Г. Ф. Лавкрафт «Зов Ктулху»

Мне очень понравилась идея рассказа, его фантастическая составляющая: пришедший со звёзд и спящий до благоприятного сочетания Земли и звёзд. А всё остальное, это набор страшных слов, которыми автор старается запугать читателя. А так, как ужастики на меня не действуют, то не раскрытая основная линия заставляет самому искать ответы на все вопросы, поставленные автором. А этого я ой, как не люблю делать, додумывать за других.

Один из главный рассказов в мифологии Ктулху. Сам приступал к чтению с неким скептицизмом, но по прочтении я был так восторжен, что мне хотелось пересказывать эту историю всем подряд и советовать читать Лавкрафта.

Я не любитель хорроров и читал этот рассказ не для того чтобы пощекотать нервы, нет. И страшно при чтении мне не было. Но сюжет, антураж и атмосфера захватили мой разум очень крепко с самых первых абзацев.

Собственно, мою оценку вы видите. Я не читал не всего Лавкрафта, но много его произведений. И из вех что я читал — это пока лучшее.

А сейчас нас вплотную подведут к маленькой дверце в дальнем тёмном углу заброшенного парка позади мрачного пустынного замка. Дверца криво висит на развалинах древнего склепа и покрыта непонятными пугающими знаками. А за ней непроглядный мрак, в котором завывает то ли ветер, то ли неведомое чудище и слышны далёкие вопли: «Пнглуи мглунафх Ктулху Р'лайх угахангл фтагн». И теперь уже неважно, рискнёте вы приоткрыть эту дверцу или нет — скоро она сама слетит со своих ржавых петель и то, что «не мертво и пребывало в вечности», как сказано в «Некрономиконе», яростно вырвется в наш мир. Ктулху фтагн!

Тут многие предыдущие рецензенты возмущались, что Ктулху яхтой разрезали. Я тоже удивился, но тут же подумал, а кто сказал, что это был именно он. Во-первых, как было сказано, он в этой гробнице не один дрыхал. Просто Ктулху там был самый главный. Во-вторых гора слизи гнавшаяся за яхтой не слишком похоже на описание Ктулху, пусть и туманное. Он представлен как гибрид дракона с осьминогом, да ещё похож на злую карикатуру на человека. Как сказал культист, об облике других ничего не известно. Проснулась для начала какая-то тварь рангом поменьше, да ещё плохо соображавшая с пересыпу и погналась за яхтой.

Ещё удивлялись: почему многие из соприкоснувшихся с культом уцелели? А они не представляли для культистов никакой опасности, так как ничего не поняли. А вот дед героя ставший сопостовлять сведения уже представлял некоторую угрозу.

Что ещё. Рассизм автора конечно раздражает. Но в то время это в Америке, увы, было нормой. С другой стороны, может ли умствено развитый человек поклонятся столь враждебному существу тоже вопрос. У современных авторов, проблема решается тем, что отношения культистов с тёмным божеством божеством носят характер взаимовыгодной сделки. Например

так так у Джордана в «Колесе времени».

А вот чего я принципиально не понимаю, так это финальных действий героев Лавкрафта (Не только в этом рассказе): всё замолчать и забыть. Ага, спрятать голову в песок как страус. Мол это немыслимый ужас о котором никто не должен знать. Ага, конечно. Даже про страусов это миф, иначе давно вымерли бы. Допустим есть некая угроза человечеству как виду. Так не лучше ли к ней подготовится. Разобраться как отразить. Нет, герои тупо всё скрывают.

Кстати, в романе Коллина Уилсона «Философский камень» написанном стопроцентно под влиянием Лавкрафта, там упоминаются не только великие древние с некромиконом, но и сам Лавкрафт, герои принимают принципиально иное решение.: люди должно ускоренно пройти эволюционный путь и встретить пробудившихся древних как равные.

Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что «Зов Ктулху» самый известный из рассказов Мастера, самый такой на слуху… А для меня лично это ещё и самый лучший пока (не всё же я ещё прочитал) рассказ у Лавкрафта, вещь, в которой он добился высокого мастерства на поле создания мрачного и таинственного. Удивительно, что он достаточно ранний в череде историй о мифах Ктулху, но я бы назвал его таким сердцевинным, да собственно и сам миф обрёл в нём истинно пугающие чары, а чего уж говорить о том, что Ктулху тут наконец-то предстал в своём чудовищном великолепии, предстал воочию, а не нёс свой ареол где-то там за чертой, иногда лишь отмечаясь сакральной фразой «Ктулху фхтагн». А тем насколько отличным вышел рассказ, я думаю, мы и обязаны тем, что весь цикл носит ЕГО имя, а не какого-нибудь иного монстра, коих в бестиарии Лавкрафта навалом. Это сильный рассказ. Это классный рассказ. По-моему, он превзошел многие более поздние и более зрелые. Превзошел и в мастерстве сюжета – меня лично пленил его мозаичный, практически детективный оборот, то, как из разрозненных оборванных подчас историй и несвязных происшествий возникает картина таинственных и страшных событий. Именно таинственных, ибо вот здесь и именно здесь страх удваивается ощущением тайны, ощущением потаённости всего – от случившегося жуткого происшествия (скрытого от глаз мира!) до призрачных предчувствий и знамений грядущего. Именно тут культ по-настоящему носит ореол таинственности, а такое у автора бывает не всегда, к сожалению; мне вспомнился, например, прекрасный соавторский (условно, конечно) рассказ «Ужас в музее», в котором казалось, что все эти таинственные культы чересчур явны и открыты, а ужасный «Некрономикон» не читал разве что ленивый. И, к сожалению, такое у автора встречается нередко. Здесь же таинственность настоящая. Здесь же цели, масштабы и возможности культа Ктулху скрыты во мраке, и от этого он действительно кажется пугающим – мы видим только маленький, внезапно вынырнувший кусочек льда от огромного айсберга скрытого под водой, и одно лишь это заставляет поёжиться. Да и всё в рассказе – такие кусочки айсберга, по которым весь размах, весь масштаб только угадывается – а уж воображение делает своё дело! Даже в моменте появления Ктулху всё это происходит как-то лаконично и при этом удачно выписано, так что и тут появляется какая-то пугающая недосказанность, а в монстре и городе возникает некая осязаемая убедительная сила. И вся история будто нити таинственным образом оборванные – и судьба нашего героя, да и концовка этого происшествия в море – разве можно быть уверенным, что Ктулху затонул вместе со своим храмом, об этом ведь ничего не сказано? И это действительно волнует! Лавкрафт превзошел себя и в языке – именно тут он, по-моему, добился идеального баланса холодного стиля исследователя и тонких намёков, резких карандашных очертаний, оставляющих лакуны для воображения именно там где надо, но при этом, добиваясь рассудительной чёткости и убедительности, от которой вся история кажется вдвойне реальней… Просто блеск! Действительно лучший рассказ Лавкрафта из тех, что я пока прочитал. Рассказ краеугольный. Рассказ, в котором удалось всё. Да даже штампа, к которому время от времени прибегал Мастер, тут нет – в этой истории, сгустившейся как туман из странных событий, обрывков снов и газетных вырезок. Единственное, я читал его уже после рассказа «Вне времени», и остров, внезапно поднявшийся из океана, напомнил мне тот, с найденной мумией… Но это моя беда, так как «Зов Ктулху» написан-то был раньше, и ясно, что куда перекачало. Но и это к тому что «Зов…» – рассказ вне авторского штампа, так как подобного сюжета и подобных находок я пока у него не видел. И даже Р`льех, в отличие от многих мест со странной архитектурой, показанных автором, кажется живым, ибо именно тут автору удаётся-таки практически визуально передать его дикую безумную геометрию! Блестяще! Действительно, одна из вершин, не только творчества Лавкрафта, но как по мне, так и страшного рассказа в целом!

Представьте себе, что у вас некогда был дедушка, под присмотром которого вы выросли. Когда-то он был для вас непререкаемым авторитетом, человеком который разбирается во всем, что только есть в жизни, имеющим ответ на любой вопрос.

Потом, когда вы стали постарше (а дедушка — подряхлее) вы стали замечать, что его мудрость в меняющемся мире устарела. Когда-то она, несомненно, была актуальна, но не сейчас. Время от времени дед еще мог дать ценный совет, но все реже. Вы начинаете сознавать, что он помогал вам решать задачки по математике (хотя сам — биолог) не потому, что он хорошо знает математику, а потому что такие задачки может решить любой взрослый с IQ больше 90. Вы замечаете, что теми навыками починки выключателей и замены порвавшихся уплотнителей в кранах, которым он вас обучал, более или менее владеет почти любой взрослый (и многие, кстати, получше, чем ваш дедушка). Когда вам впервые разбил нос дворовый хулиган, дед учил вас драться. Но позже, посетив пару серьезных спортзалов, вы поняли, что дедушкины наставления на уровне «левой отбиваешь, а правой — в нос паршивцу!» — не более чем профанация. Да и вообще, вы поняли, что дедушка сам не знал и не мог знать множество вещей, нередко ошибался сам, а бывало, что и служил для вас далеко не лучшим примером.

