цитата

Они живут в соседних квартирах, дружат семьями, поровну делят гонорары, вместе отдыхают, занимаются восточными единоборствами и так далее. На самом деле это давно уже один человек — известный харьковский джентльмен сэр Генри Лайон Олди, грамотно создающий иллюзию двух как бы отдельных обличий, которые отзываются на имена Олег и Дима. Он может, он фантаст.

О фантастике и коммерции, об алгебре и гармонии творчества, о бумажных книгах и живых журналах, и о многом другом — наш разговор с Дмитрием Громовым и Олегом Ладыженским.

— Не так давно ваши книги начали переиздаваться в серии «Без маски», под вашими двумя настоящими и труднозапоминаемыми (как вы сами всегда говорили) фамилиями. Если это чисто коммерческий ход, любопытно, насколько он успешен. Если что-то большее – то что?

О. Л.: В целом, это был маркетинговый ход. Совместно с издателем мы решили посмотреть, что получится, если убрать псевдоним и попробовать принципиально новое оформление серии. К сожалению, ничего толком не вышло. После выхода в свет восьми книг серии «Без маски» серия заморожена. Если книги Олди читатель берет, как брал, то Громов и Ладыженский остается лежать на прилавке. Возможно, здесь сказались ошибки позиционирования книги на рынке или проблемы книготорговцев, не слишком заинтересовавшихся новинкой, но факт остается фактом.

Кстати, это становится традицией. Стоит нам запустить авторскую серию в красивом оформлении, как она начинает «дребезжать» по продажам. Зато серии, которые просвещенный читатель ругает на форумах за аляповатость обложки и недостаточно белую бумагу, неизменно востребованы. Вот и думаешь: «Нам «шашечки» или ехать?»

Д. Г.: Серия "Без маски" — это была наша с издателем попытка "зацепить" другого читателя. Того, который Олди раньше не читал. Кто-то в принципе не читает фантастику, кто-то игнорирует иностранных авторов (не зная, что "Г. Л. Олди" — это псевдоним), кого-то отпугивает "фантастическое" оформление обложек. Вот и попробовали открыть новую серию, где мы выступаем под настоящими фамилиями, где обложки оформлены не так, как у большинства книг фантастики, и где в первую очередь начали переиздаваться наши романы, которые находятся, что называется, "на грани" фантастики.

Задумка, на наш с издателем взгляд, была правильная, и оформление хорошее — но, увы, эксперимент не удался. Дело в том, что торговцы неверно позиционировали новую серию. Книги серии "Без маски" по-прежнему продавались в отделах и на лотках с фантастикой. В итоге читатель, на которого они были рассчитаны, не обратил внимания на эти книги: он в отделы и на лотки с фантастикой просто не заглядывает. А у тех, кто и так читает Олди, эти произведения уже есть в других изданиях.

— Закончив такую масштабную эпопею, как «Алюмен», что вы чувствуете и что делаете в первую очередь (а также во вторую и т.д.)?

О. Л.: Собственно, мы завершили работу над «Алюменом» год назад, в январе 2009-го. Книги выходят позже, чем писатель ставит последнюю точку и заканчивает финальную редактуру. Так что после «Алюмена» прошло немало времени. Но и сейчас мы сами себе удивляемся: как нас хватило на такую работу? Пожалуй, зная заранее, сколько сил отнимет «Земная опера»… Нет, все равно бы взялись. Все-таки мы готовились к этой книге пять лет, и было бы жалко пустить все это коту под хвост. Да и работали мы – и Олди, и Валентинов – запоем, с утра до вечера. Телефоны раскалились от обсуждений добела. Интернет дымился. Текст редактировался по сто раз. Устали? – да. Но и удовольствия получили море.

Отдыхали недолго. Во-первых, под Новый год, на пороге 2010-го, у нас вышла новая книга «Золотарь, или Просите, и дано будет…» Рассказывать о книге нет смысла – желающие могут прочесть ее сами или погрузиться в комментарии, которыми полнится интернет.

Помимо «Золотаря» в течение года мы написали с десяток рассказов, большей частью примыкающих к циклам «Тени моего города» и «Памяти Роберта Говарда». Эти рассказы вкупе с рядом художественно-публицистических статей и моими новыми стихами составят наш сборник «Смех дракона», который, как мы надеемся, выйдет в свет в апреле.

Д. Г.: Что испытали, закончив "Алюмен"? "Чувство глубокого удовлетворения", как было принято говорить в годы Советской власти. Славно поработали — и мы, и Валентинов, все трое. Мы написали то, что хотели, и так, как хотели. А потом передохнули — и вновь взялись за работу. Андрей Валентинов уже закончил первый том четвертой трилогии своей знаменитой эпопеи "Око Силы", и сейчас работает над вторым. Мы тоже не сидели сложа руки.

— Вы много и охотно рассказываете о своей «кухне»: гигантский объем специальной литературы, обилие ссылок на рабочем столе компьютера, разделение текста между соавторами по эпизодам и героям… Создается ощущение, что для вас алгебра значительно важнее гармонии. Правда?

