В 70-х и в начале 80-х годов в Югославии стремительно рос интерес к фантастике, это время даже называли фантастическим бумом. Но к отечественным авторам у читателя долгое время сохранялось предубеждение, считалось, что югославская фантастика заметно уступает западной. Поэтому местные авторы любили издаваться под звонкими псевдонимами (Астер Файербол, Ричард Андерс, Дейвид Дж. Строрм, Эдвард Кингстон, Вольдемар Лейзи...), герои книг тоже носили иностранные имена, а действие происходило в далёких мирах и разных далёких странах, но только не в Югославии.
Получивший международное признание сербский писатель и исследователь фантастики Зоран Живкович обрисовал ситуацию одной фразой: "Летающие тарелки в Лайковаце не приземляются" ( Лайковац — это провинциальный сербский городок). Фраза получила большую популярность в сербском фэндоме и известна как "закон Зорана".
Ситуация начала меняться в середине 80-х после выхода фэнтези-повести Владимира Лазовича "Соколар", основанной на славянской мифологии и ряда книг других авторов.
Радмило Анджелкович в 1990 году выпустил одноимённый рассказ "Летећи тањири не слећу у Лајковац" ("Летающие тарелки в Лайковаце не приземляются").
"Тамни вилајет"/ "Tamni vilajet" ("Тёмная область") — самая важная серия национальных антологий в сербской фантастике. Название, вероятно, является отсылкой к старой сербской легенде о царе, который со своим войском заехал в "тёмную область" на самом краю света. Там всегда царила кромешная тьма. Когда солдаты проходили через "тёмную область", то под ногами почувствовали какие-то камни и услышали глас: "Кто возьмёт эти камни — пожалеет, а кто не возьмёт, тоже пожалеет". Ну, некоторые войны подобрали камни. И когда они наконец выбрались из тьмы, то увидели, что это прекрасные дорогие самоцветы. И тогда те, кто камни не взял, пожалели. А те, кто взял — пожалели, что взяли мало.
Антологии выпускались белградским издательством фантастики "Знак Сагите" под редакцией основателя издательства, писателя и крупнейшего деятеля сербского фэндома Бобана Кнежевича. Вышло 4 выпуска, но первый и четвёртый потом переиздавались в других вариантах. До "Тамни вилајет" издательство "Знак Сагите", основанное в середине 89-х, успело выпустить на сербо-хорватском "Опрокинутый мир" Приста, "Вавилон-17" Дилэни, "Порождения света и тьмы" Желязны, "Умирая в себе" Силверберга и другие классические книги фантастики.
обложка первого выпуска, 1988обложка первого выпуска, 1988обложка первого выпуска, переиздание 1989
Первый выпуск — 260 страниц с рассказами восьми авторов — вышел 29 декабря 1988 года ещё в единой Югославии, тиражом 102 экземпляра. В книгу вошла повесть Зорана Нешковича "Предвече се никако не може...", получившая Премию Лазара Комарчича как лучшая сербская фантастическая повесть 1988 года, рассказы ведущих сербских писателей-фантастов Бобана Кнежевича, Драгана Филиповича, Владимира Лазовича, Слободана Чурчича, одного из основоположников современного сербского хоррора Горан Скробоньи, Зорана Якшича, который вскоре выдвинулся в число лидеров сербской фантастики, а также рассказ Лидии Беатович.
В следующем году антология была переиздана в расширенном виде (414 страниц, 13 рассказов: добавили произведения хорватской писательницы Веры Ивосич-Санто, словенца Бранко Градишника, Бояна Месерко, Александра Недельковича (под псевдонимом Константин Тезеус) и хорвата Предрага Раоса). Обложки к первым выпускам нарисовал Добросав "Боб" Живкович, ведущий сербский иллюстратор нф и хоррора. Издание 1989 года вышло уже тиражом 1000 экземпляров.
Спустя много лет Бобан назвал причину, по которой первый выпуск серии вышел в двух версиях: оказывается, когда Кнежевич работал над антологией, то одновременно с ним заканчивал работу над своей знаменитой "Энциклопедией научной фантастики" Зоран Живкович. Живкович пообещал внести в "Энциклопедию" информацию об антологии Кнежевича, если она успеет выйти до конца 1988 года. Полный вариант сделать не успевали и пришлось опубликовать небольшим тиражом сокращённую версию сборника.
