В настоящее время в Ктулхизме существует две школы религиозной мысли. Первые считают, что Ктулху и Великие Древние существуют только как архетипические метафоры, а вторые — верят в Древних буквально — самопровозглашённые пуритане этой системы верования полагают, что Ктулху спустился на Землю с далёких звёзд и дремлет в своём доме в подводном городе Р'льех, через сновидения передав свою волю писателю Говарду Филлипсу Лавкрафту (в этом смысле, Лавкрафта можно рассматривать как «пророка», ре-транслирующего волю древних богов через загадочные крипто-тексты и сообщения). Некоторые последователи также верят, что Ктулху со своей ордой Древних общаются с ними персонально, посредством сновидений и медитации. Бо́льшая же часть современных культистов использует Ктулху и других существ из Лавкрафтианской мифологии, как яркие метафорические силы, представляющие собой различные аспекты личности человека и его образа жизни. Между этими мыслительными школами Ктулхизма не существует никаких разногласий. Идеалы Великих Древних и Мифов Ктулху совпадают с Истиной в том виде, в котором их рассматривает культ, поэтому иконографический Бог, в которого не следует верить буквально или же, напротив, которому поклоняются как реальному божеству, обязательно должен служить номинальной главой в любой организации и быть знаменем для её сплочения, несмотря на разницу в философско-религиозных подходах. В нашей «Библии Ктулху» даётся научно-правдоподобное объяснение этой веры, а также рассматривается философское понятие: «Кто ты такой, чтобы утверждать, что они не правы?».

ЧТО ТАКОЕ ОФИЦИАЛЬНЫЙ КУЛЬТ КТУЛХУ?

Культ Ктулху — это Сообщество. Одна из его многочисленных целей — предоставить религиозный опыт нерелигиозным людям. Этот опыт основан на архетипах и идеалах из Мифологии Ктулху, созданных американским писателем Говардом Филлипсом Лавкрафтом, и для последователей сообщества является действенным способом отточить подаренные природой сосбтвенные качества и использовать их для дальнейшего изменения и улучшения своей жизни. Культисты всегда должны помнить, что Культ — это гораздо больше, чем просто религия, это «особая система верования и поклонения, стремления и интереса, которым следуют с большой преданностью и уважением к тому, что священно». Культ Ктулху — это не культ в современном понятии обычной типовой секты, это культ в традиционном смысле, каким история видела его в прошлом, и каким история увидит его в будущем. Культ Ктулху — это незыблемый и жизнеспособный метод воссоединения со своими естественными космическими силами и способностями.

Культ верит в сочетание научных методов и того, что называется магией, а также в то, что оба этих элемента могут быть взаимно усиливающими и использоваться для восстановления гармонии между наукой и религией. Культ также использует философские идеалы Космицизма, созданные Говардом Филлипсом Лавкрафтом и считает, что человек вцелом ничтожен и мал в масштабах Космоса. Отсюда проистекает наш оптимизм и рвение к жизни. Признавая свою собственную незначительность, мы можем по-настоящему оценить жизнь и жить полноценно, не опасаясь проклятий и наград — за исключением тех проклятий и вознаграждений, которые мы сами навлекаем на себя и друг друга. Религия Ктулху — это не религия жёстких догм, а истинная свобода и абсолютная дикость духа! В «Библии Ктулху» вы найдёте всё необходимое для понимания (и присоединения) к нашему Культу.

• Все одинаково незначительны для Космоса. Следовательно, ни один человек не может быть лучше или хуже другого в том, что находится вне человеческого контроля.

• Из Тьмы нам дали время «потанцевать при свете». И мы всегда должны это праздновать.

• То, что мы делаем за плату, не имеет большого значения. То, что мы, словно чувствительные инструменты, чутки к красоте мира, есть — Всё.

• То, кем мы себя считаем — Ничто. То, что мы делаем для того, чтобы это демонстрировать — Всё.

• То, что вы для себя считаете Правдой — Истинно.

Культ использует тёмную мистическую эстетику и дух Лавкрафтианских мифов для того, чтобы дать своим членам религиозный опыт, при этом, уделяя внутри сообщества особое внимание само-совершенствованию разума, тела и духа, а также всеобщему единству, разделённому на три основных аспекта (три уровня поиска самопознания), вместе называемые нами «Великой Работой»:

I. ЗОВ (ПРИЗЫВ).

Культ Ктулху — это, прежде всего, поиск самопознания, состоящий из нескольких основных аспектов, которые в целом затрагивают саму природу жизни, космоса и личности. «Зов» или «Призыв» — есть главная предпосылка того, что Культ Ктулху существует не для всех. Многие люди уклоняются от терминологии и эстетики нашего сообщества, даже прежде чем попытаются их понять. Мы согласны с этим. Культ любит привлекать непредубеждённых, и поэтому наша тёмная эстетика, в некотором роде, также является и нашей главной защитой от ограниченных взглядов. «Зов» — это естественное притяжение или призыв, испытываемый некоторыми людьми к «Мифам Ктулху» или «Культу Ктулху», а также потребность вникнуть и глубже понять их смысл. Те, кого мы считаем «призванными», обычно соответствуют определённым критериям, и не соответствуют многим другим. Проверьте себя, слышите ли вы этот Зов:

Изображение ниже: эмблема Мискатоникского Университета, официального Культа Ктулху.

«... Достойные часто чувствуют, что их неправильно понимают. Им кажется, что другие люди не видят мир таким, каким видят его они, и что они отличаются от всех остальных. Достойные жаждут не только более глубокого смысла, но и более глубокого понимания. Быть частью чего-то бо́льшего, чем они есть, и достичь более высокого уровня самосознания. Стать идеальной версией самих себя. Их привлекает идея собственной трансформации, в то время как многие окружающие кажутся им довольно обыденными. Они чувствуют, что предназначены для того, чтобы стать частью той немногочисленной элиты, выходящей за пределы приземлённости и способной видеть сквозь иллюзию, которой наполнены все остальные. Они знают, что им предназначено стать чем-то бо́льшим, нежели просто жизнь, дабы достичь состояния бытия, которого не может достигнуть никто другой, и подняться над нынешним восприятием реальности...».

Те, кто отождествляет себя с вышеизложенным описанием, достойны в глазах Ктулху и значит были призваны. Если вы можете это прочувствовать, то ваше присутствие здесь и ваше признание этих слов, само по себе является доказательством. Вы почувствуете это внутренне. Как только вы осознаете Зов, вам решать, прислушаться к нему или продолжить жить своей нынешней жизнью без изменений. Наша цель — ответить на Зов, только тогда мы сможем достичь Возвышения, продолжая Великую Работу. Следуйте за этой яркой звездой в просторах Пустоты и найдите свою истинную сущность.

II. ВОЗНЕСЕНИЕ.

Как Ктулху предсказано, что он поднимется из великой Бездны, так и его последователи поднимутся через Вознесение. «... Вознесение начинается с признания своего стремления к Совершенству».

«Вознесение» или «возвышение» использует теоретические идеи мульти-вселенной и «эффекта бабочки», предполагая, что идеальная версия каждого из нас уже существует и, что, внося небольшие и специальные изменения сейчас, каждый может стать этой идеальной версией в будущем. Если, как предполагает наука, могут существовать бесконечные параллельные вселенные с бесконечными версиями нас, то по крайней мере в одной из них существует ваша версия, которую вы считали бы счастливой и совершенной. Почему бы нам не сделать это реальностью?

Цель последователя любых культистских вероучений одна — достичь Возвышения. Возвышение — это достижение Совершенства. Ктулху олицетворяет собой восхождение титанического «Я» из Океана Безвестности и само-барьеров, к Божественному статусу. Апофеоз через самовоспроизведение. Ктулху, по своей природе, часто изображают Злом, но это абсолютно далеко от истины. Ктулху — аморален, поскольку его этика выходит за рамки обычных представлений о Добре и Зле. Ктулху не является авторитарным, поэтому его религия не придерживается жёстких норм.

В большинстве религиозных систем значимость человека во вселенной подтверждается его связью с божественными представителями, обладающими аналогичными моральными ценностями. Это заблуждение. Общечеловеческие законы, интересы и эмоции не имеют силы и значения в бескрайнем Космосе. Как предсказано Ктулху, он восстанет из великой Бездны, так и его последователи поднимутся через Вознесение.

«... Вознесение начинается с признания вашего стремления к совершенству. Христианство искусно затормаживает и выбивает это желание из большинства людей ещё в раннем возрасте, чтобы принести пользу своим собственным целям, однако человеческий инстинкт — это стремление стать «Альфой», представляя себя наиболее совершенной версией из всех возможных, и если хватит сил, нахождение средств для её достижения. Возвышение — это средство. Сила, самосозидание, самосовершенствование, усиление воли и цель — всё это достигается как через Возвышение сущности, так и через изменение отношения к самому себе. После признания того, что вы желаете Совершенства, следующим шагом будет признание своей неполноценности – как расы перед космосом и как существа перед самим собой. Только когда мы полностью опустошим себя до глубины души, мы сможем заново начать воссоздание и достигнуть Вознесения. Это непростая задача. Чтобы что-то построить, сначала необходимо разрушить. Каждый Жрец Ктулху достиг Вознесения, и каждый истинный последователь Ктулху стремится к Вознесению. Это цель Культа Ктулху. Овладеть этим — значит Вознестись».

Учение о том, что без единства (внутреннего и внешнего) истинное Вознесение не будет достигнуто никогда, — это достижение родственного духа во всех аспектах жизни. Эти аспекты составляют то, что в совокупности мы называем Великой Работой: нескончаемым усилием и стремлением к истинной свободе во всё более враждебном и бездействующем мире. Великая Работа — это ответственная обязанность, возложенная на Культ, чтобы обеспечить его непрерывный рост и подготовку мира к возвращению Великого Древнего. Это сложный вопрос, более подробно описанный в нашей «Библии Ктулху».

Это лишь краткий обзор данного уровня. Вознесение требует настоящей и серьёзной работы над собой. Вы должны быть готовы расширить свои границы далеко за пределы комфортного уровня. Необходимо задать себе вопрос, какова ваша устоявшаяся система ценностей и воспринимаемая вами реальность для того, чтобы начать вносить необходимые изменения в свою жизнь посредством продолжения Великой Работы и медитации с Пустотой. Если вы чувствуете, что способны отпустить от себя всё, что по вашему мнению вам известно об этой реальности, и Возвыситься, то возможно вы готовы присоединиться к Культу Ктулху. Если же нет, то вероятнее всего, вам лучше подойдёт другой путь развития.