О. Л.: Неправда. Просто о гармонии мы рассказываем мало и неохотно. Не тот предмет гармония, чтобы обсуждать его на семинарах и диспутах, в интернете или на творческой встрече. Поэтому вслух мы говорим большей частью про технику ремесла: событие, конфликт, архитектоника, тема-идея, стилистика. Точно так же мастер боевых искусств на массовых семинарах учит ремеслу: локоть туда, колено сюда, захват-скручивание, пойди-ка отожмись… А особенности тактики и стратегии поединка, зоны поражения и психология боя – это уже разговор для единиц, для близких и понимающих.

Гармония – кухня, куда мы пускаем только друзей.

Д. Г.: Гармония без алгебры недостижима. Ученый, прежде чем создать стройную и красивую теорию, много лет занимается экспериментами, математическими выкладками, читает труды предшественников, набирает статистику, анализирует ее, выводит формулы и теоремы — и лишь затем являет миру свою теорию во всей ее гармонии и красоте.

То же относится и к писателю. На конвентах и в статьях мы делимся с коллегами и читателями своим опытом, методикой работы. И искренне надеемся, что кому-то от этого будет польза. Насколько же гармоничным выходит результат — наши книги — об этом пусть лучше говорят читатели и критики, а не авторы.

— Есть ли какие-то характерные признаки, по которым можно отличить «читателя Олди»? И, соответственно, собирательный портрет?

О. Л.: Я знаю один, главный признак. Наш читатель, читая книгу про Древнюю Грецию или современный Харьков, выдуманное нами королевство Реттию или космические дали Ойкумены, встречаясь с индийскими богами или японскими демонами – он всегда вспоминает строчку из песни Высоцкого. Помните? – «Да это ж про меня, про нас про всех, какие, к черту, волки…»

В остальном все разные – возраст и образование, вкусы и предпочтения.

Д. Г.: А вы попробуйте "собрать в один портрет" студента и школьника, ролевика и программиста, бизнесмена и рабочего, историка и врача, парикмахера и преподавателя английского, семидесятилетнего профессора физики, живущего в США, и дворника-таджика из Москвы — а мы посмотрим, что у вас получится! Вот это и есть наш читатель.

— Последние пару лет вы проводите романные семинары для молодых писателей в Партените. В майском Партените хорошо, я понимаю. А есть ли реальная польза в сухом остатке? Может ли довольно язвительный (как вы это умеете) разнос текста заставить автора писать лучше? Прецеденты были?

О. Л.: Мы провели всего один семинар — в прошлом, 2009-м году. В мае 2010-го собираемся провести второй. Поэтому говорить о пользе, пожалуй, рановато. Могу сказать следующее: из семи человек, работавших в нашей группе, с двумя авторами подписаны контракты — их книги готовятся к выходу в издательстве "ЭКСМО". Тексты еще двоих находятся в издательствах на рассмотрении. Это что касается «реальной пользы». Что же до «творческой пользы», об этом надо спрашивать семинаристов. Мы знаем одно: по итогам семинара практически все участники капитально дорабатывали свои тексты. С нашей точки зрения, тексты стали лучше. В остальном пусть судит читатель, если эти романы и повести до него доберутся.

Д. Г.: О практической пользе пока говорить рано. Посмотрим через годик-другой. Но уже сейчас видно: конкурс рукописей и на первый, и на второй семинар, который мы планируем провести в мае 2010-го года, оказался весьма приличным. Значит, есть немало авторов, которые хотят не просто издаться, а хотят научиться писать лучше. И это не может не радовать.

— Сейчас в фантастике отчетливо наметилось разделение на удачливых профессионалов, которые пишут в издательские проекты типа «S.T.A.L.K.E.R», и неудачников, которых туда не берут, а их «оригинальные произведения» издают мизерными тиражами, если издают вообще. По крайней мере, у большей части аудитории создается подобное впечатление, с такими вот акцентами. Расставьте свои.

О. Л.: В фантастике наметилось разделение на развлекательную индустрию с рядом специфических задач и маркетинговых ходов – и на литературу. При этом развлекательная индустрия вполне может выдавать «на гора» качественный продукт, а литература может демонстрировать слабость и непрофессиональность. Оба эти рукава не гарантируют ни качества, ни таланта. Просто каждая ветвь ориентирована на своего читателя. Я бы даже сказал иначе: литература ориентирована на читателя, развлекательная индустрия – на потребителя. В этом тоже нет ничего плохого или хорошего. Это факт нынешнего бытия, его надо принимать и делать рабочие выводы.

Добавлю, что ваше деление не вполне корректно. Есть достаточное количество удачливых профессионалов, которые не пишут «S.T.A.L.K.E.R» — В. Панов, М. Семенова, С. Лукьяненко, Н. Перумов, В. Камша… Есть оригинальные «неудачники», чьи годовые тиражи вполне весомы – дуэт Дяченко, М. Успенский, О. Дивов, ваши покорные слуги, наконец. Все относительно. И помимо бестселлеров есть еще и лонгселлеры – книги, которые востребованы долгий период времени. Чем не цель?

