Евгений Павлович Брандис (1916-1985) — прозаик, литературовед, критик, библиограф; один из ведущих специалистов в области зарубежной литературы, историк и теоретик детской литературы и НФ; авторитет по творчеству Жюля Верна. Окончил филологический факультет ЛГУ (1939), кандидат филологических наук. Работал в Государственной публичной библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина в СПб. Почётный член Жюльверновского общества (Франция).

Георгий Георгиевич Пермяков (псевдоним Г. Ланин) (1917-2005), прозаик, краевед, переводчик и преподаватель китайского и японского языков. Под псевдонимом Г. Ланин написал несколько приключенческих произведений с элементами научной фантастики: «Синий тарантул» (1957), «Красная маска» (1958), «Остров алмазов» (1963); автор краеведческих книг: "Голубые звезды. Занимательное краеведение" (1959), «Тропой женьшеня: Рассказы и очерки о В. К. Арсеньеве» (1965), «Тигровый камень» (1974), опубликовал мемуары о своих встречах с последним императором Китая Пу И («Император Пуи. Пять лет вместе») и повесть «Отряд 731»).

Письма Е.П. Брандиса, адресованные Г.Г. Пермякову, ныне хранятся в фонде Г.Г. Пермякова в Хабаровском краевом музее им. Н.И. Гродекова в одном конверте с письмами И.А. Ефремова тому же адресату. Именно Ефремов рекомендовал Пермякову обратиться к Брандису, как к критику и знатоку фантастики. На одном из писем Е.П. Брандиса чёрной тушью указан номер фонда: ГМДВ КП 12064/1470. Письма Е.П. Брандиса имеют пометы красным карандашом, сделанные рукой Г.Г. Пермякова: даты написания писем, подчёркнутые строки. В настоящей публикации эти подчёркивания выделены курсивом.

Уважаемый Георгий Георгиевич! Ваше письмо (от 24 июля) получил только сегодня и сразу же спешу на него ответить. Дело в том, что я давно уже переехал на другую квартиру и потерял связь с жильцами, которые попали на моё место. В конце концов, кто-то занёс это письмо в Союз писателей и мне оттуда позвонили. Ваше послание с высокой оценкой моей работы (сам я отношусь к ней прохладно) очень тронуло меня. Критику редко приходится получать такие длинные, обстоятельные и, главное, похвальные отзывы. Но фантасты и любители этого жанра, как я убедился, люди особого склада и, если хотите, особой касты, для которой общепринятые законы не существуют. И это хорошо! Я знаю много таких энтузиастов, как Вы, рассеянных по разным уголкам нашей обширной страны. Пишут мне любители фантастики, читающие книги наших писателей в оригинале, даже из ГДР и Италии. Я не сомневаюсь, что таких любителей на белом свете очень много, и это верный залог того, что жанру принадлежит будущее. Главная беда — обилие штампов и графоманов. Чем больше читаешь произведений, тем страшнее становится: уж очень много общих мест! И они особенно бросаются в глаза потому, что научно-фантастических книг в общем потоке не много.

Суждения Ваши интересны и многое из того, что Вы пишите, я постараюсь принять к сведению на будущее. Не согласен, правда, с Вашим критическим отношением к романам А. Толстого. "Аэлита" написана прекрасно и при всей своей наивности — с точки зрения сегодняшнего дня — выдержала проверку временем и читается очень усердно и сейчас. "Гиперболоид" гораздо хуже, но ведь это роман нарочито плакатный и памфлетный и, как таковой, вызвал к жизни целое направление в советской фантастике. Ко всякому явлению следует подходить исторически.

В статье, которая попала Вам на глаза, не всё одинаково удачно, многое я написал бы сейчас иначе и, вероятно, лучше, но так или иначе, это первый очерк исторического обзора советской научно-фантастической литературы и, по-видимому, всё же сыграл какую-то положительную роль.

Несколько слов о себе. Я старше Вас на три года, значительно ниже ростом, близорук, лысину (теперь уже безуспешно) пытаюсь прикрывать прядью, пущенной на косой пробор, за границами не бывал, имею очень скромный жизненный опыт, т.к. со студенческих лет судьба сделала меня кабинетным работником. Раньше доцентствовал (читал Зарубежную литературу), а последние 10 лет занимаюсь исключительно литературным трудом. Фантастика — только одна из многих тем, которыми я занимаюсь. У меня много статей (особенно предисловий) о классиках английской, французской, немецкой и швейцарской литературы. Есть книга "Жюль Верн", изданная в 1956 году*. С неё-то и началось увлечение научной фантастикой. Книга "Жюль Верн", в перепечатанном и расширенном виде, в начале следующего года выйдет повторным изданием. Вероятно, одновременно появится и книга "Через горы времени" (о творчестве И. Ефремова), написанная в соавторстве с Вл. Дмитриевским. Вместе с ним я написал ещё несколько статей о фантастике: "Сибирские огни", 1961, № 11; "Октябрь", 1961, № 11; "Звезда", 1961, № 12; альманах "Хочу всё знать", вып. 4 (1961). Была у меня ещё статья о Ефремове ("Звезда", 1959, № 4) и разные мелочи на эту тему. Кстати, в журнале "Нева" (1962, № 4) — изложение дискуссии, которая может Вас заинтересовать. В настоящее время переключился на совершенно другую тему — пишу для "Жизни замечательных людей" книгу об украинской писательнице Марко Вовчок**. Между прочим, и к этой книге привёл меня старик Жюль Верн: Марко Вовчок переводила когда-то его романы и перевела их не менее 15. Это и заинтересовало, а потом она увлекла и сама по себе.

Как в дальнейшем сложится, ещё не знаю, но со временем буду, наверное, опять писать о научной фантастике. А Ваш роман, конечно, буду рад получить и заранее за него благодарю***.

Вот, пожалуй, и всё. Отвечать Вам таким же длинным письмом я просто не в состоянии — на это нет у меня ни времени, ни энергии.
Запишите мой правильный адрес: Ленинград, д. 88, Канал Грибоедова 9, кв. 82.

С приветом и наилучшими чувствами

Е. Брандис

P.S. Обратите внимание на очень интересную статью И. Ефремова "О литературе будущего" в "Вопросах литературы", № 8.

* См.: http://fantlab.ru/work143514

** Евг. Брандис. Марко Вовчок. М.: Молодая гвардия, 1968 г. Серия: Жизнь замечательных людей. Подробнее см.: http://fantlab.ru/edition53105

*** Речь идёт о повести Г. Пермякова (Г. Ланин) "Остров алмазов", которая в то время готовилась к изданию.

Дорогой Георгий Георгиевич! От души благодарю Вас за очень интересную и увлекательную книжку. Вы нашли очень удачную форму изложения. Книжечка* познавательная — в лучшем смысле этого слова — и легко читается. Это и есть то, что мы называем научно-художественной (в отличие от научно-популярной) литературой. Мне приходится заниматься и этой областью, так что вдвойне Вас благодарю.

Вчера был у нас на комиссии доклад Б. Стругацкого (статья написана обоими братьями**) — о научной фантастике, точнее, о тех трудностях, которые мешают её развитию. Главный удар — по недалёким редакторам-чиновникам и глупым читателям, предъявляющим к произведениям немыслимые и явно не те, какие надо, требования.

Сейчас я занят по горло — срочно пишу новую книгу и правлю верстку второго издания "Жюля Верна" — пришлю его Вам, когда появится. Извините, что пишу так коротко.

С приветом

Е. Брандис

* Пермяков Г.Г. Голубые звезды (Занимательное краеведение). — Хабаровск: Кн. изд., 1959. — 86 с.

** Позже этот доклад был переделан в статью «О советской фантастике». В письме брату от 14 октября 1962 года Борис Натанович писал: «Ну вот и состоялся наш доклад. Народу было человек тридцать. Доклад неоднократно прерывался смехом и шумом аудитории, и в конце его (доклада) раздался даже 1 (один) аплодисмент. Оценки доклада колебались от «очень хороший» до «блестящий» включительно. При обсуждении здравых мыслей высказано не было. Все почему-то в основном налегали на вопросы, связанные с терминологией, и предлагали углубиться в историю фантастики. В заключительном слове я призвал фантастов пытаться создать некое подобие теории коммунизма, а редакторов — быть помягче и поумней (после заседания престарелая тетка, по виду — высокопробный редактор со стажем, — сказала мне, что заключительным словом я испортил всё впечатление). Дискуссия о коммунизме была продолжена в баре Писдома и кончилась рассказыванием еврейских анекдотов. В дискуссии я был если не разгромлен, то во всяком случае заклеймен нехорошим словом «оптимист». Комментарий — bvi См. также: http://fantlab.ru/work85814

*** Брандис. Евг. Жюль Верн. Жизнь и творчество. Л.: Гос. изд-во детской литературы Министерства просвещения РСФСР, 1963 г. См.: http://fantlab.ru/edition30883

Дорогой Георгий Георгиевич! Примите мои запоздалые новогодние поздравления с присовокуплением самых благих пожеланий. Спасибо, что вспомнили обо мне. Теперь, когда Вы с "божьей помощью" одолели твердолобых редакторов*, будем ждать Вашего нового произведения. А ту книжку, что Вы мне прислали**, отдал Николаю Ивановичу Сладкову***, ученику Бианки, который пишет для детей очень милые краеведческие книжки.

