Мир, показанный в «Интакто» Хуана Карлоса Фреснадильо, прячется в уголке глаза, таится на границе между светом и тьмой, реальностью и отражением, законом и преступлением, его география помещается в неуловимой складке действительности. Право слово, лучше сюда не попадать, тут тебя быстренько попробуют на крепость, подвергнут испытанию твою удачу, а когда раздавит обстоятельствами, то никто о тебе и не вспомнит, забудут сразу же. В этом отношении «Интакто» представляет собой идеальное конспирологическое построение, когда все можно объяснить очень просто — люди верят черт знает во что, это у них в головах, практикой подтвердить невозможно. Но никто не мешает при этом интерпретировать в том ключе, что все эти одержимцы все-таки правы. Если вам показалось, что речь пойдет о тайных обществах, руководящих судьбами мира, и о прочих рептилоидах, то выходит, этот абзац ввел вас в заблуждение. Речь пойдет всего лишь о подпольных играх. Но игры эти далеко не так просты, как может показаться.
Первое допущение. В современной Испании существует некоторое количество заведений, в которых играют в странные игры, основанные исключительно на удаче. Деньги тут на кон не ставят. В некоторых случаях можно ставить материальные ценности. Вся эта штука функционирует в тени: обыватели не знают, полиция не в курсе, государство, скорее всего, так же в неведении.
Проводником в этот странный мир для Томаса (Леонардо Сбаралья) становится потасканный жизнью Федерико (Эусебио Понсела). Он выбрал из многих Томаса, так как тот умудрился выжить после авиакатастрофы. Погибли все, а он прямо-таки приземлился в своем кресле с минимальными в таком случае повреждениями. Для Федерико это знак того, что Томас обладает поразительной удачей. Потому он и втягивает его в подпольные игры. Но, конечно, не бескорыстно: у Федерико есть своя цель.
Второе допущение. Концепция удачи здесь не пустой звук. Персонажи верят в нее, как в суперсилу. А еще они верят в то, что ее можно отнять. Собственно, у Федерико ее и отняли. По крайней мере, он так считает.
Томас тоже не так прост — он грабитель, которого преследует полиция. В общем, у нашей парочки на хвосте въедливая Сара (Моника Лопес), для которой поимка Томаса практически смыслообразующая задача. А тем временем Федерико хочет, чтобы Томас дошел до финала и сразился в удачливости с Сэмюэлем (Макс фон Сюдов), которого он называет богом удачи. Шутка ли, Сэмюэль не только в детстве выжил в концлагере, он еще вот уже тридцать лет вполне успешно играет в некий вариант «русской рулетки». Разумеется, в финале все сойдутся в одной точке.
На первый взгляд «Интакто» кажется многообещающим фильмом. Интригующий сюжет, микс из жанров (немножко мистики, щепотка роуд-муви, очевидное заигрывание с криминальным жанром), превосходная операторская работа, мощный саундтрек, стильная неторопливость, фактурные лица актеров, Макс фон Сюдов опять же. Но, увы, уже в середине фильма становится ясно, что все ожидания окажутся обманутыми. Нет, не подумайте, что фильм плохой. Он вполне себе хорош. Вот только из всей этой конструкции не получилось чего-то выдающегося. Просто упражнение человека умелого, но далеко не такого талантливого, как ему кажется. Есть какая-то злая ирония, что снявший фильм про удачу режиссер так и не поймал свою (именно что в ремесле, как там у него в жизни, мы не знаем). После «Интакто» (это, на минуточку, с 2001-ого) он снял всего три полнометражных фильма. Вершиной его карьеры надо, наверное, считать «28 недель спустя». А про недавних «Деву и дракона» для «Netflix» и вовсе стоит забыть.
