Аркадий и Борис Стругацкие «Град обреченный»

Предположу, что смысл таинственного Эксперимента — приучить человека одинаково относиться к ближнему, не принимая в расчёт статус: сегодняшний мусорщик может превратиться в завтрашнего министра. Цель доказать равенство — в общем-то благая. Но всё закончилось, как всегда, когда хотели как лучше… В этом первая грань иронии этого романа.

Мы не способны долго функционировать в рамках отлаженной системы — эксперимент пошёл по странному пути, и люди самых разных национальностей и извлечённые из разных лет 20 века создали нечто среднее между третьим рейхом и обществом потребления. И преданный коммунист Андрей Воронин, пытавшийся перевоспитать шлюху Сельму, превращается в винтик нового тоталитарного государства, сытого и почтенного чиновника, женатого на прекрасной и благообразной Сельме. Опять ирония. И только теперь герой, когда он вроде как предаёт свои идеалы, отталкивается от дна и начинает духовное восхождение с Изей Кацманом, «жрецом» культуры, начавшееся, опять же по иронии, с жажды и поноса в пустыне.

Таким образом, мы понимаем без этой самой культуры человеку выбраться никуда не получится.

Стоит отметить, что в град обреченный попадают люди, в основном оказавшиеся в нашем мире в сложной и опасной ситуации. А вот у Андрея всё было очень даже благополучно. Опять же — ирония! И ирония в том, что авторы намекают, что момент для приглашения в град обреченный был выбран неслучайно. В этом мастерство Стругацких и состоит: заставить гадать, что будет дальше, ведь перед самым финалом новая история только начинается.

Около пятнадцати лет назад я пытался начать читать этот роман — ничего не получилось, я ничего не понял совсем.

Около десяти лет назад я смог прочитать около тридцати-сорока страниц — плюнул и закрыл, потому что пытался, искренне пытался понять, что происходит, но не понял. Совсем.

Около пяти лет назад я прочитал чуть больше — шестьдесят страниц. Хотел бы читать дальше, но... было много других романов, забил и перестал читать.

И вот вчера я смог без отрыва, на одном дыхании, на одной скупой ностальгической слезе прочитать весь роман, почти без остановок (еда и туалет — не в счет).

Это многослойный аллегорический бунтарский роман-торт. Здесь Стругацкие столько проблем, столько вложили смыслов, столько идейных составляющих, что похоже... я лет и через десять, пятнадцать, двадцать буду перечитывать роман и восторгаться чем-то другим, чем вчера. А я, в целом, не очень люблю книги перечитывать. А «Град» я читал в исключительном обалдевании от произошедшего, смакуя персонажами, морщась от антилозунгов, смеясь над идейной иронией Красного Дома, павианов и других моральных «игр» мира с персонажами.

Все-таки не зря мне советовали-советовали-советовали это прочитать — книга на века как минимум и на вечность, если Эксперимент это позволит сделать.

Но... Эксперимент есть Эксперимент. И как знать, куда он заведет следующего читателя и позволит ли из него выбраться.

Если бы можно было поставить 11, я бы поставила...Перечитывала 2 раза, думаю еще буду перечитывать. Такие романы, нужно читать не единожды, каждый раз находя что-то новое для себя. Как «Мастера и Маргариту».

Особо поразили слова про строительство храма, так цепляло, что я плакала над книгой, понимая, что вот оно — «то, настоящее», что лечит душу и заставляет думать, созидать, жить! То есть, надо идти вперед в любом случае, как говорил Наставник.

Хотя, вообще-то:

Одно из самых сложных и самых сильных произведений Стругацких. Загадочный Эксперимент, в который оказались втянуты самые разные люди, так и не раскрывает полностью всех своих тайн. Попытки объединить этих людей в единое общество, как и следовало ожидать, не приносят успеха. Очень удачно показаны совсем разные герои — американец Дональд, китаец Ван, немец Гейгер, еврей Кацман. Каждый из них пытается найти свое место в этой страннной жизни, в этом необычном мире. Главному герою Андрею придется пройти нелегкий жизненный путь, чтобы понять и прочувствовать нечто чрезвычайно важное, то, что и делает человека человеком. Этот роман можно перечитывать много раз, и каждый раз находить в нем новую пищу для размышлений.

