Как и обещал — отзыв/рецензия на фильм "Звездный путь". Сразу оговорюсь, что вряд ли могу претендовать на объективность в оценке этой работы, так как с детства являюсь поклонником саги Джина Родденберри. Поэтому, отключиться от старых картин, при просмотре творения Абрамса, у меня не получилось — и как итог, впечатления от фильма остались весьма противоречивые...

К его встрече начали готовиться заранее. Развешивали по стенам плакаты, начищали до зеркального блеска сапоги, разучивали с оркестром мелодию забытого гимна космических исследователей — ведь, не каждый день к тебе возвращаются подзабытые, но настоящие герои из детства. Капитан Кирк — настоящий космический волк, исследователь с обаятельной улыбкой, всегда готовый «смело идти туда, куда не ступала нога человека», объявил о своем возвращении на большой экран. Однако, когда уже все было готово, в зал вместо прославленного звездолетчика, вдруг ворвался некий юнец с внешностью заправского тусовщика, который за рекордный срок ухитрился закинуть ноги на обеденный стол, сплюнуть на свежевымытый пол и ущипнуть симпатичную барышню за филейную часть. А когда его уже собирались выводить, зашелся воплем: «Куда Вы меня тащите, ироды? Я же только, что вернулся!»

Впервые, звездолет «Энтерпрайз» под командованием капитана Джеймса Кирка пролетел по американским голубым экранам в 1966 году. А 13 лет спустя, уже состоялся пробный полет в полнометражной, киноэкранизации одноименного телесериала. Вместе с героями сериала — упомянутым Кирком, невозмутимым вулканцем Споком, корабельным врачом Доком Маккоем, зритель пройдет долгий и полный опасностей путь — вплоть до экранной смерти самого Кирка, состоявшейся в 1994 году в фильме «Поколения». Много врагов придется побороть команде на своем пути: клингонов, ромулан, разгадать и уничтожить большое количество межзвездных аномалий. И лишь, с самым страшным противником не смогла справиться дружная команда «Энтерпрайза» — с межзвездной аномалией, именуемой «перезапуском франшизы», которая накрыла всех старых героев, почище взрыва самого звездолета.

Дж. Дж. Абрамс — это такой общеголливудский человек-праздник, открывший секрет Полишинеля: как любую серьезную сагу превратить в усладу для глаз гламурного поколения MTV. И весь его, так называемый «перезапуск», творился по тому же подобию: взяв в руки объемное кино и теленаследие, праздничный человек выкинул из него все, что по его мнению, не попадало в корень формата современного молодежного поколения. Первым полетел на помойку знаменитый кодекс этики Звездного флота — молодежь не любит правильных мальчиков, сейчас в моде раздолбаи, нарушающие правила. Вскоре, на бреющем полете, в кодекс врезалась вся научно-исследовательская часть сериала. и то верно — зачем излишне напрягать мозг, когда все должно быть предельно просто : вот герой, там- враг, а потом, между ними начинаются бесконечные п-шш, бз-иххх…. Перестрелки, битвы -короче, круто, Бивис, круто.

Оригинал был интересен не спецэффектами и битвами, а в первую очередь — прекрасно переданной атмосферой мягкой американской гуманитарной фантастики 60-х — 70-х годов. Когда в одном из фильмов, капитана назвали воином, он веско возражал: «я — не воин, я- исследователь». Главное — не уничтожить врага, не стереть его с лица галактики за причиненные обиды, а попытаться переубедить, установить контакт, решить конфликт мирным путем. Фразы вроде «я уничтожу его за то, что этот ублюдок сделал с моей планетой» из уст героев старой франшизы смотрятся так же дико, как если бы Андрей Болконский на дне рождения у Наташи Ростовой тяпнул самогонки собственного приготовления и пошел, у всех на виду, плясать гопак. Можно долго и нудно рассуждать о том, насколько современным зрителям интересны этические дилеммы и дух научного и гуманитарного познания из оригинальных серий, но если берешься, кого-то вернуть к жизни, совсем необязательно, при этом делать из пациента полного инвалида.