масштабная двухтомная "Энциклопедия научной фантастики" З. Живковича вышла в 1990 годумасштабная двухтомная "Энциклопедия научной фантастики" З. Живковича вышла в 1990 году
Некоторые работы "Боба" Живковича, художника первой книги серии:
Отличные продажи и одобрительные отзывы критиков вдохновили Бобана на выпуск второй книги "Tamni vilajet" (1992), затем третьей (1993, "Гумена душа" Скробоньи из этой антологии признана лучшей повестью года) и четвёртой (1996; повесть Скробоньи "Свети рат" стала лучшей повестью года, а рассказ Нешича и Петрович "Trick or Treat" — лучшим рассказом). Интересно, что "Тамни вилајет-2" участвовал постмодернист Светослав Басара, один из самых известных современных сербских писателей, представитель так называемой "большой литературы".
В 2011 году антология "Тамни вилајет-4" была переиздана в изменённом составе: произведения трёх писателей заменили на другие.
В антологии включались лучшие рассказы из числа участников национального конкурса рассказов "Знак Сагите", а костяк постоянных авторов составляли участники Белградского клуба любителей фантастики "Лазар Комарчич": Радмило Анджелкович, Зоран Якшич, Владимир Лазович, Бобан Кнежевич, Горан Скробонья и другие.
В 2010-х антологии были переизданы с другими обложками.
пионер сербской нф Лазар Комарчич, его имя получил белградский клфЗоран ЯкшичВероника СантоРадмило АнджелковичВладимир ЛазовичГоран Скробонья
Попытался перевести ещё один рассказ сербского писателя Зорана Якшича — "О зебри и ибису" (1992. Премия Лазара Комарчича).
Напомню, что рассказы в сборнике "Никадорский пилигрим" косвенно связаны между собой упоминанием Никадора, таинственной страны, достигшей невероятного технологического и магического могущества.
Было раннее утро воскресенья, когда четверо незнакомцев, прошли через джунгли, чтобы забрать Нуамвеги.
Без спросу вошли они в хижину и направились к лежаку, на котором он спал, наступая на многочисленных внуков и правнуков. Они не обратили внимания на ругательства Улале и Харе, младших жён Нуамвеги. Предводитель чужаков, не долго думая, схватил старика и потряс с такой силой, что сон о фламинго вылетел у того из головы и скрылся где-то между кокосовыми пальмами.
Нуамвеги смотрел на пришельцев скорее с пониманием, чем с озлобленностью. По искусно обработанным украшениям из человеческих костей он опознал в них жителей города. "Беда?", — спросил он, используя слово, подходящее для выражения их глаз.
"Большая", — пробормотал предводитель. Это был огромный человек, словно памятник самому себе, дверные проёмы с трудом пропускали его. Сразу было видно, что это значительная личность; даже морщился он авторитетно: "Ты должен немедленно отправиться с нами в город, Нуамвеги".
Старик осторожно приподнялся с лежака, снял с груди спавшего вместе с ним таракана и почтительно положил его на пол. Потом надел набедренную повязку, протёр пальцами уголки глаз, взял палку в руки — и был готов отправиться в путь.
До города ехали по грунтовой дороге мимо плантаций бананов и маниоки. На старом армейском джипе, который кашлял, извергал клубы синего дыма и производил такой шум, что разговаривать было практически невозможно. Тем не менее Нуамвеги, привыкший стремиться к недостижимому, расспрашивал незнакомцев о природе их затруднительного положения, а затем старательно прислушивался к каждому ответному слову.
"Прошлой ночью к нам пришли посланцы", — прогремел главарь, чьё имя было Зула; и когда он кричал, то делал это с достоинством.
"Посланцы", — дружно подтвердили помощники
"Сошли с неба на главную городскую площадь, шагали по воздуху, — продолжал хмуриться Зула. — Никто не знает, откуда они взялись. У одного из них тело человека и голова зебры. Другой выглядит как розовый ибис, но умеет говорить".
Разогнавшись, Зула, казалось, ещё больше добавил в солидности. Джип опасно накренился на его сторону и Нуамвеги был уверен, что колёса на другой стороне вращаются в воздухе.
"Они говорят, что они демоны, — Зула боролся с двигателем джипа, — и пришли проверить нас. Вот почему нам нужна твоя помощь».