III. УНИФИКАЦИЯ.

«Унификация» (обьединение) использует идеи Дарвинистского Трайбализма (форма групповой обособленности, характеризуемая внутренней закрытостью и исключительностью), чтобы укрепить теорию о том, что объединившаяся стая сильнее, эффективнее и лучше приспособлена для выживания, чем «волк-одиночка». Это вероучение о том, что без Единства (внутри нас, и друг с другом) истинное Возвышение не может быть достигнуто никогда. Это достижение братства во всех аспектах жизни. Каждый аспект жизни культиста и, что именно значит быть членом культа — обо всём этом изложено в нашей книге «Библия Ктулху» (The Bible Of Cthulhu, 2019), содержащей научно-обоснованное объяснение данного вероучения, а также сведения о религиозной эстетике культа, философские эссе, главные положения, опытные наблюдения, руководящие принципы для собраний, церемоний и научно-истолкованных магических ритуалов, используемых системой верований культа. Комбинируя научные аспекты с эзотерическими методами, одна из главных целей Культа Ктулху состоит в том, чтобы внести свежую гармонию между наукой и религией. Благодаря этому, однажды, станет возможно существенно влиять на изменения в этом безумном мире.

IV. ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ НАМ ВОПРОСЫ (FAQ):

В наши дни, слово «культ» имеет достаточно негативный оттенок. Вас это не беспокоит?

Нет. Мы прекрасно понимаем, что слова «культ» и «культист» нередко воспринимаются обществом как противоречивые и порой навевают негативные образы, связанные с лидером трагической секты «Ветвь Давидова» Дэвидом Корешом (1959-1993), преступной Семьёй Чарльза Мэнсона (1934-2017) или, о чём-то вроде культового американского порошкового напитка «Кул-Эйд», однако, просвещённые и свободомыслящие люди этого мира тянутся к Культу Ктулху независимо от терминологии. Этому есть простая причина, и именно по этой же причине нас не беспокоят коннотации данного слова. Само слово «культ», за долгие эпохи прошло через множество трансформаций, первоначально означая «заботиться и культивировать», затем «поклоняться» и, наконец, его нынешнее определение в Оксфордском словаре звучит, как:

«(Культ) — это система религиозного почитания и преданности, направленная на конкретную фигуру или объект, человека или предмет, популярный или модный среди определённой группы или части общества».

Это слово стало спорным, потому что превратилось в субъективный термин, используемый в качестве «Ad Hominem» нападок (апелляций к личности, вместо указания на несостоятельность самого аргумента) на группы, придерживающиеся различных религиозных доктрин. Конечно, всё это небезосновательно. Слова всегда эволюционировали и будут эволюционировать дальше. Во многом, как и во взглядах Культов на слово «религия», процесс этой эволюции является естественным. Но важно понимать корни этих слов, их сегодняшние определения и, что самое важное, их предполагаемые значения. Культ Ктулху — это не культ в современном понимании, это культ в традиционном смысле, каким его видела история в прошлом и каким она увидит его в будущем.

Является ли Культ Ктулху реальной религией?

Да! Хотя у нас есть некоторые проблемы со словом «религия». Как и слово «культ», слово «религия» стало означать только «организованное вероучение» — то есть, основное верование, подтверждённое официальным определением: «вера в сверхчеловеческую управляющую силу, особенно в личного Бога, и её почитание». Однако, существуют и другие современные значения: «специфическая система верования и поклонения» и, что особенно важно, «увлечение или интерес, которому следуют с большой преданностью». Эти последние значения часто упускаются из виду. В действительности, среди учёных-исследователей практически нет единого мнения о том, что же на самом деле представляет собой слово «религия». Системы культур, мировоззрения, определённая этика и духовность в целом, кажется, в равной степени претендуют на данное слово. Слово, которое первоначально означало «уважение к тому, что священно».

Культ Ктулху не приветствует термин «религия», поскольку сама религия стала токсичным предметом и требует изменения, однако он присвоил это слово из-за его изначального и текущего значения в словаре, которое, по своей сути, является точным, а так же для облегчения понимания в обществе (гораздо проще сказать: «Да, это религия», и люди поймут, что вы имеете в виду). Однако, культисты всегда должны помнить, что Культ — это нечто большее, чем просто религия. Это путешествие, образ жизни и братство.

Реален ли Ктулху?

Разумеется, он реален, хотя его проявление является предметом здоровых дискуссий! В рамках Культа Ктулху существуют две школы мысли. Первая считает, что Ктулху и Древние существуют как архетипические метафоры. Вторая верит в Древних буквально. Большая часть культистов используют Ктулху, его сородичей, сам мифосюжет и содержащиеся в нём образы, как яркие архетипы и метафорические силы, представляющие собой аспекты самости и образа жизни.

По правде говоря, неважно, в какую из мысленных школ вы верите: и то, и другое, и третье, одновременно являются Истиной. Наполняет ли вас Мифология Ктулху чувством изумления и удовлетворяет ли ваши желания фантастическими образами и прозой, или же ошеломляет вашу душу звоном космической Истины и своим неограниченным потенциалом — в любом случае, «Культ Ктулху» — это всё о вас и полностью посвящено ВАМ! Когда Ктулху упоминается или персонифицируется, это может быть воспринято как его буквальное проявление или архетипическая икона, которую он и его вероучение представляют. Всё, что здесь является фундаментально важным, — это Великая Работа, подробно описанная в нашей «Библии Ктулху».

Что я могу получить, присоединившись к Культу?

Следует помнить, что на плечи культистов не ложится задача убедить тех, кто ещё не слышал Зов, а те избранные, кто его услышал, должны обязательно ему следовать. А вы сами? Спотыкаетесь ли вы во тьме в поисках света или заметили этот свет и последовали сюда за ним? Прислушаться к Зову — это испытание, с которым сталкиваются все избранные, ведь он может быть тусклым и неясным.

Если — да, то Культ — это неизменный и жизнеспособный способ воссоединиться со своими природными космическими силами и способностями, и использовать их для изменения собственной жизни. Прежде всего, это поиск самопознания через три главных уровня, о которых шла речь выше: Призыв, Вознесение и Унификация (в совокупности с Великой Работой), охватывающие становление того, кем вам суждено быть, достижение самосовершенствования сознания, тела и духа, а также единение (унификация) со всеми вашими братьями и сёстрами, кто также услышал Призыв. При необходимости, Ктулху неавторитарен, и поэтому его религия не состоит из жёстких догм. То, что вы считаете истинным для себя, это и есть Истина.

Существуют ли праздники в Культе Ктулху?

Безусловно! Большинство праздников — общественные, и хотя, конечно, лучше всего отмечать их с собратьями-культистами, понимающими важность этих дат, реальное значение имеет само празднование. Поэтому, независимо от того, отмечается ли праздник с родственными душами или же празднуется наедине с собой, важно соблюсти критерии и просто насладиться общностью братства и чистым благоговением каждого! Наряду с праздниками, у нас также существует яркая иконография, которая усиливает религиозную эстетику практики, поддерживает культиста на этой земле и резонирует тёмные нечестивые ритуалы в космической Пустоте, чтобы пробудиться и достичь Вознесения; к концу прочтения «Библии Ктулху» вы поймёте все основы нашего веручения и будете готовы присоединиться к настоящему Культу Ктулху.

Мне кажется, я услышал Призыв. Что делать дальше?

Следуйте за ним! Миссия каждого культиста — выполнение Великой Работы, и понимание начального Призыва — осознание того, что вы избраны из числа спящих, чтобы пробудиться! Вы уже пришли сюда, так продолжайте внимать глубинному Зову и сделайте следующий шаг в ряды Культа Ктулху. Если вы уже прочитали отрывок из «Библии Ктулху» о «Зове» и видите в этих словах себя, добро пожаловать домой! Подробнее о понимании Призыва описано в нашей «Библии Ктулху».

Как присоединиться к Культу?

Человек не может быть полностью уверен, готов ли он и способен ли присоединиться к Культу, пока не ознакомится с «Библией Ктулху», в которой изложены основы нашей религии. Дальнейшее прочтение «Чёрной книги Ньярлатхотепа» и других наших книг, прояснит все мутные истоки в сознании потенциального культиста. Как только человек выполнит это минимальное требование, он сможет для себя точно определить, является ли настоящим культистом (как объясняется в книгах), и это всё, что необходимо для того, чтобы культист оказался в рядах Культа (совершив допустимый ритуал Само-крещения/Self-Baptism).

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Дополнительная информация:

KN'A • KNARYNAK • KADISHTU

МИСКАТОНИКСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Для тех, кто желает познать Библию Ктулху и получить многоуровневое обучение, по инициативе Культа Ктулху был создан действующий «Мискатоникский Университет» — это интернет-проект, цель которого, обучить прислужников и позволить членам культа подняться по карьерной лестнице Внешнего Круга. Культ Ктулху включает в себя восемь уровней посвящения, от нижних уровней Внешнего Круга — Культистов и Ктулхистов, до высших уровней Внутреннего Круга — Тёмного Жреца и Главного Старейшины (внутри каждого Круга существует своё центральное место сбора, которое можно рассматривать как Церковь Ктулху). Образовательный проект «Мискатоникский Университет» предоставляет собой разноуровневый обучающий онлайн-курс. Каждый уровень включает в себя ряд курсовых занятий, демонстрирующих эксклюзивные превью из «Библии Ктулху», а также специальную информацию и материалы из нашей библиотеки и эксклюзивной коллекции Университета. По завершении обучающего курса начинающие культисты смогут сдать экзамен и подтвердить свои знания для получения уровня посвящения. В случае успеха культист получит готовый к печати оригинальный и заверенный PDF-сертификат с новым рангом, а также специальный значок на тематических форумах и игровую роль на серверах «Discord».

Для того, чтобы стать действующим адептом Культа Ктулху и достичь истинного Вознесения, необходимо последовательно продолжать Великую Работу. Каждый из нас исполняет эту работу по-своему, но если вы хотите доказать свою особую приверженность Культу Ктулху и участвовать в реальной деятельности нашего сообщества, более полноценно посвятив себя принципам и стилю Великой Работы, направьте свой запрос на зачисление в бесплатное базовое членство, и начните своё посвящение во Внутренний Круг Культа, став его официальным представителем. Мискатоникский Университет разрешает культистам Внешнего Круга присоединяться к Внутреннему Кругу, чтобы играть более активную роль в жизни культа.

«Пусть Они Восстанут»

MAY THEY RISE

.

.

Author-compiler: © 2019 Wyntre. Director «The Miskatonic University».

Copyright © 2021 The Official Cult of Cthulhu. (AUS)

Official's Site: https://www.theofficialcultofcthulhu.com/

Перевод: © 2020 ZaverLast.

_______________________________________ _______

Изображение ниже: эмблема богини Шуб-Ниггурат, официального Культа Ктулху.

