Кое-что об аудиокнигах...

"Недавно я узнал одну вещь..." (ц) Гришковец

Начав слушать "Жизнь Пи" Мартела в аудио я обнаружил, что исполняет ее кто-то очень похожий (по голосу и манере, может быть, тот же?) на человека, читающего Макса Фрая во всей его "еховщине". И если Фрай мне не понравился вовсе, то с Мартелом наоборот — понравилось, еще как. Из чего я сделал вывод, что если аудиокнига не нравится, то дело не в исполнении. То есть — ура!

Итак, Янн Мартел "Жизнь Пи".

Кое-что о животных.

Во-первых животных я люблю почти во всех выражениях, хотя, конечно же, имеются и личные особенные симпатии. И дело тут, возможно в том, что одними из первых книг, самостоятельно прочитанных и понравившихся в свое время были — рассказы Бианки, его же "Мурзук", а позже истории Сетон-Томпсона и "Зов предков" Лондона. А может быть, в том, что в доме всегда был кто-то из живности, сколько себя помню: кошка, собака. Даже в самые тяжелые времена, живя в однокомнатной квартире родители держали собаку. У тети были рыбки, а у бабушки — кот.

Еще у отца была (впрочем, почему была?) коллекция марок с животными.

Сейчас у меня самого кот — рыжий (аватарку с него рисовал) и рыбки, а у родителей — аж четверо котов/кошек и пес, еще кошка — у сестры. Так что тесная связь с животными моей семьи не прекращалась и, думаю, никогда не прекратится.

Так вот, книга Янна Мартела тоже крутится вокруг животных и дает довольно много подробностей, не известных рядовому читателю, о поведении животных, о мотивации их поступков, о том, как животные воспринимают друг друга или человека, о том, что следует знать, если Вы хотите стать директором зоопарка и еще многое. Эта животность во многом определила мою безоговорочную симпатию к "Жизни Пи". Но суть романа даже не в этом...

О сюжете

В двух словах, сюжет разбит автором на три неравномерные части:

Часть 1 — жизнь мальчика Пи в Индии до отъезда его семьи, в те времена, когда отец его был директором зоопарка, а у самого мальчика было довольно много времени, чтобы увлекаться всем подряд, в том числе пробовать примерить разные религии — атеизм, индуизм, ислам, христианство. Параллельно с этим мы узнаем, что взрослый Пи в этот самый момент живет в Канаде, что он закончил университет причем по двум направлениям — животные и религии. Первая часть условно параллельно показывает нам детство мальчика и взрослого героя, каким он стал, и чем он живет в настоящий момент (описание его комнаты, дочь), а также косвенно мы узнаем, что к Пи приходит некий писатель, чтобы послушать и записать его историю о прошлом. Результатом этих записей роман, собственно, и является.

Часть 2. Семья Пи отправляется из Индии, чтобы поселиться в Канаде. На корабле, вместе с Пи, его отцом, матерью и братом, переправляются купленные американцами животные из зоопарка отца Пи. Корабль терпит бедствие и мальчик оказывается один в океане с тигром на спасательной шлюпке. Вторая часть посвящена этому путешествию, тяготам жизни, ужасам океана, и способам договориться с тигром.

Часть 3. Включает в себя всего пару заметок из официальных источников, ставящих все на свои места или переворачивающих сюжет вверх ногами (как кому больше нравится). Если будете пробовать роман на вкус ни в коем случае не читайте последние главы. Они совсем не похожи по стилю на остальной роман, зато могут здорово испортить удовольствие от главной интриги произведения.

О вере.

Итак, о чем же все-таки этот роман? Произведение, которое начинается искрометно и ярко — как жизнь ребенка, становится безысходным и тягучим — как жизнь после трагедии и в конце — шокирует, будто окатывает ледяной водой. Несмотря на множество околоживотных игр, деталей и сюжетов, мне кажется, соль произведения — вера. Не та, которая в Бога, не те религии, которые примерял на себе Пи еще в Индии и которые после помогли ему выжить или наоборот, были им преданы, — вера как иррациональная составляющая человеческой жизни.

Пи, будто Морфеус из Матрицы дает нам две таблетки — красную и синюю. Веришь ты в одно, или веришь в другое. Но если Нео выбрал синюю таблетку и никогда не смог узнать, что же было там, с красной стороны, то герой Пи кормит нас синей таблеткой, а в самом конце — потчует еще и красной. Для того, чтобы проверить: насколько Вера сильна.