«Интакто» страшно не хватает сюжетной закрученности, той, которую мы можем обнаружить хотя бы в том же «Начале» Кристофера Нолана. При всей зыбкости исходной идеи история получилась какая-то слишком уж прямолинейная. С другой стороны, есть тут и нехватка мысли. Фреснадильо взялся за сложную тему, подернутую веками философских рассуждений (начиная, конечно, с античности с ее верой в фатум), но при этом не теряющую актуальности (экзистенциалисты не дадут соврать), а в итоге ничего так и не сказал. Конечно, никакой фильм не обязан быть прямо-таки высказыванием, которое нас чему-то учит. Хотя есть и такие фильм, их даже больше, чем надо. Но тут это прямо-таки напрашивается. В финале Фреснадильо попытался что-то в этом направлении сделать, но это «что-то» так и осталось в плоскости умелого упражнения в форме.
Но с эстетикой тут все в порядке. Ради нее и стоит смотреть. Алехандро Ходоровски и Дэвид Линч могли бы и одобрить.
В этом отношении «Интакто» оказался столь впечатляющим, что по мотивам одной из его сцен даже сняли клип. Эпизод бега наперегонки по лесу с завязанными глазами настолько понравился группе «Pendulum», что лег в основу их видео для ремикса песни «Prodigy» «Voodoo People». Вот такой вот след в искусстве. На самом деле не так уж и мало.
У автора этого текста есть еще и своя личная ассоциация. Кое-что в «Интакто» напоминает ему один аспект франшизы про Джона Уика. И там, и там есть некое параллельное пространство, в котором происходят свои делишки. Тут — играют в странные игры, там — киллеры всех мастей устраивают свой карнавал. И эти штуки, кажется, остаются абсолютно невидимыми большинству. Но как бы это ни выглядело симпатично (а еще симптоматично), было бы голословным утверждать, что создатели «Джонов Уиков» вдохновлялись фильмом Хуана Карлоса Фреснадильо. А вот то, что сам Фреснадильо мог вдохновляться «Неуязвимым» Найта М. Шьямалана (со всей этой коллизией вокруг выжившего в авиакатастрофе), не исключено, пусть зазор между выпуском этих фильмов на экран не то чтоб велик (всего лишь год).
Роман «Герда» Эдуарда Веркина на первый взгляд кажется абсолютно подростковым. А еще он кажется абсолютно реалистичным. Но Веркин не был бы Веркиным, если бы и в этой его книжке не скрывалось бы двойного или даже тройного дна. Чем дальше читаешь «Герду», тем сильней в этом уверяешься. Перед нами сложносочиненная история для состоявшегося читателя, готового разбираться со всякими заархивированными смыслами. Не всякий подросток справится с таким текстом; разве что типичный веркинский, а таких в природе почти не встречается. Это вам не «Кусатель ворон», в котором Веркин все четко проговаривает и играет в открытую, пусть кое-что и прячет в рукаве до финала. Тут все сложнее.
Действие «Герды» охватывает несколько месяцев из жизни семьи Орловых. Состав семьи: бесконфликтный, обстоятельный и вежливый отец; властная мать, которая взяла на себя роль главы семейства; старшая дочь (лет двадцать), занятая вопросами удачного брака; старший сын (лет шестнадцать), которого все родственники считают бесхребетным; младшая дочь (лет тринадцать) – вся из себя творческая натура; младший сын (два года), про него в силу возраста мало что скажешь. Орловы живут хорошо, можно даже сказать, шикарно. Источник дохода проговаривается вскользь, но он предельно определенный – отец семейства является крупным чиновником в администрации маленького провинциального городка. Большой дом, хорошая машина, здоровая еда, качественные вещи. Вот оно – благополучное детство. Правда, все эти радости земные не спасают средних детей Орловых от душевных мук. Но на то они и подростки, чтобы испытывать пресловутые душевные муки. Проблемка здесь в другом; в том, что достаточно быстро становится ясно, за столь благолепным фасадом скрывается семья с надломом, не в переходном возрасте детишек дело. Коллизия, понятно, классическая. Скромное обаяние буржуазии, семейный портрет в интерьере, но без перегибов. Веркин не сгущает краски, не выставляет Орловых чудовищами, но и того, что он про них понаписал, достаточно для того, чтобы понять, какой тут разлад. Хотя, конечно, бывает хуже, гораздо хуже. Но то чужие песни, Орловым хватает своей.