Хотя Лавкрафт официально вошел в канон американской литературы после публикации тома его рассказов в престижной Библиотеке Америки (2005), его присутствие в массовой культуре в последние годы стало еще более заметным. Сотни фильмов и телешоу были сняты по его историям, в первую очередь «Ре-аниматор» (1985) и «Дагон» (2001) режиссера Стюарта Гордона, а совсем недавно — «Цвет из космоса» Ричарда Стэнли (2019) и «Страна Лавкрафта» Джордана Пила (мини-сериал "HBO" по роману Мэтта Раффа, вдохновленный Лавкрафтом). Гильермо дель Торо был особенно ярым приверженцем творчества Лавкрафта, и на его фильм «Форма воды» (2017) безусловно повлиял мастерский рассказ Лавкрафта о гибридах людей и рыб из произведения «Тень над Иннсмаутом». Творчество писателя широко присутствует в комиксах, ролевых играх, видео-играх и даже в "мерчандайзинге" (прим.- маркетинговая методика подготовки к продаже товаров и мест продажи товаров в магазине: оформление прилавков, витрин, размещение товаров в торговом зале и т.д.).

Одним из наиболее любопытных результатов этой посмертной славы является то, что Лавкрафт стал своего рода святым покровителем Атеизма. Родившись в Провиденсе, штат Род-Айленд, и проведя там большую часть своей жизни, он отказался от баптистской веры и во многих отношениях с религиозным духом вцелом, ещё в подростковом возрасте. В своих письмах он энергично подвергал оскорблениям претензии религии на истинность, презирал мистицизм и осуждал преступное «промывание мозгов» молодежи до религиозных догм. Но досадным побочным эффектом широкого распространения его работ — особенно его частной переписки — стало открытие того факта, что Лавкрафт иногда выражал предвзятые взгляды на афро-американцев, евреев и другие нац-меньшинства. Эти его взгляды были известны с 1950-ых годов, но за последнее десятилетие ряд комментаторов ухватились за них, чтобы осудить Лавкрафта как «жестокого расиста». И теперь он в какой-то мере оказался втянутым в законные протесты последних месяцев против продолжающегося расизма в американском обществе. Некоторые активисты в Провиденсе возражали против демонстрации бюста Лавкрафта, созданного художником Брайаном Муром и установленного в 2013-ом году в частной библиотеке "Providence-Athenaeum" (прим.- этот бюст появляется в эпизодической роли в фильме Вуди Аллена "Иррациональный человек" (2014), действие которого происходит в вымышленном колледже Род-Айленда).

Как цветной человек (уроженец Индии), который провел большую часть своей жизни изучая биографию и творчество Лавкрафта, я полагаю, что у меня есть некоторые полномочия говорить на эту тему. Я считаю, что есть веская причина сдержать наш гнев — каким бы кратковременным он небыл — и представить более сбалансированную перспективу. Существует множество свидетельств того, что расовые взгляды Лавкрафта изначально сформировались под влиянием его семьи и общей культуры Новой Англии, которая в его время была чрезвычайно консервативной (как в социальном, так и в политическом плане). Более того, Лавкрафт — приверженец наук, особенно химии, астрономии, антропологии, палеонтологии и других, — полагал, что открытия биологии и антропологии XIX века, какими они были найдены им в работах, скажем, Томаса Генри Хаксли, цитируемые Лавкрафтом ещё в 1915-ом году, и которого он считал одним из основоположников науки о человеке, поддерживая точку зрения о том, что некоторые человеческие расы превосходят другие. Чтобы опровергнуть эту фиктивную науку потребовалось несколько поколений ученых, начиная с 1920-ых годов возглавляемых Францем Боасом (1858–1942), профессором антропологии Колумбийского Университета, чья работа была завершена спустя длительное время, уже после смерти Лавкрафта.

По своей сущности, Лавкрафт стремился к сохранению культуры — и не только своей англо-саксонской, но и всех остальных культур. Не следует забывать, что в его дни Соединённые Штаты переживали небывалый приток иммигрантов. В период с 1890-го по 1920-ый годы, в Америку прибыло более 15-ти миллионов иммигрантов — и не только из таких мест, как Англия или Германия, но и из Восточной Европы, Латинской Америки и стран Азии (прим.- в результате Конгресс США принял три строго ограничительных иммиграционных законопроекта — в 1917, 1921 и 1924 годах — подавляющим большинством, и поправки в эти законы не вносились вплоть до 1965 года). Лавкрафт был далеко не единственным, кто считал, что его собственной культуре угрожают эти новоприбывшие. Публичная пресса гремела громовыми криками по этому поводу. Одним из самых продаваемых художественных бестселлеров 1920-го года была книга под названием «Здесь», в которой рассказчик во время своих одиноких прогулок по нижнему Манхэттену встречает очень старого человека загадочного возраста (явного аристократа англо-саксонского происхождения), двумя веками ранее построившего роскошный особняк в этом районе. Затем выясняется, что этот человек получил землю под строительство, отравив живших на ней испокон веков коренных американских индейцев; но души этих коренных американцев восстают из мертвых и уничтожают человека, и это повествование вызывало огромное удовлетворение от происходящего действия.

Другие истории представляют белых людей в ещё более жутком и сомнительном свете. Рассказ Лавкрафта "Крысы в ​​стенах" (1923) изображает аристократическую англо-саксонскую семью живущую в Англии, которая опустилась до уровня каннибалов. Произведение "Затаенный Страх" (1922) показывает хорошо воспитанную голландскую семью, живущую в северной части штата Нью-Йорк, которая выродилась в крото-подобных монстров из-за инбридинга. "Ужас Данвича" (1928) — это история декадентских белых деревенских жителей центрального Массачусетса, которые стремятся общаться с монстрами из другого измерения. На основании этих трех историй можно было бы с полным основанием полагать, что Лавкрафт также с предубеждением относился и к белым людям. Многие комментаторы сегодня, кажется не знают, что в самом конце 1920-ых годов Лавкрафт перешел от политического и экономического консерватизма к умеренному (не-марксистскому) социализму. Он сделал это после того, как стал свидетелем опустошения, вызванного обвалом фондового рынка в 1929-ом году и началом Великой Американской Депрессии, придя к обоснованному убеждению, что бесконтрольный капитализм причиняет невыразимые страдания всему населению. Хотя, первоначально его социализм был вдохновлен страхом перед революцией «неимущих».

В 1924-ом году Лавкрафт принял несколько поспешное решение жениться на Соне Грин, энергичной деловой женщине (бизнес-вуман) из Нью-Йорка, и переехать в ее квартиру в Бруклине. Соня была еврейской иммигранткой из Украины. Многие недоумевают почему Лавкрафт со своими антисемитскими наклонностями женился на еврейке; но Лавкрафт утверждал, что Соня, долгое время проживавшая в Англии и Америке, стала полностью западным вестернизированным человеком (ницшеанское понятие «хороший европеец»), каковым он считал и себя. Но в течение последующих двух лет он сильно страдал из-за невозможности найти подходящую работу в многолюдном и разнородном мегаполисе. И все же, даже в глубине своего отчаяния, он выражал восхищение евреями-хасидами из Нижнего Ист-Сайда, цепко державшимися за свое наследие, находясь в окружении чужой культуры. Вернувшись в Провиденс в 1926-ом году, он начал писать свои лучшие произведения — "Зов Ктулху", "Цвет из космоса", "Хребты Безумия", "Тень из безвременья", которыми мы сейчас восхищаемся. Он также много путешествовал. В 1930-ом году он рискнул отправиться в Квебек и нашел много хорошего в том, как французы-канадцы — даже после их военного поражения от рук англичан в 1759-ом году — бережно сохранили свою культуру. Тогда, как и сейчас, Квебек был полностью французским. В 1931-ом, Лавкрафт посетил Флориду и был впечатлен остатками старой испанской культуры в Сент-Августине и других городах.

Лавкрафт действительно выразил свои предрассудки в двух или трех маленьких стихотворениях (из 350-ти, написанных им за свою жизнь) и в небольшом количестве писем (прим.- имеется в виду их небольшое число, из четырех с половиной миллионов слов его сохранившейся переписки, и я был бы удивлен, если бы расовые вопросы обсуждались более чем в 5% от общего количества слов; истинная цифра может быть всего лишь 2% — у Лавкрафта без этого было много других мыслей). Но в какой степени расовые элементы входят в его высоко оцененную литературу? Некоторые критики считают, что эти элементы широко распространены; другие, такие как философ Джон Грей, пришли к выводу, что "суть его работы не имеет ничего общего с его социальными и расовыми обидами". Я склонен согласиться с Греем по ряду причин. Легко указать на такую историю, как "Кошмар в Ред-Хуке” (1925), написанную им во время его нью-йоркского "изгнания" и демонстрирующую отвращение к нац-меньшинствам. Другая история, написанная в то же время, под названием "Он", также считается расистской, но в данном случае может быть дана и совсем другая интерпретация.

Из письма Кеннету Стерлингу (18 октября 1936); в письмах Роберту Блоху и другим:

"...- это может свергнуть цивилизацию; но позже он утверждал, что распределение экономического богатства между многими было просто вопросом (скажем так?) социальной справедливости: Я согласен, что большая часть движущей силы, стоящей за любым предполагаемым изменением экономического порядка, неизбежно будет исходить от людей, которые меньше всего выиграли от существующего порядка; но я не понимаю, почему этот факт делает необходимым вести борьбу иначе, чем как борьбу за то, чтобы каждому гарантировать свое место в социальной структуре. Справедливое требование гражданина состоит в том, чтобы общество выделило ему место в своем сложном механизме, в соответствии с которым у него с самого начала были бы равные шансы на образование, и гарантия справедливого вознаграждения за те услуги, которые он может оказать (или надлежащее вознаграждение), и пенсию, если его услугами нельзя воспользоваться позже".

Если бы Лавкрафт был сегодня жив, он вероятно стал бы сторонником политики Берни Сандерса и не беспокоился бы о том, что Сандерс еврей. Лавкрафт сильно раскритиковал свою противоречивую поддержку Гитлера, как это выражено в некоторых его письмах 1933–1934 годов, когда Гитлер впервые пришел к власти. Но в этом он ни в коем случае не был одинок, и гораздо более известные и влиятельные люди, включая Чарльза Линдберга и короля Англии Эдуарда VIII, были гораздо более откровенны в своем восхищении Гитлером. Более того, один из друзей Лавкрафта сообщал, что в 1936-ом году он разговаривал с соседкой, которая посетила Германию, и был потрясен ее рассказом о жестокостях, которым немецкое правительство подвергало евреев и другие обездоленные меньшинства. Более того, позднее обращение к социализму заставило его решительно противостоять различным экстремистам правого толка — от капиталистов-толстосумов, до беззастенчивых фанатиков, — которых он считал препятствующими на пути к экономической справедливости. Это делает совершенно очевидным тот факт, что в то время Лавкрафт ни в коем случае не поддерживал ничего, что отдаленно можно было бы назвать "белым национализмом".

