Автор создал очень интересный мир и благополучно загубил его пустым сюжетом который можно разворачивать в любых декорациях. Попытка имперской интервенции провалилась. Ведь у нас такой крутой главный герой. Он активировал древний космический корабль с кучей разных прибабахов. К тому же местный ученый нужный прибор изобрел очень вовремя, причем изобрел не в научной лаборатории, а у себя на дачке, чтобы рыбу ловить сподручнее было. Понятно, что в таких условиях у Империи шансов не было, она и сбежала в панике.

Любовная линия разочаровала совершенно. Мало того, что герой суперспособности чисто случайно от наследника древней расы получил, так еще и его любимая девушка эти же способности обрела. Наивность оной девушки, граничащая с глупостью, к середине книги начала изрядно раздражать. Но на плохих девочек она действовала самым позитивным образом, они перевоспитывались и проникались надлежащими нравственными принципами.

В романах есть погони, интриги спецслужб, научные открытия и проколы, тайны исчезнувшей цивилизации, древние сокровища, чрезвычайно симпатичная дворняга. У автора богатейшая фантазия. И тем не менее, он создал всего лишь еще один образчик неплохого отдыхательного чтива. Сюжету отчаянно не хватает глубины и настоящего конфликта, а герой — один сплошной рояль.

В романе этом меня больше всего поразила его «нерусскость». И сама героиня, и ее друзья, и образ жизни норвежцев оказались совершенно чужды моему восприятию. На рассудочном уровне я все понимала, разумеется, и даже принимала по большей части, а вот разделить чувства главной героини или хоть кого-нибудь из персонажей не получилось ни разу. Слишком не похоже.

Забавно, но китайская культура в передаче Анны Коростелевой оказалась для меня ближе, чем норвежская у Эрленда Лу. Видимо, языковые барьеры не просто так возникают, образ мышления, менталитет у нас все-таки сильно разные, и мистический, в чем-то жестокий Китай оказывается понятнее, чем благополучная, толерантная Норвегия.

Большую часть книги меня преследовала противненькая пошлая мыслишка: как же хорошо страдать дочке миллионера в благополучной Норвегии, где вокруг потерявшего семью подростка немедленно начинают носиться педагоги из гимназии, психологи, врачи, адвокаты отца. Ей ни о чем не нужно думать, не нужно беспокоиться о завтрашнем дне, не нужно срочно искать работу, потому что надо оплачивать коммуналку и покупать еду. Ей можно полностью уйти в свое картинное страдание, рассекать по всему миру на самолетах, не думая опять-таки о стоимости авиабилетов и гостиниц, спать с кем угодно, рожать детей и выходить замуж за полунищего поляка. Ей можно все, потому что папа все оплатил и все разрешил. Для российского подростка потеря семьи стала бы концом нормальной жизни, а здесь — отчасти повод красиво пострадать.

Мысль эту я от себя гнала, поскольку осознаю ее неуместность: горе героини ничуть не меньше, чем горе любой другой девочки, внезапно лишившейся любимой и любящей семьи. Вся ее театральность, и дурацкие поступки, и секс с корейским спортсменом, и даже внезапная как бы любовь с поляком-плиточником — попытка заглушить боль потери. Девочка борется за себя, как умеет. Я все это понимаю, но в полной мере сочувствовать ей не получается.

Очень позабавил психогейр. Живут же люди. Детский психолог, сорокалетний женатый мужчина, отец двоих детей, соблазнил подружку пациентки, школьницу, едва достигшую совершеннолетия, сбёг с ней от семьи на Канары, девочка забеременела, и все это для благополучной толерантной Норвегии в порядке вещей, о профессиональной дисквалификации никому и в голову не приходит задуматься. Все-таки они в своей Скандинавии намного проще относятся к житейским делам, или мы на постсоветском пространстве любим всё усложнять. Думается, что норвежцы в этом плане поближе к здравому смыслу, а мы со своей древней классикой несколько одичали, но... героиня романа от этого ближе не становится.

Столь же забавным показался проект героини о создании фонда помощи суицидалам. Пассаж о том, что соискатель стипендии «должен докумен­тально доказать, что находится в подавленном со­стоянии давно и обращался за помощью», по-настоящему рассмешил. Это наше, родное. Хоть в чем-то общее между Россией и Норвегией есть.

