Вечная память погибшим.
Вечная слава героям.



Р. Рождественский


РЕКВИЕМ
Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны.



1

Вечная слава героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная слава героям!
Слава героям!
Слава!!

...Но зачем она им, эта слава,— мертвым?
Для чего она им, эта слава,— павшим?
Все живое — спасшим.
Себя — не спасшим.
Для чего она им, эта слава,— мертвым?..

Если молнии в тучах заплещутся жарко,
и огромное небо от грома оглохнет,
если крикнут все люди земного шара,—
ни один из погибших даже не вздрогнет.
Знаю: солнце в пустые глазницы не брызнет!
Знаю: песня тяжелых могил не откроет!
Но от имени сердца, от имени жизни, повторяю!
Вечная Слава Героям!..
И бессмертные гимны, прощальные гимны
над бессонной планетой плывут величаво...
Пусть не все герои,— те, кто погибли,—
павшим вечная слава!
Вечная слава!!

Вспомним всех поименно,
горем вспомним своим...
Это нужно — не мертвым!
Это надо — живым!
Вспомним гордо и прямо погибших в борьбе...
Есть великое право: забывать о себе!
Есть высокое право: пожелать и посметь!..
Стала вечною славой мгновенная смерть!

2

Разве погибнуть ты нам завещала, Родина?
Жизнь обещала, любовь обещала, Родина.
Разве для смерти рождаются дети, Родина?
Разве хотела ты нашей смерти, Родина?

Пламя ударило в небо!— ты помнишь, Родина?
Тихо сказала: «Вставайте на помощь...» Родина.
Славы никто у тебя не выпрашивал, Родина.
Просто был выбор у каждого: я или Родина.

Самое лучшее и дорогое — Родина.
Горе твое — это наше горе, Родина.
Правда твоя — это наша правда, Родина.
Слава твоя — это наша слава, Родина!

3

Плескалось багровое знамя, горели багровые звезды,
слепая пурга накрывала багровый от крови закат,
и слышалась поступь дивизий,
великая поступь дивизий,
железная поступь дивизий,
точная поступь солдат!
Навстречу раскатам ревущего грома
мы в бой поднимались светло и сурово.
На наших знаменах начертано слово:
Победа!
Победа!!
Во имя Отчизны — победа!
Во имя живущих — победа!
Во имя грядущих — победа!
Войну мы должны сокрушить.
И не было гордости выше,
и не было доблести выше —
ведь кроме желания выжить
есть еще мужество жить!
Навстречу раскатам ревущего грома
мы в бой поднимались светло и сурово.
На наших знаменах начертано слово
Победа!
Победа!!

4

Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?

Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
стать надгробьем для могилы
Неизвестного солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
черный камень?..

Мы в горах тебя искали.
Скалы тяжкие дробили.
Поезда в ночах трубили.
Мастера в ночах не спали,
чтобы умными руками
чтобы собственною кровью
превратить обычный камень
в молчаливое надгробье...

Разве камни виноваты
в том, что где-то под землею
слишком долго спят солдаты?
Безымянные солдаты.
Неизвестные солдаты...

А над ними травы сохнут,
А над ними звезды меркнут.
А над ними кружит беркут
и качается подсолнух.
И стоят над ними сосны.
И пора приходит снегу.
И оранжевое солнце разливается по небу.
Время движется над ними...

Но когда-то, но когда-то кто-то в мире помнил имя
Неизвестного солдата!
Ведь еще до самой смерти он имел друзей немало.
Ведь еще живет на свете очень старенькая мама.
А еще была невеста.
Где она теперь — невеста?..
Умирал солдат — известным.
Умер — Неизвестным.

5

Ой, зачем ты, солнце красное,
все уходишь — не прощаешься?
Ой, зачем с войны безрадостной,
сын, не возвращаешься?
Из беды тебя я выручу,
прилечу орлицей быстрою...
Отзовись, моя кровиночка!
Маленький.
Единственный...

Белый свет не мил.
Изболелась я.
Возвратись, моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое,—
где ж ты?
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать над могилою...
Не хочу я ничегошеньки —
только сына милого.
За лесами моя ластынька!
За горами — за громадами...
Если выплаканы глазыньки —
сердцем плачут матери.
Белый свет не мил.
Изболелась я.
Возвратись, моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое,— где ж ты?

6

Когда ты, грядущее? Скоро ли?
В ответ на какую боль?..

