| |
| Статья написана 13 августа 2009 г. 12:44 |
За последние три дня познакомился с оригиналом нашумевшего фильма "Хранители" — графическим романом Мура "Watchmen". 
Итак, закат эпохи героев в масках, альтернативная история, мир на краю третьей мировой (ядерной) войны, СССР все еще существует, доктор Манхэттен — сверхчеловек ("Бог существует и он американец" (с) ) не только сдерживает возможную агрессию "красного" блока, но и занимается активным внедрением новых технологий в американскую повседневность — электромобилей, специальных тканей и материалов, сходных с современными нанотехнологиями, и еще многое многое другое. Краткое изложение событий
Спусковым крючком сюжета оказывается смерть одного из бывших супергероев — Смехача (чей костюм с белыми звездами на синем фоне или красными кружками чертовски напоминает костюм Captain America, из чего образ Смехача получается еще более циничным). За расследование берется Роршах (визуальный аналог — Darkman, в графическом романе его биография будет освещена более подробно, в частности появление необычной маски), который в короткий срок приходит к выводу об "убийце масок" и поочередно связывается с остальными членами бывшей "бригады" справедливости. "Филин" (гротеск Batman'а) — единственный из бывших героев не испытывает отвращения к Роршаху и единственный, кто прислушивается к его словам. Филин — это действительно гротеск, довольно богатый, он все-таки в отличие от миллионера Уэйна, живет в обычной квартире и вынужден раз за разом вызывать слесарей для ремонта замков, которые раз за разом выламывает, появляясь, Роршах. Совершено покушение на Озимандию, еще одного из бывших суперменов (не Ironman ли?), который теперь стал успешным бизнесменом и звездой общественной жизни. Это покушение убеждает Роршаха в своей правоте и заставляет призадуматься Филина. "Шелковая тень 2" — мисс Юспешик живет со своим возлюбленным Джоном — доктором Манхеттеном (марвеловский Silver Surfer, который в оригинальном комиксе был буревестником, приводя к новым мирам ненасытного Галактикуса), доводы Роршаха не кажутся им убедительными, учитывая еще и личную неприязнь женщины к "угловатому" Роршаху, но еще через некоторое время между нею и Джоном происходит разлад, а буквально через несколько дней сам доктор Манхеттен будет изгнан с Земли и тогда человечество окажется как никогда близко к началу третьей мировой войны: по газетным хроникам мы видим, как СССР активизирует боевые действия в афганистане и пакистане, а без поддержки своего Супермена Америка не может себе позволить втянуться в эти "локальные" конфликты. Смехач убит, на Озимандию совершено покушение, Манхеттен изгнан, мир на краю ядерной войны, — Роршах делает вывод, что целью "убийцы масок" является развязывание войны, а не просто сведение каких-нибудь старых счетов. Пытаясь докопаться до истины, он сам оказывается в ловушке, подстроенной хитрым противником, и попадает в тюрьму — личина Роршаха также оказывается раскрытой. Теперь из игры выведены почти все бывшие герои, и Филин решается "тряхнуть стариной", кроме того. Вместе с Юспешик (не вновь надетые маски ли тому причиной?), с которой у него неожиданно развивается бурный роман, они вытаскивают Роршаха из тюрьмы. Между тем социальная обстановка накалена до предела: малолетние преступники, банды, гомосексуалисты, угроза ядерной войны, "громкие" скандалы вокруг бывших супергероев — события, которыми манипулируют СМИ, чтобы получить преимущество в конкурентной борьбе с себе подобными. Манхеттен появляется и забирает Юспешик на Марс, чтобы "поговорить" о наступающей третьей мировой войне, Филин и Роршах остаются вдвоем: попытка найти Озимандию оказывается безуспешной, — он исчез из Нью-Йорка, зато в личных архивах бывшего товарища они обнаруживают доказательства его собственной причастности... и к смерти Смехача, и к скандалу, вынудившему Манхеттена покинуть землю. Покушение было устроено для отвода глаз. Герои летят в Антарктиду, где находится штаб Озимандии в надежде остановить самого "гениального человека на Земле", не очень-то веря, что способны с ним справиться. Между тем, Нью-Йорк атакован неизвестными существами, очевидно из параллельного мира — странные осьминоги, не выдержавшие телепортации, но перебившие, не смотря на это, половину населения города, а вторую заставившие сойти с ума от ужаса, — становятся для всего человечества тем фактором, который позволяет ему объединиться. Третья мировая не случилась. Америка и Союз снова "союзники" в предвестье инопланетного захватчика (и в этом есть та же ирония Мура над американскими штампами, в которых Америка вот уже много лет борется с Чужими, Хищниками, Марсианами и прочими нелюдями). Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)На заброшенной базе в Антарктиде встречаются прежние друзья: Роршах упрям и непримирим, он не способен принять "инопланетян" — масштабную акцию, спланированную и осуществленную Озимандией, ценой которой стало множество жизней, среди которых — Смехач, молодые художники и музыканты, создававшие "инопланетян", а также население Нью-Йорка, — как единственную пилюлю против войны. Роршах настаивает на необходимости всем рассказать правду, Юспешик и Филин готовы молчать, Манхеттен признает найденный вход единственным и вынужден уничтожить Роршаха. Манхеттен возвращается на Марс. Филин и Юспешик остаются вместе. Озимандия — новый Македонский, — с горечью пересчитывает жертвы, на которые пришлось пойти, чтобы спасти землю.