Роман этот мне понравился гораздо меньше, чем «Наивно. Супер», но был прочитан с несомненным интересом. Эрленд Лу умеет наполнять повествование множеством прелестных деталей, которые для сюжета не слишком нужны, но создают удивительно теплую атмосферу даже в истории, основанной на трагедии. Собственноручно испеченные вафли, орленок, отвергаемый матерью, размышления героини о будущем ребенке, который пока еще размером чуть больше сантиметра и потому право голоса по важным вопросам жизни и смерти не имеет, а вот когда он станет размером с хомячка, тогда другое дело, тогда уже будет иметь — всё это вместе мне очень понравилось. Многие эпизоды романа вызывали искреннюю улыбку и, несмотря ни на что, мне было приятно его читать.

Эрленд Лу о своем творчестве говорит так:

цитата

Я не критикую наше общество. На самом деле практически все мои книги в какой-то степени о том, как трудно взрослеть, чувствовать ответственность. О том, что это такое — расти в обществе, где ты становишься взрослым только в 34–35 лет. У писателя есть преимущество перед остальными: он может посмотреть на то, как этот мир устроен. Ну, хорошо, попытаться посмотреть. Но ведь у него может и получиться.

Наверное, в данном случае у писателя все-таки получилось. В 2010 году "Мулей" получил Голландскую «Большую премию молодёжной литературы», что говорит о популярности данной книги среди читающей скандинавской молодежи, на которую роман в первую очередь и ориентирован.

В заключение отмечу, что роман этот сильно «девочковый», читателя-мужчину он вряд ли впечатлит, хотя написан тридцависьмилетним писаталем-мужчиной, но норвежцем, а это совсем другое.

Попытка сокращения "роялей" автору не удалась. Как любой "попаданец", Сергей Воронцов в иных мирах получает на блюдечке и надежных спутников, и друзей, и любовь принцессы Сонного Царства, и кучу разных артефактов с умениями в придачу. А как же иначе? Ведь задачка героя ни больше, ни меньше, чем иные миры от происков злых магов избавить и хороших людей спасти, а плохих, соответственно, наказать. Тут без особых умений и приспособлений никак не справиться, любой злой маг в лепешку размажет и не поморщится. А миры спасать надо, если не Серж, то кто же!

Автор попытался разнообразить "попаданческий" сюжет скрещиванием его с детективом и космической фантастикой. В начале трилогии герой оказывается замешан в гангстерскую разборку на планете Шаркус и попадает в параллельный мир, спасаясь от бандитов. После такой завязки ожидается, что в сюжете будет показана связь злодеев из параллельного мира и бандитов из родной реальности. Несколько раз автор намекает, что связь есть. Но линия эта развития не получает. Приключения героя быстро уходят в обычный квест, а по возвращении домой он лихо расправляется с утратившими бдительность бандитами. Детективная и фэнтезийная линии существуют сами по себе, убери одну, во второй ничего не изменится. Органично соединить проблемы двух миров автор не сумел, но попытка была, и она засчитана.

В заключительном романе приключения героя начинаются с крушения его космической яхты на неизвестной планете, где и обнаруживается проход в очередную родственную параллельность. В мире "Магистра" между планетами путешествуют так же просто, как у нас между континентами. Надо на Шаркус, полетели на Шаркус. Надо еще куда-нибудь, полетели еще куда-нибудь. Ближний и дальний космос освоены. Но и это не имеет никакого значения для приключений в параллельности. Из какого мира герой попадает в стартовую точку очередного квеста, роли не играет. Космическое будущего к миру магии подтянуто столь же искусственно, как детектив.

Но в целом все три истории нормально читаются, герои симпатичные, следить за их приключениями интересно, романтические линии в меру сентиментальны и в меру забавны, некоторые пары даже весьма колоритны, как Вурглак и Чакра, к примеру. Искать в них философские глубины или оригинальные концепции устройства иных миров не стоит. Это просто современные сказки для легкого нескучного отдыха.

Мы живем в рациональном мире, где нет места для ярко выраженной героики и романтики. "Попаданческое" фэнтези восполняет этот дефицит, придя на смену "рыцарским" романам. Возможно, в этом секрет неизменной популярности даже средних по своим достоинствам историй данной тематики. Хорошо, что они есть. Не все же серьезную литературу читать, когда-то и развлечься хочется.