Однажды в дом Орловых попадает бесхозная собака. Попадает, надо сказать, при весьма драматических обстоятельствах. Собака эта интересная и, конечно, непростая. Орловы назвали ее Гердой, отсюда и название романа. Герда выступает катализатором некоторых событий, которые сильно влияют на Орловых. В некотором смысле она представляют собой надежду на то, что в семье может все по-настоящему наладиться. С другой стороны, Герда – это тот раздражитель, который позволяет увидеть каждого из членов семьи под определенным углом зрения. В общем, для читателя в плане сюжета Герда незаменима. Точно так же, как и для героев книги она незаменима в плане жизни. Не было бы ее, книга не получилась бы. Для романа образ Герды – замковый камень. Но мы все прекрасно знаем, что, с одной стороны, замковый камень держит арку, не дает ей рассыпаться, а с другой – он же ее уязвимое место. При том, что Веркин не склонен особо манипулировать читателем, он дает ему возможность самостоятельно оценить персонажей и расставить все этические вешки, именно в линии с Гердой автор не удерживается. Да, понятно, что такова традиция мировой литературы, собаки частенько страдают по вине людей, и не Веркин это у нас начал, это чуть ли не с Тургенева повелось, а «Герда» написана литературоцентрично, поэтому без еще одной собачьей трагедии не обошлось. Но можно было бы, конечно, по-другому выкрутить, не столь императивно. Герои (и читатель вместе с ними) должны страдать, решил автор. И использовал самый простой путь для достижения этой цели. Потому тем, кто рыдал над «Белым Бимом Черное ухо», стоит учитывать, что они в опасности. Будет более чем душераздирающе.
Веркин не боится ставить сложные вопросы и обозначать неоднозначные проблемы: в «Герде» речь идет и о социальном расслоении в современной России, и о злоупотреблении властью, и о первой любви, и о выборе жизненного пути, и о том, как оставаться человеком в нечеловеческих обстоятельствах, пусть они таковыми не кажутся на первый взгляд. Все это раскрывается через ряд событий в семье Орловых. Эпизоды крепко нанизаны на сюжетную нить, но при этом организованы словно бы хаотично. Жизнь есть жизнь, не все ружья стреляют, это вам не чеховская драматургия. Веркин предельно демонстративно ставит манки, читатель, к примеру, ждет обещанного в середине книжки фестиваля, но его не случается, случится что-нибудь другое. И все это катится к неутешительной мысли: сознательная взрослая жизнь сложна, брать на себя ответственность тяжело, мир не переделаешь, доверять другому – та еще работа, все может быть и будет хорошо, но далеко не сейчас. Да, краски сгущены только в финале сюжетной линии с Гердой, во всем остальном Веркин шутки шутит, строит порой очень даже сюрреалистические ситуации, не дает пессимизму охватить не только героев, но и читателя, но все равно от этого легче не становится. Фактически «Герда» о том, что в сражении с жизнью можно только проиграть. Читается книжка очень легко, и вот так вот с вот этой вот обманчивой легкостью, крайне непринужденно автор окунает читателя с головой в экзистенциальное отчаяние. Оно и правильно, только так и заставишь что-то понять. И именно тут и понимаешь, что перед нами далеко не детская книжка. Это как со «Ста днями после детства» Сергея Соловьева. История, конечно, про пионеров, но в финале, когда звучит мысль о том, что надо просто запомнить это лето, становится ясно, что она, конечно, про пионеров, но далеко не для пионеров. Думается, Сергей Соловьев мог бы снять прекрасный фильм по «Герде».