Итак, ещё раз — доброго здоровья, творческих удач и всего самого наилучшего.

Дружески Ваш

Е. Брандис

Ленинград

* Скорее всего речь идёт о положительном решении по изданию повести Г. Ланина (Г.Г. Пермякова) "Остров алмазов" в Хабаровском книжном издательстве.

** Пермяков Г.Г. Голубые звезды (Занимательное краеведение). — Хабаровск: Кн. изд., 1959. — 86 с.

** Сладков Николай Иванович (1920-1996), писатель-натуралист, автор более 60 книг о природе, лауреат Государственной премии РСФСР имени Н. К. Крупской (1976). Большую часть жизни прожил в Ленинграде. Заниматься фотоохотой, выдвинул призыв «Не бери в лес ружье, возьми в лес фоторужье». Во время войны добровольцем ушёл на фронт, служил военным топографом. В мирное время сохранил ту же специальность. Первую книгу «Серебряный хвост» написал в 1953 году. Вместе с Виталием Бианки выпускал радиопередачу «Вести из Леса». Много путешествовал, как правило в одиночку, впечатления от путешествий отражены в его книгах.

Уважаемый Георгий Георгиевич! Благодарю Вас за хорошее письмо и "Остров алмазов". Поздравляю Вас с выходом новой книги. Выразить к ней своё отношение мне трудно, т.к. я в принципе не люблю шпионские приключения, сдобренные фантастикой. Предпочитаю либо хороший детектив на реалистической основе, либо добротную фантастику, развёртывающую представления о будущем в социальном плане, как это делает Ефремов, или обоснованную "игру ума" относительно будущих технических возможностях. У Вас всего понемногу, герои без характеров, приключения не всегда достаточно хорошо мотивированы. В конце романа — сплошной калейдоскоп. И вообще не всё ружья "стреляют". Таинственные появления Гапича в начале книги — только "кунстштюк"*. В дальнейшем это никак не проигрывается. Лучше всего разработана геологическая тема. Здесь много интересных допущений. Мне думается, на этом материале и следовало бы строить всю повесть, а трафаретные погони и преследования не дают ничего нового. Это было бы нужно и интересно (имею в виду международные отношения и тему безопасности), если бы не было 1001 вариантом читанного-перечитанного и раскритикованного всеми, кому не лень. И вот что интересно. Там, где Вы пишите о том, что видели и знаете (природоведческая книжка**), Вы находите образные выражения, создаёте впечатляющие, зримые картины. Здесь же, где всё из головы, и язык бедноват и всё [зачёркнуто автором письма] художественное наполнение худосочно. Жаль, что Вы не смогли или не захотели уклониться от очевидных штампов. Прелестная Ара, как делали героини старых романов, даже письмо к любимому пропитывает благовониями. Это, конечно, мелочь. Но я знаю, что Вы способны на большее и считаю, что должны предъявлять к себе более строгие требования. А лицемерить и расточать похвалы я не умею. Вы как-то раз похвалили мою статью в сборнике "О фантастике"***. Там я выдал всё, что думаю, своему доброму приятелю А.А. Меерову за роман "Защита 240"****. К счастью, отношения не испортились, и после долгих споров он согласился с моей критикой. Ваш роман такого же примерно типа, только с той разницей, что появился на восемь лет позже, а за эти годы у нас сложилась настоящая оригинальная советская научно-фантастическая литература. В печати я Вас ругать, конечно, не стану, но и положительной рецензии на "Остров алмазов" напечатать не могу, как бы хорошо к Вам не относился. Буду очень рад узнать, что Вы думаете по поводу этого письма.

С дружеским приветом

Е. Брандис

* Кунстштюк — слово из немецкого языка — так называемый неожиданный трюк или фокус. Kunst — искусство, редкое явление, Schtuch — штука, дивная вещь.

** Пермяков Г.Г. Голубые звезды (Занимательное краеведение).

*** Вероятно: Е. Брандис. Пути развития и проблемы советской научно-фантастической литературы (1960) / Сб.: О фантастике и приключениях. (О литературе для детей). Антология. Л., 1960 г.

**** Александр Мееров. "Защита 240". Харьков: Харьковское областное изд-во, 1955 г. http://fantlab.ru/edition30783

Уважаемый Георгий Георгиевич!

Благодарю Вас за письмо и лестный отзыв о нашей статье*, напечатанной в журнале "Коммунист". Владимир Иванович** тоже прочёл Ваше последнее письмо и благодарит со своей стороны за подробный внимательный разбор. Собственно, тут не о чем дискутировать. Замеченную фантастику мы умышленно показали только со стороны социологических "прогнозов". Если бы рассматривали её разносторонне, можно было бы построить на этом материале целую книгу, но общая характеристика, за исключением отдельных нюансов, осталась бы примерно такой же. Проработка этого материала отняла довольно много времени, и главная трудность заключается в получении книг. Но объединённые фонды московских и ленинградских библиотек в общем достаточны для ведения такой работы. Правда, вести её приходится урывками, т.к. главное время приходится на другие дела и другие книги. Только сейчас закончил большую рукопись (20 л.) — "От Эзопа до Лема. Зарубежная литература в детском и юношеском чтении".*** Это итог трёхлетней работы. Поднят огромный и очень разнородный материал. Получилась настоящая энциклопедия. Думаю, что такая книга будет очень полезна, особенно библиотечным работникам и педагогам. Не умею писать длинные письма. Кажется, уже высказался и на этом закругляюсь.

Ещё раз благодарю Вас за внимание, за доброжелательное отношение к нашей работе и желаю Вам всего лучшего — новых творческих успехов, новых книг, новых начинаний.

С приветом

Е. Брандис

* Евг. Брандис, Вл. Дмитревский. Современность и научная фантастика // ж-л "Коммунист", 1960, № 1. С. 66-74.

** Вл. Дмитриевский — псевдоним Владимира Ивановича Дмитревского.

*** Вышла в свет в 1965 году под изменённым названием: Евг. Брандис. От Эзопа до Джанни Родари. М.: Просвещение, 1965 г.

Публикация писем и комментарии подготовлены Виктором Бурей. Декабрь 2013 года.

На этот раз поводом открыть и перебрать листы и вырезки в папках с "Делом Оссендовского" (а их у меня три) послужило недавнее поступление в мой архив 12 злотых. Не бог весть какая сумма, но для меня в этих монетках важнее другое! И я отыскал в папках страницу с конвертами и марками, на которых изображён Владимир Клавдиевич Арсеньев... Да уж! Кто матери-истории более ценен?

Да уж! — возглас, используемый при выражении досады, иронии. (Из Викисловаря)

"...Сохранились две буквы: "Уж..." (Из эпиграфа к рассказу А.М. Оссендовского "Бриг "Ужас")

"...Слова гольда нас всех поразили. Заметив, что мы отнеслись к нему с недоверием, он воскликнул: — Как ваша понимай нету? Посмотри сам!"

(Из книги В.К. Арсеньева "По Уссурийскому краю")

В самом начале 1990-х годов завёл я первую папку "дела" на А.М. Оссендовского. Произошло это с подачи И.Г. Халымбаджи (1933-1999). На нашу с Юрием Шмаковым просьбу рассказать подробнее об этом писателе-фантасте Игорь Георгиевич в 1991 году прислал заметку для очередного альманаха фантастики "Мир чудес". Альманах не увидел света, а заметка — вот она:

Игорь Халымбаджа

Шла весна 1945 года. Неудержимо приближающееся поражение гитлеровского рейха стало явным даже для самых фанатичных его сторонников. И они стали искать укромные, где можно было бы спрятаться и спрятать награбленное, а кто не успел "разбогатеть" метались в поисках добычи. Одним из таких возможных источником обогащения гестаповцы считали... сокровища барона Унгерна. И вот в гестапо был доставлен престарелый польский писатель-фантаст Фердинанд Антони Оссендовский, в своё время служивший в армии Колчака и Унгерна и, по слухам, участвовавший в операции по сокрытию драгоценностей. Из гестапо Оссендовский уже не вернулся.

СОКРОВИЩА БАРОНА УНГЕРНА

Ф. Оссендовский родился в Витебске в мае 1876 года. Учился в Петербургском университете, затем Сорбонне, защитил диссертацию и был удостоен звания кандидата химических наук. Работал инженером в Сибири и на Дальнем Востоке. Описанию экспедиции по изучению этих земель была посвящена его первая книга "Описание путешествия по Алтайскому и Уссурийскому краю" (1899).

Ещё в годы учёбы Антон Мартынович (руссифицированный вариант имени и отчества) начал писать, публикуя очерки, рассказы, эссе в различных газетах и журналах. Выявить сегодня эти публикации затруднительно из-за обилия использованных им псевдонимов. Когда разразилась Русско-Японская война, тридцатилетний инженер,начинающий литератор вновь оказывается на Дальнем Востоке в качестве корреспондента петербургской газеты. Видимо, склонность к рискованным приключениям, авантюрная жилка в характере, требовавшая переживать не только мысленно самые невероятные события и привела его к написанию авантюрных и фантастических романов.