От абрамсовских заменителей оригинальных тем мужества, чести и долга, тоже исходит легкий душок чего-то прокисшего и изрядно перебродившего. В американскую школу приезжает полный оболтус, который мнит себя первым парнем на деревне. Естественно, территория уже оказывается помеченной другим вожаком стаи, и начинается долгая схватка за самоопределение. А теперь — поменяйте школу на звездолет «Энтерпрайз», замените местного крутого — на вулканца, и перед Вами — фактически, вся основная сюжетная линия фильма «Звездный путь 90210» (цифры потом убрали, для краткости). Подобно нашему «солнышку» Федору Б., господин Абрамс тоже считает, будто знает, что нужно современному зрителю. Если он говорит, что «распальцовки» и драки на капитанском мостике в дословном пацанском стиле: «ты чеее, а?», гораздо интереснее покорения новых миров, значит так оно и есть. А кому не нравится — могут идти домой и рыдать в свои книжки.

Сценарий оставляет впечатление дико пересоленой каши. Все смешалось в бедном «Энтерпрайзе»: перемещения во времени, лютая месть, пространственные скачки, искусственные черные дыры, коллапс планет… Складывается впечатление, что авторам «Трансформеров» просто подсунули для наглядности ворох научно-фантастических книг, и они ими настолько увлеклись, что решили не мелочиться и сразу все запихать в несчастный двухчасовой фильм. В результате, сюжет постоянно шатает в разные стороны, будто пьяного на дороге. По мысли авторов, в фантастике все должно выглядеть фантастично, однако дикий переизбыток фантастических допущений, делает из сюжета тот тяжелый случай, который принято рассказывать знакомым мальчишкам на дворе, непременно размахивая руками: « а потом, тот того -по морде, а второй, в первого — из фазера». Одним словом, научной фантастикой здесь и не пахнет.

Безусловно, есть и свои плюсы. На экране все красиво взлетает, переворачивается, взрывается, втягивается, расширяется, сужается, сверкает, потом — опять взлетает, опять переворачивается — и так все два часа экранного времени. Кроме того, все это сопровождается очень неплохой музыкой Майкла Джиачино, это вероятно лучший саундтрек в его карьере. Из актеров, очень радует появление главного британского «типа крутого легавого по имени Шон», Саймона Пегга, который привносит на экран свою жизнерадостность и пару отличных шуток. Однако, когда на экране появляется старый Спок в исполнении Леонарда Нимого, снова становится грустно, потому что разница между актерами «Трека» и их новыми воплощениями, сразу же расширяется до размеров Маракотовой бездны.

Вместо перезапуска, Абрамс выкопал для всего сериала просторную могилу, на которой попытался сплясать нечто совсем иное, по духу — более глянцевое и шумное, но менее интеллектуальное и гуманное. Его детище напоминает яркую и сладкую жвачку, почувствовать вкус которой можно, лишь придерживаясь нехитрых правил по ее применению : жевать только в кинотеатре под оглушающий рев стероэффектов, запивать — только колой, закусывать — только поп-корном. А когда послевкусие жвачки пропадет, пойти домой, найти старый ДВД и вновь вернуться со знакомыми героями туда, где не ступала нога человека. Ведь, согласно новым «модным» тенденциям, повторное возвращение в те края из удобного кресла кинотеатра, в ближайшие годы нам точно не светит.

Речь пойдет об очередном "событии" в жизни российского кинематографа, экранизации повести Гоголя "Тарас Бульба", предпринятой режиссером Владимиром Бортко.

Со страниц книги, отточенной мастерским пером, читателю улыбается персонаж народного фольклора Рудый Панько, который предлагает отправиться вместе в увлекательное путешествие в мир добрых молодцев, парящих в воздухе на спине плененныхых ими бесов, летающих в рот галушек, таинственных перевоплощений и народных легенд цикла "Вечера на хуторе близь Диканьки". Той же загадочной улыбкой Джоконды, вторит ему с портрета, руки художника Федора Моллера и сам великий классик. Его стиль — изящный гротеск, картинная проза — виртуозным росчерком пера и мазью народных украинских былин. Можно ли всерьез воспринимать народные сказания, в которых гробы летают по церкви или ведьмовская сила обращает женщину в кошку? Проза Гоголя — это не мистика, не фантастика, а литературная фантасмагория, идущая из глубин народных сказаний, наделяющая героев богатырской силой, сказочными способностями и прозорливыми речами, достойными любой эзоповой басни.

И хотя "Тарас Бульба" относится не к "Вечерам", а к циклу "Миргород", являющемуся их номинальным продолжением, дух весело ухмыляющегося в усы народного сказочника — пасечника, незримо витает над всей повестью. Сам Тарас — чисто фольклорный персонаж с былинной статью и речами Илья Муромца. В его истории теснится не реальный человек, а та же фантасмагория, атмосфера кровавой народной сказки, в которой, как и в любом мифе, отражаются не исторические факты, а скорее отношение народной молвы к тем или иным событиям. Все страницы повести пропитаны духом легенд о народной храбрости, постоянно складывается ощущение, будто крики казаков, обладающие силой Иерихонской трубы, во вот обрушат стены на их врагов, а сами герои, подобно титанам, даже с отрубленными головами встанут на поле боя, чтобы продолжить свою битву.