Сложносочиненность «Герды» не только в том, с какой обманчивой легкостью Веркин отводит читателю глаза, чтобы потом устроить ему эмоциональную вивисекцию, она еще и в навороченной архитектуре текста. Во-первых, повествование ведется от лица сразу двух героев: историю семьи Орловых мы узнаем от старшего сына (зовут Гошей) и от младшей дочери (зовут Аглаей). Эта раздвоенность не позволяет даже обозначить главного героя, что, конечно, хорошо, учитывая отказ Веркина от демонстрации чего-то правильного, чего-то универсального (книжка-то еще и про то, что образец для подражания не сыщешь, а если и сыщешь, то это тебе только показалось). Во-вторых, в тексте масса фигур умолчания. Например, Веркин далеко не сразу рассказывает о том, при каких обстоятельствах Орловы-младшие нашли Герду (или она их нашла), из контекста можно понять ситуацию, но только в общих чертах. И вот уже подозреваешь, что автор так и будет играть в молчанку, но нет – все узнаем, все детально расскажут. С другой стороны, здесь еще один прием отвлечения внимания: это-то Веркин подробно расписал, но по дороге много о чем умолчал, пожалуй, о вещах куда более серьезных. И даже тут можно найти объяснение: Гоше и Аглае куда проще рассказать про встречу с Гердой (это было все-таки пусть и страшное, но самое натуральное приключение), чем про другие более личные эпизоды. В конце концов, есть такие разговоры, которые никому не перескажешь. Но, конечно, их всегда можно реконструировать, в случае если хорошо знаешь фигурантов. В-третьих, текст просто пропитан бесконечным количеством всевозможных аллюзий и отсылок, которые в свою очередь позволяют выстроить символические цепочки. Тут вам и Ктулху где-то шевелится во сне, и на сцене любительского театра крайне авангардно ставят «Маленького принца», и Аглая выбирает себе для чтения не самых однозначных представителей русской классики. Все эти линии крайне интересно отслеживать, они дают, пожалуй, даже больше, чем прямое описание событий. Отсылки тут не только литературные, есть и всякие кинематографические. В конце концов, в какой-то момент на текст падут тени от «Красоты по-американски» Сема Мендеса и «Шестого чувства» Найта М. Шьямалана. Речь идет практически о цитировании, что позволяет понять: тут вам не просто зарисовки из жизни провинции, тут вам настоящая драма с изрядной долей мистики. Теперь вы знаете, куда смотреть.
Никто не мешает воспринять Герду как не просто еще одно воплощение архетипа верного помощника, но еще и как духа-хранителя, пришедшего к Гоше с Аглаей в тревожном месте, где, кажется, проходит граница между мирами (в социальном смысле так точно). Точно так же читатель волен интерпретировать бурное воображение Аглаи как проявление самого настоящего сверхъестественного дара. Подробней не будем, ибо спойлеры. И скажем честно, подобный подход к тексту делает его еще лучше, добавляет глубины, но при этом и усиливает неоднозначность. Следовательно, будем считать его верным.
Но все это ближе к финалу. Краски сгущаются, отсылки проявляются, юмора становится все меньше, зато и язык усложняется. Словно Веркину надоело себя сдерживать. Когда дело доходит чуть ли не до белого стиха – «Он поднял из берлог сумерки, мгла продавила границу и стала затапливать сад, я села возле окна, одна. Нет, это было все-таки море, этим вечером оно решило взять свое, берег сдался. За туманом явилась вода, подкралась к дому и поднялась почти до окна, все равно одна, так что можно было опустить руку и попробовать. Точно море, вода оказалась соленой и холодной, пальцев коснулись водоросли, гладкие и длинные, как змеи, сгубившие Трою, морская звезда тронула ладонь лучами, рыбы, я видела их, они молчали. Я смотрела на воду. Все было так, как хотелось мне. Там покачивались обломки испанских каравелл и вулканическая пемза, птицы с компасами вместо глаз, еще пирамиды на дне, льдины со странными знаками, написанными кровью, подводная лодка, забытая, но живая, ее сердце не остынет еще сто лет, или дольше, пока не отступит свет, пока тетка не пройдет мимо окон трамвая. Цель, конечно, недостижима, даже выбора нет, даже выхода нет. Львы все равно сожрут Эльдорадо. Ветер, сумрак, призраки фонарей. Так отныне будет всегда, я знаю, так будет всегда, я и борей» — становится очевидно, что перед нами по-настоящему большая литература, которая, как известно, не знает возрастной привязки. Так же очевидно, что в «Герде» есть еще и религиозные аллюзии. Но, пожалуй, вот тут имеет смысл и остановиться.
