Аркадий и Борис Стругацкие «Десантники»

Так уж повелось, что настоящим героем считается тот, кто пошел на отчаянный риск и зачастую, отдал свою жизнь во имя какой-то цели. Такие люди однозначно внушают большое уважение, главным образом за свою смелость, ведь подобное дано не каждому, особенно если геройский поступок сопровождается преломлением самого себя. А здесь Стругацкие предложили нам совершенно иной тип героической личности, основывающей свои действия не на риске, а на принципе целесообразности и достижения конечного результата. Таковы они и есть, на людях несколько странноватый Горбовский и его напарник Валькенштейн. В их понимании слово «герой» обретает совершенно противоположный смысл, под ним знаменитые десантники подразумевают того, кто проявив некомпетентность, не выполнил свою задачу, тем не менее завоевав при этом посмертный лавровый венец.

Я думаю, несмотря на определенную спорность такого взгляда, в этом отражается одна из граней мировоззрения людей будущего по Стругацким. Конечно же не всех, так как в роду человеческом всегда есть горячие головы. Но вот в чем вся соль — в Мире Полдня личное тесно вплетено в общественное, в котором тем не менее индивидуальность как раз и находит максимальные возможности для самовыражения. Отсюда встает вопрос о пользе, которую ты несешь для окружающих. А какая же может быть польза от погибшего безусловно геройски, но допустившего чрезмерное безрассудство? Поэтому Горбовский так жестко и раскритиковал погибшего Стринга, чем и вызвал удивление Сидорова, не знавшего профессионального непреложного принципа: «Десантник перестает быть Десантником, когда погибает». Все факторы риска учесть невозможно, но максимальное приближение к ста процентам расчета и есть высшая степень профессионализма. Горбовский наглядно показал это, спасая экипаж после «геройского» поступка Атоса. Вот такая вам точка зрения из мира будущего, ведь не зря же говорят, что каждая медаль имеет две стороны.

«Десантник идёт туда, откуда не возвращаются машины.»

Горбовский говорит после первого поиска: «Фотонные корабли не годятся для высадки. Всё время нарушается настройка магнитных ловушек в реакторе.» Магнитные ловушки удерживают плазму (источник фотонов). Если плазма вырвется за пределы рабочей зоны, корабль сгорит. Пилот вынужден постоянно подстраивать эти ловушки вручную в полушаге от смерти. Вот почему у него тряслись руки. Делать такое может только очень опытный профессионал. Он же поднял планетолёт (другого типа) из нефтяного болота, что много труднее, чем если бы это был бегемот.

Беспилотник в бешеной атмосфере не смог бы работать (десантник идёт туда, откуда не возвращаются машины). Стругацкие не всё разжёвывают, надо полагать — беспилотники уже пробовали.

Зонды не возвращаются. («очередная обойма киберразведчиков сгорела в атмосфере») Или их сигналы до станции не доходят. В итоге их перестали запускать.

... проверить, нет ли там города другой цивилизации. Или не посадить. Они вольны решить, что оно того не стоит.

Это совсем не просто. Планета может оказаться сильнее человека на данном этапе технического прогресса. О такой ситуации есть повесть у Головачёва («Непредвиденные встречи»). Там исследователям пришлось признать своё поражение и свернуть все работы (после гибели многих из них). Что будет дальше с Владиславой тоже неизвестно. Чтобы там что-то искать, надо построить базу. А пока проблема даже в том, чтобы посадить планетолёт дважды в одном и том же месте. И уж конечно не там, где бурлящая нефть по пояс.

Диксон (биолог и врач) следит за их здоровьем («изучает божественные пульсы всех троих»; «Диксон стоял рядом и смотрел, как тонкая блестящая игла киберхирурга входит в изуродованную руку.»).

Оборудовать там нечего, в таких челноках всё продумано до мелочей (что никогда не исключает аварийных ситуаций на 100%, пример — лопнувший ремень штурмана).

Горбовский объясняет Атосу, почему они не привозят нужной ему информации: «... вся биология вылетает у меня из головы на сто двадцатом километре. Там её просто вышибает. Уж очень там страшно.» Т. е. не потому, что биология не барское дело.