Но все же вы, даже повзрослев, не забывали его, приезжали раз в месяц-другой, с грустью замечая, как он стареет, а в «трогательной смеси мудрости и маразма» (с) баланс печально смещается от первого ко второму. Вы говорили с ним каждый раз на одни и те же темы, потому что он не помнил прошлых разговоров, а, может, потому что вам обоим было приятно говорить об этом. Вспоминали по много раз одни и те же случаи, потому что хотели еще раз пережить светлые моменты.

И когда, наконец, его не стало, вы искренне печалились о нем, потому что вместе с ним ушла часть вашей жизни, которая не вернется уже никогда. Потому что кто-то должен научить человека решать простенькие задачки, чинить выключатели и давать сдачи хулигану. Какими бы простыми и примитивными эти вещи ни казались, именно они формируют основу личности, делают нас теми, кем мы являемся.

Естественно, со временем мы перерастаем все это. Мы учимся сложным вещам, находим свой путь в жизни. На смену задачкам приходят диссертации, выключателям — строительство дачи и ведение дел с собственностью, дворовым потасовкам — защита своего мнения в работе и, возможно, своих прав в инстанциях. Но все равно, в глубине личности решение всех этих задач уходит корнями в дедушкины уроки.

И разве человек, который заложил в нас основы всего этого, не заслуживает, чтобы его помянули добрым словом? Конечно заслуживает. Поэтому мы, хоть и редко, но навещаем могилу деда, чтобы посидеть полчасика в тишине и вспомнить.

«Помнишь, как мы ходили в поход в Карелию? Ты еще ужа испугался?»

«Да, деда, помню. Конечно помню...»

Сегодня, разумеется, романы Лавкрафта кажутся простоватыми, наивными и уже вряд ли кого-то испугают. Скорее вызовут ироническую улыбку. Но была бы современная фантастическая и фентези-литература такой, какая она есть без его вклада в ее основы? Очевидно, что нет. Ктулху не остался в своем Р'Льехе, проткнутый бушпритом корабля. Он растворился во всей литературе ужасов, фантастики и фентези. Он — в некроморфах Dead Space, в иллитидах D&D, в демонах Варпа из Warhammer и вообще почти в любом мрачном культе, из каждого второго фентези-романа.

Поистине, Лавкрафт — пусть не единственный, но полноправный дедушка современной фанастики.

Склоним же пред ним пыльные шлемы.

Что значит древний культ по сравнению с современным???? Танцы в лесах врядли будут непереносимы на дух, если, конечно, они без убийств. А так, да, детективное расследование приводит к ужасу и вскрытию тайн......

Безусловный эталон своего жанра, который хорош абсолютно во всем.

Подача истории через записи рассказов свидетелей страшит намного сильнее, чем если бы главный герой видел это сам (как в «Дагоне»).

Обстоятельное повествование на английский манер, в котором, наконец, нет фраз типа «это невозможно было описать словами» — автор находит слова, чтобы описать и Ктулху, и циклопические пейзажи, и неземной материал, из которого сделаны фигурки Ктулху.

Неожиданный тонкий юмор. Например, нервный скульптор Уилкокс, имеющий «склонность к позерству и аффектации», подозрительно напоминает самого «раннего» Лавкрафта. Или вот это великолепное предложение:

«Лишь двое из захваченных пленников оказались вменяемыми настолько, чтобы их можно было повесить, всех же прочих разместили по различным лечебницам»

Окончание рассказа также показалось мне блестяще остроумным.

Лавкрафт как никогда убедителен — в Ктулху по ходу повествования действительно начинаешь верить, с замиранием сердца вспоминая про одиннадцать километров Марианской впадины.

Недостатки при желании найти, конечно, можно. Например, фигурка из неземного камня не исследуется учеными в секретных лабораториях, а преспокойно стоит в музее. Йохансен явно написал свою рукопись на английском не для того, чтобы не прочла жена, а для удобства главного героя (ведь иначе он мог просто использовать шифр, написав все на родном языке). А схватка Йохансена с Ктулху довольно нелепа и свидетельствует о том, что Лавкрафт не считал человеческие силы и способности такими уж ничтожными, как про него говорят (особенно на фоне его нынешних последователей и подражателей). Но для меня все это мелочи, неспособные испортить общего впечатления.

