Рождение экзекутора (Империя Джи, том 1), Марика Становой, 2017
В базе Лаборатории Фантастики отсутствует
Издательство Автограф, июль 2019
Осторожно! В рецензии, как и в самом произведении, присутствуют моменты 18+
Аннотация
Это взрыв мозга, моральных устоев, привычного. Это рассказ о будущем, где нет места личности. Тут рай сошел на землю, став адом, но живущие в нём еще не знают об этом.
Дистопия продолжает и развивает традиции Дж.Оруэлла и Ф.Герберта, взрезает и препарирует болезненные проблемы развития личности, а также отношений мужчин и женщин в семье и государстве.
Идеальный и безопасный мир, где материя подчиняются разуму, где лучшие люди получают бессмертие и заботятся о благополучии всего человечества, где нет ни голода, ни войн, ни болезней. Бог-император воспитывает из девочки безгласное и бесправное орудие — экзекутора. Эмоции, передаваемые и усиливаемые экзекутором, возносят на вершину блаженства или убивают. Она не знает, что нужна для выполнения только одной-единственной цели в будущем, а её жизнь — ложь.
Жёсткая книга на стыке жанров био- и киберпанка, социально-психологическая фантастика с элементами эротики и ужаса.
1. Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!
«Жгучий глагол: Словарь народной фразеологии» В. К. Белко определяет смысл этого крылатого выражения как «грустно-ироничную самооценку универсальности качеств современной женщины». Самое оно для краткой характеристики Крошки и её приключений из «Рождения экзекутора» Марики Становой! Изменяя по воле Императора Джи или (по большим праздникам) в соответствии с личными предпочтениями собственное тело, героиня перебрала телоформ больше, чем иные бизнесвумен нарядов. А если учесть, что каждая форма предполагает ещё и строго определённую роль, часто диаметрально противоположную предыдущей… Ой-ёй-ёй получается. Сегодня она Карающая Длань Императора и публично вершит кровавое правосудие, а завтра – подарочная секс-игрушка на двоих, которую можно использовать и сломать. Контрастный душ социальных статусов, прав, обязанностей и эмоций. Длиннейший шлейф чувств и рефлексий.
Девочка, девушка, женщина. Мальчик, подросток, мужчина. Никаких «встретятся» или «не встретятся» – все они телоформы одной и той же Крошки. А ещё животные и «мутанты». Кваржа и кварг – парнокопытные самка и самец помеси вымершего фороракоса и лошади, или бескрылой разновидности мифического гиппогрифа. Львица для «побегать-полаять» и «фас-куси». Боевая демоническая особь с когтистыми лапами из «компьютерных» гладиаторских боёв в Лабиринте. Звероженщина-арнека, призванная стать Кормящей Матерью в стае ради закрепления политического договора с генномодифицированными потомками потерянных и найденных беглецов-колонистов. Столько заданий и масок, что лицо теряется (во всех смыслах), а личность не получает собственного развития и постепенно исчезает. Нельзя сказать, что автор давит на жалость, но временами её девочку хочется пожалеть. Чисто по-человечески. Не так, как делается в этой книге.
2. Садомазо безобразо без начала и конца
Ну какая женщина втайне не любит «быстрой езды»! Хотя бы почитать одним глазком. Видимо, этим объясняется близкородственное сходство первого из трёх запланированных томов «Империи Джи» с первой книгой трилогии «Игры с богами» Елены Малиновской. Интересно будет проверить параллелизм второй и третьей частей соответственно. М. Становой сумела выплеснуться через край женского романа и расширить читательскую аудиторию до категории унисекс. Возможно потому, что закончила писать на десять лет позже. Даже если «переопыления» и сознательного переосмысления «Игр с богами» не было, то идеи вполне могли разлететься в воздухе в пятидесяти оттенках серого цвета. К слову сказать, первый роман Э. Л. Джеймс появился через два года после завершения всего цикла Е. Малиновской и за шесть лет до «Рождения экзекутора».
Что имеем общего? Сурового, но нежного и атлетически сложённого без лишней брутальности вечного Императора. В его обтянутых шёлковыми перчатками стальных клешнях-манипуляторах бьётся раненой птичкой невинная, наивная, вечно маленькая, но незаменимая девочка. Она его «лю», а он её – всяко-разно. Учит, мучит, дрючит. Воспитывает-дрессирует. Девочке то ли нравится, то ли привыкла, поскольку другие «подходы» к межличностному общению в быту и на работе она всё-таки видела в связи со своей профессиональной деятельностью. Просто какая-то потомственная жертва, как из мультсериала «Дракулито-вампирёныш».
В чём разница? У Е. Малиновской Эвелине прямо сказали, что от неё конкретно надо, и уведомили, что хотят получить это только с её добровольного согласия. Пусть били пряником и ласкали плетью, но оставили личность и свободу воли. Крошке М. Становой правды не говорят и стараются вытравить волю и личность. Эвелине достаточно включить «собаку-недаваку» и подождать, пока всё как-нибудь само рассосётся (пока кто-нибудь из мужчин всё за неё не сделает). Крошка уже висит на Императоре рыбой-прилипалой и буквально выпрыгивает из собственной шкуры, торопясь бежать за каждой брошенной им палкой и умильно повизгивая от счастья, но этого недостаточно. Снова и снова её награждают жестоким наказанием и лаской, которая порой ещё хуже.
3. Мальчик, девочка – какая в жопу разница?