"Моя помощь...", — старик почесал голову.
"Два демона сказали, что мы должны привести обычного человека, который рассудит спор между ними. Они говорят, что мы заплатим кровью, если не подчинимся. Судья Аулу посоветовал нам пойти за тобой, так как уже несколько раз убедился в твоей мудрости".
«А что, если я не справлюсь?», — спросил Нуамвеги.
При этом вопросе большой человек вздрогнул и многозначительно посмотрел на старца.
Когда они приехали, на площади уже собралось много народа. Полиция и солдаты сформировали заграждение и использовали мегафоны, чтобы отдавать толпе ненужные и сбивающие с толку приказы. Два демона сидели на лужайке рядом с памятником революции, совершённой в далеком Никадоре, и болтали. Когда прибыл Нуамвеги, толпа утихла, и полиция расступилась, чтобы пропустить его.
День был необычайно жарким. Нуамвеги медленно направился к двум демонам, которые, как только заметили это, замолчали и уставились на него. Они выглядели именно так, как их описал Зула: ибис и зебра. Старик подошёл и выпрямился, насколько позволял груз лет, давивший на плечи.
"Ты человек из народа, чья мудрость требуется, чтобы рассудить наш спор?", — спросила Зебра. Её голос был низким и звучал так, будто она издевается.
"Это я", — ответил Нуамвеги.
"Тогда знай, что мы пришли сюда с небес, потому что один из нас должен стать королем всех ваших земель. Мы оба можем взять корону силой, ибо силы наши неизмеримы", — сказала Зебра. Она взмахнула рукой и низкорослый лонган рядом с ней превратился в термитник. Из него полезли жирные белые термиты. — "Но законы неба требуют, чтобы человек из народа сам решал, кто из нас будет правителем".
"Предупреждаем, один из нас — ангел счастья, а другой — демон боли", — добавил Ибис. Если выберешь первого, то вы будете жить в достатке, урожай умножится, а дети будут весёлыми и толстыми. Если выберешь второго, на землю обрушится огненная буря, которая продолжится десять лет.
"Разумеется, решать ты должен самостоятельно. Таков Закон", — сказала Зебра.
"А разве не нужно было, — задумчиво произнес Нуамвеги, — сначала спросить нас, хотим ли мы небесного правителя?"
"Можешь задать нам три вопроса», — продолжил Ибис. — После этого нужно будет принять решение".
«Таков Закон», — добавила Зебра.
«Хорошо», — ответил старик. — Зебра, скажи мне вот что: кто из вас демон боли?"
"Конечно, он, — сказала Зебра. Её глаза хитро блестели. — А я, с другой стороны, — воплощение доброты. Разве это не видно с первого взгляда?"
"Ибис, — спросил старик. — Кто демон боли?"
"Он, — обиженно взвизгнул Ибис. — Как смеешь думать иначе?"
"Боюсь, у тебя остался только один вопрос", — сообщила Зебра.
«Я уже чувствую запах огненной бури», — сказал Ибис.
"Она здесь, прямо за горизонтом", — подтвердила Зебра.
"Конечно, вы знаете, что вы не первые, — сказал Нуамвеги, так, будто говорил о незначительной мысли, которая только что пришла ему в голову.
Ибис хотел что-то сказать, но остановился. Зебра неуверенно посмотрела на него.
"Не первые?"
"О, многие приходили до вас», — сказал старик и махнул рукой. Он оглянулся, сплюнул и продолжил: "Первым был Ангел Страданий. Он пришел с большой помпой и шумом, чтобы дать народу Маулу, как он сказал, благословение несогласия и раздора. После него пришли Демон Отчаяния, Ведьма Тщеславия и Ангел Жадности А потом приходили и уходили многие другие. Честно говоря, их было так много, что мы уже потеряли счет".
Старик сделал жест, словно собирался развернуться и уйти.
"Подожди, подожди", — засуетилась Зебра. Старик снова обернулся.
"Разве ты... не собираешься задать последний вопрос?", — спросила Зебра. Её голос был неуверенным. Привычный порядок Ритуала был нарушен. Вместо того чтобы вести себя покорно, старик говорил с двумя демонами, как с равными себе.
"Зачем?" – спросил старик и засмеялся. — Что вы двое можете сделать из того, что не могли другие до вас?»
