Рецензировать книгу, написанную Богом, по обычным стандартам рецензирования как-то не совсем правильно и удобно. И боязно – все написанное Бог может счесть богохульством, с одной стороны, с другой – чего бояться, если вроде бы Богу, книгу написавшему, ты не поклоняешься и молитвы ему не превозносишь. Диш, как всякий творец, создающий свой мир со своими заповедями, нашел такое сравнение вполне подходящим для литературной игры.
Читать эту новеллу можно и как сатирическое высказывание о религии, но лучше как вполне изобретательный мемуар. Теперь, когда Диша уже нет в живых, книга смотрится как вполне логичный финал писательской карьеры. Здесь есть места и о мыслях о суициде, и о Дише-поэте (в книге опубликовано несколько стихотворений), и о планах на будущее, и о Филиппе Дике, и о юности писателя, и о его же старости, и о творчестве, в конце концов. Это достаточно неровно написанная книга (порой автор забывает, с чего начал), но в ней есть в то, ради чего мы читаем книги, в том числе и те, что написаны не богами, а людьми: страх, надежды, любовь, смерть, отчаяние, грусть. В текст книги Диш вставляет несколько рассказов, которые составляют целостную историю о самом Дише, его матери, Филиппе Дике, Томасе Манне, 39-м годе, и естественно, все это фантастика, которую Диш и писал всю свою жизнь.
И если в начале чтения книги мы еще сомневаемся, Бог ли автор, то в конце уже нет. Теперь, похоже, ясно: Бог есть.
Энн, библиотекарь со странностями, в одну из ночей видит сон: в пустыне в Нью-Мексико человек падает на колени, а на его фоне происходит взрыв атомной бомбы. Сон не предвещает ничего не обычного: Энн с мужем Беном, работающим садовником, живут в Санта-Фе, неподалеку от того места, где в 45-м прошли первые испытания атомного оружия, и Энн прекрасно понимает, кто был тот мужчина во сне – отец атомной бомбы, Роберт Оппенгеймер. Однако сновидение не оставляет ее до тех пор, пока на улице она не встречает человека, которого она безошибочно узнает по фотографиям, имеющимся во всех учебниках истории. Оппенгеймер и еще двое ученых работавших над атомной бомбой – Энрико Ферми и Лео Силард – переносятся в наше время сразу после первого испытательного взрыва в Нью-Мексико. Каждый из них чувствует, что перенесся во времени не он один, но все трое, так что они довольно быстро находят друг друга. Находит и выслеживает их и Энн. Она рассказывает им, что видела сон о человеке в пустыне. Каждый из ученых имел при себе некоторую сумму денег, но деньги заканчиваются, а жить заброшенным в наше время изобретателям атомного оружия где-то нужно. Энн предлагает троице пока заехать в их с мужем дом. Ученые соглашаются.
Они с жадностью начинают поглощать информацию о них самих, о том, как использовалось атомное оружие после 1945-го года, как вообще изменился мир за эти годы, последовавшие после их внезапного переноса во времени. Они совершают экскурсию в пустыню, где проходили испытания, потом все вместе летят в Японию, чтобы посмотреть на Хиросиму и Нагасаки. Там они знакомятся с сыном одного из богатейших людей планеты, которому открывают тайну трех ученых. Вскоре после возвращения в Штаты вокруг троицы создается настоящий культ.
Этот роман Лидии Милле – одновременно веселая сатира на все на свете и в той же мере совершенно серьезный роман. Те, кто склонен к прочтению этой книги как сатирической, найдут здесь масштабное высмеивание современной религии (христианские фанатики видят в Оппенгеймере Христа), спецслужб, научной фантастики, политики. Это и в самом деле очень смешная книга: Силард серфит Интернет, использует сленг подростков, Оппи курит травку, Ферми ближе к концу романа мало отличим от аутиста, — но только не своим языком. У Милле очень лиричный стиль, некоторые главки без всякого преувеличения готовые стихотворения в прозе.
Книга написана очень ровно: не в том смысле, что она не способна пробудить к чувствам (еще как способна), а в том, что на протяжении всей своей длины роман не провисает, не сбивается на скороговорку, не замедляется, как поезд перед станцией; сюжет не пробуксовывает.