Я очень люблю Стругацких! Просто-очень! Ну, естественно, не их самих, но их творчество. Это для меня-эталон современной фантастики. «Град обреченный» меня потряс. Я не боюсь этого слова и не преувеличиваю-именно потряс! До этого эпохального романа гениальных Стругацких я прочел у них многое- и шедевральный «Пикник на обочине» и блистательную серию о Максиме Каммерере, и упоительную эпопею о «НИИЧАВО», и «Хромую судьбу» и «Улитку на склоне» и «Малыша», и, конечно, «Трудно быть богом» и многое другое. И даже после этого всего великолепия «Град обреченный» меня потряс! Я, первый раз, читал его днем и ночью-и никак не мог оторваться. Хотя, справедливости ради, надо признать, что так происходило со всеми перечисленными произведениями великих Стругацких- и не только с ними. Но даже в этом эпически великолепном пантеоне современной фантастики от Стругацких-«Град» стоит для меня особняком. Помню, читая роман в первый раз, я все поражался-каким же интеллектом надо обладать, чтобы придумать такое! С тех, уже довольно давних, пор я перечитывал «Град обреченный» раз пять-точно. И все равно эта великая книга великих фантастов равнодушной меня не оставляет! Великолепное произведение!

Роман впервые попал ко мне в руки в «бумажном» издании «Художественной литературы», выпущенном ещё до распада Советского Союза. В перестроечные времена была в издательстве запущена такая серия, возможно, ответвление «Классиков и современников», в книжках с мягкими и обычно пёстро разрисованными корочками печатали так называемую «полочную» литературу — Платонова, Булгакова, Набокова, Ремизова, Хаксли с Замятиным. Попали в эту компании и Стругацие с их «Градом», поскольку это тоже была самая настоящая полочная литература. Написан был роман в глухие годы застоя, а на суд публики попал лишь в самом конце 80-х.

Только я-то взялся за роман уже несколько позднее, когда перестроечные страсти, все эти митинги, дебаты и проч. уже отшумели, а на смену им пришёл рынок (дикий, но тогда ещё в это не хотелось верить)и дикая, отнюдь не митинговая (во всяком случае, не только) и не книжная вольница 90-х годов (которые более чем 10 лет спустя назовут лихими).

Было это 20 лет назад (чуть больше), но я до сих пор помню, какие книжки взял тогда в библиотеке: кроме романа Стругацких авторский том Кобо Абэ из Библиотеки современной фантастики и «Взгляни на дом свой, ангел» Томаса Вулфа. У меня даже возникло тогда незаконопослушное желание все эти три книги «заиграть», но я ему не поддался и в положенный срок (или почти) всё вернул обратно.

После того чтения от «Града» у меня осталось какое-то двойственное чувство: с одной стороны — не похоже на прежние работы Стругацких. С другой — лёгкое разочарование, как если бы ожидал чего-то большего.

Принявшись за чтение теперь, я уже сделал для себя заметку, что относительно романа есть мнение, что это самое глубоко философское произведение Стругацких. А ещё — сейчас я знал, что, оказывается, вдохновила авторов на эту работу одноимённая картина Николая Рериха.

Чтение же моё опять вышло непростым. История звёздного астронома Андрея Воронина, ставшего участником некоего таинственного эксперимента и перенесшегося из 1951 года в Город, населённый людьми разных народов и даже разных десятилетий ХХ века, тем не менее разговаривающих друг с другом на одном, общем для всех языке (в восприятии Андрея — русском), поначалу вызывала у меня скорее раздражение... Во-первых, все эти интернационалисты казались мне если и не очень похожими друг на друга, то уж точно похожими на своих соплеменников в весьма среднем изображении, в описании, взятом из написанного популярным автором романа для юношества, скажем так. Другими словами, бывший унтер вермахта Фриц Гейгер — он такой, каким и полагается быть не слишком глубоко разработанному образу немецкого солдата из не слишком глубокой книги. Из книги, скорее всего, советской — не Генриха Бёлля и не Дитера Нолля. То же самое можно сказать про американца Дональда, китайца Вана и других. И только бывший танкист дядя Юра показался действительно живым и симпатичным, и не только потому что — земляк, а просто он такой, русский медведь, на самом деле и есть.

