10. Статья Михала Хернеса/Michał Hernes, напечатанная на стр. 15—17 в рубрике “Publicystyka”, носит название:
ПО СЛЕДУ РЕЗНИКА
(Na tropie Resnicka)
Охотиться на него непросто. Он часто путешествует по африканским бездорожьям, где неустанно ищет вдохновения для написания своих следующих книг. Несмотря на любовь к сафари, сам он не охотится, зато внимательно слушает рассказы старых охотников. Благодаря им были созданы его величайшие романы. Я, конечно, говорю об американском писателе Майке Резнике.
Майк Резник не нуждается в представлении любителям фантастики. За свои книги и рассказы он был осыпан самыми престижными наградами. Достаточно сказать, что он пятикратный лауреат «Хьюго». Кроме того, Резник отмечен множеством других премий в США, Франции, Японии, Испании, Хорватии и Польше (его нашумевшая «Кириньяга» [“Kirinyaga”] завоевала премию «Сфинкс» и победила в голосовании читателей журнала “Nowa Fantastyka”). С 2007 года он занимает первое место в списке «Локуса» рейтинга “All-Time Top Award Winners” во всех категориях, связанных с короткими формами. В аналогичном рейтинге романов он занимает четвертое место. А ведь поначалу Резник не интересовался сочинением рассказов и в период с 1976 по 1986 год написал всего семь коротких текстов. Затем наступил перелом, и с 1986 года из-под пера автора «Черной Леди» вышли в свет более 140 рассказов. Так что можно говорить о настоящем взрыве в этой сфере. Теперь он уделяет их написанию гораздо больше времени, чем сочинению романов.
Его приглашали в качестве почетного гостя на три десятка конвентов научной фантастики и можно было бы долго перечислять полученные им награды.
Он всесторонне развит и прекрасно пишет как научную фантастику, так и фэнтези. Он даже написал книгу о приключениях… Лары Крофт – «Амулет силы» (“The Amulet of Power”).
Это, правда, попахивает коммерцией и звучит немного укоряюще (не гоже, дескать…), только вот этот американский писатель использует коммерческие приемы в большинстве своих романов, однако, следует признать, делает это с умом. Кроме того, он между строк затрагивает важные темы, например тогда, когда рассказывает историю о неудавшейся попытке создать утопический мир, или когда решительно выступает против браконьерства. Однако больше всего он пишет об Африке, которая занимает центральное место в его творчестве.
«Африка, моя любовь»
Об африканских источниках его вдохновения можно было бы написать магистерскую диссертацию. Откуда взялась у него любовь к этому экзотическому континенту? «Когда я рос, то читал много книг на эту тему, — рассказывает он. – Это были произведения Ф.К. Селоуса, Карамоджо Белла, Мунго Парка, Майора П.Дж. Преториуса, Джона Бойса и, прежде всего, Александра Лэйка (F.C. Selous, Karamojo Bell, Mungo Park, Major P.J. Pretorius, John Boyes, Alexander Lake). Должен признаться, что с самого начала меня это чрезвычайно увлекало. И с тех пор ничего для меня не изменилось. Напротив. У меня такое ощущение, что этот континент мне никогда не надоест». Интересен тот факт, что Александр Лейк написал роман «Убийцы в Африке» (“Killers in Africa”), изданный, в частности, именно Резником.
Похоже, что эти два джентльмена нашли общий язык и общее увлечение. Американский классик научной фантастики также опубликовал «Библиотеку африканских приключений» (“Library of African Adventure”) и в настоящее время работает над «Библиотекой африканских приключений Резника» (“The Resnick Library of African Adventure”)
и, вместе со своей женой Кэрол, -- над «Библиотекой всемирных приключений Резника» (“The Resnick Library of Worldwide Adventure”).
Очарование сафари – это отдельная тема. «Это доставляет мне изрядное удовольствие», — говорит он. И это неудивительно, поскольку он несколько раз принимал в нем участие. Однако он никогда не охотится, что часто подчеркивает в различных интервью: «Мне кажется, что слоновая кость лучше смотрится на слоне. Точно так же, как леопардовая шкура -- на леопарде. К сожалению, не все так думают».
В ходе своих многочисленных путешествий он посетил Кению, Танзанию, Уганду, Зимбабве, Малави, Ботсвану и Египет. Поэтому никого не удивляет его утверждение, что он мог бы спокойно жить в Африке. «Это красивое место. Мы всегда ездим туда с частным проводником. Он наш друг и вместе с тем бывший охотник. Благодаря своему опыту он прекрасно знает, как находить животных и как к ним приближаться, а главное, помогает мне организовывать беседы с интересующими меня людьми. Эти встречи — не что иное, как поиск материала для моих произведений».
Надо признать, что эти беседы были весьма плодотворными. «Как известно, я написал целый ряд литературных произведений, вдохновленных Африкой, например ”Кириньягу”», — напоминает он. Стоит, кстати, отметить, что сборник взаимосвязанных рассказов под названием «Кириньяга» (“Kirinyaga”) завоевал писателю 64 более-менее престижные премии, не говоря уже о номинациях.