"Старик, — закричал Ибис, который вновь напустил на себя важный вид. — Следи за манерами, если дорожишь жизнью».
Нуамвеги посмотрел на него так, словно тот удачно пошутил.
Старик отвернулся от демонов, полный презрения. Как победитель. Посрамлённые демоны друг за другом растворились в воздухе, оставив запах серы.
Со стороны парка, ковыляя по разбитым дорожкам и истоптанным лужайкам, подошёл Зула, крупнее и толще, чем был.
«Гражданин Нума... Наму... Как бы то ни было, ты хорошо выполнил свой долг. Конечно, я знал, что опыт старости окажется острее меча».
"Да, — сказал Нуамвеги. — Я сразу понял, что это мошенники».
"Но как?"
Нуамвеги пожал плечами и ничего не ответил. Медленно, опираясь на палку, он подошёл к полицейскому ограждению, оставив Зулу одного на площади. Уже зазвучали тамтамы, среди народа и полиции разливали пальмовое вино.
Действительно, подумал Нуамвеги, этих двоих было легко узнать. Но были случаи, когда это было гораздо труднее, ведь их предшественники знали, то, что не знали Зебра и Ибис.
Чтобы добиться успеха, настоящие демоны должны иметь человеческий облик.
Составлена и открыта библиография рано ушедшей из жизни сербской писательницы Лиляны Праизович.
Её наиболее известная работа — эпическое фэнтези "Кнежевић и Северни ветар", хотя и не получила широкого признания, но стала очень большим событием в сербском фэндоме и оказала серьёзное влияние на развитие сербской фантастики. Книгу упоминает в одном из рассказов Зоран Якшич. Очень интересными получились иллюстрации к роману, выполненные начинающим тогда художником (а сейчас одним из самых известных художников Сербии) Бобаном Савичем-"Гето". (http://www.geto.rs/)
Когда годами составляешь библиографии балканских авторов, то постепенно начинаешь заучивать отдельные слова, потом — понимать некоторые фразы...
В результате — это первая попытка перевода с сербского. При помощи Гугла и сербско-русского словаря. Текст сверялся с оригиналом и переводом рассказа на испанский из аргентинского онлайн-журнала фантастики Axxón. Гугл-переводчик справился в целом неплохо, но в нескольких случаях здорово накосячил.
"Никадорский пилигрим" — сборник разноплановых рассказов (тут и странная постапокалиптика, и фэнтези, и мистика, и нф, и оммажи к творчеству самых авторов), связанных упоминанием загадочного Никадора, могущественной и богатой территории, которая словно Танелорн Муркока объединяет разные миры.
Продавец дождя — зарисовка на тему латиноамериканского магреализма. Даже эпиграфы к главкам взяты из стихов латиноамериканских поэтов (в оригинале — без перевода и я не рискнул их переводить). Впрочем, мир, описанный в рассказе, альтернативный нашему, нашей Латинской Америке и никого не должно удивлять, что октябрь здесь холоднее августа (как в Северном полушарии).
Незнакомец прибыл в деревню с северо-запада, прямо из сердца пустыни. Было лето, засушливый период уже давно длился и каменные дома блестели как глазурь на пирогах, только что вынутых из печи. Незнакомец дошел до середины площади, вытер пот со лба и взмахом руки отогнал детей, которые, галдя, стали собираться вокруг него, а самые смелые пытались ухватить его за полы плаща. Он увидел Лопеса, сидящего на веранде, и медленно подошел к нему.
«Скверное время» , — сказал незнакомец и не спрашивая разрешения сел рядом с Лопесом. Воздух над площадью дрожал на жаре, а в тени без устали пели сверчки. «Такой жары не было с девяносто первого. Нехорошо» , — покачал он головой.
Лопес оценивающе посмотрел на новичка. Путешественники редко появлялись в их деревне.
«Урожай весь пропал. Я видел по пути. Кукуруза и маниока не растут» , — путник показал рукой. «Если так будет продолжаться, кто знает, хватит ли муки на зиму» .
Лопес смотрел молча. Дети продолжали шумно играть в пыли.
Незнакомец снова вытер лоб пыльной банданой. "Знаешь, хозяин, я могу вам помочь" , — сказал он. Лопес продолжал смотреть на него.