Во-вторых, идеи, питающие, во всяком случае, начальные страницы повествования, не показались мне сильно новаторскими, смелыми, независимыми. Авторы начали работу над романом в конце 60-х. Вот на этом уровне они и остановились.

И всё же затем в моём чтении произошёл перелом. Когда я дошёл до описания переворота (в книге он назван Поворотом). Настолько всё отчетливо я представил, будто авторы были очевидцами этого события.

И такой же убедительной, страшной, даже жуткой предстала предо мной экспедиция, начальником которой стал Воронин.

Я не знаю, самый ли это философский труд Стругацких, но чтение меня всерьёз захватило... Да, мне было интересно (не то слово!)... Да, роман заслуживает...

Неимоверно сложно писать о книге, которую с одной стороны зачитал до дыр, а с другой, кажется, так и не понял до конца. Трудно составлять отзыв на книгу, которую где-то глубоко интуитивно считаешь самым главным творением Стругацких и в то же время признаёшь чрезвычайно сложной и спорной.

Вероятно, эта самая затёртость до дыр и мешает. Знание почти наизусть ключевых сцен, фраз и размышлений, подспудно внутреннее восприятие книги в качестве фрагментарного калейдоскопа любимых отрывков и цитат не позволяют относиться к «Граду» как к чему-то целостному. И это печально, но ничего уж тут не поделаешь — Эксперимент есть Эксперимент. Перечитывая книгу в этот раз, думал, что смогу абстрагироваться от впечатлений прошлого, от оставшихся ещё с юности ощущений, но — нет, не получилось. К сожалению? Да как сказать...

Если не брать во внимание мощный философский смысл, отмести социально-психологическую трагедию с легко угадываемым и так любимым критиками сатирическим подтекстом, не касаться символизма, то можно вполне свободно говорить о двух самых главных составляющих книги, не рискуя угодить в дебри высоких наслоений и ударить в грязь лицом перед высокими знатоками.

Первая составляющая — социальная. Нет, нет, я не оговорился и не противоречу написанному в предыдущем абзаце. Я имею в виду социальное как категорию, как нечто очень общее. А вовсе не то, о чём вы подумали, и вовсе не то, что любят раскладывать по полочкам критики режима — причём, как тогдашнего режима, так и нынешнего. В книге мы видим обобщённую историю развития любого общества, универсальную модель развития любого социума. Так и хочется сказать — абстрактную, но в данном случае это совсем не так. Нет, далеко не абстрактную, а очень даже конкретизированную, вобравшую в себя множество мельчайших подробностей из мирового опыта. Сборную солянку, если хотите, но локализованную здесь и сейчас, экстрагированную, концентрированную — ибо только такие слова можно применить по отношению к описанию всемирной истории, которую авторы умудрились уместить в 400 страниц.

Общество, рождённое в инфернальной, уходящей в глубины веков бытности, через кабацкую грязь предыдущей, давно изжившей себя и давно устаревшей социальной формации осознавшее себя чем-то большим. Выращенное на зловонном субстрате прекрасное и тонкое древо расцветает, поддерживаемое руками деятелей из прошлого. Да, испачканными в грязи и крови руками, да, людей, запятнавших себя, но ведь и человек рождается в муках и крови. Ничего не поделаешь — жизнь есть жизнь, а Эксперимент есть Эксперимент.

И вот, когда будущее настало, трагические ошибки — в прошлом, в общем-то, выздоровевшее и сделавшееся устойчивым общество принимается мечтать. Ему не сидится на месте, взор устремляется в будущее. Когда все цели достигнуты, необходима сверхцель. Выбраться из колыбели, вырваться из условностей данности. Путешествие на Север здесь можно воспринимать как аллегорию Космоса.