Сюжет непрост. Основное расхождение между фильмом и оригиналом — в "инопланетянах". Хотя Зак Снайдер и скроил "изящнее": выбросил лишнюю сущность, свалил угрозу на Манхеттена, сделал личный конфликт еще более острым — Роршаха не только приходится убить, но и Манхеттену приходится взять на себя роль "дьявола", — однако, Озимандия в финале Снайдера превратился в злодея, чего не произошло у Мура. В оригинальной истории плохих "героев" нет, как и "хороших": у каждого своя правда и каждый платит за нее собственную цену. Да и образ инопланетян, как я упоминал, также является артефактом культуры, дающий варианту Мура иной смысл, и теряющийся в варианте Снайдера. В остальном же, фильм и роман дополняют друг друга — для русского человека комикс (а графический роман по форме своей и есть не что иное как комикс) не столь понятен, как для американца (поэтому мне, например, вместо того, чтобы смотреть двадцать пошаговых иллюстраций без текста было бы проще прочитать два абзаца), — фильм оказывается нагляднее, особенно в напряженных эпизодах (экшн, триллер), с другой стороны — "роман" объемней и богаче. Начать хотя бы с того, что в романе каждая из двенадцати глав подписывается постскриптумом: фразой из стихотворения Уильяма Блейка, из Ницше, Энштейна и пр. Этакий синопсис главы, иногда дающий метафору происшедшему, иногда — дополнительную пищу для размышлений. Во-вторых, каждая из глав кроме последней содержит специальную "текстовую часть": это либо фрагмент книги бывшего героя в маске — "Филина 1", который, кстати, в романе является лучшим другом "молодого" Филина, и будет убит шпаной во время массовых беспорядков и ненависти, поднятой СМИ к героям в масках. В своих мемуарах "Филин 1" рассказывает о феномене супергероя "изнутри", а кроме того делится некоторыми деталями предыстории нынешних событий и дает оценку, часто негативную, тем или иным персонажам. Именно ему принадлежит в сюжете фраза: "Бог существует и он американец". Среди текстовых частей также статья о появлении и об исследованиях доктора Манхеттена, статья о развитии комикс-индустрии, в частности, об авторе комикса "Хроники Черной шхуны", один эпизод которой в унисон сопровождает все события, происходящие на улицах Нью-Йорка незадолго до его гибели. Сама история о бегстве "робинзона" с острова на плоту из мертвецов часто обозначает то или иное социальное явление. А сам образ "Черной шхуны" — корабля проклятых, куда забирают последних негодяев на вечную службу, — местами символизирует то человечество, то группу спасителей в масках. Переживший кораблекрушение превращается в "монстра", убивая направо и налево, — и Роршах или Озимандия , или Смехач совершают нечеловеческие поступки. Пережившего кораблекрушение забирает "Черная шхуна", где все матросы как один — подлецы и негодяи, и герои в масках часто ведут себя как негодяи, — и каким-то только Богу известным способам служат некоей высшей цели, пусть даже она иллюзорна. Что характерно, художник, создавший "Черную шхуну" погибнет в сюжете после того, как вместе с другими творцами, закончит работу над "инопланетянами" Озимандии. Поднятые в романе темы: правда и справедливость, цель жизни и значение смерти, а также мелкими штришками — экология, значение теории относительности для понимания Бога, управление массовым сознанием и еще много чего. Роман хороший, хотя как мне кажется всю его возможную глубину невозможно передать только иллюстрированным рядом, по мне — так картинок стоило бы сделать меньше (иллюстрировал же Профессор приключения Фродо эльфийскими рунами и никого это не напрягало), а текста — больше. Есть и ляпы, не знаю уж, намеренные или нет: код к секретным файлам Озимандии подбирается банальным "Рамзес", а умный компьютер еще и сообщает злоумышленнику — "код не полный" (дескать, продолжайте, вы на верном пути). Но это так придирки. Однако, рекомендовать могу не всем. Не рекомендую в первую очередь людям впечатлительным к жестокости (девушкам, например), потому что роман циничен и жЕсток. И, как следствие, жестОк. Роман, в котором идет борьба против насилия насильственными методами, и жестокостью пытаются победить (и побеждают) жестокость. Современный роман, поскольку в картину мира грамотно вплетены множество реалий нашей действительности. Оценка 8,5-9. P.S. Согласно данным ОЗОН'а в сентябре планируется переиздание романа и его можно будет приобрести в районе 500-530 рублей, т.е. дешевле на 100-150 первоначального издания.
|
| | |
| Статья написана 12 августа 2009 г. 13:20 |
Вторая аудиокнига, а если быть более точным часть настоящей бумажной книги, — это сборник рассказов Юкио Мисимы из томика "Азбуки" "Смерть в середине лета". 