Это можно назвать еще и романом-коллажем. Главки, двигающие сюжет, перемежаются с главками, рассказывающими о реальных событиях: об ученых, о бомбе, о внешней политике США. Так Милле объединяет факты и вымысел в удивительно поэтичную книгу.
Автор еще и восхитительный портретист: каждый из героев книги прописан с любовью. К тому же на фоне размышлений о Боге, истории, одиночестве герои книги не теряются, каждый из них очень запоминающийся персонаж.
«Oh Pure and Radiant Heart» действует с эффектом атомной бомбы: сначала книга сносит и разрывает, как взрыв, а потом еще и действует долгое послевкусие, как радиация. После ее прочтения вполне можно стать хибакуша.
Обладатель Букера Адига во втором своем романе (хотя, похоже, «Между убийствами» все-таки написан раньше «Белого тигра») главным героем его делает вымышленный город Киттур, а сюжет выстраивает как ряд почти не связанных между собой рассказов – семь дней из жизни города.
Несмотря на то, что между главами даже нет сквозных героев, мелькающих то в одной части, то в другой, и каждый день из жизни Киттура законченная история со своим началом и концом, “ Between the Assassinations” все-таки смотрится цельным произведением, хотя бы потому что город в каждой из частей полноправный участник рассказываемых историй. Здесь в финале не сводятся концы с концами в мелодраматическую концовку, чем грешит, например, режиссер Иньярриту, и это вполне объяснимо: окажись все герои всех глав романа в одном месте и в одно время, они бы просто не знали, что друг с другом делать, и вряд ли нашли бы общий язык.
Индия у Адиги отнюдь не болливудской расцветки. Язык его прозы прост и даже нищ снаружи, как большинство его героев, но с могучей энергией внутри: «He was an overweight man entering the final phase of middle age, he breathed through his mouth, and a thicket of hair poked out of his nose. The centerpiece of his body was a massive pot belly, a hard knot of flesh pregnant with a dozen cardiac arrests. To walk, he had to arch his lower back, tilt his head, and screw his brow and nose together in a foul-looking squint. “Ogre,” the boys chanted as he passed. “Ogre! Ogre! Ogre!”»
Герои романа – продавец книг, преподаватель университета, кондуктор автобуса, садовник, редактор газеты, грузчик, — чем бы они не занимались, одинаково осознают, что жить в Индии тяжело, что касты по-прежнему существуют и определяют развитие человека, что коррупция масштабна, но они же понимают, что сделать ничего нельзя. И в то же время все их мысли о своей стране. Профессор из одной из частей, придя в кинотеатр, видит, что стены в нем в трещинах, а кресла с дырками: “The simultaneous advance of decay and decadence: the story of this theatre was the story of the entire country”.
И сам Адига вместе со своими героями грустит о своей стране, видя, как нищета и несправедливость удавливают Индию.
Это хороший роман, но ему не хватает, как и персонажам его наполняющим, уверенности, бомбы, которую ученик в одной из глав подложил своему учителю. Адига хороший наблюдатель, но с драйвом у него проблемы. Ему бы, действительно, добавить убийств в книгу.
Редактор этой книги Том Инглиш совершил немыслимое: составил антологию с таким названием и остался жив. Однако стоит сказать, что во время составления этого увесистого тома он стал одержим, так что все наполнял и наполнял книгу убийственными рассказами, пока она не достигла гигантских размеров. Одержимость эта не пошла книге на пользу.
Составитель желал подобрать как можно больше рассказов, где книги, так или иначе, в прямом или переносном смысле убивают людей. Отсюда – очень широкий охват авторов (хотя, стоит заметить, переводных вещей в книге нет вовсе, что все же несколько расстраивает: в литературе прочих стран мира, не только Америки и Британии, наверняка найдутся значительные рассказы о книгах, несущих смерть), от Лавкрафта и Готорна до писателей, чьи рассказы в этой книге стали первыми публикациями на бумаге. Очевидно, что язык писателей, творивших век назад, будет отличен от языка современных хоррор-писателей. Но вот выходит загвоздка: некоторые молодые авторы отчего-то пытаются стилизовать свой язык под современников Лавкрафта, как бы стараясь придать своим произведениям некую, что ли, вескость, основательность даже. «Я не хуже Готорна!» — восклицает молодой автор. И в принципе он прав: подбирает для своего рассказа вышедшие из употребления слова, строит предложение, как автор XIX столетия, вот только дальше этих приемов дело не идет. Если даже самого Готорна без зубовного скрежета читать не получается, то современных авторов и того тяжелее. Никаких иных козырей в запасе нет, а подражать Лавкрафту – ну какой же это козырь?