Челнок адаптирован к самым тяжёлым условиям полёта. Но они могли бы в полёте работать в шлемах, тогда Горбовский не разбил бы себе лицо. Все пилоты ВКС летают в шлемах. Здесь недоработка Стругацких.

И не просто недоработка, а ошибка. Вот две цитаты. «Перед пультом скорчился Горбовский, примотанный к креслу ремнями» и «... Горбовский с размаху ударился лицом о пульт» (и так и лежал головой на клавишах). Но это невозможно. Не получится уткнуться лицом в пульт, будучи примотанным к креслу. На каком же расстоянии от пульта должно находиться лицо пилота? Очень близко, а при этом какая работа, пульта же не видно, нет обзора. Получается, что и у Горбовского лопнул ремень. «Сидоров осторожно поднял Горбовского и положил его на спинку кресла.» Ну, да лопнул, похоже. Дальше всё равно чудеса. Сидоров начинает управлять челноком стоя (!) перед пультом сбоку от Горбовского (а высота 21 километр, ещё лететь и лететь) и умудряется посадить корабль! Имея перед собой только высотомер и локатор (в тексте альтиметр и экран перископа).

Такие вот пироги испекли братья. Чуть меньше спешки при работе над рассказом и оказалось бы, что рядом с креслом первого пилота находится кресло второго (по совместительству штурмана), откуда выбросило Валькенштейна. В это кресло и уселся Сидоров, а штурман так и остался сидеть на полу. Как он остался живым, одному Богу известно.

А в реальности Мише набили бы морду по возвращении. Но не набили. Полдень, однако.

Прошёл ли Атос инструктаж по ТБ?

Объясняет он сам: «... я проходил курсы пилотов-космогаторов и получил диплом с отличием. Вы у меня экзамены принимали, Леонид Андреевич.»

Ясно, почему не было инструктажа. Дипломированному пилоту он не нужен.

Валькенштейн не хамит, просто не любит посторонних на борту. Да ещё «героев» вдобавок. И ведь он оказался прав.

Даже и при коммунизме все люди будут разные. Не все будут, думая о благе для общества, относиться к ближнему, как к себе. Особенно те, кто постоянно рискует жизнью. Горбовский — исключение, он в будущем станет членом Мирового Совета (могу неправильно назвать этот орган, не всё помню).

Почему Горбовский начинает с фотонного планетолёта? Вот тут Стругацкие промахнулись крупно. Некто Квиппа «попытался два раза высадиться и отказался.»

Вывод — было уже ясно, что фотонный привод не годится. Или Квиппа был ещё осторожнее, и на фотонном вообще не полетел, зная о магнитных полях. Ясно одно — рассказ далеко не идеален, в нём многое недодумано. Но, вероятно, и цели такой у авторов не было. Рассказ о том, каким должен быть покоритель космоса. Вот и всё.

Почему Сидоров оказался не пристёгнутым?

Отвечаю.

На старте все пристёгнуты. Даже автомобиль заставляет это сделать. Атос отстегнулся, т. к. иначе невозможно достать до внутренностей самописца. Валькенштейн, не осуждая действия Атоса по ремонту прибора, сказал только, что надо было привязаться (какой ты пилот после этого). Горбовский тоже спросил только о запасном комплекте панелей, но это предусмотреть было трудно.

Взлетал из болота тяжело травмированный Горбовский. Он всех и спас, взлетев с четвёртой попытки. Фантастический профессионал.

Они правы в своём осуждении Сидорова. Это осознаёт и сам Миша. Посадка при тяжёлой травме у Горбовского — неоправданный риск. Атос не умеет ждать. Для десантников это неприемлемо.

Умеют ли десантники принимать во внимание сторонние факторы?

Отвечаю. Смотря какие.

В данном случае сторонний фактор это т. н. человеческий фактор, а он сильнее любой, самой высокой компетентности. Заранее предусмотреть ошибку работающего рядом специалиста не может ни один профессионал.