«Я продаю дождь , — продолжал он. «В этой сумке , — указал он на седельные сумки на спине ламы, на которой приехал, — у меня все ненастья этого мира. У меня есть муссонные бури и легкие весенние дожди, летние ливни и октябрьская непогода. У меня росы, морозы и туманы, дожди и град. Я могу покончить с жарой в любое время, когда пожелаешь. Вот так." Он щелкнул пальцами.
Лопес пожал плечами.
«Кому это нужно?»
Продавец оглянулся. "Кому? Взгляни, мой друг, на эту пустыню вокруг тебя. Голый песок и камень. Все то же, что и сто лет назад, когда твои предки впервые пришли в эту долину. Разве ты не хотел бы увидеть зеленые сады, луга и пастбища вокруг? Это место могло бы быть настоящим раем. Вас совсем не интересует прогресс?"
Лопес молчал.
«Может, ты думаешь, что я мошенник, который только и мечтает выманить немного денег из легковерных? Ошибаешься, друг мой! Разве ты не видел с какой стороны я приехал? По северо-западному пути, из самой жаркой пустыни! Как, по-твоему, я мог бы выжить без воды? Если только" , — он доверительно наклонился к Лопесу, — "если я не создавал воду по пути. Да, друг, всякий раз, когда мне хотелось пить, вода сама сходила с неба » .
Он встал и подошёл к ламе. Животное, казалось, равнодушно переносило жару. Продавец расстегнул ремешок на одной сумке, приподнял край кожаного чехла, и что-то серебристое заблестело, как кусочек украденного солнца.
— Товар прямо из далекого Никадора , — сказал он. «Такого вы точно никогда не видели. Он на вес золота. Так что скажешь? »
Лопес вздохнул.
"Я не знаю ", сказал он. «Моему отцу и его отцу всё нравилось, почему не должно нравится мне?» Он посмотрел на небо. «Хотя… на этот раз засуха действительно длится слишком долго. Если то, что ты говоришь, правда… несколько капель для измученных жаждой посевов могут пригодится, кто знает? »
2.
Pero !ay! una hora de olvido
Seco hasta su oltima hoja.
Вместе они поднялись на Ангелову гору, скалистый холм, возвышающийся над деревней. Белый известняк вокруг них блестел на солнце. Продавец дождя шел впереди и вел за собой ламу. Когда они достигли самой высокой точки, продавец оглянулся и сказал: «Здесь будет хорошо". Деревня лежала в долине более чем в полукилометре ниже, белые домики походили на кубики сахара. Низкорослые кактусы были разбросаны тут и там на выжженном песке
«Подойди, помоги мне» , — сказал продавец Лопесу. Он начал вынимать из седельной сумки части какой-то странной машины и монтировать их на скале, возвышавшейся над Ангеловой горой. Лопес пришел ему на помощь, и вскоре перед ними поднялась странная загогулина из серебристого металла.
«Вот , — сказал продавец. «Это всё» .
Лопес с подозрением посмотрел на совершенно чистое небо.
Продавец рассмеялся. — Увидишь , — сказал он и подмигнул.
3.
Que el mundo dentrar parese
A vivir en pura calma
Утром Лопес проснулся в поту, духота была невыносимой. Во сне ему явился продавец дождя в своём сером плаще. Он стоял над вершине Ангеловой горы с раскинутыми руками и произносил призрачным голосом: «Пусть лето подойдет к концу» .
Впечатление, оставленное сном, было очень сильным. Проснувшись, Лопес откинул сетку, защищавшую его кровать от насекомых, и подошел к окну, весь мокрый. Ветер играл металлическими воздушными змеями на потолке веранды, жаркий и сухой, а предрассветный пейзаж вдалеке казался Лопес темным и угрожающим, белые фасады были едва видны. Он посмотрел вверх, в небе перемещалась темная масса облаков. Где-то вдалеке сверкнула молния, а через некоторое время послышался приглушенный гул. Затем Лопес услышал еще один звук: ровный мягкий шорох. Поднялся ветер и принес ему запах сырости. В деревне шел дождь.
4.
Otono melancolico y lluvioso,
?Que dejaras, otono, en casa este ano?
Наступил полдень, а дождь не прекращался. Дети бегали на площади, прыгали под дождем, делали глиняные лепешки, брызгались и смеялись, пока родители одного за другим не отвели их домой. Старые жители деревни стояли под навесом, смотрели на августовское небо и недоверчиво качали головами. Дождь продолжал идти.
