиденные встречи» особого желания читать продолжение романа-эпопеи «Реликт» не возникло. Ничего особо утопического там (как впрочем, и в «Пришествии») не было. Мир как мир, хоть и вполне себе обустроенный, судя по атмосфере, но не особо расписанный. К тому же при знакомстве с обеими книгами не покидало ощущение, что перед тобой какой-то филиал «Полудня». Ну да бог с ним.

Что же всё-таки сподвигло читать цикл далее? Нет, не сюжет. Читать полкниги как упёртые земляне безуспешно пытаются догнать Супероборотня, который идет тупо по прямой и остаётся неуловимым было как-то… Не очень увлекательно, скажем так.

Если не сюжет, тогда что? Наверное, идея Реликта. Точнее её масштабность.

Если Вселенной около пятнадцати миллиардов лет, а нашему разуму – всего несколько тысяч, как мы можем быть уверенными в том, что представляем собой венец творения? Если иной разум появился в первые миллионы жизни Вселенной, какого уровня мог достичь? Очевидно, недоступного для понимания таких муравьёв космоса, как мы. Как распространяется такой Разум? Тоже очевидно, с помощью панспермии, подобно зонду фон Неймана.

И ещё. Заставил задуматься один персонаж. Серый призрак – представитель расы, которая в своём развитии стоит где-то посредине между человеком и Реликтом, может быть, даже поближе к человеку. Он призывает уничтожить зародыш. Как бы чего не вышло. Если мыслить рационально – вроде бы всё правильно, по мере его роста может случиться что угодно. Мол, ребенок даже не заметит, как пальчиком задавит букашку в виде Солнечной системы. Однако, не противоречит ли уничтожение зародыша гуманизму высшего порядка, к пониманию которого уже приблизилось человечество (по крайней мере, на страницах книги)? Имел ли право один разум давать подобные советы другому разуму?

И да, следует отдать должное Головачёву. Диалог между «продвинутым» человечеством будущего и проснувшимся после миллиардолетней спячки зародышем Реликта не строится по примитивной схеме контакта. Контакт в привычном нам понимании между сущностями настолько разного уровня развития попросту невозможен. Хотя… финал немного корректирует это утверждение. Кстати, финал нарисовался как-то вообще неожиданно. Тот случай, когда финал – это не точка, а запятая.

Ну что же, посмотрим, не будет ли выхолощена эта масштабность идеи в последующих романах.

Василий Головачёв – писатель противоречивый. С одной стороны у него не отнимешь умения лихо закрутить сюжет, выстроить интригующую приключенческую или, скажем, боевую, основу произведения, заинтересовать тайной вселенских масштабов или оригинальным фантдопущением. С другой, мягко говоря, смущает его зацикленность на определенном круге тем и тенденциозность в некоторых вопросах.

Цикл, а по сути, мегароман «Реликт» являющийся частью расширенной вселенной «УАСС», написан условно ранним Головачёвым, еще не обуреваемым идеями славянского язычества и русского мира. Особенно это относится к повести «Непредвиденные встречи», которая открывает цикл «Реликт».

Повесть представляет собой как бы соединение двух совершенно разных, но в чем-то пересекающихся произведений – «Страны багровых туч» Стругацких и «Соляриса» Лема. Обе книги о разном, но, тем не менее, и там, и там поднимается вопрос познания и той цены, которую готов заплатить человек за новые знания. Двух авторов Головачёв даже упоминает в тексте, прозрачно намекая на источники вдохновения при написании своей повести.

Первая половина произведения целиком и полностью лежит в плоскости приключенческой фантастики. Когда читаешь о группе землян, которые всерьез и надолго застряли на враждебной планете, поневоле вспоминаешь «Страну багровых туч». Как и там, разъезжающие на вездеходе по чужому бездорожью люди терпят всевозможные невзгоды. Время от времени, ряды исследователей редеют, хотя упрямство вновь прибывших делает им честь. Но, в отличие от «Страны…», космические рейнджеры рассекают не по Венере, где, как известно, нет разумной жизни, а по страшному и ужасному Тартару, на котором, по сюжету, многое говорит о присутствии причудливой разумной жизни. И тут уже включаются параллели с «Солярисом» — чуждый разум, форма существования которого кажется сплошным абсурдом, проблема межвидового, разноуровневого взаимодействия и понимания.