Цитируя Крошку в обличье Стива, это звучит иначе, но суть одна: «Да какая разница? Рот и задница у всех одинаковые». Та-та-та-та-ам-м-м! Минута молчания. Лишь мерные, чёткие удары метронома (или чьей-то головы о стену). Я надеюсь, что наиболее впечатлительные читатели за это время встанут и выйдут, вынеся на руках потерявших сознание. Продолжаем разговор. Я в танке.
Нуль-форма Крошки женского пола, поэтому в любой телоформе её можно опознать соответственно. Что и получается сделать не только имеющим доступ ко всей информации читателям, но и обладающим «спинномозговой чуйкой» персонажам, являющимся радикальными представителями обоих полов: военным, гаремным гуриям, зверолюдам. К примеру, гвардейцы Империи считают экзекутора банальной проституткой. Я уточню их определение: влюблённая, как течная кошка, гейша.
Примерно половину человеческого времени в романе героиня проводит «юношкой» Стивом. Хотя автор проговаривает открытым текстом, что в этом обличье нет ничего женоподобного, заявление не соответствует действительным описаниям внешности, чувств и поведения персонажа. Демонстрируется узнаваемый типаж стройного, мягонького и гладенького подростка, любимца здоровенных древнегреческих бородатых мужиков, предприимчиво нашедших аналог презервативам. Постоянное стремление прижаться-отдаться, растечься в сильных руках всхлипывающей сладострастной протоплазмой выдаёт его с головой.
Ничего не напоминает? «Вампирские хроники» Энн Райс в лёгкой форме. Кстати говоря, тут точно так же стыдливо приспускается занавес, закрывая от читателей наиболее откровенные сцены. Ведётся такая же пустопорожняя болтовня о свободной от всех предубеждений любви в чувственных многословных иносказаниях. В общем, пассивная бисексуальность и психо-телесный БДСМ органично совмещаются с синдромами жертвы и отложенной жизни. Вопрос в том, не заигралась ли автор, хитро сплетая узор из взаимных мужских и женских манипуляций. Разрубить данный узел будет проще, чем развязать.
В отличие от Э. Райс, у М. Становой всё это безобразие оттеняет такой замечательный и весёлый персонаж, как Император Джи. Он настолько крут, что ему буквально всё равно, в какой телоформе отлюбить Крошку: «Зайка моя-а-а!» Мужественней его только Филипп Киркоров, мифический Зевс и гайверообразные оборотни-веристы из цикла Дэйва Дункана «Додек». Это если не считать Тарзана и Дока Сэвиджа в исполнении Филипа Фармера. Я таки удивляюсь, что в столь на словах эпатирующей книге нет интимных сцен Джи с кваргами, львицей, гвардейцем Марком, мутантом Кайлой и арнекой Арриш (другими теломорфами Крошки). Видимо, на самом деле автор куда более традиционна и консервативна, нежели желает казаться, да и цели у неё иные. Помнится, даже «циник» Стив искренне недоумевал во время «декретного отпуска» в городе из-за странной зацикленности «просто человеков» любого возраста на сексе.
4. Зубастая евгеника
Ажлисс-сноваживущие, в касту которых входят Крошка с Императором, вампиры не только по сексуальным предпочтениям и телепатическим способностям. Под языком у них прячется трубчатое выдвижное «жало» с острым концом. Конечно же, сей факт не имеет ничего общего с клыкастой братией из мистики, ужасов и фэнтези. Ни-ни-ни! Всё сугубо научно: «кровь сама по себе не нужна, но через неё можно подсоединиться к биополю живого и взять немного энергии». Гвардейцы, правда, и на это действо смотрят искоса, но на то они и мужланы-гомофобы. Зато дамы в восторге! Так, некая Яника умоляла Стива испить у неё крови, чтобы она смогла испытать «блаженство». Авторский стёб? Я всерьёз надеюсь на это.
Совершенно случайно после живописания аристократических вампирских будней в книге появляются грубейшие дикари-оборотни. В отношении них также используется научный подход и авторский юмор. Речь идёт о расе арнов, искусственно выведенных безумным генетиком в попытке улучшить всю человеческую расу разом – в пику элите столь же искусственно полученных ажлисс. Ускоренный метаболизм, усиленная регенерация, двойные раздвижные кости, «лишние» суставы, гибкие мышцы и сухожилия, психогормональные всплески – и человек становится зверем без всякой магии.
Странно ли то, что две ветви евгеники человечества будут враждовать? Нисколько. Почему-то вспомнилась «Сумеречная сага» Стефани Майер. Наверное, наговариваю. Крошка ведь политик, а не бывшая человек, ныне вампир, призванная помирить два лагеря монстров на основе их общего глубинного свойства. Правда, задолго до «Сумерек» был цикл «Экзорцизм» Филипа Фармера, в котором сексуальные маньяки-инопланетяне маскировались под вампиров и оборотней, но кто сейчас о нём помнит?
5. Просто бизнес
Николай Брайдер и Юрий Чадович в цикле «Тропа» вывернули на всеобщее обозрение чувства мужчины, вынужденного согласиться с неприятным, но жизненно важным для него договором. Его женщина должна была родить ребёнка от другого. Ничего личного, просто возлюбленная оказалась из расы сверхлюдей-максаров, а местный Повелитель всея Болота возжелал генетически продвинутого наследника. Возлюбленная не против и даже удивляется страданиям своего избранника: тебя люблю, ему рожу, ничего страшного. Ломка традиционного патриархального сознания была ужасна.