Какой-то там по счету роман Виктора Пелевина кажется на первый взгляд слишком простым. Некий граф Т. отправляется в путешествие на поиски таинственного места под названием Оптина Пустынь. На пути его ждут орды кровожадных убийц, преследователи-полицейские, роковые женщины, всевозможные члены всевозможных тайных обществ. Будет много перестрелок, схваток и убийств. Все это происходит в антураже условного XIX века. Раньше такие книжки называли бульварным чтением. Теперь могут назвать и трэшем. Тем более, что тут даже отстрел зомби случится. Учитывая литературные тренды 2009-ого года, когда вышел «t», сперва можно подумать, что Виктор Пелевин просто решил простебать книжки про чиновника по особым поручениям Ф. Но если присмотреться, то окажется, что он не щадит и других своих коллег по перу. Тут всем досталось. В том числе и самому Пелевину, уж в чем он себе никогда не отказывал, так это в том, чтобы высмеять миф имени себя.
Но если бы «t» оказался бы лишь чисто литературной пародией, то было бы, скажем честно, скучновато. Фишка этого романа в том, что граф Т. узнает, что он является не только Львом Николаевичем Толстым (а кому еще сдалась бы Оптина Пустынь?), но еще и персонажем авантюрного романа (что объясняет его непохожесть на прототипа и суперменскую лихость). А все потому, что в какой-то момент перед графом Т. предстает автор этого самого авантюрного романа. Безусловно, тут бы из-за кулис выйти самому Виктору Олеговичу, но нет – за автора выступает некий Ариэль Эдмундович Брахман. Этот Ариэль с помощью некоей кабалистической практики может погружаться в собственный текст и общаться с собственными персонажами. Позже, правда, выясняется, что романец-то сочиняет целый коллектив авторов, только они не умеют, как Ариэль. Таким образом Пелевин прорубает в дискурсе приключенческого романа XIX века окно в реалии начала XXI. Так что, читатель получает еще и порцию актуальной на 2009-ый год сатиры, тут вам и экономический кризис, и рассуждения про маркетологов, и проезд по всяким православным темам. Господи прости, в таком ключе «t» и вовсе выглядит книгой к 180-летию со Дня рождения Льва Николаевича. Есть подозрение, что сам Лев Николаевич не оценил бы такого подарка.
«t», конечно, предельно постмодернистский роман. А в каком еще романе герой мог бы осознать, что является персонажем романа? И по Ролану Барту с его «Смертью автора» Пелевин проехался с особым смаком. Но и без этого всяких деконструкцией тут хватает. А уж в своих шутках и отсылках Виктор Олегович и вовсе демонстрирует широчайшую эрудицию: выворачивая наизнанку русскую философию (тут на вторых ролях разгуливают Достоевский с Соловьевым), протягивая нити через всю русскую классику, периодически заглядывая и в зарубежную, перекидывая мостики к собственным текстам, автор еще и делает вид, что за всем этим много чего скрывается. Вы только копните, начните разбираться… И откроется бездна звезд (то бишь смыслов) полна. Вот только тут надо учитывать, что бездна по Пелевину всегда будет пуста. Потому стоит ли искать в ней смыслы? Может автор до самого конца будет юродствовать, зубоскалить и оставит своего читателя с носом? Это опасение небеспочвенно, въедливого читателя оно не оставит до самого финала.
И вот за три главы до окончательной точки возникает важный вопрос, его нельзя пропустить. Если есть некий Автор, разве целью его при написании Книги не является спасение ее Героя? В конце концов, спастись из ситуации, из которой вроде бы и нет спасения… Разве может быть приключение занимательней? Высмеивающий до этого даже буддизм, в этом месте Пелевин вдруг проявляет сильное искреннее чувство, почти благоговение. Выглядит все это, почти как новая формулировка основного вопроса философии. Хотя нельзя исключить, что это всего лишь еще одна тщательно выверенная поза. И вот тут сам Пелевин чуть ли не прямым текстом указывает, что все зависит от Читателя, сиречь интерпретатора. А коль так, то, конечно, это нам решать, сколько здесь искренности, а сколько очередного постмодернизма.