Зелень начала цвести. Странные травы с сочными тёмно-зелёными листьями, о существовании которых Лопес даже не подозревал, проросли среди местных растений и росли с невероятной скоростью. Цветочные головки раскрылись и распустили лепестки неописуемых цветов навстречу влаге. Овощи росли на глазах и были гораздо крупнее, чем Лопес когда-либо видел в своей жизни. Посреди села, через пересохший с незапамятных времен ров, побежал чистый ручей. А дождь не прекращался.
В тот же день Лопес искал продавца дождя. Привез ему бутылку спиртного в подарок. Хозяйка, у которой останавливался продавец дождя, рассказала Лопесу, что час или два назад незнакомец оседлал ламу и отправился в юго-восточном направлении. Пока она говорила, то постоянно смотрела на небо. Лопесу показалось, что он заметил на лице хозяйки следы беспокойства.
Проходили дни. Осадки не прекращались. Иногда просто шёл сильный дождь, иногда лило как из ведра, но дождь никогда не прекращался. Растения, которые процветали всего несколько дней назад, теперь начали приобретать нездоровый цвет и увядать. Белые стены деревенских домов захватила плесень, она распространилась и окрепла, деревня приобрела больной, осенний цвет. Взгляды людей, обращённые к небу, теперь были встревожены и возмущены. «Кончится ли это когда-нибудь?» — говорили они. Дождь смывал краску со стен, дерево гнило, а еда портилась.
Затем пришли холода. Ледяной ветер, чуть выше нуля, гулял по деревне и бросал в окна домов острые, как иголки, капли дождя. Люди, непривычные к такой погоде, дрожали от холода. Начались болезни, которые становились все более жестокими и опасными.
В отчаянии Лопес почти каждый день поднимался на Ангелову гору, и серебряная машинерия стояла там словно злобный тотем. Не было продавца дождя, который мог бы сказать ему, что с ней делать. Лопес дёргал рычаги и щелкал переключателями наугад, но безрезультатно.
Ледяной ветер превратился в бурю. Он свистел в окнах, проникали в малейшие щели и приносили убийственный холод. Все растения поникли и погибли, и вокруг деревни была видна только пожухлая трава.
5.
!El que hoy tan pobre me vea
Tal veza no crer todo esto!
Однажды утром Лопес достал из ящика с инструментами большой молоток и направился на Ангелову гору. На выезде из села его встретил сильный ливень, а за ним свирепый ветер, словно природа хотела остановить его и отправить обратно. Лопес начал подниматься по козьей тропе, а облака спускались все ниже и ниже, как будто собирались добраться до него. Когда он добрался до вершины, деревня была почти невидима в темной пелене дождя. Лопес подошел к серебряной машине и изо всех сил взмахнул молотком.
Первый удар повредил металлическую поверхность, и что-то затрещало внутри машины. Дождь сразу сменился, а ветер засвистел с удвоенной силой. Лопес бил молотом снова и снова, и каждый раз звук дождя менялся в зависимости от ритма ударов. Под его взмахами машина превращалась в бесформенную массу листового металла, а из ее недр вырывался все более густой столб черного дыма. Лопес взмахнул рукой в последний раз, и в этот момент оглушительный взрыв сотряс Ангелову гору, и от удара его подбросило в воздух. Когда он открыл глаза, от машины осталось лишь несколько искореженных кусков металла, а над скалой клубился густой зловонный дым. Лопес поднял глаза и не поверил своим глазам.
Дождь прекратился. Черные тучи зашевелились и растворились друг в друге, а от дождя не осталось ни капли. Только резкий осенний ветер, точно был ноябрь, а не август, еще бросался на скалы. И всё.
Лопес медленно, с трудом поднялся и поковылял обратно по козьей тропе. Через некоторое время он почувствовал мягкое, пушистое прикосновение к своей щеке. Он поднял голову и увидел, как первые снежинки падают, качаясь на ветру, на беззащитную деревню. Обманчивая осень наконец подошла к концу.
Источники эпиграфов к 3, 4 и 5 частям установлены:
Notas:
3 Parte de poema "El gaucho Martín Fierro" de José Hernández (Canto IX)
4 Parte de poema "El otoño, muchachos" de Evaristo Carriego
5 Parte de poema "El gaucho Martín Fierro" de José Hernández (Canto III)
облако тэгов