[/center
Это история о попытке создать утопию. Эту отнюдь не новую тему Резник обыграл совершенно новым, интригующим образом. Речь идет о племени кикую, которое переселилось из Кении на титульный планетоид, который должен был стать новым домом и доподлинным раем для членов племени, но не все идет в соответствии с планом.
Весьма увлекательна также книга «Бивни» (“Ivory”), о которой “Analog” писал, что это «великолепный, замечательно читающийся научно-фантастический роман, который нельзя пропустить». Нужна ли лучшая рекомендация?
Писатель весьма эмоционально вспоминает африканские встречи. «Я хотел встретиться с представителями многих племен. Я подумал: чем больше их будет, тем лучше. В любом случае мне удалось посетить аборигенов, которые завоевали мою симпатию. Конечно, я получил от них необходимую информацию. И за это я им бесконечно благодарен». Еще интереснее то, с кем именно он встречался во время своих многочисленных экспедиций. «Например, со старыми охотниками. Меня интересовало то, о чем они рассказывали. То, что они рассказали о слоне с Килиманджаро, пригодилась для романа «Бивни». Я также встречался с представителями племени кикую, что я использовал в произведениях цикла «Кириньяга» и частично в романе «Рай» (“Paradise”).
Я выслушал то, что говорили об Уганде белые, черные и индусы. Результат можно увидеть в романе «Ад» (“Inferno”).
У меня также состоялась дискуссия с политиками из Танзании. Это вдохновило меня на написание романа «Ммалиму в квадрате круга» (“Mmalimu in the Squared Circle”). Я мог бы привести множество других примеров».
Резник весьма трезво оценивает будущее африканского континента. «Я не вижу особых шансов на то, что в ближайшем будущем там произойдут какие-то позитивные изменения. Я имею в виду ближайшие сорок-пятьдесят лет. Вероятно, не стоит возлагать на это слишком большие надежды. Тем не менее я верю, что следующее столетие будет веком Африки и Латинской Америки. Заир и Бразилия богаты разнообразными неиспользованными ресурсами. Однако если и произойдут какие-то изменения, то это должны быть чисто африканские изменения. Полностью коренными. Они не могут быть американскими или европейскими имитациями. Не тот это путь».
В то же время он старается избегать войн и конфликтов: «Я держусь от них в стороне. Когда я там, я не суюсь туда, где опасно. Меня интересуют только и исключительно культура, обычаи и исследование континента».
Африканские образцы
Настоящее мастерство — найти вдохновение там, где никто другой такового сделать не смог бы. Может сложиться впечатление, что Африка — последнее место, которое способно вдохновить писателя-фантаста. В конце концов, это отсталый континент, где трудно найти современные технологии. Тот, кто так думает, должен с завистью смотреть на работы Резника. Он заметил то, чего не заметили другие, и добился больших успехов благодаря этому. «Я думаю, все согласятся с тем утверждением, что если мы наконец дотянемся до звезд и доберемся до отдаленных планет, мы начнем их колонизировать. И когда это произойдет, рано или поздно мы встретим расу, обладающую разумом, чувствами и эмоциями, — говорит Резник. – Африка предъявляет нам целых пятьдесят один пример пагубных последствий колонизации. И эти последствия исходят как от колонизаторов, так и от колонизированных аборигенов. Если мы не извлекаем уроков из допущенных ошибок, мы обречены совершать их и в будущем».
Банально? Даже если это и производит такое впечатление, то только на первый взгляд. Кстати, стоит подумать о том, что произойдет, если мы будем колонизированы высшим разумом. «Что-то мне подсказывает, что этого все-таки не произойдет, — говорит Резник. – Скорее, колонизировать будут люди. Я думаю, в ходе этого процесса мы сначала создадим колонию. Вероятно, сельскохозяйственную. Что будет дальше? Я ожидаю наихудшего: злостной эксплуатации и притеснения аборигенов». Почему писатель настроен так скептически? «Как я уже сказал, когда я оглядываюсь на нашу историю, у меня создается впечатление, что мы захотим доминировать над ними по чисто экономическим причинам. Однако, если предположить, что аборигены будут разумными существами, они определенно не захотят подвергаться процессу колонизации. Это будет означать только одно: войну. Война же означает множество ненужных жертв. Как это имело место в Америке и Африке».
Жаль, кстати, что он не слышал о знаменитом польском писателе и репортере Рышарде Капусциньском, который тоже был влюблен в Африку: «Иногда человеку просто не хватает времени на чтение новых книг. Особенно, когда он сам много пишет. Вы, как журналист, должны это понимать».
Резнику также советовали познакомиться с творчеством Анджея Сапковского. «К сожалению, мне оно не известно», — честно признался он.
Зато Резник прекрасно знает творчество Станислава Лема, но это не должно удивлять. «Его литературное умение произвело на меня огромное впечатление. У нас опубликованы многие произведения поляка. Обычно их переводил ФРАНЦ РОТТЕНШТАЙНЕР». Больше всего понравились Резнику, безусловно, «Рассказы о пилоте Пирксе». «Они оригинальны и их действительно приятно читать».
