Вместо Руперта Уайатта, автора “Восстания планеты обезьян”, режиссерское кресло занял Мэтт Ривз, отличившийся по таким картинам как “Монстро” и ремейку шведского “Впусти меня”. И самое важное изменение, какое привнесли сценаристы и сам Ривз, по сравнению “Восстанием” – это масштаб происходящего.

“Rise of the planet of apes” был хорошим фильмом. Он отличался весьма цельным повествованием, и при малом количестве диалогов в принципе, умудрялся подавать драматическую составляющую так, что переживать за героев приходилось по-настоящему. Даже удивительно, как Уайатту, у которого это, по сути, был лишь второй фильм, удалось создать столь крепко сбитое кино, в котором все аспекты работали именно так, как требуется.

Но при этом “Восстание” – это кино с очень личной драматической историей. Именно вокруг Цезаря и его становления крутился первый фильм. Несмотря на очевидные параллели между ним и героем Джеймса Франко, главным был все-таки Цезарь. И это не было плохо, а вовсе наоборот – многие вещи, показанные с точки зрения обезьяны, пробивали как-то лучше и были честнее, чем, если бы это было показано от лица людей.

В этом смысле, “Dawn of planet of apes” меняет правила игры – Цезарь по-прежнему большую часть времени находится в центре повествования, но ситуация в целом, уже совершенно иная. Вирус, который так красиво с точки зрения симметрии в драматургии, распространил сосед Уилла Родмана (Франко) в финале первого фильма, поменял местами загнанных обезьян с людьми. Теперь люди потихоньку вымирают, а тех, у кого оказался иммунитет, осталось весьма немного. Благодаря этой расстановке сил, Ривз рассказывает зрителю уже не о личной драме одного примата и человека, а о трагичной судьбе двух рас. Впрочем, и без личной линии тоже не обошлось – и она так же хороша, как и основной конфликт людей с обезьянами. Можно сказать, что ко второму фильму на Цезаря таки нашелся местный харизматичный Брут.

Диалогов не сильно прибавилось со времен первой части, что лично для меня – плюс, однако стоит заметить, что обезьяны стали изъясняться на человеческом языке чуть ли не чаще, чем на языке жестов. Впрочем, главное здесь то, что, как и в первый раз, конфликт и атмосфера фильма работают на зрительское восприятие сильнее, нежели набор диалогов. Тем более, когда начинают говорить персонажи-люди, местами появляются проблемы, связанные с посредственной актерской игрой. Но вот честь обезьянам – они говорят хоть и больше, но всегда по делу.

И да – Энди Серкис, очевидно, пожизненно выписал себе золотой билет “Короля motion-cature”, заодно прихватив своих верноподданных обезьян. Потому что волосатое племя в плане актерской игры просто с кулаками в землю забивает набор людишек, что посмели заползти в лес с окрестных земель. Актеры-люди, в основном, играют не то, чтобы отвратительно, но деревянно. Да и персонажи их сами малость картонные: их бэкграунд передается лишь на словах и совершенно не чувствуется. Даже Гэри Олдман, у которого здесь одна по-настоящему эмоциональная сцена, играет по большому счету сюжетную функцию, не более того.

Другое дело обезьяны, чья backstory тянется уже с первого фильма, и зрителю, знакомому с ними, можно уже не объяснять, почему этот персонаж ведет себя так-то и так-то. Более того, персонажи часто ссылаются на события первого фильма, что только укрепляет связь в зрительской голове. И поэтому одна из самых грустных сцен, связанных с Цезарем и его прошлым, выполнена практически без слов, просто потому, что они уже не нужны.

А уж говорить об эмоциях, проявляемых обезьянами, как-то нелепо, благо все очевидно. Здесь у каждого из первого “эшелона” героев есть та или иная отличительная черта характера, которая явственно отражается в поведении и на мимике этого примата. Безумное лицо Кобы и его такой же сумасшедший характер, повлекший за собой ряд невероятно сюрреалистичных и жестоких моментов одновременно. Сын Цезаря, по прозвищу “Синие глаза”, чей характер, как и у его отца в прошлой картине, формируется в течение происходящих событий, явственно отражается на его поведении и лице. Ну и сам Цезарь, чья мимика заставляет гнаться со стволом за киноакадемиками, требуя у них “Оскара” за актерскую игру. Чего стоит его “тяжелый взгляд”, по своему настроению заставляющий напрячься любое существо в округе.