Потихоньку я начинаю осваивать японцев, первым был Кобо Абе ("Женщина в песках"), потом Мураками ("Охота...", "Страна чудес...", "Хроники..."), попутно несколько рассказов Симады (Из сборника "Царь Армадилл"), недавно Цуцуи, или вот — Мисима. Крупнейшие его романы — "Золотой храм" и "Исповедь маски" у меня еще впереди, а вот знакомство с рассказами состоялось. Необычное, надо сказать, знакомство. Обо всех помаленьку
Любовь святого старца из храма Сига Как признается сам автор в начальном лирическом отступлении данный рассказ является психологическим исследованием незначительного эпизода древней легенды. Итак, святой старец, доживший до глубокой ветхости в праведности и уже готовящийся обрести блаженство Нирваны, неожиданно встречает на берегу озера, где живет отшельником в хижине, прелестную императорскую наложницу. Их встреча длится не долее единственного взгляда, но с этого момента старец теряет покой: те страсти, от которых он всю жизнь отгораживался медитацией и силой воли, неожиданно захватывают его — он влюбляется. Согласно его пониманию, это неожиданное испытание на склоне жизни, которое он не выдержал, закрывает ему дорогу в райское блаженство и обрекает на вечные муки, — если в ближайшее время он не сумеет справиться с неожиданно бурно вспыхнувшими эмоциями. Он испытывает все средства, но, как водится, ничего ему не удается и тогда он решается на отчаянный шаг: встретиться с молодой красавицей, чтобы рядом с нею настоящей — все истязающие его химеры и призраки, наконец, оставили его в покое. У наложницы своя жизнь и свои представления о рае. В какой-то момент ей, уставшей от всеобщего обожания и легкости, с которой мужчины падают к ее ногам, льстит тот факт, что красота ее смогла победить даже самого праведного человека в Японии — святого старца с берега озера, но безотчетный страх не позволяет ей встретиться с этим человеком. Собственные размышления загоняют ее в муки, подобные мукам старца — не райское блаженство, а ад видится ей в грядущей посмертной жизни. В тот момент, когда она, наконец-то, решается поговорить с этим человеком он умирает. Эта своеобразная притча наполнена размышлениями об истинной природе рая и ада, религии, веры, о соотношении праведности и греха, о том, как одно превращается в другое, о разнице мужского и женского восприятия и разнице поступков. Текст нетороплив, отчего кажется, что местами затянут, но это характерно почти для всех рассказов Мисимы и, возможно, уходит корнями в японское мировосприятие. Хорошо, на 8,5. Море и закат История буддийского монаха с французским именем. Глядя на Закат над морем он вспоминает всю свою прошедшую жизнь и рассказывает ее глухому ученику. Конечно, ученик ничего не слышит и в конце концов просто засыпает, но сам рассказ оказывается горькой исповедью, главной темой которой оказывается бессмысленность всех предсказаний и пророчеств, которые всю жизнь вели главного героя — французского мальчика, — и в конце концов прибили к японскому берегу, где он стал монахом. В его воспоминаниях и крестовый поход детей, и рабство, и ложь, и смерть товарищей, и предвосхищение божественного откровения, так и не случившегося, но самое главное — море и закат, которые он видит перед собой сейчас, как видел в тот день, когда "море не расступилось" перед юными крестоносцами, — открывают ему, как ничтожны все человеческие суеты и порывы. Поэтично, причем эта поэзия пронизана шокирующими деталями — множеством смертей, и особым философским любованием, доступным только жителям востока. На 8. Смерть в середине лета Самый длинный, один из самый тяжелых и сильных, но при этом самых затянутых рассказов. Молодая семья отдыхает на море, где неожиданно гибнут двое из троих детей и сестра мужа. Все дальнейшее — психологическая экзекуция родителей, в частности, матери до момента, когда время все-таки затягивает ужасную рану, нанесенную этой трагедией. Мы видим целый спектр чувств и эмоций: от досады на мертвую сестру мужа, которая должна была следить за детьми, но не смогла из-за сердечного приступа, до самоистязания, и самообвинения в смерти близких, от необходимости изображать из себя несчастных до настоящего ступора от невозможности принять ужасную реальность, от безумной пустоты внутри, которую приходится забивать флиртом и походами в театр, до почти абсолютного балования оставшегося ребенка. Но время идет, несмотря на разлад и даже измены, семья сохраняется, раны затягиваются, рождается новый ребенок, знаменуя начало новой жизни, и что-то непреодолимое тянет женщину на берег моря, в тот же самый отель, где произошла трагедия. Если бы местами не было затянуто, поставил бы 9, а так — 8. Патриотизм Ужасный рассказ. Гениальный рассказ. Молодой офицер, присягнувший на верность императору, узнает, что его лучшие друзья пытались совершить переворот, неудачно, и на следующий день он получит приказ поймать и казнить своих друзей. Единственный выход, который подсказывает молодому самураю его чувство долга, — совершить харакири. Сопровождать его, т.