М. Становой повернула ситуацию женской стороной, подав бездушным сверхчеловеком Джи, но оставив Крошке в телоформе арнеки роль породистой сучки для вязки. Здесь любовь изначально описывается как односторонняя и безответная, а Император воспринимает экзекутора в качестве инструмента. Предательством или нарушением «прав собственника» это никак не выглядит. Логически эффект воздействует слабее – либо я эмоционально пролетаю мимо целевой аудитории. Возможно, смысл тут следует искать в контрасте двух культур.
Лишь выполняя задание у оборотней, Крошка познала счастье быть любимой, единственной и незаменимой женщиной в мужском обществе. Узнала о дружбе, ответственности и взаимопомощи. Увидела прощение. Легко ли ей было отказаться от этих традиционных и «замшелых» норм человеческих взаимоотношений, вернуться в продвинутый мир будущего? Нет. Смогла ли она хоть что-то изменить в своей жизни? Тоже нет. Согласилась с этим? Опять же нет. А почему? Ждём ответы в следующих томах, держим пальцы за Крошку.
6. Торча на игле любви
Император привил Крошке маниакальное обожание собственной персоны. Целенаправленно, цинично и насильственно, с самого что ни на есть нежного возраста. Что мог противопоставить восьмилетний ребёнок сильнейшему в космической Империи телепату, инженеру душ человеческих? Ничего. «Эмбрион» изъят, модифицирован и помещён в нужную среду, где развивается под неусыпным внешним контролем сообразно вложенной программе. Насколько он сможет развиться, воплотить программу и будет ли достаточно стабилен, управляем и жизнеспособен, покажут только опыты, полевые испытания и время.
Героиня не знает точно, что с ней сотворили, что именно с ней не так. Она даже не задумывается о своём соответствии «норме», поскольку ничего о ней не знает. Крошка прошла второе рождение в раннем детстве, и даже такая невеликая её память была скорректирована. Получилась урождённая «наркоманка», без дозы любви, ласки и просто от длительного отсутствия Императора лезущая на стену в ломке. Могла ли она влюбиться в невероятного Джи сама, первой и острой девичьей любовью? Легко, и «симптомы» были бы почти те же. Но автор уведомила читателя, что это не так. Придётся поверить ей на слово.
У супругов Дяченко есть рассказ «Оскол» и развивший его идеи роман «Долина Совести», описывающие подобную, но мистическую зависимость, требующую постоянный контакт с объектом любви-ненависти. Как и в случае с Е. Малиновской, М. Становой пошла дальше. В её мире у Крошки нет ни осознания своей ущербности, ни возможности выбирать, как жить с этой ущербностью дальше. Лишь рефлекторные и остаточные реакции фрагментарной и недоразвитой личности, не способной ни оценить ситуацию, ни найти из неё выход. Даже умереть или покончить жизнь самоубийством ей не дадут.
7. Бог-император, логист путей сообщения
Мир высокотехнологичного будущего в исполнении писателя с развитой логикой и фантазией часто кажется современникам жестоким, непонятным и страшным. Так и здесь. Физическая и «тупая» работа никуда не делись из-за необходимости хоть чем-то занять население. Чудеса медицины всё так же недоступны всем в полном объёме и бесплатно. Лишь гендер, институт брака, законы, этика и все прочие обусловленные биологией и необходимостью выживания «нормы» не остались прежними. Человечеству пришлось подстроиться под расширенные наукой естественные условия существования, в очередной раз расслоившись на «римлян» в центре и «варваров» на периферии.
Неудивительно, что действие помещено в космическую Империю, насчитывающую с полсотни только уже присоединённых планет. В мечтах читателя тут же возникает грандиозное полотно, на первый взгляд близкое «Хроникам Дюны» Фрэнка Герберта. Действительно, некоторые параллели есть: правящая элита телепатов и система телепортации, обеспечивающие Империи цельность и само существование, а также Император, завязавший функционирование порталов на себя. Однако «спайс» и черви здесь уже не используются для построения сюжета. Они безнадёжно устарели, как и анобтаниум Пандоры в «Аватаре» Джеймса Кэмерона.
В мире М. Становой эпоха зависимости от редких полезных ископаемых давно прошла. В её времени ценятся люди с нужными талантами и определёнными характеристиками биополя (тоже естественный ресурс, но не буду придираться). Даже быт и мифология диких кочевников и отказавшихся от благ цивилизации еретиков технически развиты до недостижимого в настоящей реальности уровня. Империи жизненно необходимы лишь новые территории, исправные дороги и царь-батюшка, в идеале бессмертный. Всё остальное приложится. Автор снова обскакала в диком галопе возможных предшественников, насмешливо щёлкая клювом. Всех известных мне, за исключением Дэна Симмонса. Он всё-таки круче.
Много написано о «кардинальной разнице» и «разной векторной ориентации» фантастики и фэнтези. Одно, дескать, направлено в будущее, сугубо материалистично и основано на достижениях научно-технического прогресса. Другое оглядывается на прошлое, идеалистично и основывается на мифологии и архетипах. Шарик, поздравляю: всё это фантастика, а писуны не различают даже жанр и метод. Вот и «Рождение экзекутора» сведёт с ума всех классификаторов, кроме Прокруста.