Несмотря на всю логичность и законченность произведения, финал все равно производит впечатление открытого: "во что именно ты, мой читатель, веришь?" — спрашивает автор, заканчивая историю мальчика. И мы задумываемся, и не можем ответить на этот вопрос однозначно.

О финале

Если бы не финал, мы бы получили невероятно трогательную фантастическую сказку о мальчике и тигре, которым в течение многих месяцев довелось плыть в одной шлюпке по Тихому океану в надежде добраться до "теплого края". И когда "теплый край" оказывается невероятно близко автор все самым нещадным образом "портит". Портит не в смысле, что финал "слит", неинтересен, или, упаси боже, плох, а в том, —

Финал Мартела одним изящным махом превращает сладкую фантазию в художественное произведение высочайшего уровня. Финал обнажает второе дно. Из просто хорошей книги мы сразу получаем шедевр или почти шедевр — в любом случае, как было верно сказано об этом романе, "товар штучный".

О языке

Вначале язык мне показался простым. Именно это сподвигло меня попробовать аудио — я пробежал текст первой главы глазами, мне он показался не очень "вкусным", и я забросил аудиокнигу в плеер. Случайность заставила меня взять бумагу. А именно факт, что в аудио оказался сокращенный вариант романа. К сожалению, вся первая часть была прослушана, и потому какие-то важные детали могли быть потеряны. Но... будет повод перечитать полностью.

Итак, язык показался мне простым и он действительно прост. Однако, это — язык мальчишки, которому едва больше 13-15 лет и язык, что использует Мартел в романе, как нельзя точно передает возраст рассказчика: резкие переходы с одной темы на другую — признак увлеченного ребенка, еще неспособного долго грустить о чем-то, хватающегося то за одну мысль, то за другую. Отсюда в детском рассказе почти теряется трагедия гибели корабля и близких. Есть сиюминутное ощущение жизни. Есть ожидания, надежды, стремления, попытки. Нет самоистязаний и самоуничижений, нет безнадежной рефлексии. И это хорошо.

О значениях

Чем больше я анализировал структуру текста, тем больше приходил к выводу, что все неслучайно. Например, мальчик оказывается в шлюпке с зеброй, гиеной, орангутаном и тигром. Зачем их было нужно так много? Ну оказался бы он сразу с тигром и дело с концом, что дают эти второстепенные персонажи автору? Оказывается, дают. Зебра — травоядное, — сдается сразу, она терпит, пока гиена поедает живьем ее плоть. Зебра — абсолютно смиренная божья тварь. Она гибнет первой. Орангутан пытается противостоять гиене, бьет ее кулаком по голове, но автор упоминает, что делает это "беспорядочно", не приспособлен сражаться с хищником и потому гибнет. Гиена и тигр — два хищника, ясно, кто из двоих вынужден выжить. Остаются только тигр и человек. Человек — самый слабый, самый беззащитный... и самый опасный. Именно человек, а не зебра, орангутан или гиена выживает в этом крохотном эпизоде борьбы за место под солнцем. И чем дальше, чем больше ловишь себя на мысли, что из двоих — тигра и человека, в случае чего, именно первому придется умереть.

Умножьте это на "второе дно" романа: кто такие тигр, гиена, орангутан и зебра в рассказе мальчика? Диву даешься...

Или вот: для чего вся эта возня вокруг животных, неужели нельзя было придумать для идеи веры другого, более изящного воплощения? Возможно, нет. Одной из тем романа являются жестокие законы живой природы. Не жизнь, но борьба за выживание, в которой и проверяется вера, причем самым нецивилизованным образом: кто выжил, того вера и сильнее. Подтекстом произведения, общением с животными героя и экскурсами в животную психологию Мартел показывает, что законы человечьей жизни — выходцы из старой доброй животной физиологии. Человек человеку — ...?

Общее впечатление

Почти шедевр (9). Для однозначного причисления к ним не хватает какой-то малости.

То ли нерешенные вопросы: например, почему все-таки Пи и для чего автором введена любовь героя к числам?

То ли непонятные эпизоды: зачем рассказывать историю взрослого Пи, зачем нам знать, что он окончил университет по двум специальностям, что у него есть дочь и пр.?

То ли необходимость просто проверить роман временем.

Итак, Рекомендую с большой буквы.

P.S.

Первое издание этого романа — сокращенное. В издании от Эксмо полный текст, зато отсутствует интересное авторское вступление.