е. также совершить самоубийство, соглашается молодая жена. Двое молодых, недолюбивших, не родивших детей, не проживших еще достаточного на этой земле, следуют для нас — не японцев — странному долгу — убить себя. Рассказ содержит описание последних часов жизни этих людей: последний ужин, последняя ночь любви, последние жесты, последние слова и признания.... и собственно самоубийство, которое описано подробно, детально с восточной натуралистичностью. Рассказ хорош до омерзения. В обязательно порядке читать тем молодым авторам, которые берутся подобно Каганову в "Казни" или Васильеву в "Исповеди заведомого смертника" рассказывать о самоубийствах или казнях, чтобы не писать той жалкой бредятины, которую они себе позволяют. Оценка 10 и рвотные спазмы. Цветы щавеля На фоне предыдущих рассказов прошел как-то незаметно. Дети играют, каторжник выходит на свободу, мамы отгоняют его и забирают детей, дети продолжают играть... Поэтично, хотя и не совсем ясно, но это ранний рассказ Мисимы. Оценка 7. Газета В доме главных героев служанка — нянька сына, — неожиданно рожает: ковер перепачкан, в доме полный беспорядок. Приехавший врач смотрит на нее с презрением — женщина из низшего сословия. Ее новорожденный ребенок завернут в газету и лежит где-то на холодном полу. Женщина, в чьем доме произошло это происшествие, сама недавняя мать, укутывает младенца в тряпки. Время прошло. В доме новая нянечка, жизнь идет своим чередом, но газета — газета преследует бедную женщину днем и ночью: она снова и снова видит бедного малыша, завернутого в газету на холодном полу. Постепенно в своих раздумьях она доходит до мысли, что ее сын и этот, завернутый в газету ребенок, повзрослеют в одно и то же время, и этот нищий, голодный ребенок вырастет преступником, и вдруг может причинить зло ее собственному ребенку. Эта одержимость заставляет ее бродить по темным улицам и однажды подойти к спящему на газетах на лавке в парке убийце. Итак, одержимость, которая притягивает смерть. Хотя все не так просто: тут захвачены и социальные слои, образ газеты оказывается связующим — ребенок завернутый в газету, газеты из которых приходят новости о преступниках, преступник-бомж спящий на газете. Оценка 8. Философский дневник маньяка-убийцы, жившего в Средние века Не осилил. Этот рассказ очевидно нужно читать, а не слушать, поскольку я потерялся между переходами от одной записи к другой, от одного размышления к другому. В повествование вовлечены исторические и социальные события, философские категории, но так или иначе все вертится относительно смерти и убийства. Оценка: нет.
Итак, несколько историй, связующим звеном которых является смерть: смерть — как итог, мгновение перехода для праведников в рай, грешников — в ад; смерть — как цена за человеческие заблуждения; смерть — как кошмарная реальность, встретившись с которой необходимо жить дальше, но которая тем не менее магнитом притягивает такого человека к себе; смерть — как высшее мгновение жизни и выполненного долга; смерть — .... Мисима очень необычный писатель, но, также можно утверждать, что Мисима — певец смерти. Вовлекая в свои рассказы религию, философию, социальные или исторические события, он исследует единственный феномен — Смерть. Что, кстати, подтверждается и его собственной биографией. А стоит ли Смерть того, чтобы уделять ей столько жизни? Поэтому я назвал статью "шедевром на одно прочтение": "шедевр" — потому что это действительно качественная литература, действительно, достойная прочтения, более того — must read, но.... стоит ли перечитывать эти вещи? Стоит ли посвящать себя Смерти в большей степени, чем мы и так ей посвящены? Каждому решать за себя. Если в первое мгновение я определил для себя — "Очень хорошо, но перечитывать точно не буду", то теперь, по прошествии времени, когда, как у героини "Смерти в середине лета" раны зажили, — отчего-то мысли возвращаются к этим сюжетам и постепенно я поддаюсь и соглашаюсь с том, что что-то там меня зовет, как героиню на берег злополучного моря...
|
| | |
| Статья написана 11 августа 2009 г. 21:04 |
Как-то так незаметно параллельно с бумажной литературой за прошедшие пару месяцев прочитал/прослушал пару книг в аудиоварианте в исполнении все того же любимого Вячеслава Герасимова. Одной из них стал роман <НРЗБ> Гандлевского. Роман относится к реализму, поэтому ярым фантастоманам можно дальнейшее не читать. 