Увы и ах, но в современных экранизациях классики нет места для таких тонких нюансов. Сейчас принято, либо запихивать в сценарий целиком всю книгу, не предпринимая ни малейших попыток осознать ее истинную суть (смотри, например телеверсию "Золотого теленка" или "Обитаемый остров: Схватки"), либо маскировать ею дичайшую отсебятину, которая очевидно заставляет самого классика вращаться в горизонтальной плоскости, со скоростью центрифуги. У Бортко получился второй вариант: вроде и хотели, как лучше — снять "Тараса Бульбу", а получилась экранизация повести "Как Владимир Владимирович надругался над Николаем Васильевичем".

Гоголь писал картины в прозе, сам сюжет служил ему лишь карандашом, который потом щедро раскрашивался красками языка и национального колорита. Понятно, что литературный язык невозможно перенести на экран, и успокоившись на этом, создатели зачем-то обратились к стилю "ожившей Третьяковки". Вот "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" Репина, реконструированная на экране до мелочей, только на этот раз — с участием самого Тараса Бульбы. Вот — герои, сошедшие с полотна "Казаки на привале на фоне горного пейзажа" Павла Ковалевского. Все это не работает на раскрытие гоголевского колорита, а рождает ассоциации с учебным диафильмом, пригодным для использования, разве что на уроке МХК. Визуальный ряд составлен таким образом, что каждый кадр можно выделить, взять в рамочку и использовать для заставки спонсорского телеканала в стиле "Россия — щедрая душа". Если фильм Бортко провалится в прокате, он всегда сможет заработать дополнительные деньги, продавая скриншоты кондитерским фабрикам для рекламы их новой продукции. Только, причем здесь Гоголь?

В прессе Бортко неоднократно заявлял, что в его фильме соблюдается полная аутентичность по отношению к первоисточнику, мол все претензии — к юбиляру. Ай-ай-ай, как некрасиво. А сцены с участием зловредных и мерзких поляков, которые сняты в незабвенном советском стиле совещания в ставке Гитлера? А сцена пыток и казни Остапа, целиком позаимствованная из гибсоновского "Храброго сердца" — настолько дословно, что внутренне ожидаешь момента, когда герой оторвется от дыбы и хрипло проорет на чистейшем английском: "FREEDOM"? А чистейшая отсебятина с убийством жены Бульбы — практически, по Твардовскому "Враги сожгли родную хату"? А сами описания грехопадения Андрия — в лучших традициях инквизиции, где за тыканием в кадр обнаженных женских грудей, сразу же начинает мерещиться разверзнувшаяся пасть геены огненной? Владимир Владимирович, а Вы уверенны, что мы с Вами одного и того же классика читали?

А главное — превратившись из народного сказания в пафосный исторический боевик, связь с литературой теряется окончательно. Бульба превращается в Уильяма Уолласа, а все речи казаков — в шутовской балаган, предельно наигранную постановку в так любимом, нашими кинематографистами стиле православного комикса с нарисованными над чубами нимбами и торчащими под шлемами рогами. Убожество фантазии при съемке битв поражает. Битвы у Бортко — это просто нелепое чередование одних и тех же кадров пронзания острым орудием (саблей, пикой) человеческой плоти, снятые в стилистике копи/паст и рассованные по всем батальным сценам, методом генератора случайных кадров. Хуже них — только, непонятно каким чудом пережившая клиническую смерть российского бандитского кинематографа, электронная музыка, вызывающая совсем уж неприличные ассоциации не с битвой за Родину, а с разборкой за дележ воровского общака. Ни у кого не возникло желания поставить ее на мобильник? Достаточно отправить короткое сообщение на номер...

Подбор актеров добивает экранизацию, подобно удачному удару пики в глаз. Второй план отчаянно пытается вылезти из своего сериального амплуа, но безуспешно. Петренко выдавливает из себя очередного недопечорина, Вдовиченков — вечного БриБумера, только с горилкой. Боярскому явно скучно без шляпы и гитары. Отдувается один Ступка, но и его прыть быстро подрезает невнятный сценарий. Гоголевские речи из глубин народного самосознания, на экране наделяются узнаваемыми голливудскими интонациями: от "Гладиатора" до "Последнего самурая", но вместо дежурной скороговорки, превращаются, практически в парламентские чтения, и в итоге вместо прилива патриотизма вызывают лишь кривую неуместную улыбку.