В итоге, пугает — да, заставляет задуматься — да, атмосфера — полная.

Здесь уже сравнивали Лавкрафта со Стивеном Кингом, причём не в пользу Лавкрафта. Согласен. К Кингу можно относиться по-разному, но одного у него не отнимешь — умеет написать так, что станет страшно. У Лавкрафта нет такого дара. Вместо этого он использует эпитеты — ужасный, кошмарный, таинственный, чудовищный и прочее. Кому как, а мне не было страшно ни минуты. Скорее, противно.

Теперь о Ктулху. Извечный и Бессмертный Ужас Вселенной оказался не слишком крупной помесью осьминога со звероящером. И вот этот зелёный студень претендует на роль владыки мира и существовал якобы ещё до рождения Земли. Кстати, откуда известен его возраст? А ниоткуда. Конгресс историков, рассмотрев артефакт с изображением монстра, не смог связать его ни с одной известной цивилизацией и пришёл к выводу о беспредельной древности. Я не могу представить серьёзного историка, который сделал бы с ходу подобный вывод. Скорее уж возникнет мысль о новоделе.

Что касается потребности в Ктулху — она действительно существует, как минимум столетие. Здесь Лавкрафт попал в точку. Когда в душе появляется пустота, а разум засыпает, тут и рождаются чудовища. И нет им числа.

Непрерывная линия повествования о тех или иных событиях гораздо эффективней разрозненного пересказа статей, случаев и историй из третьих уст о чём-то там непонятном. И чем это непонятное оказалось?

От прочтения осталось только недоумение: неужели когда-то это могло считаться страшным?

Очень известное произведение, прочтённое мною именно по причине известности. И, на мой взгляд, известность эта имеет несколько дутый характер. Логически сюжет «Зова» не стыкуется в нескольких местах и эти нестыковки не из тех, которые заметны только особым занудам. Из того, что вряд ли можно назвать спойлером, поскольку раскрывается в первых абзацах: если уж рассказчик уверен в том, что с таким-то ужасом никому сталкиваться нельзя, зачем он систематизировал всю информацию, сохранил её и передал дальше? Ну сжёг бы доставшееся от усопшего родственника и дело с концом.

Литературно рассказ тоже не из шедевров. Да, манеру Лавкрафта можно узнать, но узнаваема она в том числе по «неописуемому ужасу» и «открылось жуткое зрелище, при виде которого попадало в обморок трое». По сравнению с рассказами — я, честно, не знаток хоррора, но всё-таки — Марии Галиной — ужасность Лавкрафта очень переоценена. Или вот, из американского, популярного и массового — Кинг. Скажете, Кинг был позже? Хорошо, снова американский автор, признанный классик — Эдгар По, «Береника» — почти без мистики, но намного страшнее. С мистикой — «Падение дома Ашеров» и «Морелла». За сто лет до Лавкрафта практически, 1830-е годы.

Можно, конечно, вспомнить про разного рода архетипические образы и развести много глубокомысленных построений, но я, пожалуй, отмечу другое. Лавкрафт регулярно упоминает в рассказе «уродливых дикарей» и «метис» у него практически синоним для чего-то мерзкого как физически, так и морально: такая вот характерная для той поры деталь. И нет, это не в вину автору, поскольку прогрессивный Герберт Уэллс тоже не без греха, да и евгеника в эти годы была не уделом фашистов-маргиналов, а вполне себе респектабельной идеей, соответствующие законы работали в США и Швеции, вполне передовых странах.

Спокон веков в пучине океана

Громада Кракен беспробудно спит.

Он слеп и глух, по туше великана

Лишь временами бледный луч скользит.

---

Рассказ являет собой ярчайший пример завышенных ожиданий. Поскольку образ Ктулху с некоторых пор стал визитной карточкой Лавкрафта, многие начинают знакомство с его творчеством именно с этого произведения. И быстро разочаровываются. Поскольку суровая правда состоит в том, что «Зов Ктулху» не только не является лучшим шедевром Лавкрафта, но даже не является таковым в собственно Ктулховском цикле. Чисто с литературной точки зрения рассказ — добротный ужастик на каждый день, не более. Я хорошо помню собственное разочарование, когда было прочитано последнее предложение. Как, подумал я, и это всё?