Сблизившись с революционными кругами он активно участвует в революционных событиях 1905-1907 годов. За это был осуждён и находился в заключении. Затем ссылка на Дальний Восток.

Одно из первых крупных фантастических произведений Ф. Оссендовского повесть "Бриг "Ужас" (Литературное приложение к журналу "Нива" за 1913 год) отмечено французским исследователем дореволюционной русской фантастики Жаком Бержье: "...Можно было найти истинные шедевры, например, "Ужасы на бригантине" Оссендовского".

Повесть вместилась в сорок семь страниц, читается с интересом и сегодня не потеряла своей актуальности. Сумасшедший человеконенавистник Силин отравил океанскую воду плесневым грибком плазмодием, созданным для прогревания и удобрения почв в северных районах. Катастрофа. Гибнут рыбы, плесень разъедает обшивку кораблей... Подобные последствия бездумных "экспериментов" с Природой для нас — привычные сообщения. А в начале века об этом мало кто задумывался. В отличие от многих современных авторов он не варьировал без конца схожие между собой сюжеты и идеи, не писал "единую книгу". И в этом своём первом крупном произведении, может быть, впервые развил некоторые НФ идеи, впоследствии многократно использованные фантастами многих стран.

В следующем, 1914 году, литературное приложение к "Ниве" публикует ещё одну повесть Ф. Оссендовского — "Грядущая борьба", имевшую подзаголовок "Завтрашняя повесть". Действие повести отнесено в далёкое будущее. перед человечеством стоит угроза экологический катастрофы. Из-за охлаждения земной коры людям приходится переселяться в глубь земли, строить жильё ближе к теплу. Но, как выясняется, "переселение в глубь" запланировано кучкой правителей не сумевших создать "всеобщую сытость". Цель чудовищной операции — "сокращение ртов". Первой под "сокращение" попадает "жёлтая раса", но план не удаётся реализовать из-за растущего возмущения. Во главе сопротивления инженеры Гремин и Русанов. К ним на помощь приходят даже представители правящей прослойки, понявшие нечеловечность происходящего. Окончательная победа над эксплуататорами приносит счастливое время на Землю Побеждающей Мысли.

В 1915 году выходит из печати самое крупное произведение Оссендовского роман "Женщины, восставшие и побеждённые" (Москва, издательство "Наши дни"). В романе были использованы такие фантастические идеи, которые и поныне используют авторы, работающие в жанре НФ. На страницах романа далёкое будущее. После сокрушительного поражения восстания суфражисток, устроивших всемирную бойню, зачинщицы сосланы на остров Антарктиды. Начинаются невероятные события. Дело в том, что очень давно, именно на этом острове потерпел крушение инопланетный корабль. Космическая посудина негуманоидов вмёрзла в островной грунт. Пришельцы начинают уничтожать ссыльных женщин. Несчастных спасает галантный капитан одного из морских судов волею случая оказавшийся вблизи острова.

К самым ранним фантастическим произведениям Оссендовского относятся рассказы: "Ложа "Священного Алмаза" (ж-л "Аргус", Спб, 1913, № 7) и "Ночь в Храме Сема-Джан-Ник" (ж-л "Весь мир", 1911, № 8). Уже в этих ранних и во многом ученических рассказов проявляется интерес Оссендовского к эзотерическим знаниям и чудесам, которые могут произойти в дальних неизученных краях.

Октябрьскую революцию Оссендовский не принял категорически. В 1919 году служит у Колчака. И вновь, уже в третий раз, судьба приводит его на Дальний Восток. Далее из Маньчжурии он отправляется "бродить по свету". За два года он успевает побывать в Азии, Африке, Америке, объездить многие европейские страны. Наконец, в 1922 году, сорокашестилетний писатель поселяется в Польше. Запас жизненных впечатлений, неистощимая фантазия помогли ему создать целую библиотеку фантастических и приключенческих романов. Он подарил читателям почти сотню увлекательных произведений. Только теперь он пишет на польском языке. Через некоторое время получает польское гражданство и поселяется вблизи Варшавы. В предвоенные годы его книги были чрезвычайно популярны не только у юных, но и у взрослых читателей.

(Публикуется впервые по рукописи И.Г. Халымбаджи).

Теперь фрагменты моих записей, дополняющие биографические сведения о пребывании А.М. Оссендовского в Сибири и на Дальнем Востоке:

ПУТЕШЕСТВЕННИК И ВОЕННЫЙ ХИМИК: НА ФРОНТЕ ФИНАНСОВОЙ ВОЙНЫ

Антон Мартынович – настоящее имя и отчество Оссендовского. В России он прожил сорок четыре года. Родился в древнем русском городе Опочке Псковской губернии (по другим данным, в Витебске), в семье врача. Умер не 3, а 12 января 1945 г. – под городе Жолвен, в местечке Подкова Лесная. Фердинандом стал величать себя после 1922 года, уже переселившись в Польшу. На Дальнем Востоке Оссендовский появился в 1902 году в городе Никольск-Уссурийске в качестве заведующего механической и химической испытательными лабораториями Управления Китайской Восточной железной дороги (Уссурийская железная дорога одно время входила в состав КВЖД).

За плечами молодого инженера работы по материаловедению, экономической географии, геологии. Оссендовский активно включается в процесс геологического изучения Приморья, проводит исследования об ископаемых углях Дальнего Востока, маньчжурских месторождений, китайских и японских углей. Работает на острове Путятин, на полуострове Муравьев-Амурский. В качестве корреспондента петербургских газет, Оссендовский принимал участие в Русско-японской войне (1904-1905). По некоторым сведениям на фронт он был направлен Генеральным штабом, в первую очередь как военный химик. Служил под командованием генерала Куропаткина. В энциклопедии «Американа» (Нью-Йорк, 1969 г., том 21, стр. 23-24) сообщается, что в эти годы Оссендовский выполнял обязанности советника российского Генерального штаба по химическим вопросам. По другим документам и публикациям, в 1904-1905 годах он занимался разведывательной деятельностью на Дальнем Востоке, официально находясь в должности заведующего механической и химической испытательными лабораториями Управления Китайской Восточной железной дороги (КВЖД).

Заведующим механико-химической лабораторией Оссендовский назван и в справочной книжке Харбина (1904). Проживал по адресу: Новый Харбин, дом 557 (стр. 116). В это время Оссендовский публикует множество статей на самые разнообразные темы и даже создает журнал.
В 1905 году, увлекшись идеей сибирских сепаратистов об отделении Дальнего Востока от европейской России, сошёлся с революционерами, был избран «президентом революционного правительства Российского Дальнего Востока» и вскоре оказался на скамье подсудимых в городе Чите. Был осуждён на полтора года тюрьмы. Отбывая наказание, написал книгу о тюремных нравах «босяцкой публики», заслужив похвалу Льва Толстого за литературные достоинства произведения...

28 декабря 1907 года на торжественном заседании Общества изучения Амурского края, посвященном памяти первого председателя Общества изучения Амурского края (ОИАК) Фёдора Буссе, первый раз присуждалась премия его имени. Её удостоился политический заключенный Антон Мартынович Оссендовский за исследование угольных месторождений Дальнего Востока.

В 1919-1920 годах Оссендовский был в Омске, служил у Колчака. Согласно некоторым сведениям, именно он руководил захоронением колчаковского золотого запаса где-то "в глухой дальневосточной тайге". С 1922 года жил в Польше. В разные годы Оссендовский много путешествовал по Азии, Африке, Америке, Европе. Его называют первооткрывателем Шамбалы (Агарти) для европейцев. Доказано, что ещё Рерих цитировал его труды по этому вопросу.
Печатался под псевдонимами А.М.А., Антонио, НЧ., Марк Ч., Мзура, О-ский, Чертвен, Чертван, Эпикур и др. Всего выявлено около 20-ти его псевдонимов, но сколько их было на самом деле не известно. В 1911 году выдвинулся в число лучших русских писателей-фантастов. Именно так отметил его заслуги в русской НФ французский исследователь фантастики Жак Бержье. Имя Оссендовского указано в американской энциклопедии "Талф Бриз". Там он представлен как военный химик, советник графа Витте и Императорского флота, драматург и политический авантюрист. Японские архивные документы свидетельствуют: Оссендовский был агентом японской разведки. Русские царские архивы — что он являлся агентом и консультантом военного ведомства. Он даже читал военным курсы о промышленном шпионаже!

Оссендовский — автор около сотни книг. В современной Польше он больше известен как знаменитый путешественник, этнограф, журналист и автор приключенческих книг для юношества. В СССР его включили в литературную энциклопедию, хотя за ним и был страшный грех — книга про то, как Ленин брал деньги у немцев на революцию.

Для дальневосточных историков и краеведов имя Оссендовского прежде всего связано с так называемым "Делом Даттана". Трагедия Даттана произошла несомненно в результате жестокой экономической войны между крупнейшими монополиями: столичными, московскими купцами и промышленниками с их конкурентами, немецкими предпринимателями. Война шла широким фронтом и на самом организованном уровне. Были задействованы все способы и методы настоящих войн. Готовился психологический фон, юридические операции и так далее, вплоть до мелких "партизанских" провокаций. Не гнушались ничем, чтобы подорвать финансовую стабильность.