Еще одним недостатком этой книги стали слишком похожие друг на друга сюжеты рассказов. Вроде бы книги-убийцы у писателей все разные, но действия их похожи друг на друга до крайности. Книга появляются у человека (покупает ли он ее, дарят ли ему ее или вовсе приходит посторожить дом, пока хозяин уезжает по делам), он ее читает, и с ним случаются плохие вещи. Тем рассказам, которые находятся в начале антологии, еще повезло: про это хотя бы забавно читать, но когда одна и та же история, но в разных декорациях начинает повторяться через рассказ, то уже не до смеха.
Однако вышесказанное отнюдь не означает, что книгу не стоит читать: тут-то на помощь как раз и приходит толщина книги. Помимо слабых, малооригинальных историй, здесь есть и те, что захватывают дух по-настоящему.
В “Pact Anthology” Джона Тихана сам Дьявол приходит к одному редактору (с которым тоже не все просто) и предлагает ему сделку. Естественно, редактор отказывается: он не печатает историй про договоры с дьяволом. Однако Дьявол на этот раз придумал новый ход: он хочет, чтобы редактор написал для его антологии рассказ. Составителем же ее Дьявол и будет. Изобретательный рассказ, который в этой тематической антологии смотрится очень свежо. Рассказ Саймона Странцаса “Leather, Dark and Cold” имеет не совсем оригинальный сюжет, но зато способен похвастать тем, чего нет у подавляющего большинства здешних рассказов: хоть сколько-нибудь прописанными персонажами. Некоторые авторы антологии настолько не интересуются своими же героями, что иногда кажется: у книг в их рассказах больше эмоций, чем у людей. Странцас же, перед тем, как отдать своих героев на очевидное съедение (в переносном смысле) книге, с любовью описывает нарратора и его приятеля Криса Пейса, который и заманивает героя в сомнительные дела с таинственного происхождения книгой. “Limited Edition” Эндрю Уилсона – история женщины и юноши, которые встретились на небольшой распродаже. Женщина, миссис Сайк, собирает все экземпляры книги «Сны города». Ее автор – дед миссис Сайк, маг, каждый экземпляр книги которого способен принести вред окружающим. Миссис Сайк с помощью юноши, нарратора, пытается собрать под своей крышей все экземпляры книги, чтобы обезопасить людей.
Книга получилась довольно мрачной, но среди рассказов есть такие, что вызывают смех. Вор в рассказе Рика Мура “The Incomplete Works of William Shakespeare” не задумывается, когда человек по имени Бек просит его украсть неполное собрание сочинений Шекспира. Ему все равно, что красть, да и на самого британского гения он тоже плевал, лишь бы работа была сделана. Но когда книга попадает в руки злодея Бека и он воплощает в жизнь свой дерзкий план, горе-воришка готов зарыдать. Пока ему горько, читателю очень смешно. Любители неторопливых историй будут счастливы от “Happiness” Иэна Шубриджа: в его рассказе все, кто читает некую книгу, перестают адекватно воспринимать окружающий мир. Он становится им просто не нужен. В “The Adder” автора многочисленных сборников рассказов и поэта Фреда Чэппелла никого не убивают, однако злая книга есть и здесь. И своей жертвой она выбирает – вернее, ей случайно становится – Мильтон. Некрономикон, она же Al Azif, способна изменять любые книги, стоящие рядом с ней на полке. Рассказчик об этом осведомлен, но он думает, что Некрономикон способна изменить только конкретный экземпляр, стоящий рядом, но никак не вообще все издания автора. В конце истории ошибка будет исправлена благодаря дяде героя, хотя и в этом герой начинает сомневаться. Двумя постмодернистскими рассказами представлен в этой антологии Рис Хьюз. Завершающий книгу «Lem's Last Book» имеет определенные сходства с рассказом Чэппелла, да, кажется, и сам рассказ – плод этой, естественно, вымышленной, книги поляка. В другом же рассказе, “Finding The Book of Sand”, Книга Песка становится в прямом смысле слова неисчерпаемым источником энергии, ей можно топить до бесконечности. Правда, герой рассказа в бесконечности сомневается, что его и губит. (Стоит сказать, что Хьюз, пожалуй, самый оригинальный автор этой книги.) У Гэри Макмэхона в “Guidance” книга, купленная протагонистом в магазинчике в Германии, открывает герою глаза на свою жену. Один из самых пронзительных рассказов книги.