Определение «утопия, написанная в 2000-х» само по себе звучит интригующе. Жанр утопии стал настолько редкостным, что немногие утопии, созданные на протяжении последних 30 лет уже самим фактом своего появления интересны для читателя «в теме».

Что заставляет авторов обращаться к утопическим мотивам? Очевидно, у каждого писателя на то свои причины. Ярослав Веров и Игорь Минаков, очевидно, были движимы идеей сказать своё слово в мире, очень похожем на Полдень Стругацких. Действительно, аллюзий на творчество братьев в романе достаточно: цитаты, фамилии персонажей, прямые ссылки. Мир романа в самом деле получился утопическим, однако свободным продолжением Полуденного цикла его назвать никак нельзя. Авторы явно сотворили что-то своё, причём облекли всё это в форму… технокоммунистической притчи. Технокммунизм – это такая дискуссионная теория, согласно которой эра благоденствия достигается посредством технического прогресса. Мол, рано или поздно развитие технологии, например, интернет-коммуникаций и 3d-принтинга, приведёт к коренным изменениям в социальной структуре общества, и потом капитализм отомрёт сам собой. Как это должно произойти на практике не совсем ясно, впрочем, и в романе об этом ничего не сказано. Понятно лишь то, что в ХХІV веке все живут припеваючи – изжиты социальные конфликты, земляне говорят на одном языке, национальные различия понемногу стираются.

Здешний мир устроен по рецепту из известной песенки – «вкалывают роботы, а не человек». Количество кибернетических механизмов, которые работают, говорят, летают, стреляют, ныряют в виртуальную реальность, исполняют другие необходимые (и не очень) функции просто зашкаливает. Первую треть романа всё это здорово сбивает с толку, названия и диковинный вид этих искусственных созданий мельтешат на каждой странице, не давая толком понять перипетии сюжетной линии. И всё же, если вы сразу не пойдёте на поводу у возникшего желания прекратить чтение, то, возможно, откроете для себя много любопытного. Речь идёт не только об экшне, которого тут, кстати, хватает.

Чем будет занят человек, если у него уже всё есть, а нужда в труде отпадает? Глобальная мамаша-сеть посредством вживлённых в 6-летнем возрасте чипов беспокоится и ухаживает за каждым членом общества. Зачем куда-то летать и что-то там исследовать – есть ведь автоматические космические аппараты. Зачем вообще чем-то заниматься – удовлетворяй свои потребности, развлекайся в виртуале. Естественно, кое-кому не нравится такое положение вещей. Группа не то экстремистов, не то заигравшихся подростков решила удалить чипы и жить без мамкиной опеки. А некоторые вообще надумали воевать с ней…

На самом деле авторы вплотную подходят к ответу на главную теоретическую закавыку технокоммунизма (в своё время я писал о том, что технологическая утопия таит в себе много подводных течений). Ярослав Веров и Игорь Минаков не дают готовых рецептов для жизни в технораю, но преподносят пищу для размышлений на эту тему. То, что поначалу казалось псевдоутопией не совсем псевдо-, а некоторые герои просто запутались в трёх соснах своего мировоззрения…

Позабытый классик, непризнанный гений фантастики – именно такими эпитетами обычно наделяют критики британского фантаста-космиста Олафа Стэплдона. Его произведения поражают вселенским размахом и временным охватом. В его романах часто отсутствуют персонажи, они напоминают скорее философские трактаты, а не литературные произведения. «Странный Джон» в этом отношении более традиционен. Тут есть протагонист, есть цельная история жизни. Но вопросы, поставленные в книге все так же глобальны.