Надо отметить, что нападающей стороной было русское купечество. Началось это ещё в самом начале XX века. Цель одна — вытолкнуть конкурентов с Дальнего Востока. А конкурентами были мощные фирмы: "Дикман и Ко", "Эмери", "И. Лангелитье" и "Кунст и Альберс". Эти фирмы успели войти в пай с русским компаниями "Ельцов и Левашов" и другими. Начавшаяся Первая мировая война "развязала руки" группировке московских купцов. Наступление стало неприкрытым и, в большинстве случаев, омерзительно недостойным.

Впервые Оссендовский под именем Мзура "проявился" как участник финансовой войны против фирмы "Кунст и Альберс" в 1914 году на страницах петербургской газеты "Вечернее время". Это был ряд статей, в которых Даттан, как глава фирмы, обвинялся в шпионаже в пользу Германии. В том же году эти статьи были собраны в брошюру, опубликованную под псевдонимом Марк Чертван. В 1915 году правда вылезла наружу. Было установлено, что за эту работу автору было хорошо заплачено фирмой "Чурин и Ко".

Справка: Торговый дом "И. Я. Чурин и Ко" существовал с 1867 года. Учредители — иркутский купец Чурин Иван Яковлевич, после его смерти 1895 году в состав учредителей входили: В.П. Чурин — купец 1-й гильдии, член распорядитель фирмы, владивостокский купец В.П. Бабинцев, А.В. Касьянов и Н.П. Бабинцева — Благовещенский участок, А.И. Бебенин — Хабаровский доверенный.

С помощью шантажа Оссендовский пытался получить у фирмы "Кунст и Альберс" откупную в размере 25 000 рублей. Я уверен, дал бы Даттан тогда деньги, провокационной грязи на фирму вылилось бы ещё больше. В 1915 году выяснилось, кто скрывался под этими псевдонимами. Каково же было удивление Адольфа Даттана, узнавшего в клеветнике хорошо знакомого ему человека.

Справка: Адольф Трауготт Даттан (1854-1924), управляющий фирмы "Кунст и Альберс", при котором её владения расширились на весь Дальний Восток, Маньчжурию (Харбин) и Порт-Артур. Когда Даттан прибыл во Владивосток, ему было всего 20 лет. В октябре 1887 года Даттан был назначен германским торговым агентом, а позже — консулом. Даттан охотно давал деньги на благотворительность, учреждал именные стипендии малоимущим студентам и сделал множество других пожертвований и добрых дел. Он активно участвовал в общественной жизни Приморья и Приамурья: был гласным Владивостокской городской думы, членом областного статистического комитета, почетным мировым судьёй. В числе именитых граждан Владивостока, участвовал во встрече наследника русского престола великого князя Николая Александровича (будущего императора Николая II), из рук которого получил награду — золотой перстень. Перед началом Первой мировой войны, Даттан возведён в потомственное дворянское достоинство Российской империи. Война расколола его многочисленную семью: два сына Даттана в это время оказались в Германии, причём один, Николай, как германский подданный был мобилизован в армию, а Павел, как российский подданный — арестован. Ещё два сына, российские подданные — Саша и Георг, сражались против своей исторической родины. В октябре 1914 года Даттана арестовали по подозрению в шпионаже в пользу Германии. После девятидневного ареста Даттан был освобожден, но следствие по подозрению в шпионаже продолжалось. В январе 1915 года он был выслан в Сибирь, где провёл четыре года. Деятельность фирмы «Кунст и Альберс» была запрещена. В 1919 году, вернувшись из ссылки, Даттан предпринял попытку возродить деятельность фирмы, однако потерпел неудачу и не позднее 1921 года вернулся в Германию. Альфред Даттан умер 14 августа 1924 года в Наумбурге. Список наград А. Даттана (перечислю только российские): орден Св. Владимира 2-ой степени, Св. Станислава 2-ой и 3-ей степеней, Св. Анны 3-ей степени; три золотые медали для ношения на шее на Станиславской, Владимирской и Андреевской лентах, медаль Красного креста в память Русско-японской войны 1904-1905 года, медаль в память 300-летия царствования Дома Романовых.

Во Владивостоке была осуществлена попытка публично опровергнуть клеветнические измышления. Владелец газеты "Дальний Восток" В. Панов опубликовал материалы о подоплеке шантажа. На него тут же посыпались обвинения в германофильстве. Начались трудности с выпуском газеты.
Где же в это время обитает виновник смуты А.М. Оссендовский. А вот где: до 1917 года Оссендовскому удалось одновременно совмещать несколько должностей (если эти его занятия можно так называть): член ревизионной комиссии акционерного общества "Ольховский золотоносный рудник"; редактор журнала «Золото и платина», член комитета по золотопромышленным делам Министерства торговли и промышленности от постоянных совещательных контор золото- и платинопромышленности; секретарь постоянной совещательной конторы золото- и платинопромышленности; член Совета съездов представителей промышленности и торговли; член редакции «Вечернее время».

1917 год застал Оссендовского в должности профессора Политехнического института в Омске. Про его службу у Колчака и Унгерна вы уже знаете из давней статьи Игоря Халымбаджи и можете узнать ещё больше кликнув эту тему в Интернете. Добавим лишь про издательскую деятельность: в 1919 году Оссендовскому уже за 40 лет, он редактирует в Омске «Вестник финансов, промышленности и торговли», редакция которого находилась при Министерстве финансов колчаковского правительства. В России бушует Гражданская война...

Теперь вернёмся на Дальний Восток. В 1922 году Оссендовский, перебираясь из Внутренней Монголии в Маньчжурию, сделал краткий визит во Владивосток и вновь вошёл в руководство Общества изучения Амурского края. Потом по КВЖД, а может быть и сразу морем из Владивостока, отправился на родину — в Польшу.

В мае 1925 года, весьма неожиданно, защитником уже ушедшего в мир иной Даттана выступил Владимир Клавдиевич Арсеньев. В ту пору он занимает должность директора Хабаровского краеведческого музея. Как он сам признавался "вполне удовлетворен своим положением". Кроме своих прямых обязанностей, активно занимается перепиской в поисках компромата на Оссендовского. Почему именно в 1925 году этот вопрос стал занимать Арсеньева? Дело в том, что накануне, когда Арсеньев ещё работал во Владивостоке, пришло из Гамбурга письмо от доктора Альберса, ещё одного владельца фирмы "Кунст и Альберс". В нём содержались копии документов, доказывавших, что шантаж фирмы — дело рук Оссендовского. На имя Арсеньева поступил ещё один аналогичный запрос из Берлинской фирмы "Артур и Шерль". В этом немецком книжном издательстве переводились и издавались труды Арсеньева. Вот почему Владимир Клавдиевич стал активно собирать не только местные материалы по делу Даттана, но и посылать запросы в Дальоно, в Главнауку — председателю Русского географического общества В.Л. Комарову. Особенно Арсеньева возмутили некоторые данные в анкетах Оссендовского, находившихся в Обществе изучения Амурского края. Например, "...состою ученым секретарем Восточного отдела РГО", "...получил за исследования о каменном угле премию Буссе".

Поиски опровержения дали Арсеньеву совершенно неожиданные результаты. В ответ на свои запросы он получает письмо, датированное 24 декабря 1924 года, в котором чёрным по белому написано: "Относительно Оссендовского все знающие его, в частности Соловьёв, дают хорошие отзывы. В Географическом обществе имеется даже отзыв о его работе, выписку из коего при сем прилагаю".

Справка: Соловьёв Николай Матвеевич — главный контролёр по казарменным и крепостным сооружениям в Южно-Уссурийском крае и Владивостокского порта, инженер, действительный статский советник. Председатель Общества изучения Амурского края (ОИАК) с 1909 по 1922 год, то есть дольше всех. В середине 1920-х годов — служащий в Контроле Губфинотдела Владивостока. И... тесть В.К. Арсеньева. Соловьёв, как бывший председатель общества, в декабре 1924 года по просьбе Арсеньева составил подробную справку об Оссендовском. Сам же Арсеньев так и не вспомнил, кто в 1903 году принимал его, тогда начинающего путешественника, в члены Общества. Сохранился протокол от 16 мая 1903 года с решением о принятии в Общество трёх новоиспеченных членов: Пиотровича, Линевского и Арсеньева. Они благославлялись на научную деятельность во имя изучения Амурского края. За председательствующим столом сидели члены распорядительного комитета: Волкенштейн, Дербек, Гомзяков и... Оссендовский.

Удивительно, но в сохранившейся до нашего времени части обширной личной библиотеки Арсеньева имеется экземпляр книги Оссендовского "Ископаемые угли полуострова Муравьев-Амурский и прилегающих местностей..." 1903 года издания с карандашными пометками владельца — Владимира Клавдиевича. Выходит, что В.К. Арсеньев знал и кто такой Оссендовский, но отчего-то "запамятовал" об этом.