Но человек не может жить в отдельности от социума. Человек в себе — это абстракция, не более чем мысленный эксперимент. И в этом — вторая составляющая книги. Вместе с обществом, через тернии к звёздам, через окольные глухие дороги пробираются главные герои романа к своей сверхцели. Через розоватый и глуповатый юношеский задор, через ощущение «почти как взрослые», но и через испытания взрослостью — через первое предательство, через первое разочарование. Через предательство другого человека и через предательство идеи. Через успокоение и усталость, через выслуженный достаток и сытость, через перешагивание через себя и через собственные принципы, через переоценку ценностей. Вся наша жизнь — это поиск себя, это изменение себя, это работа над собой, хочется, чтобы это было эволюцией, но зачастую это и регресс.

Такова моя оценка этой книги. Старался держаться в рамках и не выходить в пространство спорных теорий и субъективных трактовок. Книги Стругацких, как известно, многогранны, многослойны, при каждом прочтении можно обнаружить что-то новое. И «Град обреченный», как произведение самое главное и самое сложное, соответствует данному определению на все сто.

Социум — если рассматривать его в качестве объекта экспериментов — завораживающе увлекательная штуковина. Не только запредельно сложная сущность (многофакторная, многоаспектная, многоплановая), но и многомерный фрактал (множество, обладающее свойством самоподобия — объект, в точности или приближённо совпадающий с частью себя самого).

Например: Личность — как элемент Социума — проходит в своём развитии ряд последовательных этапов (рождение — становление — пик формы — угасание — смерть). Если чуть увеличить уровень обобщения, подняться, например, до социальных Групп — там увидим тот же фокус (рождение — становление — далее по списку). Если ещё уменьшить масштаб, то поднимемся до уровня Государств, которые — абсолютно аналогичным образом — рождаются, умирают и т.п. Далее следуют межгосударственный и планетарный уровни (заметим, что уровень Семьи мы — для простоты изложения — пропустили). Это — всего лишь одна веточка фрактальный сети (для краткости — ФС), по одному из измерений многомерного фрактала — «стадии развития». Таких веток — множество, они ветвятся, пересекаются, переплетаются — в зависимости от аспекта проблематики. Например, для поведенческого аспекта, каждому узлу ФС соответствует своё «поведенческое ответвление» (Личность — психология, Группа — социология, Государство — Политика и т.д.), а для узлов типа «государство» помимо веточек типа «политика» есть ещё — экономика, право, военное дело и т.п.

А теперь представим себе: мы вбрасываем в один из узлов ФС (например — Группа) некий пакет информации, далее — «крутим магнето» машины времени, запускаем процесс, скажем, лет на 10, и — смотри, что получилось. Потом — в зависимости от результата — перебрасываем тот же пакет по линейке «вертикальных связей» выше или ниже (соответственно — Государство или Личность) и ещё раз «крутим магнето», но уже лет на 30 или 50 — как понравится.

Для того, чтобы так развлекаться, не обязательно обладать возможностями Господа Бога, уж мы-то с вами знаем, что «...развитая технология — по своим проявлениям — совершенно неотличима от магии...». Надо только сваять некий базовый полигон — определенным образом организованное пространство, озаботиться проблемами почвы, атмосферы, источника света и тепла (и т.д. и т.п.) — и дело в шляпе. Как набирать «участников»? — Да очень просто: берём какую-что часть населения любой планеты (например, Земли), лучше — умерших (чтобы не создавать паники по поводу исчезновений, хотя — не обязательно), делаем новое тело, и — милости прошу на полигон.

Ничего не напоминает?

Ну да, конечно же... — Чистилище или даже Ад, собственной персоной. Ну..., это как посмотреть, с какой, понимаете ли, стороны. Субъект, обладающий такой технологией, по определению не может быть просто примитивным садистом, дорога в этот Ад — как и положено — вымощена некими благими намерениями, и они, эти намерения — даже как бы понятны и прозрачны. Это же Эксперимент, а не что-то вам там, развлекуха какая. Если при этом участники сего Эксперимента испытывают некий дискомфорт (как душевный. так и физический), ну, что ж.., не насильно же их сюда притащили. Да, именно так, «участие — дело добровольное», с каждым предварительно проведена беседа, у каждого есть свой Наставник.

Но фокус-то как раз в том, что ФС — штука хитрая, она имеет склонность проявлять свойства своих составных частей. То есть... — да, правильно...