Ты видишь: самые гордые вышли на встречу с тобой.
Грозишь частоколами надолб.
Пугаешь угластыми кручами...
Но мы поднимем себя по канатам,
из собственных нервов скрученных!
Вырастем.
Стерпим любые смешки.
И станем больше богов!..
И будут дети лепить снежки из кучевых облаков.

7

Это песня о солнечном свете,
это песня о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
у которой все впереди!
Именем солнца, именем Родины клятву даем.
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,— мы допоем!
То, что отцы не построили,— мы построим!

Устремленные к солнцу побеги,
вам до синих высот вырастать.
Мы — рожденные песней победы —
начинаем жить и мечтать!
Именем солнца, именем Родины клятву даем.
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,— мы допоем!
То, что отцы не построили,— мы построим!

Торопитесь, веселые весны!
Мы погибшим на смену пришли.
Не гордитесь, далекие звезды,—
ожидайте гостей с Земли!
Именем солнца, именем Родины клятву даем.
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,— мы допоем!
То, что отцы не построили,— мы построим!

8

Слушайте!
Это мы говорим. Мертвые. Мы.
Слушайте!
Это мы говорим. Оттуда. Из тьмы.
Слушайте!
Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы говорим, мертвые.
Стучимся
в ваши
сердца...

Не пугайтесь!
Однажды мы вас потревожим во сне.
Над полями свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли, как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю забыли.
Какой она стала, земля?
Как там птицы? Поют на земле без нас?
Как черешни? Цветут на земле без нас?
Как светлеет река?
И летят облака над нами?
Без нас.

Мы забыли траву. Мы забыли деревья давно.
Нам шагать по земле не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит оркестра печальная медь...
Только самое страшное,—
даже страшнее, чем смерть:
знать, что птицы поют на земле
без нас!
Что черешни цветут на земле
без нас!
Что светлеет река.
И летят облака над нами.
Без нас.

Продолжается жизнь.
И опять начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается время дождей.
Нарастающий ветер колышет большие хлеба.
Это — ваша судьба.
Это — общая наша судьба...
Так же птицы поют на земле
без нас.
И черешни цветут на земле
без нас.
И светлеет река.
И летят облака над нами.
Без нас...

9

Я не смогу.
Я не умру...

Если умру — стану травой.
Стану листвой.
Дымом костра.
Вешней землей.
Ранней звездой.

Стану волной, пенной волной!
Сердце свое вдаль унесу.
Стану росой, первой грозой,
смехом детей, эхом в лесу...
Будут в степях травы шуметь.
Будет стучать в берег волна...

Только б допеть!
Только б успеть!
Только б испить чашу до дна!
Только б в ночи пела труба!

Только б в полях зрели хлеба!..
Дай мне ясной жизни, судьба!
Дай мне гордой смерти, судьба!

10

Помните!
Через века, через года,— помните!
О тех, кто уже не придет никогда,— помните!

Не плачьте!
В горле сдержите стоны, горькие стоны.
Памяти
павших
будьте
достойны!
Вечно
достойны!

Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте достойны!

Люди! Покуда сердца стучатся,— помните!
Какою ценой завоевано счастье,—
пожалуйста, помните!

Песню свою отправляя в полет,— помните!
О тех, кто уже никогда не споет,— помните!

Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили!
Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили!
Во все времена бессмертной Земли помните!
К мерцающим звездам ведя корабли,—
о погибших помните!

Встречайте трепетную весну, люди Земли.
Убейте войну, прокляните войну, люди Земли!

Мечту пронесите через года и жизнью наполните!..
Но о тех, кто уже не придет
никогда,—
заклинаю,— помните!

...открываешь книгу, листаешь знакомые страницы — и в мир входит магия. Магия сонета.



Франсиско де Кеведо

ЛЮБОВЬ НЕИЗМЕННА ЗА ЧЕРТОЙ СМЕРТИ

Последний мрак, прозренье знаменуя,
Под веками сомкнется смертной мглою;
Пробьет мой час и, встреченный хвалою,
Отпустит душу, пленницу земную.

Но и черту последнюю минуя,
Здесь отпылав, туда возьму былое,
И прежний жар, не тронутый золою,
Преодолеет реку ледяную.

И та душа, что Бог обрек неволе,
Та кровь, что полыхала в каждой вене,
Тот разум, что железом жег каленым,

Утратят жизнь, но не утратят боли,
Покинут мир, но не найдут забвенья,
И прахом стану – прахом, но влюбленным.