Сай-фай? Ага, там же будущее и технологии. Странная какая-то фантастика, назовём её социальной или философской. Нет, кибер- и биопанком. Звучит заумно и свежо, а главное молодёжно. Ярлык налепили, выделились? Уже хорошо. Что будем делать, предположим, со странным сходством системы Император-ажлисс с Искатель-исповедницы Терри Гудкайнда? С явлением императора-бога? С душой, которую никак не получается дать андроидам? С единственно подходящей по «матрице биополя» «половинкой», которую можно вычислить и найти согласно известным характеристикам, но нельзя создать по заданным параметрам искусственно? С сюжетообразующими аллюзиями на индуизм?
Сходство Империи Джи с Ведийской цивилизацией Индии поразительно. Относительно формальной структуры общества это всё те же четыре сословия и просто «нечистые». Правящая верхушка сноваживущих делится на брахманов – дознавателей и заслуженных гениев науки, гвардейцев-кшатриев и регентов-раджанья из их числа. Смертным специалистам отводится место вайшья, остальной рабочей силе – шудра. Еретики и население «донорских» планет, пока не доросших до присоединения, рассматриваются не принадлежащими в полной мере Империи «нечистыми» шудра.
Отработанный механизм становления и существования всех ажлисс идеально ложится на основные понятия индуизма. В Империи реальны перерождения сансары, а карма пишется в «дневниках» и постоянно подключена к сети. Есть совокупность духовных, физических и психических практик, которую можно назвать йогой. Больше того, «воспитание» крошек Императором в позднем индуизме имеет аналог – «бхакти-йога». Конечная цель бхакти состоит в полном устранении собственного «я» для наиболее полного слияния со своим богом, которому действительно отдаётся абсолютно всё ради любви и бескорыстного служения ему. Император поставлен на место бога, крошки – его служители и герои. Интересно, что общее имя Императоров М. Становой – Джи – в Индии означает всего лишь постфикс по типу «уважаемый». Случайное совпадение?
9. «А вот она, и вот она, залатана заштопана, резиновая женщина опять восходит, как луна…» /В. Асмолов
Книга кончилась. Выводы делать рано, поскольку впереди ещё две, одна из которых даже не дописана. Остались вопросы и предположения, некоторыми из которых я хочу поделиться.
Сможет ли во втором томе Крошка изменить своё положение или хотя бы сменить позицию на лицом к лицу, как в гоне с Вроарристом? Сильно сомневаюсь. Судя по всему, станет только пошлее и жёстче. Просто потому, что автор сама себя загнала в угол выбором настолько специфического шок-контента. Джи без лоботомии не переделать, а его устранение означает конец всего. Слушать же вопли кошки-Крошки, терзаемой за хвост, многим читателям надоело. Думаю, что потому дальше будут дёргать котов, но уже за яйца. Мужчин в аудитории всё равно не так много осталось, их интересами вполне можно пожертвовать.
Все ли воспоминания героини действительно принадлежат ей? Не окажутся ли картинки из её детства обманом, служащим плану Императора? Не могут ли быть подделкой показанные ей воспоминания Джи о своём становлении? Вот это очень может быть. Как-никак, уже шестая его попытка.
Что даст Крошке обнаружение кристаллов с личностями предыдущих экзекуторов? Сможет ли она объединиться с ними? Ой вряд ли. Скорее, их достанет из коробки сам Джи, ведь на подходе война с армией арнов во главе со сбежавшим Императором Тадеем. Экзекутора Марка он уже активировал и использовал, пока Крошка в обличьях кваржи и кварга пугала кочевников предзнаменованиями о конце света.
Наводит на размышления сюжетное колечко «лёгкой придурковатости» никак не желающей обучаться Крошки. Предположим, в гареме она действительно была молода и наивна и потому творила там, что вздумается. Выключение Тигры, Единорожки и Дракончика ведь так давно было! Некоторые кошки тоже регулярно на стол лазят. Ну, расплатилась и за это. Дальше свежевание одного товарища. А следом – показное бегство и вулкан. Угу, ведь наличие крилода у Ри специально обученный экзекутор предположить никак не могла. Как-то это подозрительно: «Что делает марионетка, когда её вешают на крючок за ненадобностью?» Чем аукнется?
Наконец, индуизм. На его использование возлагаю большие надежды. Дуализм богов Индии, их ролевые игрища с участием собственных шакти (женских половин), аватар, персонифицированных аспектов силы, учеников, последователей и потомков открывают огромные просторы возможностей для дальнейшего развития событий. Если так, то маятник качнётся в другую сторону, и Джи не поздоровится. Батальные, дето- и братоубийственные, религиозно-философские сцены «Махабхараты» также весьма привлекательны. Вопрос в том, пойдёт ли М. Становой по пути, предположим, Роджера Желязны и его романа «Князь Света», или снова залезет на дикого кварга.
Чёрный Град (сборник рассказов), Алексей Холодный, 2019-...
В базе Лаборатории Фантастики отсутствует, сетевая публикация.
Формально цикл составлен из четырёх рассказов, фактически в нём шесть самостоятельных историй. Первые две короткие, описательные и, видимо, призваны создать нужное автору настроение. Честно говоря, они кажутся здесь лишними довесками. Остальные четыре отличаются от них «калибром» и мощностью «порохового заряда» настолько, что логичнее было бы сделать сборник о мойском призраке.
Общий для всех историй образ – враждебная человеку вода, обиталище нечистой силы. Промозглая сырость, потоп в подвале, болотные испарения, реки и каналы как граница между мирами. Неудивительно для Санкт-Петербурга, отвоёванного у этой стихии. Помнится, в фанфиках по Г. Ф. Лавкрафту сюда запускали даже Ктулху.