То есть, Резник — это не только Африка. Говоря о самых популярных его книгах, нельзя не упомянуть «По следу единорога» (“Stalking the Unicorn”).
Следом за Чандлером
«Многие мои друзья уничижительно называют эту книгу "трилогией об эльфе и единороге"», — говорит сам автор. Герой первой части триптиха — частный детектив, который ведет сложное расследование. Книга о единороге написана в соответствии с лучшими образцами. Нетрудно догадаться, что автора вдохновили черные криминальные истории о Филипе Марлоу. Временами чувствуется атмосфера «Долгого прощания» или «Прощай, моя красавица».
Американец видел также «Китайский квартал» (“Chinatown”) Романа Поланского, который является своего рода данью уважения нуару, однако первое место в его иерархии, безусловно, занимает бессмертный герой, ассоциируемый, например, с произведением «Неприятности — мое ремесло». «Мне кажется, что этот персонаж является источником вдохновения почти для всех упрямых и несгибаемых детективов. Это прямо-таки их архетип. Причем я говорю как о реальных, так и о вымышленных детективах. Я думаю, что Рэймонд Чендлер был величайшей золотой жилой, которая когда-либо дебютировала в таких популярных периодических изданиях, как т.н. “pulp magazines”. Возможно, вы знаете их благодаря фильму Квентина Тарантино. Удивительная вещь. Это не меняет того факта, что если вести речь о чувстве юмора в моей книге, то меня вдохновили романы Крейга Райса (Craig Rice). Мне жаль, что большинство людей их не знает и они почти забыты». Крейг Райс — псевдоним Джорджины Энн Рэндольф Уокер Крейг (Georgiana Ann Randolph Walker Craig), известной также и в Польше писательницы, писавшей детективы (detective fiction) и прозванной Дороти Паркер этого жанра.
Для Резника характерна также любовь к мифам и легендам.
«Я не люблю “Звездные войны”»
«Жанр, которым я занимаюсь, дает мне невероятное временное пространство и обширнейшую территорию для создания собственных мифов и легенд. Огромный простор для фантазии. Классная вещь». Его любимые писатели научной фантастики — Бестер, Роберт Шекли, Барри Мальцберг, Джеймс Уайт, Олаф Стэплдон, К.Л. Мур и многие, многие другие. Интересно, что он не любит такую киноклассику, как "Звездные войны". «Они немного глуповаты. Это главным образом хорошее летнее развлечение. И не более того». Это немного удивляет, если учесть его интерес к мифам и легендам. Уж кто как, а Джордж Лукас при работе над этими фильмами черпал из них полными горстями. Но проблема кроется не только в «Звездных войнах». Создатель Бивней» определенно не любит большинство научно-фантастических фильмов, за исключением «Запретной планеты», вдохновленной «Бурей»Уильяма Шекспира. С другой стороны, он считает обе версии «Соляриса» сплошной нудотой.
Для него научная фантастика — это определенный тип художественной литературы, содержащий альтернативное прошлое, другое настоящее или придуманное будущее. «Здесь можно использовать классическое определение Дэймона Найта. Согласно Найту, “НФ — это то, на что я указываю, когда говорю, что это НФ”. Технология может быть новой, окружающая среда может быть новой, но такие важные для человеческого сердца чувства, как любовь, ненависть, страх, желание и жертвенность, остаются неизменными. И так оно и было с самого начала человечества». По его словам, чтобы стать хорошим писателем, нужно научиться смотреть на вещи с разных точек зрения. И прежде всего, нужно сесть и написать. Не говорить об этом, ничего не планировать, просто сделай это.
Его дочь Лаура пошла по стопам писателя. В 1993 году она была награждена премией Джона Кэмпбелла как лучший новый писатель-фантаст.
Он также пишет любовные романы и, что неудивительно, книги об Африке. «Ее книги замечательны, и я горжусь ею», -- хвалит свою дочь Резник, однако до популярности отца ей еще далеко. Возможно, склонность к написанию романтических рассказов была унаследована ею от автора «Черной Леди», названной «романтической историей из далекого будущего».
Главный герой этого произведения Леонардо ищет портреты некой загадочной женщины, живописные изображения которой создавались на протяжении... тысячи лет!
– это лишь некоторые книги Майка Резника, который очень популярен среди польских любителей фэнтези. В качестве интересного факта следует добавить, что известный театральный режиссер Ян Варэныця адаптировал для спектакля Театра Польского радио превосходный рассказ Мастера «Роботы не плачут» (“Robots Don’t Cry”). В нем рассказывается о двух циничных торговцах, человеке и мутанте, которые случайно обнаруживают робота, бездействовавшего в течение сотен лет и содержащего в себе захватывающую историю любви.
Тем самым создателя «Вдоводела» можно поставить в один ряд с Филипом К. Диком или Кизом -- у них также состоялись в нашей стране театральные адаптации их произведений: «Признания лжеца» и «Три стигмата Палмера Элдрича» — у Дика, многочисленные вариации рассказа (и романа) «Цветы для Элджернона» — у Киза.
