Насколько свободен человек, меняет ли литература мир и какие мысли приходят под капельницей? Рассказывает Геннадий ПРАШКЕВИЧ, 16 мая отметивший своё 80-летие.

— Геннадий Мартович, день рождения — это всегда время особенное, необычное, хотя бы тем, что человек задумывается о каких-то очень важных для себя вещах. Какие мысли вас сейчас занимают?

— Видимо, самые обычные. Как завершить начатое, как не упустить что-то важное, как осмыслить то, что живёт пока в сознании неким туманным, но влекущим облачком. Это я — о литературе. В ней, в отличие от шахмат, писал мне в юности известный советский фантаст Георгий Гуревич, переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Надо явиться в мир с каким-то своим личным откровением, что-то новое сообщить человечеству. Тургенев, к примеру, открыл, что люди (из людской) — тоже люди. Лев Толстой объявил, что эти люди самые обыкновенные, но при этом являются солью земли, то есть делают историю, решают вопросы мира и войны, а правители — всего лишь пена, они только играют в управление. Что делать? Бунтовать — объявил Чернышевский, а Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно: человек сам по себе слишком сложен, не существует какого-то общего, единого для всех счастья. Каждому нужен свой ключик, своё сочувствие. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Эрих Мария Ремарк открыл мужскую дружбу — и так далее. Так что думай, Прашкевич, что сможешь сказать миру именно ты!

— Судя по названию, сюжет вашей повести «Последний карантин» как-то связан с событиями, так сильно повлиявшими в последние годы на всю нашу жизнь?

— Несомненно; хотя ещё задолго до этого я пытался написать нечто такое — ещё в холерное лето 1970 года, когда мы с женой, возвращаясь из отпуска, чуть не влипли в карантин в Бресте. Но повезло, успели вернуться в «чистые» края. События 2020 года, конечно, ещё слишком близки, чтобы писать конкретно о них: мы ещё внутри этих событий; важно обдумывание происходящего, длящегося, ещё не кончившегося; важна любая попытка понять, осознать, как неожиданная пандемия изменила жизнь мира, страны, региона, нашу собственную. Кстати, обдумывал я эту повесть, лежа под капельницей в клинике. Не лучшее место для подобных занятий, но убедительное. Книга вышла в московском издательстве «Престиж бук». Кому интересно — прочтут, тем более что я рассказываю в ней не просто о судьбе отдельного человека или отдельной страны, но ещё о судьбе искусства, многие века борющегося со своими самыми разными «пандемиями».

— Какую книгу сейчас читаете?

— Только что полученную из Москвы книгу под названием «Наш человек в антропоцене. К 80-летию Геннадия Прашкевича», вышедшую в московском издательстве «Перо» в 2021 году. В этой книге все статьи, рассказы, даже стихи посвящены юбиляру. Среди авторов — Павел Амнуэль, Виктор Борисов, Василий Головачёв, Марина и Сергей Дяченко, Сергей Жарковский, Шамиль Идиатуллин, Леонид Каганов, Алексей Калугин, Андрей Лазарчук, Владимир Ларионов, Атанас Петков Славов, другие хорошие писатели, а среди них даже любимый мною новосибирский художник Сергей Мосиенко. Читаю с удовольствием: ведь я ещё не все истории о себе знаю.

Полностью см. здесь.

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 3.

Однажды мы с Прашкевичем поехали в Феодосию к Валерию Гаевскому на конвент «Фанданго». Общение в июньской тёплой Феодосии получилось очень тёплое. Правда, Валере Гаевскому, точнее его конференции, оно вышло немножко боком. В это время в там как раз отдыхал с семьёй соавтор Прашкевича Алексей Гребенников. Мартович и Алексей постоянно вытаскивали меня с заседаний конференции (я там работал в жюри литературного семинара), объясняя такую необходимость некими весьма важными и неотложными делами, и немедленно вели в какой-нибудь приморский ресторанчик. Морской воздух, хороший стол, весёлая и умная компания, чего ещё желать усталому человеку с пасмурного северо-запада? Именно во время одного из таких застолий, получив сообщение от секретаря премии им. братьев Стругацких Николая Романецкого, я поздравил Мартовича с его очередной «АБС-премией». Вообще-то мы оба должны были быть там, в Санкт-Петербурге, на церемонии вручения, но дело прошлое, пусть нас простят Коля Романецкий и организаторы «АБС», мы тогда предпочли потягивать коньячок на зелёной феодосийской террасе.

Однажды Мартович заставил меня написать пару страничек о моей искренней любви к Рею Брэдбери, и они были опубликованы в книге Прашкевича «Брэдбери», вышедшей в серии «Жизнь замечательных людей». Так что теперь моя фамилия там навсегда, рядом с именами Брэдбери и Прашкевича.

Однажды Прашкевич написал эпическое исследование под названием «Красный сфинкс» — толстенный фолиант, демонстрирующий преемственность фантастического жанра в русской литературе. И меня заставил поучаствовать.

Однажды я написал книгу «Беседы с фантастами» и Мартовича заставил поучаствовать. А Мартович вместо того, чтобы меня расхваливать, написал к «Беседам» смешное послесловие-отчёт о том, как мы втроём (Прашкевич, санкт-петербургский фантаст Николай Романецкий и ваш покорный слуга) совершили марш-бросок по питерским барам. С «Беседами» стоит ознакомиться хотя бы из-за этого правдивого, почти документального отчёта. «Беседы с фантастами» вообще надо срочно переиздать из-за этого феерического отчёта.

Продолжение следует...

Геннадию Прашкевичу сегодня — 80 лет!