Похоже, что в ходе съемок фильма, Бортко сам потерял путеводную нить и забыл, что он хочет всем показать. Очередной псевдоголливудский эпик? Наш ответ злобным соседям, бросающихся из-за границы сомнительными нечистотами вроде украинской "Мазепы" или польской "Катыни"? Подозреваю, что цель донести на экране дух классики, и вовсе отсутствовала в этом списке. Казаки получились шотландцами — с чубами и горилкой, вместо килтов. А вместо поздравления с юбилеем одного из величайшего гениев русской литературы — реквием по его искрометному творчеству, констатация того, что классик безнадежно мертв в душах тех, кто пытается его экранизировать. С подобным подходом к перефразированию классиков, воистину "Редкая птица долетит до середины Днепра », скорее уткнется клювом в землю, не долетев даже до воды.

Еще один противоречивый фильм — "Гангстер" Ридли Скотта 2007 года...

Одной из главнейших свобод современного мира, без сомнения является свобода частного предпринимательства. Как гласит еще один славный голливудский миф: если человек упорно трудится над изготовлением собственной товарной марки, соблюдает все правила честной конкуренции и представляет покупателю достойное качество, то его обязательно ждут процветание, успех и денежное состояние Билла Гейтса. И здесь даже неважно, каким именно товаром можно покорить вершину американской бизнес-пирамиды — условия и возможности одинаковы для всех, будь ты хоть скромным продавцом обуви, мастером по отделке унитазов или простым афроамериканским драг-дилером. Добро пожаловать в Америку, сынок!

Вполне очевидно, что если к одному прибавить один, то получится два. В жанре криминальной саги все колеи уже настолько изъезжены, что придумать нечто новое уже вряд ли получится. Если взять веревочку с одного конца, повествующего о мелком бандите, строящего собственную наркоимперию, как не крути, но все равно попадешь на территорию «Лица со шрамом». Если потянуть с другого и рассказать о будничном полицейском расследовании, то можно пальцем нечаянно угодить во «Французского связного», а если само расследование еще и связано с коррупцией в полиции — ненароком наступить на «Серпико». Впрочем, даже если попробовать взять в руки сразу оба конца и соединить воедино, то все равно получится «Схватка». Однако, у Ридли Скотта получилось выйти за пределы стандарта. Взяв оба конца и завязав их в причудливый узел биографии реального бандита, убийцы, короля подпольной торговли героином и «Крестного отца» нью-йорского Гарлема, он сотворил из него практически американский вариант «Повести о настоящем человеке»!

Русскоязычное прокатное название не совсем точно отражает суть заложенного в него послания — ведь, изначально речь идет не об абстрактном — итальянском, ирландском, еврейском, кубинском, а именно о 100% но американском гангстере. В конце концов, криминалитет — это тоже часть гражданского населения своей страны, так почему бы и им не иметь право на собственную Американскую Мечту?

Вступительные кадры задают тон всему фильму. Фрэнк Лукас, подручный «Крестного благодетеля» черного квартала Бампи Джонсона сжигает заново человека, а спустя несколько секунд, сам благодетель аки меценат начинает раздавать бедным продукты. За весь фильм не раз и не два упомянут, что Бампи Джонсон был человек огромной души и больших принципов. Жаль, помер рано, а не то непременно получил бы Нобилевскую премию.

После смерти хозяина, Фрэнк на какое-то время остается не удел. Однако, грязные нью-йоркские копы конфискуют силой огромного труда провезенный через границу, наркогруз, потом разбавляют его разной дрянью (это обстоятельство так же подчеркивается неоднократно) и сами его же продают. А самое ужасное: про сиречь всех святых — антимонопольную политику и честную конкуренцию, эти ретрограды даже не слышали. Но Фрэнк — парень — не промах: в противовес этим подонкам, устраивает поставки чистого и качественного товара, прямиком из Юго-Восточной Азии. Нам не однократно подчеркнут, что этот товар чистый, не разбавляется никакой дрянью, а следовательно — уровень его высокого качества налицо. Очевидно, сценаристы всерьез верят в то, что «губит людей не пиво, губит людей вода». Им невдомек, что качество таким образом, определяется лишь у стиральных порошков, у наркотиков же — все наоборот: чем товар чище — тем смертоноснее. Иными словами, Фрэнк Лукас начинает ввозить в страну чистый яд. Но стал ли он от этого плохим человеком? По мнению режиссера — нет, ведь он все время оставался честен.

