Душа машины – человек

Рэй БРЭДБЕРИ.

Мы – плотники незримого собора

Серия «100 главных книг»

М.: Изд-во «Э», 2017 год. –

352 стр.

На языке оригинала такого сборника у Рэя БРЭДБЕРИ не выходило. С другой стороны, большинство рассказов были написаны им в самом начале писательской карьеры и на русском языке ранее не появлялись. На английском, помимо журналов фантастики, где они были изначально напечатаны, ряд рассказов публиковались практически один раз в научном издании «The Collected Stories of Ray Bradbury: A Critical Edition. Volume 1: 1938–1943» 2011 года с комментариями и вариантами. Похоже, и сам автор считал все это далеко не шедеврами и отодвинул.

Открывается сборник рассказом 1939 года, написанным под псевдонимом Рон Рейнольдс, «Долой технократов!», о писателе-детективщике, оставшемся без тем из-за того, что под руководством Технократии в стране исчезли преступления и трагедии. И в кризисе жанра он уже подумывает о том, чтобы самому… Если судить по этой книге, ранний БРЭДБЕРИ не отличался особо от других начинающих авторов НФ. Лишь в отдельных произведениях изредка прорываются слабые интонации будущего великого писателя. Некоторые темы потом он преобразует и отшлифует в шедевры. А бывает и наоборот: из скола шедевра смастерит поделку. Разве в конце новеллы «В путь недолгий» 1951 года не чувствуются отголоски гениального «Калейдоскопа» 1949 года?

Есть темы, которые волновали БРЭДБЕРИ всю жизнь. Космос – как новый смысл, цель и устремление человечества. Культура – как гигант, на плечах которого стоит мир. Символично, что накануне апокалипсиса, уничтожившего планету в огне, герой рассказа «Адский пламень» предпочел Шекспира, Матисса и Бетховена нахождению рядом с любящей его женщиной. Писатель размышлял и о том, почему он пишет фантастику, сравнивая ее с теорией Ламарка о том, что жираф «мечтает о шее подлиннее, тем самым воздействуя на свои гены, чтобы они становились тем длинношеим животным, которое дотягивается до плодов, цветов и листьев». Фантастика тоже дает цель и мечту, дабы человечество дотягивалось до звезд.

«Господь наш, надоумь, как поведать звездам о наших добрых намерениях»

Лю ЦЫСИНЬ

Вечная жизнь Смерти

М.: Эксмо: Fanzon, 2018 год. – 688 стр.

Серия: Sci-Fi Universe. Лучшая новая НФ

Третья часть трилогии «В память о прошлом Земли» китайского автора, буквально «проснувшегося знаменитым» после перевода на английский первого же романа из этого трио. «Вечная жизнь Смерти» — лауреат премии журнала «Локус» за лучший (в положении о конкурсе нет номинации «переводной», книге пришлось конкурировать с англоязычными произведениями) фантастический роман 2017 года и номинант на «Хьюго», что показывает, что читатели США и Великобритании восприняли роман как часть своего НФ-мэйнстрима. Не путать с Мальстрёмом Эдгара По, который в книге является весьма значимой деталью. Лю ЦЫСИНЬ может являться символом китайского внедрения в западные науку и технологии: убери фамилию, и никто не скажет, что автор живет в КНР. Он прочитал и освоил, похоже, все лучшее в мировой science fiction. Первый, кто вспоминается при чтении, – Станислав ЛЕМ с «Новой Космогонией». Это примерно о том же.

С другой стороны, масса читателей с раздражением восприняла главную «героиню» книги Ян Дун. Два раза своим гуманизмом она поставила человечество на грань выживания, при этом на второй раз была уничтожена Солнечная система почти со всем ее населением, и на третий, наконец, она это сделала окончательно своим самопожертвованием, оставив воспоминание о Земле и людях в виде этого вот романа-хроники: «Люди Солнечной системы пролили свою кровь до последней капли, цепляясь за территорию – ну, не считая двух капелек, тебя и АА. И что это им дало? Не выжили ни они, ни их земли. С тех пор в Великой Вселенной прошли сотни миллионов лет. Полагаешь, кто-нибудь помнит о них? Твоя раса уничтожена именно из-за одержимости идеей дома и своей земли, из-за того, что люди навсегда застыли в отрочестве; они были уже не дети, но по-прежнему страшились покинуть родной дом».