В мире Полудня человек ценен не только сам по себе, но в первую очередь той пользой, которую он может принести обществу своей деятельностью. А тут мы видим зарождение концепции паразитирования ...

Вот ведь до чего можно договориться, не подумавши! — Горбовский как основоположник концепции паразитирования на вере общества в профессионализм его членов (!). Это из того «перломутрового» отзыва, который начинается с этого перла: «Десанткин — это звучит гордо!», и заканчивается таким вот мутром «Стрругацкие» (постарался человек, сразу видно).

Один из эпизодов, описывающих Мир Полудня. Отнюдь не центральный эпизод, но очень характерный для творчества Стругацких. В этом рассказе множество персонажей, практически все они второстепенные, центральных персонажей, на мой взгляд, всего двое — Леонид Горбовский и Атос-Сидоров, штурмующих планету Владиславу. Хочу заметить, что в рассказе нет ни одного отрицательного персонажа. Их просто не может быть в Мире Полудня. Люди разные, со своими достоинствами и недостатками, со своими слабостями, со своими «тараканами». Но все они — люди того прекрасного и, наверное, уже недостижимого (к огромному сожалению) будущего, так блестяще описанного великими Мастерами.

Когда я первый раз прочел этот рассказ, мне врезались в память стихи о десантниках. В произведениях АБС стихи встречаются, но довольно редко и всегда — к месту, обязательно к месту, и всегда несут огромную смысловую нагрузку. Вот этим стихотворением (словами песни в этом рассказе) я и хочу закончить отзыв:

Бешеных молний крутой зигзаг,

Черного вихря взлет,

Злое пламя слепит глаза,

Но если бы ты повернул назад,

Кто бы пошел вперед?

Чужая улыбка, недобрый взгляд,

Губы скривил пилот…

«Струсил Десантник», — тебе говорят,

Но если бы ты не вернулся назад,

Кто бы пошел вперед?

Прочла рассказ в далеком детстве. Как часть Полдня. Долго думала. И пришла к выводу, что Горбовский прав: не стоит космос жизней. Надо не геройски гибнуть, а взвращаться. Хотя Атос симпатичен и понятен. Во времена, когда героем готов должен быть любой, написать такое..

Неплохой рассказ, но, имхо, не шедевр. И дело здесь не в скуке, которая порой возникает при чтении, а в одном из главных персонажей по фамилии Сидоров. Нереальный персонаж совершенно. Не в том смысле, что таких людей не бывает, а в том, что «таких не берут в космонавты» :) по определению. Черт с ним, с этим авантюризмом, это я еще понять могу, но то, что он целый год болтался на орбите и не удосужился по нормальному подготовиться к своим биологическим экспериментам — ни в какие ворота не лезет! Поэтому только 7/10 и то потому, что в цикле «Полдень, XXII век» этот рассказ смотрится лучше, нежели будучи самостоятельным произведением.

Хороший рассказ. Чувствуется Мир Полдня, даже в этом малом эпизоде.

Хотя мотивации Атоса мне все же не понятны — ведь он рисковал бессмысленно, т.е. его риск был попросту не нужен! Логически это наверное можно объяснить нервным срывом от длительного ожидания — ведь он больше года уже сидел на станции и не мог заняться своей работой, просто потому что работать-то было не с чем! Других объяснений я не вижу, особенно то что человек будущего может быть просто дурачком не способным видеть когда нужно геройствовать, а когда в этом нет смысла.

АБС для меня — одни из самых любимых авторов. Но даже у них есть несколько рассказов, мне активно не понравившихся. К сожалению, это — один из них.

Не собираюсь разбирать его детально с точки зрения технических деталей — это уже сделано в предыдущих отзывах. И все-таки мысль о том, что коли люди летают от звезды к звезде, то и автоматические зонды для изучения атмосфер у них должны иметься, должна была закрасться в головы авторов. Зачем рисковать ценными планетолетами, попросту убивая время — а главное — рисковать людьми, притом опытными специалистами? Впрочем, специалисты оказываются какими-то очень однобокими и упертыми...