Д. Г.: То, что в коммерческие проекты типа «S.T.A.L.K.E.R-а» берут лишь "удачливых профессионалов" — миф. Достаточно взглянуть на фамилии, что стоят на обложках "проектных" книг — и убедиться, что добрая половина из них — авторы малоизвестные, а то и вообще дебютанты. Для серийного производства имя автора не столь уж важно, его заменяет бренд серии. Большинству читателей таких книг уже не слишком важно, кто написал очередного «S.T.A.L.K.E.R-а», "Метро" или "Этногенез" — Иванов, Петров или Сидоров. Главное — книга вышла в любимой серии. Авторы становятся взаимозаменяемыми, как детали механизма. Высокое качество текста для таких проектов уже не слишком важно — все равно мало кто оценит. А дебютант готов работать за куда меньшие деньги, чем "звезда".

Так что гордиться тем, что тебя "взяли в проект" (как это некоторые публично делают), по меньшей мере, странно. С нашей точки зрения, работа как работа. Неплохо оплачиваемая. Не более того.

Сейчас "проектное" направление в литературной индустрии переживает период бурного роста. Но за этим периодом неизбежно последует кризис перепроизводства. По нашим прикидкам, это случится через три-пять лет. (Насчет сроков можем, конечно, и ошибаться.) Бум закончится, большая часть "проектов" будет свернута, останутся три-четыре наиболее успешных, но и они больше не будут пользоваться сегодняшним ажиотажным спросом. И все вернется на круги своя.

Тогда вновь вернется спрос на оригинальные произведения, так сказать, на "штучный товар". Надо просто подождать. Только ждать, не сложа руки — а продолжать писать и предлагать свои книги издателям. Не все так безнадежно: проекты, конечно, "съели" изрядный кусок книжного рынка — но далеко не весь рынок. А под лежачий камень, как известно, вода не течет. Не стоит отчаиваться и опускать руки. Все далеко не так плохо. Не надо верить кликушам и плакальщикам.

— С другой стороны, теперь много говорят о взаимопроникновении фантастики и мейнстрима – как о мировой тенденции. Что вы об этом думаете?

О. Л.: О да, говорят много. И говорят ерунду. Что значит «мейнстрим»? – «основное течение». Смешение наиболее популярных в данный момент стилей и тенденций. Мейнстрим всегда имел в своем арсенале фантастические элементы. И сейчас, и раньше. Точно так же, как фантастика в свою очередь всегда пользовалась инструментарием реализма и романтизма, детектива и социальной прозы. Список легко продолжить. Другое дело, что у нас говорят «мейнстрим», а подразумевают — «большая литература». Ну что ж, всякому городу – нрав и права, как сказал классик.

Д. Г.: Все это на самом деле суета сует и развешивание ярлычков. "Мейнстрим", "фантастика", "турбореализм", "магический реализм"... Есть хорошая литература, плохая литература и не литература. А использует она приемы, методы или элементы фантастики, мистики, гротеска, символизма, сюрреализма и т. д. — какая, по большому счету, разница? Куда, к примеру, отнести практически все книги Пелевина? "Укус ангела" Крусанова? "Почерк Леонардо" Рубиной? "Малую Глушу" Галиной? Список можно продолжать и продолжать. По используемым приемам и методам — чистая фантастика. И в то же время эти книги можно отнести к современной психологической прозе, и увидеть в них отражение эпохи, и обнаружить ряд поднимаемых философских вопросов — и многое, многое другое.

Так что — какая разница, что и куда взаимопроникает? Лишь бы книги хорошие писались и издавались. А они, к счастью, пишутся и издаются.

— Как сложились ваши взаимоотношения с кризисом? Дал себя почувствовать или вы в него вообще не верите?

О. Л. Как складываются отношения карася и реки, в которой он проживает? Вот и у нас с кризисом – то же самое. Да, сказался. Да, несколько в меньшей степени, чем мы предполагали в январе 2009-го. Посмотрим теперь, как сбудутся прогнозы на 2010-й. В остальном: делай, что должно, и будь что будет.

Д. Г.: Как можно "не верить" в объективную реальность? Кризис действительно есть. Хотя, конечно, шумихи и паники вокруг него было поднято во много раз больше, чем он того заслуживал. Разумеется, на нас кризис тоже сказался — как и на всех наших "собратьях по перу" (или клавиатуре). Издатели сократили количество переизданий, что в условиях кризиса вполне естественно. Но, с другой стороны, гонорары платятся, и переиздания выходят в свет. Грех жаловаться. С изданием же новых книг проблем нет. В общем, жить можно. Особенно зная, что кризис обязательно рано или поздно закончится, и за ним неизбежно последует подъем.

— Максим Мошков в недавнем интервью дал бумажной книге от силы пять лет – дальше все перейдут на электронные носители, как с грампластинок на лазерные диски. Верите ли вы в такую перспективу и пугает ли она вас?