Из переписки В.К. Арсеньева, хранящейся в Государственном архиве Хабаровского края:

"...Означенный Оссендовский выступил в ряде газетных статей, в которых он хвалил войну и всячески ругал немцев. Он не гнушался доносами, шантажировал фирму Кунста и Альберса. Благодаря ему, глава фирмы Даттан, ни в чём не повинный человек в 1915 году попал в ссылку в Нарымский Край. Ныне означ. [зачеркнуто] А.М. Оссендовский из германофоба превратился в германофила и обливает помоями Россию...
Следом за этим высылаю ещё материалы, разоблачающие этого авантюриста, бросающего тень на Россию и, в частности, на Русское Географическое Общество".

(Из черновика письма Е.И. Пеппелю в Берлин от 10.01.1925 года. Ф. 1660. Оп. 1. Д. 2. Л. 6-6 об. Публикуется впервые).

"...Он [Оссендовский] на всех перекрёстках ругает русских и курит фимиам по адресу германского народа. Цена этому фимиаму такая же, как его шантажу Вашей фирмы в прошлом... Господина Оссендовского надо вывести на чистую воду".

(Из письма Доктору Альберсу в Гамбург от 21.05.1925 года. Ф. 1660. Оп. 1. Д. 2. Л. 152. Публикуется впервые).

В этом же 1925 году Оссендовский путешествует по Африке, Сенегалу, Гвинее, Судану, посещает Берег Слоновой Кости, Испанию и другие страны. Публикуется в Польше под именем OSSENDOWSKI, FERDYNAND ANTONI. Потом займёт пост советника польского правительства по дальневосточным делам.

Ещё и ещё отправляет Арсеньев письма и копии собранных материалов об Оссендовском в Берлин, Гамбург, Ленинград. В вихре этой запоздалой защиты чести и достоинства Даттана, судя по документам, кружатся около пятнадцати человек. Возможно, последующие изыскания (особенно, в зарубежных архивах) удвоят эту цифру, что мало вероятно, потому что в середине 1926 года уже самому Арсеньеву потребуется защита. Он крепко попался на крючок ОГПУ. Вместо писем за границу он вынужден теперь писать по адресу "через дорогу":

"В Полномочное представительство объединенного государственного управления на Дальнем Востоке. Согласно П.П.О.Г.П.У. ДВК за № 28 октября 27-го числа в 9 ч. утра я явился в комнату № 18, где мне было предложено несколько вопросов на которые имею сообщить следующее..."

Далее на пяти машинописных листах Арсеньев отмывает себя от той грязи, что "передали в ГПУ" товарищи по экспедициям и коллеги-учёные. Заканчивается этот ненаучный труд путешественника словами: "Я твёрдо решил совершенно уйти от всякого общения с местной интеллигенцией и остаток дней своих [хочу] посвятить исключительно обработке своих материалов... Мне 54 года, года уходят и силы слабеют. Быть может и жить то мне осталось только несколько лет...". В.К. Арсеньев скончался в 1930 году. Оссендовский на полтора десятилетия пережил своего молодого коллегу по Обществу изучения Амурского края.

10 января 1945 года в местечке Подкове Лесной под Варшавой Оссендовского находит некто лейтенант Доллерт из контрразведки нацистского генерала фон дем Баха-Желевского. Разговор продолжается всю ночь. Доллерт уносит «на память» книгу Оссендовского «Через страну богов, людей и зверей», в корешке которой, как выяснилось позднее, Борисевич — друг Оссендовского, прятал микрофильм с описанием открытия, позволяющего предотвратить коррозию металла. Через день Оссендовский скончался. Позже выяснилось, что под именем лейтенанта Доллерта скрывался племянник барона фон Унгерна, его единственный законный наследник. Исполнилось предсказание монгольского ламы, предупреждавшего Антона Мартыновича: ...смерть придёт от человека по фамилии Унгерн (см. книгу Оссендовского "И звери, и люди, и боги").

Есть и другая версия: книга, которую унёс Доллерт, называлась "Польские пущи". На 104-й странице первого издания этой книги помещена фотография, не имеющая никакого отношения к содержанию. Однако под ней есть подпись: "Настоящие драгоценности ждут своего хозяина". Этот снимок был сделан Оссендовским, как он сам и пишет, "...очень далеко от Польши за Байкалом, у истоков Амура...".

Предполагают, что Доллерт специально отыскал Оссендовского, чтобы узнать тайну спрятанного золота. Узнал или не узнал — можно только гадать. Знакомство с малоизвестными документами и публикациями подсказывает — Оссендовский имел какую-то информацию о сокровищах барона Унгерна (или о золоте Колчака), возможно знал и место, где их можно обнаружить. Рукой Оссендовского написано о подарке монгольскому хану: "...А я присовокупил к этому небольшой самородок".

Вы можете и возразить: "Да чего только не написала рука этого человека!".

В ответ я, скорее всего, согласно кивну вам головой: "Да уж!"

Я благодарен этим людям за предоставленную информацию:

Волковой Людмиле Николаевне — краеведу (Владивосток),

Зубовой Людмиле Николаевне — краеведу (Хабаровск),

Окулову Валерию Ильичу — библиографу фантастики (Иваново),

Халымбадже Игорю Георгиевичу — библиографу фантастики (Екатеринбург).

Царёву Владиславу Михайловичу — историку (Москва)

С вашего позволения опускаю список использованной литературы. С уважением, Виктор Буря. Хабаровск, декабрь 2013 года.

Дополнение: Описание присовокупленных к "Делу Оссендовского" монет:

По сообщению пресс-службы Монетного двора Польши в ноябре 2011 года была выпущены в обращение две монеты из серии «Польские путешественники и исследователи».

1. Достоинством 10 злотых: металл — серебро 925 пробы, масса — 14,14 г, диаметр 32 мм, дизайнер — Доминика Карпиньска-Копец, тираж — 50 000 штук. Из описания монеты: аверс — в верхней части надпись — RZECZPOSPOLITA POLSKA, чуть ниже польский герб — одноглавый орел, в центральной части размещены два старых автомобиля, ниже номинал и подпись Фердинанда Оссендовского, в левом нижнем углу находится стилизованная Роза ветров, год чеканки — 2011; реверс — исследователь и путешественник Фердинанд Оссендовский, присевший для отдыха на своём долгом и нелёгком пути, стилизованное изображение земного шара, справа несколько книг, годы жизни — 1876-1945 и надпись "FERDYNAND OSSENDOWSKI".

2. Достоинством 2 злотых: из серии "Польские путешественники и исследователи", металл — сплав«Nordic Gold», вес — 8,15 г, диаметр — 27, тираж — 900 000 штук.

Любопытно также, что "незнакомец", прежде чем подойти к беседующей паре, покатался по воде на лодочке.

Из комментария к черновикам романа. См.: Булгаков М.А. Великий канцлер. Князь тьмы. М.: Гудьял-Пресс, 2000.

2013 год — год 200-летия со дня рождения Геннадия Ивановича Невельского, мне, как краеведу и любителю Дальневосточной НФ, хотелось бы "отметить" фантастическим сюжетом с примерами взаимодействия известного адмирала с миром нереалистической литературы. Ведь в этом, уже уходящем году, есть дата, имеющая отношение к содержанию этой странички — 85 лет назад в 1928 году Михаил Афанасьевич Булгаков открыл общую тетрадь начал писать роман «Мастер и Маргарита».

Делаю попытку рассказать историю по давним образцам литературных анекдотов.

РАЗГОВАРИВАЙТЕ С НЕЗНАКОМЦАМИ

Произошло это в году 1968 или 1969, через год-два после первой в СССР публикации романа «Мастер и Маргарита» в "Москве". Была весна. На Новодевичьем кладбище у могилы Михаила Афанасьевича появился молодой человек с цветами в руках. Там же, рядом с могилой, сразу после возложения цветов воспоследовала таинственная встреча с немолодой незнакомкой, попросившей у приезжего из Ленинграда назвать свой домашний адрес и, так сказать, краткие анкетные данные. На вопрос: "Зачем! Для чего?.." Ответа молодой человек не получил. А через некоторое время, ещё более удивляясь, получил он из Москвы денежный перевод на приличную сумму... В письменном приложении к переводу недавнему посетителю Новодевичьего кладбища Елена Сергеевна Булгакова пояснила чью волю она исполнила, приведя фразу из устного завещания Михаила Афанасьевича: "...Тому, кто положит цветы на мою могилу, полагается процент от гонорара за публикацию романа о Мастере и Маргарите".

Не авторская часть гонорара была потрачена на приобретение небольшого деревянного катера, названного его новым владельцем «Михаил Булгаков».

В таком изложении эта история никаким бортом к Невельскому не повернута. К фантастике — да! Ведь "закатный" роман настолько пронизан мистикой, что способен вырвать читателя из реальности и окунуть в такие тайные бездны... Но, с персоной известного исследователя Дальнего Востока адмирала Невельского Геннадия Ивановича, 25 ноября 1813 года рождения, никоим образом не связывалась... Пока... её (т.е. связь) не "обнаружил" некий автор давней заметки, назвавший в своей публикации того самого "молодого человека с цветами в руках" — "потомком великого адмирала". Не уловил он различия в звучании фамилий — Владимир Федорович Невельский (не Невельской).