А еще. он просто замечательный парень: заботливый, ибо когда отказывается платить рэкетирам, то думает только о своих работниках, которым будет нечем кормить семью. Щедрый — потому что угощает ветеранов Вьетнама бесплатным героином. Настоящий семьянин — взобравшись на вершину пирамиды, он не перестает заботиться о своей многочисленной семье и престарелой матери. Все бы ничего, но все эти одолжения, семейные подарки и проч. оплачиваются жизнью других людей. Впрочем, даже когда Фрэнк убивает, он остается настоящим бизнесменом, а все преступления списываются на специфику бизнеса. Где-то конкурентам вспарывают шины, а здесь -глотки. Сознательно или нет, но образ Лукаса подается в виде очень рассудительного коммерсанта, эдакого табачного магната в мире наркобизнеса, который бросая свои смертоносные игрушки в мир людей, которых они погубят, не несет за это никакой ответственности — в конце концов, сам он на иглу (сигареты) никого не сажает. Впрочем, самому гангстеру подобная позиция вполне простительна: ведь никому не хочется думать о себе, как об убийце тысяч людей, образ простого бизнесмена несоизмеримо приятнее. Но вот то, что подобных же представлений, придерживаются и создатели фильма, по истине удивительно.

Сложно сказать, зачем Скотт вообще взялся снимать этот фильм. Первоначальным постановщиком числился Антуан Фукуа, в планах которого было поставить чернокожую версию "Крестного отца".

Однако, у Скотта получился скорее фильм-микс, чередующий дословные цитаты из "Лица со шрамом", "Серпико" и "Года дракона". При этом, оригинальные картины оказываются вывернуты наизнанку: торговец героином оказывается честным парнем, и в итоге становится другом преследующего его полицейского, для того, чтобы свалить гораздо более грязных продажных копов. "Схватки" не получается: два протагониста убирают пистолеты, обнимаются и будут еще долго ходить друг другу в гости. Серпико в итоге свалит Систему, а Тони Монтана, постарев, напишет книгу воспоминаний. Все счастливы, и подлинный враг повержен. Однако, в фильме нет ответов на вопрос: чем принципиально отличаются две порции героина, убившие детей, кроме их цены и достойного качества. Очень жаль, как раз его очень хотелось услышать.

Можно возразить, что в основе фильма лежит подлинная история, но и это будет неправдой. Сценарист Стивен Зейлиан выбросил за борт все неугодные факты, дабы сотворить на экране образ вполне симпатичного гангстера. Кстати, у него уже есть опыт работы с фильмами о победе частного предпринимательства — ведь, именно он, ранее адаптировал для экрана историю немецкого бизнесмена Оскара Шиндлера. Аналогии вполне очевидны :главное — не сам бизнес, главное — это деловая хватка.

Как итог, фильм оставил после себя крайне странное впечатление и море вопросов без ответов. Может, это лишь тончайший стеб над американской поп-культурой, которая настолько поклоняется людям, достигшим финансового успеха, что готова в любом бандите увидеть нового Генри Форда? Впрочем, многие люди смогут прочитать и послание попроще: думай иначе, чем другие, умей во всем находить выгоду, а самое главное — держаться подальше от продажных копов. И все у тебя получится, на чем бы ты не собирался построить свою бизнес-империю : на продаже обуви, отделке унитазов или торговле вьетнамским героином. Ведь это, Америка, сынок!

Принимаясь за отзыв на пятый фильм безусловно талантливого в прошлом режиссера Гая Ричи "Рок-н-рольщик", меня терзали противоречивые эмоции. С одной стороны — неприятно втаптывать в грязь режиссера, чьи фильмы подарили тебе немало приятных минут, проведенных у экрана в теплой компании "Карт, денег, два ствола" и "Большого куша". Но с другой — этот опус нельзя даже рядом поставить с теми фильмами, и насмешить он способен лишь совсем законченных фанатов творчества Ричи.