О. Л.: «Кино убьет театр!» «Телевиденье убьет кино!» «Интернет убьет телевиденье!» А потом выясняется, что «слухи о моей смерти сильно преувеличены». Не спешите хоронить бумажную книгу. Другое дело, что рынок «электронной литературы» будет развиваться очень быстро. Но я бы не торопился – пять лет, как по мне, маловато будет.

Д. Г.: Пять лет? "Ха-ха три раза!" На Западе рынок электронных изданий уже вовсю функционирует, там они реально конкурируют с бумажными — и, тем не менее, бумажные книги там продолжают активно издаваться, и расходятся очень даже приличными тиражами. А мы в плане электронных изданий, доступности интернета и по прочим подобным показателям отстали от США и развитых стран Европы не на пять лет, а куда больше. Хотите увидеть наше будущее в плане электронных и бумажных книг — посмотрите, что сейчас происходит в этой области в США. Вот оно, наше будущее. Только не через пять, а хорошо, если через десять-пятнадцать лет.

И бумажные книги в этом будущем вполне успешно существуют.

Так что прогнозов Мошкова не разделяю. Но даже если он окажется прав, такая перспектива меня отнюдь не пугает. Ну, перейдем с бумажных книг на электронные — и что с того?

— Еще о вызовах цифрового мира. Вот вы принципиально не ведете ЖЖ, однако тщательно отслеживаете «поиском в блогах» упоминания о вас и периодически «проявляетесь» анонимно. Не проще ли отказаться от принципа и завести журнал?

О. Л.: Если у нас нет ЖЖ, это не значит, что мы декларируем презрение к интернету. Мы просто не видим в ЖЖ или в личном блоге необходимости. А времени это дело будет жрать в три горла. Френд-лента, по сотне комментариев к каждой безобидной записи, вопросы из публики… Вот нас часто спрашивают: Олди, как вы так много успеваете сделать? Отвечаем: у нас нет блогов и ЖЖ.

В свое время один наш авторский форум на РусФе обеспечивал нам 70-80 вопросов в месяц. Понадобилось много усилий, чтобы разъяснить читателям: форум в первую очередь создан для их общения друг с другом. А мы появимся, когда захотим и когда сможем.

В остальном же мы активно пользуемся интернетом, как средством общения, справочником, новостной лентой; возможностью развлечься, наконец. Почему нет?

Д. Г.: А зачем? Зачем нам нужен этот самый "живой журнал"? Какой от него прок? Площадка для общения? У нас и так общения — хоть отбавляй. Место для высказываний? Все, что мы хотим высказать, мы говорим в своих книгах и статьях. И читает их во много раз больше людей, чем заглядывает в блог даже самого крутого "тысячника". Дополнительные возможности для поиска информации? Мы и так находим в сети все, что нас интересует. Рекламная площадка? Как говорится, "не смешите мои тапочки"! Толку от рекламы в блоге — ноль целых, ноль десятых. Ее все равно прочтут те, кто и так читает наши книги. Продажи книг от такой рекламы не улучшатся, тиражи не увеличатся. Да и не дело писателя заниматься рекламой своих книг. Дело писателя — писать. Кроме того, информация о каждой нашей книге и так сразу появляется в сети, в том числе и в целом ряде тематических сообществ ЖЖ. Без всяких дополнительных усилий с нашей стороны.

Так зачем нам нужен свой блог? Только время на него тратить, получая в ответ нулевую отдачу по всем параметрам? Нет уж, увольте!

— Что сейчас в работе и когда ждать?

Олди (вдвоем): Пишем роман «URBI ET ORBI, или ГОРОДУ И МИРУ». По идее, намечается дилогия. Первая книга – рабочее название: «Королева Ойкумены» — написана более чем на половину. Действие разворачивается в том же мире, что и действие нашего романа «Ойкумена». Но между этими книгами мало общего. Другие персонажи, другая история, другие проблемы; в большой степени другая стилистика. Первая книга – роман взросления. Жизнь обычной телепатки, рожденной на благоустроенной, очень цивилизованной планете – от детского сада до работы пси-хирургом в специализированной больнице. Постепенное выяснение, что милый и комфортный мир имеет обратные стороны. Что талант – обратная сторона патологии. Что судьбу на кривой не объедешь.

Вот эпиграф к роману (естественно, за нашим скромным авторством):

«Обыватель завидует нам, телепатам. Втайне он мечтает: вот мне бы!.. Сохнет от горя: почему не я? Строит планы: уж я бы!.. С той же страстью, заслуживающей лучшего применения, обыватель завидует миллиардерам, чей капитал достался им по наследству, без всяких усилий. Иногда кажется, что предел мечтаний большинства – замочная скважина, в которую они станут подглядывать без разрешения, пуская слюни. Там, в замочной скважине – десятки способов разбогатеть, сотни возможностей прославиться, тысячи шансов отомстить. Бедные дети! – глупые, жадные, любимые… Ваша зависть взаимна».