Упоминания так же достоин визуальный ряд картины, который в этот раз обогатился новыми интересными решениями. Место длинных пролетов из первой части заняло большое количество разнообразных ракурсов. Их панорамная часть просто хорошо передает последствия того, что случилось с человечеством, тогда как во время боя камера показывает зрителю поле сражение под разными интересными углами – например, от лица башни танка. А само сражение, напоминающее горящий ад, пожалуй, переплюнет побоище из финала первой части. О чем говорить, если “Рассвет”, к примеру, дарит зрителю кадр того, как обезьяна скачет на лошади, паля с двух автоматов наперевес? Да делает это так, что полным бредом это выглядит лишь на словах, но никак не во время происходящего.

“Dawn of planet of apes” уверенно и смело следует традициям своего предшественника, перемещая фокус происходящего с личного на общественное. При этом она так же хорошо передает чувство горечи неизбежного, свойственное, к примеру, древнегреческой трагедии. Будет плохо, и ты об этом знаешь, но все, что ты можешь — смотреть за тем как это “плохо”, несмотря на все положительные старания героев, притворяется в жизнь.

Я заметил, что люди в отзывах часто упрекают фильм в том, что он “простой”. И он такой – простой, и даже очень. Все конфликты на ладони, а типажи героев – узнаваемы. Но это не плохо. С учетом того, на каком уровне здесь отыгран сам конфликт, как хорошо актеры здесь играют обезьян, это просто хорошо. Сам по себе фильм, однако, не вызывает диких восторгов, которые я видел где-то у западных критиков. Но выполнен он чертовски здорово, и смотрится так же цельно и искренне…что ли, как и первый фильм. А с точки зрения истории, он получился даже лучше, поскольку чувство тяжести оживающее к финалу, ощущается сильнее, нежели прежде.

Новый проект Бломкампа – “Элизиум”, которому наши любимые локализаторы ненавязчиво приписали дополнительное название “Рай не на Земле”, сразу выделялся на фоне других летних блокбастеров, обещая зрителю все тот же фирменный стиль режиссера, только теперь помноженный на большой бюджет. Более того – Бломкамп снова сам выступил в качестве сценариста, что позволяло надеяться на хорошую историю, сродни “Району”. А рейтинг “R” только подчеркивал возвращение режиссерского стиля.

Зря дали режиссеру большой бюджет или нет — вопрос, открытый для обсуждений. Мне кажется, что зря. Те 30 миллионов “Района №9” дарили простор для творчества, который Бломкамп использовал вовсю. Прием в духе “когда денег мало, а выкручиваться как-то надо” сработал в прошлый раз. Сейчас же, имея на руках 115 миллионов, Джоди Фостер, Мэтта Деймона и снова примкнувшего к кастингу Шарлто Копли, Бломкамп схватил голливудскую простуду, и вместо серьезного социального посыла, как в прошлый раз, рассказал зрителю сказку про Героя.

Я не то, чтобы не люблю сказки про Героев. Люблю – к примеру, каждый новый фильм от Marvel я жду с неподдельным интересом, даже зная, что меня ждет впереди. Здесь же ситуация другая – Бломкамп слишком агрессивно и ярко заявил о себе, чтобы вернуться назад в творческом плане. Но здесь он, если и не вернулся назад, то, во всяком случае, съехал с индивидуального шоссе на открытую автомагистраль шаблона.

Истории про героев рассказывать проще, просто потому, что Герой (именно тот самый Герой с большой буквы) всегда априори интереснее обычного человека. Он избранный, а значит – за ним интересно наблюдать. В “Районе” же, персонаж Шарлто Копли был офисным планктоном, стоящим чуть выше своих коллег из-за любви к дочке босса. Проще говоря, его герой был обычным человеком. А сделать обычного человека интереснее Героя – очень сложно, для этого действительно нужно постараться. С течением сюжета персонаж Колпли тоже вышел в центр всех событий, но при этом он как был, так и остался “случайным человеком”, и по характеру, далеко не являлся Героем.