Принудительное лишение жизни в отношении преступника мы обсуждаем в том числе с позиций психологии, морали, этики и общественной безопасности. То же самое деяние в отношении должника по гражданскому договору принимается как должное, ведь должник добровольно подписывает кредитный договор. Он сам определяет срок своей жизни. Так же, как сегодня сам определяет срок своей жизни человек, не имеющий средств на оплату дорогого лекарства или лечения. Кто может платить, живет дольше. Кто не может, удовлетворяется чтением Конституции, где равное право на жизнь как бы гарантируется. И в том, и в другом случае, медицинские корпорации получат свой гешефт.

Эрик Гарсия связал в единый узелок почти все наиболее болезненные социальные проблемы сегодняшнего дня: несоответствие цен на товары уровню доходов населения, жизнь в кредит, интенсивное развитие рынка финансовых услуг, упрощение процедур получения кредитов и взыскания задолженностей по определенным видам сделок, отсутствие социальной адаптации военнослужащих срочной службы с опытом реальных военных действий, коммерциализация медицины, когда врачебная помощь заменяется медицинской услугой, вытеснение неплатежеспособных людей в асоциальный сектор — и логически развил их. В результате получилось общество, где медицинские технологии достигли значительных высот, стоимость медицинских услуг существенно превышает покупательную способность населения, и этот разрыв затыкается с помощью кредитования под залог — схема сегодняшней ипотеки, только вместо жилья в залоге оказываются имплантированные должнику почки, печень, сердце. И никаких ограничений на изъятие предмета залога при просрочке платежа. Полная свобода договора — то, к чему стремится любое общество, хозяйственная деятельность которого ведется с единственной целью: извлекать прибыль.

Пожалуй, такой яркой, логически непротиворечивой и совершенно безэмоциональной критики капиталистического общества мне ранее читать не доводилось. Автор не оперирует категориями «хорошо» — «плохо» или «добро» — «зло». Он не рассуждает о нравственности и справедливости, а подробно описывает одну-единственную человеческую жизнь в обществе, где нормальным считается купить в кредит искусственное сердце и изъять это сердце у должника, если проценты по кредиту не платятся вовремя. Не важно, считаем ли мы из дня сегодняшнего такой уклад жизни нравственным или безнравственным. Для того общества он нормален, привычен. Изъятие неоплаченного сердца из тела живого человека в нем столь же обыденная вещь, как у нас сегодня выселение задолжавшего семейства из ипотечного жилья. Никто не обязан обеспечить хоть какую-нибудь крышу над головой задолжавшему семейству в наши дни. Никто не обязан хоть как-нибудь сохранить жизнь должнику с неоплаченным сердцем в предлагаемом нам обществе недалекого будущего.

В рамках созданного мира сюжет абсолютно логичен, и финальная сцена воссоединения двух друзей, один из которых совсем недавно пытался изъять сердце другого за долги, для этого мира выглядит органично. Мы же не подвергаем остракизму судебных приставов, выселяющих людей из квартир. Осадок в душе остается, конечно. Но не более того.

Автор создал качественную антиутопию ближнего прицела, реалистичную до тошноты. К этому идем. Как только производство искусственных органов будет поставлено на поток, к этому придем. Других вариантов даже и не просматривается.

Слабым моментом романа представляется односторонняя подача материала. Та же ипотека ведь не только создает бездомных должников, но и помогает решить "жилищный вопрос" достаточно большой группе людей, которые другим способом его бы никогда не решили. Кому-то везет, кому-то нет, на свой риск ведется не только бизнес, но и обычные житейские дела. Так уж устроена жизнь при товарно-денежных отношениях. У каждого явления есть две стороны, в чем-то оно полезно, в чем-то разрушительно. Эрик Гарсия показал нам только разрушительную часть медицинского протезирования в кредит. Об этом следует помнить, читая и осмысливая его книгу.

Банальная, в общем-то, неверность супруга становится для Жанны трагедией всей жизни. И это тоже понятно. Рухнула главная иллюзия — любовная. Смысл жизни виделся в счастливом браке, а брак получился обычным для ее круга, когда супруги живут каждый сам по себе, сохраняя видимость добрых отношений для посторонних и постепенно включая в число этих посторонних самих себя. Так жили родители Жанны, для которых игра в благополучную семью была естественной и в какой-то момент органично слилась с реальной жизнью. Но Жанна об этом не знала. Ее не ознакомили с правилами светских игр, даже не подготовили к принятию факта, что эти игры и правила есть, и им подчиняется большинство семей ее круга.