ЗЫ. в новом (полном) "Эксмовском" издании предисловие автора было найдено, ура. Странно, но я был в святой уверенности, что его нет

Прослушал на прошедшей неделе сборник рассказов Говарда Ф. Лавкрафта. Странный, надо сказать, сборник.

1. С одной стороны, исполнение на так чтобы уж очень хорошее. С другой стороны, после этого исполнения никакое другое уже на слух не ложится — то слишком бодренько, то слишком весело, то слишком заунывно. Речь идет о том исполнении, где голос читающего почти безэмоционален и обработан всякими загробными эффектами. Насколько могу судиться сейчас — лучшее из возможных исполнений ГФЛ.

2. Странно и происхождение этого сборника: ни в одной из книг на сайте я не смог найти бумажного оригинала, содержащего именно эти произведения. А потому совершенно непонятно происхождение и аудиокниги.

Между тем, рассказать есть о чем.

В целом

Лавкрафт — это писатель, который по праву считается культовым. Лавкрафт — это писатель, чей язык можно сколько угодно критиковать и почти вся эта критика будет правомерна. Лавкрафт — это писатель которого ругают и хвалят примерно в одинаковой степени. И все-таки, это Лавкрафт...

Минусы прозы ГФЛ:

1. Язык у автора действительно довольно примитивен. Одинаковые описания, одни и те же выражения, одни и те же слова. И дело тут не только в переводчиках (а вероятно, и не столько?) сколько в языке оригинала.

2. Идеи у автора новы только на момент написания, но не сейчас — через без малого век, — после написания. И большинство сейчас кажутся устаревшими и почти детскими.

Плюсы прозы ГФЛ:

3. Странная гармония авторского косноязычия с внутренним миром героев рассказов. В конце концов, ни один из персонажей — не является мастером словесности, поэтом и т.п. — какие-то клерки, моряки, работники музеев и библиотек, солдаты, ученые — химики, астрономы и пр. А таким людям в рассказах допустимы и канцеляризмы, и запинки, и повторы, и некая невнятность. Обилие этих текстовых огрех делает персонажей рассказов ГФЛ вполне живыми, достоверными.

4. Кропотливое доказательство всяких мелочей создает странную сюрреалистичную атмосферу. Упал метеорит и мы знаем при помощи каких реактивов и каких методов его пытались исследовать ученые. Произошло нечто необычное в музее и Лавкрафт подробно расскажет почему и кто заметил происшествие, кто не заметил, как отреагировало общественное мнение, какие гипотезы выдвигались и какая критика звучала.

5. Для меня ГФЛ хорош не тем, о чем он писал свои рассказы, а тем, о чем не писал, но получилось написать. А именно — образами: лишними, посторонними, казалось бы не связанными с основным сюжетом, но при этом настолько глубокими, емкими и острыми, что дрожь пробирает...

Итог. Проза Лавкрафта — это методичное вываливание каких-то глубинных особенностей психики одинокого человека, страхов, фобий, безумия. Ее нельзя назвать шедевральной, но знаковой, заметной — вполне. Поскольку в моей личной библиотеке нет ни одного сборника его произведений, думаю, ожидаемый томик изд-ва "Энигма" в серии "Гримуар" (кажется?) приобрету с удовольствием.

Две ссылки, присланные мне сэром Товарищем.

Первая — о проблемах с авторским правом у ЗаГСов Новосибирской обл. в связи и использованием "Марша Мендельсона".

Вторая — переводная статья из журнала Locus, отмечающая несовместимость развития культуры и копирайта.

Обнаружил серию "Иллюстрированная библиотека поэта" в июле, когда купил в Новосибирске "Божественную комедию" Данте. Дальше больше, в Иванове прикупил "Фауста".

Сегодня серия насчитывает уже несколько десятков книг, в том числе Уайльд, Тютчев, Пушкин, Лермонтов, Ахматова, Цветаева, Высоцкий, Шекспир, Хайам и пр.

Вот, подумываю, не восполнить ли отсутствие кое-кого из классиков (Шекспир, Ахматова) именно в этой серии.

Недостатки серии — довольно рыхлая бумага, хоть и не газетная, и четкость печати — я видел экземпляры, где текст и иллюстрации бледнее, чем на других страницах.

Достоинства — стильное оформление, иллюстрации, небольшой формат, сравнительно небольшая цена.

