...или Немного о борьбе с библиотеками.

По книге А.И. Рейтблата "Как Пушкин вышел в гении" (НЛО, 2001, с. 40-41).

А.Н.Оленин, директор Императорской публичной библиотеки, заметил, что петербургские купцы зачастили в подведомственное заведение и разобрался в причинах этого: оказалось, гостинодворцы приходят читать свежие газеты. Оленин возмутился и велел — "новые ведомости, которые можно везде и дешево доставать", на руки в библиотеке не выдавать! Затем господин директор решил, что библиотека должна еще и воспитывать хороший вкус и распорядился: "площадных повестей, гадательных книг, романов, журналов и других тому подобных (...) сочинений без особого разрешения начальства (...) никому не выдавать, ибо охотники сего рода чтения могут подобными книгами заниматься в частных читальных библиотеках". В результате посещаемость библиотеки упала примерно впятеро.

В 1831 году министр внутренних дел А.А. Закревский направил гражданским губернаторам циркуляр, рекомендующий создавать публичные библиотеки. "Комплектование, — комментирует Рейтблат, — предполагалось осуществлять за счет безвозмездной присылки правительственных изданий и за счет даров издателей и авторов". На призыв Закревского откликнулись многие издатели и литераторы — Смирдин, Греч, Полевой. А возмутился — Булгарин: "Ныне литература наша бедна, литераторов весьма мало (...) потому что учеными трудами невозможно пропитаться. Истинным патриотам, радеющим о распространении просвещения в отечестве, прежде всего надлежало бы подумать, каким образом доставить литераторам средства иметь жизнь независимую. Это одно возвысит словесность и распространит просвещение в России (...) Но если бедные литераторы должны будут безвозмездно наполнять библиотеки кровными трудами, то кончится тем, что не будет ни читателей, ни библиотек!". Его пример другим наука.

А попытки устроить добровольную подписку на нужды библиотек провалились: в Симбирской губернии, например, пожертвовали всего 24 рубля серебром. Что показательно.

Корней Чуковский — Лидии Чуковской, по поводу ее критической статьи "Во имя главной цели" (1954):

"Статья отличная, но чем она лучше, тем она бесцельнее, бессмысленнее. Ты пришла в публичный дом и чудесно, красноречиво, убедительно доказываешь девкам, как хорошо быть благородными девицами и не продаваться солдатне по полтиннику. Девки только захохочут визгливо — и запустят в тебя кто туфлей, кто рюмкой. А хозяйка публичного дома прикажет спустить тебя с лестницы. И прежде были такие неуместные проповедники, они шли в тюрьмы к бандитам и дарили им молитвенники с бантиками или иконки Варвары-великомученницы — и всегда это были патетически-смешные фигуры; а в салонах про них говорили, что они — "трогательные".

Ты приходишь к растленным писакам и заклинаешь их Чеховым быть благородными. Это "трогательно", потому что безумно".

Из книги Богомила Райнова "Массовая культура" (София, 1974; рус. пер. — М., 1979, с. 329-330):

"Но вернемся к рассматриваемому литературному жанру и к его английским представителям, число которых к началу этого века устрашающе умножилось. Брем Стоукер (1874—1912) с романом "Дракула", Уильям Хэдгсон (1875—1918) с "Домом на границе", Артур Мачейн (1863—1947) со своей многочисленной продукцией, среди которой стоит упомянуть романы "Великий бог Пан", "Трое обманщиков" и "Огненная пирамида", Элджернен Блэквуд (1869—1951) со сборником рассказов "Невероятные приключения", Эдуард Дэнсани (1862—1936) с его "Историями с привидениями, рассказанными антикваром" [и годы жизни, и название книги — М.Р.Джеймса!] и другие — все это сравнительно известные авторы среди множества других.

Вероятно, с точки зрения приверженцев жанра, каждый из вышеупомянутых писателей обладает неповторимыми особенностями. Но на взгляд неспециалиста, вся эта компания выглядит довольно монотонно. Проклятие, лежащее на героях жанра, похоже, лежит и на авторах, и они, как заколдованные, бродят по скучным коридорам неизменного лабиринта шаблонов: это одинокие зловещие дома, населенные призраками; затонувшие или брошенные корабли, тоже полные призраков; проклятые сокровища, охраняемые теми же призраками; эликсиры, при помощи которых человек видит невидимое; отравленные напитки, превращающие тело в гнилой червивый студень; жаждущие крови вампиры с красными глазами и длинными острыми зубами; черные литургии, бесовские оргии, сделки с дьяволом, заклинания колдуний и чародеек, знамения, молнии и духи лесного, морского, горного и любого другого происхождения.

Так что мы позволим себе пройти мимо всего этого репертуара навязчивых ужасов..."

(Меня в свое время впечатлил тот факт, что в СССР опубликовали рассказ Брэдбери "Изгнанники" — о фантастах, чьи книги сожжены в футуристической Америке. "Ненавистные имена Мэкена, Эдгара По, Кэбелла, Дансени, Блэквуда, Льюиса Кэрролла..." — но у нас-то их просто не печатали, кроме двух очевидных! Что не мешало обличать и самих фантастов, и тоталитарное брэдбериевское будущее. Doublethink.)

Мэлор Стуруа: «1984 и „1984”» (Известия. — 1984. — 14 и 15 января).

Джордж Оруэлл, ренегат социализма, превратившийся из попутчика прогресса в лазутчика реакции, замыслил свой роман в жанре социально-политической утопии как карикатуру на наш строй на примере лейбористской Англии, «переродившейся» в «коммунистическую». Но история сыграла — не могла не сыграть — злую шутку и с автором романа, и с его апологетами. Каждый год от 1949-го до 1984-го все явственнее, все убедительнее показывал, что Оруэлл, сам того не желая, сам того не ведая (впрочем, последнее можно и оспорить), нарисовал не карикатуру на социализм и коммунизм, а вполне реалистическую картину современного капитализма-империализма. То, в чем упражнялась изощренная фантазия Оруэлла, стало явью западного мира, и в первую очередь Соединенных Штатов Америки — подлинного, а не вымышленного «центра зла» наших дней.

...С некоторых пор у Оруэлла появился весьма напористый подражатель-соперник. В духе его «Новоречи» он изобрел свою собственную и окрестил ее «Адой». Группа ученых Института математических наук Каранта при Ньюйоркском университете создала «Аду», а Пентагон взял ее на вооружение в качестве единого стандартного компьютерного языка.

«Язык мой — враг мой»... Язык Пентагона — враг мира. Язык «Ады» — голос термоядерного ада. Шекспировский Калибан говорил, что итальянские аристократы научили его языку, на котором он мог проклинать их. В языке «Ады» слышится проклятие роду людскому. Но, подобно тому, как Оруэлл с его «Новоречью» не смог предсказать будущее человечества, Пентагон с его «Адой» не сможет перечеркнуть его.

Репортаж о первом Worldcon'е (Нью-Йорк, 1939).

Sold at U. S. newsstands are about a dozen pulp magazines with such titles as Amazing Stories, Astounding Stones, Startling Stories, Strange Stories, Fantastic Adventures, Thrilling Wonder Stones, Unknown, Marvel Science Stories, Weird Tales. In the pulp trade they are known as "pseudo-scientifics" or "scientifiction." This week in Manhattan this amazing group of publications produced an amazing show: a convention of their fans.