Текст вязкий, часто перегруженный подробностями и знаками препинания, но таков авторский стиль. В основном написано грамотно, хотя есть придирки. Попадаются лишние запятые, к примеру, после «особенно» и «к тому же». Встречается тавтология, как «выловить» и «выловленного» спустя девять слов. Бывают проблемы с суффиксами, как у «серебрённой пули». Случаются явные описки наподобие «нимофманки». Это всё будет вычитываться и правиться (я надеюсь).
Не всегда верно и естественно используются тропы. К примеру, руки от усталости здесь наливаются не свинцом, а сталью, которая обычно указывает на силу. У грифонов почему-то лица, хотя они не сфинксы. Это уже вызывает недоумение.
Наконец, случаются искажения реальности и смыслов. Показательный пример – «ледяные пальцы безмятежно лежали на ладони старика, вцепившись в кусок оторванной бусины». Либо бусины крупные и мягкие, как сдобные булки, либо имелись в виду порванные бусы. Либо безмятежно, либо вцепившись.
Отмечу, что и в этом цикле фольклорные мотивы Алексею Холодному явно удались лучше религиозного апокалипсиса, литературного фарса, городских легенд и ритуальных совокуплений. Видно, что автор экспериментирует, пробует освоить новое для себя. Это понятно и вызывает уважение. Но мне кажется, что он не смог выдержать до конца заявленные в названии и заданные первыми двумя рассказами «питерские» стиль и тон. Получилось так, будто на екатерининский бал-маскарад, дождавшись опьянения гостей, без приглашения вломились монстры из других авторских сборников. Конкретно из «Тьмы языческой» и «Влечения». Интересно, что единство стиля нарушают только два первых рассказа-зарисовки.
Мёртвая вода
Время и место действия угадываются сразу – 20-й век, блокадный Ленинград. Немцы, бомбёжки, голод, хлебные «нормы». Каменный остров, дворы-колодцы, грифоны. Насколько верно эти знаковые реалии увязаны в одном месте, не мне судить, поскольку я в Санкт-Петербурге не был.
Сюжет представлен потоком сознания главного героя, вычерпывающего воду из подвала и с первого этажа многоквартирного дома. Он безумен, но уверенность в этом приходит в конце рассказа. Ход, схожий с фильмом «Письма мёртвого человека» К. Лопушанского. Спокойное, но искажённое восприятие действительности позволяет сделать ещё ужаснее описания голодающего осаждённого города и его жителей, превращая всё в мистический постап.
Странно, что автор называет главного героя «Игнатич». Всё-таки не деревенскую прозу пишет, а сценку из жизни «культурной столицы». Остальные имена, вещи и декорации соответствуют привычному образу города. Образованность и эрудиция персонажа показаны в контексте, так что быть, к примеру, дворником он не может. Прокол.
Для оживления сюжета в повествование вплетено несколько баек. Одни из них сгущают атмосферу ужасного: охотящиеся на детей каннибалы, человечина на китайском рынке и не брезгующие там покупать мясо евреи. Другие просто странны: грабящие продсклады «сорванцы» словно времён Гражданской войны и делающая волосы зелёными хна. Хотите верьте, хотите нет.
Непонятна цветовая палитра застарелой смерти и разложения: зелёный, рыжий и даже алый. Предположим, есть ржавчина и волосы в жиже из прорванных труб. Всё остальное списывать на сумасшествие Игнатича или на закреплённые в массовой культуре штампы американского кинематографа? Сгнило и потекло зелёной и кровавой слизью? Засветилось?
Главный вопрос: почему именно такое название? С мёртвой водой русских волшебных сказок ничего общего. В тексте есть «колодец венчанных душ», есть аллюзия на высказывание «кто исчерпал воды горстью своею» Иоанна Златоуста. Видимо, смысл следует искать в этом.
Восковая дама
Здесь читателю предлагается поиграть: действительно ли будут параллели и полемика с пушкинской «Пиковой дамой» и кое-чем ещё? Ну что же, не буду разрушать авторские силки и капканы. Пусть каждый решит для себя самостоятельно.
Сюжет – застолье в декорациях бала России 18-го века, конкретно приём у графини Чернышёвой. Екатерининская эпоха: дамы и господа, офицеры, гусары, флирт и вино. В угоду «тёмному» жанру сценка приправлена вампирской тематикой: военные походы в Турцию и Молдавию, кровь и снова вино. Есть даже маленький цеплючий крючочек – опричники Ивана Грозного, некогда не дававшие упырям воли.
Главный герой – поручик. Снова поток сознания, на этот раз пьяного. Состояние подано изнутри, узнаваемо и со знанием дела! Именно тот момент, когда уже не лезет, уже горит желудок и едкая кислятина поднимается к горлу, а голова медленно кружится где-то над тобой, но всё ещё «варит». Поза «Чуть выпимший всадник на совсем пьяной лошади» в алкойоге. Самое время выйти подышать, пока не накрыло. Мероприятие-то светское, просто так не раскланяешься.
Намёки на военную дружбу, трагедию, страшную встречу плывут миражами в винных парах. Было, есть, кажется? Реальные воспоминания, книжные или фантазии? Кто знает. Изящный и культурный, но кажущийся пустым фарс. Красивый фейерверк. Финал, каким бы неожиданным он ни был, лишь добавляет неопределённости.