Невельский Владимир Федорович — журналист из Ленинграда, сотрудник "Ленинградской правды", корреспондент газеты "Известия" (1969-1994), в своих поздних интервью рассказывал о некоторых подробностях истории, начавшейся после встречи с незнакомкой на кладбище:

"...На эти деньги я купил катер и назвал его "Михаил Булгаков". Буквы для надписи из латуни старославянской вязью выполнил художник Гознака. Они ярко блестели на борту моего суденышка, на котором я каждый день отправлялся на работу. Жил я тогда на Лисьем Носу, и для того чтобы ошвартоваться у набережной Фонтанки, где находилась редакция, мне приходилось пересекать Финский залив в любую погоду... Кусок борта с литерами "Михаил Булгаков" долгое время стоял в моем корпункте на Невском проспекте. Но вся эта история, я имею в виду особый пункт в завещании Михаила Афанасьевича, привнесла в мою жизнь какой-то особый свет. Фотографию катера я послал Елене Сергеевне. До самой ее смерти мы вели с ней переписку. Подружился и со второй женой Булгакова — Любовью Евгеньевной Белозерской, которой были посвящены и "Белая гвардия", и "Собачье сердце". Любовь Евгеньевна надписала мне в свое время зарубежный томик "Неизданный Булгаков". Представляете, что для меня значила тогда и значит сегодня эта книга? Когда я был в гостях у Белозерской, она начитала мне на магнитную пленку рукопись своих мемуаров "О, мёд воспоминаний". Теперь они изданы отдельной книгой, но голос Любови Евгеньевны по-прежнему звучит в моем доме".

Что касается подлинных потомков адмирала Геннадия Ивановича Невельского, то они живут в городе Омске. Только вот фамилия у них другая — правнука величают Николай Владимирович Кукель-Краевский, есть и праправнуки, прапраправнуки… Но это уже совсем не фантастическая история о том, как предки Кукеля-Краевского стали верными соратниками графа Н.Н. Муравьева-Амурского и адмирала Г.И. Невельского. А один из них, Андрей, породнился с адмиралом, женившись на его дочери Марии. Сын от этого брака, Владимир Кукель-Краевский, уже в советское время был послом в Афганистане...

На снимке: Не сохранившийся памятник Г.И. Невельскому (скульптор Л. Бобровников, 1951 год).

Нет теперь памятника адмиралу в Хабаровске (это я уже о нашей памяти).

…Начнём по порядку, хотя мне совершенно не ясно, какой во всей этой нелепой истории может быть порядок.

Юз Алешковский «Кенгуру»

Увлечённый примером Якова Исидоровича Перельмана, давно изучаю пространство за строчками НФ произведений. Чтобы не утонуть, ограничился географическими границами Дальнего Востока. Называю это греющее мне душу занятие – региональным фантоведением. Продолжаю делиться своими находками. Сегодня расскажу о похождениях автора романа «Кенгуру» Юза Алешковского и его литературного героя Фан Фаныча по кличке «Тэ Дэ» на хабаровской земле.

НФ источник: Юз Алешковский, роман «Кенгуру» (первая публикация – журнал «Искусство кино» № 1–4, 1991.

Реальная географическая точка места действия: Хабаровск.

Время событий: 1949–1953 (годы пребывания Ю. Алешковского на Дальнем Востоке); 1974–1975 (годы написания «Кенгуру»).

Знакомство

Еще в начале 1990-х читал «Николай Николаевича» (вот в этом издании: http://fantlab.ru/edition84764 Помню дискутировали с коллегами на заседаниях клуба относительно обилия матов в книге… Про «Товарищ Сталин, Вы большой учёный…» и говорить нечего – напевали гораздо раньше. Короче, фамилия Алешковский мне знакома давно. В прочитанных мною его фантастических вещах Дальний Восток не просматривался. И вот, уже на перевале веков, в периодической печати стали появляться отрывочные, порой противоречивые сведения о биографии Юза Олешковского. Проскакивала и информация о том, что какое-то время он был на Дальнем Востоке и даже в моём родном Хабаровске:

Из разных источников (выделения в тексте мои. – visto):

Пример 1. «…Потом меня призвали служить на флот. Переехав очередной раз Уральский хребет, я совершил ничтожное, поверьте, уголовное преступление и успел попасть в лагеря до начала Корейской войны».

Пример 2. «…В 1947 году Алешковский призывается в ряды Советской армии. Служит во флоте, но за нарушение дисциплины приговаривается к четырем годам заключения. 1950–1953 – лагерная жизнь. После освобождения работает шофером, затем на стройке. В 1955 возвращается в Москву. Начинает зарабатывать на жизнь литературным трудом: пишет и публикует детские сказки, рассказы, сценарии для кино и телевидения – «Два билета на электричку» (1964), «Черно-бурая лиса» (1967), «Кыш, два портфеля и целая неделя» (1970)».

Пример 3. «…Я был каким-то животным, настроенным на ничем и никем не регламентируемую свободу. И поэтому у меня всегда были конфликты. От этого, попав в армию на флот, я не мог совершенно соответствовать казарменной жизни, указаниям и т.д. И мне с самого начала сказали: «Ну, ты скоро окажешься там…». И действительно, однажды проездом с Балтийского флота на Тихий (мы опаздывали на поезд) взяли чужую машину – секретаря крайкома и доехали до вокзала».

Пример 4. «…Во время ареста, как сказано было в обвинительном заключении, матрос Алешковский намотал на левую руку или на правую руку матросский ремень и как закричит: «Полундра!». Сел я на четыре года, через три по сталинской амнистии освободился… Окончил школу шоферов… работал 10 лет, в это время печатал какие-то очень поганые стишки в журнале «Культура и спорт», а потом писал детские рассказы, которые мне нравились».

Читал или слышал про это и думал: «Хорошо и даже интересно, но к моим исследованиям «НФ и Дальний Восток» имеет уж очень косвенное отношение – сколько их авторов фантастических произведений приезжали-проезжали, бывали-живали, работали-служили на Дальнем Востоке… На их фантастике как это отразилось? Вот и лежал Юз Алешковский «намотанный», так сказать «на ус» до поры до времени…

И время настало

И вот читаю интервью с Юзом Алешковским, которое он дал специально для хабаровского приложения газеты «Московский комсомолец» от 21 июля 2001 года и… аж подпрыгнул как австралийское животное – «Кенгуру»! Вот она где собака порылась! Ай да Алешковский! Чуть ли в тот же день купил сборник «ЭКСМО-Пресс» из «Антологии сатиры и юмора России XX века» (вот это: http://fantlab.ru/edition84763 Нахожу в романе «Кенгуру» то самое место, что имеет наипрямейшее отношение к моим краеведческим исследованиям. Аккуратно ножницами вырезаю телеграфными полосками текст (с ксерокса страниц, разумеется). Расклеиваю полоски на портрете Карла Маркса из старого «Огонька», вниз листа добавляю открытку с видом старого хабаровского железнодорожного вокзала. Удобно усаживаюсь и, смакуя каждое слово, читаю с ещё не просохшего коллажа:

«…И вдруг, где бы ты думал, Коля, я себя обнаруживаю? В пахучей духоте, под жарким солнцем и голубыми небесами, в белых, розовых, лиловых, синих и красных цветах. Воробушки рядом чирикают. Голоса какие-то невдалеке гундосят и паровозишко посапывает. Станция, очевидно. <…> Лежать в цветах, действительно, неплохо… Лежу себе, тихо думаю, дышу воздухом безгрешных цветов. Вдруг Юрий Левитан надо мной забасил: «Передаем последние известия» <…>

Что за мать твою так, думаю и приподнимаюсь. Жарко. Пыльная, вшивая площадь вокруг. Одна зеленая палатка «Пивопродукты». Облупленный, серенький, как старичок, домик станции… Мусор вышел оттуда. Ко мне направился. <…>

– Ну, брат, ты дрыхнешь, как пожарник в рейхстаге: вторые сутки без просыпу, – говорит мусор. – Вставай, опохмелись, поезд скоро. <…>

– Неужели ж я вчера надрался? – спрашиваю мусора и по-прежнему просечь ничего не могу.

– Если б не надрался, то и дрых бы с Зинкой-стрелочницей, она вашего брата реабилитированных обслуживает, а не с Карлом Марксом. Подъём, брат, подъём!

Отхожу я, Коля, шагов на двадцать от шикарной клумбы, смотрю на неё, так сказать, с птичьего полета и убеждаюсь, что я действительно кемарил прямо в бороде Кырлы Мырлы, сконструированной из белых анютиных глазок. Примял, конечно, и бородищу, и красный галстук с синим пиджаком <…>

– Да, – говорю, – хорош я небось был?

– Скажи себе спасибо, что в Самого не завалился. Я б тебе врезал штрафик рублей на сто. Ну, поправляйся и валяй, откуда брали.

– А «сам» – это кто? – интересуюсь, глядя на другую клумбу.

– Ленин.

– А Сталин где?

– В мавзолее.

<…>

– А из каких же цветов у Ленина лысина?

