В очередной раз свожу свои планы на чтение (и, как правило, рецензирование). Бросается в глаза дикое количество "висяков" -- то есть книжек кем-то когда-то анонсированных, написанных-переведенных, иногда валяющихся в интернетах, но так и не изданных на бумаге. Вот такой перечень нарисовался:

цитата

— Пэт Кэдиган, «Цифровой дервиш» («Астрель»)

— Пэт Кэдиган, «Искусники» («Астрель»)

— Джефф Вандермеер, «Аннигиляция» («Просвещение»)

— Джон Ширли, «Биошок» («Эксмо»)

— Антология «Стимпанк» («Лениздат»)

— Антология «Ктулху 2012» («Эксмо»)

— Михаил Успенский, «Любовь и свобода» («Астрель»)

— Андрей Лазарчук, «Соль Саракша» («Астрель»)

— Андрей Лазарчук, «Посредник»

Это только то, что "не издаем и не планируем". Малому издательству хватило бы на полгода работы...

Ну и на всякий случай скопирую планы по чтению (книги, которые у меня уже есть, выделяю полужирным, книги, которые еще не вышли -- курсивом).

— Роберт Шекли, «Лавка старинных диковин» («Азбука-Аттикус»)

— Даниэль Клугер, «Дела магические» («Престиж Бук»)

— Олег Дивов, «Вундервафля» («Эксмо»)

— Феликс Дымов, «Дети Твира» («Престиж-Бук»)

— Василий Щепетнёв, «Гамбит смерти» («Престиж-Бук»)

— Конни Уиллис, «Не считая собаки» («Астрель»)

— Кен Маклеод, «The Night Sessions» («АСТ»)

— Адам Робертс, «Jack Glass» («АСТ»)

— Йен Макдональд, «Бразилия!» («АСТ»)

— Филип Дик, «Вспомнить все» («Эксмо»)

— Филип Дик, «Обман Инкорпорэйтед» («Эксмо»)

— Антология «Фантастические создания» («АСТ»)

— Александр Тюрин, «Зона посещения. Луч из тьмы» («АСТ»)

— Мариам Петросян, «Сказка про собаку, которая умела летать» («АСТ»)

— Виктор Пелевин, «Любовь к трём цукербринам» («Эксмо»)

— Александр Етоев, «Жизнь же» («Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга», «Лимбус Пресс»)

— Татьяна Томах, «Правила создания дорог» («Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга», «Группа МИД»)

— Генри Лайон Олди, «Шерлок Холмс против марсиан» («Азбука»)

— Майк Маршалл Смит, «Запретный район» («Эксмо»)

— Виктор Топоров, «Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть» («Лимбус Пресс»)

— Антология «Песни умирающей Земли», сост. Джордж Мартин («Книжный клуб Фантастика»)

— Павел Басинский, «Скрипач не нужен» («АСТ»)

— Антология «Лучшая научная фантастика: 26», сост. Гарднер Дозуа («Книжный клуб Фантастика»)

— Антология «Зеркальные очки» («Книжный клуб Фантастика»)

— Владимир Соболь, «Читать ради жизни» («Издательство СП СПб»)

— Томас Пинчон, «Винляндия» («Эксмо»)

— Салман Рушди, «Дети полуночи» («АСТ»)

— Антология «Семьи.net» («Эксмо»)

— Орсон Скотт Кард, «Говорящий от Имени Мертвых» («Азбука-Аттикус»)

— Наталья Галкина, «Избранное в 2-х книгах: Корабль и другие истории. Архипелаг Святого Петра» («Издательство СП СПб»)

— Юрий Фельштинский, Георгий Чернявский, «Джордж Оруэлл: Жизнь, труд, время» («Книговек»)

— Энн Ламонт, «Птица за птицей» («Манн, Иванов и Фербер»)

— Александр Павлов, «Постыдное удовольствие» («Издательский дом высшей школы экономики»)

— Виктор Точинов, «Остров без сокровищ» («Снежный ком М»)

— Виктор Язневич, «Станислав Лем» («Книжный дом»)

— Рэй Брэдбери, «Дзен в искусстве написания книг» («Эксмо»)

— Антология «Морок над Инсмаутом» («Эксмо»)

— Грег Иган, «Отчаяние» («АСТ»)

— Джордж Мартин, Гарднер Дозуа, Дэниел Абрахам, «Бегство охотника» («АСТ»)

— Станислав Лем, «Черное и белое» («АСТ»)

— Стивен Книг, «Мистер Мерседес» («АСТ»)

— Тэд Уильямс, «Грязные улицы небес» («Эксмо»)

— Анджей Сапковский, «Сезон бурь» («АСТ»)

— Питер Уоттс, «Эхопраксия» («АСТ»)

— Питер Уоттс, «По ту сторону рифта» («АСТ»)

— Питер Уоттс, «Водоворот» («АСТ»)

— Питер Уоттс, «Behemoth» («АСТ»)

— Нил Стивенсон, «Мать Земля и материнская плата» («АСТ»)

— Ким Стенли Робинсон, «2312» («АСТ»)

— Уильям Гибсон, «История нуля» («АСТ»)

— Антология «Лучшая научная фантастика: 27», сост. Гарднер Дозуа («Книжный клуб Фантастика»)

— Никита Елисеев, «Против правил» («Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга»)

— Питер Гамильтон, «Второй шанс для Эдема» («Книжный клуб Фантастика»)

— Питер Гамильтон, «Звезда Пандоры», в 2-х тт. («Книжный клуб Фантастика»)

— Фрэнк Миллер, «Город грехов 4» («Амфора»)

— Фрэнк Миллер, «Город грехов 5» («Амфора»)

— Николай Романецкий, «Ковчег на второй линии» («Издательство СП СПб»)

ЗЫ. Да, к сожалению, кроме как фотографировать на "СтарКоне" делать было особенно нечего. Пообщались с Олдями и Первушиным мы уже после.