Мойский призрак
Уже не сценка и внутренний монолог, а три полноценных событийных рассказа с более-менее развитой системой персонажей, последовательно соединённые в единое повествование. Видимо, решив это дополнительно выделить, автор оформил их как главы.
19-й век, окрестности реки Мойки. Отсюда и название. История несчастной любви и сделка с чёртом: страдания, борьба и расплата. Культурные шаржи присутствуют, но в целом получилось ближе к народной традиции, чем классической литературе.
1. О мёртвом художнике замолвите слово
Если коротко, то «гусары, молчать!» Жена умерла до срока, и муж решает красиво, по-офицерски, застрелиться у её могилы. К добру или худу, но его за руку поймал призрак. Весьма словоохотливый и похотливый призрак, испорченный «квартирным вопросом». Знаете, перчёненько и свежо получилось.
2. Игра
Карты, деньги, вино, офицеры и снова дама, но опять не пик. Сцена-оборотень, внезапно показавшая здоровенные клыки. Акцент постепенно смещается с «питерской» на собственную авторскую мифологию. Манерный эстрадный фарс а-ля Александр Малинин или, прости господи, Николай Басков уступает место чертовщине из «Тьмы языческой».
3. Цыганский бес
Создаётся впечатление, что в этой главе Алексей Холодный попросту срывает надоевший тесный фрак и спускает с цепи свою уже вконец озверевшую на привязи фантазию. Можно было и раньше, поскольку теперь она отрабатывает программу «бежать-бежать, скакать-скакать, драть-драть-драть», как герои в серии фильмов «Американский оборотень». Видимо, из-за этого получилось несколько сумбурно. Хотелось бы больше порядка в кульминации и ясности в развязке, но с картами Таро и проделками нечистой силы это совместить сложно. Да и не всегда нужно, если честно.
Сосуд человеческий
Этот рассказ ближе уже не к «Тьме языческой», а «Влечению»: садомазохизм, элементы зоофилии, христианское и фрейдистское чувство вины. В нём другое время, другие персонажи. Тем не менее, он на полном основании мог бы стать четвёртой главой «Мойского призрака». Почему, ведь разница очевидна? Дело в смысле: здесь даются «искупление» и освобождение от проклятия, обрыв скованной в «Мойском призраке» бесовской цепи «страдание-борьба-расплата».
Рассказу предшествует эпиграф, единственный во всём сборнике. Видение ветхозаветного пророка Иезекииля, описывающее Бога в виде колесницы, влекомой четырьмя тетраморфами. Странный выбор, несмотря на все сюжетные четвёрки. Учитывая содержание, это больше похоже на сатанинское переворачивание смыслов, чем на использование старых или создание новых. Возможно, такова дань «тёмному жанру».
Сюжет построен на том, что некий полицейский чин царского Санкт-Петербурга заразился оборотничеством от найденного в реке монструозного трупа и пытается избавиться от проклятия, прибегнув к помощи проститутки-медиума. Примечательно, что шалава заразилась от него, но нарастающие телесные изменения этой пары окружающие не замечают. Сумасшествие? Может быть.
Всё действие зациклено между Невой и постелью. У реки совершаются убийства проституток, из её вод вылавливают трупы. На постели лежит больная и вечно пьяная баба-экстрасенс. Главный герой мечется, как в заколдованном круге, всё глубже и глубже погружаясь в пучину греха. Вино-секс-омерзение-убийство-вина до бесконечности. Водоворот всё убыстряется, затягивает всё глубже, и, наконец, дно достигнуто. Катарсис, но тоже какой-то сатанинский. Очищается ли чаша – сосуд человеческий – переполнившись грехом и излившись?
«История Лизи» наделена всеми особенностями позднего периода творчества Стивена Кинга, и потому вряд ли будет интересна широкому кругу читателей. Стилизация под мемуары, смешанная хронология сюжета, более чем неспешный темп повествования и огромное количество автоцитат на всех уровнях организации художественного текста. Это «фирменные» выражения, авторский юмор, персонажи, декорации, основные события и способы выхода из конфликтных ситуаций. Новичкам будет тяжело воспринять произведение именно из-за его формальных характеристик, а фанатам придётся читать узнаваемый процентов на восемьдесят текст.
Роман состоит из трёх самостоятельных историй, вольно порезанных, перемешанных и смонтированных автором в единое целое. Основная – собственно о Лизи, скоро пятидесятилетней вдове популярного писателя, у которой пытаются «отжать» неопубликованные рукописи. Вторая и самая объёмная – её воспоминания о жизни с мужем с момента их знакомства до его гибели. Третья – чрезвычайно трудно дающаяся мужу исповедь о своём детстве, которую он смог завершить лишь после смерти. Первые две приземлённы и обыкновенны у С. Кинга до клишированности, а последнюю можно назвать мистической и редкой для этого автора.
Сначала о настоящем Лизи. Несмотря на возраст, женщина выглядит, чувствует и ведёт себя лет на тридцать пять. Отдельно упомянул об этом для тех, кто ожидал очередных сцен из дома престарелых. Вдова справилась с личной трагедией, и её достаточно обеспеченная жизнь только стала налаживаться, как пришло сразу несколько «вдруг». И без того всегда странная старшая сестра окончательно сошла с ума, а отчаявшийся получить «на дурачка» черновики мужа литератор нанял в баре случайного знакомого, чтобы тот «повлиял» на сговорчивость Лизи. Надо ли говорить, что сей самопровозглашённый «коллектор» оказался психом и садистом, а полиция не способна на превентивные меры?