Есть читатели, которые знакомятся с романами Пелевина по мере их выпуска. В общем, каждую осень на пару недель эти читатели не только закапываются в новую книжку, но еще и в сетевые споры вокруг нее. Как раз они и скажут, что, мол, Пелевин всю жизнь пишет один и тот же роман, вот у нас новая версия. Они и будут искать переклички с предыдущими текстами, искать параллели и парафразы, встраивать вот этот вот текст в общий канон. Но в данном случае есть предложение взглянуть на книгу Пелевина по-другому. Отсечь все, что было написано до нее, забыть и о том, что было написано после, посмотреть на «t», как на текст сам по себе. И тогда, возможно, мы избежим того разочарования, которое постоянные читатели Пелевина то и дело испытывают практически от каждой новой его книжки.
Первоначально «t» кажется прямолинейным квестом, на самом деле им он и остается. Но, несмотря на прямолинейность, квест этот устроен изобретательно, в нем масса подсюжетов, всевозможных отступлений и неожиданных поворотов. Автор буквально подошел к выражению «приключения духа» и сделал это так, что общий абсурд происходящего, не мешает чтению. Видно, что поиски подходящих декораций к мысли о том, что наше бытие иллюзорно, привели Пелевина к практически идеальной метафоре – мир есть текст. Это позволило ему раскидать по тексту всяческие религиозные мотивы, используя простые и интуитивно понятные категории: Автор, Читатель, Персонаж. При этом смысловая нагрузка гармонично ложится на событийный ряд, перестрелки не мешают Просветлению. Все-таки это не приключенческий роман, но и не философский трактат, в меру от того, в меру от другого. Можно было бы сказать, что это философский боевик, самый настоящий, отличный, с ног сбивающий.
А еще, «t», несмотря на то, что его действие происходит где-то на полях воображаемого, является еще и документом эпохи. Да, из этого романа вы можете узнать много чего про Россию и мир 2009-ого года. Нам, ныне обитателям 2024-ого, при чтении «t» не избежать легкой ностальгии. Вот еще одна Россия, которую мы потеряли. И в этом конец нулевых, несомненно, прекрасно рифмуется с концом XIX века.
За два года до «На игле» Дэнни Бойл выпустил «Неглубокую могилу», камерный криминальный фильм про то, как трое молодых людей (не самых приятных) случайно получили набитый деньгами чемодан; в дальнейшем ничего хорошего с ними, конечно, не случилось. «Неглубокая могила» получила несколько номинаций и наград на различных фестивалях, Дэнни Бойла заметили кинокритики, в общем, экзамен на профпригодность он сдал. Если посмотреть на «Неглубокую могилу» именно с этой точки зрения, то да — просто отличный дебют. Одна квартира, трое жильцов, универсальная интрига, лаконичный сценарий, в котором все ружья стреляют, соответствующий хронометраж (полтора часа, не много и не мало), изобретательная (насколько это возможно с таким бюджетом — два с половиной миллионов долларов) операторская работа, атмосферный саундтрек и убойный монтаж. Действительно, создается впечатление, что этим фильмом никто ничего нового не хотел сказать, просто упражнение в жанре. Но давайте уж честно, побольше бы нам таких упражнений.
А теперь посмотрим на жильцов. За пять лет до «Скрытой угрозы» Юэн Макгрегор демонстрировал на съемочной площадке «Неглубокой могилы» не только недюжее умение играть неприятных смазливых парниш, но и полную раскрепощенность по части публичной беготни в трусах. За одиннадцать лет до премьеры первого сезона перезапуска «Доктора Кто» Кристофер Экклстон там же показал, как может сыграть по-настоящему страшного человека, прячущегося за бухгалтерскими очками с толстыми стеклами. За шесть лет до скандального «Интима» Патриса Шеро Керри Фокс как бы между прочим уже оголила грудь у Дэнни Бойла, но обратить внимание надо, прежде всего, на то, какая шикарная из нее получилась манипуляторша. Это все к тому, что при просмотре «Неглубокой могилы» можно получить определенное удовольствие именно от лицезрения таких молодых будущих звезд. Не менее дерзких, чем их персонажи. В общем, попробуйте узнать их без подсказок.