Роман "НРЗБ" произвел на меня двоякое впечатление: с одной стороны — в некоторые мгновения я буквально спохватывался "ах, чертовски хорошо написано! просто удивительно хорошо", с другой — общее впечатление по окончании: роман невнятен, сюжет невнятен, НеРаЗБорчив. Хотя, возможно, именно этого эффекта автор и добивался, одобрить я подобное не могу. Итак, "Обломов" по постсоветски. Сюжет непрост: в семидесятые годы когда солнце СССР неумолимо клонится к своему закату главный персонаж "НРЗБ" — Лев Криворотов, начинающий поэт, — посещает собрания некоего литературного кружка, где, собственно, и завязываются в тугой узел судьбы героев произведения. Кроме Льва Криворотова в кружке есть еще один успешный молодой поэт — Никита, — который, будучи другом главного героя (?), так или иначе всегда оказывается его соперником — и в поэтическом, и в личном вопросах, отчего часто вызывает зависть у Криворотова. На первом витке завязываются судьбы юного ЛК и Арины — взрослой женщины, которая становится его любовницей и первой духовной наставницей — критиком его стихов, его поддержкой и показателем его неожиданно возросшего статуса. Она-то и знакомит ЛК со стихами опального поэта Чиграшова. На исходе отношений Криворотова и Арины, когда женщина героя порядком утомила да еще и огорошила беременностью, новым витком оказывается появление на собрании кружка друга Никиты со своей молодой подругой — Анной, которая и станет пылкой страстью героя. Жизнь Криворотова усугубляется ревностью Арины и соперничеством с Никитой, а также непонятной холодностью Анны. Третьим витком оказывается появление в кружке самого Чиграшова, перед которым Криворотов испытывает благоговейный трепет. Не по собственной воле Чиграшов становится духовным наставником и старшим товарищем Криворотова, который, по собственному сравнению, оказывается между двумя "страстями" — Анной и Чиграшовым. Четвертым витком оказывается выпущенный альманах подпольных стихов, куда вошли произведения Чиграшова, Криворотова, Никиты и других членов кружка. В этот же момент ЛК вынужден уехать на заработки, поскольку собственные его родители со скандалом разошлись, и он с матерью оказался в бедственном положении. ЛК возвращается, но вместо радужных перспектив воссоединения с Анной и начала новой жизни, его встречает самоубийство Чиграшова, пристальное внимание "органов" к кружку и соучастникам злополучного альманаха. Анна исчезает из его жизни, — Никита и здесь оказывается первым. Эта событийная канва "давно минувших лет" нарезана подобно паззлу и старательно перемешана, а кроме того, в нее добавлена "современная" действительность: Криворотов не стал великим поэтом и обеспечивает свою жизнь тем, что пишет статьи и публикует сборники незаслуженно забытого и поруганного властями поэта Чиграшова. Итог: Криворотов — автор и действующее лицо собственного романа-воспоминания мается своей никчемностью и ущербностью. Минусы романа: его "неразборчивость". Старательное перемешивание событий приводит к тому, что некоторые ниточки по крайней мере мне было трудно восстановить — например, по какой причине Криворотова вызывают к следователю, где состоится почти "политический" разговор? А также мешанина эта создает естественные трудности для восстановления истинной последовательности цепочек событий. Во-вторых, непроста и форма повествования, переполненного многочисленными аллюзиями и цитатами: цитата Персонажи Гандлевского все время кивают на те или иные реальные фигуры русской неподцензурной поэзии 70-х. Разумеется, я — в силу, увы, принадлежности к совсем другому поколению — опознаю лишь малую долю отсылок. Руководитель полуофициального лито Отто Адамсон — карлик, видимо, вслед за Симоном Бернштейном (и тот тоже умер в больнице). В истории Виктора Чиграшова то мелькнет что-то от Леонида Черткова (отсидка в конце 50-х), то от Евгения Харитонова (умершего сразу после того, как появление альманаха неподцензурных авторов “Каталог” повлекло за собой неприятности с КГБ), а вскользь описанный конфликт перестроечных лет вокруг его творческого наследия недвусмысленно напоминает конфликт вокруг наследия Леонида Губанова... И только от отождествления кого-либо из персонажей с неподцензурным поэтом 70—80-х Сергеем Гандлевским автор романа стремится зачураться, заставляя участников альманаха отказаться от названия “Московское время”, которое уже занято другой компанией литераторов. (с) Дмитрий Кузьмин, О нелюбви и неловкости, Рецензия на роман Сергея Гандлевского "<НРЗБ>" Эта "элитарность" сразу ориентирует роман на узкий круг читателей. Третьим минусом романа можно назвать неразборчивость отношения автора к своему персонажу, а точнее почти определенное негативное к нему отношение: автор не любит своего героя, а потому и читателю не слишком хочется ему сопереживать, сочувствовать. А, учитывая параллели в образах трех основных персонажей — Льва Криворотова, Чиграшова и Никиты, — отчего можно утверждать, что эта троица — ипостаси одного персонажа, — то подобный негатив распространяется на всех героев романа. Итог. Роман будет интересен (с поправкой "возможно") молодым писателям, начинающим поэтам, филологам, т.е. людям непосредственно связанным с целевой средой романа. Однако, рекомендовать к прочтению я его не могу. Да, я прослушал его не без интереса и почерпнул кое-что о писательском труде, но утверждать, что я многое бы потерял без него — тоже не могу. Т.е. роман однозначно не относится к категории must read. Кроме того, читай я НРЗБ в бумаге нет гарантий, что я не бросил бы его на одном из переходов от воспоминаний к плачевной реальности Криворотова, а потому, как вариант, могу предложить ознакомиться с романом подобно мне — в исполнении замечательного чтеца Вячеслва Герасимова.
|
| | |
| Статья написана 8 августа 2009 г. 21:43 |
Обещал отзыв на "Сальмонельщиков с планеты Порно" Цуцуи — получайте. Конечно же, указанные в аннотации сравнения и сведения "японский Филипп Дик", "духовный отец Мураками", автор оригиналов "Паприка" (фильм снят Сатоси Коном) и "Девочка, покорившая время" (режиссера не знаю) заинтересовали, уверен, не меня одного. В вопросе покупать или нет для меня решающим оказалось, что Сатоси Кон экранизировал "Паприку" Цуцуи, поскольку Кона я очень уважаю (за "Совершенную грусть", "Актрису тысячелетия", "Паприку"). 