Из письма К.Л. Муру (7 февраля 1937 г.); в письмах К.Л. Муру и другим:

"...-Допуская скудную возможность Франко-подобного восстания Гуверов, Меллонов и полит-корректных банкиров, и признавая, что несмотря на "Кафлинизм", "Черный Легион", "Серебряные Рубашки" и "Ку-Клукс-Клан", американская "почва" вряд ли будет слишком плодородной для любой разновидности нацизма, кажется вероятным, что время свободной и легкой плутократии в Соединенных Штатах закончилось".

Возможно, будет преувеличением сказать, что Лавкрафт полностью отказался от своих расовых взглядов к концу своей жизни, но факты свидетельствуют о том, что он действительно переосмысливал свои убеждения в свете того, что он считал отчаянной потребностью в политических и экономических реформах жизни. Также стоит отметить, что Лавкрафт был одной из любимых многими фигур своего времени. Он был невероятно щедр (не деньгами, потому что у него их было мало, но своим временем и опытом), помогая коллегам-писателям совершенствовать свое ремесло. Один мой друг, Эрнест А. Эдкинс, сказал о Лавкрафте следующее: "он остается в моей памяти великим благородным джентльменом, в самом прямом смысле этого, часто употребляемого слова" (прим.- Эрнест А.Эдкинс, "Воспоминания об особенностях Г.Ф.Л.", 1940). И ни один из друзей и коллег Лавкрафта не сообщал, что он когда-либо проявлял расистские настроения в их присутствии. Его помощь и поддержка распространялись на ряд еврейских коллег, среди которых был и поэт Сэмюэль Лавман и молодой писатель Роберт Блох, впоследствии автор книги "Психо"(1959). Четырех-летняя связь Роберта Блоха с Лавкрафтом (с 1933-го по 1937-ой) была для него настолько значимой, что он однажды высказался о том, что если б знал, что Лавкрафт умирает, то пополз бы на четвереньках из Милуоки в Провиденс, чтоб быть у его постели.

Любопытно, что Лавкрафта так широко осуждают за его взгляды, в то же самое время и многие другие знаменитые литературные деятели тех лет допускали отклонения от нынешней социально-политической ортодоксии. Американский писатель Эдгар Аллан По был беззастенчивым сторонником рабства. Герберт Уэллс пренебрежительно отзывался о «примитивных» культурах. Джек Лондон проявил сильные анти-азиатские предрассудки, написав в 1904-ом году статью «Желтая опасность», высмеивая китайских иммигрантов в Калифорнии. Друг Лавкрафта Роберт Э. Ховард, создатель Конана-Варвара, написал рассказ «Черный Ханаан» (1936), гораздо более вопиющий расистский рассказ, чем всё, что написал Лавкрафт, поскольку он выражает откровенное сочувствие к белым рабовладельцам подавляющим восстание, поднятое афро-американскими рабами в Техасе до Гражданской войны. Литераторы Т.С. Элиот и Эзра Паунд были недвусмысленными антисемитами; Паунд был настолько яростен в этом вопросе в своих радио-передачах во время Второй Мировой войны, что даже был заперт на несколько лет в сумасшедшем доме. Роальд Даль был оголтелым расистом и антисемитом, — и у него было гораздо меньше оправданий для этого, поскольку он знал о последствиях Холокоста, в отличие от Лавкрафта. Даже святой Джордж Оруэлл, как теперь выяснилось, оказывается был злостным гомофобом. Этот список можно продолжать и продолжать.

Своеобразной данью уважения к Лавкрафту является то, что он выделяется своим расизмом от других писателей: в его творчестве есть неотьемлимая врожденная сила, которую многие находят неотразимой, и в результате они, кажется, лично оскорблены его упущением (промахом) в расовом вопросе. Лавкрафт сегодня проник в популярную массовую культуру настолько широко, чего никогда не смогли бы сделать высоколобые интеллектуальные поэты вроде Элиота и Паунда. Но интересно также отметить, что эта Лавкрафтовская одержимость расовыми взглядами в значительной степени является продуктом англо-американской культуры. Я почти ежедневно общаюсь с редакторами, издателями и почитателями Лавкрафта со всего мира, и очень немногие из них проявляют интерес к его расизму. Это те самые люди, которых, как вы думаете, больше всего должно беспокоить отношение писателя к подобному вопросу, но на самом деле им попросту все равно. Что их действительно волнует, так это более широкое распространение работ Лавкрафта в своем обществе. В этот напряженный момент, в нашем собственном обществе может показаться, что многие из нас стали не очень терпимыми к нюансам. Более эмоционально-приятней видеть вещи в черно-белом цвете. Но я верю, что в какой-то момент более холодные разумные головы возобладают и, что Г.Ф. Лавкрафт, чьи невероятно мощные странные истории вдохновили множество поколений читателей, писателей и ученых, не будет смешан с генералами Конфедерации времён Гражданской войны в Америке, и прочими деятелями, чей расизм активно причинял вред цветным людям, и которые по праву заслуживают быть свергнутыми с занимаемых ими уважаемых и авторитетных позиций.

Ужасно упрощенно видеть Лавкрафта — просто "жестоким расистом" и не более того. Он был расистом, но едва ли "жестоким"; он был неизменно вежлив со всеми с кем встречался, включая людей других рас. И его взгляды на этот и мириады других вопросов, занимавших его ум, сложны, и их не так легко разложить по полочкам. Всегда есть опасность подвергнуть моральному осуждению деятелей прошлого — и величайшая опасность состоит в том, что через пятьдесят или сто лет мы сами подвергнемся аналогичному цензу и наказанию за все виды пренебрежительных действий и совершенные нарушения, о которых мы сегодня не подозреваем или которые мы спокойно принимаем, как неизменную часть современного общества. Так что некоторое смирение в подобных вопросах может быть уместным с нашей стороны. Постоянное подчеркивание этого единственного аспекта мысли Лавкрафта само по себе может представлять собой своего рода предвзятость или предубеждение, от которых нам следует отказаться.

.

Author: © 2020 S.T. Joshi.

Персональный сайт: http://www.stjoshi.org

Copyright © 2020 "The Truth Seeker" (Vol.147, sen./dec.).

World's Oldest Freet Hought Publication Founded by D.M. Bennett in 1873.

Editor in Chiev and Publisher Roderick Bradford, San-Diego, California, US.

Ссылка: http://www.thetruthseeker.net

Перевод: © 2020 ZaverLast.

.

==============================

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

================================

.

                                                                                                  * * *

Эссе "МЫ НЕ МОЖЕМ ИГНОРИРОВАТЬ БЕЛОЕ ПРЕВОСХОДСТВО Г.Ф. ЛАВКРАФТА" (2017).

Лавкрафтовские расовые нарративы сохраняются в современной политике.

.

Статья с американского культурно-литературного интернет-портала "Literary Hub" (LITHUB).

Автор: Уэс Хаус — степендиат программы социального и культурного анализа Нью-Йоркского Университета, магистр наук Колледжа Восточных и Африканских исследований по политике Ближнего Востока (SOAS), литературный критик и издатель.

Перевод: © 2020 ZaverLast.

_______________________

.

                                                                                                    ***

Говард Филлипс Лавкрафт, вдохновитель космического ужаса, поднял безумие и экзистенциальный ужас на новые высоты. Он разрушил воображение в тандеме с самой историей, которая стала невообразимой в начале 20-го века. Его мифология проникает в произведения Ридли Скотта, Стивена Кинга, Гильермо дель Торо, Джосса Уэдона и многих других, а его истории тщательно анализируются в академических школах, начиная от спекулятивного реализма и объектно-ориентированной философии до пост-гуманизма и исследований человека и животных. Видео-игры обязаны ему своей космической вселенной и гротескным монстрам, которые в ней изобилуют. И более грубые, но изобретательные лавкрафтовские образы были воскрешены в популярной культуре, начиная от мультфильма "Южный парк" и музыки хэви-метал, до порнографии и секс-игрушек. Но он также является человеком, чей яростный расизм и фанатизм вызывали у него “поэтический транс”, как однажды выразился Мишель Уэльбек.

До тех пор, пока современные истории о геноциде белых, супер-хищниках и предпологаемой господствующей расе находят благодатную почву на американской почве, современная значимость Лавкрафта будет выходить за рамки того, что хотели бы признать некоторые поклонники. Его фанатизм и расовые перегибы в повествованиях нельзя отбрасывать, отбирать только вишенки или сметать под ковер, в пользу его более широко известных литературных приемов и достижений — особенно когда современные одержимые правые повстанцы с гордостью заявляют о нем, как об истинном создателе реакционных ужасов. Его истории и политика всё еще дышат, даже самые грязные и гнилые из них.

Не делая никаких попыток скрыть свои фанатичные взгляды, Лавкрафт писал публикации с самыми гротескными оценками тех, кого он считал "низшими". Его письма переполнены антисемитскими теориями заговора подпольного еврейства, противопоставляющие экономический, социальный и литературный миры Нью-Йорка “арийской расе". Он предостерегал от “еврея, который должен быть в наморднике”, потому что “он коварно унижает, деградирует и ориентализирует крепкую арийскую цивилизацию". Его симпатии к растущему фашизму были столь же очевидны. “- Видение (Гитлера) ... романтично и незрело”, — заявил он после того, как Гитлер стал канцлером Германии. "- Я знаю, что он клоун, но, боже, мне нравится этот мальчик!”

А его презрение к черным было еще глубже. В его стихотворении от 1912-го года, озаглавленном “О сотворении негров”, боги, только что сотворившие Человека и Зверя, создают черных в полу-человеческой форме, чтобы заселить пространство между ними. Что касается внутреннего терроризма белых меньшинств в преимущественно черных штатах Алабама и Миссисипи, то он оправдывает их за “прибегание к внесудебным незаконным мерам, таким как линчевание и запугивание, потому что юридический правовой механизм недостаточно защищает их (белые меньшинства)”. Он сетовал на эту мрачную напряжённость, как на досаду, но тем не менее говорил, что “всё лучше, чем смешение, которое означало бы безнадежный упадок великой нации”. Смешанные браки, как сильный внутренний страх, пронизывают его письма и рассказы; он настаивает на том, что только “боль и несчастья могут возникнуть в результате смешения черного и белого”.

К его предубеждениям, как и к предубеждениям многих деятелей, достигших статуса культурной иконы, часто относятся с апологией, извинениями, пренебрежением или как к личным недостаткам внутри любого великого человека. Никогда это не было так ясно, как во время дебатов в 2010-ом году вокруг награды "World Fantasy Award", престижной литературной премии за лучшую фантастику, отлитом в карикатурном бюсте образа самого Лавкрафта, по поводу которого обратились с петицией ряд писателей. Премия "Говард", учрежденная в 1975-ом году в родном городе Лавкрафта Провиденсе, штат Род-Айленд, была призвана "дать видимый, потенциально полезный знак признательности писателям, работающим в области фантастической литературы, литературной сферы, слишком часто отличающейся низким финансовым вознаграждением и безразличием". Как и большинство наград, названных в честь художников, она была призвана признать прецедент Лавкрафта в области фантастики.