Яна Дубинянская, для Культпросвета

цитата

Марина и Сергей Дяченко — писатели, а теперь и сценаристы мирового уровня, и как закономерное следствие, застать их в Киеве не так-то просто. Хорошо, что возможности современного информационного мира позволяют общаться независимо от границ и расстояний.

Наш разговор — о литературе и кино, фантастике Красного моря и реальности цифрового общества, «Обитаемом острове» и кризисе, приливах и отливах, манипуляциях и слухах. Как всегда, супруги-соавторы демонстрируют полярный спектр мнений в деталях и абсолютное согласие в ключевых вопросах, наглядно иллюстрируя свой фирменный принцип двойной спирали ДНК — который и делает их непобедимыми.

— Марина и Сергей, вы надолго уехали из Киева. Расскажите, где вы сейчас?

СЕРГЕЙ: — Вы читали нашу повесть «Эмма и Сфинкс»? Ее герой одновременно находился и в прошлом, и в настоящем, и в будущем… Так и мы. Наши физические тела в Москве, где, в частности, идет процесс работы над сериалом «Белая гвардия» и кинофильмом «Рейдер». И одновременно мы присутствуем в начале ХХ века, на территории Киева и Москвы – это главные точки локаций нашего нового сценария, над которым трудимся. А также на некой планете, куда герой – наш современник, вдруг попадает в силу определенных обстоятельств и вынужден бороться не только за свою жизнь, но и за осознание своего «я».

МАРИНА: — Это, упаси Боже, никакая не космическая опера, а психологический реализм. Типичная городская проза – просто на другой планете.

— Последнее время вы очень много путешествуете. Это больше для литературы или для жизни?

СЕРГЕЙ: — И то, и другое вместе. Это же симбиоз. Вот неделю назад мы вернулись от Красного моря, от наших рыбок. Когда-то нашей колыбелью было Черное море, но теперь жизнь на его побережье уже не по карману бедному писателю. Да и там, несмотря на нашу любовь к пиниям Крыма, нету кораллов. И уже, наверное, не будет. В силу хищнического истребления бедного моря и его живности. А вот в море Красном рыб жалеют и охраняют. Они там какие-то странные – плавают парами или группами, мирно общаются, никто никого не кушает. Даже хищная полосатая лев-рыба (Lionfish) – кстати, красивая до безобразия, у нее даже вместо плавников как бы перья, и расцветка – куда там Пикассо вместе с Микеланджело.

МАРИНА: — В Табе – а мы этот район любим более всего за тишину и отсутствие штормов – Сергей знаком со многими лайонфишами, они ведь привязаны к месту обитания и, видимо, узнают дайвера по усам. Так вот, зависая в глубинах, он часами упрашивал хищников кем-нибудь полакомится – но ни разу не видел акта нападения. Только неторопливую грацию движений. Поневоле становишься пацифистом, начинаешь ценить музыку безмолвия и ритм времени…

СЕРГЕЙ: — А в последние дни мы плавали с гигантскими черепахами – это вообще невообразимо! Прикоснешься к ее панцирю, сделаешь несколько вальсирующих па – к взаимному удовольствию – и сам чувствуешь себя черепахой, мудрой, старой и вечно юной.

Выходишь на берег, хмельной от счастия — и замысел нового рассказа или повести рождается сам собой. А какие-то изверги суп варят из черепах.

МАРИНА: — У нас планы на путешествия ужасно обширные, кругосветные. А как иначе с таким соавтором и мужем? Замыслы у него гегемонистские. И дочь ему теперь под стать… Но знаете анекдот о слоне? В зоопарке посетитель спрашивает – сколько съедает это чудо? Смотритель отвечает – тонну капусты, тонну редиски… Так много… неужели съест? Да он-то съест – но кто ж ему даст?.. Вот и мы. Мечтаем – а там посмотрим. Это ведь и материальный Вопрос Вопросович, и работы у нас много-много, вечный цейтнот.

— Уверена, что ноутбук у вас, как всегда, с собой. Что в нем сейчас делается?

СЕГРЕЙ: — Не поверите – как раз ввели мораторий на творческое использование гаджета для романов и прочего. Целое лето работали, не смогли никуда поехать, поэтому сейчас, дорвавшись до Красного моря, использовали ноутбук только для электронной почты, музыки и фильмов.

— В вашем романе «Цифровой» изображена среднестатистическая современная семья: отец без разбору поглощает новостийную информацию, мать живет в своем ЖЖ, а сын — геймер. Как ваша семья сопротивляется вызовам цифрового мира?

МАРИНА: — Эх, сказать бы – мы как скала на пути цунами… Да куда деться без Интернета? Блогов, игр и прочих наркотиков.

СЕРГЕЙ: — Впрочем, это как секрет дзюдо или самбо: самое крепкое дерево обрушится под тяжестью снега — если не воспримет его с благодарностью, прогнется малость да и сбросит наземь. Вот и мы цифровые самбисты.

— Ваша Стаска больше читает или играет в игры?