Несмотря на столь большую популярность, книги американца до сих пор не экранизированы. Это немного удивительно, ведь некоторые из его произведений — практически готовые сценарии и просто-таки обречены на успех. Парадоксально, но нет ничего плохого, что не обернулось бы во благо: ибо лучше плохих экранизаций является их полное отсутствие. Достаточно посмотреть, как на протяжении многих лет разменивались по мелочам великие идеи Филипа К. Дика, Роберта Хайнлайна и, совсем недавно, Урсулы К. Ле Гуин.
Майк Резник — великий, неутомимый путешественник, и каждый раз, когда я читаю любую из его работ, я чувствую, что вместе с ним отправляюсь в увлекательное путешествие в неизведанное. Что ж, наверное в этом и состоит задача хорошей литературы. Я рад, что мне представилась возможность принять участие в этой экспедиции. Пусть она продлится как можно дольше.
Лучший памятник трагически погибшему писателю воздвигли читатели и любители его прозы. Первоначально к «варварским» текстам Говарда начали несмело обращаться писатели – Кэтрин Люсиль Мур еще в 1934 году со своими рассказами о Джирел из Джойри, первой героине фэнтези,
а в особенности Фриц Лейбер, который в 1939 году начал печатать цикл произведений о Фафхарде и Сером Мышелове.
И вновь незаменимым оказался Август Дерлет, соучредитель издательства “Arkham House”, которое было создано для публикации разрозненных произведений Лавкрафта, первой литературной любви Дерлета, но вскоре расправило крылья и начало публиковать также произведения других авторов.
Cборник «Череп-Лицо и другие» (“Skull-Face and Others”) вышел из печати в издательстве “Arkham House” в 1946 году и, помимо воспоминаний о Роберте его друзей Г. Ф. Лавкрафта и Э. Хоффмана Прайса, в состав сборника вошли стихи и собрание рассказов Говарда -- тексты с Конаном, исторические рассказы, рассказы о Соломоне Кейне, рассказы ужасов, развивающие сюжеты из мифологии Ктулху. Новое поколение читателей могло увидеть, в скольких разных и экзотических условий Говард размещал приключения своих героев.
Однако сердца читателей нового поколения вновь прежде всех остальных покорил образ киммерийца.
Своей популярностью герой во многом обязан двум писателям: Лайонелу Спрэг де Кампу и Лину Картеру.
Первый, очарованный творчеством Говарда, в 1950-е годы собрал его рассказы о Конане, некоторые наброски и неопубликованные тексты и довел до публикации первый том собрания сочинений техасца.
Де Камп, которому вскоре помог Картер, переписал некоторые ранние рассказы, отредактировав их оригинальные версии и развернув конспекты, а также изменив имя героя в некоторых исторических, малоизвестных текстах Говарда и адаптировав реалии к Хайборийской эпохе. Конан получил новую, расширенную биографию; в его литературном жизнеописании появились ранее неизвестные эпизоды. Хотя де Камп и Картер сделали много, — кто знает, может быть, больше всех остальных, -- для пропаганды и укрепления образа варвара как иконы поп-культуры — тогда же был начат процесс, который через несколько лет сотворил из Конана «пирата», «буканьера», «гладиатора», «наемника», «грабителя», «ренегата», «мстителя», «фехтовальщика» и т. д. и т. п.
Воодушевленные примером де Кампа и Картера, принялись писать все более и более штампованные «конаноподобные произведения» такие авторы, как Пол Андерсон, Гарри Тартлдав, Карл Вагнер, Роберт Джордан.
Между тем, еще до того, как сдвинулась лавина последователей, в США издали (в пиратской версии) в мягких обложках «Властелин колец» (1965) Дж. Р. Р. Толкина.
Со дня на день произведения фэнтези уже не воспринимались как литература для детей. Де Камп изобрел термин «героическая фэнтези» для определения характерных текстов в стиле Говарда: Фриц Лейбер пошел дальше и охарактеризовал весь поджанр как истории под знаком «меча и магии». Когда в 1974 году была выпущена первая коммерческая ролевая игра “Dungeons & Dragons”, ее сценография оказалась одолженной как раз из историй о «мечах и колдунах».
Популярность Конана (и Говарда) была закреплена великолепной серией комиксов 1970-х годов, открывшей двери на пути к славе художнику БАРРИ ВИНДЗОР-СМИТУ,
и фильмом 1982 года.
Не случайно за сценарием «Конана-варвара» (режиссер Джон Милиус, тот самый, который написал сценарии для «Апокалипсиса сегодня» Копполы, а в последнее время и для сериала «Рим») стоял enfant terrible «Фабрики грез» Оливер Стоун. Фильм, конечно, это классическое фэнтези, но создатели не делали скидку для киммерийца в исполнении Арнольда Шварценеггера. Где должно быть кроваво, там кроваво; где фантастично, там фантастика; где эпично, там эпично, а где должно быть возвышенно, там возвышенно. Фильм оказался неожиданно серьёзным и успешным (его продолжение, к сожалению, лишь тень оригинала), не только открыв Арни дверь к славе, но и создав образ варвара, отныне неизменно носивший лицо «Австрийского Дуба».