Человечество, возможно, спаслось бы, если бы выбор делала не Ян Дун, а ее антагонист с девизом «Если это нужно для результата, то я и мать сдам в бордель». Что вновь заставляет вспомнить ЛЕМА с его «Дознанием»: нелинейники ведь и в самом деле лучший экипаж для космических кораблей, чем люди.

Фильм «База Клейтон» (оригинальное название – «Basic») 2003 года считается провалом Джона МАКТИРНАНА, автора коммерчески успешных «Хищника» и «Крепкого орешка» (1-го и 3-го). Базовые доходы не окупили 50-миллионного бюджета. Данных по DVD-продажам и дальнейшей демонстрации фильма обнаружить не удалось – не исключено, что до бюджета и добили. Американские критики тоже приняли картину в штыки. Впрочем, надо полагать, свою ложку дегтя позже добавили и шестилетние разорившие режиссера судебные разбирательства в связи с незаконной прослушкой продюссера и супруги (нанятому им фиксеру Энтони ПЕЛИКАНО дали 15 лет, в том числе за эпизоды с другими заказчиками). В августе 2012-го МАКТИРНАН наконец получил год тюремного заключения, и «База «Клейтон» оказалась его последним фильмом.

Шесть рейнджеров под руководством жесткого и даже жестокого сержанта высадились в рамках тренировочного задания в джунглях в районе Панамского канала. Разбившись по двое, они должны к следующему дню дойти до места сбора, откуда их заберет вертолет. Однако вертолет на подлете обнаружил: один из рейнджеров тащит раненого, а их обстреливает третий из их же группы. Остальные четверо исчезли. Следствие ведет капитан Джули Осборн, но вопреки ее сопротивлению, к ней (и даже над ней) прикрепили бывшего расследователя-рейнджера Тома Харди (Джон ТРАВОЛТА). А он сам находится под подозрением в пособничестве распространению наркотиков. На протяжении фильма каждый, имеющий отношение к делу, излагает свою версию, отличную от остальных. Какая из них верная – до самого конца фильма понять невозможно.

Критики сразу же указали на первоисточник – «Расёмон» Акиры КУРАСАВЫ. «Еще один удручающе пустой боевик, построенный, как и преобладающая тенденция, из несущественной прогрессии обманов и противоречивых повествований «Расёмона» — это Лиза Шварцбаум из "Еntertainmen". «Basic» разворачивается как неистовая ревизия «Расёмон» Акиры КУРАСАВЫ, знаменитого исследования противоречивой природы «истины» — а это Малкольм Джонсон из «Hartford Courant».

Дождливая и полутемная (около 80% фильма происходит в сумраке) «База Клейтон» начинается мелодией «Болеро» Мориса РАВЕЛЯ и заканчивается ею. Композиция, основанная на вариациях одной и той же темы (на самом деле, с точки зрения музыковедческой – там две темы), а напряжение нагнетается со звучанием все новых и новых инструментов, которые заходят на тот же круг. И в фильме интерпретация одних тех же событий несколько раз меняется, вновь сворачивая на тот же круг, но с иным наполнением случившегося.

Интересно, что в «Расёмоне» 1950 года Акиры КУРОСАВЫ тоже звучит «Болеро» РАВЕЛЯ в обработке композитора Фумио ХАЯСАКИ. Мелодия сопровождает рассказ жены самурая, более далеко отходит от первоисточника в начале повествования дровосека, и вполне узнаваема по ходу рассказа разбойника — когда они вместе с самураем идут по лесу к кургану, где якобы зарыто много старинных мечей.

Так что сопоставление музыки, состоящей из вариаций основной темы, и фильма, с аналогичной структурой, была использована и КУРОСАВОЙ.

Еще более любопытна в этом отношении «Роковая женщина» 2002 года, не относимая к удачам Брайана де ПАЛЬМЫ. Она начинается (с шестой минуты) и заканчивается темой «Болеро» в обработке японского композитора Рюити САКАМОТО, писавшего музыку для Бернардо БЕРТОЛУЧЧИ, Нагисы ОСИМЫ, Педро АЛЬМОДОВАРА и других. Он свою мелодию назвал «Bolerish». Этот фильм тоже о вариациях. О том, что кажется истинным, но таковым не является. А лишь вариацией истины. На крепко скроенный триллер он не тянет. Слишком много логических нестыковок. Жанр другой. Большая часть фильма – как бы ненастоящее, видения главной героини Лоры (лучшая роль Ребекки РОМЕЙН), которая, заснув, чуть не задохнулась в переполненной ванне. А до этого она кинула партнеров по ограблению и исчезла с бриллиантовыми украшениями на огромную сумму. Ограбление как раз и происходило под музыку «Bolerish».