МАРИНА: — У нее, под влиянием папы-сценариста, на первом месте фильмы. Очень любит анимэ, а недавно вместе с родителями впала в преступную зависимость от Хью Лори с его доктором Хаусом. А еще она тащится от другого доктора – путешественника во времени и пространстве доктора Who в исполнении Дэвида Теннанта. Это вообще-то классные вещи, не просто мировые хиты, но умные, ироничные, парадоксальные сериалы. Увы, на отечественных просторах равных им пока не просматриваются. Книги и игры у Стаски разумно сочетаются. Хитрый папа, между прочим, с самых пеленок дочери поставил ей условие – смотреть, читать, играть только на языке оригинала. Теперь Стаска свободно себя чувствует с английским, учит немецкий и испанский, мечтает о японском.

СЕРГЕЙ: — Папа, всю жизнь мучающийся с одним только английским, с завистью вздыхает в сторонке.

— Ходят слухи (во всяком случае, меня уже неоднократно спрашивали разные люди), будто Дяченко перебрались в Москву. На чем-то же они основаны?

СЕРГЕЙ: — На слухах.

МАРИНА: — Как раньше шутили, “нелегкая судьба журналиста опять забросила меня в Рио-де-Жанейро». Нелегкая судьба сценариста периодически требует наших перемещений. В данный момент работа требует частого присутствия в Москве.

— Какие впечатления у вас остались от работы над «Обитаемым островом»: сейчас, когда картина уже прошла и в прокате, и на ТВ, наверное, можно подвести какие-то итоги?

МАРИНА: — Подводить итоги – удел вовсе не сценаристов, а зрителей.

СЕРГЕЙ: — Самый кассовый фильм уходящего года. Фильм, вызвавший больше всего откликов, дискуссий и диаметрально противоположных оценок. Фильм, навлекший на себя множество претензий, часть нам понятны, часть – нет. Но еще не вечер: впереди, надеюсь, односерийный вариант для зарубежного проката. И еще: в конце ноября в «Эксмо» выходит наш авторский сборник новых повестей и рассказов «Мир наизнанку» — там будет и сценарий «Обитаемого острова», в единой композиционной структуре. Нам очень важна эта публикация. Напечатать сценарий нас просили сотни людей – и в блогах, и во время личных встреч… Может быть, кто-то прочтет сценарий и сможет по-новому увидеть фильм.

— Когда фильм вышел на экраны, на вас обрушилась колоссальная информационная волна, причем в основном негатива. Как вы справляетесь с такими вещами, насколько для вас это значимо вообще?

СЕРГЕЙ: — Мудрый Пушкин когда-то сказал: «Хвалу и клевету приемли равнодушно»… Так вот Марина пошла еще дальше – она вообще не читает рецензий на наши вещи, ни положительных, ни отрицательных. Порою приходиться ее заставлять это делать… Так мой соавтор сохраняет душевный покой.

МАРИНА: — Зато Сергей читает все, причем с удовольствием смакуя детали, в том числе и самые злобные. При этом к рецензиям и отзывам он относится как психиатр, стараясь увидеть скрытые мотивы их написания. И если это не злопыхательство, а умная и тонкая критика, то мы с благодарностью ее воспринимаем.

СЕРГЕЙ: — У меня выработан иммунитет к критике – ведь мое тело покрыто шрамами еще со времен ВГИКа… Так, во время защиты дипломного сценария (в 1980 году) один из видных драматургов, член комиссии, раздолбил мой труд за антисоветизм и антихудожественность. Мой Мастер, Николай Крючечников – светлая ему память! – переживал так, что с ним случился инфаркт. Я же, видя в мотивах рецензента вовсе не искусство, а зависть, непонимание и прочие нехорошие вещи, пожал плечами и пообещал Мастеру (во ВГИКе ведь система творческих мастерских) доказать неправоту такой оценки не словами, а делом. Сцепил зубы и стал действовать. Ничего из дипломных работ, в том числе восхваляемых светилом сценаристики, так и не было экранизировано. А на основе моего диплома был сделан публицистический фильм «Звезда Вавилова», получивший Гран-при Всесоюзного кинофестиваля и Государственную премию, а потом и шестисерийный художественный фильм «Николай Вавилов». Так что спасибо такому критику – он заставил меня почувствовать себя мужчиной.

— Все подчеркивают, что писатель и сценарист — разные профессии, разный подход к материалу, даже склад мышления. Вы же почти всегда параллельно работаете и над сценариями, и над литературными произведениями. Как происходит «переключение»?

МАРИНА: — Так Сережа ведь сценарист. Он живет кино.

СЕРГЕЙ: — А Маринка существует в поле литературы. В результате, мы, как двойная спираль ДНК, обвиваем друг друга азотистыми основаниями наших стремлений. Если нужно, делимся митозом. А потом наращиваем опять двойную спираль. Только вместо химической связи у нас любовная.