Другие экранизации произведений Говарда — это «Рыжая Соня» (1985) с Бриджит Нильсен (и снова Шварценеггером, на этот раз в роли Калидора)
и «Кулл-завоеватель» (1997) с Кевином Сорбо (который позже сыграл Геракла в сериале) в главной роли.
Вскоре состоится экранизация приключений Соломона Кейна, где главную роль сыграет известный по роли Марка Антония в «Риме» Джеймс Пурефой. Голливуд давно планировал новый подход к Конану, но пока работа над фильмом застряла на стадии подготовки к производству.
С киноэкранов Конан также попал на экраны телевизоров и компьютеров. Новейшим достижением в этой категории является “Ages of Conan”, масштабная онлайн-игра (MMORPG), в которой игроки со всего мира могут проверить свои навыки, управляя героем в темных веках Хайборийской эры. Вскоре состоится польская премьера игры.
Среди польской литературы можно упомянуть «Конан и Госпожа Смерть»Яцека Пекары, скрывающегося под псевдонимом Джек де Крафт (Jacek Piekara [Jack de Craft], “Conan I Pani Śmierć”, 1992)
и «Канон варваров», антологию Роберта Шмидта и издательства «Фабрика слов» (“Kanon barbarzyńców”, 2008) в которой польские авторы пытались померяться силами с «топосом варвара» и, несмотря на название, не обязательно канонично подойти к теме.
Откуда же берется это неослабевающее восхищение творцов и интерес читателей? Почему о Говарде все чаще говорят как об одном из самых важных американских авторов прошлого века? Ведь его проза не лишена недостатков, в ней царят схематизм и сгущение красок в обрисовке персонажей. Возможно, однако, что, Говарду, подобно некоторым величайшим писателям, удалось сыграть на чувствительной струне, скрытой в душах детей XX века. Тот, которая поет песню об утраченном мире, где все решения просты, как клинок меча.
Роберт Говард оставил в наследство около трех сотен рассказов и одной сотни стихотворений. Точное число подсчитать сложно, поскольку многие из его законченных текстов не были опубликованы при его жизни или сохранились лишь в виде фрагментов, заметок, набросков и обширных синопсисов. Но само количество и без этого впечатляет, учитывая тот короткий период -- пятнадцать лет – за который все это было написано. Даже не принимая в расчет стихов и длинных баллад, получается, что Говард писал около двадцати рассказов в год. При этом нет ни малейших сомнений – он считал себя автором «пальпы», сугубо развлекательной литературы. Однако при этом Говард не оставлял своих литературных амбиций, они проявлялись в его стихах, апеллировавших к классике — от античности, через сонеты Петрарки, до стихов викторианской Англии и Америки XVIII и XIX веков. Позже исследователи обнаруживали в его поэтических произведениях как следы итальянских сонетов и стихов Редьярда Киплинга, так и атмосферу саг и влияние восточных рубайи Омара Хайяма (XI/XII вв.), популяризованных на Западе благодаря знаменитому переводу ЭДВАРДА ФИЦДЖЕРАЛЬДА.
С одной стороны, корни прозы Говарда уходят в эзотерические новации Теософического общества Елены Блаватской, пропагандировавшего на Западе веру в «неизведанные тайны Востока», тайные подземные страны, затопленные континенты и миграцию древнейших рас. С другой стороны, в произведениях Роберта полным-полно литературных ссылок на произведения Джека Лондона, пальпового восхвалителя чудес Дальнего Востока Тэлбота Мэнди, классика литературы ужасов Артура Мэйчена, а также создателя Тарзана Эдгара Райса Берроуза и писателя-путешественника Г. Райдера Хаггарда, который, среди прочего, познакомил в «Копях царя Соломона» европейцев с романтическим образом таинственного и прекрасного в своей суровости Черного континента. Идею перемещения героев в вымышленный мир – сегодня классический сюжет фэнтези – Говард почерпнул из творчества лорда Дансени (который, в свою очередь, подсмотрел такой прием в творчестве малоизвестного писателя Уильяма Морриса, создателя «Неверленда» в поэме «Лес за пределами мира» 1894 года).
Тем временем, после первоначальной эйфории, вызванной публикацией «Копья и клыка», для писателя снова наступили тяжелые времена.
В течение следующих нескольких лет написанные им рассказы — в основном вестерны, исторические рассказы, horror-ы, но также и первые фэнтези -- публиковались, правда, время от времени, но здесь трудно говорить о регулярности, за которой последовали бы ежемесячные чеки, позволившие бы жить исключительно за счет писательства.
Переломным оказался 1927 год, когда журнал “Weird Tales” напечатал «Затерянную расу» (“The Lost Race”), первый из текстов с королем мифических пиктов Браном Мак Морном, сражающимся против исторических римлян,
а позже (в 1928 г.) читатели получили рассказ с другим характерным героем Говарда -- Соломоном Кейном.