Монастырское воспитание Жанны оказалось на редкость эффективным: даже житейски мудрый аббат Пико не нашел подходящих слов, чтобы посоветовать ей принимать жизнь такой, какая она есть. В результате материнство стало для героини еще одной иллюзией. Она ухватилась за сына, как за спасательный круг, не думая о нем, о его жизни, о его будущем. Превратив мальчика в свою игрушку, она не озаботилась дать ему приличное образование, не научила ничему полезному, не подготовила к самостоятельной жизни. Жанна мечтала видеть сына рядом с собой всегда, воспитать его сельским жителем, помещиком, но и в этом оказалась беспомощна, поскольку ей даже в голову не приходило, что помещик должен уметь вести дела своего поместья, а это требует знаний, навыков, систематичности, то есть обучения и воспитания. В роли матери она также предавалась мечтам, игнорируя тот факт, что мальчик ее реален, он растет и жить ему придется в реальном мире. Поль взрослел, а Жанна не хотела этого видеть. Ей нужен был сын-ребенок, зависимый от нее и привязанный к ней. Взросление Поля стало для нее еще одной трагедией.

Вырвавшийся из под опеки взрослый недоросль очень быстро пустил под откос и свою собственную жизнь, и жизнь матери. Бедная женщина потеряла последнюю иллюзию — незыблемость своего статуса хозяйки родового поместья. Единственное, что у неё осталось, — жизнь, проходящая в полусне на попечении бывшей горничной. Иллюзии закончились, принятие реальности не состоялось. Прошлое казалось заполненным одними лишь страданиями, а будущего больше не было.

Казалось бы — это конец. Жанне осталось только окончательно превратиться в растение и тихо угаснуть. Но в момент, когда за отсутствием иллюзий она сама почти уже стала иллюзорной, в ее существование ворвалась реальность — маленький ребенок, внучка. Жанна в своем материнском эгоизме не желала делить сына с невесткой, в ее мечтах внуков не было, поскольку сын должен был принадлежать ей одной. Девочка явилась нежданной. И неожиданно остановила сонное угасание стареющей женщины, заполнила пустоту в ее сердце. Жанна снова обрела повод мечтать, у нее снова было будущее. Едва появившийся хрупкий росточек жизни вдохнул новые силы в жизнь увядающую, но еще не исчерпавшую себя на этой земле.

До появления малышки все соприкосновения с реальностью Жанна воспринимала как личную трагедию: грубость и измены мужа, несвятость матери и отца, лицемерие соседей-аристократов, отвернувшихся от Жанны после конфликта с кюре-садистом, бесконечные долги сына — все это заставляло женщину лишь глубже прятаться в свою раковину, поскольку она не обладала практической смекалкой, не умела разбираться в проблемах и решать их, она лишь страдала и жалела себя. Девочка стала первым положительным опытом столкновения с невыдуманной жизнью. Ее не ждали и не хотели, но она появилась и заставила Жанну вновь почувствовать себя живой, нужной, любящей.

Роман завершается фразой мудрой крестьянки-фермерши, обращенной к героине: «Вот видите, какова она, жизнь: не так хороша, но и не так уж плоха, как думается».

И на самом деле жизнь Жанны сложилась не так уж плохо. В самый критический момент, когда она потеряла все, Розали подхватила сломленную женщину и взяла ее под свою опеку. В жизни Жанны всегда были люди, которым она была не безразлична. Она горевала, но не оставалась совсем одна со своим горем. Жизнь ее действительно была не так уж плоха, как ей самой думалось. Просто она старательно пряталась от этой жизни, не имея смелости участвовать в ней на равных с другими людьми.

Где-то в середине романа, подытоживая один из витков страданий Жанны, Мопассан пишет: «Иллюзии свои оплакивать порой так же горько, как покойников». Между тем, их надо оплакать и похоронить, чтобы прошлое стало прошлым и открыло дорогу будущему с новыми мечтами и новом стремлением к счастью. Крушение иллюзий не такая уж плохая вещь, поскольку позволяет рядом с чувствами прорасти рассудку, а некоторым мечтам стать планами, то есть перейти из иллюзий в жизнь, чтобы беспомощной крохе было где преклонить головку и повзрослеть, а блудным сыновьям было, куда возвращаться...