ПСАЛОМ XIX

Как таешь ты в горсти, как без усилья
Выскальзываешь, время золотое!
Как мерно, смерть, бесшумною пятою
Стираешь ты земное изобилье!

Бездушная, ты всё пускаешь пылью,
Что юность возвела над пустотою, –
И в сердце отзываются тщетою
Последней тьмы невидимые крылья.

О смертный наш ярём! О злая участь!
Ни дня не жить, не выплатив оброка,
Взымаемого смертью самовластно!

И ради смерти и живя, и мучась,
Под пыткой постигать, как одинока,
Как беззащитна жизнь и как напрасна...


Гарсиласо де Ла Вега

***
Всё рухнуло, спаленное дотла,
на чем держалась жизнь моя устало.
О сколько счастья разом разметало,
каких надежд развеяна зола!

И так ничтожны все мои дела
перед дыханьем гибельного шквала.
Он жизнь мою, чтоб нищенкою стала,
по сто раз на день грабит догола.

И сто раз на день падаю и снова
встаю с такою силой сумасшедшей,
что вспять бы обратил движеньье рек.

И в сотый раз душа моя готова
надеяться на встречу с той ушедшей,
которой не встречать бы мне вовек.



Антонио Мачадо

***
Бывают уголки воспоминаний,
где зелень, одиночество и дрема, –
обрывки снов, навеянных полями
вблизи родного дома.

Другие будят ярмарочный отзвук
далеких лет, полузабытой рани –
лукавые фигурки
у кукольника в пестром балагане.

Навеки под балконом
оцепенело горькое свиданье.
Глядится вечер в огненные стекла...

Струится зелень с выступа стенного.
На перекрестке призрак одинокий
целует розу, грустный до смешного.


Хуан Рамон Хименес

НИЧТО

Высокой мысли башню крепостную
в твоей глуши я выстрою на взгорье,
и сердце с высоты осветит море,
багряной пеной волны коронуя.

Я сам затеплю искру золотую,
в моих потемках сам зажгу я зори,
в себе самом, единственной опоре,
обретший мир... А будь это впустую?

Ничем, ничем! .. И сердце, остывая,
пойдет ко дну, и крепостные своды,
холодные, застынут нелюдимо...

Ты – это ты, весна! Душа живая,
ты воздух и огонь, земля и воды!
...а я лишь мысль и ничего помимо...


ОКТЯБРЬ

Сквозь бирюзу речной зеркальной глади
луч золотит замшелые глубины;
по золоту последние жасмины
рассыпались и тонут в листопаде.

В зеленом небе, в тихой благодати,
за облаками в отсветах кармина
у края мира высится надмирно
нездешний сад; И дивно на закате.

Какой покой! С поблекшего каштана
смеется дрозд. И облако сникает
бескрасочно, и поздняя пчела

сгорает искрой света...И нежданно
в каком-то вздохе роза возникает,
тоскуя, что еще не умерла.


НАДЕЖДА

Надеяться! И ждать, пока прохлада
туманом наливается дождливым,
сменяет розу колос, и по жнивам
желтеют отголоски листопада,

и с летом соловьиная рулада
прощается печальным переливом,
и бабочка в полете торопливом
теплу недолговременному рада.

У деревенской лампы закоптелой
мою мечту качая в колыбели,
осенний ветер шепчет над золою...

Становится нездешним мое тело,
и старые надежды поседели,
а я все жду и жду... свое былое...



Сесар Вальехо


ПОД ТОПОЛЯМИ

Как трубадуры в стенах каземата,
деревья смолкли в роще тополиной,
и зажурчал библейскою долиной
речитатив кочующего стада.

Седой пастух согнулся под овчиной,
завороженный муками заката, –
и две звезды уснули, как ягнята,
в печали глаз, пасхальной и пустынной.

Поет сиротство шелестом погостов,
и колокольчик тает за лугами,
стихая все осеннее, все глуше...

Заткала синева железный остов,
и в ней, тускнея мертвыми зрачками,
хоронит пес пустынный вой пастуший.


Поль Верлен


ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

Она деревцом терпеливым
Растет у забытых могил,
Подобно кладбищенским ивам,
Которых никто не садил.

И птица, как верность поруке,
Не молкнет в тени деревца.
И разве не наши сердца –
Те ветви и певчие звуки?

Ты память, я – холод разлуки,
Которой не будет конца...
О жить бы! Но горсточка праха

Замрет, порастая быльем.
Ну что ж... Отзовись, моя птаха!
Я жив еще в сердце твоем?