Впервые Кейн – высокий бледнолицый пуританин с холодным взглядом религиозного фанатика, бродивший по Земле в поисках проявлений зла, с которым он боролся с большим рвением, появился в «Красных тенях» (“Red Shadows”), где, выслеживая убийц молодой девушки, он впервые отправился в Африку. Там – разумеется, наряду с финальной схваткой с головорезами -- он подружился со старым шаманом, владеющим могущественной африканской магией. Сюжет был захватывающим.
Другие африканские истории о приключениях Соломона были опубликованы в “Weird Tales” в следующем году,
и когда к этому добавился успех рассказов с другим знаменитым героем Говарда, моряком-боксером Стивеном Костиганом, Роберт наконец смог принять решение, на которое он работал всю свою юношескую жизнь. В двадцать три года он решил зарабатывать себе на жизнь исключительно писательством.
Хотя финансовые проблемы не исчезли, в первые годы — с учетом небольших расходов — дела у него шли неплохо, гонорары потихоньку росли (за "Копье и клык" он получил 15 долларов, за "Красные тени" – уже 100), убедившись в успешности рассказов с Кейном, редактор “Weird Tales” заказал новые тексты,
все большей популярностью пользовались боксерские приключения Костигана, довольно регулярно публиковавшиеся в “Action Stories”
и “Fight Stories”.
Даже Великая депрессия поначалу обошла его стороной. Правда, его рассказы не всегда находили признание у редакторов, но благодаря этому родился герой, который обеспечил Роберту место в Зале славы фантастики — Конан Киммерийский, самый известный варвар в мире.
Когда очередной рассказ с Куллом, королем Атлантиды – «Сим топором я правлю!» (“By This Axe I Rule”) -- был отвергнут журналом “Weird Tales”, Говард не стал выбрасывать рукопись. Он поработал над текстом, изменил имена персонажей, по-другому расставил акценты, дал ему другое название и послал снова. На этот раз рассказ о старом короле-варваре, который вступает в последнюю схватку с предателями, пытающимися его свергнуть, понравился редакции. Так, в 1932 году появился «Феникс на мече» (“The Phoenix on the Sword”) — первый рассказ с Конаном в главной роли.
И Говард словно с цепи сорвался. Как он вспоминал, большинство из двадцати (только!) рассказов о киммерийце он написал за несколько недель после написания первого рассказа. Он писал неустанно, будто в бреду, словно кто-то стоял за его спиной и рассказывал ему всю историю. Благодаря теплому отклику читателей, вскоре на страницах “Weird Tales” появились очередные рассказы о Конане.
В период наибольшей популярности издание публиковало до восьми текстов с варваром в год! Наряду с Костиганом, Конан быстро стал самым узнаваемым героем писателя, но Говард, впрочем, не переставал писать и другие тексты. Хорошие времена закончились примерно в 1936 году -- читатели продолжали требовать рассказы с варваром в главной роли, но Депрессия настигла даже “Weird Tales”, и редакция все дольше затягивала выплату гонораров. Чтобы пополнить бюджет, Говард начал писать детективы и даже написал… несколько слегка приправленных эротикой рассказов для журнала "Spicy Adventure Stories".
Когда деньги не пришли и после отправки в редакцию трехчастной повести «Красные гвозди» (“Red Nails”, опубликована посмертно), Роберт решил больше не посылать «Конанов» в журнал.
О Конане-киммерийце было написано Говардом более двадцати историй. Конан прежде всего – «варвар», герой-символ, «прирожденный воин», благородный человек, но также неотесанный и опасный индивидуалист, мечом прорубающий себе путь через препятствия. Более того, как выяснилось, не Толкин первым ввел в фэнтези знаменитые карты, но именно Говард, который, правда, описал географию и историю Хайборийской эры, в которой жил Конан, в длинном эссе, но также, как он упоминает в одном из своих писем к читателю, нарисовал для самого себя вымышленную карту, которую использовал при описании приключений героя.
В том, какой могущественный образ создал Говард, читатели смогли убедиться после его смерти. Хотя после разрыва с “Weird Tales” новых текстов о Конане написано не было, образ варвара и мир, сотворенный его создателем, продолжали вдохновлять последующие группы читателей и писателей.
9. Статья Михала Цетнаровского/Michał Cetnarowski, напечатанная в разделе “Publicystyka” на стр. 10—13, носит название:
ПУТЬ ДРАКОНА. Жизнь и творчество Роберта И. Говарда
(DROGA SMOKA. Życie i twórczość Roberta E. Howarda)
И тогда появился он: черноволосый, с хмурым взглядом, с мечом в руке. Воин, забияка, столь же часто веселый, как и задумчивый, пришел попрать обутой в сандалию ногой увешанные сияющими драгоценностями царства земные. Он: Роберт И. Говард.