В “Элизиуме” же, персонаж Мэтта Деймона, по имени Макс, уже с самого детства начинает получать лекции в стиле “ты особенный”, “тебе предстоит большая судьба” и так далее. К тому же, как часто бывает в такой ситуации, Мэтт Деймон играет скорее не конкретного человека, а функцию. У его персонажа есть исторический фон, созданный специально для его развития, но весь он идет либо из детства, либо заключается в паре предложений а-ля “ты же воровал”. Этого, на мой взгляд, не достаточно для создания правдоподобного характера, которому стоит сопереживать. Единственное, что отличает Макса от образа Героя — его первоначальная корыстная мотивация, но и то, она постепенно вытесняется другими целями, более подходящими для героического образа.

Мотивация большинства других персонажей тоже не всегда отличается адекватностью. Их цели понятны, их можно принять, но опять отсутствует тот фон характера, по которому мы можем понять, что это – живые люди, а не функции. Единственное, что вытягивает героев Джоди Фостер и Копли – их актерские таланты. Но это не спасает даму с дочкой из “любовной” линии героя Деймона. Сопереживать им не получается – слишком они картонные, как истинные функции, которых явно тащат по сюжету, неубедительно раз за разом сохраняя им жизнь.

“Элизиуму” вообще недостает сюжетных объяснений. К примеру, с чего вдруг в конце 21 века население планеты резко скакнуло вверх? Так же не слишком ясно — по какому принципу делятся “богатые и бедные”. Они там сверху поголовно все “сволочи” что ли? Или разделение происходит по принципу того, что люди на Земле говорят на испанском, а богачи – на французском? Да, это подчеркивает классовое неравенство, но причин разделения не объясняет. Одних слов “деньги”, “богачи” как-то маловато для того, чтобы провести черту между первыми и вторыми.

Так и весь фильм – вопросов возникает много, не только к устройству мира, но и к огрехам сюжета. Особенно видны сюжетные оговорки в финальной части истории, когда герои таки добираются до Элизиума. Зритель может простить такие вещи, если его увлекает история. Но если нет, то за счет этих просчетов, ему становится видна суть. А нарочитость и натянутость тех или иных моментов “Элизиума” постепенно превращает его из фантастики с социальным посылом в сказку, сдобренную агрессивным стилем режиссера. Только зачем нужно такое сочетание в этот раз – не очень понятно, оно смотрится хорошо, но не слишком органично. Здесь сцена с солдатом, которого разносит в кровавые клочья, успешно соседствует с героическим шаблонным финальным пробегом Деймона, и чрезвычайно наивным, для такой истории, финалом. Почесывая голову, глядя на финальные титры, сложно поверить, что этот же человек писал сюжет к “Району №9”.

Визуально стиль Бломкампа еще дает о себе знать. Его сочетание “грязной реальности” и элементов футуризма по-прежнему интересно, а местные панорамы Элизиума особенно заставляют вздохнуть тех, кто хотел получить от режиссера фильм по “Halo”. Однако, работа оператора Трента Опалока, который смешивает потрясающе поставленные кадры с пьяной скачкой по пыльным улицам Лос-Анджелеса будущего, вызывает вопросы. И если раньше такие вещи объяснялись “мокьюментари” и маленьким бюджетом, то теперь режиссера и оператора не сдерживало ни первое, ни второе.

Все, в целом, добивает отсутствие чувства новизны, которое было в прошлый раз. Режиссер повторяет некоторые свои мысли из предыдущего фильма, и это было бы неплохо, если бы он раскрыл их лучше, чем в первый раз. Но не случилось. А глядя на грязные подвалы и улицы Земли, в которых проходит большая часть съемок, то возникает подозрение, что бюджет больше ушел на гонорары, чем на дело. Финальная часть фильма красива, спору нет, как и все футуристические вещи, но при этом не возникает ощущения, что на первую и вторую половину фильма было выделена одинаково огромная сумма денег. А большой гонорар в этом фильме полагается, пожалуй, лишь Копли, который сыграл так хорошо, что одним махом уделал всех остальных.