Несколько общих впечатлений. Духовное отцовство над Мураками, если таковое и имеется, о Цуцуи скажет читателю не очень много, а скорее даже введет в заблуждение, поскольку Мураками пишет с уклоном в психологию/психоделику, а Цуцуи работает совсем в ином ключе. Родство с Диком окажется более ощутимым, да и то не по стилю, а скорее по общей направленности. Итак, "Сальмонельщики..." Ясутака Цуцуи — это по большей части социальная сатира, довольно динамичная, с лихим сюжетом, но схематичная, без заметной психологичности, выстроенная на поступках и их ироничной оценке. Кроме того, эта сатира направлена в первую очередь на Японию и японцев. Но тут я оговорюсь, потому что сюжеты новелл оригинальны, а потому будут интересны и любителям "мягкой" НФ. На "твердую" фантастику опусы Цуцуи не тянут — так как происходящие события совершенно не обоснованы с точки зрения реалий и чаще даже противоречат "научному подходу". Теперь подробнее.
Теперь подробнее. Дерево даба-даба Забавная история о том, как главному герою и его жене с целью скорейшего появления на свет внуков любезный папаши подарил дерево, навевающее эротические сны. История о том, как все друг дружке изменяют — мужья женам, жены — мужьям, — на самое главное, все это безболезненно происходит во сне. Рассказ выстроен на знаменитом мнении, что "все мужики — кобели". Весело, динамично, местами спорно. На 7. Слухи обо мне Первая сатирическая зарисовка. "Шоу Трумана" по-японски. И вот тут мне видится коренное отличие западного образа мышления от восточного: если Труман в конце концов восстает против системы, начинает с ней бороться, побеждает и вуаля — получает возлюбленную в подарок, то герой Цуцуи "более реален" — он добивается лишь того, чтобы его оставили в покое, а "возлюбленная" — так и не остается с "безвестным" маленьким человеком. Мне понравилось. Твердое 8. Только не смейся Опять, разница между двумя менталитетами. Все мы знаем, что произойдет, если западный человек изобретет машину времени — будут "патрули времени", будут "терминаторы", "назад в будущее", а вот японец — изобрел машину времени, чтобы хорошенько похохотать напару с приятелем над подобным чудачеством. "Я изобрел машину времени" — "Ха-ха-ха". Забавно, хотя хотелось бы более внятного сюжета. Зато коротко. На 7. Авиакомпания Горохати Сюжет с по-японски жестким финалом. Главная идея (хотя идей меньшего порядка в тексте понатыкано тоже порядочно) — сильному духом человеку, настроенному на достижение цели, удастся добраться до цели даже в страшный ураган на полуразвалившемся аэроплане с сумасшедшим пилотом, или, как говорят по-русски "на честном слове и одном крыле". Среди прочего мы видим подчиненность до самоотречения рядового японца духу своей компании (своему начальству), видим рыбака, который обещав приплыть в шторм, все-таки бросил репортеров, видим мамашу-пилота, в общем — довольно много странных и необычных деталей. Хорошо. 8. Главная ветка "Медвежий лес" Странный рассказ, который действительно может напомнить Мураками сюжетом: затерянная железнодорожная ветка, где по случайности оказывается герой, приводит его в заброшенную деревню, и в ожидании поезда он участвует в деревенском торжестве — поминки превращаются в праздник, все пляшут и поют, и герой, поддавшись общему веселью, неожиданно "вспоминает" истинные слова магической песни, способные принести Японии крупные беды. Легенда о появлении железной дороги, таинственная ветка "прибранная к рукам" жителями заброшенной деревни, страна мечты, где всегда весело и самые красивые девушки, магические обряды, — как-то из этих образов и скроено повествование, которое больше всего напоминает прибаутку-страшилку, которую хорошо рассказать у костра. Либо я не японец, чтобы понять это лучше, либо сюжет недостаточно внятен. Около 6,5. Граница счастья Страшный гротеск. Вызывающий неприязнь герой. Общий трагичный тон повествования, в котором "сначала не везет-не везет, а потом — как сразу не повезет...." Что есть мера счастья? В мире, обеспеченном массовым производством всем необходимым — питанием, жильем, первым и вторым необходимым, в мире, где многое берется в кредит и нет ничего кроме рутины, в этом мире люди начинают страдать психическими расстройствами — клерки хватаются за автоматы, официантки за ножи, а воспитательницы убивают детей. В этом мире поездка к морю оказывает последним средством чтобы окончательно не задохнуться в быту. Отчего-то возникла ассоциация с "Поездом в теплый край" Лукьяненко, только опять — по-японски. Очень неплохо. Ближе к 7,5. Почасовая армия Гениальный рассказ. Отличная социальная сатира над японским общественным укладом: почасовой рабочий день — превращается в почасовую службу в армии, работа в компании — в боевые действия, а противоборство корпораций, конкуренция — в прототип войны. Итак, в стране безработица и герой оказывается в командировке — на войне между двумя мелкими африканскими государствами, которые поддерживают разные японские компании. Каждое утро — на войну, каждый вечер — с войны, обратно домой. Не страшно — если убьют, компания покроет расходы и оплатит страховку. И полной отчаянной злобы ухмылкой оказывается встреча двух японцев, волею компаний, оказавшихся по разные стороны баррикад... Твердая 9. Ах-ах-ах! Социальная сатира. Здесь есть и гонка за "халявой": жена подписывает заявку на консультанта по бюджету, потому что "бесплатно", и этот консультант превращает жизнь семьи в ад: не ешьте это, вы не можете себе позволить, нужно