– Он в фуражке. А фуражка – из черных бархоток. <…>

Лезу в «скулу». Там справка об освобождении, билет до Москвы и фанеры – что-то около тысячи. Свобода, Коля, свобода! И на пыльной вшивой площади пусто и жарко, алкаши, чуя время, тянутся к «Пивопродуктам», автобусишко зачуханную провинцию с деревянными чемоданами к поезду подвёз и вроде бы ничего за эти годы со мной не произошло…»

Правда-матка из интервью «Московскому комсомольцу»

Юз. Алешковский: «Начну с того, что нашу флотскую команду перебрасывапи с Балтики в Советскую Гавань. Списали нас после учебки, чтобы служить где-нибудь на дальних островах... Кстати, флотская специальность у меня была радиометрист-наблюдатель за надводной обстановкой... Разумеется, всю дорогу пили.

В учебном отряде шёл за милую душу «Тройной», «Сирень белая"» и прочая галантерея, так что переход на водку воспринимался как выход на свободу. В Хабаровске остановились. Слиняли в кабак. Не помню, в какой. Налопались там, а когда вышли, то как-то само собой оказались у крайкома партии. А там – машины... А надо сказать, что я машины любил до умопомрачения, просто обожал машины. Сексуальные у меня к ним были отношения. Конечно, если б я в тот момент увидел не «Эмку», а бабку-торговку семечками, то я бы обязательно дезертировал с флота и всё бы сделал для того, чтобы просто грызть семечки ночью. Молодость, пардон.

...Нас было четверо охламонов. Ну а я, естественно, инициатор всего этого дела. Короче говоря, я все сделал, чтобы завести машину без ключа, как в кино это делается, соображения хватило. Правда, колюсь, за рулем был не я. Подельник мой будущий…

Короче говоря, поехали. Нормально всё. Потом увидели за собой погоню. Остановились. А это крайкомовский шофер – играл в домино, «козла забивал», и вдруг увидел, что его тачка куда-то съехала. И бросился в погоню. Мы, повторяю, как честные люди, остановились. Драки никакой не устраивали. Я даже извинился: ну вот, мол, так получилось... Они не стали с нами полемизировать. И отпустили. Мы каким-то образом добрались на попутке до вокзала и, балдые, улеглись там прямо в клумбу. Потом этот эпизод стал частью финала моего романа "Кенгуру", ну там еще из анютиных глазок Карла Маркса сложили... (Выделено мною. – visto). Короче, завалились прямо туда. И тут подъезжает машина с военным патрулем Краснофлотской амурской флотилии. Нас стали будить. Потом в обвинительном заключении появилась запись, что матрос Алешковский, намотав на кулак правой руки форменный ремень с бляхой, с криком "Полундра!" вступил в драку с военно-морским патрулем. Ну, мы их разогнали. Вернее, не так. Они удалились... Может приказа не было брать силой, вязать, стрелять, не знаю... Они отъехали, а мы пошли в ресторан. В привокзальный. Там джаз в этот вечер почему-то не работал, а инструменты стояли, и я забрался за барабаны. И, постукивая пальцами по литаврам, или там по мочевым пузырям, натянутым на обручи, запел. Помню, как сейчас:

Народ раздухарился, какие-то «косые» болваны пошли танцевать, кто-то даже стал мне подпевать, и в этот момент пришла подкрепление. Уже оснащённое приказом брать нас тёпленькими. Гулящие были окружены, танцующие – вышиблены из кабака. А нас арестовали и увезли «на губу». И всё, ендец. Четыре года... Хищение госсобственности, это тебе не два пальца... об асфальт. Кстати, я очень боялся. Ведь тогда страшные срока давали за эту самую госсобственность. Мог иметь «четвертак». Но мои действия квалифицировали как хулиганство по ст. 174 ч. 2 УК и плюс сопротивление патрулям.

На гауптвахте я решил «откосить». Ушёл в полную несознанку. На первом же допросе сказал, что, граждане начальники, был патологически пьян, подвержен амнезии, и ответственность за свои поступки несу не я. Хотел закосить, да доктор старый, герой моих опусов будущих, попался, чёрт опытный! (Выделено мною – visto) Короче, нажрался я мыла хозяйственного и своего подельника заставил это же сделать. Ему это далось с трудом. Нас на экспертизу, и этот, божий одуванчик, лекарь тюремный, всунул мне «торпеду», известно куда, и в полной такой задумчивости изрёк: «Странный понос у вас, краснофлотец Алешковский, не могу понять, что он мне напоминает?" А я ему и говорю: «Может, пену прибоя Балтийского моря?»…

Хабаровская тюрьме мне очень понравилась. Не скажу, что я о ней тоскую, но вот, читая о разных казематах, разные фильмы про заточения смотря, считаю, что хабаровская – на голову была выше всех остальных. Это я так привет ей передаю.

Меня до сих пор мучает чрезвычайно такая вещь. Случилось это со мной ещё в «предвариловке». Перед тем, как всех нас по камерам определили… Сидели в общей кутузке. И с нами пленные японцы. И среди них – два генерала, и другие с нашивками поменьше. А я-то – матрос. И гляди, что отморозил. Скомандовал генералам парашу вынести. Опять же, их очередь была. Ну идиот был. Каюсь, был молод, дерзок не по годам, и охальник. А ну как японцы раскусят меня и будут давать мне какую-нибудь свою литературную премию? Придётся тогда мне чистосердечно рассказать им об этом прискорбном случае из истории хабаровской отсидки...»

Учредителям какой-нибудь литературной премии Японии для ознакомления

См.: Юз-Фу. «Строки гусиного пера, найденного на чужбине». Впервые опубликовано: «Новый Мир» 1995, № 8.

И так: Место действия в романе "Кенгуру" — Хабаровск и Еврейская автономная область. Прототипом врачей и учёных в романах Юза Алешковского послужил хабаровский тюремный лекарь.

Думаю, вы не будете возражать, если Юз Алешковский будет включён в мою коллекцию авторов НФ, имеющих отношение к Дальнему Востоку. Ладно в "Кенгуру" события переставил местами: в жизни перед посадкой в клумбе уснул, в книге — после освобождения. Так он ещё и в интервью фантазирует. Не было и не могло быть клумбы цветов с портретами классиков марксизма-ленинизма на привокзальной площади в Хабаровске (см. фото). Такой клумбы не появилось даже после основательной реконструкции площади к 100-летию Хабаровска в 1958 году. Могла бы, наверное, появиться в связи с ещё более грандиозной реконструкцией к 150-летнему юбилею города. Только теперь, как-бы, под запретом эти самые классики. Цветочные портреты вещь сложная и очень затратная. На ВДНХ давным-давно мастерили такие, но не на клумбах, а на специальных наклонных щитах с ячейками для цветов. Это что бы быстро сменить "увядшие места" на ликах вождей. Спать на таких клумбах-ячейках даже будучи в отрубе — нескладно. Впрочем, мы уже удалились от собственно фантастики.

Использованы иллюстрации с официального сайта Юза Алешковского http://www.yuz.ru/ и личного архива Виктора Бури.

Материал был мною подготовлен в 2011 году к 100-летию со дня рождения дальневосточного писателя-фантаста Михаила Прокопьевича Белова (04.09.1911 – 03.11.2000) для газеты «Молодой дальневосточник». По каким-то причинам он не был опубликован, но был прочитан (с демонстрацией визуальных материалов) на заседании городского клуба "Краевед". На Фантлабе в ближайшее время ожидается открытие биобиблиографии Михаила Прокопьевича Белова, мне показалось, что посетителям сайта будут интересны некоторые подробности жизни и творчества дальневосточного писателя-фантаста.

Виктор Буря. Хабаровск, октябрь 2013 года.

ЧАРКА ЗА ЛЕНИНА

М.П. Белов: Жить я начал при Николае Втором. Помню — у отца над верстаком висел календарь, на котором вся царская семья была изображена. Я подолгу, с восторгом разглядывал этих людей из какого-то другого неведомого мне мира... Потом был Керенский, потом – Ленин, потом – Сталин... Потом ещё много кого было. Мой отец, крестьянин Прокоп Белов из чувашской деревни Ой-Касы на реке Сура, поверил Ленину и в огне Гражданской войны штыком отстоял Октябрьскую революцию.

Весна девятнадцатого года. Отец заскочил с фронта домой. Семья наша получила три десятины дополнительной земли. У нас была лошадь и соха была. Прежде чем проложить первую борозду, отец истово перекрестился. Лошадь фыркнула и без понукания пошла вперед. Влажный, жирный чернозем, словно бархат, переливался на солнце. Теплые волны воздуха бежали по просторам полей. Грачи праздновали на первой борозде свое возвращение в родные пенаты. В голубом поднебесье звенела трель жаворонка... То была моя первая трудовая весна на крестьянском поле. Обед. Мать стелет белоснежную скатерть из домотканого холста, ставит жбан кваса, хлеб, крашенные пасхальные яйца. Отец наливает себе гранёный стакан водки (бог знает, как мать ее сохранила), широко улыбнувшись, будто обнял весь мир, выпалил одним вздохом: «За Ленина, сынок!», опрокидывает чарку в рот. Мой отец верил Ленину. Я верил отцу... После замены продразверстки продналогом и введением НЭПа почувствовал крестьянин себя хозяином земли... Из урожая 1923 года отец помолол первые пять пудов крупчатки, а счастливая мать пекла пироги. Мы – четыре пацана – впервые наелись досыта. Деревня гудела. Варили пиво, гнали самогон...