И вот эти товарищи (один слишком уж самовлюблен, второй зациклен на работе, третья просто тусит) ищут себе четвертого. За квартиру-то платить надо, а одна комната свободная. При этом они вволю издеваются над теми кандидатами, которые, на их взгляд, не подходят (то есть буквально над всеми). И тут откуда-то является весь из себя писатель (Кит Аллен), загадочный такой, вальяжный, остроумный. Но не успеет он вселиться, как умрет — голым от передазировки. И вот у него-то под кроватью и обнаружится тот самый чемодан с деньгами. Разумеется, никто из нашей троицы не устоит перед таким искушением. Дальше будет и весело, и страшно, и прямо-таки трагично. Скучать не придется.
Не смотря на то, что «Неглубокая могила» выглядит предельно современно для 1990-ых, это все-таки очень хичкоковское кино (к тому же мы не знаем, а как бы Альфред Хичкок снимал в 1990-ых). Тут вам и саспенс замкнутого пространства. Все действие происходит в основном в той самой квартире. И надо видеть, как Дэнни Бойл превращает ее из уютного гнездышка компашки весельчаков в по-настоящему зловещее место. Съемки сверху добавляют тревожного чувства подсматривания за происходящем (один из персонажей и впрямь подсматривает), того самого опыта, которым наделил всех своих зрителей старик Хич. С другой стороны, Хичкок любил совмещать смешное и страшное, у него так-то и «черные» комедии есть. Вот здесь Бойлу не удалось все-таки соблюсти баланс. Но он старался, а финальный жанровый поворот и вовсе хорошо получился. Многие хотели бы снимать, как Хичкок. У Бойла почти вышло с первого раза, но потом он пошел и занялся совсем другими делами. Правильная стратегия, если вдуматься.
Подводя итоги, можно сказать, что перед нами хороший фильм для просмотра после тяжелого рабочего дня. Он не требует от зрителя многого, зато дает больше, чем ожидаешь в начале. А это для столь жанрового кино — совсем и не мало.
Комикс «1602» во всех отношениях необычный и революционный для «Marvel» может считаться таковым хотя бы за финал. В нем не происходит стандартного мордобития между хорошими и плохими, которым завершаются практически все истории про Человека-паука, Росомаху, Капитана Америку и прочих супергероев, тут объединившиеся персонажи разного толка заняты гораздо более конструктивными делами. Таково было сознательное и принципиальное решение сценариста Нила Геймана. Об этом он прямо говорит в послесловии: «Я раздумывал над тем, о чем мне написать, когда случилось 11 сентября. Внезапно все изменилось. Я понял, что не хочу, чтобы история разворачивалась в Нью-Йорке, который всегда был основным местом действия комиксов «Marvel», и я не хотел, чтобы главный конфликт сюжета был решен за счет насилия. Что также было странно для супергеройских комиксов, где традиционно все проблемы решаются во время драк. И взрывов в своем комиксе мне тоже не хотелось».
А дальше все чудесатей и чудесатей.
Нил Гейман придумал поместить всем известных супергероев в совершенно неожиданные для них декорации, а именно – в эпоху Елизаветинской Англии (отсюда и название «1602», это датировка происходящего). Доктор Стрэндж превратился в придворного алхимика, капитан Фьюри стал главой королевской разведки, Магнето вдруг оказался Великим Инквизитором и Испании и так далее, и тому подобное. Новые социальные роли сели на супергероев, как влитые. Все это могло так и остаться причудливой фантазией Нила Геймана, интересной только преданным фанатам «Marvel», но автор снабдил ее интересным сюжетом и накрепко привязал к уже классическим комиксам. Итак, на мир обрушились странные климатические явления, многие говорят о том, что это признаки надвигающегося конца света. На самом деле – так оно и есть, и героям «1602» предстоит спасти мир, правда, для этого им необходимо преодолеть противоречия между собой. История получилась разветвленной, но при этом лаконичной, хотя последнее слово, кажется, совершенно не подходит для одного из самых густонаселенных кроссоверов в истории «Marvel».