БЛАГОРАЗУМИЕ

Дай руку, не дыши – присядем под листвой,
Уже все дерево готово к листопаду,
Но серая листва хранит еще прохладу
И света лунного оттенок восковой.

Давай забудемся. Взгляни перед собой.
Пусть ветер осени возьмет себе в награду
Усталую любовь, забытую отраду,
И гладит волосы, задетые совой.

Отвыкнем от надежд. И, душу не тираня,
Сердца научатся покою умиранья
У красок вечера над сумерками крон.

Будь перед сумраком тиха, как перед схимой,
И помни: ни к чему тревожить вещий сон
Недоброй матери – природы нелюдимой.


Мой давний сон

Я свыкся с этим сном, волнующим и странным,
В котором я люблю и знаю, что любим,
Но облик женщины порой неуловим -
И тот же и не тот, он словно за туманом.

И сердце смутное и чуткое к обманам
Во сне становится прозрачным и простым, -
Но для нее одной! — и стелется, как дым,
Прохлада слез ее над тягостным дурманом.

Темноволоса ли, светла она? Бог весть.
Не помню имени — но отзвуки в нем есть
Оплаканных имен на памятных могилах,

И взглядом статуи глядят ее глаза,
А в тихом голосе, в его оттенках милых,
Грустят умолкшие родные голоса.


Шарль Бодлер


ТУМАНЫ И ДОЖДИ

Снег, осеннюю грязь и весеннюю талость
Я любил, и любовь эта в сердце осталась,
В непогоду душа погружается в сон,
Как в туманное завтра моих похорон.

На безлюдьи, в размытой дождем панораме,
Где беснуются ветры, скрипя флюгерами,
Неприкаянный дух мой не ищет тепла,
На лету раскрывая вороньи крыла.

Что желанней душе, если стала пустыней,
Той душе, на которой смерзается иней,
Чем туман, нашей хляби бескровный король

И предвестие стужи, проникшее в щели?
Лишь неведомо, с кем на случайной постели
Под одной простыней убаюкивать боль.


Фернандо Пессоа


***
Ветшает жизнь — покинутая шхуна
В пустом порту, где бьет ее волна.
Когда же прочь от мутного буруна
Уйдет она, с судьбой обручена?

Кто окрылил бы плеском полотна
Ее снастей оборванные струны
И той дорогой вывел из лагуны,
Где ждет заря, свежа и солона?

Но зыбь тоски защелкнула капканом
Плавучий гроб покоящихся сил -
И никого, кто б мертвых воскресил.

Не слышно ветра в такелаже рваном,
В зеленый тлен засасывает ил,
А милая земля — за океаном.


------------------------------------------------------ -------------------------------------

Но не только гелескуловские переводы сонетов обращают на себя внимание ажурностью, изяществом и многогранностью смысла.
Наталья Юрьевна Ванханен — ещё один великолепный поэт и переводчик, представляет нашему взору свои миры, своё чудесное видение на русском стихов известных и знаменитых:

Хорхе Гильен

АРИАДНА, АРИАДНА

Те кручи облаков над кругом кроны -
неужто только сонное виденье?
По кучевому облаку забвенья
бреду сквозь явь, и оживают склоны.

Куда? Зачем? Осенних веток стоны,
гнезд густонаселенное кипенье.
Прощаюсь с октябрем без сожаленья,
в апрель вхожу, весною обновленный?

Лишь для тебя, всесильной формы царство,
что в слово светозарное одета,
претерпеваю в хаосе мытарства.

Неужто в этом мировом избытке
не удостоюсь даже тени света?
О, Ариадна, дай мне кончик нитки!



Лопе де Вега

***
Пылает Троя, облаками дыма
Пожарища уходят к небосклону,
Но плач и пламя радуют Юнону -
Месть женщины — увы! — ненасытима.

И в храмах нет спасения, и мимо
Бежит народ, и стены внемлют стону,
И Ксант по растревоженному лону
Кровавый прах уносит нелюдимо.

Растет пожар, и, вглядываясь зорче,
Мы различим, как, зверствуя бесчинно,
Войска ахейцев множат разрушенья.

Пока Парис исходит в смертной корче,
Великих бед прекрасная причина
В объятьях грека ищет утешенья.