МОИ ЛАПТИ У СТАЛИНА

М.П. Белов: После окончания восьмилетней школы отец сказал мне: «Учись дальше, мы тут как-нибудь перебьемся». Поступил в лесотехнический техникум в Мариинском Пасаде. Нас, студентов, бригадами гоняли по Заволжью в поисках кулаков. Бригадирами ставили бывших ЧОНовцев, старше нас лет на десять-двенадцать. Их принимали в техникум без экзаменов по партийным путевкам. В деле раскулачивания они были безжалостны. Когда мы, деревенский молодняк, пытались протестовать, бригадиры говорили нам: «Мы учим вас, щенков, классовой борьбе». Двое из нас не выдержали – повесились, трое сбежали из отряда, семерых, в том числе и меня, исключили из техникума... Правда, в анкетах я про это никогда не писал, как и потом не писал и про другое. Объяснил уход из техникума тем, что сплавное дело стало меня мало интересовать... В городе Горьком я стал учиться в планово-экономическом институте. Но и там окончить учебу не удалось – через три года институт перевели в Самару, а меня призвали в Красную Армию...

В 1934 году, после Челюскинской эпопеи, позвали полярные просторы. Еду в Москву искать министерство, которое в Арктику отправляет... Иду вдоль бесконечного высокого зеленого забора. Заглянуть за него пытаюсь. Вот уже и щелку обнаружил... Слышу – за спиной автомобиль остановился. Обернулся: не один – аж три лимузина! Надо сказать в чем я одет был тогда. Под пиджачком – рубашка холщевая навыпуск, шаровары и ноги босые... Лапти, своими руками плетенные, вместе с портянками в газетку завернул и под мышкой держу. Зачем зря по асфальту тереть... От машин направляется ко мне мужчина в гражданской одежде, тянет за локоть. Испугался я, но все ж любопытно. Садимся с ним на заднее сиденье. Поехали. Он начал меня расспрашивать, кто такой, откуда, зачем в Москву приехал, документы попросил, внимательно изучил их… На переднем сидении передо мной кто-то в военной форме сидит и молчит. Потом на пол головы обернулся и говорит любопытному в гражданке: «Слушай, хватить! Зачем привязался к человеку! Пускай идет…». Я сразу узнал человека в форме... Еще бы не узнать! Любой и каждый в стране знал товарища Сталина по портретам... Дальше как во сне... Остановились на Красной площади. Высадили меня из машины у Храма Василия Блаженного, показали где здание Главсевморпути... Через какое-то время прихожу в себя – а лапти-то мои где?..

В Главсевморпути все решилось удивительно быстро, и вот я уже в Тобольске. В начале июня на теплоходе «Микоян» в составе Карской экспедиции уже плыл по Иртышу и Оби в Северный ледовитый океан. Так началась моя северная одиссея...

ГРЕХ ВЕЛИКИЙ НА ДУШЕ

Предлагает чуть ли не пачку денег со словами: «Дай спирта». Отказываю. Он свое: «Надо очень». Как не просил он меня, я все же отказал. «Ни за деньги, – говорю. – Ни бесплатно – не дам». Когда мы, наконец, вырвались из ледового плена и вышли в открытое море, случилась беда... и, спасая товарища, паренек этот утонул. До сих пор с укором сверлит мозг мысль: «Ну, чего бы мне не уважить человека и налить ему немного спирта. Сожалею очень, что не дал...

БЕЛЫЙ КУСОЧЕК ГИПСА

М.П. Белов: Списавшись на берег, пошел работать в газету «Ударник Арктики». По доносу, вместе с редактором и корреспондентом газеты был арестован. Всё началось в нашей Ленинской комнате. У нас там стол биллиардный стоял, а в углу на тумбочке Ленин гипсовый. Однажды ему нечаянно кием нос сбили. На хлебный мякиш кое-как прилепили, а он в самый, что ни на есть, неподходящий момент – прямо на собрании, возьми и отвались... Половину ноября 1936 года в Политотдел на очные ставки таскали... Мне было двадцать пять лет, когда я получил уведомление: «Белов Михаил Прокопьевич, 4 сентября 1911 года рождения, уроженец дер. Ой-Касы Ядринского района Чувашской АССР, заместитель редактора газеты, проживает в Тобольске Тюменской области, арестован 7 октября 1936 года. Вещи и ценности при аресте не изымались.... 22 июня 1937 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило по статье 58-10… УК РСФСР (контрреволюционная агитация) к 3 годам ИТЛ. Для отбывания наказания был этапирован в Севвостлаг НКВД СССР. 7 октября 1939 года – освобожден».

Я остался на на Дальнем Востоке работать по вольному найму. К 1944 году уже был старшим экономистом промкомбината Западного горно-промышленного управления в поселке Сусуман. Однажды вызывает меня в Политуправление Дальстроя сам начальник, мой однофамилец – Белов. Говорит: «Михаил, надо менять профессию». Работая на приисках, я изредка писал статьи в газету на экономические темы. Очевидно, начальство их заметило. Так экономист – в приказном порядке стал журналистом. Потом была победа в краевом конкурсе радиожурналистов на лучший очерк о Севере, приглашение на работу в Хабаровск…

КОСМОНАВТ НАШЁЛСЯ…

М.П. Белов: Роман «Улыбка Мицара» я написал в 1969 году и посвятил его Андриану Николаеву – третьему советскому космонавту и моему земляку. Меня просто распирала гордость, – с нескрываемой гордостью рассказывал Белов. – Полетел в космос свой – чуваш! Мы даже учились с Николаевым в одном техникуме в Мариинском Пасаде. Только я на 14 лет раньше Николаева.

Чуваш Белов тоже решил ринуться к звёздам. Так родился фантастический роман о покорителях Вселенной, живущих в двадцать пятом веке. Экземпляр книги с автографом послал в Звездный Городок на имя космонавта Николаева.

Из романа Михаила Белова «Улыбка Мицара»:

«– И знаешь, о чём я подумал? – Шагин неторопливо достал из рюкзака ложки, потом появилась плоская фляга с яркой этикеткой «Русская водка». – Тебе полный?

– Половину, сказал Лунь. Так о чём ты хотел сказать?

Шагин молча налил ровно столько, сколько просил Лунь. Лунь взял в руки гранёный стакан из простого стекла. Из этого же стакана они пили на Венере. Стакан, который побывал почти на всех планетах Солнечной системы. Настоящий музейный экспонат.

– Мы выпьем еще из него на Лории, – сказал Шагин».

За этот самый «гранёный стакан» через газету пожурил Белова его товарищ по писательскому цеху Василий Ефименко: «Двадцать пятый век, коммунистическое будущее, полёты на другие планеты и… водка».

В конце 1970-х в Москве собрались на совещание писатели, работающие в жанре приключений, фантастики и детектива. Пригласили и меня. Среди почётных гостей – космонавт Георгий Гречко. Увидев на специальной выставке книгу «Улыбка Мицара», он взял её с полки и сказал, что книга побывала в космосе. Оказывается, космонавт помнил про гранёный стакан, описанный в романе, помнил, для каких целей брали его в звёздное путешествие космолетчики. Кто-то из участников совещания поинтересовался у Гречко: «А, можно ли в космосе водку пить?» Космонавт, со свойственным ему чувством юмора, ответил: «Конечно можно! Только… где её там взять?»

ПОСЛЕДНЯЯ ПРО БЕЛУЮ

В день своего 85-летия в 1996 году, в ответ на юбилейные поздравления многочисленных гостей, собравшихся в хабаровском Доме писателей, Михаил Прокопьевич поделился творческими планами:

«Есть у меня такая задумка – написать маленькую фантастическую вещичку. Сейчас много пьющих и много пьяниц... Хочу их всех отправить в параллельный мир, где алкоголь бесплатно раздаётся: пей – хоть залейся... Обрадовались «алкаши-переселенцы» – вот счастье привалило! Стали там, в другом мире, пить да гулять. Сначала пили без меры, потом всё меньше и меньше, а вскоре – совсем пропала у них охота к этому делу. Ну не тянет на горькую и всё тут... Надоело, а другого дела в том мире и не предполагалось. Просятся обратно. Возвращают... И тут на наш с вами «непараллельный мир» напасть навалилась. Привезли они к нам оттуда это своё – «надоело»... Народ новинкой заинтересовался, а казна государственная трещать по швам начала. Проблема нешуточная! Водку никто не покупает! Что делать? Призадумались в Кремле: как вновь научить народ водку пить? Законы стали выдумывать специальные. Льготы вводить для пьющих. А непьющим, наоборот, неудобства строить: «Ну-ка дыхни. Что! Опять трезвый? – штрафную денежку давай... Быстро всё вернулось к тому, как было. Но, как всегда на Руси бывает, перебрали чуток, то есть – перегнули палку. И опять про параллельно-трезвый мир народ заговорил... Старая история про бычка на новый лад – «Сказочка про Белую»...

Выпьем, братцы, пока тут,

На том свете – не дадут.

А дадут – напьёмся,

И... сюда вернёмся!