Настоящий рок-н-ролл — это музыка души. Ему, как гордой свободолюбивой птице всегда тесно, даже в самой золотой клетке, подобно ей он не может существовать в неволе. Его пробуждали простые парни, носящиеся джинсы и смешные длинные прически, играя в замызганных подвалах, на расстроенных инструментах. Но потом были хиты, альбомы, турне, видеоклипы, всемирная популярность. Джинсы сменились дизайнерскими нарядами, прически стали делаться лучшими стилистами, а подвалы сменили самые дорогие студии. Бывшие простые парни, вроде и рады были давануть, что-нибудь в старом стиле, но струна путалась между пальцами, и на свет появлялась очередная пародия. Узрев все это, рок-н-ролл умер от позора, ведь в этой музыке совсем не осталось души — одна голая коммерция.

Независимая криминальная комедия — это тоже рок-н-ролл, только вместо гитар здесь удачные операторские ракурсы, а вместо ритма ударных — уморительные диалоги. Как и в хорошем роке, здесь главное — это первобытный драйв, который заставляет слушателя притоптывать в такт аккордам, а зрителя -щелкать пальцами, заново прокручивая в голове все сюжетные комбинации. В возрасте 30 лет, англичанин Гай Ричи сочинил такой рок-н-ролл из собственных воспоминаний, причудливых акцентов и колоритных персонажей, и он стал огромным хитом. 2 года спустя, как водится к талантищу потянулись большие дяденьки, которые захотели исполнения на «бис», и они его получили. Дальнейшее похоже на затянувшийся мировой тур исполнителя, играющего по сути, одну и ту же песню. Все прочие попытки написать новый хит заканчивались либо созданием длинного видеоклипа для своей любимой жены, либо экранизацией учебника по прикладному психоанализу. И вот — после череды неудачных экспериментов, Ричи возвращается к корням, дабы на проверенных временем и зрительским успехом аккордах, вновь выдать для заскучавших поклонников очередной старо-новый хит.

Впрочем, перепевку старых хитов Ричи решил осуществить слишком буквально. Он просто взял сценарии своих предыдущих фильмов, прорезал в них ножницами подобие трафарета и наложил на чистый лист бумаги, вписывая в пробелы новые имена и события. Сюжет остался неизменным — группа раздолбаев попадает в долговую кабалу к крутому криминальному боссу. На месте имени босса можно легко прочитать вымаранное имя «Кирпич» (а под ним еще угадывается предыдущая надпись -«Топор»), а сейчас его зовут просто «Ленни» (похоже, фантазия на клички у Ричи закончилась). То же и с предметом поисков, без которых ни один сюжет от Ричи- не сюжет: поверх старинных ружей и алмаза, на этот раз, дрожащей рукой выведено слово «картина» — нужно же, когда то начинать приобщаться к прекрасному?

Главные герои так же остались от предыдущих фильмов, им просто сменили лица, имена, а кое-кому — и сексуальную ориентацию. Непотопляемого русского Бориса Бритву распилили сразу на двоих русских Иванов (очевидно, режиссер посчитал, что так будет вдвойне смешнее), а его фирменные выходы на «бис» под балалайку заменили на пляски без штанов в милицейских фуражках под «Сектор газа». Не забыл добрый Гай и про темы из «Револьвера». которые здесь выражаются в псевдофилософских монологах из серии «торчать или не торчать», произносимых на глубокомысленном визуальном фоне огромной трубки для крэка. Ну и на закуску — непривычно трезвый русский олигарх, явно загримированный под лучшего друга всех чукчей планеты — типа, дань суровой английской актуальности.

В итоге, получился не хит, а набор разрозненных инструментальных партий, где гитары играют свое, барабаны лупят — второе, а вокалист завывает нечто третье. Сюжетные линии совершенно не закручены и передвигаются до квелого финала параллельно, практически не пересекаясь друг с другом. Два часа на экране и в головах зрителя царит полный винегрет, который совершенно не веселит, а только заставляет постоянно смотреть на часы.

Обилие «голубых» шуток и совершенно лагерный уровень их исполнения, немного пугают. Что случилось с беднягой Ричи, отчего вдруг появился столь глубокий интерес к этой тематике? Или это на него так подействовал развод с Мадонной?

Очевидно, и сам понимая, в какие пахучие воды катится фильм, Ричи как за спасительную соломинку хватается за бесконечные цитаты. Дословно цитируются «Большой куш» и «карты со стволами» — очевидно, никто так не обожает творчество режиссера, как он сам. Однако, когда его цитатник открывается на странице «Криминального чтива», это вызывает лишь недоумение. Стеб над стебом — это уже нечто новенькое.