Зловещим получился рассказ у Анджелин Хокс, который завершается как напутствие многим авторам этой книги: “Adapt to the times.” В “The Guest Book” Гэри Фрая совсем нет фантастики, зато есть хорошая детективная история. “The Dark and the Young” Иэна Роджерса бодро начинается, но после середины, к сожалению, скатывается в голимый и неправдоподобный штамп. Прекрасно написанную историю о детстве, мести и прощении рассказывает Барбара Роден в “Association Copy”. Ее рассказ, пожалуй, самый грустный в книге. Марк Лесли в рассказе “Browsers” очень оригинально раскрыл тему невнимательного или поспешного чтения. Безусловно, очень сильный рассказ под занавес книги.
Насладившись книгой, советую убрать ее подальше: такой том, да с таким названием, упав на голову откуда-нибудь с верхней полки, вполне способен убить. Без шуток.
Эта книга – 140-страничное исследование о том, как изменялись и изменяются свободы граждан США в Сети и как музыка стала флагманом движения активистов за свободу распространения информации.
Исследование выпущено университетским издательством и написано молодым профессором Техасского университета, отсюда частые отсылки автора к работам философов. Если оставить в стороне не самый простой для неподготовленного читателя язык и философов с социологами, на некоторые работы которых опирается Буркарт, то книга вполне может стать познавательным и даже порой увлекательным чтением для тех, кто больше любит первую половину названия книги, но сомневается, что его интересует вторая половина.
Автор в пяти главах подробно рассказывает, кто против кого борется в борьбе за свободное распространение музыки, неограниченный доступ к знаниям, право на то, чтобы за тобой не подглядывали. Буркарт детально рассматривает, какие общества, ассоциации, организации выступают за свободы в электронном пространстве, но приходит к выводу, что единого движения все же нет, действия всех групп разрозненны и иррегулярны. Буркарт отслеживает изменения, которые проводит Большая четверка (крупнейшие звукозаписывающие компании Америки, выпускающие около 90% всех пластинок), чтобы защитить свою музыку от свободного ее распространения, но все почти все способы оказываются либо ограничивающими свободу человека, либо настолько абсурдными, что вызывают смех (так, в конце 90-х студентам даже было запрещено петь известные песни у костра). Бюрократия стала одной из главных героев этой книги: она настолько проникла во все уголки жизни людей, что мешает развиваться обществу так, как оно бы стало естественным путем.
Буркарт абсолютно верно подмечает, что именно музыка была всегда первым из искусств, что несет с собой перемены. Среди читателей и киноманов нет столько борцов за свободы в электронном пространстве, сколько их есть среди меломанов и музыкантов в том числе.
У “Music and Cyberliberties” есть некоторые недоработки. Автор оговаривает, что собственно музыки он в своей работе не касался, отмечая, что она абсолютно разная бывает. Буркарт неоднократно упоминает, что сегодняшнее движение за киберсвободы берет свое начало у DIY-движения, но, в то же время, на протяжении всей книги пишет о борьбе с музыкальными гигантами бизнеса. Все-таки политика инди-лейблов сильно отличается от политики Большой четверки, а в книге они оказываются едва ли не одним и тем же. И, стоит отметить, книга все же несколько успела устареть. Понятно, что процесс издания книги дело не скорое, но со времени 2008-го уже произошел ряд изменений, которые если не коренным образом меняют взгляд и подход, то уточняют многие частности. Интернет все-таки очень динамичное пространство.
Однако это недочеты почти не портят книгу. Все-таки свобода есть свобода, когда бы и где бы она не была. А автору дух свободы ухватить удалось.
облако тэгов