экономить и копить деньги, не ходите в кино, в театр, на встречу с выпускниками, не приглашайте гостей, не устраивайте праздников, не покупайте дорогую еду, не занимайтесь любовью (ведь это истощает ваши силы, необходимые для работы)......... Неожиданный финал возвращает нас из притчи в реальность, добавляя еще один смысловой слой и переоценку показанный в рассказе событий. А может быть, рассказ о доверчивости? Или все-таки об истинным ценностях жизни? А может, и о том и о другом? Оценка 8,5. Мир кренится Сатира над феминизмом, коррупцией, неумением признавать ошибки и ослиным упрямством. Самый ненаучный рассказ, поскольку Цуцуи сам иронично замечает: неизвестно, как остров мог перевернуться, когда залив был недостаточно глубок. Но феминизмом — в первую очередь. Женщина мэр добилась создания собственного города — плавучего города, где стала насаждать собственные законы и создавая "рай на земле" для феминисток. Но из-за старой взятки и некачественно сделанного "фундамента" город дал крен. Это, в общем-то забавное, событие описано жестко, со смертями и подробностями, поэтому ирония превращается в сатиру, пропитанную некоторой злостью и желчью. Оценка 8. История Моцарта Я не являюсь знатоком биографий великих композиторов. На первый взгляд, рассказ — похож на пересказ двоечника: возлюбленная Толстого бросилась под поезд, ее звали Анна, в ее честь он написал "Анну Каренину", или Тургенев топил собачек и написал "Му-му". Здесь может быть сатира на образование и исследователей вроде нашего Фоменко, а может быть беззлобная компиляция знаний о Моцарте в гротескную биографию. Чего стоит финальная фраза: "После смерти он сочинил "Реквием" для успокоения своей души". Оценка: нет. Последний курильщик Кампания против курения набрала обороты, лозунги и демонстрации заменились погромами. Курильщики остались только среди "эстетов", но и этого активистам кампании показалось недостаточно. Под давлением ООН избавление от курения стало интересом и государства, и уже курящие — объявлены вне закона, они собираются тайно в закрытых клубах и через якудза добывают себе сигареты. А еще через некоторое время последние оставшиеся в Японии курильщики — герой и его товарищ (бывший художник) отбиваются от полиции, оттягивая мгновение неминуемой смерти, чтобы докурить оставшиеся сигареты. Социальный гротеск о свободе — реальной и иллюзорной, о демократии, о правах человека. Два шага — от нормального человека к отщепенцу и от отщепенца общества к редкому представителю, занесенному в Красную Книгу. Оценка 8,5. Вредно для сердца Социальная ирония. Рассказ не столь злой, как его предшественники. Опять — японская подчиненность простого человека своей компании. Кроме того, синдром пациента — человека, который вместо того, чтобы жить и наслаждаться жизнью не задумываясь, постоянно изводит себя страхами болезней, а обнаружив симптомы начинает "лечиться" и требовать к себе сочувствия окружающих. Ирония над транспортными компаниями — задержки и проволочки, перевод стрелок от одного ответственного лица к другому так, что уже не сыщешь концов. Неожиданный финал, иронично показывающий, что как бы ты ни жил и что бы тебе не мешало, в чем бы ни заключалась твоя цель, самое главное — сам факт, что ты живешь. Оценка 8. Сальмонельщики с планеты Порно Титульная повесть. Самое объемное из произведений сборника. Почти фантастика. Произведение, к которому у меня появились ощутимые претензии: например, размеры плота — 2,5 на 1,5 метра, — мне показались недостаточными, чтобы переправить через озеро троих мужчин (мелких японцев?) с грузом; или тот факт, что названия животным давали первооткрыватели, а прилетевшие позже исследователи заново придумывают — почему животные называются именно так, хотя, как мне представляется, от первых экспедиций должны были сохраниться все записи с описанием и повадками, чтобы авторитетные ученые-исследователи не выглядели "болванами". Хотя, одной из подоплек повести, возможно, служит именно ирония (сатира?) над учеными? Не зря же, врач не способен сделать кесарево сечение, в связи с чем героям и приходится пуститься в путешествие. Общая канва не нова: сексуально раскрепощенная раса на чужой планете и земляне со своими пуританскими взглядами о приличиях и неприличиях. Подобное было у Шекли: в рассказе герой возвращается из будущего, где в норме свободная любовь, и становится новым мессией, ведя за собой окружающих людей. У него же была повесть о планете, на которой вся жизнь за год проходила полный круговорот — от растений и животных до людей цивилизованных, затем диких и т.п. Так что поиск страны "Свободный Любви" писатели-фантасты всех мастей ведут уже не один год. Интересна теория регрессивной эволюции, упомянутая Цуцуи — сначала был человек, а остальные виды получились путем деградации от высшего вида. Теория деградации может оказаться такой же сатирической "уткой" в сторону науки. В целом, слишком много "анатомических подробностей", без которых повесть только выиграла бы, но в целом, ясно, что одной из задач повести — было посмеяться над сексуальными штампами, превознесением значения либидо после открытий дядюшки Фрейда, тем более, что все это уходит корнями не в европейские традиции, а в японские, поэтому, некоторые подоплеки могли от меня и ускользнуть. Например, в повести всплывает типичный для анимэ статус "извращенца" — человека, активно интересующегося сексуальной тематикой, или, так сказать, "озабоченного". Наверное, поставлю повести 7.
