Роман мощный! В ментальном плане он для меня далекое прошлое (период увлечения эзотерикой сгинул навсегда), но от этого не стал менее интересным. Жаль, конечно, что не прочитал этот роман в «нулевые», может, раньше протрезвел бы и прилепился к столь уютному и доброму агностицизму. Но какой смысл горевать попусту?

Поначалу книга показалась жуткой смесью Пелевина и Мамлеева, но когда Елизаров перешел от описательной части к сущностной, стало понятно, что это наоборот мощное идеологическое оружие против мамлеевской шизоидной некрофилии и пелевинского псевдобуддистского цинизма. Автор — атеист, борющийся с мракобесием, охватившем Родину, и ему не страшно входить на бой с открытым забралом, в которое многие псевдодуховные либерасты не замедлили плюнуть.

Второе. Елизаров, в отличие от тех же Пелевина с Сорокиным, настоящий художник-гуманист, который не боится подлинных чувств, имеет гражданскую позицию и не боится быть голосом немого большинства «простых людей». У него есть нравственные идеалы, он видит здоровые силы в общества и, в общем, скорее гуманист, чем скептик. А потому его книга и не является чернухой, а просто — это очень грстный и жестокий роман. Но события, происходившие на пространстве рухнувшей империи в 1990-е и не предполагают какого-то особого веселья. Главное — автор верит в людей, в их гуманность и духовную стойкость, а также в победу сил добра над силами разума мира сего. И я эту его веру вполне разделяю.

Есть, правда, у романа и огромный минус. Да, русская советская интеллигенция во многом виновна в развале сильного и социально ориентированного государства. Но она ни в коем случае никогда не руководила и не направляла процесс деградации и разложения социалистического социума. Советская интеллигенция послужила слепым и неразумным орудием сил реакции. Московский стебок, базлающий на кухне о Софье Власьевне, — это марионетка, а не хитроумный и жестокий кукловод. Обвинять Бориса Пастернака в развале Союза и ваучерной прихватизации с соответствующим идеологическим якобы духовным прикрытием по меньшей мере нелепо. Так один из испанских королей обвинял Сервантеса и Лопе де Вегу в упадке и разрушении Испанской империи, а не свою бездарную политику, приведшую к бойне Тридцатилетней войны. Тут мощный удар Елизарова бьет мимо цели, что не может не огорчать.

Впрочем, несмотря на огрехи, книга эта важная и нужная. Это талантливый и убедительный контрдовод против чрезмерного увлечения различными духовными практиками. Роман может помочь протрезветь людям, впавшим в религиозный экстаз неофитов. Двадцатилетним вообще бы советовал копировать файл с книгой в папку «маст рид».

Дико смешной рассказ о русском пролетарском воспитании и русской матерщине. Рекомендую всем ревнителям отечественной словесности, дабы убедились, что и на обсценной лексике можно построить замечательное и глубокое художественное произведение.

Потрясный рассказ! Я сам был школьником в 1980-х и потому могу с уверенностью сказать, что атмосфера позднесоветской школы Елизаровым передана очень точно и правдиво. Я как будто на машине времени прокатился в собственное детство. Постоянные страх и тоска и непонимание того, что творится вокруг. И мифологизированное сознание ребенка. Ужас как верно!

С другой стороны, хочу встать и на защиту нелюдей. Сам стал таким в 13 лет, когда перешел в городскую гимназию, только что основанную. У нас, нелюдей, тоже, знаете, жизнь не сахар была) Спасались, как могли, в том числе и контрпропагандой, как в этом рассказе.

П,С, И про красную пленку у нас тоже пацаны друг дружке рассказывали. Заветная мечта советского школьника предпубертатного возраста)

И вот таких кретинов, как подобный «персонаж», гоняли наши фанаты по всему Марселю (или где там чемпионат проходил?), а ББС их защищало. К счастью, Уэлш не парень из телека, а все про правду пишет, да еще и дает шанс ублюдку самому выговориться. Он великий писатель, голос тех, кто не имеет права на существование, но тем не менее коптит небо и здравствует.

До этого читал только Крысиного короля у Мьевиля. А теперь ЭТО. Король понравился смесью барочного стиля и трешевого содержания. Здесь барокко уходит целиком из стиля в мироконструирование. Такой огород нагородить ради обыкновенного полицейского расследования! Да за одно это роман пары премий заслуживает. Плюс он наполнен интересными и умными мыслями о политике, социологии, культурологии. И все это изящно упаковано в хорошо сконструированный нуар. Мьевиль — мастер, и мои ему аплодисменты!

Я читал роман, не в силах отделаться от текущей политической конъюнктуры. Способность современного европейца не-видеть очевидного просто поражает. Он приветствует мигрантов, способных вмиг уничтожить его уютный мирок (финал романа), пресмыкается перед Мистером Долларом, продает собственную историю всяческим канадским грантожорам ради призрака политического статуса. И Мьевиль как честный писатель вскрывает все эти язвы современного европейского общества, за что ему отдельный респект.

Принято ругать перевод Яропольского. Да, он сырой, но не ужас-ужас. Читайте смело, удовольствие роман доставляет отменное, даже поверх перевода. А все огрехи можно было бы исправить при редактуре. Но ее не было. Жаль, что Монополисту плевать на качество выпускаемой им продукции.

Это второй роман трилогии, и все недостатки этого жанра присущи и ему. Книга начинается с полуслова и полусловом заканчивается. Описывает путешествие без начала и конца, а значит хромает композиционно. Видно, что автор торопился и не слишком четко осознал, о каких событиях надо рассказать, а какие подробно описать. Поэтому и получилось, что описание поля битвы при Алезии намного ярче, чем выдуманная Кейном битва при Гидаспе. Неинтересная встреча Ромула и Тарквиния с пиратами расписана подробно, а вот интересна жизнь среди пиратов бегло пересказана.

Мало внимания уделено психологии и характерам героев. В историческом боевике оно может быть и не так нужно, но в первом же романе Кейну удавалось сохранить баланс между внутренним и внешним содержанием. А тут и главгерои получились картонные и окружающие их исторические деятели просто носители бэйджиков с громкими именами. Если уж ты взялся за фигуру Цезаря, так и распиши его во всех красках. А старых похотливых козлов и лицемеров и без великого полководца хватает. Ни великий диктатор, ни Антоний с Брутом не прописаны хотя бы приблизительно правдоподобно. В них не веришь. Но и простым рубакам вроде Пакора, Вахрама, Мустафы и Сцеволы должного внимания не уделено, они могли бы быть и порельефнее, а то за судьбу героев не переживаешь, если противостоят им такие бледные тени противников.

Но книга не совсем безнадежна. Есть весьма занимательные места. Конфликты и битвы в Маргиане. Приключения Фабиолы в Риме, и в пути на Север. Ярок и египетский финал (там Цезарь хотя бы очень отдаленно приближается к своему прототипу).

Написано бойко, стиль Кейна похож на моего любимого Геммелла, а потому зашел неплохо. У автора есть потенциал, и продолжать знакомство с ним я буду. Даже интересно, чем дело кончится именно в этой трилогии.

П.С. А тем, кто интересуется историей данного периода, я бы порекомендовал Рубикон Тома Холланда и Цезаря за авторством Эдуарда Геворкяна.