Не стал слушать ничьих рекомендаций и прочитал книгу, которую довольно давно хотел попробовать на зуб, на вкус — сам. "Каменный плот" — это первая из книг Сарамаго, которую я беру в руки. Первая — это всегда в какой-то мере визитная карточка писателя. Знакомство можно считать состоявшимся и во всех смыслах успешным. "Каменный плот" я (прошу прощения за каламбур) буквально проглотил за три дня: открыл вечером четверга, и задумчиво замер, отложив, чуть позже обеда в воскресенье. Получил колоссальное удовольствие.

С чего бы начать? КП — это роман-притча о том, как Пиренейский полуостров соскользнул с евраазиатского материка в Атлантический океан и отправился в путешествие вдоль сорок какой-то параллели. Ограничиться этим, — все равно, что о романе "Сто лет одиночества" сказать: столетняя история сменяющих друг друга поколений проклятого семейства Буэндиа. Одновременно это и правда, и совершенно бесполезная информация о книге.

Эпическая составляющая сюжета включает путешествие "каменного плота", плюс взаимные отношения Испании и Португалии между собой и с другими странами — Францией, Великобританией, США, Канадой, и даже, эпизодически — Советским союзом. Плюс поведение в этой необычной ситуации представителей разных слоев населения полуострова: чиновников, горожан, туристов, бедняков и еще многих. Плюс жизнь пяти главных героев: аптекаря Педро Орсе, учителя Жозе Анайсо, клерка Жоакина Сассы, вдовы Марии Гуавайры, молодой женщины Жоанны Карды, — и безмолвного пса церберовых кровей — то ли Трезора, то ли Констана, то ли, на самом деле, Ардана. Герои путешествуют по Пиренейскому острову, остров плывет по Атлантическому океану, океан находится на земле, земля вращается вокруг солнца, а Солнце в своем непрерывном движении путешествует где-то в глубинах вселенной. И хотя в романе показаны лишь перемещения-скитания людей, да путешествие острова — "каменного плота", — метафорически мы можем догадываться о деталях прочих движений вышеупомянутого космического масштаба.

Кажется, сюжет романа не стал более ясен, а наоборот даже более запутался?

* * *

Начну-ка я с другой стороны. Роман похож одновременно на Маркеса, Борхеса и Сервантеса, и кое-какие черты стиля Сарамаго (в этом романе — других пока не читал) проглядываются в монологах-спектаклях Евгения Гришковца. Итак, магия и масштаб событий Маркеса (вплоть до отдельных образов — скворцы, подобно желтым бабочкам, сопровождают Анайсо), сатирония Борхеса напополам с Сервантесом, нескончаемое путешествие героев, которые хоть и не ветряными мельницами заняты, однако также с одного края своей Земли обетованной на другой следуют и несть этому путешествию конца.

Отдельно хочется упомянуть язык и преклониться перед переводчиком. Каламбуры, игра слов, образы то и дело вовлекаемые в общий ход повествования... можно только догадываться, какое это удовольствие для португальцев читать Сарамаго в оригинале.

цитата

никудышный из Парагнедых получился разведчик, а авангард – и подавно, но полиция осталась далеко позади, она сторожит развилки и перекрестки, оседлала, выражаясь военным языком, оживленные магистрали, у неё самая страда на автостраде, ей важно перекрыть основные коммуникационные узлы, а на прочее никаким силам правопорядка, сколько бы их ни было, сил не хватит

Есть у стиля Сарамаго (в этом романе, по крайней мере) и деталь, которая может оттолкнуть некоторых — а именно, заигрывание с читателем: и без того вольное повествование, с постоянными лирическими отступлениями, прерывается вдруг измышлением на тему, что де эту историю нужно было рассказать прежде той, и что де, нужно бы эти события записывать столбиками, ибо происходят они одновременно, но все же писать и читать столбиками невозможно и потому придется читать сначала одно, а затем другое, и...

Эта составляющая стиля местами перегружает и без того непростой сюжет, но лично мне было приятно читать. А лирические отступления гармонично вплетены в общее повествование и призваны для насмешки (доброй, впрочем) над персонажами, их поступками и общественным мнением на их счет.

Еще одна орфографическая особенность, которая неоднократно звучит в контексте книг Сарамаго, — отсутствие оформленной прямой речи. Диалоги двух и более лиц записаны одним сплошным абзацем и, кстати, не всегда в тексте сделаны пометки, какую фразу, кто из героев произносит. Мне это понравилось. Причем, такое построение романа автоматически делает его рассказом одного человека — автора, который тем или иным способом наблюдал происходящее, о чем и повествует. Таким образом, вся речь в романе — является, по сути, разговорной формой передачи косвенной речи, что уже не так противоречит грамматическим правилам.