По ходу повествования нам подсказывают о ненатуральности событий. «Что за фигня?» — возмущается зритель, когда раненный в начале фильма подельник Лоры, у которого кровью была залита тогда рубашка, освобождается спустя семь лет из тюрьмы в той же рубашке, алой от крови. Хотя за прошедшие годы – даже если одежду тюремщики не отправили в стирку — кровь должна быть побуреть и выцвесть. Его встречает из тюрьмы непойманный третий участник ограбления. Оба жаждут мести.

Через минуту экранного времени, когда они ждут момента, чтобы схватить подругу Лоры, с афишной тумбы рабочие снимают плакат с надписью «Deja vu», на котором голова женщины, погруженной в воду. На компьютере Николаса, где он обнаружил написанное не им электронное письмо к послу США с требованием выкупа за якобы похищенную Лору, еле разборчиво мерцает та же картинка с надписью «Deja vu».

В фильме немало водяных подсказок: в самолете стюардесса громко переливает воду в кувшин, в полицейском участке зачем-то наливают воду в восемь стаканов, второй главный герой – фотограф Николас (Антонио БАНДЕРАС) — на фоне фонтана говорит по телефону с начальником службы безопасности семьи нового американского посла во Франции (женой посла стала Лора, из-за этого вынужденно — через семь лет — вернувшаяся в Париж), в посольстве – картина с водопадом на стене и т.д. и т.п.

Еще более показательно, что в полицейском участке часы показывают 15-33, а когда из участка инспектор привозит Николаса в посольство – время на часах за спиной посла – тоже 15-33. Когда уже упомянутые подельники Лоры едут в автомобиле после освобождения одного из них, на полочке за задним сиденьем виден смешной цветной детский будильник, показывающий 15-33. Именно в это время семь лет назад Лора заснула в ванной. А вот еще деталь: на компьютере Николаса стоит копирайт 1994-2001, в то время как— судя по афишам — действие проистекает в 2008-м (разница — те же семь лет).

А в конце мы узнаем, что практически все увиденное после первых двадцати минут фильма — это сон, морок, фантазии задыхающегося под водой мозга. Лишь само ограбление и гостиница (те, кто встретились Лоре в отеле, потом фигурировали в сне) оказались реальностью. И только мы это поняли — тут же под вариацию «Болеро» нас отправляют в нокаут: выясняется, что и ограбление происходило не так, как нам показали в завязке сюжета.

Что же тогда истина? Есть ли она? Или есть только множащиеся вариации истины? И каждая из них в какой-то момент верна. Каждая самоценна. Как в фильме Клода ЛЕЛУША "Одни и другие", тоже начинающегося и заканчивающегося "Болеро". Как там у него сказано в начале: "Мужчины и женщины, которых вы увидите, вошли в фильм, потому что их история была невероятной, или вполне обычной". И очень похожей, добавим, одна на другую: практически вариации вокруг одной темы трагической эпохи. Да и вообще, судя по эпиграфу к фильму, в истории человечества есть лишь две-три истории, которые повторяются и повторяются с некоторыми вариациями.

Не зря же, наверное, в конце «Сталкера» Андрей ТАРКОВСКОГО, после похода в пространство зоны, где странность ощущается, но вербально не дефиницируется, и непонятно: правда ли, что исполняются там желания, или, может, нечему там исполняться у этих персонажей, или вообще все это — легенда, сидят трое в комнате после некоего обретенного опыта, после дождя. Под водой возле взрывателя бомбы шевелит плавниками рыба, на поверхности воды – нефтяное пятно, шумит поезд и сквозь этот шум слышно «Болеро» Мориса РАВЕЛЯ.

Микроскопы полезны на случай необходимости

Пол Ди ФИЛИППО.

Стимпанк

М.: Аст, Транзиткнига,

2006 год. – 346 стр.

