ЖЖ стал присылать ссылки на старые записи, сделанные в тот же день, что сейчас на календаре, но годами раньше.

Любопытно иногда их перечитывать...

Вот пост 17-летней давности от 25 мая 2004 года под названием "Не заметили...":

Не заметили...

Алексей Иванов. Корабли и галактика. — М.: АСТ, 2004. — 384 с. — (Звёздный лабиринт).

Читаю сейчас книжку Алексея Иванова "Корабли и галактика", выпущенную в "Звёздном лабиринте" издательства АСТ (того самого Иванова, что романы "Географ глобус пропил" и "Сердце пармы" написал).

Начал я чтение почему-то с конца, с повести "Победитель Хвостика", а потом прочёл повесть "Земля-сортировочная". Получил несказанное удовольствие.

Чего стоят только эпизоды (в "Хвостике") очищения героя от суеты и главного очищения!

Какого самобытного автора не заметили в 90-е годы...

Все повести, из которых составлена книга, были тогда опубликованы в малотиражных периодических региональных изданиях, но кто их читал...

А издательские приоритеты в то время были отданы переводной, англо-американской фантастике. И вообще, все мы выживали, некогда было вокруг оглядеться.

Хорошо, что автор не сломался, тоже выжил...

****************

На этом старая запись заканчивается.

Подверстаю к ней обложку авторского сборника Алексея Иванова "Охота на "Большую Медведицу", выпущенного Редакцией Елены Шубиной в прошлом, 2020-м, году.

Алексей Иванов. Охота на "Большую Медведицу". — М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2020. — 526 с.

Спустя шестнадцать лет фактически переиздана книга "Корабли и галактика" 2004 года (к сожалению, без повести "Победитель Хвостика") с внутренними иллюстрациями Михаила Салтыкова и крупным "детским" шрифтом (как раз для меня).

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 4.

Однажды мы с Прашкевичем и Колей Романецким (на следующий день после церемонии вручения премии им. братьев Стругацких) решили провести ревизию санкт-петербургских питейных заведений. И провели. В одном из баров-подвальчиков даже библиотека была, мы просто зачитались. А через некоторое время я в своей домашней библиотеке раскрыл книгу с повестью Прашкевича «Нет плохих вестей из Сиккима» и опять зачитался – настолько достоверно, увлекательно и уже совсем по-новому Мартович описывал там наш весёлый тур по питерским ресторанчикам.

Однажды Прашкевич написал и напечатал рассказ «Хобот друга, или Письмо Владимиру Ларионову о странностях любви» и пообещал написать ещё один рассказ: «Второе письмо Владимиру Ларионову о странностях любви», который будет называться «Ангел с судимостью». Мартович просил меня про новый рассказ никому не говорить, «а то украдут». Я долго молчал, но сейчас такой удобный случай об этом обещании напомнить!

Однажды Прашкевич и Владимир Борисов написали замечательную книжку про Станислава Лема, которая вышла, естественно, в серии «Жизнь замечательных людей». Когда мы встретились в Санкт-Петербурге в Пулковской обсерватории, они мне эту книгу подарили. Кто брал у Прашкевича автограф, тот знает, что Мартович всегда присобачивает к своей подписи этакого изумлённого динозаврика. А Влад Борисов рядом со своей подписью всегда рисует весёлую улиточку с рожками. Так я стал счастливым обладателем книги Прашкевича и Борисова «Станислав Лем» с уникальным автографом: на титульном листе радостные улиточка и динозаврик, а над ними – надпись: «Володе Ларионову от Станислава Лема и его друзей».

Продолжение следует...

Насколько свободен человек, меняет ли литература мир и какие мысли приходят под капельницей? Рассказывает Геннадий ПРАШКЕВИЧ, 16 мая отметивший своё 80-летие.

— Геннадий Мартович, день рождения — это всегда время особенное, необычное, хотя бы тем, что человек задумывается о каких-то очень важных для себя вещах. Какие мысли вас сейчас занимают?

— Видимо, самые обычные. Как завершить начатое, как не упустить что-то важное, как осмыслить то, что живёт пока в сознании неким туманным, но влекущим облачком. Это я — о литературе. В ней, в отличие от шахмат, писал мне в юности известный советский фантаст Георгий Гуревич, переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Надо явиться в мир с каким-то своим личным откровением, что-то новое сообщить человечеству. Тургенев, к примеру, открыл, что люди (из людской) — тоже люди. Лев Толстой объявил, что эти люди самые обыкновенные, но при этом являются солью земли, то есть делают историю, решают вопросы мира и войны, а правители — всего лишь пена, они только играют в управление. Что делать? Бунтовать — объявил Чернышевский, а Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно: человек сам по себе слишком сложен, не существует какого-то общего, единого для всех счастья. Каждому нужен свой ключик, своё сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Эрих Мария Ремарк открыл мужскую дружбу — и так далее. Так что думай, Прашкевич, что сможешь сказать миру именно ты!

— Судя по названию, сюжет вашей повести «Последний карантин» как-то связан с событиями, так сильно повлиявшими в последние годы на всю нашу жизнь?