Говард-варвар
Родившийся в 1906 году в одном из небольших городков Техаса, Роберт с раннего возраста проявлял склонность к литературе. Вместо того чтобы тусоваться со сверстниками, он сидел дома и читал все, что попадалось под руку. Вместо того чтобы играть в ковбоев и индейцев, он, считай, не вылезал из библиотеки. Известна побасенка о том, как во время каникул юный Говард, большой любитель исторических монографий, вломился в библиотеку, вынес из нее нужные ему книги, а затем, когда начался учебный год… честно вернул их на место. Как где, а в Техасе такое поведение не могло понравиться его сверстникам-соученикам. С прилепившимся к нему ярлыком «книжная моль» Говард быстро попал под травлю, а коллеги постарше и поувесистее сочли его удобной боксерской грушей. И весьма ошиблись.
Вместо того, чтобы смиренно согласиться с ролью слабака, Говард начал активно заниматься бодибилдингом и боксом. Вскоре никто не осмеливался над ним смеяться. Описанный через пятнадцать с лишним лет Конан – «рослый, с мощными плечами и широкой грудью, с бычьей шеей, черными волосами и голубыми глазами» — это слегка приукрашенный портрет юного Роберта (за исключением, пожалуй, длинных, ровно подрезанных над глазами волос варвара…).
Наряду с бодибилдингом, боксом, фехтованием и верховой ездой Роберт открыл для себя вторую, гораздо большую страсть: пальповые журналы. Первые попытки писать он предпринял, еще будучи подростком: в пятнадцатилетнем возрасте начал рассылать тексты в такие журналы, как “Adventure”
и “Western Story”.
Однако в последующие годы профессиональный рынок оставался для него закрытым. До поры до времени Говард оттачивал перо в школьной газете, где публиковал свои стихи и первые приключенческие рассказы. Он начинал с вестернов, текстов о пиратах, исторических рассказов, экзотических историй, где действие разворачивалось на Востоке.
Прорыв состоялся после написания и любительского издания дюжины рассказов, когда в 1924 году журнал “Weird Tales” принял к публикации (и напечатал через год) его рассказ «Копье и клык» (“Spear and Fang”), действие которого происходило в доисторические времена.
С самого начала в темах, раскрываемых молодым автором, отражается его более позднее увлечение – квазиисторический фон рассказов, выразительные герои-индивидуалисты, экзотическая сценография и романтически понимаемое «варварство» в столкновении с «цивилизацией». Однако тот, кто будет искать в повествовании о жизни кроманьонцев простой прообраз позднейших текстов с варваром в главной роли, ошибется. Ибо «Копье и клык» рассказывает о... юном художнике, наскальном живописце. Да, в рассказе есть и злобный монстр-неандерталец, и красивая женщина, и драка, и копье с каменным наконечником против когтей и клыков. Но на переднем плане, особенно с сегодняшней точки зрения, вырисовывается пророческая метафора, столь же проницательная, каковой она иногда бывает у творческих гениев: Роберт еще не мог знать, какая печальная судьба его ожидает, но он уже ощущал то, что сможет ему поставить памятник прочнее бронзового. Искусство. После окончания школы он целиком отдал себя писательскому творчеству.
Чтобы заработать немного денег, Говард брался за разные работы -- занимался физическим трудом, был стенографистом, подрабатывал продавцом в магазине (по его словам, «Худшая работа, которую мог иметь мужчина») и даже окончил бухгалтерские курсы. Но все эти годы он ни миг не переставал писать.
С материальной точки зрения, это стало возможным благодаря семье -- отец был уважаемым врачом. С другой стороны, его мать, страдавшая туберкулезом и постоянно жившая в тени смерти, была одной из самых больших его забот, а переживания, связанные с ее болезнью, сложились в травму, которая оказала влияние на всю жизнь Роберта – и наконец нашла свое завершение в обстоятельствах его смерти. Тем временем он писал.
Поражают его настойчивость и фанатичная поглощенность творчеством; даже тогда, когда из журналов приходили отказ за отказом (или ответы не приходили вообще), когда сверстники постепенно устраивали свою жизнь, -- Говард писал. Эта преданность творческому занятию и погружение в литературу замечательно показаны в великолепном фильме Дэна Айрленда «Весь широкий мир» (Dan Ireland, “The Whole Wide World”, 1996), основанном на воспоминаниях Новалин Прайс (Novalin Price), начинающей писательницы и, вероятно, единственной приятельницы – и предмета любви – Роберта.
Прекрасно снятый фильм (превосходный Винсент Д'Онофрио в роли Говарда) показывает сложную натуру писателя, запутавшегося в сети семейных зависимостей и сложных чувств. Писателя гиперактивного, отвергающего любовь, пожалуй, единственной женщины, которую он по-настоящему любил; терзаемого приступами депрессии, маскируемыми грубой мужественностью («представлением о мужественности»); погруженного в свои фантазии. Постепенно теряющего связь с реальностью, с самою жизнью.