Стимпанк произошел от английского steampunk: steam – «пар» и punk – «панк». Термин создан в противовес киберпанку – жанру, где будущие компьютерные технологии пронизывают жизнь людей и человечества до самых глубин, где торжествуют электроника и телекоммуникации, где уже трудно понять, где реальность, а где компьютерная иллюзия. В стимпанке описывается мир паровой энергии, дирижаблей и псевдовикторианской эпохи. Это как картины Сезанна с их вещественностью, объемностью неказистых предметов против маньеризма. Впрочем, созданные еще на заре появления этого жанра три повести Пола Ди ФИЛИППО, объединенные названием «Стимпанк», несколько стебаются над ним. Особенно две первые. Типичный «Mad Scientist» Космо Каупертуэйт, натуралист и биолог, изобретатель автоматической чернильной ручки, дабы мгновенно записывать свои стремительные мысли, и топлива для паровозов на основе урана, скрестил человеческие клетки, взятые от свежих трупов, с тритоном и вырастил самку последнего, которая выглядела как молодая королева Виктория. Так как разумом она так и не обзавелась, ученый поместил ее в бордель, где ее навещали как юный Чарльз Дарвин, так и премьер-министр Мельбурн. Но в это время, за месяц до коронации, Виктория исчезает из дворца (она уже королева – автоматически после смерти своего дяди Вильгельма, но еще не была коронована). Пока ищут беглянку, предложено заменить ее тритоншей. Такой вот издевательский текст – шарж, гротеск, пародия. Забавно, когда якобы-королеву везут под вуалью в карете, та, заметив муху, мгновенно длинным раздвоенным узким языком хватает ее и съедает. В этом же духе написана и вторая повесть «Готтентоты», главный герой которой тоже ученый-натуралист, при этом расист Луи Агассис, приехавший строить ученую карьеру в Америку. Он попал в водоворот событий с черной как гуталин женщиной-готтентотом, анархистом Тадеушом Костюшко, наследством Кювье, африканским колдуном, оккультистами, марктвеновским капитаном Стормфилдом, службой безопасности короля Пруссии и прочим, прочим, прочим. Просто бурлеск, где автор откровенно ерничает над всеми вышеуказанными, а в конце появляются чудовища Лавкрафта. И лишь в последней повести трилогии появляется помимо зубоскальства и некая лирическая нотка о несостоявшейся любви Эмили Дикинсон и Уолта Уитмена.

Высокоразвитые марсиане захватили Землю чисто из гуманных соображений

Курд ЛАССВИЦ. На двух планетах.

М.: Книжный Клуб Книговек, СПб.: Северо-Запад, 2011

(Серия «Малая библиотека приключений)

544 стр.

«Где бы ни появились вооруженные войска, сейчас же прилетали марсианские воздушные корабли и разоружали их. А затем так же поступили марсиане и в Вене, и в Париже, и в Риме. Везде захватывали монархов, президентов, министров. Австрийского императора захватили на охоте, итальянского короля – на большом приеме, президента Французской Республики – в то время, как он играл на бильярде со своим министром».

Роман Курда ЛАССВИЦА о войне с марсианами вышел в свет в 1897 году — год в год с «Войной миров» Герберта УЭЛЛСА и несколько затерялся на фоне всемирного успеха последнего. Русский сокращенный перевод «На двух планетах» появился в 1925 году и был повторен в нынешнем издании. На английский язык роман, значительно урезанный, был переведен только в 1971-м. Несмотря на значительный объем (даже после сокращения), произведение читается легко, оно насыщено событиями и размышлениями. Можно предположить, что немецкий оригинал оказал какое-то влияние на «Красную звезду» Александра Богданова (1908 год). Во всяком случае ЛАССВИЦ с именем Карл значится еще в энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1890 – 1907 гг.) как «немецкий философ; род. в 1848 г. Он пытается осветить теорию познания с точки зрения точных наук и рассматривает историческое развитие основных понятий физики параллельно с развитием философских доктрин познания». Среди его философских трудов там перечислены и «несколько популярных и беллетристических очерков и романов на философские темы», в числе которых упомянут и «Auf zwei Planeten». Путаница с именами связана с тем, что полное имя ЛАССВИЦА — Carl Theodor Victor Kurd.

Самое интересное, что марсиане в романе отнюдь не злобны и не кровожадны. Несмотря на то, что они не остановились «перед беспощадным разрушением Кронштадта и цветущей Москвы», они высокогуманны и просвещенны. На Красной планете давно построено утопические Соединенные Штаты Марса, и вмешательство в дела Земли во многом были основаны на желании улучшить эту варварскую Землю, где сосед убивает соседа, а страны воюют друг с другом по надуманным поводам. Марсианское общество весьма напоминает Культуру из цикла романов Иэна М. БЭНКСА. Не зря же последний стал четырежды лауреатом немецкой премии по фантастике имени Курда ЛАССВИЦА.