* * *

Кажется, все только снова перемешалось.

А с этим романом так и есть. Пока не прочитаешь — и не поймешь, а прочитав, — тоже подумаешь, о чем же все-таки он? Для меня "Каменный плот" стал путешествием крохотного человека Педро Орсе из никому не ведомого городка Орсе в Испании. Орсе топнул ногами и почувствовал "землетрясение", в этот миг Пиренейский остров начал отделяться от большой земли.

цитата

Педро Орсе, набравшись отваги, сказал бы, что земля затряслась оттого, что он – пусть это самонадеянное предположение остается на его, ну и отчасти на нашей совести – топнул по ней ногами, поднимаясь со стула, ибо мы слегка сомневаемся, что если каждый человек оставляет в мире след своего присутствия, то Педро Орсе, заявивший: Встал я, и земля затряслась, оставил именно такой след.

Педро — оказывается самым незаметным из героев романа. Гораздо больше поступков, больше слов и больше деталей узнаем мы о других персонажах, и только Педро всегда будет оставаться где-то рядом, старый аптекарь, одинокий, невидимый, вызывающий жалость и сочувствие, взявший в друзья молчаливого Пса. В отличие от других героев, его дар — чувствовать под ногами дрожь плывущего острова, — сохраняется на протяжении всего романа. И остров останавливается, когда...

Это удивительно, что земля вращается, правительства наций выясняют друг с другом отношения, люди мигрируют из одного конца острова в другой, ученые что-то исследуют, главные персонажи находят друг друга, влюбляются и ссорятся, а в центре всего этого хоровода более важных событий — едва различимый старик-аптекарь из крохотного городишка в Испании.

Спутники же его, похоже, оказываются замешаны в этом путешествии только по той причине, что усмотрели в своих поступках связь с отделением острова, поверили в нее. В конце концов сколько людей на полуострове в тот же самый момент сделали тот или иной необычный поступок, однако, связи не углядели, а если и углядели, что предпочли поверить в совпадение, или ошибку, или любую другую причину, лишь бы не менять в своей жизни ничего, а оставить все, как есть. Только Сасса, Анайсо, Карда, Гуавайра верят в чудо и чудо происходит: скворцы летят следом за учителем, нитка вдовы разматывается в целый тюк, черта, проведенная Кардой, не может быть стерта, и бросок Сассы оказывается невыполнимым для обычного человека. Чудо происходит, знамение происходит, и дальше — Педро с его четырьмя спутниками-апостолами путешествуют по океанической пустыне.

Путешествие это преисполнено удивительных открытий в мелочах, юмора и житейской мудрости.

Путешествие это пронзительно прекрасно.

* * *

Есть у меня к роману и вопросы. Для чего, например, нужен эпизод с мореплавателем? Для чего нужны были скворцы, которые половину путешествия сопровождали Анайсо, а затем взяли (хотя они конечно же, ничего не брали) и отправились восвояси? Что за святой приплыл в незапамятные времена на каменном корабле и куда он подевался?

Однако, небольшое количество вопросов с лихвой окупается внутренней согласованностью большинства деталей: если в какой-то момент рассуждения вспоминаются французы, значит французы очень скоро появятся в повествовании, даже если читатель успеет позабыть о них, если в одном эпизоде появится человек на осле, значит где-то в конце этот же человек со своим ослом снова сыграет свою роль, если в какой-то момент заглохнет мотор автомобиля с восхитительной кличкой Парагнедых, значит, в другом месте и в другое время заглохший мотор будет сопоставлен с замолчавшим двигателем корабля. Детали, щедро расточаемые автором, играют в повествовании не одну, а всегда несколько ролей, что наполняет книгу почти библейской связностью и внутренней глубиной.

* * *

Цитата, хотя текст можно прямо-таки нарезать на цитаты, и все они будут емки, жизненны и неповторимы:

цитата

а тому, кто упрекнет нас в том, что эти события несопоставимы по своему значению, скажем, что все зависит от точки зрения, от настроения, от личной симпатии, ибо объективность рассказчика есть зловредное измышление модернистов, и сам Господь Бог далек был от объективности, осеняя духом своим Священное Писание.

Итак, рекомендую. Если Вас не пугает обилие лирических отступлений, если Вы любите красивый насыщенный поэтический язык, если Вы ищете в книгах чуда, как ищу его я, — роман "Каменный плот" однозначно достоин Вашего внимания.

Оценка 9,5.