Кто сказал, что над экспериментаторами — в свою очередь — никто не проводит своего Эксперимента, только — более высокого порядка? Почему нет? ФС это допускает, без вопросов. Ну, а подопытные — не могут ли как-что влиять на экспериментаторов? Ну, если, к примеру, бунт какой или ещё что? Почему нет? ФС и это допускает.

Вот все вышеизложенное — это и есть ТЕМА произведения.

А что же — ИДЕЯ, как с ней дела?

О-о-о, братья и сестры, тут все гораздо сложнее. Это — Стругацкие, со всеми, что называется, вытекающими. Тут приземлённых или примитивных идей не бывает. Да что там «приземлённых», с таким шикарным, я бы даже сказал — элитным, изощренно утонченным фантастическим антуражем — можно таких идей наворотить, что просто дух захватывает!

И — таки, да. Классики не подкачали.

Стругацкие — они и в Африке Стругацкие

Тяжелый роман. И по восприятию и по смыслам. Критики во всю кричат: «Самый философский роман братьев Стругацких!» и в объемных трактатах излагают свое видение Града. На самом деле, достаточно посмотреть интервью с Борисом Стругацким, дабы уловить основной посыл. И, да. Роман писался в тоталитарном государстве и по большей части в стол. Рукопись «Града обреченного», в трех экземплярах «пряталась» у друзей от гебешников; чуть позже ходили по рукам самиздатские копии романа. Короче, судьба романа, как и у многих поздних произведений Стругацких — непростая, поэтому и книга получилась непростой, но от этого только выигрывающей в смыслах.

Три раза открывал страницу отзывов «Града» и не решался писать. Читал предыдущие, понимал, что мыслями делятся люди умные, честные, а все равно как-то не так. И сразу чувство — ты напишешь, и следующий подумает также: не то что-то этот потц написал, неискренне. А сейчас вот махнул 200 «расслабонской» и потянуло на честность. Почему мы поем гимны Братьям? Да потому, что они пишут про нас, простых и незатейливых. Про обычных человеков, которым недосуг гоняться за хоббитами и прочими уродами, зато у которых каждый день — эксперимент. Да, вот так обыденно, без заглавных букв. Потому что живем мы в такой стране, где «сказка станет былью». Где единственный вариант развития — эксперимент над своим народом; эксперимент, навязанный сверху. Не то чиновниками, не то пришельцами. Ведь если задуматься, чиновники — это тоже народ, не должны они подобные «экскрименты» в собственном доме учинять. А делают... Выходит, не они виноваты, пришельцы нагадили... И какой же вывод? Единственный и неповторимый: «Град» — это не художественное произведение, это инструкция по выживанию. Читайте и думайте, кем вы согласны стать: Андреем, Изей, Фрицем, шлюхой этой шведской... Всем место найдется. И причем здесь фантастика, если мы каждый день выглядываем в окно и видим «Град обреченный»?

Мой любимый роман. Нигде, ни в одной другой фантастической книге, я не встречал такого описания быта. Быт здесь не вода, не прослойка между эпизодами экшена и авторской философии. Быт формирует фантастический мир. Чем-то похоже на «Горменгаст» Мервина Пика. Атмосфера завораживает. Она не веселая, не яркая, не красивая. И тем не менее, она очень честная, жизненная — такое иногда проскальзывает в сознание и в обычной жизни, когда восприятие обострено до предела. Такие моменты в жизни запоминаешь навсегда, хотя в них вроде бы нет ничего стоящего запоминания. И по ним бывает ностальгия. Еще одна аналогия — «Сто лет одиночества» Маркеса. Та же безнадежность, та же безудержная радость в редкие моменты просветления неба над головой. После прочтения «Града» не хочется воспринимать жизнь быстро, хочется жить медленно, смакуя каждый момент — и не пропуская главного в жизни. Хочется наделить новым смыслом быт — и одновременно вырваться за его пределы. Не хочется тратить жизнь на всякую фигню. Хочется все бросить и спокойно сконцентрироваться на деле своей жизни.

:rev: Впервые читала в нашем таллинском журнале Радуга, там было несколько первых глав и Андрея звали еще Анджеем, почему имя польское так и осталось непонятным, а в более поздних изданиях и намеков уже не было.