В четвертьвековой семейной жизни Лизи и Скотта всё вертелось вокруг мужа. Писатель должен писать, встречаться с издателями и поклонниками. Жена писателя должна обеспечивать уют, соглашаться со всеми его предложениями и не мешаться под ногами. Финансово благополучный и в целом счастливый, но бездетный брак со странностями. Ещё на помолвке возлюбленный заявил, что не хочет заводить детей, потому что у него «дурная кровь». Действительно, с ним случаются припадки едва сдерживаемой агрессии, во время которых он часто ранит себя и разрушает предметы обстановки. Это ещё можно как-то объяснить, но только не его кратковременные исчезновения и фантастическую регенерацию.
Наконец, детство Скотта. Сельская глубинка, деспот-отец и любимый старший брат, без которого всё было бы иначе. Этот рассказ мог стать ещё одной бытовой «чернушкой» про маньяка, истязающего и тиранящего своих малолетних детей в замкнутом помещении, если бы не одно «но». Связь с Неверлендом и Питером Пэном Джеймса Барри. Маленький мальчик, спустя много лет завоевавший лавры писателя, действительно оказался вечным чудесным ребёнком. Он на самом деле способен перемещаться в другой мир и брать с собой немногих избранных. Но Стивен Кинг не был бы самим собой, не добавь в сказку монстров и проклятие, влияющих на реальность и во взрослой жизни.
В «Истории Лизи» обычные для С. Кинга натурализм и пошлость не смогли победить окончательно. Пусть с некоторой натяжкой, но роман можно назвать мистическим триллером. Великое Приключение Венди закончено в духе злоключений всех остальных героинь автора, лишив её мужа и душевного спокойствия, не дав даже материнства. А Питер Пэн смог сорваться с пиратского крюка Короля Ужасов и улететь куда-то в неведомые дали, вновь предпочтя реальной женщине фею-колокольчик. И лишь неразборчиво ругается и грозит кому-то Рэндольф Картер, починяя вскрытые лопатой Врата Серебряного Ключа.
Роман «A Scanner Darkly» Филипа Дика на русском получил два названия: «Помутнение» и «Скользя во тьме». Я не переводчик, но меня не устраивают оба. Первое учитывает только сознание главного героя, искажая вложенные библейские смыслы. Второе формально заигрывает с «Бегущим по лезвию», облегчая и романтизируя авторский посыл. Учитывая специфику романа, его содержание и некролог погибших от наркомании знакомых Ф. Дика в конце, я бы предложил третье – «Взгляд во тьму».
Наркомания – скользкая тема. Ею эпатируют либо не говорят о ней вовсе. Ф. Дик смог погрузить читателя в состояние изменённого сознания, провести его сквозь распад личности главного героя и привести в чувство, ударив лицом о реальность. Когда действительность ужаснее «глюков» и «ломки», искусственный эпатаж не нужен. Психоделика и сюрреализм кажутся перформансом в сравнении с тем, как некоторые живут на самом деле.
С наркотиками знакома небольшая часть читателей. Однако описанные в романе симптомы испытывал на себе каждый. Опьянение, похмелье, наркоз, отравление и длительный недосып. Вам случалось после вынужденного лишения сна мучительно или, наоборот, совершенно незаметно забыть что-нибудь простое и важное? Ощущать себя как нечто отдельное от себя в больничной палате? Чудом выбраться из погреба, незаметно надышавшись угарным газом? Про алкоголь же и его последствия знает гораздо больше людей, чем сознаётся.
Общеизвестно, что Ф. Дик страдал амфетаминовой зависимостью. Проще говоря, «сидел» на стимуляторах чуть больше, чем каждый второй американец. Тем не менее, даже в США амфетамин называют «кокаином для бедных». В сравнении с кофеином это гораздо более сильнодействующее и долгоиграющее вещество. Не только бодрящее, но способное вызвать эйфорию и галлюцинации. Если кофеин подавляет активность центральных аденозиновых рецепторов, то амфетамин увеличивает выброс дофамина и норадреналина.
Для здоровых людей все наркоманы на одно лицо. В романе «Помутнение» дан взгляд изнутри: чётко прописана многоуровневая градация в зависимости от препарата и тяжести поражения. Каждый «торчок», в принципе понимая свою судьбу, не осознаёт её, отодвигает в неопределённо далёкое будущее. Каждый из персонажей последним узнаёт о том, что он наркоман, и что его время вышло. Сам Ф. Дик даёт такой образ: «Они всего лишь хотели повеселиться, словно дети, играющие на проезжей части. Одного за другим их давило, калечило, убивало – на глазах у всех, – но они продолжали играть».
***
Условное будущее смешного в настоящем 1994-го года. Америка, Калифорния. В группу наркоманов вживлён специальный агент – один из многих и многих – для того, чтобы определить производителя новейшего «препарата». Фокус в том, что ему самому приходится стать зависимым по долгу службы. В центре повествования именно его постепенно разрушающееся сознание.
Фантастический элемент в романе только один – форменный костюм сотрудников федерального отдела по борьбе с наркотиками. Своего рода кольчужный скафандр, составленный из множества призм-экранов. Изнутри прозрачный, наружу выдаёт изменённый голос и миллиарды вариантов черт внешности в хаотичных и постоянно сменяющихся комбинациях.