Но по мере того, как его расизм и ксенофобия становились все более известными и обсуждаемыми, стало очевидно, насколько легкомысленно и вопиюще было награждать чернокожих номинантов лицом человека, который однажды провозгласил, что “негр в основе своей биологически ниже всех белых и даже монгольских рас”. Как сказала писательница Ннеди Окорафор, первый чернокожий человек, когда-либо выигравший премию "WFA" за лучший роман, выразив свой внутренний конфликт: “статуэтка головы этого расиста находится в моем доме. Статуэтка головы этого расистского человека — одна из моих самых больших почестей, как писателя”. Премия была ре-конструирована в 2016-ом году, но не без пинков и криков благочестивых защитников Лавкрафта. Исследователь С.Т. Джоши, внёсший глубокий вклад в изучение странной фантастики, опроверг аргументы выдвинутые в пользу изменения награды, заявив, что:

1). Премия — бюст ГФЛ — лишь "признаёт литературное величие Лавкрафта..., но ничего не говорит о человеке или персонаже".

2). Изменение награды "предполагает, что расизм Лавкрафта являлся настолько отвратительным недостатком характера, что сводит на нет все его литературные достижения”.

Первый комментарий Джоши особенно странен, учитывая, что награда — это слепок реального человека, а не литературная отсылка. Если цель состоит в том, чтобы подчеркнуть гениальность автора, то почему бы не сделать статуэтку отражающую его вселенную, а не буквальное лицо самого человека? В конце-концов, Лавкрафт был создателем космической инфлюэнции, изобилующей пейзажами со странными ландшафтами, непостижимыми монстрами и чужеродной инопланетной архитектурой. Нет никакой проблемы в поисках лавкрафтовских образов, чтобы отдать дань уважения его наследию и прецеденту в области странной фантастики.

Но второй пункт Джоши более показателен, поскольку он противопоставляет расизм Лавкрафта его литературе. Он пытается спасти последнее, отделяя его от первого. Но необходимость "спасать" человека, которого Стивен Кинг назвал "темным принцем барокко и ужасных историй", сама по себе вызывает сомнения. Его наследие уже прочно укоренилось. Его космология простирается от поп-культуры до узких нишевых уголков схоластики. Жалобы на потенциально запятнанную репутацию больше связаны с укреплением иллюзии Лавкрафта, как священной фигуры. Более того, отделить его расизм от его литературных творений было бы пирровой победой; в результате получается отбеленный портрет глубокомысленного писателя. И с точки зрения критики, теряется всякая осмысленная попытка разобраться в связи между расизмом Лавкрафта и космическим анти-гуманизмом, определявшими его страх.

В 1927-ом году, часто цитируемый взгляд Лавкрафта на космический ужас появился в "бульварном" журнале "Weird Tales": "- Теперь все мои рассказы основаны на фундаментальной предпосылке, что общие человеческие законы, интересы и эмоции вцелом не имеют никакой ценности или значения в огромном космосе". Нужно "забыть, что такие вещи, как органическая жизнь, добро и зло, любовь и ненависть, и все подобные атрибуты ничтожной и временной расы, называемой человечеством, вообще существуют”. Ключевым значением для всех его историй, является вопрос о внешнем мире, который врывается из неизвестных измерений и нарушает восприятие его персонажем пространства, времени и истории.

Традиционно страшилки рассказывают о чудовищном извращении существующего положения вещей (статус-кво), когда персонажи пытаются разрешить или восстановить его экстраординарными, а иногда и отчаянными средствами. Даже если все пойдет к черту, попытки главного героя, все равно, изображаются как благородные и практичные. Но истории Лавкрафта пошли ещё дальше, осуществив то, что писатель Марк Фишер в “Странном и Жутком” (Repeater) называет "катастрофической интеграцией", где внешнее вторгается во "внутреннее, которое ретроспективно раскрывается, как обманчивая оболочка, пустой конверт, фальшивка", то есть: главный герой сталкивается с неизвестными сущностями, фантастическими пейзажами, сновидениями, иными измерениями и подземными мирами, разрушающими все ранее существовавшие представления о науке, истории и человечестве. Персонажи открывали для себя города, “с архитектурой, неизвестной человеку или человеческому воображению”, содержащие “чудовищные извращения геометрических законов, достигающие самых гротескных крайностей зловещей причудливости”. Монстры Лавкрафта вызывали ещё большее недоумение, чем его города, демонстрируя физиологию, которая бросала вызов всем известным биологическим принципам, "превосходя в гротескности самые хаотичные мечты человека". Вместо возвращения к статус-кво, в выводах Лавкрафта Вселенная предстает невероятно мрачной и недоступной человеческому пониманию. В этих сказках нет героя. Таким образом, есть только два варианта, с которыми сталкиваются его персонажи: сойти с ума или убежать.

Зная примат экзистенциального страха в рассказах Лавкрафта, можно ли тогда отделить его расизм от его творческих результатов (продукции его творчества)? В конце-концов, является ли нигилизм Лавкрафта в конечном счете дальтонизмом: "Все жизни не имеют значения в огромном Космосе вцелом"? Не совсем так. Как утверждает Джед Майер в “Эпохе Лавкрафта": "Смешение ужаса и познания, сопровождающее встречу с нечеловеческим другим, жизненно сформировано расизмом Лавкрафта”. Смесь его маниакального фанатизма и истерического расизма разжигает истории о нигилизме, часто основанные на идеологии господствующей расы. В той же антологии автор Чайна Мьевиль пишет, что "анти-гуманизм, который мы находим в нем столь бодрящим, — это анти-гуманизм, основанный на кровавой расовой ненависти". Это дает еще больше оснований поставить расизм Лавкрафта во главу угла при рассмотрении его творчества.

Одна из примечательных историй Лавкрафта касается обеспокоенного детектива, который встречает "орды бродяг" с "плевками греха..., смешивающие свою злобу с ядом и творящими непристойные ужасы". Они имеют "какой-то дьявольский, загадочный и древний образец", недоступный человеческому пониманию, но все же сохраняют "исключительную подозрительность к порядку, скрывающемуся за их убогим беспорядком". Они кричат ​​"с вавилонским шумом и грязью" в ночной воздух, отвечая соседним "маслянистым волнам, плещущимся у его грязных пирсов". Они живут в "лабиринте гибридного убожества возле древней набережной", в пространстве, "пораженном проказой и злокачественной опухолью со злом, принесенным из древних миров". Можно было бы это простить, если бы Лавкрафт ошибочно принял данное пространство за злую бездну, населенную чудовищами из мифического Некромоникона. Однако, эта виньетка из его рассказа "Кошмар в Ред-Хуке". И это проклятое пространство — не какая-то зловещая гора Великих Древних, а район Бруклина прямо у пристани. А жестокие грубые монстры, проводники глубокого зла — это "сирийцы, испанцы, итальянцы и негры" из Нью-Йорка.

Во всех собраниях его сочинений, именно в этом произведении его расистские взгляды выражены наиболее явно. Относительно простая детективная история "Кошмар в Ред-Хуке" разворачивается в типичной для Лавкрафта манере; более глубокое зло медленно выявляется в сценах смешения иммигрантов, чье соседство раскрывается в заключительном акте и буквально оказывается вратами в ад. Сильные анти-иммиграционные настроения и яркие проявления симпатии к расистской полиции проявляются повсюду, со ссылками на иммигрантов, которые варьируются от “монстров” до “заразных инфекций". Мы видим чернокожих и иммигрантов, несущих хаос в американский закон и порядок, подвергнутых научному исследованию, которое воспринимает их как опасность для господствующей расы.

Эта история была спровоцирована пребыванием Лавкрафта в Бруклине с 1924-го по 1926-ой годы, в период сильной смены демографической ситуации, затронутой Великой миграцией чернокожих с Юга на Средний Запад и Север. В одном из писем Лавкрафт описывает жизнь в Бруклине как "заточение в кошмарном сне", а уезжая, он клялся, что "даже угроза проклятия не сможет заставить меня снова поселиться в этом проклятом месте". Его супруга Соня Грин вспоминала, что "всякий раз, когда он встречал толпы людей — в метро или в полдень на тротуарах Бродвея, кого бы он ни встречал, а это в основном были рабочие из числа нац-меньшинств, — он становился мертвенно-бледным от гнева и ярости".

Поэтому неудивительно, что расистское воображение обладает сверхъестественной способностью придумывать самые диковинные и дьявольские представления о меньшинствах и иммигрантах; существовавшие ранее социальные иерархии и политические силы придают этим историям жизнь и значимость. Пронизанный ужасами рассказ полицейского Даррена Уилсона о смерти 18-летнего чернокожего Майка Брауна, представленный большому судебному жюри 16-го сентября 2014-го года, показывает одну непрерывную линию напряжения черной молодежи, оживленной в расистском воображении, как чудовище, которое должно быть встречено силой. Это придуманная история о ребенке, если его можно назвать ребенком, чье присутствие и поведение были настолько опасны, что единственным выходом была пуля в голову. "- Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь выглядел так, за неимением лучшего слова, безумно", — засвидетельствовал Даррен Уилсон. "- Я могу описать это только так, он становился похож на демона, вот таким злобным он выглядел". По словам Уилсона даже применение огневой мощи не могло остановить Майка Брауна, который будто начал подпитываться дьявольской энергией насилия. Уилсон утверждает, что "в этот момент казалось, что он словно набирает вес, чтобы пробежать сквозь выстрел". Таким образом, в отчаянном порыве, как было заявлено большому суду, была выпущена роковая "серебряная пуля", и "когда она вошла в него, выражение его лица стало пустым, агрессия исчезла (она исчезла, имеется в виду, что я знал, что он остановился) и угроза была устранена".

Еще одна расистская "сказка у костра" от ненадежного рассказчика. Это настолько банальное клише, что должно расцениваться как преступление. Но Даррен Уилсон жив, а Майк Браун мертв. В справедливом мире, называть 18-летнего парня маниакальным демоном, жаждущим пули, находится за пределами человеческого понимания, и было бы не только недостаточным оправданием для любого суда — это было бы квалифицировано как явное лже-свидетельство или чистое безумие. Но главная цель повествования Уилсона, изобилующего описаниями чудовищного монстра, состояла не в том, чтобы изложить какие-либо подлежащие проверке факты. Это было сделано для того, чтобы вызвать у окружающих страх. Для этого его история не должна была быть реальной. Ни одна история о том, как какой-нибудь полицейский убил чернокожего мужчину, ребенка, женщину или трансгендера, не должна быть правдой. Но, как и любой убедительный отрывок из фантастической литературы, она (история) должна, по крайней мере на каком-то уровне, взаимодействовать с мироустройством, отталкиваясь от уже устоявшихся мифов и клише, определяющих, как устроен мир.