Впрочем, все это: и самоповторы, и невнятность сюжета можно было бы простить, если бы все это было бы интересно смотреть. В конце концов, слушая Т-Рекс с Боланом или Дорс с Моррисоном, слушатель обычно не задумывается об оригинальности музыки, а сразу же отдается во власть их энергетике и драйву.. Вроде хохмы со временем тоньше не стали, равно как и сюжеты -оригинальнее, но зрители все же с огромным удовольствием, смотрели во второй раз те же «Карты, деньги» под новым названием — «Большой куш», как раз из-за его нешуточного драйва. Увы, где-то на длинной дороге, Ричи ухитрился подрастерять весь былой драйв и бешеную динамику. Здесь из действия — одна единственная сцена, все диалоги только про русских или лиц нестандартной ориентации, но в остальное время, на экране почти ничего не происходит.

Сам фильм напоминает дико заикающегося клоуна, который пытается рассказать зрителю одну старую шутку, но в результате его постоянных сбиваний на посторонние темы, рассказ растягивается почти на 2 часа, и в итоге не производит нужного эффекта.

С персонажами — вообще беда. Очевидно, ричивский талант по созданию колоритных персонажей, после развода достался его второй половине — а чем еще можно объяснить факт, что все герои сливаются в единую серую массу? Ни характеров, ни мотивов — только клички, да чисто фигуральные различия по полу, цвету кожи и ориентации. Исполнение тоже выдержано в том же духе — ни одной яркой харизмы, способной своим блеском разрезать общую серость. Ситуацию мог спасти ричивский крестник Стетхем, но увы, взятому на его место Батлеру, хватает таланта лишь на роль первой фигуре в этой обезличенной толпе.

В итоге, маэстро созвал преданных слушателей на первый сольный концерт, но сорвался уже на первом хите, не сумев толком сыграть собственную же золотую классику. Есть определенная музыка, которую лучше понимаешь и чувствуешь именно в грязных джинсах, с прической в виде немытого конского хвоста, музицируя с друзьями в грязном подвале. Ее не играешь, ее живешь. И одинаково глупо петь про жизнь в нищете в костюме от самого модного дизайнера, равно как и снимать очередной фильм о дне, находясь в это время на самом верху. Ведь рок-н-ролл — это музыка души.

Сегодня, вниманию моих преданных читателей предлагается авторский обзор фильма Кертиса Хэнсона "Секреты Лос-Анджелеса", 1997 года выпуска.

Все люди на свете неповторимы, каждый человек — как маленький островок, вырезанный жизнью из нервов, плоти и душевных порывов, уникальный по своему рельефу. И построенные ими города, тоже по-своему, уникальны и напоминают своих создателей. Неповторимая, наполненная витающим в воздухе духом творчества Флоренция, возвышенный, пребывающий в вечной любовной лихорадке Париж, чуть душный, сотрясающийся от звона Биг-Бена Лондон. У каждого свой запах, свой звук, своя, присущая только ему одному атмосфера. И у каждого — свои мрачные секреты, хранить которые он будет до последнего.

Вкус Лос-Анджелеса — сладость и горечь, прочувствованные Вами одновременно. Блеск и роскошь богемной жизни, отблики фотовспышек, ревизируюших похождения очередных кинозвезд, белоснежные голливудские улыбки и.... фальшь дорогих проституток, убожество жизни нищих кварталов, повальная наркомания и черная преступность, жестокая борьба за власть и коррупция полиции. Все эти запахи смешиваются в убойную смесь, где ароматы изысканных вин и духов перебиваются несущейся с помоек вонью и запахом тления, давно покоящихся в своих шкафах скелетов. 20 лет назад, но в то же экранное время, этот запах блеска и нищеты душил частного сыщика Джейка Гиттиса, который когда-то работал полицейским в Китайском квартале. Сейчас, их сразу двое — лейтенант Эксли и детектив Уайт, и им на собственной шкуре придется вновь убедится в том, что сердце этого города — один гигантский Китайский Квартал....

Взяв за основу сюжет одноименного романа классика современного литературного неонуара Джеймса Эллроя, режиссер Кертис Хенсон и сценарист Брайен Хельгелланд его заметно упростили, полностью выкинули некоторые сюжетные линии, что впрочем, пошло экранизации только на пользу. Книга Эллроя отличалась слишком безысходной, жгуче черной атмосферой и полным отсутствием симпатичных персонажей, дословно одна порядочная дрянь, среди моря подобных себе разыскивала дрянь покрупнее. Не случайно, под воздействием этих романов, художник Фрэнк Миллер, впоследствии нарисует свою самую мрачную и жестокую графическую новеллу — ныне ставший легендарным "Город грехов", который, по сути представляет собой тот же описанный Эллроем Лос-Анджелес, только доведенный до безумного гротеска.