— Обычно фантасты со смехом либо негодованием опровергают все слухи об упадке фантастики. Тем с большим удивлением я прочла в одном из ваших прошлогодних интервью, что в современной украинской фантастике все действительно плохо: новых имен не появляется, те, кто подавал надежды, их не оправдали. И сейчас так думаете?

СЕРГЕЙ: — А кто сказал, что фантастика, как и искусство в целом, должна развиваться линейно? Это ведь океан, Солярис тем, идей, имен, сновидений… Здесь всегда есть приливы и отливы, падения и пики.

МАРИНА: — Сейчас вот состояние отлива – будем надеяться, временного.

— Экономические ограничения (вроде всем осточертевшего кризиса) — во благо литературе или во зло?

СЕРГЕЙ: — Во благо. Сытость писателю во вред. Ему надо преодолевать энергию сопротивления, а не болтаться в гамаке успокоения. Великие советские кино и литература появились во времена цензуры соцреализма, когда приходилось ее рвать зубами. Исчезла цензура – исчезли великие творения.

МАРИНА: — Во зло. Когда нужно думать о земном – чем кормить ребенка или как заплатить за квартиру – тут не до небесных откровений.

— Следите ли вы за ситуацией в Украине? Не кажется ли она вам результатом грандиозной манипуляции, сродни тем, что описаны в «Цифровом»?

СЕРГЕЙ: — За ситуацией в Украине мы не просто следим – мы в ней живем. Она очень тревожна, эта ситуация. Но ваш вопрос политический, а мы политику не комментируем.

— Как вам кажется, читатели ваших книг лучше защищены от манипуляций, чем другие люди?

СЕРГЕЙ: — Да. Мы все время призываем читателей иметь свою голову на плечах, не поддаваться зомбированию, не предаваться унынию, бороться за свои идеалы.

МАРИНА: — Вряд ли… Сережа излишне пафосен и самоуверен, но если хоть одному человеку наши книги помогут защититься от манипуляций – ради этого стоило их писать.

Яна Дубинянская, для Культпросвета

цитата

Святослав Логинов пишет фантастику только от руки — в тетрадях — и только в настоящей русской деревне — в 500 километрах от Питера.

Автор романов "Колодезь", "Многорукий бог Далайна", "Картежник", "Дорогой широкой", "Свет в окошке", "Имперские ведьмы", "Россия за облаком", множества повестей и рассказов создал новую Вселенную, в которой единственный язык — наш великий и могучий, а английский, немецкий, французский и прочие — лишь его диалекты. Недаром в прошлом году Святослав Логинов удостоился звания "Магистр фантастики"!

В 2009–м издательство "АСТ" выпустило первый том рассказов Святослава Логинова "Закат на планете Земля", которые он писал на протяжении 40 лет, а со дня на день выйдет и второй. Большой подарок ценителям таланта Святослава Владимировича, ведь ранее все его произведения короткой формы сразу не издавались — от микрорассказов в одну строку до исторической фантастики и деревенской прозы! А недавно Борис Стругацкий принял у автора эссе "Алхимия как манящий свет" для журнала "Полдень, XXI век".

Магический рубин

Побывать в Питере и не встретиться с одним из ведущих российских писателей было бы просто фантастическим грехом! К тому же у него много хороших новостей.

— После того, как в 2007–м вышел роман "Россия за облаком", произведения крупной формы не издавались, хотя регулярно появлялись рассказы в журнале "Если", а иногда печатаюсь в журнале "Наука и жизнь" — и фантастика, и очерки, — рассказывает Святослав Логинов. — Зато прошлой осенью удостоился титула "Магистр фантастики", его присудили в Харькове на знаменитом литературном фестивале "Звездный мост" и повесили мне на шею золотую цепищу с кулоном в виде кристалла — рубина карат под сто!

Удивился, поскольку чаще писателей награждают за только что изданные романы, а у меня выходили лишь рассказы, причем произведения этого жанра очень многие совершенно незаслуженно отодвигают в сторону. Но у меня это самый любимый жанр! Да, писать их трудно. Короткая форма требует отточенности. Писателю нужно фактически все то же, что и для романа, только уложить это надо в меньший объем. В итоге работаешь над рассказом почти столько же, сколько и над повестью, а то и романом. Поэтому, когда в год удается написать пять рассказов, считаю: плотно поработал!

Не убий героя!

В новом номере журнала "Если" должна выйти повесть Святослава Логинова "Ось мира" — в стиле фэнтези. Автор не скрывает: когда брался за нее, решил написать подражание ранним романам Ника Перумова — коллеги по цеху.

— Для фантаста очень важно оторваться от своего внутреннего цензора. Это я окончательно понял, когда много лет назад работал с Перумовым над романом "Черная кровь", — замечает Святослав Владимирович. — И вот в прошлом году родилась "Ось мира". Уже анонсировал ее на сайте www.fantlab.ru — небольшой, но сюжетно законченный отрывок, описание битвы магов…

Когда работал над этой частью, поставил цель: не убивать героев, особенно второстепенных. Это мой принцип — не проливать кровь "случайных прохожих", но следовать ему очень сложно. Еще поэт Вадим Шефнер сказал о фильмах о войне: "И покуда ведущий артист обзаводится нужною раной, нанятой за десятку статист упадет и не встанет с экрана". Решил: у меня не должно быть "нанятых за десятку статистов"! А если кто и погибает, то читателю его должно быть жалко…

Но попробуйте описать гигантскую битву великих магов, которая ставит мир на край гибели, и при этом не гробить рядовых и случайных! Уж не знаю, получилось ли это, но принципу своему не изменил.