Эта книга не из тех, что может тебя чему-то научить. Трагедия несостоявшейся судьбы в чистом виде, что тут скажешь? Хорошо осуществить себя и реализоваться, а плохо остаться никчемным обывателем? Хорошо любить и плохо не любить? Это точно! Но по Йейтсу это то ли дар свыше, то ли слепая удача (в фильме это лучше акцентировано). И катастрофы, если уж случиться, избежать невозможно, никакой соломой не запастись — крушение происходит на ровном месте. В общем не извлечешь никаких практических выводов. При этом — прекрасная, тончайшая проза, высочайшего уровня мелодрама о нелюбви, быт, сквозь который просвечивает мощь бытия, как в главных книгах Трифонова (кстати, ровесника Йейтса). Роман обнаженного нерва и раскаленных чувств, надолго заглушающий ощущение безнадежной пустоты повседневности.

П.С. О кино. Великолепная экранизация. Точная без буквализма, с безупречной композицией сценария и тактичной, очень душевной режиссурой. Дикаприо и Уинслет выдают высший уровень своего мастерства. Лео уже за эту работу надо было Оскара давать. Другой киноверсии не потребуется, разве для того, чтобы дать поиграть эти великолепные роли новым поколениям актеров. Единственно жаль что упущено несколько важных для романа деталей, но и это упущение показывает, насколько крут Йейтс как писатель. У него важная деталь может работать как целый портативный двигатель с высоким КПД. Главный и лучший ученик Хемингуэя в 20 веке по работе с подтекстом.

Эта книга является не только художественной прозой, но историко-политическим документом, поэтому и впечатление от нее получилось двойственное.

Вначале — филологическое. Здесь ГГМ еще не свободен (по большей части) от ученичества у штатовской школы письма. Причем Хемингуэя и Синклера Льюиса здесь много, а южной готики мало. Учеником Фолкнера он станет на несколько лет позже. Впрочем этой книгой Маркес показал, что жизнь в Южной Америки можно изображать и не прибегая к жанрам «черное фэнтези» и «меч и волшебство» (шутка:). Средств реализма 20 века вполне достаточно, мне лично очень понравился простой бытовизм и психологизм этой ранней прозы. Она драматична и имеет мощный эмоциональный накал в подтексте, в общем все по заповедям папы Хэма.

И политическое впечатление. И они еще будут нам рассказывать об ужасах большевизма и кровавом Сталине! Себе помогите, а потом других учите жизни. У советских председателей колхозов и доблестной советской милиции хотя бы идеалы были, цель — светлое будущее человечества, а вы ради чего друг друга 200 лет душите?! Чтоб кучка богатеев по-прежнему из работяг все соки выжимала, и чтоб пролы от этой выжималки еще и удовольствие получали?! Идите лесом! Сам Маркес всю сознательную жизнь был социалистом и другом острова Свободы. Он-то прекрасно понимал, что описывает ужасное эксплуататорское общество, которое необходимо уничтожить. В чем я с ним глубоко солидарен.

П. С. Книга названа по рассказу, который кардинально отличается от остальных текстов. Более соответствовало бы название Сиеста во вторник, который Маркес называл своим любимым. С другой стороны, Похороны — самый сильный рассказ сборника. На Нобелевку тянет:)

Этот рассказ можно назвать визитной карточкой ГГМ для новых поколений читателей. Это уже полновесный зрелый Гарсиа Маркес, не утративший впрочем и свежести восприятия молодости, дерзость молодости. В рассказе затронуты — на высочайшем уровне мастерства — все характерные для автора темы: одиночество, власть, магия Латинской Америки, непростое отношение к католичеству на этом континенте. Текст полон юмора, сатиры, гротеска, что так характерно для ГГМ и что облегчает погружение в жестокий мир его прозы. В общем, кто из молодежи хочет узнать, о чем же вещал этот очередной дорогой покойник — милости просим. Этот не слишком длинный рассказ введет вас — легко и весело — в курс дела.

Как всегда у Пинчона забористо, глубоко и энциклопедично. Конечно, сейчас эту статью трудно оценить адекватно в плане изложенных концепций — они стали общим местом. Но массу интересных исторических фактов из нее по-прежнему извлечь можно. Разве что вот какая идея показалась мне и по сию пору оригинальной и мало осмысляемой. Тезис Пинчона о том, что технологии не свалились на человечество, как внезапная лавина. К машинерии люди привыкали в течении двух-трех столетий. Скорее это капитализм стал настоящим «шоком будущего», который человечество не в силах преодолеть и по сию пору.

Ну и остался для истории любопытный казус. В статье Пинчон предполагает, что компьютерные технологии не будут пугать и ужасать людей, т.к. они делают комфортной жизнь даже самых закоренелых техноконсерваторов. Вот только опубликовано это было то ли сразу после, то ли в дни премьеры Терминатора Джеймса Кэмерона. Что говорит нам много о людской природе. Пусть только нечто появится, а страх этого нечто и эксплуатация страха немедленно приложится:)

П.С. Спасибо ребятам из группы ВКонтакте по Пинчону за новый перевод любимого автора. Дерзайте дальше, творческих успехов!

Не знаю, в чем Злой Писатель увидел вторичность этого рассказа? Кажется тема внезапных вспышек насилия среди обывателей в США для 1959 года была довольно свежей. Юный Пинчон скорее был одним из зачинателей в данной теме.

И как всегда (а оказывается уже с младых ногтей) в рассказе проявляется его яркий талант — способность увидеть в мелочах быта, виртуозно воссозданных, в повседневной людской суете разглядеть метафизические и онтологические глубины. То ли он и впрямь многому научился у Набокова в Корнелле, то ли это просто родство душ и культурная преемственность.

Пинчон чуть не в первой же публикации уже выводит свои основные темы — паранойя и массовый психоз, бегство от Системы (пусть это и всего лишь компания на вечеринке), промывка мозгов, от которой не укрыться даже в племени каменного века, метафизическое отчаяние от бессилия лжепророков и лжемессий.

Короче, еще одно маленькое доказательство, что Пинчон — гений. Так писать в 22 года нельзя!)) А он таки умудрился)

Так и вижу эту картину... Декабрь 1963 года, юный фанат НФ из Ньюарка по имени Джордж Мартин открывает свежий номер Аналога и читает повесть Мир Дюны некоего Герберта. Через тридцать с лишним лет этот Мартин начнет публиковать собственный эпос о противостоянии Великих Домов и апокалиптическом Джихаде, о Пророке и спасении человечества. Книги, прочитанные в 16 лет оказывают на нас самое сильное влияние. Поэтому не только Мартин, но и большая часть ваятелей современной фантастики так многим обязаны Герберту.

Дюна — это, конечно, невероятно важный кирпич в фундаменте современной фантастики. Во многом книга закрывает эпоху Золотого века с его примитивизмом и оптимизмом и открывает новую — трагической сложности. Прежде всего это воплощено в персонажах. Старое, уходящие натуры — это, например, Владимир Харконнен, недалеко ушедший от печально известного Шорр Кана. А новые герои новой эпохи — конечно Пол МуадДиб, трагический и величественный Избранный, духовный отец таких персонажей, как мистер Томас Андерсон и Джон Сноу. И мир, конечно! После открытия Гербертом Арракиса, планеты системы Канопус, Галактика уже никогда не будет прежней — милой, уютной и абсолютно нереальной. Герберт, как и Лем, начал освоение Вселенной с помощью литературы, а не просто лепил декорации для изощренного или тупого приключалова.