Итак, сборником доволен, хотя он скорее для ума, чем сердца. Хочу отметить как важный фактор — оригинальность, некоторое новое видение. Однозначно, сборник оставил во мне интерес к автору, и его романы (в частности, "Паприку") я бы взялся найти и почитать. Кроме того, по прошествии времени, наверняка, возьмусь перечитать некоторые, а может быть даже все новеллы. Что характерно: в мире героев Цуцуи показаны детали не вымышленные — СМИ, корпорации, железная дорога, кредиты, — т.е. знакомые или по крайней мере узнаваемые реалии. А главное — герои Цуцуи — думающие, не плывущие безвольно, как марионетки, по авторской воле, а удивляющиеся, делающие выводы, размышляющие, пытающиеся найти решение, понять, осознать, разобраться и совершающие поступки согласно не течению сюжета, но их, героев, логике. Рекомендую любителям короткой прозы, оригинальных сюжетов и сатиры.
|
| | |
| Статья написана 3 августа 2009 г. 14:42 |
Вернувшись из Новосибирска к здешним, ждавшим меня все это время, делам оказался почти в цейтноте: в таких условиях за толстую книгу не возьмешься. И вот в перерывах между написанием кода и выполнением домашних обязанностей как-то незаметно прочитал повесть "Ногти" Елизарова, благо рекомендация ногтей содержала "отечественный магреализм, который прочитать стоит".  
Итак, "Ногти" — это история горбуна-музыканта с железной хваткой, такой, что может гнуть гвозди и ломать человеческие кости, и его приятеля урода-шамана, придумавшего собственную религию, в которой жертвенным ритуалом становится обгрызание ногтей. История начинается в детсаду-интернате для умственно неполноценных, продолжается перипетиями жизни героев в школе для идиотов, в большом городе, где незадачливые "уроды" сначала связываются с ворами, а потом-таки устраиваются в жизни — один гением-пианистом, а другой — тихим слесарем, и доходит с читателем до самых последних дней жизни героев, когда не вовремя оборванный обряд обгрызания ногтей выпускает на волю Магические силы, уничтожающие своих владельцев. В общем, язык неплохой, начиненный шокирующими деталями и подробностями. Позиция автора по отношению к своим персонажам остается неясна на протяжении всей повести: то ли он все-таки любит их, то ли издевается. Жизнь инвалидов-героев и окружающих их персонажей показана максимально жестко, цинично и способна вызвать отвращение. В какой-то мере напоминает автобиографичный роман "Черным по белому" Гонсалеса Гальего, где главный персонаж — тоже был инвалидом, прошел тяжелую жизнь и смог выбиться в люди, выбравшись из распадающегося СССР за рубеж. В отличие от Гальего у Елизарова история замешана на магии, из чего ее и впрямь можно было бы причислить к магреализму..... если бы. Итак, что такое магреализм (Маркес, Рансмайр, Луке, Элиаде): сплетение повествования из деталей — быта, окружающего мира, мыслей, образов, — для того, чтобы окунуть читателя в мифомышление персонажей в то время как сам сюжет может раскрываться и как реализм, и как сказка, магия. У Елизарова все наоборот — детали — это обязательно "изюминки" для нагнетания напряжения, страха или отвращения, быта нет, если его составлябщие не укладываются в вышеназванное, оценки автором или героями происходящего — тоже отсутствует. По определению, получаем триллер. Триллером эта повесть и является, поскольку событий в ней заметно больше, чем внутренних переживаний. И если в магреализме зачастую магия дается как зацепка — нечто неизведанное, что вслед за персонажем пытаешься изведать, раскрыть, познать, — то тут читателя ждет большой облом, никаких разгадок, все разложенные ниточки так и не будут использованы: что за ногти, что за собака, что за колодец? Больше всего ощущение от повести напомнило мне ощущение от "Хроник заводной птицы" Мураками, где тоже был персонаж, который "тек" по жизни, погружаясь в зловещие ритуалы, странные события, а в конце концов, так и не понял, что это было. Опять же, "Пятно" героя Мураками и "Горб" персонажа "Ногтей" представляются схожими. И уж если я от "Хроник..." Мураками в восторг не пришел, то от простоватой страшилки катарсиса у меня тоже не случилось. Итак, рекомендовать книгу могу только любителям "страшилок", особенно неклассических — повесть покажется необычной, читается легко и, вероятно, понравится. Если же Вам от чтения нужно вынести еще что-то — смысл, переживания, — тогда книгу читать не стоит: она схематична, в ней присутствует нагромождение событий, нет никаких обоснований происходящего и нет внятного финала: персонажи умерли, и что? И зачем? Повесть лично для меня ассоциируется с неудачным экспериментом по оживлению Франкенштейна: части тела подобраны, ток подан, а человек (или чудовище?) — не оживает. Знакомиться с остальным творчеством автора желания не возникло. Оценка — 6.
|
|
|
облако тэгов