Первая половина романа представляет собой как бы плотное погружение в личность Джона Уэйнрайта – и в самом деле очень странного мальчика. Во многих отношениях он только внешне напоминает человека. И дело тут не только в сверхспособностях, которыми его щедро наделила природа. Чуждое естество, переливающееся и сочащееся между страницами посредством рассказов подчёркнуто среднестатистического обывателя Фидо, верного оруженосца Джона, вызывает у читающего противоречивые, взаимоисключающие чувства. Наверное, так наши далёкие предки смотрели на крупных, изворотливых и по-своему грациозных рептилий. В этом взгляде – сонм несовместимых эмоций: от восхищения до отвращения.

За грустной историей супермальчика Джона и его последователей стоит одна важная фантастическая (а может и не совсем) проблема, которую поднял Стэплдон. Венец ли творения Человек? Если нет – каковым должен быть алгоритм взаимодействия с Homo superior?

Однажды в истории человеческого вида уже был прецедент, когда два разумных вида схлестнулись в неравной борьбе за ресурсы. Речь о кроманьонцах и неандертальцах. Довольно тёмная история, попахивающая геноцидом. Некоторые действия Джона и ему подобных шокируют. Однако вправе ли мы подходить со своим пониманием к действиям высшей расы? Если бы зачатки нового вида начали объединяться в наше время, не думаю, что события могли бы развиваться по более оптимистическому сценарию. Слишком агрессивны основы нашей современной культуры, слишком ограничено мышление власть предержащих…

Финал романа при всей своей трагичности открыт. Достигли ли колонисты тех задач, которые сами себе поставили? Ведь очевидно, что сохранение индивидуальных жизней – далеко не самая важная цель для Джона и ко. Проникновение в тайны космоса, его прошлое и будущее, работа над умножением вселенской гармонии, пусть и выраженная в туманных, непостижимых для нас формах – во всех этих сферах был достигнут определённый успех. Но это уже совсем другая история, оставшаяся за скобками «Странного Джона»…

Путь к конкретной книге бывает разным. В основном, конечно, читают то, что находится в фарватере собственных интересов. Но случается и такое, что приходиться забредать на незнакомые тропки тем или выходить на магистрали чуждых областей знания…

Так получилось, что погрузившись в одну философскую, завязанную на фантастике тему, мне на глаза попалось название книги известного физика и фантаста Павла Амнуэля «Вселенные: ступени бесконечностей». Интересуясь астрофизикой, космологией и прочими подобными отраслями науки о природе (хоть и будучи безнадёжным гуманитарием) от книги, заявленной как фантастическая квазимонография, не ожидал такого глубокого погружения в матчасть. Но для потенциального читателя нетехнаря и нефизика труден будет лишь первый теоретический раздел. Формул там нет, однако вытерпеть постоянные «линейные уравнения», «функции», «суперпозиции» и проч. всё же придётся. Даже если вы не в теме, расслабьтесь и позвольте тексту, изобилующему физическими терминами и понятиями овладеть вами. Это нужно для погружения в довольно специфическую для восприятия тематику.

О чём же книга? Если кратко – об эвереттике. Хью Эверетт – американский физик, который в 1957 году в своей диссертации предложил так называемую многомировую интерпретацию квантовой механики. Её суть состоит в том, что существует бесконечное количество иных реальностей (миров), но мы живём лишь в той, которую наблюдаем. Каждый раз, делая самый прозаический выбор, наблюдатель ветвит реальность на два и более варианта развития событий. Идеи Эверетта не были приняты официальной наукой и где-то до 1973 года считались альтернативной физической теорией.

Но в рассматриваемой книге всё не так, как описано выше. Эвереттика признана не только научным сообществом, но и стала неотъемлемой частью бытовой жизни большинства жителей Земли. Как такое возможно? Дело в том, что эта монография из… 2057 года. И приурочена она к круглой дате – 100-летию выхода диссертации Эверетта.

Неподготовленный читатель будет просто ошеломлен стилистикой монографии – настолько досконально была продумана концепция научно-популярной книги из будущего. Справочный аппарат, библиография, персоналии учёных… Ссылки на работы до 2020 года – истинные. Все ссылки на работы после 2020 года – фантастические.