Как я понял, большинству критиков Дюны на этой страницы не нравится то, что Герберт не написал Войну и Мир. Но может, он и не ставил перед собой такую задачу. У меня тоже есть претензии к книге. Например, затянутое и растянувшееся на всю вторую часть спасение Пола и Джессики в пустыне. Конечно, тут описывается преображение сыночка герцога в Пророка, но из-за длиннот картина этого преображения получилась не столь яркой, какой могла бы стать. И — ментаты. Эти якобы живые квантовые суперкомпьютеры бывают подчас на редкость тупы и не видят очевидного у себя под носом. Доктор Юэ и леди Джессика мне лично показались намного умнее как бы профессиональных интеллектуалов — Питера де Вриса и Зуфира Хавата.

Но я прекрасно понимаю и то что идеальных книг не бывает (кроме Анны Карениной Толстого) и всю мощь романа Герберта. Поэтому ниже десятки нельзя ставить. Жаль двадцатки нет в нашем рейтинге!))

Классический рассказ из эпохи «холодной войны». Прав был Спинрад в предисловии к сборнику — с фантазией и глубиной, гуманистическим посылом у раннего Дика все в порядке, а вот исполнение хромает. К тому же — и по рассказу это видно — Дику хуже удавались тексты о космосе, чем о Земле. Его парадоксально-сумбурный стиль плохо подходил к космической тематике, какой ее представляли в 1950-е — 60-е годы.

Главное, что этот рассказ жив и до сих пор задевает и трогает душевные струны читателя.

Смешно, но в свежайшей экранизации — благодаря которой я рассказ и прочитал — киношники поступили, как они всегда с Диком делают. Взяли его фактуру и героев и полностью изменили смысл и направление произведения.

Этот роман — словно изысканный черный бриллиант. Произведение искусства, рассказывающее об абсолютном Зле, которое может захватить человека и сожрать без остатка.

Большую часть книги я думал, что напрасно Селби взял эпиграфы к роману из Библии. Думал — это не имеет отношение к нравственному выбору. Нечто схватило Гарри Уайта в свои лапы и не отпустило до самого жестокого конца. Это имеет отношение к биологии, физиологии, но не к психике, ни — тем более — к такой высокой надстройке, как мораль. Но Селби не был бы великим писателем, если бы не совершил этот великий поворот в финале (этакий интеллектуальный сюжетный твист!) и не показал, что — ВЫБОР ЕСТЬ ВСЕГДА! Либо ты уступаешь злу, либо восстаешь против него. Начинаешь Великую Отечественную войну в самом себе. Да, иногда выбор стоит между бесславной и позорной гибелью и героической, вдохновляющей других людей на великие подвиги. Но такова уж наша жестокая реальность. Сартр был прав, когда писал, что жизнь — это трагедия исход которой предрешен. Но, думаю, сыграть лучше в трагедии высокой и величественной, чем в жалкой и позорной, какую и выбрал Гарри Уайт.

Кстати, прочитав этот роман я существенно пересмотрел свою оценку некогда «взорвавшего» мой мозг «Американского психоза» Эллиса. Тот явно читал Селби и многому у него научился. Взяв ту же тему и такого же героя, он сосредоточился на натурализме, которого у Селби чуть-чуть. и социальной критике финансового миддл-класса. И все же по Гамбургскому счету, видимо, Селби-моралист в литературной иерархии стоит выше Эллиса-сатирика.

Жаль все-таки, что Селби у нас издают так редко и скупо на тиражи. Великий он писатель в США 20-го века. Ничуть не ниже Пинчона и Маккарти.

Это роман, но это и трюк — так в самом начале книги предупреждает нас автор. На самом деле это даже двойной трюк, своеобразное двойное литературное сальто-мортале. Это и автобиография вымышленного американского художника, и рассказ Воннегута о своих собственных жизни и творчестве. Я во всяком случае, стал лучше понимать его творческий путь после прочтения этой книги. Да, Воннегут не был абстрактным экспрессионистом, но он стал одной из ярчайших звезд плеяды, что воссияла в США после Второй Мировой войны, и на звездно-полосатых знаменах которой красовалась надпись ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМ, ПОСТМОДЕРНИЗМ, «ЧЕРНЫЙ ЮМОР». Джозеф Хеллер, Норман Мейлер, Джон Барт. И позже вступившие — Пинчон и Бартелми. Их творчество стало, как и абстракционистов во главе с Джексоном Поллоком, самым весомым вкладом Америки в сокровищницу мировой культуры второй половины 20 века.

И Воннегут этим романом показывает, что он, как и его персонаж Рабо Карабекян, не сдался. Не стал ни филистером от культуры, ни продажным коммерческим писакой. Он помнит, кто он, и из какой почвы растут корни его творческой самости. Он все тот же хохмач, умница и трагик, понимающий и принимающий всю невероятную красоту и сложность бытия.

И еще о названии. Мне кажется метафора синей бороды — это напоминания всем, желающим слышать, что суть и сокровенное в художнике — это тайна за семью мощными замками и толстенной дверью. А единственная его кладовая, из которой он черпает силы и материал для творчества — это память о том что он любил и кого больше всего любил на этом свете — и кого потерял безвозвратно. Он не убийца, а наоборот — возродитель и даритель новой жизни, бессмертной.

Очень атмосферный готический рассказ о временах, когда и зарождалась готика. Плюс несколько жанров органично вплетенных в единую историю — мистика, исторический детектив, триллер о маньяке. Напомнил мне о хорошем французском фильме тех же времен — Братство волка. Если у Гжендовича это обычный уровень письма крайне жажду продолжить знакомство с ним.

Хотелось бы еще две вещи отметить. Пристрастие польских авторов к жестокому натурализму. Откуда бы это?

И — впервые рассказ был издан в антологии о палачах и их жертвах. Нам такие издания и не снились. У нас все попаданец на попаданце сидит и попаданцем погоняет.

Блестящий рассказ из мира Багряной империи, повествующий о том, как Джирелла Мартигор стала Черной Папессой ИХомой Третьей. Глубокое погружение в психологию религиозного фанатика, жестокий натурализм, мистика, коварные интриги в одном будоражащем воображение коктейле. Наемные убийцы и святые действуют тут на равных, а могут оказаться и одним и тем же человеком. Нравственный выбор невозможен, но такова суровая реальность теократического государства в самый разгар беспощадных религиозных войн.

Стиль и глубина проработки текста у Маршалла на высшем уровне. это настоящая литература, без всяких скидок. Маршалл своим творчество, как и немногие другие авторы, оправдывает существование фэнтези как жанра.

Большое спасибо Mister Dobriy за его отличный перевод этого рассказа и возможность прочитать отличную фэнтези-историю

Плохо я, видно, еще понимаю Пинчона, хотя и прочитал все его переведенные на русский романы. Боялся, что он станет топтаться на трупе поверженного СССР, взяв к себе в подельники Оруэлла. Ничуть не бывало. Главный пафос этой статьи — критика западной демократии, которая слишком легко обращается в фашистскую диктатуру. Как о самом себе разумеющемся он говорит, что Министерство юстиции США с его подразделением ФБР — это родной брат Министерства любви из романа Оруэлла. И тому подобное. Вообще у Пинчона как всегда много точных и горьких слов о родной стране, и сказаны они в 2003 году, когда Пакс Американа находилась на пике своего могущества. И в то, что США — это и впрямь сияющий град на холме, казалось, не верили только убитые иракские дети.