Героям добавили положительных черт. Из мегакарьериста Эда Эксли сделали парня, который просто хочет не уронить в грязь имя своего отца, погибшего при исполнении (к слову, в книге папа был жив, здоров и являлся одним из ключевых персонажей). Баду Уайту в экранном образе добавили извилин, на роль Джека Винсенса позвали Кевина Спейси, который придал своему персонажу — прирожденному коррупционеру, огромную долю собственного артистического обаяния. Как итог — книга и фильм воспринимаются, как два совершенно разных произведения, а их герои — как совершенно разные люди с одинаковыми именами.

Впрочем, выбросив из фильма 90% всех сцен насилия и секса и сделав тем самым из крайне жестокой книги киноподобие подстриженного ежа, Хэнсон смог придать своему творению нечто большее — дух классического голливудского кино 40-50-х годов. Режиссер сознательно отказывается от одного из главных составляющих "неонуара" — атмосферы безысходности, граничащей с паранойей (типичный пример — "В упор" Джона Бурмана) и возвращается к классике. Весь нуар 40-х до своей скоропостижной смерти был посвящен отношению полов — суровых мужчин в дешевых костюмах и обворожительных роковых женщин. Хэнсон снова возвращает это на экран, и помимо наказания героев, любовная тема полицейского и проститутки играет в его фильме, отнюдь не последнюю роль. И пусть в его фильме, герои смотрят в кинотеатре всего-лишь "Римские каникулы", но во время всех сцен общения детектива Уайта с незадавшимся клоном Вероники Лейк, если присмотреться повнимательнее можно увидеть призрак Богарта из "Мальтийского сокола" или "Большого сна".....

Сама постановка этих сцен, интонации актеров — это признание режиссера в любви к этому, ныне уже подзабытому, но отлично снятому кино. В финале классика одного периода встречает рука об руку с Голливудом 70-х и 80-х, когда герои, словно Бутч Кэссиди и Санденс Кит вдвоем отстреливают приличное количество врагов. Стилистический эксперимент окончательно заканчивается, когда герой Пирса принимает итоговый выбор, схожий с тем, что сделал однажды "Грязный Гарри". Опробованные режиссером стилистические клише выстраиваются в круг и кланяются друг другу в знак признательности о проделанной вместе работе. Всего за два с лишним часа, перед глазами зрителя проходит вся эволюция жанра остросюжетного кино: от 40-х годов и до самой современности, причем снятая очень органично и стилистически точно.

Еще один повод похвалить Хэнсона — это безупречный подбор актеров. Из раскрученных к тому моменту "звезд", фильм мог похвастаться только Спейси, лишь недавно получившим свой первый "Оскар". Все остальные же — Кроу, Пирс, Кромвелл получили звездный статус после выхода этого фильма, и каждый из них превосходно справился, оправдав все ожидания. Единственный непонятный мне лично момент — "Оскар" за лучшую женскую роль второго плана, врученный Ким Бэйсингер. Да, ее героиня очень похожа на Веронику Лейк (желающим в этом убедиться, любезно демонстрируют кадры из идущего по телевизору фильма "Оружие по найму", где эта актриса сыграла свою наиболее значительную роль), но это скорее все-таки заслуга гримеров. Бэйсингер пытается воссоздать на экране образ одной из типичных "богинь Голливуда", но сама роль лишена драматизма, да и уровень исполнения не поднимается выше старательного. Очередная фальшивая улыбка Голливуда, не иначе.

Как итог — типичный образчик голливудской киноклассики с в меру закрученным сюжетом, замечательными актерами и атмосферой. Будучи рожденным от простого желания процитировать свой любимый кинематограф, фильм Хэнсона занял почетное место в том же ряду, откуда черпались его многочисленные цитаты, в очередной раз доказав достижимость типичной голливудской мечты.

Города похожи на людей, настолько же как и сами люди по своему внутреннему миру напоминают целые города. Одних можно представить элегантными франтами, других — пылкими любовниками, третьих — суетливыми бизнесменами. Лос-Анджелесу в этом аттракционе снова уготована непростая роль, которой суждено воплотить извечный контраст между формой и содержанием. Лощеный великосветский подонок, проститутка с золотым сердцем или продажный, но честный коп — прекрасно подойдут для воплощения человеческих свойств родного города. И в этом, очевидно, кроется главный из его секретов.