К счастью для Уилсона, истории о "негритянском чудовище", "громадном черном звере" и "супер-хищнике" уже давно широко-распространены в супрематических капиталистических мифах о превосходстве белой расы и оказываются полезными для реакционеров в насаждении и воображении политических целей. Рекия Бойд, Тамир Райс, Шериз Фрэнсис, Трейвон Мартин и Джордан Эдвардс — лишь немногие из бесчисленного количества людей, чья кожа, внешность, поведение и даже психическое заболевание вызывали страх, который полностью "правдоподобен" в историях, рассказывающих нам о расе. Правые и либеральные комментарии к "преступлению черных против черных" и "нищете черной культуры" читаются как простая обработка расистских интонаций Лавкрафта о "примитивной полу-обезьянней жестокости дикарей" и их "шокирующих первобытных традициях". Основной посыл черной развращенности и низости остается неизменным в обоих случаях.

Это вовсе не означает, что полицейский Даррен Уилсон — является особым рассказчиком Лавкрафта, однако показывает, как масса вымышленных фантастических образов может, и была жестоко использована против цветных людей. Лавкрафт был писателем, который вдохнул жизнь в реакционные опасения и расистские кошмары меняющихся социальных и глобальных парадигм, включая парадигмы "расовых отношений", войны, революции и классовой борьбы. Он был не только "отцом современного ужаса", но и его Великим Магом. Лавкрафт не вычеркивал себя из своей мифической вселенной и не отделял эту вселенную от реального мира, разворачивающегося перед ним. Он был как активным продуктом своего времени, так и разработчиком конкретных исторических страхов по поводу "упадка Запада". И хотя позднее он преуспел в том, чтобы избавиться от шокирующих ум обыденных и разрушительных концептуальных представлений о рациональности и разуме, отчаянно пытавшихся удержаться в обществе в начале 20-го века, — он не смог противостоять кошмарам, которые кровоточили в его собственной психике.

.

Autor: © 2017 by Wes House.

Copyright © 2020 LITHUB. "Literary Hub".

Created By Grove Atlantic and Electric Literature.

Company "Grove Atlantic", New-Work, US.

Ссылка: https://www.lithub.com

Перевод: © 2020 ZaverLast.

____________________________________

Возможно, верования, вдохновлённые Г.Ф. Лавкрафтом, в конце-концов не так уж удивительны. Литературные работы, вдохновляющие религиозность, кажутся нормой в Западном мире. Несмотря на дальнейшее развитие разнообразных религиозных течений, основанных на таких книгах, как Библия, Коран или Книга Мормона. Даже современные художественные произведения порождают религиозные сообщества и духовность. Из научной фантастики, книга Роберта Хайнлайна «Чужак в Стране Чужой» (1961) создала нео-языческую Церковь Всех Миров и, конечно, на рассказах 1940-ых годов Л. Рона Хаббарда была основана известная Церковь Саентологии. Базирующаяся на популярной кино-медиафраншизе «Звёздные Войны» режиссёра Джорджа Лукаса — Церковь Джедаев, сегодня является четвёртой по величине религиозной организацией в Великобритании! Из произведений фэнтези, трилогия «Властелин Колец» (1955) Дж. Р.Р. Толкиена, роман «Туманы Авалона» (1983) Мэрион Брэдли, роман «Путь Вирда» (1983) Брайана Бейтса, и серия фэнтезийных книг «Плоский Мир» (1983) Терри Пратчетта стали глубокими духовными резервуарами для многих современных языческих объединений. Возможно, мы будем наблюдать, как Лавкрафтианские культы станут такими же популярными, что и другие. Если бы Лавкрафт дожил до сегодняшнего времени, чтобы увидеть распространение религиозных верований, основанных на его фантастических творениях, он вполне мог бы посмеяться над иронией и, пожалуй, сделал бы их действующими элементами одной из своих странных историй.

.

.                                                                                                     ***                                                                                                                                            

Authored by: © 2010 PopMatters Staff.

Independently International Online Magazine of Cultural Criticism and Analysis.

© 2021 PopMatters Media, Inc. Chicago, Illinois, US.

Перевод: © 2021 ZaverLast.

Ссылка: https://www.popmatters.com/

_________________________________________

Иллюстрация ниже: «Образ Священного Ктулху» © Элисса Эрнст.

                                                                                                              *~*~*

Почему Говард Филлипс Лавкрафт, элитарный, эксцентричный, писатель-расист из Новой Англии, автор специализированной литературы о страхе, известном как «космический ужас», продержался и процветает там, где другие, лучшие писатели были забыты?

В конце-концов, Лавкрафт не был наилучшим представителем своей эпохи ни в одном из жанров, в которых он работал. Писатель Кларк Эштон Смит был более лучшим стилистом, а Алджернон Блэквуд лучше создавал хоррор. Автор Олаф Стейплдон сочинял лучшую научную фантастику. Тем не менее, именно Лавкрафт был канонизирован отдельным изданием Библиотеки Америки, предоставившей исходный материал для академических научных работ, комиксов и даже игровых шоу, таких как популярная американская теле-игра-викторина «Jeopardy!», и был ассимилирован капиталистической культурой до такой степени, что из персонажей его рассказов создаются плюшевые игрушки.

Никто и никогда не догадался бы о такой судьбе творчества Лавкрафта в момент его смерти в 1937-ом году. Он добился некоторого успеха, опубликовав свои рассказы в бульварных журналах, таких как «Amazing Stories» и «Astounding Science Fiction», но он был беден, болен и неизвестен, когда его забрал рак желудка. Профессор современной литературы Роджер Лакхерст называет Лавкрафта «малоизвестным и неудачливым журнальным автором», последняя работа которого появилась за год до смерти, в 1936-ом, а лучшие работы были написаны за много лет до этого и опубликованы только годы спустя. Всего через восемь лет после его кончины критик Эдмунд Уилсон написал жёсткую критическую статью, назвав Лавкрафта «халтурщиком».

Так почему же Лавкрафт выжил? Почему не Смит, или Блэквуд, или Фриц Лейбер, или многие другие, лучшие писатели своего времени? Что отличает Лавкрафта от Никцина Дьялхиса, если выбирать одно имя среди многих из "конюшни" Weird Tales?

Это один из вопросов, на который пытается ответить Роджер Лакхерст в своем Предисловии к «Классическим Историям Ужаса», лучшему на сегодняшний день критическому изданию главных произведений Лавкрафта. Можно было бы возразить, что подошло время для краткого, однотомного критического издания, однако в том же вышедшем ранее в 2005-ом году под редакцией писателя Питера Штрауба, в престижной академической книжной серии «Библиотека Америки», издании «Г.Ф. Лавкрафт: Рассказы» ("H.P. Lovecraft: Tales"; LOA №155, serie "Library of America") воспроизводится только ряд небольших коротких историй Лавкрафта, как дополнение к его широкоизвестным классическим произведениям. Решение Лакхерста ограничиться произведениями, написанными Лавкрафтом с 1925-го по 1931-ый год, после его отъезда из Нью-Йорка, является разумным, поскольку в это издание были включены только самые лучшие истории автора: «Ужас в Ред-Хуке», «Зов Ктулху». «Цвет из космоса», «Данвичский кошмар», «Шепчущий во тьме», «В хребтах безумия», «Сны в ведьминском доме», «Тень над Иннсмутом» и «Тень вне времени». Лакхерст так же обдуманно включает рассказ «Ужас в Ред-Хуке», написанный в 1925-ом году, потому что это основополагающее произведение для Лавкрафта, беллетризация Лавкрафтовской «Первичной Сцены» его знакомства с иммигрантами среди кишащих масс Нью-Йорка. В качестве однотомного критического введения в творчество писателя издание «Классических Историй Ужаса» превосходно, а пояснительные примечания профессора Лакхерста, охватывающие многочисленные аллюзии и литературные изобретения Лавкрафта, являются исчерпывающими и информативными.

Но, конечно, первое, к чему обращаются в критическом издании такого нередко комментируемого автора, как Лавкрафт, — это Введение. Именно здесь профессор Лакхерст действительно блистает, за несколькими важными исключениями. Биография Лавкрафта от Лакхерста обширна и сочувственна; его освещение посмертной карьеры Лавкрафта основательно, хотя и достаточно кратко; его объяснение философии Лавкрафта проницательно; и, что немаловажно с точки зрения критики, Лакхерст освещает сложную проблему расизма Лавкрафта с изумительным балансом, эрудицией и лаконичностью. По мнению Лакхерста, расизм Лавкрафта «типичен для своего времени, но доведён до патологической интенсивности восприятием Лавкрафтом себя как последнего отпрыска цивилизации Новой Англии». Лакхерст не преуменьшает расизм Лавкрафта и не преувеличивает его по сравнению с современниками автора — для выразительности используя анекдот о расизме британского писателя Генри Джеймса.

Лучше всего Лакхерст анализирует то, что он называет «заряженным вопросом» стилистики Лавкрафта. Объяснение Лакхерстом намеренного злоупотребления писателя языком (“прилагательные перемещаются стаями, сопровождаемые курсивом и восклицательными знаками, которые скорее говорят, чем показывают”) основывается на проницательном наблюдении того, что Лавкрафт использует катахрезу* (“преднамеренное неправильное использование языка, например, смешанные метафоры”). Профессор Лакхерст объясняет, что Лавкрафт на самом деле был точен в своем использовании лексики (словарного запаса) — что «сила Странного выползает из этих предложений из-за неуклюжего стиля. Эти повторы создают магический заклинательный ритм, связывая литературную форму в стиле барокко с философским содержанием. С концептуальной точки зрения, раскрытие мира требует разрушения языка и условностей реализма».

/*Примечание: Катахре́за или катахрезис (от др.греч. — «злоупотребление») — стилистическая фигура (троп), выражение или стилистическая ошибка, неправильное или необычное употребление сочетаний слов с несовместимыми буквальными лексическими значениями. В катахрезе имеет место соединение слов в переносном смысле вопреки несовместимости их буквальных значений, так что в буквальном смысле имеет место логическая несогласованность, сочетание противоречивых (логически несовместимых) понятий. Причиной противоречия является необычное соединение слов в переносном значении либо одновременное употребление слова в прямом и переносном значении. Катахреза, как правило, создаётся преднамеренно в расчёте на экспрессивный эффект и нередко используется писателями в художественной литературе. (Wiki)./

Однако, эссе Лакхерста не лишено проблем. Лакхерст не затрагивает вопрос о привлекательности Лавкрафта для критиков, и для публики. Он тратит совсем немного времени на то, чтобы доказать, что Лавкрафт действительно достоин академического издания. И что ещё более проблематично, Лакхерст уводит Лавкрафта от традиций научной фантастики и хоррора, а также из его pulp-контекста, и вместо этого рассматривает творчество автора как часть «Странного».