Каменный плот — удивительный синтез, романа-катастрофы, притчи и сатиро-критического романа. Когда его читаешь, становится понятно, что это творение одного из лучших мастеров-новелистов 20 века. В таком гармоничном соответствии у него находятся социальные, психологические, лирические, сатирические линии романа. Одно переходит в другое, третье и т.д. Постоянная смена регистров не дает заскучать над страницами, и книга читается с жадностью сенсационного романа.

Но ко всему прочему у КП есть еще один аспект, который был неизвестен первым на него отозвавшимся. Это пророческая книга, рассказывающая о крушении, пожалуй, главного западного мифа конца прошлого века. Мифа о воцарении победившей либеральной постистории, о конце старого-доброго исторического процесса, открытого просветителями 18 века. И причем пророчество о крушении мифа прозвучало тогда, когда миф этот только входил в апогей своего могущества и даже знаменитая статья Фукуямы еще не потрясла умы человечества. ТАкже поступали ветхозаветные пророки. Они бичевали довольных и сытых своими инвективами в тучные годы, а не раздавленных и заморенных уже наступившим апокалипсисом обывателей. Нужные слова были сказаны Сарамаго вовремя, но вовремя услышанными они не были. Опять же как и положено — несть пророка в своем отечестве.

А ведь он ярко показал, что все эти бредни о трансатлантическом единстве и бесконечном доминировании на планете коллективного Запада будут существовать только до первого катаклизма. Случись что и все посыпется со скоростью курьерского поезда. Она даже точно названа — 75 км в час. Вот как быстро распадется единый Альянс Запада и начнется — голод, разруха, война всех со всеми и мародерство.

Печальная была жизнь у этого мудреца, наверно. Он все прекрасно видел, понимал и даже застал начало предсказанного Армагеддона.

П.С. Хочу и от себя добавить глубокую признательность переводчику книги Александру Богдановскому. Роман Сарамаго — произведение искусства, но и перевод стал таким же конгениальным произведением.

Уважаемые русские издатели. Осталось неизданными у нас еще четыре романа Сарамаго. Дайте доделать Богдановскому его важную и нужную людям работу.

Много лет не читал Кутзее и вот взялся за Фо, давненько пылящегося на полке. Понятно, почему эта книга может разгневать некоторых читателей. Она делится на две неравные части. Вначале это довольно интересный рассказ о жизни трех совершенно непохожих людей на необитаемом острове, но счастливая(?) развязка наступает слишком быстро. И оставшиеся две трети — это типичный постструктуралистский треп о возможности либо невозможности рассказывания историй или вообще о смысле или бессмысленности человеческой коммуникации.

Мне лично больше понравился рассказ об острове и о приключениях главной героини в Англии начала 18 века, чем размышлизмы Кутзее о смысле и сути творчества. Когда он травит байку, он хорош! Персонаж — скупо очерчены, но ярки и глубоки. Мир в котором они живут интересен, в него погружаешься. Но как мыслитель Кутзее не дотягивает до своего художественного уровня. Это, кстати, и по другим его романам видно. Вопросы, которые, его так волнуют, волнуют и нас, это понятно, но более глубоко и более точно, более осмысленно они раскрываются совсем другими авторами. Конек Кутзее — это образы, характеры, живописание, а не сухое дидактическое начетничество. Но иногда его заносит в риторическое умствование, в том числе и в данном романе. И этим он только портит свои книги.

П.С. Интересный побочный эффект получился при чтении этой книги. Очень захотелось прочитать самого Дефо. Его романы о приключениях проституток и мошенников с большой дороги. Займусь при случае.

С некоторых пор я стал больше ценить не тех писателей, что будят мысль и будоражат воображение, а тех, что способны пробуждать во мне самые глубокие и лучшие чувства. Ибо ум легко может подвести, а чувства всегда подлинны и высвечивают самую суть человека, мою в том числе. Поэтому мне больше всего в лекции Сарамаго понравилась ее первая половина, где он вспоминает свое детство и своих близких. И у меня был такой же мудрый всезнающий дед Семен Михайлович и добрая любящая бабушка Ольга Борисовна. Не португальцы, а евреи из Западной Украины. Я много времени проводил с ними в детстве и спасибо Сарамаго,что он напомнил мне о них и том, как я их любил.

Краткий синопсис своих основных работ, который далее дает Сарамаго также любопытен и помогает сориентироваться в его витиеватой прозе. Но это уже пища для ума, а как мне теперь кажется она менее калорийна. И тем не менее нельзя не восхититься интеллектуальной глубиной и смелостью Сарамаго. Хорошо, что человечество сумело по достоинству оценить этого автора при жизни и воздать ему как адекватную хвалу, так и хулу. Одного без другого, как доказал Гегель, не бывает.

П.С. Спасибо Warlock9000 за его отзыв, благодаря которому я отыскал и прочел это замечательное эссе. А также огромная благодарность А.Богдановскому за как всегда отличный перевод.

Читая это эссе, восхищался и пропитывался мудростью Младшего. Как же можно быть настолько трезвомыслящим и стойким! Его книги можно советовать и юношами зрелым мужам как произведения человека глубокомысленного и нравственно высокого.

Только и остается удивляться, какие мощные, энергичные тексты способен был ваять КВ в возрасте за 60. После уныловатых Рецидивиста и Малого-не-промах прямо какая-то «возвращенная молодость», о которой мечтал отец рассказчика данного романа — Килгор Траут. У Воннегута она случилась, в творческом хотя бы смысле.

Это, конечно, Великая Литература и кристально чистый образчик постмодернизма, по форме и содержанию. Форма — совершенно деконструктивный рассказ о распавшейся реальности, идея — все пропало, но жизнь все-таки лучше смерти, даже если ты призрак в возрасте миллиона лет.

Хотелось бы отметить несколько особенно понравившихся моментов.

Редкий жанр — предапокалиптика. Действие происходит за несколько дней до того, как все накрылось большим медным тазом и человечество почти вымерло. Это позволяет КВ выстроить очень напряженный и увлекательный сюжет.

И вот — сюжет. Потрясающе ловко скроенная из тысяч фрагментов, каледоскопически сменяющих друг друга хронотопов. И Гай Ричи с Тарантино не смогли бы сделать круче. Они просто нервно курят, это фактически готовый сценарий для одного из их блокбастеров и очень бы хотелось увидеть его экранизацию.

Очень высокий критический пафос романа. Антивоенный, антикапиталистический, моралистический. Воннегут не боится вещать во весь голос. Он говорит о слишком важных вещах, чтобы стесняться, жеманничать или политкорректничать. Глубокий ум и сокровенное знание жизни видно в каждой строке.

Одна из самых необычных фигур рассказчика этой истории. Пародия на всемогущего и всеведующего автора романов 19 века.

Финал — как бы оборванный на полукрещендо. Который не успокаивает закрытой обложкой книги, а наоборот будит мысль и витальные силы читателя.

Итог — один из лучших романов великого писателя прошлого века.

Люблю начинать знакомство с творчеством авторов с самого начала. Кея давно собирался читать, но только купив на Озоне Трилогию Фьонавара — приступил. Поначалу был шокирован. Это же невероятная галиматья. Картонные персонажи в картонных декорациях ведут невыносимо идиотские диалоги и совершают поступки, свойственные шизофреникам. Прочитав первую главу бросил и лег спать средь бела дня.

И приснился мне потрясающе подробный и яркий сон, какой бывает после долгой медитации. О том, что я волшебник и буквально на детской площадке во дворе жилого дома веду битву с двумя студентами, одержимыми могущественным Темным магом. Проснувшись ,я сказал: О,кей, Кей! Ты умеешь навевать «золотые сны», дам тебе второй шанс.