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 2.

Однажды мы с Прашкевичем присутствовали на фантастической конференции, где солидный докладчик неимоверно серьёзно нёс жуткую ахинею, а потом мне прислали фотографию, на которой мы с Мартовичем сидим рядом на подоконнике и, хоть на друг друга и не смотрим, физиономии у нас перекошены совершенно одинаково...

Однажды я оказал Мартовичу бесплатную, но исключительно ценную пиар-услугу: спросил у Бориса Натановича Стругацкого, что он думает о постоянном авторе своего фантастического журнала «Полдень, XXI век» Геннадии Прашкевиче? БНС никогда не был склонен петь кому-либо дифирамбы, но тут выдал такой хвалебный (но исключительно искренний, точный и от души) отзыв о Прашкевиче, что Мартовичу ничего теперь не остаётся, как вставлять это лестное, но правдивое мнение Стругацкого в аннотации и блербы ко всем своим книжкам...

Однажды мы с Прашкевичем и Василием Головачёвым славно посидели в ресторане и решили бросить на пальцах, кому платить. Выпало почему-то Василию Васильевичу. Мы потом всегда так делали.

Однажды Прашкевич рассказывал нам свою очередную смешную историю и сам смеялся больше всех, заражая нас своим смехом. Он потом всегда так делал.

Продолжение следует...

Геннадию Прашкевичу сегодня — 80 лет!

К 80-ЛЕТИЮ ГЕННАДИЯ ПРАШКЕВИЧА (из книги "Наш человек в антропоцене")

Выпуск 1.

Всё-таки повезло мне, что мы с Геннадием Прашкевичем однажды подружились. Для меня это чрезвычайно важно, Прашкевич с кем попало дружить не станет. Семидесятилетний юбилей Мартовича (я так зову Прашкевича, по его замечательному весеннему отчеству: тут вам и искреннее уважение, и вполне допустимое панибратство) я праздновал у него дома, в Академгородке, жаль, что на его восьмидесятилетие так вряд ли получится. Ладно, поздравлю юбиляра заочно! Не один уже раз я писал о своём старом друге и о его творчестве в предисловиях и послесловиях к его книгам, но необъятное можно обнимать бесконечно, поэтому сейчас я решил просто дать волю неконтролируемому и бессистемному потоку сознания…

Однажды я уже писал текст под названием «Как я полюбил писателя Прашкевича», ставший предисловием к «Книге о Прашкевиче», вышедшей в издательстве «Шико», в 2011 году. Я там многое высказал, постараюсь не повторяться.

Однажды мы с моим приятелем Александром Етоевым написали про Мартовича книжку, которая так и называется «Книга о Прашкевиче». Я делал её литературный скелет, основываясь на биографии Прашкевича и многочисленных своих (и не только) интервью с Мартовичем, опубликованных в разных изданиях, а Саша наполнил книгу неповторимой етоевской литературно-жизненной иронической правдой. Так что, если кто-то пожелает больше узнать о Белом мамонте (ещё одно уважительное прозвище Прашкевича), о его жизни и произведениях – откройте нашу книжку, она хорошая, не пожалеете.

Однажды, когда я ещё был бизнесменом, за мной в Комарово под Санкт-Петербургом, где проходил очередной «Интерпресскон», прибыл мой водитель, и я подвёз Прашкевича до Питера, там мы заехали в редакцию журнала «Посткриптум», чтобы забрать авторские экземпляры с эссе Прашкевича «Возьми меня в Калькутте» и его гонорар. Этого гонорара Мартовичу как раз хватило на покупку ещё пары номеров «Посткриптума», один из которых он тут же мне подарил. «Возьми меня в Калькутте» – замечательная вещь, в неё, кроме мудрого основного содержания (любопытного литературного спора с Михаилом Веллером), вошли уморительные байки Прашкевича, всем рекомендую. А журнал «Посткриптум» с автографом Мартовича я до сих пор храню...

Продолжение следует...

Сегодня – 130 лет со дня рождения Михаила Булгакова.

Посмотрел, что у меня на полках, нашёл четыре книжки Михаила Афанасьевича, в которых уместилось основное наследие писателя (см. фото). Все они приобретены и прочитаны в восьмидесятые годы, после того, как открылись шлюзы литературной свободы.

А роман «Мастер и Маргарита» я впервые прочёл в журнале «Москва» (на публикацию решился главред Евгений Поповкин), он был опубликован в №11 за 1966 и в №1 за 1967 год, тиражами по 200 тысяч экземпляров каждый выпуск. Разрыв в номерах журнальной публикации объясняется цензурой не только в процессе подготовки романа к печати, но и в процессе печатания. Из уже согласованного с цензурой текста дополнительно были изъяты некоторые главы, в том числе та, где идет речь о Торгсине (магазине системы торговли с иностранцами).

Прочёл я «Мастера и Маргариту» лет через десять после его выхода в журнале «Москва» где-то в середине семидесятых, но читал именно журналы, причём довольно хорошо сохранившиеся, спасибо Тане Елисеевой, коллеге по работе в НИИ, которая мне их доверила. Конечно, я был тогда романом очарован, да и потом несколько раз перечитывал…

P.S.

История публикации романа «Мастер и Маргарита» в журнале «Москва»: http://www.moskvam.ru/applications/shirok...

P.S.

Названия черновиков редакций романа, пока в 1938 году не появилось окончательное название «Мастер и Маргарита»:

«Черный маг»

«Копыто инженера»

«Вечер страшной субботы»

«Великий канцлер»

«Фантастический роман»

«Золотое копье»

«Князь тьмы».