Чё-то Юлия Александровна расслабилась...

"Эстакада над головой, по которой обычно проносились грузовики..." -- стр. 13.

Редактора у книги, по ходу, как обычно не было.

Увлеченно читаю дальше. Сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух?

"Современная фантастика требует грамотного и опытного читателя, который знает ее жаргон и умеет расшифровывать образы, самостоятельно достраивая их предысторию и обоснование". (С) Константин Фрумкин

цитата

АНТОН МУХИН (ВЛАДИМИР РОПШИНОВ): «У КНИЖЕК ЕСТЬ ДВЕ ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ ПОКУПАТЕЛЕЙ: ОХРАННИКИ И ДОМОХОЗЯЙКИ»

Целиком читайте на сайте онлайн-журнала "Питерbook":

http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub/pb_f...

— До сих пор не существует единого, общепринятого определения стимпанка, «парового панка». Западные специалисты сходятся на том, что это скорее антуражное направление, характеризуемое комплексом чисто внешних признаков. А что такое стимпанк для вас?

— То, что стимпанк считается исключительно антуражным направлением — следствие общего упадка нравов и опопсения. У книжек есть две основные категории покупателей: охранники и домохозяйки. Соответственно, и пишут их для охранников и домохозяек. Охранники любят читать про героев, которыми им самим стать не суждено. Сюжеты таких книжек нехитры и разнообразятся только антуражем. Когда герой в очках на дирижабле — это стимпанк. С мечом на коне — исторический роман. С мечом на драконе — фэнтези.

Но можно вспомнить основоположников стимпанка — ту же «Машину различий». Это философская штука, хотя реализованная хуже, чем задуманная. Для меня стимпанк совершенно отчетливо состоит из двух слов — steam и punk. Steam, то есть пар, — его форма: цивилизация паровых двигателей и механики, которая не превратилась в цивилизацию бензина и электричества, а продолжила развиваться по своим законам. С красивыми антуражными штуками: дирижаблями, хитроумными механизмами, паровыми машинами, наложенными на эстетику конца XIX века. И панк — его суть: кризис общества, в котором все достижения науки не только не увеличивают процент счастья, но, наоборот, провоцируют социальные потрясения.

Речь не идет о том, чтобы бичевать пороки общества и направлять его на путь истинный. Это дело совершенно неблагодарное. Те, кто понимают, и так все понимают. А те, кто не понимают, все равно предпочитают читать про героев. Просто стимпанк — это именно такая форма с именно таким содержанием.

— В России стимпанк как литературное течение не прижился: вроде бы и субкультура сложилась, и фестивали проходят, а книги одна за другой проваливаются в продаже. Для крупных издательств жанровое определение «стимпанк» — черная метка для книги. На ваш взгляд, в чем причина такой читательской реакции?

— Наверное, охранникам не интересен стимпанк. Он проигрывает соседям по книжной полке в магазине — увлекательным книжкам про «попаданцев»: когда какой-нибудь ветеран Чечни попадает в 1941 год, выручает красноармейцев, потом идет к Сталину, советует, пока не поздно, расстрелять Хрущева и пр. Впрочем, это позавчерашние сюжеты: теперь Сталин проваливается в наше время, восстанавливает СССР и мочит американцев, весь СССР попадает сюда или вся РФ — туда.

Народ, проигравший Холодную войну, никак не может смириться с этим поражением и ищет утешения. До стимпанка ли тут?

Насчет субкультуры — спорный вопрос. Есть много любителей устраивать фотосессию в «гоглах» и выкладывать ее в «Контакте». Но если я сделаю себе ирокез и с ним сфотографируюсь — стану ли я после этого панком? И люди в майках с Че Геварой не пойдут делать революцию в Боливию. Есть внешний антураж, он привлекателен, как портрет Че, но и только. У субкультуры должна быть своя идеология, свои гуру, свои культовые произведения. Ничего же этого нет.

Я не хочу сказать, что это — плохо. Меня самого впечатляет индустриальная эстетика, клепанные фермы мостов, кирпичные трубы заводов и часовые механизмы из бронзовых шестеренок. Но не думаю, что можно говорить о полноценной субкультуре.

— В последние месяцы среди писателей, в том числе фантастов, наметилась серьезная поляризация по политическим убеждениям. Как вы считаете, может ли это дать новый к развитию отечественной литературы — или наоборот, такой раскол губителен?

— Не было еще ни одного раскола, который был бы губителен для литературы. А вот объединения, в которых все душили друг друга, мы прекрасно знаем.

После Крыма власти, которые прежде пытались отбить у населения всякую охоту интересоваться политикой, сделали крутой разворот и стали воспитывать граждан в духе вполне определенного политического течения. И это отразилось на всех слоях общества. В том числе и писателях.

Но я не думаю, что на политическую злобу дня сегодня может быть написано что-нибудь стоящее. Все так однозначно поделено на черное и белое, что простора для творческой фантазии просто не остается. Все неизбежно будет сваливаться в очевидности, а что может быть хуже очевидностей?

Строго говоря, конечно, «Князь механический» является актуальным романом. Разные читатели находят в нем разные смыслы, порой даже те, которые я не закладывал. Созданный мир живет своей жизнью и это не может не радовать. Но для меня главным смыслом был вопрос покупки безопасности ценой свободы. Покупателем безопасности является народ, продавцом — власть. Но она — не производитель безопасности. И сама оказывается в зависимости от производителей. Эта зависимость очевидно плоха. И что будет, когда придет герой, имеющий целью ее разрушить.

Однако все-таки это не политические, а философские рассуждения. По крайней мере, в моем понимании.