И потом ни разу об этом не пожалел! Это замечательная литературная сказка. Надо просто поверить автору и отдаться в его власть сочинителя. Тогда не мешают ни штампы, ни отсутствие проблемы языкового барьера, ни почти полное отсутствие психологической проработки персонажей. Я просто наслаждался авторскими выдумками и красотой стиля. Пишет Кей великолепно. Красиво, но не претенциозно, а потому проникаешься и сочувствуешь его письму.

А один момент меня пробрал просто до самого донышка. Это третья ночь Пола на Древе жизни. В этом единственном месте книги Кей показал себя как мастер психологического рисунка. Мол, и так я тоже могу. Просто бурю эмоций у меня вызвал и горько-сладких воспоминаний о собственном прошлом. Видимо, этот свой талант он развил в следующих своих книгах, псевдоисторических. Что ж, с удовольствием будем почитать.

Смело могу порекомендовать Фьонавар тем, кому, как и мне, зашел сериал Однажды в сказке. Это тоже модернизированная сказка с налетом натурализма и обильным использованием доведенных до абсурда фэнтезийно-сказочных приемов и клише.

ЗЫ. Кстати, яркие фэнтезийные сны снились мне все то время, что я читал этот роман. Кей умеет глубо в душу проникнуть))

Люто прекрасная книга!

Роман, рассказывающий о самых жестоких вещах на свете (мировая бойня с миллионами погибших) и при этом являющийся литературным шедевром. Для мня соль книги заключена в афоризме, который пришел в голову Фредерику Генри — ГГ романа — незадолго до окончательной жизненной катастрофы: «Мир ломает всех, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломаться, он убивает.» Однако, как показывает финал романа, иногда мир убивает и тех, кто сломался.

Эту книгу я впервые прочитал около двадцати лет назад, будучи юношей. И тогда меня больше интересовала фабула книги. Она интересна, как только могут быть интересны рассказы о любви и войне. Кстати, тут Хэм изобрел схему, по которой потом было написано много прекрасных военных книг. Война — ранение — тыл — любовь с сестричкой в медсанбате — возвращение на фронт — гибель. Эту схему потом эксплуатировали и Ремарк, и Григорий Бакланов и другие. Но не в ней суть. И идеологии тут тоже немного, ее больше теоретики из СССР в роман вкачали.

Для меня сейчас было важнее, как роман написан. За прошедшие после первого чтения десятилетия я увлекался и Керуаком, и Буковски, и Бротиганом. И другими минималистами. И совершенно забыл о том, что начинателем в этой славной традиции был именно папа Хэм. Но в отличие от последователей у него каждое слово на вес золота. Видимо потому, что тогда он от руки писал. И вычеркивал. И переписывал помногу раз. Это очень чувствуется. Действительно, ощущение айсберга наступает. Текст сверхплотный, хотя и прикидывается легким и пушистым, как не скатанный снежок.

И конечно, никаким реалистом — в 1920-х — Хемингуэй не был. Роман ярко модернистский и по идеоглогии (все потеряно и нужно искать новые идеалы) и по тому как написан — поток сознания и т.п.

Так что рекомендовать можно всем, кто интересуется модернизмом 20 века и хочет прочитать настоящий литературный шедевр. Его читать все равно, что какую-нибудь галерею Уфицци посетить. Это очень важный вклад в мировую культуру.

Отличный, хоть и небольшой, сборник рассказов. Понятно, почему у Эренбурга возникли проблемы с его публикацией. Все тексты — это истории о насилии и жестокости. Жестокие убийства, государственный террор, даже некрофилия — не таких тем ждала от авторов молодая советская республика. Возможно, даже Эренбург здесь даже нарочно переходит границы свободы творчества и специально третирует своими текстами власть предержащих. Однако, некоторые произведения и впрямь могут быть несвоевременными.

Особенно мне показался интересным рассказ Два друга. Это история о маньяке-убийце, к тому же творческой натуре. Развернутая в роман, она была бы еще интересней и актуальной, но и для середины 1920-х она мне видится довольно революционной, опередившей свое время.

И конечно же нельзя не отметить стилистическое мастерство Эренбурга, его глубокий и изощренный ум. Благодаря своему раннему творчеству он навсегда останется одним из самых больших мастеров русской литературы.

Еще один небольшой по объему шедевр Леонова. В пятьдесят страниц втиснуто несколько романов из эпохи Гражданской войны. Гибель и возрождение государства, вечное и временное в жизни России, судьба отдельного человека в эпоху социальных катаклизмов.

И какая же плотность письма! Несомненно, Леонов входит в пятерку лучших русских прозаиков 20 столетия, как Платонов и Шолохов.

К тому же вещь еще и остроактуальная, учитывая новую конфронтацию с Западом, Украину, да и наши возможные грядущие бури. Это и грозное предупреждение всем окраинным сеператистам. Ничего, кроме сапога иностранной военщины на шее и национального позора, они в случае сбычи своих мечт не получат.

Жаль что по времени написания повести, Ленов не мог развернуть ее в большой роман о трагедии Белого движения. С другой стороны, он написал много других прекрасных книг, так что и жалеть особенно не о чем:)

В книге Мертвые демоны опубликован полностью сборник Великий базар и другие рассказы.

Сам Великий базар порадует таких же фанатов Роберта Говарда, как я. Это такой оммаж классику. Очень похоже на истории Говарда о битвах героев с чудовищами и их столкновения со всякими мерзкими культами. Бой с мелкими песчаными демонами очень красочен и захватывает дух. Дамы-каратисты тоже порадовали. Плюс классический купец-пройдоха, куда ж без него.

Арлен. Это очень атмосферный рассказ о мальчике, живущем в мире, который населяют настоящие монстры. Рассказ хоть и короток, но щемяще лиричен. Мое собственное детство очень живо мне представилось, взгрустнул и всплакнул в душе. Очень светлая история. Жаль, что редакторы отказались делать ее прологом к Меченому, книгу бы он только обогати. И спасибо ребятам из Азбуки, что не поленились ее перевести и включить в книгу.

Также понравился каталог меток. Надо было его присовокупить к изданию Меченого, он бы помог подстегнуть читательское воображение.

В общем, Бретт меня радует все больше, буду и дальше следовать за героями его книг.

Во этом томе, как и в первом, вторая часть намного интереснее первой. Пока не получается у Вегнера писать занимательно об отрядах суровых воинов. Повести о Востоке откровенно скучны. Персонажи картонные, приключения из книжек вычитанные. Много натяжек, пафоса и низкой мелодрамы. Наиболее интересна четвертая повесть — Вот наша заслуга (кстати, как и в случае с Севером). Что дает повод понять — концовки Вегнеру удаются лучше завязок.

Другое дело Запад и его герой Альтсин. Как и в случае с Югом, Вегнеру удалось вплести в уже хорошо знакомый нам по другим авторам узор свои оригинальные нити. Понкее-Лаа, конечно, очередной извод Ланкмара, а Альтсин очередная инкарнация Серого Мышелова. Но есть в них изюминка, есть, они без всяких «но» занимают наше внимание без остатка. И главное отличие Альтсина от персонажей Востока — у него есть дуга характера. Если в начале он типичный ловкач, юнец-пройдоха, то к четвертой повести это уже трагическая фигура эпического размаха. Персонаж шекспировской драмы.