Несколько странные взаимоотношения между всеми основными персонажами тоже не добавляют плюсов. Честно говоря, становится понятно, откуда растут корни «Факапа» — вот именно из-за таких отдельных не особо удавшихся рассказов, как я думаю, и возникла у Харитонова идея произвести решительную деконструкцию «Мира Полудня».

На все это накладывается еще и зашкаливающий пафос, апогеем которого становится Валькенштейн, поющий хриплым басом в процессе сложнейшей посадки под перегрузками и сотрясениями (каковой эпизод явно придуман под впечатлением действительно замечательного фильма «Последний дюйм» — хотя текст песни, если верить БНС, они просто где-то услышали).

В общем, такое нагромождение патетики и неубедительности у АБС практически нигде больше не встречается. И слава богу. Единственное, что хоть частично извиняет рассказ — год написания.

Неуклюжий верзила Горбовский, который в других рассказах предстает в роли трикстера, а то и просто тролля («где здесь можно достать арфу?» — спрашивает он на космической станции), оказывается, не просто так, везде норовит «прилечь». Видимо спина у него убита высадками на различные опасные планеты.

А вообще-то он, всеми силами старающийся производить впечатление безобидного человека не от мира сего — матерый космический десантник, пилот-ас и жесткий командир.

Сейчас ему предстоит высадка на неисследованную планету, в поисках следов чужой цивилизации.

Как на грех, в команду затесался молодой биолог Сидоров («Атос» из «Злоумышленников», живший в комнате, где Горбовский на стене в виде плаката висел), который просто рвется совершить подвиг, да так рвется, что готов собой пожертвовать!

Зачем жертвовать собой, ты не на войне, ты образцы бактерий собирать должен?!

Осторожность и тролльские повадки былого кумира, который совсем не похож на плакатного героя, разочаровывают Сидорова, но вот и ему выдается случай проявить себя.

Динамичный, напряженный рассказ. Космические десантники тут, конечно не похожи на своих коллег из Warhammer 40000, но служба у них опасная.

Корабль входит в атмосферу, швыряет его как щепку в водопаде, Горбовский оказывается, умеет рычать сквозь зубы приказы. А меж тем наш «Атос» свою ручную лабораторию пролюбил, запасную не взял... 25 лет парню, дипломированный специалист...

Когда пилот потерял сознание и управление взял на себя компьютер, а штурман орет «не сметь!!!», юный биолог хватается за политую кровью (из разбитой капитанской головы) систему управления, отключает автопилот и ... производит таки высадку на поверхность! Бактерий собрать!

На мой взгляд, заслужил он не мягкого осуждения, а трибунала, или что там есть на такой случай в Будущем.

Собственно, некий «разлом» в солнечной утопии Мира Полдня можно разглядеть уже здесь.

Нет, никакой всемогущей «гэбни» еще не видно за спинами десантников и прогрессоров.

Просто такое впечатление, что Горбовский единственный Взрослый в мире, населенном сплошь второкурсниками...

Один из самых динамичных эпизодов полуденного цикла. По сути это еще один очерк о покорении вселенной, о старании и стремлении к невозможному. И главный акцент делается на том, как понимают это люди. Есть люди, которые осознают свою работу и свой долг, но для которых всё еще существуют ценности человеческой жизни, которые понимают, что для достижения целей нужно оставаться живым, если любишь свое призвание и свою деятельность. А есть люди, которые готовы рискнуть всем, ради прогресса, научной мысли, ради одного единственного толчка в развитии, которым возможно станут их последние предсмертные вздохи. Это одновременно и страшно и благородно. Но только не для Леонида Горбовского.

Почему-то сразу таких людей, как Атос, выпускников адъютантской школы, Горбовский и Валькштейн называют «героями», но опять же почему-то не вкладывают в это понятие какого-то положительного оттенка. Скорее, это очередная метафора, которая больше характеризует личность не как героя, а как безрассудного горделивого эгоиста, который хочет стать героем изо всех сил, но вместо этого становится изгоем. Но не так все однозначно.