— Несомненно; хотя ещё задолго до этого я пытался написать нечто такое — ещё в холерное лето 1970 года, когда мы с женой, возвращаясь из отпуска, чуть не влипли в карантин в Бресте. Но повезло, успели вернуться в «чистые» края. События 2020 года, конечно, ещё слишком близки, чтобы писать конкретно о них: мы ещё внутри этих событий; важно обдумывание происходящего, длящегося, ещё не кончившегося; важна любая попытка понять, осознать, как неожиданная пандемия изменила жизнь мира, страны, региона, нашу собственную. Кстати, обдумывал я эту повесть, лежа под капельницей в клинике. Не лучшее место для подобных занятий, но убедительное. Книга вышла в московском издательстве «Престиж бук». Кому интересно — прочтут, тем более что я рассказываю в ней не просто о судьбе отдельного человека или отдельной страны, но ещё о судьбе искусства, многие века борющегося со своими самыми разными «пандемиями».

— Какую книгу сейчас читаете?

— Только что полученную из Москвы книгу под названием «Наш человек в антропоцене. К 80-летию Геннадия Прашкевича», вышедшую в московском издательстве «Перо» в 2021 году. В этой книге все статьи, рассказы, даже стихи посвящены юбиляру. Среди авторов — Павел Амнуэль, Виктор Борисов, Василий Головачёв, Марина и Сергей Дяченко, Сергей Жарковский, Шамиль Идиатуллин, Леонид Каганов, Алексей Калугин, Андрей Лазарчук, Владимир Ларионов, Атанас Петков Славов, другие хорошие писатели, а среди них даже любимый мною новосибирский художник Сергей Мосиенко. Читаю с удовольствием: ведь я ещё не все истории о себе знаю.

Полностью см. здесь.

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 3.

Однажды мы с Прашкевичем поехали в Феодосию к Валерию Гаевскому на конвент «Фанданго». Общение в июньской тёплой Феодосии получилось очень тёплое. Правда, Валере Гаевскому, точнее его конференции, оно вышло немножко боком. В это время в там как раз отдыхал с семьёй соавтор Прашкевича Алексей Гребенников. Мартович и Алексей постоянно вытаскивали меня с заседаний конференции (я там работал в жюри литературного семинара), объясняя такую необходимость некими весьма важными и неотложными делами, и немедленно вели в какой-нибудь приморский ресторанчик. Морской воздух, хороший стол, весёлая и умная компания, чего ещё желать усталому человеку с пасмурного северо-запада? Именно во время одного из таких застолий, получив сообщение от секретаря премии им. братьев Стругацких Николая Романецкого, я поздравил Мартовича с его очередной «АБС-премией». Вообще-то мы оба должны были быть там, в Санкт-Петербурге, на церемонии вручения, но дело прошлое, пусть нас простят Коля Романецкий и организаторы «АБС», мы тогда предпочли потягивать коньячок на зелёной феодосийской террасе.

Однажды Мартович заставил меня написать пару страничек о моей искренней любви к Рею Брэдбери, и они были опубликованы в книге Прашкевича «Брэдбери», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Так что теперь моя фамилия там навсегда, рядом с именами Брэдбери и Прашкевича.

Однажды Прашкевич написал эпическое исследование под названием «Красный сфинкс» — толстенный фолиант, демонстрирующий преемственность фантастического жанра в русской литературе. И меня заставил поучаствовать.

Однажды я написал книгу «Беседы с фантастами» и Мартовича заставил поучаствовать. А Мартович вместо того, чтобы меня расхваливать, написал к «Беседам» смешное послесловие-отчёт о том, как мы втроём (Прашкевич, санкт-петербургский фантаст Николай Романецкий и ваш покорный слуга) совершили марш-бросок по питерским барам. С «Беседами» стоит ознакомиться хотя бы из-за этого правдивого, почти документального отчёта. «Беседы с фантастами» вообще надо срочно переиздать из-за этого феерического отчёта.

Продолжение следует...

Геннадию Прашкевичу сегодня — 80 лет!

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 2.

Однажды мы с Прашкевичем присутствовали на фантастической конференции, где солидный докладчик неимоверно серьёзно нёс жуткую ахинею, а потом мне прислали фотографию, на которой мы с Мартовичем сидим рядом на подоконнике и, хоть на друг друга и не смотрим, физиономии у нас перекошены совершенно одинаково...

Однажды я оказал Мартовичу бесплатную, но исключительно ценную пиар-услугу: спросил у Бориса Натановича Стругацкого, что он думает о постоянном авторе своего фантастического журнала «Полдень, XXI век» Геннадии Прашкевиче? БНС никогда не был склонен петь кому-либо дифирамбы, но тут выдал такой хвалебный (но исключительно искренний, точный и от души) отзыв о Прашкевиче, что Мартовичу ничего теперь не остаётся, как вставлять это лестное, но правдивое мнение Стругацкого в аннотации и блербы ко всем своим книжкам...

Однажды мы с Прашкевичем и Василием Головачёвым славно посидели в ресторане и решили бросить на пальцах, кому платить. Выпало почему-то Василию Васильевичу. Мы потом всегда так делали.

Однажды Прашкевич рассказывал нам свою очередную смешную историю и сам смеялся больше всех, заражая нас своим смехом. Он потом всегда так делал.

Продолжение следует...