В общем, по результатам двух томов, Вегнер показал себя крепким беллетристом, ни на что особо не претендующим, но и не мошенничающим. Работает он в полную силу, душу в свои творения вкладывает, и за это от меня ему искренняя читательская благодарность.

ЗЫ. С некоторой опаской жду не дождусь выхода на русском Неба цвета стали. Ведь там соединяются наименее мне интересные Север и Восток. Что ж поглядим, что сумел наваять Вегнер в крупной форме. го Меекхан меня уже крепко зацепил, так что жду с нетерпением.

Согласен с комплиментарными отзывами — роман просто отличный. И хотел бы рекомендовать всем, кто как и я был в полном недоумении после прочтения Садов Луны — что же это было-то такое, попробовать взяться за Врата. Книги отличаются разительно. Действие начинается с первых же страниц и несется так, что шапку приходится рукой придерживать. Начинается роман тяжелейшей личной катастрофой, а заканчивается катастрофой геополитической. А между ними — кровь, насилие, страдание, неописуемые ужасы.

Настоящее темное фэнтези. Никаких соплей. Есть немного мелодрамы, но она высококачественная и только оттеняет мрак и кошмар.

Персонажи Эриксон обрисовывает скупо, чтобы действие не тормозить, но они полнокровные и многогранные. Больше всего меня зацепила Фелисин. Вот она очень подробно прописана, потому что это важно для сюжета и всей концепции книги. Изнеженная аристократка, которая превратилась в солдатскую подстилку, а потом обернулась... У-х-х!! Приключения ее души занимают воображение ничуть не меньше, чем поход Колтейна.

Кстати, о Собачьей цепи... Заранее я почему-то думал, что это будет описание победоносного шествия захватчиков, типа фашисты в 1941-м... А это оказался тяжелый поход разгромленной армии, спасающейся от полного уничтожения, да еще пытающейся спасти десятки тысяч беженцев... Самая мрачная линия книги и очень интересная... Что-то вроде очень разросшегося Железного потока Серафимовича. Параллельно я пересматривал Спартак: Война проклятых, и эти истории очень хорошо рифмовались.

Мне тут даже всякие колдунские штучки не очень-то и мешали. Я вообще-то люблю фэнтези без волшебства — типа Аберкромби — но у Эриксона очень органично это вплетается в мироустройство и повествование. Тут больше мистики, чем примитивного магизма и шаманизма. Больше похоже на восточные духовные практики, чем на камлания западных жрецов-махинаторов.

В общем роман отличный. В нем Эриксон показал, что он очень умный и широчайше образованный человек. Плюс мастер лихо закручивать многоуровневые интриги, скупой, но отточенный стилист. Мастер создавать романы.

Немного снижу оценку за то, что все-таки есть непонятные места, которые я просто прочитывал без осознания, в надежде позже разобраться. Может, без этих темных мест и вообще нельзя было обойтись, потому что уж очень сложные концепции разворачивает перед нами этот замечательный писатель.

Согласен с Пан Туманом. Это просто неприлично — в десятитысячный раз пересказывать битву при Фермопилах. Даже не сам исторический эпизод перепевается, а фантазии Миллера и Снайдера на эту тему. Единственный текст в сборнике, который вызвал мощное и непреклонное отторжение. Лучше бы Вегнер вспомнил, как легкая кавалерия пшеков спасла Вену в 1683 году от турок и как-то это обыграл. Короче, неуд за плохую игру и работу спустя рукава.

Все это, конечно, жутко вторично, а то и третично. Пересказы, перепевы, переплюи. попытка создания собственного текста на основе миллиона прочитанных книг. При этом видно, что автор талантлив, его попросту интересно читать. Пишет излишне пафосно, но хорошо. Наберет темп экшена и триллера, а потом проваливается внезапно в скуку смертную, и нас за собой утягивает. А через несколько страниц опять завлекает наверх, к свету качественной, пусть и вторичной прозы. Противоречивый, короче дебютант попался!

Юг понравился намного больше Севера. Идея с проклятым племенем и ее раскрытие зацепили. Ориентируясь на Север, думал, что будет унылая перепевка арабских сказок, но — нет. Юг получился более оригинальным, героям сопереживаешь, на часы при чтении не поглядываешь.

Из безусловных плюсов Вегнера можно отметить умение создавать кошмарных и пугающих тварей, а также талант в описании магических фокусов-покусов, которые не раздражают, в них веришь.

Продолжать чтение Саги буду (собственно половину второго тома уже прочел). Интересно даже не столько сама история, сколько судьба автора — вырастет он в мощного фэнтезиста или останется эпигоном Говарда и прочих мартинов.

Сборник, как всегда у Прилепина, концептуальный. Он ведь рок-н-ролльщик еще, а не просто писатель, привык мыслить альбомами. Тексты разделяются на две группы — рассказы-воспоминания и фантазии об альтернативных развилках судьбы. Что если бы мы с женой были бездетны, и я ее разлюбил, что если бы я стал недалеким, но хватким дельцом, остался бы солдатом и тд. А воспоминания о реальном прошлом служат своеобразным мерилом — правильно — не правильно, точно — не точно.

От себя скажу, что все было правильно и точно. И шестнадцать великолепных книг Захара тому подтверждение. Пусть же альтернативы остаются под обложкой и служат нам изысканной пищей для сердца и ума. Чтение Прилепина — одно из самых удивительных переживаний в моей жизни.

П.С. Из общей концепции выбивается только рассказ Попутчики, написанный давно и по заказу. Рассказ из головы выдуманный, через сердце не пропущенный, и от того несколько выморочный и скучноватый.

Сильно! Тема, которую Прилепин умеет раскрыть как никто ярко — судьба человека на пяти страничках. Никакого удостоверения ему точно не нужно. Предъявите текст любому беспощадному трибуналу, и вердикт будет один — это Писатель. Читаешь двадцать минут, а потом до-олго думаешь: что же это с нами делается, как же жить в этом безумном и необъятном мире. Все про правду, как и положено написано, все про меня.

Как раз в этой миниатюре, служащей увертюрой к новому сборнику, Прилепини показывает, что лирик и мачо в нем нераздельны. Родился нежный и чувствительный ребятенок, а жизнь — одна, а не семь, — выковала из него сурового пацана. Такие противоречия, плюс тяга к рефлексии, плюс правильное воспитание и создали уникальный художественный талант.

Это кода ко всему сборнику. Миниатюрный ответ знаменитому Гантенбайну из Швейцарии. Одна из существеннейших радостей писательской судьбы — можешь выдумывать о себе любые небылицы, создавать разные версии собственной биографии, и все это будут не пустопорожние фантазии, а дело нужное очень многим людям. Мне, например, точно нужно. Вообще, нам повезло, что Прилепин не остался тянуть армейскую лямку, не спился, не рукоположился в священники. Солдат, алкашей и милосердных батюшек в России много, а он такой — нежный и безумно талантливый мачо — один.

А вот эта история совершенно в довлатовском духе. Да и букве тоже -темы-то какие: роддом, пьянка с более успешными приятелями мелкие заботы и дурацкие катастрофы. Написано только так, как у Довлатова ни за что бы не получилось. Так что Прилепин один из немногих пишущих, кто может совершенно оправданно критиковать Сергея Донатовича. Над одним афоризмом я долго ржал и бился. Оцените: Тело в багажнике меня тяготило, как нечистая совесть.

И, конечно, ударная финальная фраза, без которой анекдот анекдотом быть не может.