Лакхерст задаётся вопросом о том, что же так притягивает читателей в творчестве Лавкрафта, но не отвечает на него. Некоторые из причин очевидны: интеллект, воображение и качество лучших рассказов Лавкрафта; их новизна — ничего подобного до них написано не было, и они всё ещё остаются непохожими и по сей день, спустя десятилетия; и волнующее чувство игры писательского ума. Другие причины менее очевидны: извращённая привлекательность космического нигилизма Лавкрафта; его способность передавать и вызывать отвращение, страх и другие катарсические негативные эмоции, а также то, как вселенная Лавкрафта может быть адаптирована и использована другими писателями, читателями или геймерами, всерьёз или для игры.

Точно так же, возможно Лакхерст предполагает, что величие Лавкрафта уже стало данностью, и что нет необходимости опровергать грубое обвинение критика Эдмунда Уилсона. Но даже беглый взгляд на критику Лавкрафта обнаруживает множество отрицаний его положительных качеств или утверждений о том, что он всего лишь «хороший плохой автор» — и действительно, Лакхерст цитирует некоторые из этих отрицаний уже в первом предложении своего Введения. Эссе Лакхерста только выиграло бы от исследования некоторых аспектов творчества Лавкрафта, привлекающих серьёзных сторонников, например: включение в свою научную фантастику последних достижений современной науки; талант создавать ощущение присутствия и места — его смело можно назвать региональным писателем, но писателем, чей регион, Новая Англия, приходит в упадок, отстаёт и становится уязвим для прикосновения будущего или внешнего мира; его мрачный Гностицизм в изображении знаний, негативно трансформирующих разум познающего; и его изображение изменчивых законов реальности как условных, а не абсолютных.

Вопрос о том, почему после своей смерти Лавкрафт приобрёл популярность, а Кларк Эштон Смит или Алджернон Блэквуд — нет, несколько сложнее. Лавкрафт избежал участи подавляющего большинства писателей — безвестности, в большей или меньшей степени благодаря нескольким вне-литературным событиям. Лакхерст только вскользь упоминает о многочисленных письмах Лавкрафта, но они сыграли решающее значение в становлении Лавкрафта как литературного деятеля для его современников. Лавкрафт был выдающимся корреспондентом, написавшим за свою жизнь около ста тысяч писем поклонникам и коллегам-писателям, особенно тем, кто работал в журнале «Weird Tales». За десятилетия до появления социальных интернет-сетей Лавкрафт использовал написание писем, чтобы создать своё присутствие в сознании поклонников и писателей, и сформировать социальный капитал, окупившийся после его смерти.

Кроме того, Лавкрафт был первым автором, создавшим вымышленную вселенную с открытым исходным кодом. Пересечение, встреча двух или более персонажей из разных текстов, почти так же старо, как и человеческая культура, начиная с греков, если не с шумеров. Идея вымышленной вселенной, открытой для любого творца, желающего принять в ней участие, значительно новее. Французские авторы, такие как Жюль Верн и Оноре де Бальзак, создали идею единой вселенной, связанной через множество текстов, а вслед за ними в десятицентовых романах и сборниках рассказов конца девятнадцатого и начала двадцатого веков появилась идея постоянно действующих вымышленных вселенных, но эти вселенные ограничивались в основном журналами, публикуемыми издателями оригинальных рассказов. Именно Лавкрафт впервые создал вымышленную вселенную, в которой мог принять участие любой желающий. Как при его жизни, так и сразу после него другие авторы использовали идеи и творения Лавкрафта в своих рассказах и романах. Щедрость Лавкрафта по отношению к собственным творениям в конечном итоге обеспечила им долговечность, которой не было у других, более успешных авторских идей и персонажей.

Вместо того, чтобы отнести Лавкрафта к категории «ужасов» или «научной фантастики», Лакхерст помещает его творчество в категорию «Странного». Как описывает Лакхерст, странное — это группа «тревожных историй — иногда сверхъестественных, иногда нет... Странное и необъяснимое касается пограничных вещей, промежуточных состояний, проступков, всегда находящихся на грани потустороннего, на грани превращения во что-то другое», — это набор художественной литературы, который начиная с 1880-х годов стал отдельным самостоятельным под-жанром, включающим в себя авторов от Сэмюэла Кольриджа до Чайны Мьевиля. Преимущество включения Лавкрафта в эту традицию заключается в том, что Лавкрафт становится основателем и создателем данного под-жанра, как благодаря своим художественным произведениям, так и благодаря своему эссе "Сверхъестественный Ужас в Литературе", сформировавшему канон необъяснимого. Этот аргумент превращает Лавкрафта в фигуру исключительной важности в академически респектабельном и уважаемом жанре, а не только исключительно в жанре ужасов или научной фантастики, обитающими в академическом «гетто».

Но такое расположение Лавкрафта, мягко говоря, необычно. Критики, как правило, чаще относят его либо к научной фантастике, либо к жанру ужасов, либо к обоим жанрам. Нет никаких причин, по которым его творчество не может быть частью обоих жанров, и если уж на то пошло, то включая и жанр «Странного», а не «или-или», как представляет нам Лакхерст. Описание художественной литературы Лавкрафта только как части жанров ужаса и научной фантастики делает его менее уникальным, и скорее более значительным, однако не единственным автором, являющимся лишь частью традиции, а не её основоположником.

Ход мыслей Лакхерста спорен. Лавкрафт действительно использовал термин «странное», для описания собственных произведений, но чаще всего он использовал такие фразы, как «литература космического ужаса» и «литература страха», фразы, которые указывают на то, что Лавкрафт позиционировал себя в жанре ужасов. И многое из основных тропов и концепций произведений Лавкрафта является чистой научной фантастикой. Невольно задаёшься вопросом: а что можно получить, кроме академической респектабельности, убрав Лавкрафта из жанров ужаса и научной фантастики и поместив его в «странное»?

Кроме того, Лакхерст приписывает Лавкрафту неоправданную заслугу создателя космического ужаса. Эта концепция не была для него оригинальной. Её элементы можно увидеть в более экстремальной готике 1810-х — 1820-х годов, в 1830-х в «Одной из ночей Клеопатры» французского поэта Теофиля Готье и в «Космораме» русского писателя эпохи романтизма Владимира Одоевского, а в 1840-х в «Занони» Лорда Бульвер-Литтона и «Вампире Варни» Джеймса Малкольма Раймера. К 1890-ым годам Артур Мейчен и Роберт Чемберс писали рассказы о космическом ужасе, хотя их онтологические основы значительно отличались от того, что написал бы Лавкрафт. Как показывает известное эссе писателя «Сверхъестественный Ужас в Литературе», Лавкрафт хорошо знал и восхищался этими рассказами и авторами, и считал себя работающим в их традиции.

Лавкрафт не создавал космический ужас. Он воссоздал его. Лавкрафт де-сакрализовал космический ужас, переосмыслив через призму современной научной теории и устранив из него викторианские моральные предубеждения. То, что в итоге сотворил Лавкрафт, специфически было идеей именно двадцатого века: вселенная как пустая, материалистическая, в которой нет духовного смысла ни в каких действиях и в которой человеческое существование не имеет никакого значения. Эта идея оказала огромное влияние на создателей фантастической литературы и является неизгладимым и прочным наследием Лавкрафта.

Если сосредоточиться на Мифах Ктулху, а не на собственной материалистической философии Лавкрафта и его привязанности к космическому ужасу, то можно упустить из виду усталость Лавкрафта от Мифов в конце своей жизни, и его очевидное желание написать что-то новое, то, что не потребовало бы трудоёмкой привязки к Мифам, но было бы чисто научно-фантастическим и космическим ужасом. Но в этом случае Лавкрафта постигла вполне соответствующая Лавкрафтианская судьба. Типичный лавкрафтианский персонаж разрушается из-за слишком больших познаний реального мира. Что касается Лавкрафта, то чем больше он сталкивался с реальностями издательской деятельности — то, что Лакхерст называет «ударами, которые Лавкрафт получал от редакторов и давления рыночной конъюктуры», — тем больше он впадал в отчаяние и тем меньше создавал как автор — всего два рассказа за последние шесть лет жизни. И в этом отношении жизнь Лавкрафта — самая Лавкрафтианская из всех.

                                                                                                                                            **~**~**

Author: © 2013 Jess Nevins.

Online News Magazine "SALON" ® US.

Copyright © 2021 Salon.com, LLC.

Перевод: © 2021 ZaverLast.

Ccылки: https://www.salon.com

https://lareviewofbooks.org

_________________________

Автор: Кеннет Грант (Kenneth Grant, 1924 — 2011) — изучал магию у Алистера Кроули, некоторое время являлся его личным секретарём и был посвящён в оккультное общество Кроули. После смерти Кроули в 1947-ом году он возглавил Британское отделение Ордена Восточных Тамплиеров или Орден Храма Востока ("Ordo Templi Orientis", O.T.O.), позднее организовал собственный телемический Тифонианский Орден. Будучи со-редактором книги "Исповедь Кроули: Автохагиография" (1969), вместе с его душеприказчиком и биографом Джоном Саймондсом, он подготовил всеобъемлющий отчёт о системе магии Кроули. Кеннет Грант также был пожизненным почитателем художественной литературы Лавкрафта, и многие из более поздних оккультных текстов Гранта имеют отчётливый лавкрафтовский привкус; в этих материалах он часто ссылается на Говарда Лавкрафта и Артура Мейчена, как на бессознательных реципиентов (получателей) реальных оккультных эманаций (истечений) и сверхъестественных присутствий. Вера Кеннета Гранта в то, что данные авторы направляли эти флюиды в собственную художественную литературу, занимает центральное место в ниже-приведённой статье, верование, которое при жизни сам Лавкрафт отверг бы, хотя несколько его произведений (и не в последнюю очередь рассказ "Зов Ктулху", 1926) касаются именно этого процесса. В своей публикации Грант также связывает Лавкрафта ещё с одним автором, чьи эзотерические работы он отстаивал на протяжении своей жизни, с другим не менее известным сподвижником Кроули, английским художником-графиком и оккультистом, разработчиком концепций автоматического письма и сигил — Остином Османом Спейром (1886 — 1956).

                                                                                                        *~*~*~*

Злонамеренные силы таятся в ожидании спроецировать себя в спящие умы людей: эта ужасающая идея является повторяющейся темой в рассказах писателя Говарда Лавкрафта, утверждавшего, что они (злые силы) приходили к нему в ночных кошмарах. Но были ли это просто "плохие" сны, или же он действительно получал сообщения из неизвестного источника?

Говард Филлипс Лавкрафт скончался в 1937-ом году, но мифологический цикл, который он запустил в своих непревзойденных историях о космическом ужасе, сегодня вызывает вопросы, было ли это просто выдумкой, порождённой одержимым умом в сознании безвестного писателя из Новой Англии, или же он на самом деле вещал нам о чрезвычайно зловещем виде тайного мистического вторжения.