В Атосе очень многое осталось от того юного сорванца, каким он был в годы своего взросления в 18-той бригаде. В нем очень сильно засела мысль о самопожертвовании, о стремлении к чему-то более значимому, чем он сам. Он тот, кто готов рискнуть многим, если то, ради чего он положил жизнь, достойно и полезно человечеству. И наверное в этом он очень похож на юного Кондратьева, который так же отказывается от любви, дружбы, во имя работы и высших целей. И если опираться на слова того же Горбовского, такими как Атос или Кондратьев были все, кто воспитан на Земле и кто продолжает свою работу ради человеческого блага по сей день. Видимо, это какой-то юношеский максимализм, который со временем проходит, преобразуясь в твердую несгибаемую волю к жизни, меняя приоритеты. Ведь именно десантники, которые возвращаются, двигают прогресс далее, так как могут передать накопленный опыт и обучить новых стажеров. В этом и основная проблематика: даже с точки зрения развития человеческие жертвы все равно не оправданы и не восполнимы. Атосу это только предстоит узнать, а пока остаться разочарованным и обиженным на своих товарищей, которых чуть не погубил.

В очерке так же очень интересно начата линия странников, где некоторые спутники планет оказались искусственными, созданными этой загадочной цивилизацией. И сразу становится понятно, что вклад Горбовского в общее дело десантников становится еще весомее. Очень жду разгадки об этой странной расе в следующих произведениях.

Здесь автор показывет столкновение двух возрастов, конфликт «Отцы и дети». Импульсивность, желание побыстрее достичь цели любой ценой, горячность со стороны молодого поколения (Атос) и рассудительность, систематический подход, желание достичь цели с минимальными потерями — с другой (Горбовский). Возможно, что именно этот сплав опыта и молодости принес результат в данном случае. Хотя, конечно этот рассказ — урок. И для меня его мораль: «Для достижения желаемого необходимо выполнить большое количество мелкой и кропотливой работы. В серьезных делах нельзя действовать на авось и полагаться на удачу.»

Какая-то лютая смесь неимовернейшей ностальгии, чуть ли не преклонения перед умением сочетать высокий штиль с банальным развлекаловым и — то ли сожаления, то ли досады, заквашенных на неуместном булькающем снисхождении. Вот, такие, вот — разномастные растопырчатые эмоции.

И дело тут вовсе не в том, что это — фактически — некий осколок стародавних советских времён. Ностальгия — вовсе не по прелестям СССР. По тому… трудноформулируемому ощущению сопричастности некой… человечьей стае, принадлежность к которой определялась не бумажкой, не решением начальства, а — чем-то сугубо и 100%-но личным. Чем-то исконно — глобальным. Ради чего вполне себе стОит и жить и умирать. С чистым сердцем и с полным осознанием счастья.

Умение же сочетать «правильное» с «бесполезным» — это, действительно, некое подобие чуда. Способность мастрячить натуральные боевики, технически при этом не выходя с поля обычных моралистических нотаций — это прямо-таки сравнимо с каким-то тайным знанием, передаваемым лично, с глазу на глаз, друг дружке в глубинах некоего тайного общества. И очень жаль, однако, что практически все члены сего тайного общества на сегодняшний день вымерли. Не оставив при этом даже намёка нынешнему поколению литераторов — что же это была за тайна, хотя бы приблизительно, хотя бы в общих чертах.

Ну, а булькающая снисходительность — от неубиенного факта того пренеприятнейшего обстоятельства, что в чисто техническом отношении все живописуемые детали — уже давно и бесповоротно устарели. Самое горькое при этом то, что причина такового пренеприятнейшего факта — она абсолютно необъяснима. Я, к примеру, вырос на подобных текстах (включая не только сие конкретное чтиво, но и вообще все тексты сборника). И уже тогда — в предперестроечную пору, у меня просто не укладывалось в голове это кошмарное несоответствие. С 1973-го года на советском ТВ выходила шикарная передачка — «Очевидное — невероятное». Так вот, в рамках этих захватывающих сюжетов уже тогда, каждый раз где-то за 30 — 50 лет до первых успешных экспериментов, на зрителя был буквально вывален весь спектр современных и будущих прорывных технологий — и микроминиатюризация вычислительной техники, и сотовая связь, и цифровизация проектирования, и блокчейн, и нейросети и — прочая, прочая, прочая. ПОЧЕМУ оные мастодонты пера проявляли столь откровенно демонстрируемое пренебрежение к выводам научной футурологии — необъяснимо. Правда, есть одно объяснение: им было не шибко интересно ковыряться в технических деталях, они мнили себя, как говаривали в стародавние советские времена — «архитекторами и инженерами человеческих душ», они успешно ковырялись в мозгах, предпочитая их печатным платам. Такое было время. И — ЖАЛЬ. Сколько потенциально ГЕНИАЛЬНЫХ книжек загубили. Угробили, не дав им даже шанса на существование