Рассказ написан, видимо, по заказу и в том сюрреалистично-постмодернистском духе, который иногда Прилепиным овладевает: Черная обезьяна, Тень облака и т.д. И как всегда в таких случаях текст распадается на выморочную выдумку и точную увлекательную прозу. Ради внешних обстоятельств написано, а не по потребности души. И это, к сожалению, видно. К счастью (то есть к несчастью), случился Донбасс, и Захару некогда стало подобными финтифлюшками заниматься.

Один из лучших коротких текстов Прилепина. Суровая смесь позднего Чехова и раннего Гая Риччи. Он один из немногих писателей, которые могут в трех абзацах описать характер и судьбу человека. Собственно это одно и тоже, и вслед за глупой жизнью приходит глупая смерть.

Дополнительный бонус — это едкая самопародия Захара. любит он иногда выставить себя редкостным козлом, сам себе подножки ставит, чтоб не зазвездиться. И тогда становится понятно, что большинство из тех, кто о него в Сети ноги вытирает и грязью поливают попросту тупое хамло и недалекие завистники. Захар им талантливейший мастер-класс показал по разоблачению и саморазвенчанию.

В принципе что-то подобное может рассказать любой сорокалетний мужчина, но не любой сорокалетний так зверски талантлив, как Прилепин. Так что спасибо Захару за новое точное и правдивое — да и красивое, хоть и грустное, — высказывание от всех нас.

Прилепин, как мало кто в русской литературе, может отрефлексировать «мысль семейную». Что происходит внутри семьи, снаружи, на фоне диковатой русской жизни. Мне — бобылю — читать было больно и завидно. Хорошо, что финал хороший! Больше не надо таких экспериментов, Захар!:)

Аннотация не совсем точна. Это рассказ-воспоминание о погибшем на Донбассе Евгении Павленко, действие, как понятно из контекста, происходит в 2000 году. Как всегда у Захара, когда он в ударе, очень точно и пронзительно. Особенно зацепил рыжий гопник-самоубийца. Я с таким в одном классе учился.

Это новелла, нечастый гость в русской литературе. И по-моему мнению, эксперимент Прилепину удался. Если шокированный развязкой читатель перелистнет предыдущие страницы, то сможет убедиться, что психологически, а главное — стилистически, поступок персонажа достаточно мотивирован. Просто автор описывает своего героя уже после принятия решения, а раз его приняв, он не хочет возвращаться и вновь все мучительно обдумывать. Отвлекается на внешнее, на мелочи, на новые впечатления. Потом, конечно, боль от свершенного экзистенциального выбора вернется, но пока ее хочется отдалить, дать себе время на спокойный вдох-выдох. У меня лично такое много раз в жизни было. Поэтому — верю.

Рассказ чем-то напоминает великолепную Нику Пелевина

Недавно задумывался о том, как бы я вел себя, оказавшись в русском городе во время Батыева нашествия. Видимо, так, как Темпл. Трясся бы за свою шкуру и при этом был бы обуреваем благородными помыслами.

Все-таки Джо настоящий писатель, а не клепатель боевиков. Ему интересен человек в экстремальной ситуации, а не сама эта ситуация. Иначе при описании осады города он взял бы в персонажи мужественного воителя или его не менее храбрую боевую подругу, а не труса и бывшего воришку вроде Темпла. Зато эффект сопричасности (во всяком случае у меня) это вызвало колоссальный. На это, конечно, налагается мастерство Джо-рассказчика.

Редко в жанре фэнтези встретишь во главе повествования совершенного негероя, а не скромничающего и таящегося до поры до времени храбреца. Но ведь Аберкромби ходит неторными путями. И за это мы его так и ценим. Ему ничего не стоит поставить персонажа перед нравственным выбором и позволить ему проиграть в борьбе с собственной совести. Правда Темплу, как выжившему, будет дан шанс исправиться. Но уже в другом романе. И это делает его случай не безнадежным, а рассказ не подавляюще мрачным.

П.С. И конечно же большое спасибо и пожелание дальнейших успехов Мистеру Доброму за его вдохновенный переводческий труд, давший мне возможность ознакомиться с еще одним текстом любимого автора.

Книга получилась неровная, но захватывающая внимание целиком и увлекательная. То есть дебют удался. Из главного недостатков назвал бы неровность в описании психологии героев. Иногда он кажутся взятые напрокат из полнометражного мульта для подростков, а иногда это вполне зрелая и сложная картина взросления трех совершенно разных героев. Интриги как таковой в книге нет. Это скорее открытие нового мира для взрослеющих персонажей и читателей. Но есть драйв и жестокие схватки без натуралистических смакований.

Прежде всего понравился мир романа — довольно жуткий, потому что каждый человек в нем не просто может умереть в следующую же ночь, а его вполне вероятно разорвут на куски или будут пожирать еще живого. Люди тем не менее приспособились и к такому ежедневному кошмару, чо само по себе можно назвать гимном человеческой адаптивности.

Еще в этом мире очень важны вопросы размножения — человечество вымирает, поэтому персонажи и автор много внимания уделяют вопросам секса. И Бретту удается насытить текст эротизмом без пошлости.

В общем, книгу можно рекомендовать всем любителям постап-фэнтези и боевиков в духе лучших книг Дэвида Геммела.

Это истории о «маленьких людях», попавших в водоворот большого эпика. Обычно авторы уделяют подобным персонам строчку-две в тысячестраничном романе. Собственно, сам Джо тоже так поступает в своих больших работах. Но как подлинный британский демократ он решил дать слово и этому «навозу истории».

Одна из моих любимых граней таланта Аберкромби, умение показать судьбу и характер человека буквально в нескольких словах. И человек у него получается живым, полнокровным, настоящим. Эта-то грань и сияет в этом рассказе. Три человека нелегкой судьбы, три неудачника. Со свои внутренним миром, страхами и надеждами. Маленькие заботы и мелкие достижения. И подчас трагическая развязка их потуг на то, чтобы найти свое место в жизни. Но большинство из нас не герои саг, а люди, выживающие как могут. Поэтому-то этот рассказ лично у меня вызвал самый живой отклик в душе. Спасибо Джо, что не зазвездился, а помнит о тех, кто живет в жестокой повседневности.

У рассказа есть только один недостаток. Это не самостоятельное произведение, а вариации на тему ЛПХ.

Спасибо Мистеру Доброму за возможность прочесть интереснейший рассказ Джо за несколько месяцев до официального релиза. Опять же отсутствие цензуры весьма радует.

Даже как-то страшновато... Иногда думаешь: возможен ли сегодня большой русский роман, классического, так сказать, масштаба? И вот он перед тобой, и ты его читаешь.

Об этой книге будут еще написаны книги и главы в учебниках, а детишки будут страдать от того, что ее задали читать по программе. Ну, ничего, дети, читайте, умнее будете. Русскому языку нужно учиться у классиков, так что учитесь у дедушки Захара.

Но это в будущем, а пока это очень живая, пышущая жаром книга. С одной стороны она была оценена высшей государственной премией, стала самой востребованной книгой в московских библиотеках в 2015 году. С другой стороны, вызвала бурную полемику среди либерального и патриотического лагерей критики. Сейчас не те времена, что описаны в романе, поэтому критики спорят на страницах изданий, а не на нарах. И противники Прилепина прямо-таки сладострастно смешивают его с грязью. Мстят за его антилиберальные инвективы, за «Письмо товарищу Сталину». Он-де и дутая величина, и самопиарщик, и коньюктурщик, и...