Что же касается того, как Нил Гейман вплетает «1602» в общий канон, то это сюжетное решение ныне кажется весьма и весьма предсказуемым. Что поделать, после недавнего триумфа на «Оскаре» «Все везде и сразу» никого уже не удивишь концепцией мультивселенной. Конечно, это прекрасный пример того, как массовая культура способна перемолоть все, что угодно, в том числе и умозрительные физические теории. В самом начале XXI века, когда вышел «1602», идея мультивселенной была знакома разве что гикам да фрикам, зачитывающимся фантастикой и комиксами. А сейчас ее используют кинематографисты, чтобы перезапускать франшизы с подмоченной репутацией. Да, действие «1602» разворачивается в одной из параллельных вселенных, Нил Гейман даже присваивает ей номер – 616. И этим можно было бы, конечно, ограничиться, фанаты «Marvel» легко приняли бы это. Но Гейману этого мало: он не только объясняет то, почему в этой вселенной супергерои появились раньше, чем надо, так еще и связывает это с надвигающимся концом света. Надо сказать, вышло весьма убедительно.
Кстати сказать, супергероев Нилу Гейману было мало, он вплел в повествование еще и несколько фольклорных историй из времен колонизации Америки. Этот ход предал «1602» большей глубины.
На одной концепции, пусть и занятной, да на сюжете комикс не вывезешь – важна еще и визуальная составляющая. За эту составляющую отвечал Энди Куберт, и его работу смело можно назвать выдающейся. Взять хотя бы обложки номеров: они выполнены в технике граттаж. Это когда берут лист картона, покрытый слоем белой глины, на который нанесен еще один слой – черной туши; с ним-то художник и работает острым инструментом, иными словами процарапывает изображение. А уже потом полученный материал обрабатывается на компьютере. В итоге получаются изображения, похожие на гравюры, только не черно-белые. Каждую обложку так и хочется назвать отдельным произведением искусства в отрыве от всего комикса.
Так как целью Нила Геймана было еще и возродить то ощущение, которое возникает при чтении старых комиксов, то и организация материала на страницах было использовано аналогичное. Много окошечек с небольшими картинками, порой действие сопровождается пояснительными ремарками. Но выполнено все это, разумеется, совсем в другом стиле, что производит по-настоящему освежающий эффект.
Кажется, все вышеописанное должно свидетельствовать о том, что «1602» представляет прямо-таки обязательное чтение. По крайней мере, для всех, кто любит комиксы. Но есть все-таки два минуса, и не упомянуть о них было бы нечестным. Увы, оба характерны для кроссоверов, мало какой представитель этого направления в комиксах избежал их.
Во-первых, подлинное удовольствие от «1602» можно получить только в том случае, если вы уже знакомы со всеми этими персонажами и их историями. Тогда вы, конечно, оцените и их интерпретацию, и то, насколько ловко некоторых из них спрятал Нил Гейман. Это важный слой повествования, для полного понимания авторского замысла считать его необходимо. Потому логичным представляется то, что составители официальной коллекции «Marvel» поместили «1602» в сорок шестой том, предполагая, что читатели все же ознакомятся с предыдущими.
Во-вторых, скомканный финал. Сюжетных линий тут предостаточно, сценаристу надо было свести их все вместе. К сожалению, для этого у него было всего один выпуск (восьмой из восьми), причем стандартного объема. И этого стандартного объема оказалось маловато. Потому получилась, скорее, скороговорка, чем полноценные кульминация с финалом.
В любом случае «1602» прекрасно читается и способен захватить читателя. Особенно хорошо смотрится эта история на фоне того, что происходит с «Кинематографической вселенной Marvel». И в этом контексте хочется только одного, чтобы киноделы, наконец, обратили внимание на «1602» и сделали его экранизацию. Лучше всего в виде полнометражного мультфильма. Явно пошло бы на пользу.
облако тэгов