***
Между колонн, оставшихся доныне
на пепелище, выжженном пожаром,
где славный город, уступив ударам,
застыл примером попранной гордыни;

среди руин, где сделались святыни
норой звериной, логовищем старым,
в золе забвенья, где теперь недаром
минувшей славы не найти в помине;

у стен, что были доблестью одеты,
а ныне лишь в плюще да повилике,
в развалинах без смысла и без строя,

ищу былого милые приметы
и вопрошаю камень многоликий –
и слышу голос: "Здесь стояла Троя!"



***
Тянусь к перу, но слезной пеленою
туманятся чернила и бумага,
хочу заплакать – высыхает влага:
мои желанья не в ладу со мною.

Я не пишу – глаза тому виною,
не плачу – всё жива в груди отвага.
Ни к смерти, ни к бессмертию ни шага,
и жизнь меня минует стороною.

Не тронут лист, но, может быть, вы сами
запишете (мне, право, слишком скверно,
и если вы не видите, поверьте)

мои слова моими же слезами,
тогда и вам откроется, наверно:
слова и слезы только лики смерти.

"Летний" "сонет"

Июньская погода брови хмурит,
Капризничает и температурит,
И солнышко в не летней партитуре
Кокетничает в серых облаках .

Оставлена надежда на бикини,
Холодный ветер зеленью щетинит
Ряды аллей, и город тихо стынет
У клёнов с тополями, на руках.

А вечерами кажется, что осень
В небесную проглядывает просинь,
И август цифру шесть на цифру восемь
Меняет, ухмыляясь свысока.

Москва, июнь, две тысячи пятнадцать.
Нет, всё-таки придётся утепляться.

17.06.2015г.

Россия в апреле еще на 3,4 млрд долларов сократила свои вложения казначейские облигации США, сообщил американский Минфин.
Активная распродажа американского госдолга российским ЦБ продолжается уже больше года — по сравнению с апрелем 2014 года объем бумаг США в резервах РФ упал на 42%.

На начало мая Россия держала в treasuries 65,5 млрд долларов (минимальный объем с июня 2008 года), переместившись на 22-е место в списке крупнейших кредитов Вашингтона, хотя еще два года назад прочно занимала место в десятке.

Тренд на постепенный сброс бумаг США наметился в конце 2011 — начале 2012 года. С тех пор вложения России сократились в 2,6 раза.

Наиболее крупные сделки по продаже бумаг ЦБ РФ провел в 2014 году на фоне охлаждения отношений с Западом из-за украинского кризиса.
Так, в марте прошлого года Банк России сбросил разом бумаг на 25,8 млрд долларов, в октябре — на 9,9 млрд долларов, в декабре — еще на 22,1 млрд долларов.

Впрочем, срочно выводить средства ЦБ было необходимо для поддержки курса рубля — в рамках интервеций на валютном рынке регулятор продавал доллары, чтобы сбить панику и удовлетворить повышенный спрос на валюту.

Результатом этих сделок стало сокращение доли доллара в российских резервах, которое сопровождалось одновременным ростом доли золота.

ЦБ РФ с 2007-го года проводит целенаправленную политику пополнения своих запасов драгметалла, скупая его у российских производителей за рубли.
Фактически эти сделки регулятору ничего не стоят — они финансируются чистой денежной эмиссией, которая, впрочем, обеспечена золотом.

Так, за 7 лет запасы золота в резервах Банка России выросли в 2,7 раза — с 457 тонн на конец первого квартала 2008-го года до 1238 тонн на аналогичный период 2015 года, сообщал Всемирный совет по золоту.

Особенно активные закупки ЦБ провел в 2014 году после введения санкций и присоединения Крыма.
Тепмы приобретения драгметалла практически удвоились — до 165,5 тонн с 80 тонн в 2013 году.
В середене года российский центробанк закупал по 50-60 тонн за квартал — больше, чем все остальные ЦБ вместе взятые.

В результате на текущий момент доля золота в резерваз ЦБ достигла 13%, а суммарный объем драгметалла — приблизился к историческому рекорду, зафиксированному в 1935 году (7456 тонн).
Не исключено, что во времена СССР запасы золота у Госбанка были выше, однако их объем держался советскими властями в тайне.
Официальная статистика МВФ зафиксировала лишь то, что после развала союза, на 1993 год, у России было 317 тонн.

В текущем году закупки золота могут продолжить расти.
К этому призывают российские золотопромышленники. В апреле они обратились к Банку России с предложением приобрести все производимое в РФ золото (около 240 тонн в год), фактически установив мораторий на его вывоз из страны.

( источник — http://www.finanz.ru/novosti/aktsii/rossi... )