Между тем, рассказ обладает весьма очевидным достоинством — масштабностью поднятой темы. Заложенные в нем идеи верой и правдой будут служить Лавкрафту на протяжении многих лет, воплотившись в обширном цикле произведений, и породив в итоге то, что называется мифологией Ктулху. Именно с этой точки зрения я и предлагаю его оценивать.

Поэтому, желающим приобщиться к мифологии Ктулху — читать рассказ однозначно. Как необходимый элемент мозаики, без которого она не сложится в целую картину.

Тем же, кто хочет просто «попробовать» Лавкрафта, я бы посоветовал выбрать какое-нибудь другое «блюдо», пусть даже и из Ктулховского цикла. Те же «Хребты безумия».

Учитывая все вышесказанное, ставлю 8.

Решил тут я на днях приобщиться к творчеству Лавкрафта, а то стыд да позор — до сих пор ничего не читал. Но мне нравится, когда я сам прихожу к ознакомлению какой-то книги или творчества определённого автора в целом. Удачно так приобщился.

Что мы имеем? С самого начала автор задал определённый тон, теперь я понимаю, что такое «лавкрафтианская атмосфера», тягучая и апатичная, безнадёжная и устрашающая, которая отлично прослеживалась в том же «Монстрологе» Рика Янси. Возможно концепции этого рассказа присуща некая старомодность, но давайте не будем забывать, что написан он в далёком 1928 году.

Очень понравился язык автора, живой, осязаемый. Описания тоже очень живые и красочные. Есть даже детективная линия. Хронометраж небольшой, но автор сумел наполнить свою историю динамикой, интригой. Правда где-то в середине рассказа эта интрига немного себя исчерпывает, появляется Великое Зло, пришедшее с далёких звёзд, неуничтожимое и всеобъемлющее. Перебор или нет? Если эта тематика красной нитью проходит через всё творчества автора, то в этом случае наверное проблема не автора, а моего восприятия.

А ещё здесь прорисовывается масштаб, планетарный, от которого захватывает дух. Некоторые факты преподносятся буднично, но каждый факт складывается в общий пазл. Ведь события происходят по всему миру. По всему миру люди в религиозном экстазе произносят заветные слова на мёртвом языке «В своем доме в Р'льехе мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа».

Понравился главный герой. Человек, которому случайно в руки попало запретное знание, расследование, которым занимался умерший родственник. И первое устремление главного героя — не желание довести дело умершего до конца, а попытка извлечь из этого знания выгоду. Как он сама объективно характеризует свои действия — «То, что я смог получить из первых рук, подтвердило известное мне из рукописи моего деда и, тем не менее, вновь взволновало меня; теперь уже я не сомневался, что напал на след совершенно реальной, исключительно тайной и очень древней религии, научное открытие которой сделает меня известным антропологом. Моей тогдашней установкой по-прежнему оставался абсолютный материализм». Но, в конечном итоге он осознаёт, что запретные знания потому и запретны, что если их предать огласке, начнётся хаос. Это проявление не статичности, а перемены в суждениях и характере героя, ведь наблюдать за чем-то неизменным так скучно.

«Восставший может уйти в бездну, а опустившийся в бездну может вновь восстать. Воплощение вселенской мерзости спит в глубине, ожидая своего часа, а смрад гниения расползается над гибнущими городами людей. Настанет время – но я не должен и не могу думать об этом! Молю об одном – коль мне не суждено будет пережить эту рукопись, пусть мои душеприказчики не совершат безрассудства и не дадут другим людям ее прочесть».

Итог: прекрасный образчик мистического хоррор-рассказа, с полным погружением в историю: ты словно слышишь эти завывания в ночи и глухие удары тамтама, странные шорохи и чувство всеобъемлющего ужаса. А ещё автор сумел достойно завершить историю, поставить главную точку.

Непередаваемо прекрасное творение, что окутывает читателя уже с первых страниц неким ореолом тайны и загадочности, окружает атмосферой ужаса и мистики, вводит в состояние стагнации умственного восприятия всего окружающего мира, ибо ничего более, кроме данного рассказа, мозг ощущать не желает.