Согласно общеизвестной оккультной традиции, когда Атлантида была затоплена, погибли не все. Некоторые нашли убежище в других мирах, в иных измерениях; другие "спали" завещанным и искусственным сном в течение неисчислимых эонов времени. Они пробудились; теперь они скрываются в неведомых пространственных безднах космоса, поскольку физический механизм человеческого сознания не в состоянии уловить их бесконечно тонкие вибрации. Они затаились, ожидая возвращения, чтобы править всей Землей, как это было их целью до катастрофы, уничтожившей их порочную и разложившуюся цивилизацию.

Эта традиция была главной темой в творчестве Лавкрафта. До недавнего времени люди читали его рассказы и содрогались (если были в достаточной степени искренни и чувственно восприимчивы, чтобы признать их поразительное и необъяснимое воздействие), даже на мгновенье не предполагая, что подобное может произойти.

Немногие знают, что большинство своих историй Лавкрафт видел во сне. И иногда он полагал, что эти сновидения, а точнее кошмары, были вызваны его проступками в прежних отдалённых инкарнациях, когда, возможно, он стремился обрести магические силы. Эти сны были воспоминаниями о прошлом и пророчествами о будущем, ибо он сказал, что "кошмары — это наказание душе за грехи, совершённые в предыдущих воплощениях — возможно, миллионы лет назад!".

В своей жизни Говарда Филлипса Лавкрафта он снова и снова пытался заставить себя прямо и честно взглянуть в лицо испытанию, через которое, как он считал, ему придётся пройти, чтобы окончательно разрешить свои духовные проблемы. Этот вопрос, возможно, более чётко и остро выносится на поверхность в его стихах, нежели в рассказах. Он находился на пороге важнейшего открытия поразительной тайны своей внутренней жизни, и его постоянно отталкивал повторяющийся страх, абсолютный душераздирающий ужас, который он накапливал в своих работах и который, до сих пор так успешно передаёт — в аккуратных дозах — своим читателям.

Одним из самых ярких творений Лавкрафта является древняя книга чудовищных заклинаний, составленная для облегчения общения с существами из незримых миров. Он приписывает ее авторство Абдул Альхазреду, безумному арабу, процветавшему в Дамаске около 700-го года нашей эры. Предполагается, что в ходе своего загадочного пути этот гримуар был переведён Елизаветинским учёным-мистиком, доктором Джоном Ди, на греческий язык под названием "Некрономикон". Он содержит в себе Ключи или Призывы, открывающие запретные космические пространства сновидений, населённые древнейшими силами, некогда наводнявшими Землю. Ключи написаны на диком, неземном языке, напоминающем Призывы Чаноха, или Еноха, которые доктор Джон Ди действительно получил через контакт с внеземными сущностями во время своей работы с сэром Эдвардом Келли, которым, как утверждал Алистер Кроули, Ди являлся в прошлой жизни. Возможно, что "зловещий и мерзкий Некрономикон" был предложенным Ключом или Ключами Еноха, обнаруженными доктором Ди и магом Келли, а позже использованным Алистером Кроули для получения доступа к неизвестным измерениям.

Ужасающие Видения.

Хотя Лавкрафт, по всей видимости, не был знаком с работами Кроули, очевидно, что оба они находились в контакте с источником силы, "пред-человеческим разумом", способным внушать очень реальные опасения и мрачные предчуствия в умы тех, кто либо в силу прошлой принадлежности или сегодняшней предрасположенности, находится на одной волне. Независимо от того, называется ли этот Разум — Альхазред или Айвасс (обои имена посредников, как ни странно, вызывают арабские ассоциации), мы несомненно имеем дело с энергией, стремящейся проникнуть в нынешний жизненный цикл нашей планеты. Лавкрафт подошёл к самой сути вопроса так, как это возможно только для художника, обладавшего чрезвычайной чувствительностью к оккультным силам, хотя сознательная часть его личности решительно протестовала против веры в их обоснованную достоверность. Он протестовал напрасно, ибо в каждой строке его произведений проглядывает пронизанный страхом фантом грандиозных и древнейших воспоминаний, преследовавших его.

На случай, если кто-то подумает, что его кошмарные видения были вызваны наркотиками, Лавкрафт категорически заявлял: "как правило, я избегаю употреблять наркотики для стимулирования литературного творчества", а также написал в отношении Томаса Де Квинси, автора биографического романа "Признания английского ценителя Опиума" (Confessions of an English Opium-Eater, 1821): "Я никогда не принимал опиум, а если бы я не смог победить его в своих сновидениях старше трёх-четырёхлетнего возраста. Я — отъявленный лжец! Космос, загадочные города, причудливые пейзажи, неведомые монстры, отвратительные церемонии, Восточное и Египетское великолепие, неподдающиеся объяснению тайны жизни, смерти и адские мучения были для меня привычным ежедневным — или, скорее ночным — делом, задолго до того как мне исполнилось шесть лет. Сегодня всё то же самое, за исключением несколько возросшей объективности".

Любой, кто знаком с письмами Лавкрафта (многие сотни которых были опубликованы Августом Дерлетом из Саук-Сити, штат Висконсин), оценит эти заявления, поскольку они показывают, что он был чрезвычайно аскетичным и скромным писателем, абсолютной противоположностью Кроули, чьи личные экстравагантности хорошо известны.

Очевидно, что и Лавкрафт, и Кроули, оба регистрировали сообщения из неизвестного источника. Такой же чувствительный, восприимчивый и, по-своему, столь же аскетичный, художник-оккультист Остин Осман Спейр, также чувствовал эти силы, скрывающиеся за работами Лавкрафта. Автор данной статьи однажды дал Спейру порочесть томик произведений Лавкрафта. Это вдохновило его на то, чтобы проиллюстрировать ужас этих грандиозных потусторонних присутствий. Он ощущал, как они давят на его разум, парализуя практически каждое движение.

Неизбежно, что такой человек как Лавкрафт, имевший глубокие контакты с элементальными сущностями, должен был в то или иное время поклоняться языческим богам, что он и делал: "Я в буквальном смысле строил алтари божествам — Пану, Аполлону, Диане и Афине, и в сумерках наблюдал за дриадами и сатирами, в лесах и полях. Однажды я уверенно считал, что видел некоторых из этих лесных существ, танцующих под осенними дубами; это своего рода "религиозный опыт", по-своему столь же истинный, как и субъективный религиозный экстаз любого Христианина. Я видел копытного Пана и сестёр гесперийского Фаэтуса".

В Лавкрафтовском случае эти языческие боги были завуалированы пеленой или масками, скрывающими их настоящие сущности, подобные тем, которых призывал автор "Некрономикона" безумный араб Альхазред. Художник Остин Осман Спейр назвал их вторгающимися в наше сознание "навязчивыми фамильярами".

Вторжение Тёмных Сил.

Лавкрафт, Кроули и Спейр были последовательными наблюдателями миров, находящихся за пределами стандартного человеческого восприятия. Лавкрафт описывает их обитателей как существующих "не в известных нам пространствах, а между ними. Они бродят безмятежные и первозданные, не имеющие измерений, и для нас незримые".

Именно Лавкрафт был "автором-призраком" для иллюзиониста Гарри Гудини, когда он опубликовал рассказ "Заключённый с фараонами", впервые появившийся в фантастическом журнале "Weird Tales" в мае 1924-го года; и даже эта история, хотя и была заказной работой, раскрывает глубокое понимание Лавкрафтом тёмных тайн древней магии.

На Лавкрафта оказали большое влияние Лорд Дансени (1878 — 1957) и Алджернон Блэквуд (1869 — 1951), но его настоящим вдохновителем и гуру был Артур Мейчен (1863 — 1947), валлийский писатель макабрических рассказов, исполнивший для Лавкрафта такую же роль, какую Эдгар Аллан По сыграл для Шарля Бодлера. Мейчен разжёг воображение Лавкрафта своими произведениями о диковинных существах Подземного мира, фигурирующих в древних преданиях как гномы. "До появления Друидов, — писал Лавкрафт, — Западная Европа, несомненно, была населена приземистой монголоидной расой". Эта была излюбленная тема Артура Мейчена, и она появляется во многих его замечательных историях, таких как "Сияющая пирамида" (1895), "Белые люди" (1904) и "Подмена" (1936). Лавкрафт наполнил эту концепцию еще более зловещей идеей о том, что эти низкорослые существа — посвящённые жуткой веры — получили свои знания от существ не с Земли, а от сущностей, изгнанных множество столетий назад и теперь скрывающихся на периферии человеческого сознания во внешнем Хаосе, ожидая — постоянно ожидая, — чтобы вновь получить доступ к волне жизни человеческой эволюции.

Лавкрафт пишет о вселенских связях между чудовищными монстрами, рождёнными магическими заклинаниями в самые древние времена: они породили расы ведьм и колдунов, позднее заселивших планету и навлёкших на себя анафемы и запреты, с тех пор характеризующие историю колдовства.

Причудливые гротескные мутации, порождённые в пустующем пространстве за пределами известной вселенной, обладают особой магией, превосходящей любую известную на Земле, своей способностью проецировать себя в спящее сознание людей. Они приходят как "цвет из космоса" или как "тень вне времени", овладевая человеческим разумом с помощью безумных фантазий, лишающих людей рассудка, делая их свободными транспортными средствами передвижения, пригодными для вторжения Тёмных сил.

Лавкрафтовский Культ Ктулху и ненавистного Йог-Сотота, являющегося одновременно Ключом и Хранителем Врат, через которые Великие Древние изливают свою зловещую энергию, перекликается со многими образами, что также можно найти в сообщениях, полученных из непознанных измерений Алистером Кроули.

Через подобные сновидения, такие как у Лавкрафта, устанавливается контакт с древнейшими источниками мудрости, запретными для обычного человека. Возможно, его преждевременная смерть в возрасте 47-ми лет была вызвана непрекращающимся страхом перед тем, что может произойти с человечеством, если будут открыты определённые Врата. Он знал тайные Призывы, а также сознавал, что однажды они будут использованы снова.

.

Author: © 1971 Kenneth Grant.

Copyright © 1971 Magazine "Man, Myth and Magic" (No.84).

Copyright ℗ 2021 {feuilleton} A journal by artist and designer John Coulthart.

Перевод: © 2021 ZaverLast.

Ссылка: http://www.johncoulthart.com/feuilleton/

_________________________________________

Ниже: один из художественных набросков художника Остина Османа Спейра под названием "Формула сигил Зос-Вель-Танатоса" (Formula Of Zos Vel Thanatos), 1944 год. Танатос — древнегреческий крылатый демон смерти и хранитель Внешних Врат, приносящий сон забвения. В нижней части рисунка изображён — Кеннет Грант, выше справа — Остин Осман Спейр. Под рисунком автографы Гранта и Спейра.