Главный вопрос, по крайней мере, для меня, заключается в том – что дальше будет делать Нил Бломкамп. Насколько его третий фильм будет отличаться от первых двух в сюжетном плане, в плане стиля. Слушать историю про несчастных беженцев и несправедливых угнетателей в третий раз можно, но если она будет примерно такая же шепелявая и не совсем искренняя, как та сказка, которую маленькая девочка рассказывала Мэтту Деймону, то лучше не надо.

Ездили летом в Испанию, и зашли в Барселонский магазин комиксов, в который, по плану, с самого Питера был план ехать. Магазин находился недалеко от главной торговой улицы Барселоны. Оказалось, что информация их о "богатой коллекции на разных языках" — туфта. 99% на чертовом испанском! Причем, куча классики, новинок и вкусных хардов. Просто вселенская боль.

[P HOTOSMALL5]

Королевский подгон от девушки, за что ей полагается респект, любовь и позитив, восторг и прочие радости ;) Спасибо!!!

А играя в это, нужно постараться не сойти с ума, по крайней мере с одних только правил! Второй день сидим, еще нормально не сыграли не разу. Просто жесть!

Спустя несколько лет после публикации своей, пожалуй, самой неудачной книги — “Утраченный Символ”, Дэн Браун вновь решил выступить на знакомом ему и его читателю поле. Новый роман “Инферно”, (или "Ад") основанный на “Божественной Комедии” Данте Алигьери, снова бросает профессора Гарварда Роберта Лэнгдона в череду стремительно развивающихся событий.

Увы, Браун так и не сдвинулся с того места, на котором он остался со своими “Ангелами и Демонами”— его лучшей, по моему мнению, книгой. С тех самых пор, с каждой последующей историей он все дальше начинал скатываться в самоповторы. А после феерического провала, которым оказался финал “Утраченного Символа”, Браун и вовсе на продолжительный период пропал с радаров. Но вот теперь он вернулся, и окончательно доказал, что искусство самоповтора можно не только развить, но и закрепить.

Читателей, которые после “эпического” финального поворота “Утраченного Символа”, надеются найти в “Аду” исправление ошибок, можно обрадовать – они тут есть. Вот только в остальном, новый роман Брауна отдает терпким пыльным запахом вторичности, справится с которым практически невозможно.

В свои лучшие моменты “Ад” напоминает одновременно и “Код да Винчи” и “Ангелов и Демонов” – книги, которые еще могли удивлять, пусть даже и уровнем авторской наглости по отношению к истории. В своем новом романе Браун попытался смешать те компоненты успеха, которые подарили ему читательскую популярность в прошлом, но банально не стал развивать концепцию сюжета, которую сам составлял еще в “Ангелах и Демонах”.

Стиль повествования не изменился ни на йоту – это, с одной стороны плюс, с другой – минус. Раньше история могла захватить читателя своей динамикой, она могла заставить его пролистывать страницы в ожидании финала где-то в 3 часа ночи. Все это, разумеется, относиться к тем, кто Брауна не бросил читать после первой или второй книги. Ненавистникам автора можно не волноваться – все те же вилы, все те же старые ржавые грабли.

В новом романе, интрига, которая раньше хоть как-то могла увлечь, теперь истончилась и ушла куда-то на задний план. Для персонажей книги, как и для читателя, предельно быстро раскрывают природу того, что ищут герои в этот раз. Как и в “Ангелах и Демонах”, Браун снова пытается столкнуть лбами науку и историю, но получается как-то тухловато. Наука отчаянно брыкается и всячески отказывается привязываться к каким-то определенным фактам и датам. История же, как и в “Коде Да Винчи”, выступает лишь фоном – фанатизм главного злодея в отношении поэмы Данте шит здесь такими белыми нитками, что через них можно разглядеть собственную ладонь. С таким же успехом антагонист книги мог увлекаться любым писателем вообще. Разница между ними и Алигьери, заключается только в том, что фигура Данте конкретным образом была прикована к Италии – месту, где в этот раз оказывается главный герой. Путешествуя, или точнее, пробегая Флоренцию и Венецию, Лэнгдон оказывается в тех или иных местах, которые связаны с Данте Алигьери. На этом факте концепция Брауна хоть и шатается, но пытается устоять. А вот начиная с того момента, когда герои, в “лучших” традициях автора, унесутся на другой конец земли, связь между исторической подоплекой и происходящим теряется окончательно.