В фильме есть такая сцена: ночью, на кукурузном поле, освещенном фарами машины, под темным небом и звездами, которые, должно быть, так же ярко сияли над огромными городами затонувшей Атлантиды, поддразниваемый Новалин, Роберт начинает рассказывать о Конане. И вдруг лицо Говарда озаряется пламенем войны, из динамиков слышатся звон мечей, стоны раненых, боевые кличи и стук барабанов — и человек исчезает, появляется писатель, целиком погруженный в свое творение.
Реальность догнала его в июне 1936 года. Новалин всего за несколько недель до этого навсегда уехала из Техаса, «Weird Tales» задолжал более тысячи долларов гонорара, а его ослабевшая от болезни мать, с которой он был столь тесно связан, впала в кому, из которой ей уже не суждено было выйти. Услышав это, Роберт заперся в машине, вытащил револьвер («Девонька, Техас не самый безопасный штат в мире») и выстрелил из него себе в голову. Роберт И. Говард был похоронен в одной могиле с матерью спустя два дня: 13 июня 1936 года.
Ему было тогда едва тридцать лет – трудно поверить, глядя на то, сколько он написал.
9. В рубрике «Иностранный рассказ» размещены три текста.
9.1. Рассказ американского писателя Томаса Диша/Tomas M. Disch, который называется в оригинале “Descending” (1964, ант. ”Fantastic Stories of Imagination”; 1966, ант. “10th Annual Edition the Year’s Best SF”; 1970, авт. сб. “Under Compulsion”), перевел на польский язык под названием “W dół/Вниз” КОНРАД ВАЛЕВСКИЙ/Konrad Walewski (стр. 17—21). Иллюстрации МАРЕКА ТОМАСИКА/Marek Tomasik.
”Одинокий мужчина, потерявший работу, всё больше и больше погружался в долговую яму. Денег у него не было, всё, что можно было продать из дома, он уже давно продал. К счастью, есть пока кредитная карточка, но долг на ней всё возрастает и возрастает, и скоро возможность кредита закроют.
Поэтому напоследок он решил пошиковать, надел свою лучшую одежду, накупил деликатесов, несколько книг, пообедал в ресторане и поехал вниз на эскалаторе, так как ресторан находился на 15 этаже, одновременно читая книгу. Зачитавшись, он не заметил, что оказался далеко под землей, где нет ни магазинов, ни людей, а спуск всё продолжался и продолжался...” (PUPSJARA, FANTLAB)
Рассказ переводился на итальянский, французский, немецкий, испанский языки. На русский язык он переводился (пожалуй, рекорд!) четырежды: впервые его перевел под названием «Спуск» М. ДРОНОВ (1991, ж-л «Смена», № 6), этот же перевод был воспроизведен в антологии «Смерть Вселенной» в 1992 году.
За ним последовали перевод П. ВЯЗНИКОВА (1995, под тем же названием «Спуск» — в антологии «Врата времени»), перевод О. ОРЛОВОЙ (1997, под названием «Нисхождение» — в авт. сборнике «Щенки Терры»), перевод А. ГУЗМАНА (2017, под названием «Спуск» в авт. сборнике «334»).
Не обошлось также без малотиражек: рассказ вошел в состав авт. сборника «334» (2002) и антологии «Заповедник гоблинов» (2020).
И это первая встреча с художественным произведением писателя на страницах нашего журнала.
Заглянуть в карточку рассказа можно ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
9.2. Рассказ американского писателя Брюса Стерлинга/Bruce Sterling, который называется в оригинале “The Denial” (2005, “The Magazine of Fantasy & Science Fiction”, Sept.; 2006, авт. сб. “Visionary in Residence”; 2006, ант. “Fantasy: The Year Best of 2005”), перевел на польский язык под названием “W zaparte/В отказе” КОНРАД КОЗЛОВСКИЙ/Konrad Kozłowski (стр. 22—29). Иллюстрации ДАРИИ МАЙ/Daria Maj.
«Это фантастическая история о человеке, который потерял жену, но эта потеря, как оказалось, была не столь уж и окончательной» (Krzysztof Pochmara, сайт KATEDRA)
На русский язык рассказ не переводился.
Заглянуть в карточку рассказа можно ТУТ А почитать об авторе можно ЗДЕСЬ
9.3. Рассказ российского писателя Вадима Панова, который называется в оригинале “Клуб любителей покушать” (2006, ант. “Русская фантастика 2006”; 2006, 2009, авт. сб. “Таганский перекресток”) перевела на польский язык под названием “Kłub Smakoszków” АГАТА БРУШЕВСКАЯ/Agata Bruszewska (стр. 30--40).
“Он не кормит, он скорее лечит. Ведь от того, что мы едим, зависит очень и очень много. Но если ты умеешь лечить, то умеешь и убивать. Елакс хотел влияния и власти. Но Шеф — повар гений и колдун, да при том живет уже около двухсот лет в Москве. Что ему проще — избавиться от какого-то Елакса или переехать в другой город?” (julik, сайт FANTLAB).
И это первое появление писателя на страницах нашего журнала.
В карточку рассказа (перевод не зарегистрирован) можно заглянуть ЗДЕСЬ А почитать об авторе можно ТУТ
облако тэгов