Реальная польза от подобной униформы минимальна. В толпе не замаскироваться из-за «плывущего» внешнего вида. Рост и объём остаются исходными. Формальное объяснение Ф. Дика – психологическая атака и необходимость быть инкогнито в деловом общении с другими сотрудниками, СМИ и руководством. Как по мне, безликие маски любого цвета выполняли бы эти функции ничуть не хуже.
Действительное назначение спецодежды в создании библейской аллюзии на так называемое «мутное стекло». Апостол Павел говорит о том, что взрослые видят мир не напрямую, а опосредованно. Интересно, что «стекло» может в зависимости от перевода стать «призмой» и «зеркалом». Что же, главному герою приходится воспринимать происходящее в состоянии наркотического опьянения, сквозь костюм и в записи камер слежения.
Ф. Дик не романтизирует наркоманов, не давит на жалость и не смеётся над ними. Жутко становится от повседневных диалогов и монологов персонажей. Знания и остаточная логика ещё есть, а соображения всё меньше и меньше. Длиннейшие безупречные логические построения на деле оказываются полным бредом даже из-за одного нарушенного звена в цепи. Чем дальше, тем «битых файлов» больше, но самому наркоману это невдомёк.
Библейская аллюзия усложняется, когда персонажи один за другим «впадают в детство». Оказывается, младенцы стоят лицом к лицу с истиной. Но нужна ли «братьям» и «сёстрам» Чарли Гордона из «Цветов для Элджернона» истина? Нет, ведь они уже говорят и мыслят иначе. Явление из серии доказательств существования жизни после смерти. Знание с «той стороны» нужно только живым и взрослым. Мёртвым и детям оно без надобности.
«Взрослые» и «дети» становятся у Ф. Дика «умом» и «сердцем». Он иллюстрирует их противопоставление двумя вводными «притчами». В одной наркоманы бросили «мультики» ради застрявшего в разбитом окне орущего бродячего кота. Доза потрачена зря и руки изрезаны, зато животное спасено и накормлено. В другой они в ужасе убежали от девушки, нанявшей их выдворить влетевшее в квартиру крупное насекомое. Узнав, что стрекоза не опасна, красотка всего лишь посетовала, что не убила её.
В финале карты раскрываются. Вроде бы и не ново, что наркобизнес объединил законодательную и исполнительную власти, врачей, науку и благотворительность. Не удивительно, что наркоманы и сотрудники правоохранительных органов одинаково безличные и бесправные пешки в большой игре и личной жизни. Старо и пошло, но от этого ещё страшнее.
Случай свёл вместе двух очень разных семиклассников: инертного гиганта второгодника и неизлечимо больного языкастого отличника. Они оба были изгоями и объектами травли школьных хулиганов, но неожиданно нашли друг в друге то, чего каждому из них недоставало. Вскоре эту пару стали называть Великаном…
***
Можно сказать, что «Великан» рассказывает об «урождённых фриках», которые мечтают стать такими как все. На виду здесь, конечно же, Кевин – медленно умирающий мальчик с ограниченными физическими возможностями. Безусловно, его жаль: умный, творческий, талантливый, нетерпимый к несправедливости неунывающий мечтатель, не способный даже есть толком. К сожалению, он обречён, и его не спасти. А как насчёт Макса? Того, кто смог увидеть за искалеченным телом человека, подарить ему дружбу и общение? Предложить помощь так, что это было воспринято восстановлением целостности?
Когда вдруг «выстрелишь» вверх и к четырнадцати годам выберешь свой будущий рост почти полностью, а через год станешь весить больше иного взрослого мужчины, то поневоле станешь изгоем. Ты будешь заложником собственного тела уже из-за в разы увеличившейся потребности во сне и пище. Появятся боли из-за того, что мышцы и связки не успевают за ростом костей. Пропадут былые координация, гибкость и лёгкость движений. Твои сердце и лёгкие тоже сразу не справятся, возникнут неприятные ощущения в голове и глазах, одышка и быстрая утомляемость. Пока ты будешь разбираться с новым собой, сверстники уже назовут тебя тупым чудовищем и примутся за групповые издевательства.
Что делать, если твой отец, пройдя в детстве через то же, что и ты, озлобился? Если он привык бить морду за косой взгляд на него? Если он действительно крупный мужик, способный искалечить или убить одним ударом? Если он уже кого-то убил и сел за это в тюрьму? Как быть, если ты похож на отца внешне, но не желаешь становиться агрессивной обезьяной? Рост, масса, сила и гормоны у тебя те же, что и у него. Когда ты смотришь в зеркало, видишь его лицо. Рожу, о которую поросят с размаху расшибать можно. Ты всё время сдерживаешь себя, чтобы не сорваться, и рядом с ярлыком «тупой» появляется «трус».
Даже в добром детском фильме интеграции «урождённых фриков» в общество не случилось. Благодаря изменившемуся поведению Макса что-то смогли понять лишь некоторые из взрослых, а сверстники, те просто раскрыли рты: «Оно ещё и разговаривает!» Макс осознал, что всегда будет выделяться из толпы, и принял это, как Кевин свою судьбу. Он по-прежнему остался изгоем, но соглашаться с навешенными на него ярлыками больше не будет никогда. Этот большой чудак не превратится в чудовище потому, что встретил оставшегося человеком мальчишку, которому от жизни досталось куда хуже, чем ему самому, и подружился с ним.
облако тэгов