Филология — наука космическая

Но в реальности приключения начались уже с романом Святослава Логинова "Филолог", который пока нигде не вышел. Филологи, которые прочли рукопись, были в восторге, но предлагали исключить из романа все фантастическое. А любители фантастики, изучив произведение, восклицали: прекрасная вещь, но побольше бы всего космического, а эту филологическую шелуху — вон. Словом, не нашим, не вашим…

— Главный герой романа — филолог Верис, а действие разворачивается в далеком будущем, когда уже и люди — не совсем люди, и человечество добилось буквально всего. Вселенная, как известно, у нас немаленькая, и галактик уже теперь открыто много больше, чем живет людей на Земле. А в будущем, даже если людей станет в миллиард раз больше, то на каждого найдется собственная галактика, не говоря уже о планетах. Словом, Вселенная перед тобой!

И люди имеют все, все, все. Перед ними в итоге встает основной вопрос: куда себя, любимого, посадить, чем угостить, как развлечь? Поэтому особенно ценятся люди вроде нынешних массовиков–затейников, владеющие чем угодно, лишь бы с ними было интересно. Одна из героинь — именно такой человек, заводит других. А главный герой живет тихо, с мамой, на своей собственной планетке… Но вдруг парень от нечего делать начинает заниматься филологией!

Прежде чем произнести какое–то слово, он останавливается и задумывается о его этимологии, внутреннем значении. Буквально над каждым словом думает! Например, надо построить дом из дерева — это изба, значит, из ба. Ба — дерево, из которого делается дом. Сейчас это слово уже не сохранилось, но оно было! А предлог "воз" обозначает избыточность действия: возопить, возбудиться (не просто проснуться, но, пробудившись, начать скакать и прыгать), возразить (не просто разить, но изо всех сил), возмездие (мзда — плата, то есть чрезмерная плата).

И язык у всех людей один — великий и могучий русский. Да, иногда попадаются какие–то другие… Например, есть мертвые языки — иврит, латынь, санскрит. Но реально — это лишь модели, придуманные филологом для объяснения особо причудливых теорий. Есть французский. Но это особый диалект русского, на котором разговаривают франты: ах, мадемуазель, я так ошарманен вами, и такой плезир всех чувств!

А есть некий итальянский язык. Но Талия, известно, муза комедии. Язык итальянский — диалект русского, где собраны термины поэтические и комедийные: "фиаско", "капричос"… Говорят еще о языке немецком. Но уже из самого названия явствует: это не язык, а особый способ общения немых людей, тех, которые не владеют словом. Наконец, говорят, есть будто бы некий английский язык. Это тем более не язык! Это языковая помойка, свалка всевозможных выкриков и бессвязных звуков: "о'кей", "бест", "вау"!

"Филолог" — такой забавный эксперимент, в том числе для меня самого…

Слушай живую тишину!

Святослав Логинов, наверное, единственный российский профессиональный писатель, который не сочиняет свои произведения, сидя у компьютера. Пишет все так же ручкой в толстых тетрадях, которых в итоге скапливаются целые тома! И фантастические миры рождаются не в питерской квартире, а в деревне, расположенной "на углу" Тверской и Новгородской областей, в 500 километрах от Северной Пальмиры. Кстати, "Ось мира" именно там и родилась…

— В настоящей русской деревне просто очень хорошо, — глубоко вздыхает Святослав Владимирович. — Просыпаешься там и слышишь живую тишину… Весной и летом тихо, но при этом все дышит. Ты не слышишь, но знаешь: кругом, везде ползает, шуршит, жужжит. А потом соловьи начинают петь! Но они поют, не нарушая тишины. Да, после октября тишина уже мертвая, и тогда спасают мыши, которые приходят в дом. И снова все оживает… А воздух! Когда соседка затапливает печь, на улице живой дым, а не тот, что в городе. Вода — минеральная в роднике.

Неделю поживешь в деревне и о городских болячках забываешь — они бегут! В деревне ведь от чего умирают? От алкоголизма, топора и старости. И тот, кто в деревне не пьет, меньше восьмидесяти лет не живет. Деревня заставляет жить, шевелиться! А в городе "несчастный треугольник" компьютер — сортир — холодильник в гроб загоняет! Нет, во всех спорах, мол, где лучше писателю — в городе или деревне, я однозначно выбираю первое!

…Сейчас накапливаю мысли для новых рассказов, но пока я в городе, они ждут своего часа — когда потеплеет и снова будет русская деревня!

"Вести Сегодня", № 3.