Лэнгдон, который после “Ангелов и Демонов” стал постепенно превращаться из ведущего в ведомого, в этой книге сдался окончательно. Врач Сиенна Брукс, новая спутница профессора, бодрым движением рук уверенно перехватила инициативу на себя. Лэнгдону здесь уготовлена роль экскурсовода-марионетки, которого за твидовый пиджак тащат от одной достопримечательности к другой.

Калейдоском скачут вокруг героев площади, статуи, имена известных художников, поэтов, скульпторов. Лэнгдон что-то пытается указывать, ищет связь между Данте и возникшей проблемой перенаселения Земли, но автор снова и снова задвигает его на дальний план, пускаясь в витиеватые описания прелестей земли Италии. Это, конечно, не самое плохое, что могло бы случится, но интрига, саспенс, которые существовали в первых книгах, в этот раз просто испаряются в утреннем воздухе.

Впрочем, нельзя сказать, что Браун оставил читателю на суд полную безнадегу в плане истории. Пара неплохих твистов в “Аду” действительно могут кого-то обрадовать, да и финал книги не вызывает чувства несправедливого обмана и разочарования, как это было с “Утраченным символом”. Но поскольку местная интрига оказывается хлипкой, то глаза, от скуки, невольно начинают замечать все нелепости и просчеты сюжета, что для такой истории смертельно. Тысячу и одно нарекание вызывает столь сложный план главного антагониста, которому он вовсе не требовался для выполнения его цели. Или, допустим, причину, по которой Лэнгдон с напарницей в очередной раз носятся от полиции всего города, в этот раз иначе чем “натянутой” и “банальной”, не назовешь.

Линия, связанная с разгадыванием тайны Данте, лишь отдает той искрой бодрой идиотии и интриги, которая действительно когда-то играла у Брауна. Эта тайна банально не требуется самой истории. Не требуется ей и Лэнгдон. И пусть даже у автора хватило в этот раз сил написать внятный финал, доказать нужность своего героя в этой истории ему не удалось. Профессор остался таким же, за исключением единственного изменения – он потерял часы с Микки-Маусом. Я знаю, это тяжело, но постарайтесь сдержать крики ужаса и панику. И давайте я не буду упоминать некоторых остальных героев, чья мотивация раскрывается в течение одной страницы, за которую мы должны поверить в полное перерождение персонажей. Этот трюк, который был и “Ангелах и Демонах”, неплох, но мы больше на него не купимся, увы.

Самое плохое, что может случиться с любым автором, на мой взгляд, не провал, а превращение в “серость”. Ибо провал все равно привлечет какое-то внимание, пусть и негативное. Браун со своей новой книгой превратился в серость. “Ад” вовсе не так плох, как может показаться. Но он не так и хорош. Он как бы “никакой”. Ни хороший, ни плохой – терпимый. Однако, от автора, который не раз вызывал к себе большой интерес публики, пускай часто и в негативных окрасках, ждешь все-таки чего-то более интересного. Если он уж взял за привычку переворачивать исторические факты с ног на голову, то следовал бы ей до конца, внося побольше своей богатой фантазии. Здесь же Браун выступает в качестве бизнесмена, который прекрасно знает свои компоненты успеха, используя их снова и снова. Сумбур, беготня, использование затертых ходов, и самое главное – отчаянное ощущение “вторичности” произведения, превращает новый роман Брауна в тот самый Ад, о которых он пишет на своих страницах.

P.S. Я знаю, что мой текст вряд ли как-то повлияет на миллионные продажи “Ада”, которые несомненно будут иметь место. Я вряд ли смогу остановить всех тех, кто ринется в магазины, как только книга будет переведена на русский язык. Я лишь призываю задуматься – сколько же все-таки читатель готов терпеть одну и ту же историю, которую ему раз за разом подсовывает автор? Мне, в этот раз, оказалось достаточно. Впрочем, во Флоренции теперь явно возрастет процент туризма, что, наверное, не так уж и плохо. Хоть какая-то реальная польза.