А он классик, написавший новый вариант Воины и мира. Мысль народная так и бьется на каждой странице книги, только народ здесь уже не патриархальный, а взорвавшийся народной революцией и постепенно оформляющийся в новую — советскую — общность. Где лучше всего построить новую и работающую модель — в лаборатории, в ограниченных условиях. Поэтому — Соловки. Там в зверских условиях скоротеного эксперимента ковался тот социалистический строй, о котором мы до сих пор вспоминаем, как о высшем историческом взлете нашего народа. Не все выдержали темпы и крутость методов, много было ошибок и просто преступлений. Ведь общество новой эпохи строили люди из эпох предыдущих.

И на все, что происходило в ходе эксперимента, Прилепин смотрит без боязни, в надежде славы и добра. И описывает без страха. Для того, чтобы все выдержать и все описать нужен был классический, почти былинный герой. Такового предоставила русская классическая литература.

Артем Горяинов — это и Алеко, и Печорин, и Базаров, и Андрей Балконский, и конечно же пятый брат Карамазов. Все их черты присущи и ему. Гордость, беспощадный самоанализ, нигилизм, высокомерие, бунташность и надрыв. Прилепин, не ставя перед собой этой задачи, ярко показал, что персонажи русской классики это никакие не лишние люди, а плоть от плоти народной. Их судьба, это и народная судьба. Просто они раньше родились, они центры кристаллизации массы.

Западные идеологи учат нас, что 20 век стал веком масс, и восстания этих масс. Прилепин, следуя трациям русского гуманизма, показывает, что масса состоит из людей. Что даже палачи имеют необщее выражение лица. И сцена издевательств Артема над обреченными на смерть палачами одна из самых страшных в романе.

Там полно таких страшных мест и в этом один из ярчайших парадоксов книги. Она читается на одном дыхании, это непрекращающийся экшн, за которым следишь, разиня рот. Но всякий раз преде чем взяться за книгу, приходится себя настраивать, как настраивается дайвер перед погружением. потому что действительно пугает и не знаешь какие еще сюрпризы преподнесет тебе глубина романа.

Так что .господа, можно снимать шляпу. Перед нами человек, которого будущие поколения могут и гением назвать. Это для нас он только сосед-приятель, рэпер и актер-любитель, а там, в будущем...

Если оно, конечно, будет, это будущее. И вот для того чтобы оно наступило, в частности, и написан этот роман. Ведь нация, чтобы существовать должна иметь великую культуру и прочную, обширную память о своих победах и поражениях. Так вот и культурой и памятью и является этот шедевр.

П.С. Книга эта не могла появиться ни в девяностые, ни в нулевые. Нужно было, чтобы совпали годины суровых испытаний и высокий уровень самосознания народа. В 2014 это слияние времени и мысли о времени началось. И Прилепин даже немного опередил этот процесс, ведь книга писалась несколько лет. И теперь, когда человечество вновь оборотило на Россию свои очи, нужно было дать ответ, что такое есть Россия? Как ее понимать? И роман — это версия Прилепина о России. Она не тюрьма народов, не военный завод, не монастырь и не цирк в аду. Россия — Обитель.

У меня с этой книжкой Захара смешная история получилась. Два раза останавливался на одной и той же — 201 — странице. А высоту взял, как говорится, с третьей попытки:) Так и не понял как так вышло, ведь книга-то замечательная! Зато могу ответственно заявить — перечитывать статьи и эссе Захара так же интересно, как читать впервые. Как всегда — много чувства, много мыслей. И от подлинного таланта никогда не устаешь.

Прилепин не устает удивлять своего читателя и водить его — опешившего — по просторам собственного вдохновения. После мрачной Черной обезьяны и гиперреалистичной Восьмерки — сборник эссе и заметок о литературе. И о том, как отражается в литературе Россия — сегодняшняя, вчерашняя и будущая. Это есть в первом же, программном тексте книги. О невозможности существования русского языка и культуры вне целостной исторической Родины. Все это нужно беречь и развивать. Согласен и поддерживаю полностью!

Вообще тексты этой книги я бы разделил на две части. Аналитические и эмоциональные. Аналитика критическая у Захара такова, что становится понятно — он у себя на филфаке не просто штаны протирал. Природный ум огранен большими познаниями в филологии и литанализе. А эмоциональные... Как по-настоящему большой писатель Прилепин умеет втянуть читателя в строй своих чувств, заставить его испытывать широкую палитру эмоций. Вслед за увлеченным Захаром начинаешь относиться к литературе, поэзии как к чему-то очень личному, важному, необходимому. Переживаешь и гневаешься, сострадаешь неудачам и радуешься чужому успеху, как своему. Даже зависть Захар умеет вызвать очень тонкую, она — белая, уважительная к чужому таланту.

В общем, это она из лучших книг о русской литературе, что попадались мне когда-либо в руки. А как филолог я их много прочитал.

Так что мои аплодисменты, маэстро!

Вот интересно, Прилепин специально пишет рассказы циклами или оно само так выпевается, как у казахского акына:) Все его сборники имеют явное композиционно-эстетическое единство и Восьмерка тут не исключение. И если Грех и Ботинки имели в качестве точек сборки биографию и персону рассказчика, то Восьмерку — при все разнообразии материала — объединяет тема и настроение.

Настроение, вернее чувство, пронизывающее книгу от корки до корки, — грусть. Классическая чеховская грусть, возникшая не от пессимизма или квиетизма, а от осознания огромности мира и малости человека в этом мире. От трезвого осознания разности масштабов между внешним и внутренним космосом.

Тема — конечно же, отец и его влияние на жизнь и судьбу ребенка. Даже неслучившееся отцовство, как это произошло с персонажем, как мне кажется наиболее слабого рассказа в книге, — Тени облака... Там герой все искал потерянную любовь, а обрел лишь разочарование и горечь утраты. Потому что искал не там. Не любовь надо искать, а самого себя, свою мужскую судьбу. Судьбу отца и мужа.

И еще, мне кажется, вся эта книга просвечивается лучами, исходящими от мощного всплеска новой русской прозы, произошедшего сразу после Революции в 1920-х годах. При чтении мне все чудились то Платонов, то Фадеев, то Бабель, слышны нотки легкой меланхолии Газданова. Даже — как ни странно — отзвуки прозы Кафки явственно различимы в кошмарном бреде Допроса.

И еще. В Восьмерке Захар сохраняет верность пари некогда с кем-то заключенному (с собой, с Богом?). Эта книга ничуть не похожа на все изданные им до нее. Ни на сборники, ни на романы, ни на нон-фикшн. При этом, изменчивый как Протей, Захар остается всегда самим собой — цельным, ярким, умным и огромно талантливым.

За это и любим:)

А вот этот рассказ Захара написан в духе Черной обезьяны. Смесь его матерого реализма с книжным магизмом вроде Кортасара и Борхеса. Мне такая смесь не очень-то нравится. То ли Захару не удается гармонично слить жизненность и книжность, то ли такая смесь и вовсе ему не подходит. В Допросе же он смог сгустить реальность до такого концентрата, что ощущение вязкого кошмара не отпускало и пугало до дрожи в коленках. Там он шкл по пути позднего Газданова, а здесь — магреалистов. И какой-то литературщиной надуманной попахивает от текста. И все его фирменные яркие метафоры тут же начинают казать ненужными побрякушками. Впрочем психологические куски в жанре критического реализма написаны блестяще.