Книгу эту невозможно судить однозначно, она настолько сильна своим совершенно перевернутым отношением к обычным вещам.

Можно поставить десятку, а можно просто низко поклониться гениальным авторам.

Кто был в советской фантастике в 70-е годы Ефремов, Стругацкие и еще два десятка имен, кто был в советской фантастике в 90-е годы Ефремов, Стругацкие и еще три десятка имен ... Кто есть в русской фантаскике сейчас ... и список опять возглавят Ефремов и Стругацкие!:appl::appl::appl:

Некоторые отзывы действительно ужасают. Почему-то считается, что фантастика жанр лёгкий и развлекательный. В связи с этим люди не имеющие ни жизненного опыта, образования или даже упорства, достаточного для прочтения произведения до конца, имеют основание полагать, что могут его оценивать… демократия интернет, черт побери. Ну и я тогда туда же.

Для меня Стругацикие — великие гуманисты, философы и классики отечественной литературы не писавшие (в зрелом возрасте) слабых вещей вообще. А этот роман один из самых мощных. Оценивать его также нелепо, как рассуждать о достоинствах и недостатках «Идиота» или «Войны и Мира».

Спойлер тут, как в большинстве случаев у них, следующий (в моём понимании): в мудреную обертку из фантастического антуража и событий, часто маскируя под «чернуху», нудный полубред или экшн-боевик вложить сильную философскую идею, прятать этот замысел до конца, и на последних страницах (или даже словах) вывалить её на читателя, чтобы стул под ним качнулся от осознания им, ЧТО он только что прочитал. Что интересно, понимание у каждого своё в деталях, но есть оно всегда.

Конкретно «Град обреченный»: случайным образом ты сегодня мусорщик, завтра президент, послезавтра пропагандист. Но это Ад в любой ипостаси твоей. Вот они, твои круги, и нигде нет успокоения и прощения. Может быть это реверанс Данте, может быть попытка к бегству из Ада. А может быть история страны, которая ходит по этим граблям. Мы с вами. Прямо сейчас и вчера и завтра.

Потрясающий роман. По силе воздействия, количеству идей и поднятых вопросов. Очень серьезных вопросов. Сложный, но совсем не тяжелый для восприятия. Прекрасные диалоги, описания быта, много легкого юмора (одна сцена с павианами чего стоит). Написанный в 70-е годы, официально не издавался аж до 1989 по вполне понятным причинам. Но многое весьма актуально и в наше время. Разные люди по разным причинам оказавшиеся в горниле некоего Эксперимента и ведут себя, естественно, по разному. Кто-то с чувством долга выполняет любую, самую тяжелую и непрестижную работу, кто отлынивает, а Ван так и вовсе не хочет никакого « повышения» по работе.

Андрей искренне не понимает Дональда с его понятиями свободы личности, но решительно и безапелляционно осуждает бездельницу и прожигателя жизни Сельму и ей подобных, и даже собирается их перевоспитывать. По мере роста социальной значимости (следователь, редактор, советник), Андрей больше понимает и несколько меняет свое прямолинейное восприятие мира. Что же, бытие определяет сознание. Неизменным остается лишь одно — свою работу надо делать хорошо и поступать правильно.

Но что есть правильно?

В ходе эксперимента возможно все, и вот, недавние враги комсомолец Андрей и гитлеровцы Фриц и Румер мирно, и даже плодотворно сотрудничают. А вчерашний недобиток

Вопрос о том, что лучше, голодный бунт или сытый, так вообще предвосхитил историю сытой благополучной Западной Европы лет так на 30. Ибо, нечто весьма схожее там сейчас и происходит. Католическая церковь чуть ли не поддерживает однополые браки. Ну, кто бы мог подумать о таком всего-то 30-40 лет назад. Не напоминает знаменитые «Хлеба и Зрелищ»?

Как и любое произведение Стругацких, роман заставляет думать, сопереживать, и, как и почти всегда, догадки на усмотрение читателя.

Прочитал и несколько дней ходил под впечатлением. Даже удивило, что многие не понимают этот удивительный роман. Шедевр замечательных писателей.