А вот этот советский рассказ мне понравился, как противопоставление всей советской фантастике с её обязательным героическим жертвоприношением. Точно, верно, убедительно и доходчиво. И, казалось бы, все должны понять. Ан, нет. И даже сегодня многие поют гимн бездумному, безумному жертвоприношению во имя и во славу и ради... А вместо точек добавь любое слово. Я всегда буду помнить слова, что героизм есть следствие чьей-то глупости.

Настоящий десантник — живой десантник.

До сих пор к сожалению эта мысль не является главенствующей.

Атоса я не узнал, пока его не представили. Все-таки год в положение ожидающего просителя, после 18ой комнаты, где он не был капитаном, только потому что не считал нужным бороться за это звание, немного не складывалось в моей голове. Но сажать корабль, рассчитывая только, что Горбовский оклемается и взлетит все-таки очень опасно. Или плохо его учил сам Горбовский. Это не горы. Спускаться иногда проще, чем подыматься.

Отличный рассказ

Исследователи сталкиваются с одним из немногих необъяснимых и загадочных строений Странников — спутником-торроидом, вращающимся на орбите изучаемой планеты. Для чего он был оставлен? Почему пуст? Почему именно на орбите этой планеты? Впереди Горбовского с его экипажем исследователей ждёт десант.

Но подходы к изучению нового у Горбовского и у Сидорова разные. Чем это может обернутся для них и кто такой «десантник»? Всё в этом рассказе.

Рассказ называется «Десантники», но он вовсе не о военных. В Мире Полдня военных, вроде как, и нет. Это сугубо мирные десантники — люди, которые занимаются высадкой на другие планеты, часто — на планеты с очень неприятными климатическими и физическими условиями. Поэтому их работа тоже сопряжена с большим риском, но так как на выполнение поставленной задачи у них есть гораздо больше времени, чем у военных, имеется возможность хорошо подготовиться, имеются для этого ресурсы, то они и не сторонники необдуманного, опрометчивого геройства. Хороший десантник — это тот, кто возвращается обратно.

В этом рассказе, на мой взгляд, наиболее чётко и ясно, прямым текстом сформулирована мысль, с которой мы сталкивались в «Стажёрах», в рассказах «Полудня»: безумство храбрых — это неправильно, всегда нужно трезво оценивать ситуацию и избегать неоправданного риска. Вот и тут, Горбовский совершил уже ряд походов в атмосферу Владиславы, каждый раз продвигаясь вперёд лишь на один небольшой шажок, сталкиваясь с проблемами, которые, как он считает, в данный момент решать не стоит, он возвращается назад. Подготовившись ещё раз, продумав решение и составив чёткий план, он вновь погружается в атмосферу неприветливой планеты с тем, чтобы продвинуться ещё на один небольшой шаг.

Совсем по-другому ведёт себя биолог «Атос» Сидоров: только получив возможность внести свою лепту, опрометчиво ринулся вниз, рискуя не только своей, но и чужими жизнями. За что и получает неутешительный финальный вердикт от Горбовского: нам с вами не по пути.

Читатель на страницах этого рассказа впервые вплотную сталкивается со следами деятельности загадочных Странников — скрытной и могущественной цивилизации, оставившей множество артефактов по всему космосу. Тема Странников станет одной из главных в последующих произведениях Мира Полдня. В этом рассказе — лишь самое начало захватывающей истории.