Текст непостижимо красив, он изобилует необычайно мастерским описанием как окружающей среды, так и чувств персонажей, что говорит не только о мастерстве автора, но и о его неописуемо «живой» фантазии, ибо история, что описывается здесь — выдумана. Да, он преподносится в качестве реально произошедших событий, запечатлённых в хрониках, газетах, дневниках да журналах путешественников. И подобная стилистика лишь придаёт особой остроты, взвивая саспенс просто до необозримых высот: чувство, словно подобные события реальны, меня лично не покидали не на мгновение. Также на данный эффект действует и огромное множество отсылок да аллюзий, которыми опять же пестрит текст, чётко давая читателю осознать не только состоятельность да образованность Говарда Лавкрафта, но также и ощутить всю мощь этой псевдодокументалистики, что так качественно создаёт иллюзию правдивости действий, описанных в рассказе.

Антураж чего-то непознанного да необузданно ужасающего непрерывной нитью пронизывает всю повесть. Пленив нас с первых строк, произведение не желает отпускать до последних слов, в которых не раскрывается смысла всего произошедшего — нет. Они служат лишь предостерегающим предупреждением, ввиду которого лишь чётче слышится неясного происхождения звук за спиной, да паника подспудно овладевает сознанием, позволяя стынуть крови в жилах.

Это бесконечно отличное произведение, со времени своего написания не постаревшее не на день — контекст времени лишь создаёт дополнительные штрихи обстановке отчуждённости, вечной опасности и безысходной мрачности. Говард Лавкрафт по праву вошёл на страницы истории литературы, как писатель, что создал жанр ужаса именно таким, каким мы его видим сегодня. Публике же, далёкой от подобных текстов, его наследие уж явно известно по имени одного исполинского чудовища, что породила фантазия сего писателя: того самого Ктулху, заслуживающего также своё место на страницах энциклопедии жанра и внимания, которым я призываю Вас одарить Его — и создатель Его, и Он непосредственно сам этого заслуживают.

Знаете, иногда мне кажется, что великих писателей-мистиков давно преследует какое-то страшное и жуткое проклятие: они и живут-то, как правило, не очень долго, да и всё время жизнь изо всех сил пытается их сломить, словно бы в наказание за их попытку постичь своим гениальным умом и изложить на страницах своих произведений нечто такое, во что человеку лезть запрещено. Примеров можно привести множество: Эдгар Аллан По, Николай Васильевич Гоголь, Франц Кафка, Михаил Афанасьевич Булгаков, ну и, наконец, тот же самый Говард Филлипс Лавкрафт.

Ведь Лавкрафта злой рок преследовал с раннего детства. Когда будущему писателю было два года, его отец сошёл с ума и до конца своих дней пребывал в психиатрической клинике. А его мать, насколько мне известно, издевалась над ним как могла (простите за туманную и несколько вульгарную формулировку). Разумеется, в душе человека, жизнь которого началась с подобных событий и которого, к тому же, всё детство мучали разнообразные болезни, не позволившие ему посещать школу, не могло остаться ничего кроме мрака, чёрного и непроглядного. И именно это, мрачное и кошмарное, затаившееся где-то в его сердце, Лавкрафт и стал выплёскивать на страницах своих рассказов и повестей. Сначала не очень удачно, но позднее он приобрёл опыт, выработал свой собственный стиль и создал целую мифологию. Теперь его произведения, при жизни ни разу не изданные, прошли проверку временем на ура, и Лавкрафта величают не иначе как гением. А как ещё можно называть человека, написавшего то, что в двадцать первом веке пугает людей (в частности, меня), ничуть не меньше, чем в начале двадцатого?

Примером рассказа, саспенс в котором за прошедшее время совсем не устарел, является «Зов Ктулху». Уже после смерти его автора, оно приобрело статус эталонного ужастика, и, я думаю, не с проста. Это просто великолепный, шикарный, потрясающий рассказ! Тут столько всего намешено: и детектив, ведь, по сути, главным героем ведётся расследование происходящих по всей планете странных и загадочных событий; и фантастика, ведь Ктулху на самом деле является пришельцем из космоса; и, самое главное, мистика и ужасы. И, если говорить о моих впечатлениях, то, на мой взгляд, больше всего в рассказе пугают первая и вторая части.

Кроме того, не может не восхищать потрясающее, и, по-видимому, не знающее границ воображение Лавкрафта, которое очень ярко проявилось в данном произведении. Ведь, чтобы придумать монстра, спящего на самом дне океана и ждущего, когда звёзды на небесах встанут в правильное положение, нужно обладать небывалой фантазией и очень нестандартно мыслить. Благо, оба эти качества Лавкрафт с успехом совмещал.